Текст книги "Как повергнуть герцога (СИ)"
Автор книги: Эви Данмор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Как и любая война в Афганистане, – сказал он. – Редко встретишь женщину, которая интересуется политикой. – Его лицо приняло вежливое выражение, настолько вежливое, что практически превратилось в непроницаемую маску. Нужно признать, он был прав, прервав разговор. Война – неподходящая тема для светской беседы.
– Возможно, вас следовало предупредить о моей репутации, милорд, – сказала Аннабель.
В его глазах вновь зажглась искорка.
– Поведайте же мне, мисс. Что мне угрожает?
– Я синий чулок, – ответила она. – Учусь в Оксфорде и читаю газеты от корки до корки. Особенно раздел о политике.
Его взгляд потемнел, и во время следующего поворота он притянул её ближе к себе. Аннабель уловила запах сандалового дерева и табака.
– Осторожно, – пробормотал виконт невероятно низким голосом, – для некоторых мужчин интеллект женщины является довольно сильным афродизиаком.
Вероятно, если женщина дышала и смотрела в его сторону, он уже считал это афродизиаком. Аннабель слегка напряглась в объятиях виконта, и, к счастью, он отстранился на дюйм.
– Если вы учитесь в Оксфорде, то должны знать леди Люси, – предположил лорд Баллентайн.
От неожиданности Аннабель чуть не оступилась.
– Она моя подруга, милорд.
На его красивом лице появилось странное выражение.
– Как чудесно, – проговорил он. – У неё ещё осталась кошка?
– Кошка?
– Да, Боудикка. Свирепое, умное маленькое создание, совсем как её хозяйка?
Она понятия не имела, что у Люси есть кошка, откуда он мог это знать?
И тут Аннабель поняла, что музыка смолкла, а виконт всё ещё не отпустил её руки.
Она осторожно попыталась её высвободить.
Баллентайн положил её ладонь на изгиб своего локтя.
– Куда мне вас проводить, мисс? Я бы предложил террасу.
– Лучше я снова займу своё место. – Краем глаза она оглядела бальный зал. Куда запропастился безобидный, послушный Питер?
– Будет вам, – сказал Баллентайн, изучая её лицо из-под полуприкрытых век. – Мы оба знаем, что вы совершенно не годитесь на роль желтофиоли.
Он направился прямиком к выходу на террасу, и ей пришлось последовать за ним.
– Милорд, – натянуто произнесла она, но он только усмехнулся.
Баллентайн не принимает отказов.
Аннабель охватила паника, сердце бешено заколотилось. Ей придётся устроить сцену. Придётся упереться каблуками в пол, что несомненно привлечёт внимание окружающих, но она не могла остаться наедине с этим похотливым гигантом…
Толпа зашевелилась, голова Аннабель повернулась на звук, как стрелка компаса в сторону севера.
Через весь бальный зал к ним быстрым шагом шёл Монтгомери, он не сводил холодных блестящих глаз с лорда Баллентайна, будто целился в него из винтовки. Рука виконта напряглась под её ладонью, его тело незамедлительно отреагировало на угрозу.
Когда герцог приблизился, воздух вокруг него трещал от едва сдерживаемого напряжения.
– Мисс Арчер, – проговорил он, глядя на лорда Баллентайна.
– Ваша светлость.
– Баллентайн.
Баллентайн качнул головой.
– Герцог.
Монтгомери предложил ей руку, всё ещё продолжая смотреть на молодого виконта.
– Позвольте.
Баллентайн не колебался ни минуты, он не оттолкнул её руку, но быстро отпустил и поклонился.
– Мисс, это была большая честь. – Он повернулся к Монтгомери и кивнул. – Герцог.
– Баллентайн.
Аннабель посмотрела сначала на удаляющуюся спину лорда Баллентайна, потом на свою руку, лежавшую на сгибе локтя Монтгомери. Он спас её посреди бального зала.
Аннабель не смела поднять на него глаза. Сквозь слои шёлка и шерсти она чувствовала, как напряжены его мускулы, ощущала на себе взгляды сотен людей. Лицо горело. Вот бы пол разверзся и поглотил её.
Зазвучала весёлая мелодия очередной кадрили. Монтгомери уводил Аннабель прочь из бального зала под топот ног танцующих, который эхом отдавался в её ушах.
Глава 15
Приёмная превратилась в сплошное размытое пятно, какофония голосов и музыки стихла. Пылающего лица Аннабель коснулся прохладный воздух. Монтгомери по-прежнему смотрел прямо перед собой, всем своим видом излучая недовольство.
– Советую вам держаться подальше от Баллентайна, – сказал он.
– У меня не было намерения с ним сближаться, ваша светлость.
– Вы с ним танцевали.
– Потому что он с леди…
Она прикусила губу. Аннабель не должна перед ним оправдываться, она сама себе хозяйка.
– В следующий раз, когда он к вам подойдёт, – сказал он, – откажите ему. Находясь в его компании, вы рискуете своей репутацией.
Она отпустила его руку. Горло сдавило от досады.
– Тогда, возможно, вашей светлости следует дать понять это лорду Баллентайну?
Он резко остановился, и хорошие манеры, чёрт бы их побрал, заставили её повернуться к нему лицом.
Его глаза пылали гневом.
– Я только что это сделал, – бросил он, – хотя, судя по тому, как вы сегодня выглядите, Баллентайн может забыть об инстинкте самосохранения.
Она вздёрнула подбородок.
– А что плохого в том, как я выгляжу?
Его глаза недобро сверкнули и прошлись по её обнажённой шее.
– Плохого? – повторил Монтгомери.
Она уставилась на него, почти желая, чтобы он сказал ей гадость.
– Чёрт возьми, – тихо выругался он, – вы ведь не разыгрываете из себя невинность?
– Я…
– Вы самая соблазнительная женщина в этом бальном зале, и очевидно, что у вас нет покровителя, – герцог не дал ей заговорить, – вы кокетничали с худшим распутником Лондона, теперь каждый присутствующий мужчина считает вас легкодоступной.
Кокетничала?
В эту минуту Монтгомери ей абсолютно не нравился.
– Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, – сказала она. – Я вполне способна сама о себе позаботиться.
Он нахмурился.
– Здесь мы расходимся во мнениях.
Герцог двинулся на Аннабель, вынуждая её пятиться назад. Свет потускнел, а стены вокруг сомкнулись.
Она мгновенно пришла в себя.
Аннабель находилась в алькове, а над ней нависал мужчина. Музыка из бального зала была едва слышна, словно звучала за сотни миль отсюда.
Чёрт возьми!
Она настолько сосредоточилась на ссоре, что доверчиво последовала за ним, как телёнок за пастухом. Ведь это же был Монтгомери. Почтительный и честный…
Но всё же он оставался мужчиной.
И находился так близко, что она чувствовала аромат мыла на его шее.
Аннабель инстинктивно отступила назад.
Её обнаженные плечи упёрлись в холодную стену.
Она громко сглотнула в тишине.
До этого момента Аннабель не видела в нём хищника. Теперь же она практически ощущала на вкус его намерение…
Монтгомери за один шаг сократил между ними расстояние.
Она подняла руки.
И положила ладони ему на грудь.
– Ваша светлость…
Он упёрся в стену локтями по обе стороны от её головы.
– Довольно, – пробормотал он, – довольно.
Он опустил голову, и она почувствовала его гладкие и шелковистые губы на своей шее.
Неужели это поцелуй?
Она смотрела невидящим взглядом поверх плеча герцога, ощущая жар его кожи.
"Мы сейчас поцелуемся".
Но ведь она всегда знала, что это обязательно произойдёт.
Между ними промелькнула искра в их первую встречу, в тот самый момент, когда она увидела его на Парламентской площади, такого отчуждённого и властного, а этот поцелуй… был естественным исходом.
Они словно застыли во времени, прижимаясь щекой к щеке. Её окутывал его аромат, а Монтгомери неподвижно стоял и чего-то ждал…
Рука Аннабель вцепилась в лацкан его пиджака.
Монтгомери отстранился, бросил тяжёлый взгляд на её лицо, а затем накрыл её губы своими. Его пальцы зарылись в волосы на затылке Аннабель, под тёплым давлением его рта её губы разомкнулись, и его требовательный язык проник внутрь.
По венам разлилось пламя.
Её целовал Монтгомери.
Аннабель прижималась к нему всё теснее, пробуя его на вкус, открываясь навстречу.
Теперь он не казался равнодушным. Монтгомери откинул её голову назад и углубил поцелуй. Его язык мягко, но настойчиво прикасался к её языку, твёрдые, знающие губы задавали ритм… Аннабель слегка осела, и его руки сжались ещё крепче. Сила, которую он с такой лёгкостью контролировал, пробудила к жизни все чувствительные местечки, и они начали пульсировать. Она тихо застонала и услышала, как его дыхание сбилось. Монтгомери провёл ладонями по её обнажённым рукам, чувствительной груди, изгибу талии и обхватил бёдра, он принялся сжимать и разминать их… но вдруг замер. Кончики пальцев переместились чуть ниже, изучая верхнюю часть её ног. Господи. На ней же нет ни корсета, ни панталон.
Аннабель оторвалась от его губ.
– Я не…
Он издал хриплый звук. Руки Монтгомери сомкнулись на её ягодицах и рывком приподняли Аннабель чуть выше, дав ей почувствовать между ног его горячую возбуждённую плоть. В голове не осталось ни единой связной мысли. Она инстинктивно выгнулась ему навстречу, в порыве прижаться ещё теснее.
Он откинул голову назад и застонал, словно от боли, вся её женская сущность откликнулась на этот призыв. Аннабель одновременно хотелось свести его с ума и даровать покой своим телом, руками, ртом…
Он выпустил её из объятий и отстранился.
Нет. Она потянулась к нему в поисках того удивительного ощущения.
Он обхватил её руки и прижал к своей груди.
– Аннабель, – хрипло предостерёг герцог.
Нет.
Она не думала, что когда-нибудь вновь познает это безрассудное, иступлённое желание, но теперь оно её переполняло. Аннабель хотела почувствовать Монтгомери внутри себя. Всё просто не могло так резко закончиться.
Она поднялась на цыпочки в попытке вновь его поцеловать, но он повернул голову, и её губы коснулись подбородка. Это был мягкий, но всё же отказ.
Сердце оборвалось.
– Аннабель.
Она не осмеливалась посмотреть ему в лицо, но чувствовала бешеный стук его сердца под своей захваченной в плен рукой. Монтгомери прерывисто дышал. Аннабель тоже.
Прохладный воздух остудил её разгорячённую кожу.
Издалека снова начали доноситься обрывки музыки.
Боже правый.
Она пыталась взобраться на Монтгомери как кошка.
Аннабель сделала шаг назад и едва слышно проговорила:
– Я… Обычно я не…
– Ш-ш-ш… – Он прижался тёплым лбом к её лбу. – Это я забылся.
Он не забылся. Если бы не его самообладание, куда бы завёл их поцелуй? Альков находился у всех на виду. А на Аннабель даже не было нижнего белья… Что Монтгомери о ней теперь думает?
Он развернул её к себе спиной.
И ободряюще сжал плечи.
– Не двигайтесь.
Послышался тихий хруст коленей, Аннабель догадалась, что герцог наклонился подобрать с пола рассыпавшиеся шпильки. Затем он с поразительной расторопностью принялся поправлять выбившиеся локоны. Видимо, герцог неплохо разбирался в женских причёсках. Как и в обольщении. Аннабель позволила бы ему делать с ней всё что угодно, прямо здесь, в алькове, где их могли запросто увидеть.
Его пальцы скользнули вокруг её шеи, большие начали легонько поглаживать по спине.
– Я слышу, как вы думаете, – пробормотал он. – Дайте слово, что не сбежите в ночь.
Она фыркнула.
– Дайте слово, Аннабель, – настойчиво повторил Монтгомери низким голосом.
Она возмущённо кивнула.
– Хорошо. – Он быстро коснулся губами её шеи сзади. – Поговорим завтра, – герцог слегка подтолкнул Аннабель. – А теперь идите.
Она покинула альков на негнущихся ногах, слепо идя на звуки музыки. Место поцелуя горело как клеймо… Вдруг кто-то дотронулся до её руки, и она вздрогнула.
– Аннабель. – На неё пристально смотрела Катриона.
– Вот и ты, – проговорила Аннабель, поморщившись от того, как неестественно высоко прозвучал её голос. – Где ты была?
– Твоя причёска растрепалась, – сказала Катриона.
Её рука потянулась к волосам сзади.
– Ох. Должно быть, несколько прядей выскочило, пока я… танцевала.
Глаза Катрионы скрывались за стёклами очков. Значит, она их нашла, но всё рано выглядела какой-то другой.
"Нет, дело во мне".
Губы сильно покалывало. В следующий раз, когда она увидит Монтгомери, то сразу же вспомнит вкус поцелуев и ощущение его губ на своих. От этой мысли почва уходила из-под ног.
– Ты танцевала? – спросила Катриона.
– Лорд Баллентайн пригласил меня на вальс.
Подруга нахмурилась.
– Виконт же повеса, – проговорила она. – Как он вёл себя с тобой?
– Как повеса.
Аннабель вела себя не лучше. Стонала и тёрлась о восставшую плоть Монтгомери. О боже, его восставшая плоть…
– Поможешь мне поправить причёску? – спросила она, больше всего ей не хотелось возвращаться в бальный зал, садиться на стул и притворяться, что ничего не произошло.
Катриона взяла её под руку.
– Конечно. Дамская комната в этой стороне.
Себастьян рассеянно предложил спички маркизу Уитмору, который присоединился к нему на балконе, чтобы обсудить предвыборную кампанию. Он помедлил, не сразу убрав спички, хотя и сам мечтал закурить. Но всё же больше ему хотелось насладиться вкусом Аннабель.
Она снова заняла своё место у стены. Блестящие, слегка растрёпанные волосы и раскрасневшиеся щёки и шея выдавали в ней женщину, которую совратили в алькове. Тот факт, что и другие мужчины видели её в этом состоянии, заставил его кружить вокруг Аннабель, как примитивное животное.
Она разбудила в нём животное. Оно начало подавать признаки жизни, когда Себастьян галопом скакал по полям, а её восхитительные ягодицы упирались ему в пах, и, наконец, сорвалось с поводка, когда Аннабель схлестнулась с Марсденом, имея из оружия только острый, как рапира, ум. В его голову начали вторгаться странные мысли, и ещё более странные чувства сейчас поселились в груди. В прошлом году, когда граф Бевингтон впал в немилость, женившись на оперной певице, Себастьян оборвал всякие контакты с этим человеком. Бевингтон, видимо, лишился рассудка раз пожертвовал всем, что имело значение, ради неподходящей женщины: положением в обществе, политической карьерой, уважением своих детей-подростков. Теперь граф прозябал на свалке жизни в Вероне вместе с той певичкой. Но только сейчас в алькове, сжимая в руках Аннабель, целуя её губы, чувствуя её желание… На несколько безумных секунд Себастьян понял, почему некоторые мужчины рискуют всем.
В его пальцах подрагивала незажжённая сигарета.
Он чуть не потерял контроль над собой… из-за поцелуя.
Падение Бевингтона начиналось так же?
– Прелестное создание. – Уитмор слегка перегнулся через перила. Последние несколько минут похотливый взгляд маркиза неотступно следовал за Аннабель, как собака за сочной костью.
– Боже мой, – пробормотал Уитмор, – только посмотрите на эти груди.
Себастьян вцепился в перила, едва их не сломав. Он не может ударить этого человека. Это важный политический союзник.
– Вы говорите о леди.
– О, я слышал, что она обычная деревенская девушка, – сказал Уитмор, даже не подозревая, в какой опасности находилась его челюсть. – Очень жаль, что такой лакомый кусочек, как она – плебейка. Посмотрите на её осанку, подумать только, та же самая девушка могла бы считаться бриллиантом чистой воды, если бы её отцу посчастливилось обзавестись титулом.
– Какая сентиментальная мысль, – произнёс Себастьян холодным ровным тоном.
– Я не жалуюсь, – проговорил Уитмор, издав беззвучный смешок, от которого его живот заколыхался. – А кто её покровитель, вы не знаете?
Внутри Себастьяна наступила тишина. Как на охоте после выстрела, когда птицы перестают петь и ветер стихает.
Он достал из нагрудного кармана спички и закурил.
– У вас не получится стать её покровителем, Уитмор.
Маркиз слегка вздрогнул.
Маркиз, принц, старше или младше, Себастьян понял, что сказал бы это любому. Слова просто вылетели сами собой.
– Я… сразу не понял положение дел, – ответил Уитмор.
– Здесь нечего понимать.
Уитмор поднял руку в знак примирения.
– Конечно, конечно, я бы никогда не стал посягать на герцогскую собственность. Это было бы крайне неразумно.
Себастьян смотрел вслед маркизу, но напряжение его не покидало. Уитмор был не единственным из присутствующих, кто находился в заблуждении относительно Аннабель. Со своей точки обзора он видел, как мужчины кружат вокруг неё, сдерживаемые лишь хрупкой преградой в виде правил приличия. Но они будут наводить справки. И к ней выстроится очередь до самого Оксфорда.
Сигарета в его пальцах сломалась. К чёрту манеры и честь. Он не мог пойти по стопам Бевингтона, но у него оставался другой выход.
Он жестом подозвал лакея, который тут же материализовался из тени.
– Ручку и карточку, – сказал Себастьян.
Пока она непринуждённо беседовала с дочерью Гринфилда, старательно избегая встречаться с ним взглядом, он велел доставить в её комнату записку.
"Аннабель!
Встретимся у входа в вечнозелёный лабиринт в два часа дня.
Ваш,
М".
Глава 16
– Утренний концерт Мендельсона на следующий день после бала, – проворчал Жюльен Гринфилд жене. – Только садист мог придумать такую программу.
Был час дня, утомлённые бессонной ночью лорды и леди тянулись к музыкальной комнате Клермонта. Бал, на котором гости выпили немало шампанского, коньяка и выкурили множество сигар, закончился около трёх часов утра. К тому времени, как последние пары, прихрамывая, покинули зал, цветочные композиции увяли, а разговоры стали невнятными и бессмысленными.
Себастьян прохаживался среди гостей, как пантера среди овец. Он был взвинчен, переполнен нетерпением, такое случалось с ним только перед важными переговорами, в тот волнительный отрезок времени перед тем, как он наконец выходил на арену сражений.
– Монтгомери. – Кэролайн отделилась от троицы дам и присоединилась к Себастьяну, он машинально предложил ей руку.
– Миледи. Вы хорошо провели утро?
– Вполне, – ответила она, – но я готова рассердиться на вас. Как такое возможно? Вы единственный, кто сегодня утром выглядит на удивление свежо.
"Потому что я всегда мало сплю".
Он взглянул на её запрокинутое лицо. Как и всегда, леди Лингем выглядела безукоризненно ухоженной, но, поскольку он не мог упустить ни единой детали, даже если бы попытался, то заметил мешки у неё под глазами.
Себастьян знал, что если встретится с ней взглядом, то прочтёт немой вопрос, который она никогда не задаст вслух: "Почему ты не пришёл ко мне вчера вечером?"
Он смотрел прямо перед собой.
Видит бог, ему нужна женщина. От нерастраченного желания всё тело зудело, будто под кожей бегало полчище обезумевших муравьёв. Кэролайн была идеальной любовницей: зрелой, утончённой и не стесняющейся выражать свои предпочтения. Эти отношения приносили им взаимное удовольствие без ненужных переживаний.
Но Себастьян знал, что, даже если переспит с ней сотню раз, это не избавит его от нужды. Нет, дело было не в банальном удовлетворении естественной потребности, облегчить его безудержное желание могла одна единственная зеленоглазая студентка.
Она не ответила на его послание. И он не видел её за завтраком.
Себастьян не спеша прошёл в музыкальную комнату и методично осмотрел ряды плюшевых кресел.
Наконец, в зрительском зале мелькнули знакомые каштановые волосы.
Его ладони стали влажными.
Сердце заколотилось так сильно, словно он пробежал несколько лестничных пролётов.
Себастьян стоял в полном недоумении. Как такое могло с ним случиться? Ему было почти тридцать шесть.
Аннабель подняла голову, и ясный взгляд зелёных глаз поразил его в самое сердце, будто ему в грудь со всей силы швырнули какой-то предмет.
Себастьян сглотнул. О, всё это определённо происходило с ним.
Он почувствовал на себе ожидающий взгляд Кэролайн и понял, что преграждает путь остальным гостям. Себастьян плавно проследовал к своему креслу в первом ряду возле пианино.
Аннабель сидела в самом конце зала рядом с баронессой, которую он едва знал. Ни одна из женщин, вероятно, ни слова не понимали по-немецки. Нужно было напечатать перевод песен для гостей. Ему вдруг показалось очень важным, чтобы песни ей понравились.
Кэролайн заняла соседнее место, окутав Себастьяна своим ароматом.
Он подавил желание оглянуться.
Его охватила редкая вспышка гнева. Когда он стал достаточно взрослым и смог здраво рассуждать, то обнаружил, что половина социальных обычаев и ритуалов лишена смысла. Конечно, Себастьян продолжал им следовать, но ещё никогда эти мелкие ограничения не раздражали его так сильно, как сейчас, потому что запрещали ему сидеть рядом с желанной женщиной в своей собственной музыкальной комнате. Вокруг него люди скрипели стульями и шаркали каблуками по полированному деревянному полу, кашляли и сопели не в силах усидеть на месте.
Наконец, появились пианист и две певицы с голосами сопрано и меццо-сопрано, которые называли себя: "Божественный дуэт".
Шум затих. Раздражение осталось. Дуэт, несмотря на их нелепое название, пел великолепно, казалось, их голоса без усилий взмывали ввысь, а потом устремлялись вниз, передавая всю гамму человеческих эмоций от меланхолии до радости. И всё же его разум отказывался сосредоточиться на мелодии. Себастьян поглядывал на часы над камином за спиной пианиста и остро ощущал присутствие Аннабель, сидевшую пятнадцатью рядами позади.
Он посмотрел на часы в общей сложности четыре раза.
Без четверти два закончилась последняя песня.
Без тринадцати минут аплодисменты стихли, и все направились к выходу.
По дороге к дверям его то и дело останавливали гости, желая перекинуться парой слов, занять всего секунду его времени, но в итоге отнимая драгоценные минуты. Затем путь ему преградила внушительная грудь маркизы Гэмпшир. Пока он покорно обменивался любезностями с почтенной дамой, в общем потоке людей мимо него прошла Аннабель.
Она не удостоила его даже взглядом.
– Вам понравился концерт, дорогая? – громко спросила маркиза Кэролайн, всё ещё стоявшую рядом с ним.
– Вполне, – ответила графиня, – подумать только, из-под пера степенного и мужественного немца вышло нечто настолько милое.
Милое?
Себастьян вдруг понял, что хмуро уставился на графиню.
Она вопросительно подняла тонкие брови.
– Я полагаю, – медленно произнёс он, – что у них тоже есть чувства. У немцев.
В её глазах появилось слегка озадаченное выражение. Затем она виновато пожала плечами.
Когда Себастьян снова поднял глаза, Аннабель уже исчезла из виду.
Он опаздывал, чего за ним никогда не водилось. Приближаясь к лабиринту, ему приходилось заставлять себя идти степенной походкой. Когда, наконец, впереди показался вход, Себастьяна захлестнуло облегчение. Она ждала его возле статуи льва в своём новом пальто и той же самой шляпке, которую всегда носила. Вместо этой коричневой, невзрачной вещицы он накупил бы ей дюжину новых головных уборов.
– Мисс Арчер. – Он приподнял цилиндр в знак приветствия.
Она сделала реверанс. Её щеки раскраснелись, но причиной этому вполне мог быть холод.
Себастьян предложил ей руку.
– Вы не составите мне компанию на прогулке?
– Ваша светлость…
– Монтгомери, – поправил он.
Она выгнула бровь.
– Ваша светлость?
В ответ он тоже выгнул бровь.
– Я полагаю, что в сложившихся обстоятельствах мы можем не придерживаться этой формальности.
У неё перехватило дыхание.
Неужели Аннабель собиралась притвориться скромницей и отрицать обстоятельства. Исключено. Его ладони всё ещё помнили округлые формы её тела, Себастьян мечтал вновь ощутить их вживую, и очень скоро ему представится шанс.
Наконец, она взяла его под руку.
На долгое время между ними воцарилась тишина. Пока Себастьян вёл Аннабель по лабиринту, их сопровождал только хруст промёрзшего гравия под ногами.
Что за абсурд!
Себастьян отговорил Великобританию от торговой войны с Османской империей. Теперь же он не знал, с чего начать.
– Вы играли здесь в детстве?
Аннабель пристально смотрела на него, в её тоне появилась какая-то новая игривая нотка. Себастьян не сразу нашёлся что ответить.
– Нет. Никогда.
Ответ её явно удивил.
– Как можно удержать ребёнка вдали от лабиринта?
Заперев его с кипой книг и обложив обязанностями.
На людях его мать вела себя холодно и невозмутимо, но приходила в тихий ужас от выходок мужа. Она твёрдо решила, что её сын будет совсем другим.
– Что вы думаете о музыке Мендельсона? – вместо ответа на вопрос спросил Себастьян.
На её губах заиграла лёгкая улыбка.
– Признаюсь, "милой" её назвать нельзя.
– И правильно, – сказал он, – потому что это совсем не так.
– Я не поняла ни слова, но музыка была такой… трогательной. Будто задела во мне… – Она замолчала на полуслове, внезапно осознав, с каким восторженным энтузиазмом описывала свои эмоции.
– Что? – с интересом уточнил он, уводя их вглубь лабиринта. Всякий раз, когда в Аннабель просыпалась её страстная натура, он чувствовал, как его тело мгновенно откликалось. Она сводила его с ума. В её присутствии он полностью забывался и испытывал лишь низменные мужские потребности и желания. И, казалось, с удовольствием им потворствовал.
– Меланхоличная, – тихо проговорила она, – вот как бы я описала его музыку.
В точку!
Себастьяну безудержно хотелось овладеть этой женщиной.
– В последней песне чувствовалось такое томление, что мне стало почти грустно. О чём она? – спросила она.
Он кивнул.
– Она называется: "Auf Flügeln des Gesanges11". Речь идёт о мужчине, который увлекает свою возлюбленную в полёт фантазии.
Её рука крепче сжалась на его предплечье.
– Какие в ней слова?
Теперь её юбки при каждом шаге задевали его ногу. Если он повернёт голову и притянет Аннабель чуть ближе к себе, то вдохнёт тёплый аромат её волос.
Он покачал головой, пытаясь усмирить водоворот эмоций и вспомнить немецкий.
– На крыльях песни, дорогая, умчу тебя я на восток12, – процитировал он, – в долину Ганга, точно зная: там есть чудесный городок… – Себастьян замолк. Теперь он начал декламировать романтические строки?
– А чем заканчивается песня? – шёпотом спросила она.
Её глаза казались бездонными. Единожды поддавшись искушению, мужчина мог утонуть в них навсегда.
Чёрт побери!
– Они занимаются любовью под деревом, – ответил он.
Себастьян скорее почувствовал, чем услышал, как она ахнула.
Он завернул за угол и одним движением притянул её к себе. Глаза Аннабель удивлённо расширились, когда его губы накрыли её.
Мягкие.
Её губы были невероятно мягкими как лепестки. Несколько мгновений Себастьян не смел шелохнуться, только наслаждался бархатистым теплом её рта, затаив дыхание. Наконец он выдохнул. Ему казалось, что он не дышал со вчерашнего дня, с тех самых пор, как в последний раз держал Аннабель в объятиях.
Он глубоко вдохнул аромат жасмина и женщины.
На его закрытые веки падали тёплые лучи солнца.
Где-то вдалеке пела малиновка.
Себастьян провёл кончиком языка по пухлой нижней губе.
Аннабель издала тихий звук, и его глаза чуть приоткрылись.
Её же глаза оставались закрытыми, на щеках трепетали полумесяцы ресниц.
Сердце забилось в груди так быстро и сильно, что это причиняло боль. Он снова прижался губами к её губам, вкушая их одурманивающий жар, воспоминания о котором мучили его полночи. Себастьян откинул её голову и впился в рот Аннабель с новым пылом. Она застенчиво дотронулась до его языка своим. Себастьян почувствовал, как напрягся его член, и, тихо выругавшись, снова замер. Он хотел загладить перед ней вину после того неловкого инцидента в алькове. Осторожно ослабив хватку, Себастьян с нежностью, которой не проявил прошлой ночью, привлёк Аннабель к себе. Их тела так идеально подходили друг другу. Она слегка прикусила его нижнюю губу, и он застонал. Не прерывая поцелуя, Себастьян снял одну перчатку и обхватил ладонью её щёку. Прикосновение к прохладной, нежной, словно шёлк, коже вызвало ещё один прилив обжигающего удовольствия. Он хотел опустить Аннабель на землю и накрыть своим телом… расстегнуть все крючки и пуговицы на пальто и платье, а затем развязать тесёмки и ленты на более деликатных предметах одежды. Хотел ощутить руками и языком каждый дюйм её податливого тела: бледную полную грудь, точёный изгиб талии, чувствительное местечко между ног… Особенно это местечко. Он бы ласкал и целовал его, пока Аннабель не затрепетала у его рта.
Себастьян почувствовал в ней внутреннее сопротивление и понял, что под его натиском она откинулась назад, а он трётся об её бёдра своими.
Себастьян отстранился.
Она моргнула, глядя на него из-под полуприкрытых век, её кудри растрепались от бурных ласк. Он заметил свою перчатку, небрежно отброшенную в снег.
– Аннабель, – пробормотал Себастьян.
В ответ она слабо улыбнулась.
– Монтгомери.
Ему нравилось слышать, как она произносит его имя своим тихим, чуть хриплым голосом. Он снова положил ладонь на её лицо и провёл большим пальцем по нижней губе. Аннабель откликнулась на ласку, поцеловав подушечку его пальца, как будто это было самой естественной реакцией. Как будто они делали это уже сотни раз и сделают ещё тысячу в будущем.
В глубине души шевельнулась тревога.
Он уронил руку.
Подняв перчатку, Себастьян принялся расхаживать взад-вперёд.
Аннабель смотрела на него, как во сне. Он сцепил руки за спиной, одну в перчатке, другую без. Мир вокруг заиграл неестественно яркими красками: под синим небом сверкали белоснежный снег и вечнозелёная изгородь. Ноги ослабели, а руки жаждали снова дотронуться до его широких плеч, которые теперь казались их законным местом.
Ночью она не сомкнула глаз, снова и снова прокручивая в голове встречу в алькове, вспоминая каждый звук и каждое прикосновение. Аннабель решила не принимать приглашения и держаться от Монтгомери подальше. С таким же успехом она могла приказать себе перестать дышать: один взгляд на него в музыкальной комнате, и ровно в два часа ноги сами собой принесли её ко входу в лабиринт.
Монтгомери повернулся к ней с решительным выражением лица.
– Аннабель. Я знаю, что мы знакомы совсем недолго, если считать дни. И всё же… вы должны знать… что меня не покидают мысли о вас. – Он покачал головой, а затем снял шляпу и провёл рукой по волосам, растрепав короткие пряди.
– Собственно говоря, я жажду вашей компании постоянно, и у меня есть основания надеяться, что вы отвечаете мне взаимностью. – Монтгомери подошёл ближе и взял её за руку, его обычно расчётливый взгляд стал мягким и тёплым.
Её сердце бешено заколотилось. К чему он клонит?
– Аннабель, я бы хотел…
Он поднял голову, словно хищник, почуявший запах.
Теперь она тоже услышала чьи-то быстрые шаги по хрустящему гравию.
Монтгомери зловеще сдвинул брови и отошёл от Аннабель.
– Ваша светлость! – На дорожке показался Рэмси, его лицо раскраснелось, а дыхание сбилось. Обычно безукоризненно расчёсанные на пробор каштановые волосы практически стояли дыбом.
По шее Аннабель забегали мурашки.
– Лучше бы дело оказалось действительно важным, Рэмси. – Голос Монтгомери был настолько холоден, что мог бы заморозить бедного камердинера на месте.
Слуга вздрогнул.
– Полагаю, что так и есть, ваша светлость. – Его взгляд нервно метался между герцогом и Аннабель.
Она плотнее закуталась в пальто.
– Я вернусь в дом, – проговорила Аннабель, внезапно вспомнив о своём неопрятном виде. Не став дожидаться ответа Монтгомери, она быстро обогнула изгородь и вышла на главную тропинку.
Но всё же расслышала голос Рэмси в послеполуденной тиши:
