Текст книги "Как повергнуть герцога (СИ)"

Автор книги: Эви Данмор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Ваша светлость. Ваш брат, лорд Деверо… пропал.

Глава 17

После заявления Рэмси наступила полная тишина. Голова Себастьяна была абсолютно пустой, значение слов дошло до него не сразу. Но затем их смысл врезался в него как кинжал.

– Похищение?

– Маловероятно, – быстро ответил Рэмси. – Судя по всему, его светлость оставил записку.

Себастьян уже спешил по главной тропинке к дому.

Аннабель обернулась, широко распахнув глаза.

– Вы слышали? – спросил он, не останавливаясь.

– Да, – ответила она, – я невольно подслушала.

Что ж. Рэмси объявил новости весьма громко.

– Пойдёмте.

Он смутно догадывался, что и Аннабель, и Рэмси приходится бежать, чтобы не отставать. Себастьян сбавил скорость ради неё, но его мысли уже мчались далеко впереди.

– Где его личный охранник?

– Я попросил его подождать в кабинете на первом этаже, ваша светлость, – задыхаясь, проговорил Рэмси.

В саду и на террасе собралось множество гостей. Заметив Себастьяна, они начали поворачивать в его сторону головы. Их ожидающие взгляды устремились к нему, словно щупальца.

Он свернул к чёрному входу в восточном крыле.

– Известно что-нибудь ещё?

– Нет, ваша светлость, – ответил Рэмси. – Я скорее побежал за вами.

– Ты правильно поступил, – сказал Себастьян, открывая плечом заднюю дверь в тускло освещённый коридор. Когда он проходил мимо, две служанки застыли на месте с широко распахнутыми глазами под белыми чепцами, как будто увидели призрака.

Если бы с Перегрином что-нибудь случилось, он не стал бы писать записок. Если только это не уловка. Себастьян отогнал непрошеную мысль, пока не добрался до своего кабинета. У двери стоял высокий крепкий мужчина, сжимая в кулаке поля своего котелка. Крейг Фергюсон. Он работал у него уже десять лет. Его единственной обязанностью было незаметно охранять брата. Себастьян подавил желание схватить Фергюссона за горло и вытрясти из него все ответы прямо в коридоре.

Рэмси рванулся вперёд, чтобы открыть дверь, и все вошли в кабинет.

Себастьян тут же набросился на охранника.

– Что случилось? – прорычал он.

Фергюсон сглотнул.

– Вчера вечером мы остановились в отеле в Кармартене…

– И?

– Сегодня утром, когда я ждал его светлость и камердинера в коридоре перед завтраком у меня возникли подозрения, потому что молодой лорд любит плотно поесть, а до поезда оставалось совсем мало времени. Я отправился на разведку. И нашёл камердинера в прихожей, он находился в бессознательном состоянии под действием лауданума…

– В бессознательном состоянии? – перебил его Себастьян, каждый волосок на его теле встал дыбом.

– Да, ваша светлость, – ответил Фергюссон. – Он очнулся только после того, как я пару раз дал ему пощёчину. Всё ещё приходя в себя, он рассказал, что накануне вечером лорд Деверо пригласил его выпить вместе с ним немного вина, после чего камердинер отключился и ничего не слышал.

На мгновение недоумение затмило тревогу.

– Он считает, что мой брат подмешал ему снотворное?

Фергюссон неловко переступил с ноги на ногу.

– Похоже, что так, ваша светлость.

Камердинер служил в семье уже двадцать пять лет. Сначала он был камердинером Себастьяна, но, желая окружить брата только самыми надёжными людьми, Себастьян передал его Перегрину. Вряд ли слуга стал бы участвовать в заговорах.

– Насколько я понимаю, он оставил записку, – сказал Себастьян.

Фергюсон кивнул и достал из чемоданчика конверт.

– Это лежало на его кровати.

Себастьян выхватил послание из рук охранника.

Плотная бумага была до боли ему знакома. Он сломал печать, вскрыл конверт и прочитал две строчки, написанные петляющим почерком Перегрина.

"Сэр!

Я рассмотрел возможность поступить на службу в Королевский флот и просто не могу на это согласиться.

С уважением,

П".

«Просто не могу на это согласиться».

Значит, его не похитили.

Себастьян на мгновение закрыл глаза. Сердце выбивало барабанную дробь. Брата не похитили. Не причинили вреда. Но правда заключалась в том, что маленький сопляк его бросил.

Себастьян очень осторожно положил письмо на стол.

– Есть какие-нибудь зацепки о его местоположении?

Фергюсон покачал головой.

– Никто его не видел. С шести часов утра от вокзала отходят несколько поездов и множество экипажей. Я принёс расписание.

Себастьян проигнорировал листки бумаги, которые Фергюссон разложил на столе, он и так знал, что существует несколько маршрутов в прибрежные города, и, по крайней мере, один поезд останавливается в Плимуте, откуда отправляются паромы. Брат вполне мог быть уже на пути во Францию. А его охранник сейчас находился здесь, в Клермонте.

Его охватили чересчур сильные эмоции, которые он едва мог сдержать.

Себастьян сел за стол, достал лист бумаги и начал записывать инструкции.

– Подготовь карету, – приказал он Рэмси, не отрываясь от списка, – и пошли телеграмму Эдварду Брайсону, сообщи, что я намереваюсь с ним встретиться сегодня вечером.

– Г-главе Скотленд-Ярда, ваша светлость?

Себастьян резко поднял голову.

– Существует какой-то другой Эдвард Брайсон, который может иметь отношение к сложившейся ситуации?

Рэмси побагровел.

– Нет, ваша светлость.

– После того как пошлёшь ему телеграмму, проинформируй персонал в городском доме о моём приезде. Фергюсон, будь готов через двадцать минут. Мы отправляемся в Лондон.

Рэмси и Фергюсон поклонились и поспешно направились к двери.

Аннабель направилась вслед за ними, Себастьян отложил ручку.

– Останьтесь, мисс, – бросил он. – Пожалуйста, – добавил Себастьян более мягким тоном, увидев, как она ожесточилась.

Аннабель обернулась, бросив на него настороженный взгляд. Неужели он выглядел таким же обезумевшим, каким себя чувствовал?

– Останься, – повторил Себастьян.

Аннабель кивнула со сдержанным выражением на лице. Он не хотел, чтобы она вела себя сдержанно. Поддавшись порыву подойти к ней, Себастьян обогнул стол, но затем передумал и направился к ряду окон. Он не мог выразить словами, чего хотел или в чём сейчас нуждался, едва ли было бы разумным посадить её на стол и задрать юбки… Себастьян уставился на улицу. С некоторым безразличием он отметил стеснение в груди, неспособность сделать глубокий вдох. Предательство брата – поистине чёрная полоса в жизни любого человека.

– Надеюсь, ты никому об этом не расскажешь, – проговорил он, не оборачиваясь.

– Конечно, нет, – откликнулась она. Голос Аннабель был таким успокаивающим, он чудесным образом остужал кипевший внутри Себастьяна гнев. Проклятье, неужели, пока он проводил время в мечтах о ней, брат спланировал побег прямо у него под носом? Себастьян смотрел на простирающиеся в даль бесплодные равнины и испытывал к себе отвращение.

Аннабель прекрасно понимала, почему двое взрослых мужчин выскочили из кабинета, как провинившиеся школьники. Гнев Монтгомери приводил в ужас, из комнаты будто высосали весь воздух. К счастью, её не пугали бурные взрывы эмоций, она имела с ними дело и раньше. Но видеть его таким суровым и напряжённым, будто он мог сломаться в любой момент, причиняло муки. Монтгомери успел надеть перчатку, и рука, которая так нежно гладила её лицо в саду, теперь сжималась в кулак. Вид этого стиснутого в ярости кулака заставил её иссохшее и очерствевшее сердце, каким оно оставалось в течение многих лет, пробудиться к жизни и откликнуться на его боль.

Аннабель медленно к нему подошла.

– Ты хорошо знала моего брата? – спросил он, глядя в окно. – У тебя есть какие-нибудь предположения, где он мог бы спрятаться на некоторое время?

– Спрятаться? – Она сделала ещё один шаг. – Нет. И мы никогда не были настолько близки, чтобы он мог доверить мне подобные вещи.

Теперь Аннабель стояла достаточно близко, чтобы до него дотронуться. Она помедлила. Дерзко с её стороны, но необходимо.

Она обвила руками его талию.

Его тело было крепким и твёрдым, как гранит, излучающий яростный жар. Когда Монтгомери не сделал ни малейшего движения, чтобы её оттолкнуть, она уткнулась щекой ему между лопаток.

Он повернулся и посмотрел на Аннабель, как лев на ягнёнка, по глупости забредшего в его пещеру, решая, проглотить её целиком или зарычать и прогнать. Она прижалась лицом к его груди прямо к тому месту, где билось сердце, и задумалась, укусит ли он.

И вот, наконец, Монтгомери заключил её в объятия, принимая ту скудную поддержку, которую она могла предложить.

Аннабель облегчённо вздохнула.

Он положил подбородок ей на голову.

– Сбежал, – хрипло проговорил Монтгомери.

– Мне очень жаль, – пробормотала она.

Он начал водить руками по её спине.

– Опоил камердинера.

– Похоже, что так.

Она поступила правильно, не став говорить банальные слова утешения. Грудь Монтгомери поднималась и опускалась, и Аннабель почувствовала, как постепенно из его тела уходит напряжение.

– У него проблемы с дисциплиной, – сказал он. – Я записал его в Королевский флот, и вот, чем он мне отплатил.

Обстоятельства сложились из рук вон плохо, но тот факт, что он делился с ней своими переживаниями, был невероятно ценным.

Пробили часы. По всей видимости, двадцать минут истекут совсем скоро, но Монтгомери не собирался её отпускать. Когда Аннабель подняла на него глаза, его взгляд был сосредоточен на стене позади неё, она повернулась в его объятиях. Справа от двери висели ряды картин с изображением величественных домов и замков. Слева находилась всего одна. На ней был нарисован отвесный утёс, на котором стоял, продуваемый всеми ветрами, древний замок с внушительными стенами.

– Это тот самый замок?

– Да. Замок Монтгомери. – Его голос погрубел, и в тело вновь вернулось напряжение.

Она прильнула к нему спиной, он обхватил её руками под грудью и прижал к себе.

– Управлять дюжиной поместий намного проще, чем одним единственным братом, – проговорил Монтгомери и слегка сжал её в объятиях. – Какой ответ подсказывает ваш светлый ум на этот счёт, мисс Арчер?

Она криво улыбнулась.

– Полагаю, человеческие отношения требуют иного подхода. Брата не так-то легко уместить в гроссбух.

– Вполне легко, – сказал Монтгомери. – Я точно знаю, сколько он мне стоит.

– В денежном выражении. Чего не скажешь об эмоциональной стороне вопроса.

– Эмоциональная сторона, – после паузы повторил он и выпустил её из объятий. Лишившись тепла его тела, Аннабель растерялась.

– Мне пора, – он направился к столу, – я должен найти его как можно скорее.

– Есть ли шанс, что он вернётся сам?

Он бросил на неё сардонический взгляд.

– Конечно, нет. – Монтгомери принялся складывать в сумку расписания поездов, оставленные охранником. – Он знает, что его ждёт, если решит появиться сейчас.

В его спокойном голосе безошибочно угадывалась угроза. Аннабель интуитивно понимала, что, если сейчас вступится за Перегрина, то перегнёт палку. Он считал, что приказы, отданные компетентными людьми, должны выполняться беспрекословно, а его собственный брат предпочёл сбежать, чем им подчиниться. Его гордости был нанесён страшный удар! Большинство мужчин накинулись бы на охранника с кулаками или, по крайней мере, переложили бы на него вину.

– Ты найдёшь его, – тихо проговорила она.

Эта фраза могла иметь много значений.

"Я верю в тебя".

"Я на твоей стороне".

"Мне больно видеть, что ты расстроен".

Со всеми вытекающими последствиями.

Казалось, он услышал их все, потому что перестал собирать вещи и поднял голову. Их взгляды встретились через персидский ковёр. Лицо Монтгомери смягчилось, возможно, потому, что её лицо не скрывало никаких эмоций. Аннабель чувствовала его боль, у неё сжималось сердце, потому что она не была уверена, когда увидит Монтгомери в следующий раз.

Он в два шага сократил расстояние между ними. Обхватил ладонью её затылок одновременно нежно и властно, и на одно короткое мгновение его внимание было приковано только к ней, будто никто, кроме Аннабель, его больше не интересовал.

– Я вернусь к тебе, – пообещал он и крепко поцеловал её в губы. Затем нежно прикоснулся губами к её лбу и чуть ли не силой выпроводил Аннабель за дверь.

Прогоревшие поленья в камине затрещали, рассыпав сноп искр, а затем с шипением повалились на решётку. Аннабель удалилась в голубую гостиную вместе с Хэтти и Катрионой, чтобы провести вечер за чтением и рисованием, но книга в её руках служила не более, чем уловкой для отвода глаз. В непринуждённой тишине она снова и снова вспоминала поцелуи Монтгомери, словно его манящие, требовательные губы стали центром вселенной, вокруг которого теперь вращались все её мысли.

Аннабель вздрогнула. Её переполняли чувства, которые очень сильно напоминали те, что она испытывала тем роковым летом много лет назад. Головокружительное безрассудное стремление окунуться в водоворот страсти, сдаться на милость мужчине и неземному блаженству… Конечно, с тех пор она поумнела. И могла насладиться всего парой глотков удовольствия вместо того, чтобы утонуть в нём с головой.

Сегодня Монтгомери не вернулся. Завтра её последний день в Клермонте. Найдёт ли он своего брата?

– Кто следующий в очереди на герцогский титул после Перегрина Деверо? – спросила она.

Хэтти медленно подняла глаза от блокнота.

– Почему ты спрашиваешь?

– Мы гостим здесь уже несколько недель, – ответила Аннабель, – а анкета на герцога так и не закончена. Мы сильно отстаём.

– Я не уверена ни в очерёдности наследования, ни в том, какую пользу принесёт эта информация нашему делу, – сказала Хэтти. – Катриона?

На сей раз Катриона растерянно пожала плечами.

– Скоро он обзаведётся прямым наследником, – проговорила она. – Все говорят, что герцог снова женится в следующем году.

В животе появилось отвратительное ощущение. Ревность.

Она ведёт себя как ребёнок. Конечно, он женится. На одной из тех хорошеньких, тихих дебютанток, которые кружились по его зимнему бальному залу в белоснежных нарядах как снежинки.

Аннабель встала и направилась к догорающему огню в камине.

– Признаюсь, я рада, что он никогда не выберет в жёны девушку из семьи торговцев, – сказала Хэтти, – иначе мама постаралась бы выдать за него замуж одну из моих хорошеньких сестёр. – Она заметно вздрогнула. – Мне жаль будущую герцогиню. Вдруг она кончит, как Джорджиана Кавендиш? Что, если новая жена родит ему одних девочек? Представьте себе, стать первой герцогиней Монтгомери за восемьсот лет, которая не произведёт на свет наследника. Интересно, с ней он тоже разведётся?

– К счастью, со времён короля Георга многое изменилось, – раздражённо проговорила Аннабель, – и если женщине в этом мире отводится роль племенной кобылы, то герцог не самый плохой кандидат в мужья.

– Племенной кобылы? – Хэтти цокнула языком. – Мне кажется, ты слишком много времени проводишь с нашей дорогой Люси. Кстати, что вы думаете о её идее объединить силы с Миллисент Фосет для демонстрации на Парламентской площади?

– Тише, – предупредила Катриона, – вдруг кто-нибудь услышит.

– Но что вы думаете? – громко прошептала Хэтти.

– Это создаст определённые хлопоты, – ответила Катриона.

– Не то слово, – радостно согласилась Хэтти, – множество хлопот.

Глава 18

На следующее утро столовую наводнили звуки труб и литавр, вселив дух патриотизма во всех, кроме, небольшой группы суфражисток и тётушки Гринфилд.

– Что это за ужасный шум, дорогая? – громко поинтересовалась пожилая дама у Катрионы.

– Музыка, которая будет звучать сегодня вечером, – ответила Катриона, стараясь перекричать какофонию. – Под террасой устанавливают оркестр.

– Понятно, – проговорила тётушка без особого энтузиазма. – Осмелюсь заметить, что раньше играли совсем иначе. – Она окинула стол неодобрительным взглядом, и он тут же зацепился за Аннабель. – Ты такая бледная, дитя. Господи, неужели опять плохо себя чувствуешь?

В ответ Аннабель неубедительно улыбнулась.

– Нет, мадам, со мной всё в порядке.

– Вот и хорошо, – сказала тётушка Гринфилд, – В твоём возрасте здоровье должно быть ещё достаточно крепким.

В её возрасте она должна бы уже поумнеть и не предаваться мечтам о герцоге, который так и не вернулся.

Катриона сложила салфетку.

– Я собираюсь посмотреть, как идут приготовления к фейерверку.

Аннабель вскочила на ноги.

– Я составлю тебе компанию. – Свежий воздух определённо пойдёт ей на пользу.

Фейерверк сооружали на другом конце французского парка. За ночь тонкий слой снега растаял, обнажив гладкий белый гравий на дорожках, замысловатые статуи в фонтанах и греческие мраморные скульптуры. Вот бы увидеть этот чудный сад летом, когда деревья предстанут во всей своей пышной зелёной красе, а в листве будет шелестеть тёплый ветерок.

– Здесь так красиво, – пробормотала она.

– Красиво, – согласилась Катриона, не сводя глаз с деревянного строения, которое возводили рабочие. – Ты когда-нибудь видела снежные шары с крошечными замками внутри?

– Да, а что?

– Это Клермонт.

– Я не уверена, что понимаю тебя.

– Он словно из того шара. Ненастоящий. Не для нас.

– А как же Оксфорд? Город не менялся со времён крестовых походов. – Разговор странным образом её раздражал.

Катриона взяла Аннабель под руку.

– Не бери в голову. Я просто хочу сказать, что Оксфорд нам очень подходит.

– Конечно, подходит, – пробормотала она в ответ.

За час до полуночи прошёл слух, что хозяин поместья вернулся, и всё же он так и не показался никому на глаза. Гости собрались в приёмной, чтобы выпить, перекусить и посплетничать.

– Фейерверк доставили прямиком из Китая… – обсуждали собравшиеся.

– Последний герцог нанял акробата, не помню, то ли мужчину, то ли женщину…

– А потом шляпа леди Суиндон загорелась.

Когда часы пробили одиннадцать тридцать, леди Лингем, которая исполняла роль хозяйки, пригласила гостей пройти на террасу. Вместе со всеми Аннабель прошествовала в бальный зал, где были широко распахнуты двери на улицу. Она ожидала увидеть зловещую фигуру, стоявшую в потёмках на балконе.

Но там никого не было.

Как он мог пропустить собственный новогодний приём?

– Аннабель! – воскликнула Хэтти, пробираясь к ней. – Пойдём! Я заняла тебе место рядом с нами.

Подруга потащила её на террасу.

Со всех сторон слышались разговоры и смех нескольких сотен нетрезвых аристократов. Аннабель ненадолго растерялась. Терраса и французский парк превратились в ярмарочную площадь. Красные бумажные фонарики отбрасывали мерцающие тени, из глубины сада доносились обрывки музыки.

Но его здесь не было, она чувствовала это всем своим существом.

И Слава богу. Это безумное желание находиться рядом с ним не доведёт до добра.

Между ней и Хэтти пробежала группка детей, и Аннабель выпустила руку подруги.

Она попыталась догнать Хэтти, но вдруг перед ней возникло красное блестящее яблоко в сахарной оболочке.

– Засахаренное яблоко, миледи?

Над ней возвышался торговец на ходулях в длинных полосатых штанах. На его губах сияла широкая нарисованная улыбка.

– Аннабель, – раздался голос Хэтти в нескольких шагах впереди.

Аннабель не сдвинулась с места.

Каким бы безумием это не казалось, но она должна попрощаться, и не в формальной обстановке во дворе завтра перед отъездом. По правде говоря, ей совсем не хотелось с ним прощаться.

Она резко развернулась.

Совсем не разумно с её стороны.

Она понеслась в сторону дома, уворачиваясь от воодушевлённых гостей, шедших навстречу.

В бальном зале толпа поредела. Аннабель остановилась под большой люстрой, размышляя, куда идти дальше, а затем направилась в главный вестибюль.

Длинная стрелка часов показывала без двадцати минут полночь.

И тут Аннабель поняла, куда ей нужно идти. В западное крыло.

Она спешила по тускло освещённым коридорам, бесшумно ступая на цыпочках, как воровка. Оказавшись возле двери его кабинета, Аннабель затаив дыхание помедлила, а потом постучала по тёмному дереву.

Никто не ответил.

Её рука замерла на дверной ручке.

Затем быстро нажала на неё, но дверь оказалась заперта.

Сердце упало.

Аннабель пошла дальше, используя картины и растения в горшках в качестве ориентиров, чтобы отыскать дорогу в музыкальную комнату. Она приоткрыла богато украшенную двойную дверь и просунула голову в щель. Внутри её встретила зияющая пустота. В лунном свете пианино казалось чужим и заброшенным.

Аннабель охватила паника. Вдруг он так и не вернулся?

Она бросилась в другой коридор, а потом в следующий, вскоре заблудившись окончательно. Корсет больно впивался в тело. Ей пришлось остановиться и ухватиться за перила, чтобы отдышаться.

Нужно прислушаться к голосу разума.

Клермонт насчитывал три этажа и двести комнат. У Аннабель не получится обыскать их все.

Проклятие! Она же всегда была такой разумной.

Как так получилось, что сейчас Аннабель превратилась в полоумную, которая бегает по особняку в поисках Монтгомери?

Но как могло быть по-другому?

В Кенте она словно ходила во сне. Оксфорд воскресил её разум. Монтгомери вернул к жизни её саму. Ненамеренно. Он вёл себя холодно, сдержанно и прямолинейно, она и не заметила, как он нашёл дорогу к её сердцу. Теперь Аннабель не знала, как избавиться от этого наваждения. Да и не хотела. Чувствовать себя живым человеком, на которого обращают внимание, было бесценно. Его поцелуи развеяли одиночество, о котором она даже не подозревала.

Она с трудом сделала вдох. Кожа на спине стала липкой от пота, Аннабель начал окутывать холод.

Последняя попытка, и она вернётся на террасу.

Аннабель взметнулась вверх по лестнице, устремилась в другой коридор, пронеслась мимо испуганной горничной…

Он стоял у двери библиотеки с потолком, расписанным в виде зимнего неба, и разговаривал с дворецким Бонвилем.

Она резко остановилась, в голове всё плыло.

Монтгомери повернулся в её сторону, и в тот момент, когда их взгляды встретились, воздух вокруг затрещал от напряжения.

Должно быть, он что-то сказал Бонвилю, потому что дворецкий мгновенно растворился в темноте.

Аннабель направилась к Монтгомери, в ушах начало звенеть. Нужно было подготовиться заранее: придумать речь, обозначить цели. Но её влекло к нему, как животное к водопою после изнурительной жары. Теперь, когда он стоял перед ней собственной персоной и смотрел на Аннабель, стремление поскорее оказаться рядом с ним превратилось в смятение, в застенчивость. Она не ожидала, что будет стесняться.

Когда Аннабель подошла к герцогу вплотную, то с трудом заставила себя поднять на него глаза.

Он казался выше, чем она помнила. И производил какое-то другое ощущение. За спокойным фасадом скрывался накал эмоций.

Он прошёлся кончиками пальцев по её щеке, прикосновение отозвалось во всём теле. Монтгомери погладил изящный изгиб подбородка, влажную кожу на шее, там, где бился пульс.

– Ты бежала, – проговорил он хриплым голосом.

Она сглотнула не в силах скрыть волнения, её горло едва заметно дёрнулось, и он успокаивающе его погладил. Это сработало. Постепенно руки и ноги расслабились, их окутало приятное тепло, пока пальцы Монтгомери продолжали скользить вверх-вниз по её шее.

– Твой брат, – прошептала Аннабель, – ты нашёл его?

Рука Монтгомери переместилась на её плечо, другой он открыл дверь позади и потянул Аннабель за собой в тёмную библиотеку. Он прижал её спиной к двери, и она услышала, как в замке повернулся ключ.

По телу Аннабель пробежала дрожь, она остро ощущала его близость, будто он навалился на неё всем своим весом.

Монтгомери придвинулся ближе.

– Скажи мне, почему ты бежала.

Его дыхание коснулось её губ, и она приподняла голову, желая, чтобы он завладел её ртом.

– Скажи, – повторил Монтгомери.

– Ты сказал, что вернёшься.

Он покачал головой.

– Я хочу, чтобы ты произнесла это вслух.

На фоне лунного света, льющегося из окна за спиной Монтгомери, вырисовывались очертания его широких напряжённых плеч, руки были прижаты к бокам, как будто он с трудом сдерживал себя.

Аннабель вдруг поняла, что большинство мужчин его положения просто взяли бы то, что хотели. Ей ли не знать. Просто она забывала об этом в его присутствии. Не было никаких сомнений в том, что сейчас Монтгомери безумно её желал. Его тело, словно вибрировало от едва сдерживаемой похоти, Аннабель чувствовала солоноватый аромат возбуждения. Если она проведёт рукой по его брюкам, то наткнётся на твёрдую плоть. Но выбор оставался за Аннабель.

Сердце защемило.

Какой потрясающий, удивительный мужчина.

Он должен знать, что в этой тёмной библиотеке они находились на равных в своём желании.

Аннабель скользнула руками ему под пиджак.

Монтгомери замер. Его мышцы дёрнулись под шёлковым жилетом. Аннабель задела костяшками пальцев стальные мускулы, и у неё пошла кругом голова. Она наблюдала за своей рукой, которая прошлась по серебряной цепочке карманных часов, по рёбрам, затем поднялась выше к крепкому торсу. Такому элегантному, но внушительному. Какая же сила заключалась внутри этого мужчины… Очень медленно её рука пустилась в обратный путь по животу и остановилась поверх его брюк.

Монтгомери, казалось, перестал дышать. Он с трудом сглотнул. Аннабель застыла в нерешительности… Очень осторожно она прижала ладонь к его мужскому достоинству и ахнула от неожиданности, её пронзило острое удовольствие от одного прикосновения. Её пальцы сомкнулись вокруг него, тихий стон, вырвавшийся у Монтгомери, воспламенил кровь Аннабель. Этот могущественный мужчина оказался беспомощным перед её ласками. Она снова погладила его плоть, распаляясь от её жара и трепета, от шелеста шерстяной ткани под ладонью.

Со стоном Монтгомери накрыл её руку своей и прижал к гладкой поверхности деревянной двери, его губы обрушились на рот Аннабель. Всё вокруг завертелось с головокружительной скоростью. Свободной рукой он обхватил её за талию, её же рука блуждала по его спине, затылку, шелковистым волосам, пока один требовательный поцелуй сменял другой. Реальный мир перестал существовать, его поглотили тени, жар, настойчивые мужские губы и возбуждённая плоть.

Когда колен коснулся прохладный воздух, она моргнула, посмотрев вниз, и обнаружила, что её юбки обвились вокруг талии, а между бёдер вторглась мужская нога. Аннабель застонала, внезапно почувствовав давление на нежное местечко.

– Да, – пробормотал он, впиваясь пальцами в изгиб её бедра, неприкрытого корсетом. Монтгомери застонал, не отрываясь от её рта. Его рука ритмично раскачивала Аннабель взад-вперёд, от этого интимного трения в расщелине между ног разлилось тепло. Она в отчаянье всхлипнула.

– Пожалуйста, я не могу…

Он издал успокаивающий звук, провёл ладонью по её ягодицам, отыскав сзади разрез в панталонах, и проскользнул внутрь. Его умелые, искусные пальцы принялись за работу… Всего несколько минут назад они стояли в коридоре, как же всё могло случиться так быстро? Потому что уже несколько недель отчаянно в этом нуждались. Ласки Монтгомери стали настойчивее, Аннабель медленно таяла, её накрывало наслаждение, пальцы на ногах сжимались от удовольствия… Она почувствовала, как внутрь неё проник палец и выгнулась, тихо вскрикнув.

Они больше не находились на равных, он стремглав подводил её к блаженному забытью.

Она оказалась в ловушке между его бедром и умелыми пальцами. Всепоглощающее удовольствие подбиралось всё ближе. Аннабель схватила Монтгомери за руку, намереваясь его остановить, но он и не думал прекращать неумолимые ласки. Внезапно её поглотили языки раскалённого пламени, губы и даже кончики пальцев начали пульсировать. Она вскрикнула, уткнувшись ему в плечо, а Монтгомери обхватил её затылок свободной рукой.

Аннабель прижалась к нему, не в силах устоять на ногах, её собственное шумное дыхание отдавалось в ушах.

Тонкая шерсть его пиджака приятно покалывала щёку.

Монтгомери осторожно отстранился.

За закрытыми веками вспыхивали и гасли, как звёзды, белые точки.

Когда Монтгомери раздвинул её ноги шире, туман рассеялся. Он освобождал место для себя. Его рука скользнула между ними вниз, и Аннабель поняла, что он возится с застёжкой брюк.

Он хотел взять её прямо здесь, у двери.

Она вцепилась в его рубашку.

– Я… я не…

О, она хотела продолжения и одновременно не хотела. Не могла решиться. Аннабель ничего такого не планировала, она вообще ничего не планировала.

Его рука замерла.

– Ты хочешь остановиться? – Для человека, жаждущего получить своё удовольствие, он задал вопрос весьма спокойным тоном.

Что же делать? Она безрассудно пробудила в нём низменные инстинкты, и теперь внутри неё шла ожесточённая борьба: желание утолить его потребности сражалось с глубинными страхами. И, конечно, Аннабель не хотелось выглядеть падшей женщиной в глазах Монтгомери.

– Я не могу, – прошептала она, чувствуя, что её охватывает паника. – Не… так.

Не у двери. Вообще нигде, если бы она могла рассуждать здраво.

Аннабель почувствовала, как под её ладонями напряглась его грудь.

– Конечно, – пробормотал он. – Завтра.

– Завтра? – По спине побежали мурашки от дурного предчувствия.

– Я изложу любые твои условия в письменном виде, – сказал он. – Даю слово.

Условия?

Он снова попытался её поцеловать, но что-то в выражении лица Аннабель заставило его остановиться. Монтгомери отодвинулся, поправляя брюки. Его губы недовольно искривились.

– Я не стану посылать сейчас за своими поверенными, – сказал он.

Кровь в жилах Аннабель застыла. Значит, она правильно его поняла. Он решил, что она хочет устроить переговоры.

– Ты решил, что я хочу устроить переговоры, – произнесла она свои мысли вслух.

Он нахмурился, услышав её безжизненный голос.

– А это не так?

Он всё ещё тяжело дышал. В помятом галстуке и с взлохмаченными волосами Монтгомери выглядел совсем по-мальчишески. Аннабель боялась даже представить, на кого сама была похожа.

Кто станет выдвигать условия в такой момент, когда мужчина наполовину обезумел от страсти и склонен обещать всё что угодно? Расчётливая куртизанка, вот кто.

К горлу подступила тошнота.

– И ты согласишься на все мои условия? – вдруг проговорила Аннабель. – Как насчёт яхты, ваша светлость?

Он склонил голову.

– Если она тебе нужна.

Она издала короткий, некрасивый смешок.

Монтгомери не за ту её принял.

Пока они беседовали, совершали совместные прогулки, страстно целовались, всё это время он не переставал думать о ней, как о женщине, которая готова продать свою благосклонность за деньги. Хотя с респектабельной женщиной Монтгомери вряд ли бы в принципе решил заняться любовью у двери.

Она разгладила юбки.

– Я уже говорила, что не продаю подобные услуги.

– Чего ты хочешь, Аннабель? – после паузы холодно спросил он.

"Тебя".

Должно быть, в какой-то момент она начала желать невозможного.

– Я не хочу быть твоей любовницей.

Он обвёл её взглядом. Его скептицизм ощущался практически физически. Аннабель знала, кого видел Монтгомери: растрёпанную женщину, которая нагло трогала его член.

Сердце сжалось. Она чувствовала себя полной дурой.

В двадцать пять Аннабель была такой же неразумной и импульсивной, как и в ранней молодости.

Она резко развернулась и попыталась нащупать в замке ключ.