Текст книги "Торжественное открытие (ЛП)"

Автор книги: Эйва Майлс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

29

Эбби наблюдала, как Дастин распыляет полироль для мебели на книжные полки, его наказание – работа по дому. Она еще не решила, считает ли его виноватым или нет. Он нарушил закон, когда они только приехали в город. Теперь один из его друзей сообщил об угрозе взрыва во время покерного чемпионата. Сейчас она находилась в «Зоне Замешательств Мам». Дастин скулил, что она наказывает его несправедливо. Что ж, все запуталось и было чертовски плохо.

Когда раздался стук в дверь, Дастин нетерпеливо отбросил тряпку в сторону. Пыль взметнулась в воздухе на солнечном свете. Он побежал в прихожую, как будто делал рывок к воротам на футбольном поле.

– Дядя Ретт, – крикнул он и тут же рассмеялся.

Над чем, черт возьми, он смеется? Смех сейчас совершенно не входил в ее программу наказания.

– Дастин[18]18
  Dust – пыль. Dustin – Дастин


[Закрыть]. Возвращайся к вытиранию пыли. – О Боже, «пыль» так похожа на его имя. Может быть, это все объясняло. Она назвала своего ребенка в честь пыли, крошечных частичек грязи и ворса, которые плавали по воздуху, приземляясь куда попало, покрывая все на своем пути. Его имя портило ему жизнь.

– Но это же дядя Ретт! – жалобно произнес Дастин.

– Он может разговаривать с тобой, пока ты занимаешься делом.

Объект ее мечтаний и фантазий вошел в гостиную, выглядя как супер горячий обычный парень в выцветших джинсах и белой футболке. Будет ли он когда-нибудь снова надевать вещи странного звериного принта, змеиную кожу и бахрому? Хотела ли она, чтобы он их надевал? Она скучала по его ковбойской шляпе. Поправка. Она снимала его шляпу, когда запускала пальцы в его густые вьющиеся волосы.

Сейчас ее пальцы крутили авторучку, которая отвлекала ее от мыслей о сексе. Другой рукой она прижимала к животу открытки с надписью «спасибо – за – то – что – пришли – на – наше – катастрофическое-открытие».

– Ретт.

Его губы приподнялись.

– Эбби, ты выглядишь такой же свежей, как лимонный пирог, который любит готовить моя мама.

В ее желтом льняном костюме не было ничего особенного. Почему он так говорит?

– Это преувеличение. – Она не хотела слышать от него комплименты. – Что мы можем для тебя сделать, Ретт?

Его рука похлопала Дастина по спине.

– Я слышал, что у ребенка был тяжелый день, поэтому решил зайти, может я могу что-нибудь сделать

– Ты можешь помочь мне вытирать пыль, – предложил ее сын. – Мама наказывает меня, хотя я не сделал ничего плохого.

– Похоже, ты легко отделался. Мак сказал, что его адвокат составили соглашение с ребенком и его родителями в обмен на отказ от предъявления обвинений.

– Да, Джереми должен выполнять чертову кучу общественных работ. А Генри получит награду за то, что сдал Джереми. А я? Я превратился в домашнего раба. Это так несправедливо.

Если бы у ее ребенка была кнопка выключения, она бы нажала ее в данный момент. Она надеялась, что Ретт все не испортит, согласившись с Дастином.

Ретт сжал его плечо.

– Ну, это больной вопрос для твоей мамы и Мака. Я знаю, это кажется тебе несправедливым, но, черт возьми, у меня появилась изрядная доля неприятностей, во время якобы угрозы взрыва, с моими девушками, которые сопровождали меня.

Эбби бросила на него испепеляющий взгляд.

Его учтивый поклон ей не смягчил ее взгляда.

– Конечно, моя мама, как и твоя, твердо верит, что ты – та компания, с которой дружишь. Вот почему я медленно исправляюсь.

Раздался ее звонкий смех.

– О, значит, ты уволил своих покерных малышек? – Она вздрогнула, осознав, что не контролирует свой рот примерно так же, как Дастин не контролировал свой. Спросить Ретта о «малышках» означало, что ей не все равно.

– Ты же знаешь, что они часть моего шоу. Фанаты любят их. Я не знаю, сколько мужчин говорили мне, удивительно, что обтягивающее платье с блестками может сделать с женщиной. Ты могла бы попробовать как-нибудь надеть такое платье, Эбс.

Дастин разразился лающим смехом, а затем остановился, осознав, что мать смотрела так, будто готова была убить Ретта. Он прочистил горло.

– Я пойду вытирать пыль в твоей спальне, мам.

Вероятно, это был хороший выбор. Она была не уверена, сможет ли удержаться и не огрызнуться Ретту за комментарий о платье. Как будто она могла надеть что-то подобное. Он просто пытался вывести ее из себя, так как знал, что она не одобряет «его поступок».

– Не забудь вытереть пыль под кроватью, – предупредила она, когда Дастин промчался мимо.

– Прости, если комментарий о платье расстроил тебя, – произнес Ретт. – Я с удовольствием смотрю на тебя, одетую во что угодно. Или голую.

Глубокий тембр его голоса вызвал в ней желание, и ее лицо вспыхнуло. Ее рука случайно отбросила открытки и конверты в сторону. Они падали на пол, как бумажные самолетики. Она встала, пытаясь обрести самообладание.

– Ретт, пожалуйста, прекрати это! Ты обещал.

– Я обещал не прикасаться к тебе. Я не ослеп и не потерял воображение. – Его большие, мужские руки, те, чьего прикосновения она так жаждала, собирали открытки с пола.

– У тебя красивый почерк, Эбби. Как у элегантной леди.

Мак был прав. Если она не собиралась уступать, то должна была стоять на своем. Заставить его выслушать. Ее горло сжалось, когда она представила, как он уйдет от нее.

– Прекрати это! Я серьезно. У тебя ничего не выйдет.

Он положил открытки на кофейный столик и навис над ней. Его мускусный одеколон щекотал ей нос, вызывая образы горячего, страстного секса. Кто вообще пользовался одеколоном, надев футболку и джинсы? О, точно. Ретт.

– Пожалуйста, я только причиняю тебе боль, а это последнее, чего я хочу. Мы хорошо провели время вместе, но все кончено. Пожалуйста, уезжай домой! Не меняй свою жизнь ради меня. Все хорошо так, как есть. – От предыдущих обвинений Мака у нее загорелись уши.

Его глаза пристально наблюдали за ней.

– Нет, не так. Ты не со мной, а я сделаю все возможное, чтобы вернуть тебя. Говори, что хочешь. Делай, что хочешь. Я могу это вынести. Даже если ты будешь отвергать меня до восьмидесяти лет, я все равно буду ходить за тобой. Конечно, надеюсь, что ты снова займешься со мной любовью, прежде чем у меня начнется бурсит в бедре, и я буду наносить мазь против артрита.

Она толкнула его в грудь. Мысль о том, что они становятся старше, заставляла ее сердце учащенно забиться. У нее и без того перехватила дыхание в сдавившей груди.

– Это не смешно.

– Я же говорил тебе, Эбби. Я не сдамся. Никогда. Я не брошу тебя, как это сделал твой отец. Или отец Дастина. Может когда-нибудь ты расскажешь мне, что с ним случилось, но даже если ты этого не сделаешь, это не имеет значения. Я здесь, и я люблю тебя.

Он просто не слушал ее, но она знала, как сможет его заставить уехать домой. Она глубоко вздохнула и судорожно сглотнула.

– Отец Дастина изнасиловал меня на втором свидании. Я была слишком глупой, чтобы понять, что так не должно было быть. Когда я забеременела, Мак выследил его. Этот мудак сказал моему брату, что я сама к нему лезла, – прошептала она. – Мы даже толком не познакомились, чтобы бросить меня технически. Теперь ты уедешь?

Его плечи поникли.

– Мне жаль, Эбби, – пробормотал он. Затем медленно протянул руки, будто намеревался ее обнять.

Она оттолкнула его, каблуки впились в ковер, когда боль, поднимающаяся в груди, угрожала свалить ее с ног.

– Не прикасайся ко мне. Разве ты не слышал, что я только что тебе рассказала?

Его руки были нежными, когда он прижал ее к своей груди. Она стукнула его по груди кулаками.

– Слышал и я обещал не прикасаться к тебе, но ты должна знать, что сейчас ты такая красивая. – Его тело прижималось к ней. – Ты должна понять, что для меня это ничего не меняет.

Она ударила его кулаком в грудь. Один раз. Дважды.

– Черт возьми! Оставь меня в покое.

Его лицо прижалось к ее шее.

– Нет, я люблю тебя. Я рад, что ты мне все рассказала. От этого я люблю тебя еще больше. Я чувствовал, что кто-то воспользовался тобой, но не знал, что все так плохо. Мне хочется разорвать того мудака на части, оторвать попеременно все конечности, затем оставить в живых, чтобы стервятники его прикончили.

Она прижалась лбом к его ключице, думая про себя: «Прошу тебя, только не отпускай меня».

– Мак тогда разобрался с ним, – произнесла она вслух.

Его руки ласкали ее позвоночник, делая нежные движения вверх и вниз такие же, как и родители, когда пытались успокоить ребенка.

– Хорошо.

Она откинула голову назад, отчаянно ища его глаза.

– Ты только не должен говорить об этом Дастину.

Его лицо смягчилось.

– Я бы никогда этого не сделал.

– Теперь ты понимаешь, почему у нас ничего не получится? – Одинокая слеза скатилась вниз, разрушая ее внутри.

Его палец смахнул ее с щеки.

– Нет, не понимаю. Ты думаешь, я не хочу тебя теперь, когда знаю? Чушь собачья. Это ничего не меняет. Мой отец выбил из меня все дерьмо перед тем, как уйти. Ты думаешь, это сделало меня меньше похожим на мужчину?

Ее губы задрожали.

– Конечно, нет. Я не знала.

Его выдох взъерошил ей челку.

– Это не совсем то, о чем я говорю. Вот почему мы с Маком стали друзьями. Мы как будто были давно знакомы, не в этой жизни, словно встретились два давних друга. Мы оба занялись покером, чтобы выпутаться из неприятной ситуации, которую устроила нам жизнь.

Она шмыгнула носом, вся ее грудь наполнилась жгучей потребностью заплакать – за него, за себя, за них.

Его плечо приподнялось.

– Иногда приходится смотреть в лицо прошлому. Говорить всякую чушь призракам.

Ее губы попытались улыбнуться.

– Чушь собачья. – И в этот момент она поняла, что он был прав. Прошлое не имело значения. Призрак исчез.

Он снова притянул ее к себе.

– Да, чушь собачья. Господи, я люблю тебя, Эбс.

Ответные слова горели у нее на губах. Она с силой сжала губы, чтобы не произнести их вслух. Осознав, что он не собирается от нее отрекаться. Была ли она готова к этому? Ей нужно было все хорошенько обдумать. Она всегда представляла, что сказав ему правду, он тут же уйдет, заявив: «Увидимся, ты не та, как я думал».

– Мама! – закричал Дастин.

Она подскочила на несколько дюймов. Оттолкнулась от Ретта. Разгладила свой пиджак. Потребовалась минута, прежде чем ответить.

– Да, милый?

– У тебя под кроватью дохлый таракан. Я не знаю, как его убрать.

– Не будь слабаком. Он же дохлый! – Ретт выстрелил в ответ.

Дастин появился на верхней площадке лестницы с натянутой гримасой на лице.

– Я обещал вытиреть пыль. Но не убирать дохлых животных.

– Я уберу, – крикнул Ретт в ответ.

Дастин молчал, словно почувствовав настроение между ними в комнате. Его взгляд опустился в пол.

– Ладно. Я уберу совком для мусора.

– Вот это мой мальчик, – ответил Ретт так естественно, как делал это с тех пор, как Дастин был маленьким. Сегодня это звучало болезненно. Боже, как бы она хотела, чтобы Дастин был его сыном.

– Я не знаю, как ему сказать об отце, – прошептала она, вездесущий страх сжимал ее диафрагму.

– Ты поймешь, как лучше это сделать. Кроме моей мамы, я никогда не встречал лучшей мамы, чем ты, Эбс.

Она потянулась за салфеткой Клинекс.

– Ретт, я не…

– Прежде чем ты начнешь говорить что-то о том, что не знаешь, что сказать, позволь мне остановить тебя. Я думаю, что сегодня у нас произошел огромный прорыв. Я собираюсь отпраздновать это событие. Если только ты не хочешь пойти со мной? – Он протянул ей руку.

Желание пойти с ним заставило ее застыть на месте. Она отрицательно качнула головой.

– Тогда в другой раз. Спасибо, что наконец-то доверилась мне настолько, что рассказала. – Он повернулся и направился к двери.

– Ретт, – позвала она, ее рука ласкала пересохшее горло.

Он остановился. Развернулся.

– Да, дорогая?

Нежность пронеслась сквозь нее, как легкий ветерок через апельсиновую рощу в их отеле в Аризоне.

– Спасибо тебе, Ретт.

Его мягкая улыбка выжала всю кровь из ее сердца.

– Увидимся, Эбс.

Она упала на диван, когда входная дверь захлопнулась, поднесла руки к носу, вдыхая его мускусный одеколон, который впитался в ее кожу.

Она не могла отрицать правду.

Ретт всегда находил нужные слова.

30

Пэгги сидела за своим столом в кабинете, когда зазвонил телефон. Ее файлы соскользнули, как Пизанская башня, когда она взяла трубку.

– Помощник шерифа МакБрайд.

– Привет, дорогая, – произнес Артур своим скрипучим голосом. – Надеялся, что смогу застать тебя, хотя думал, что ты первая позвонишь мне после нашего соглашения.

Она нахмурила брови.

– Какого именно?

– Помнишь, мы договорились рассказывать друг другу, если узнаем что-нибудь о Маке?

Ее сердце колотилось о ребра.

– О чем ты говоришь? – Боже, он ведь не обнаружил, что они встречаются, не так ли?

– Он отменил вознаграждение, которое предлагал за информацию о человеке, угрожавшем взрывом. Я подумал, что это может означать, что он нашел ублюдка.

Она выпрямилась в своем кресле.

– Отменил? – Почему он ничего ей не сказал?

– Ага.

Несомненно, произошло какое-то недоразумение.

– Когда?

Он на мгновение закашлялся.

– Джилл сказала мне сегодня утром, так что это, должно быть, случилось вчера. Значит, ты не знала. Хм…

Ее взгляд упал на папку с делом о бомбе в отеле, лежащую на столе. Даже федералы ничего не нашли. Они были склонны согласиться, что это была ложная угроза. Все гнались за своей историей без каких-либо новых новостей – очевидно, кроме Мака. А он не позвонил ей и ничего не сказал. Она посмотрела на часы. Было всего десять часов. Может он занят.

А может, ей следует просто позвонить ему и спросить, не делая поспешных выводов.

– Артур, мне пора. Спасибо, что позвонил.

– Ты не забыла нашу договоренность делиться всем, что найдем, не так ли?

Она не копала глубже в прошлое Мака с тех пор, как начала с ним спать.

– Нет, не забыла. Если я что-то найду, поделюсь.

– Тогда дай мне знать, что узнаешь о награде.

– Хорошо, – ответила она, попрощавшись.

Разве Мак не сказал ей, что хочет разделить их личную и профессиональную жизни? Она бросила папку, осознав, что мысленно назвала его Маком. Не нужно волноваться из-за этого сейчас. Поэтому она позвонила Аарону, своему официальному контактному лицу, чтобы соблюсти протокол. Аарон не дал ей никакой новой информации. Все, что он сделал, это проверил онлайн-расписание Мака и договорился о встрече на час для них троих.

Когда час настал, она принесла с собой блестящую новую пару наручников, надеясь поймать мудака, который угрожал взорвать отель.

Теперь, когда она узнала получше Мака, она смотрела на его отель другими глазами. Это было его творение. Это было то, что он ценил. Она оглядывала отель так, как оглядывала бы место преступления. Что она видела? Элегантность. Шик. И дружелюбие. Его рабочие пчелы бросились открывать двери и провожать ее по коридорам. Черт, она готова была поспорить, что они даже протянут ей туалетную бумагу, если она попросит.

Место между ее лопатками зачесалось. В последнее время это место часто чесалось. Ей придется купить скребок для спины или что-то в этом роде.

Кстати, о спине, она не видела его с тех пор, как мыла ему спину. Ее разум немедленно превратился в лужу. Сколько раз этот мужчина способен был заставить ее кончить? Они достигли новых рекордов. Женщина внутри нее жаждала большего. Помощник шерифа и мать продолжали нажимать на тормоза, отвечая на его текстовые сообщения только через два или три часа после того, как он их отправлял.

Мак и его начальник службы безопасности поднялись со своих мест, когда она вошла в его кабинет. Она пожала Аарону руку, кивнула Маку, не желая произносить его имя за пределами спальни. Это было странно.

Его бровь приподнялась, как будто почувствовав ее отдаленность.

– Спасибо, что пришли, помощник шерифа. Ты не возражаешь, если я теперь буду называть тебя Пегги?

Ее губы сжались. Хорошо сыграно. Она мгновение молчала, обдумывая ответ. От взгляда Аарона ей захотелось заерзать, как девчонке.

– Хорошо.

– Тогда, прошу тебя, называть меня Мак. – Его рука указала на стул.

Неудивительно, что этот человек выиграл Мировую серию в покер. Он все же загнал ее в угол. Она только кивнула. В эту игру могли играть и двое.

После того как они сели, Мак взял хрустальное пресс-папье.

– Что я могу для тебя сделать, Пегги?

Разве Аарон не сказал ему, почему она здесь? Она скрестила руки на груди, когда не могла сообразить, куда их деть.

– Я слышала, ты отменил награду. Я пришла за новостями.

Он повернул пресс-папье, как бейсбольный мяч.

– Ясно. Что ж, мы все согласились с тем, что угроза взрыва была в лучшем случае непонятной, но проявили должную осмотрительность. Твои люди ничего не нашли. Рассмотрев все с нашей стороны, мы пришли к выводу, что больше ничего не можем сделать. Верно, Аарон?

Гранитная челюсть Аарона опустилась в знак согласия.

– У нас никогда не было угрозы ни одному из наших отелей, Пегги. Это был уникальный случай. Мы решили перестать тратить время моей службы безопасности на проверку поддельных звонков с вознаграждением.

Его логика имела смысл. Он смотрел ей прямо в глаза, когда говорил это, но она могла сказать, что было что-то не так. У него было бесстрастное лицо. Понаблюдав, как он играет в эту игру, она поняла, в чем дело.

– Аарон, ты не оставишь меня на минутку наедине с твоим боссом?

Он встал, когда Мак кивнул. После того как дверь за ним закрылась, она наклонилась вперед, положив руки на колени.

– Я на это не куплюсь. Ты похож на львицу со своими детенышами около вашего отеля, и ты, безусловно, достаточно богат, чтобы твоя служба безопасности расследовала ложные угрозы, пока не поймаешь преступника. Что ты мне не договариваешь?

Призмы вспыхнули на стене, когда он отложил пресс-папье в сторону. Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Ничего, – ответил он. – Я не буду тратить свое время и время моих сотрудников.

Она ждала, что он скажет еще. Он только скрестил руки на груди.

Гнев разорвал ее желудок жгучим ощущением. Она решила рискнуть, как сделала бы с подозреваемым на допросе.

– Чушь собачья. Ты знаешь, кто это сделал.

Губы Мака сжались. Он встал.

– Давай оставим это, хорошо? Я терпеть не могу бить дохлую лошадь. Никто ничего не нашел. – Как бы в подтверждение этого заявления он взял отчет с логотипом ее отдела и помахал им в воздухе. – А теперь, почему бы тебе не перевести дух и не выпить со мной? – спросил он, снова откладывая отчет.

– Не пытайся отвлечь меня. Я знаю тебя. Ты лжешь мне прямо в лицо. – Часть ее умирала, говоря это.

– Прекрати. Ты знаешь, что я питаю к тебе только самое глубокое уважение.

– И все же ты не отрицаешь, что лжешь мне. Ты очень тщательно подбираешь слова. И ты думаешь, я до сих пор не знаю большинство оттенков твоего голоса?

– При других обстоятельствах я был бы польщен, что ты стала улавливать оттенки моего голоса. Пегг, ты придаешь этому делу слишком большое значение. Мы все пришли к выводу, что это была ложная угроза. Я не верю в то, что нужно тратить чье-то время впустую. Я хочу поблагодарить тебя и твой отдел за все, что вы сделали, но дело закрыто.

Ее ноги дрожали, когда она поднималась. Ей хотелось броситься через всю комнату и встряхнуть его. Вместо этого она подошла к нему, пока ее ботинки не коснулись кончиков его модных туфель.

– Я хочу, чтобы ты сказал это мне прямо в лицо. Тогда я пойму, что ты за человек.

Его зеленые глаза не моргали.

– Не делай этого. Вбивать клин между нами из-за чего-то подобного глупо. Если ты боишься признаться в своих чувствах ко мне, по крайней мере, будь честна в этом.

– Ты избегаешь моего вопроса. Как ты думаешь, это мое первое расследование? Прямо сейчас ты ведешь себя как заинтересованное лицо, которое скрывает информацию, имеющую решающее значение для моего дела. Скажи мне еще раз. Ты знаешь, кто это сделал?

Он сделал долгую паузу, переводя взгляд с ее подбородка на глаза.

– Я придерживаюсь того, что сказал ранее.

Она чуть не ударила его.

– Тогда ты чертов лжец. – Когда он не ответил, ее руки упали на бедра. – Будь по-твоему. Мы закончили. Окончательно.

И она говорила серьезно.

Ее ботинки застучали по его блестящему деревянному полу, когда она направилась к двери.

– Пегги. Остановись.

Она захлопнула дверь, не заботясь, что кто-нибудь услышит. Дверь открылась через несколько секунд.

– Пег!

Она направилась по коридору мимо разодетых лакеев в униформе.

Джилл ковыляла вверх по лестнице, когда она с грохотом спускалась по ней.

– Привет! – поздоровалась та.

Она прошла мимо как в тумане.

– Мне нужно идти. Поговорим позже.

Полные предложения покинули ее.

Она добралась до своей машины, ее зрение было таким же красным, как полицейская сирена. Когда она включила двигатель, Мейвен (больше никогда Мак) вышел из двери на стоянку. Он бежал к ней, а люди пялились на него.

Она нажала на газ, разогнавшись быстрее, чем это было безопасно в пешеходной зоне.

Ее губа запульсировала. Она поняла, что укусила ее достаточно сильно, оставив след. Слезы наполнили глаза. Она хотела свалить все на боль.

Все кончено.

Она была такой глупой, позволив всему начаться. О чем она только думала? Он не испытывал никакого уважения к тому, что она делала, и она чувствовала то же самое по отношению к его профессии. Кроме секса, у них не было ничего общего. Еще одно глупое увлечение, которое можно было вписать в книгу рекордов. Разве ей не лучше одной?

Она пошла бы на стрельбище. Всадила четырнадцать пуль в бумажную мишень. Если там никого не будет она распечатает фотографию Мейвена, а затем выпустила бы в него всю обойму.

Никто никогда не заставлял ее плакать, как девчонку.

Но этот мужчина заставил, и пора ему заплатить.