Текст книги "Как повергнуть герцога (СИ)"
Автор книги: Эви Данмор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
В голове Аннабель промелькнул образ красивого молодого виконта в пурпурном жилете. Она никогда не спрашивала Люси, откуда лорд Баллентайн узнал, что у неё есть кошка. Воспоминание о вальсе натолкнули Аннабель на мысли о Себастьяне, о том, как он воинственно прошествовал к ней через весь бальный зал, показывая всем видом, что жаждет крови Баллентайна…
– Аннабель, пока я не забыла, в твоём почтовом ящике лежало письмо, – сказала Хэтти и открыла свой ридикюль. – Я взяла на себя смелость передать его тебе.
Надежда на то, что мисс Вордсворт написала ей, чтобы сообщить о восстановлении в колледже, быстро рухнула. Увидев паучий почерк, Аннабель нахмурилась.
– Оно от моего кузена Гилберта.
Разумеется она опоздала с выплатами. Неужели он уже посылает ей напоминание? Аннабель поборола искушение бросить письмо в огонь нераспечатанным.
Она разрезала конверт ножницами.
"Аннабель,
Вчера утром до нас дошли очень неприятные новости. В коттедж доставили письмо от анонимного доброжелателя. Бумага и конверт были плотными и дорогими, а почерк – элегантным, но содержание оказалось возмутительным. Мне любезно посоветовали “спасти тебя от самой себя”, поскольку ты попала не в ту компанию. Ходят разговоры о твоей политической деятельности, участии полиции и даже тюрьме! Кроме того, автор обеспокоен тем, что ты общаешься с неженатыми джентльменами…"
– О Боже, – пробормотала Аннабель и поднялась на ноги.
– В чём дело? – спросила Хэтти.
– Он знает. – Но откуда?
"Если бы не дорогие бумага и конверт, я бы заподозрил, что это дурная шутка. Как бы то ни было, я глубоко обеспокоен подобными заявлениями. Весьма глубоко. Я неоднократно предупреждал тебя об опасностях высшего образования. Теперь, судя по всему, ты безрассудно навлекла на себя погибель, и ведь мы оба знаем, что не впервые.
Подозреваю, что это только вопрос времени, когда о твоей испорченности узнает весь Чорливуд или, что ещё хуже, хозяин поместья, раз вести уже дошли до ушей уважаемых случайных свидетелей. И это после того, как я дал тебе приют, кормил и доверял заботу о своих пятерых детях!
Как честный семьянин и представитель Англиканской церкви, я должен подавать пример и не общаться с паршивыми овцами. Поэтому прошу тебя не возвращаться в Чорливуд в ближайшем будущем.
С большим разочарованием,
Гилберт."
Её рука с письмом опустилась на стол.
– Что ж. Похоже, я могу вычеркнуть из списка возвращение домой.
Она начала бесцельно бродить по комнате, в то время как подруги столпились вокруг письма. Их возмущённые вздохи послужили слабым утешением.
– Письмо, – пробормотала Аннабель. – Пять лет, а он вычеркнул меня из семьи, просто написав письмо.
– Какой ужас, – сказала Хэтти. – Он всегда так себя ведёт?
– Думаю, что теперь ты избавилась от него навсегда, – сказала Люси, – и от Монтгомери в придачу, раз он так реагирует на вполне разумный отказ.
– Монтгомери. – Слова застряли в горле у Аннабель. – Ты думаешь… Это он написал моему кузену?
– Ну, а кто же ещё?
Нет. Это точно был не он.
– Он никогда бы не поступил так низко.
– Твой кузен упоминает дорогую бумагу и элегантный почерк, – заметила Люси.
– Знаю, знаю. Но это мог быть кто угодно. Возможно, одна из суфражисток.
– А им-то зачем это делать?
Аннабель прижала ладони к вискам.
– Не знаю. Как слухи дошли до Оксфорда? Монтгомери вряд ли стал бы себя дискредитировать, поэтому я считаю, что обо всём узнал кто-то другой.
– Но кто, – спросила Катриона, – и кто взял на себя труд написать твоему кузену?
Только не Себастьян. Конечно, Аннабель смертельно его обидела, и отыскать коттедж Гилберта не составило бы ему труда… Внезапно в гостиной стало невероятно душно.
– Пойду прогуляюсь, – пробормотала она и направилась к двери, хотя бы просто для того, чтобы избежать упоминания одного его имени.
Когда его карета остановилась перед элегантным фасадом Лингем-хауса, Себастьян не удивился, что Кэролайн не вышла встречать его к парадному входу. Он объявил о своём визите официально, передав визитную карточку, и поэтому по протоколу графиня ожидала в приёмной. Кэролайн всегда следовала правилам приличий. И, возможно, она догадывалась, что в конце концов он сложит два и два и выяснит, кто донёс о его посещении тюрьмы и навлёк на Себастьяна гнев королевы. Как будто соблюдение церемоний могло спасти Кэролайн от неприятного разговора.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы её вычислить, всё-таки он упал с лошади и потерял любимую женщину, но после разговора со своими доверенными людьми Себастьян больше не сомневался.
Чего он не знал, так это почему она так поступила.
Она наблюдала за ним поверх края чашки со своего места на диване. Глаза Кэролайн были такого же холодного и голубого оттенка, как послеполуденное небо за окнами позади неё.
Себастьян поёрзал на стуле. Несмотря на мягкую землю, его ноги только недавно зажили после сокрушительного падения на них взрослой андалузской лошади.
– Сегодня утром я прочитала, что Гладстон снова лидирует по опросам, – сказала Кэролайн. – Как ты думаешь, сможешь его остановить?
– Смог бы, – ответил он, – если бы королева велела Дизраэли делать так, как говорю я. Но в настоящее время она затаила на меня обиду.
Кэролайн слегка нахмурила лоб.
– Как странно. Её величество разумная женщина. Она бы никогда не поставила личные мотивы превыше победы тори.
Он пожал плечами.
– Похоже, она считает меня приспособленцем.
По интеллигентному лицу Кэролайн пробежала тень сожаления.
Он часто задумывался о том, что ему есть за что её благодарить. После предательства жены Себастьян мог бы ожесточиться и начать воспринимать женщин, как вероломных и неуравновешенных созданий. Кэролайн сыграла роль противоядия, её собранная и рациональная манера поведения, дала Себастьяну понять, что не все женщины одинаковы. Если бы он этого не понял, то никогда не смог бы полюбить Аннабель.
– Скажи, Кэролайн, – начал он, – ты всё ещё остаёшься казначеем Женского комитета по тюремной реформе?
Выражение её лица не изменилось. Но чашка на блюдце слегка задребезжала.
Потому что Кэролайн поняла: он всё выяснил. Она действительно являлась казначеем комитета. Могла напрямую общаться с королевой Викторией.
Она смиренно встретилась с ним взглядом.
– Я переступила черту, – проговорила Кэролайн.
– Вопрос не в том, что это сделала ты, – холодно сказал он. – А зачем. Почему, Кэролайн? Мне предстояло выиграть выборы. Почему бы не подождать до этого времени, прежде чем доносить на меня королеве?
Кэролайн осторожно поставила чашку на стол между ними.
– Я не была уверена, что ты выиграешь выборы без… – Она закусила губу.
– Без чего?
Кэролайн вздохнула.
– Без вмешательства единственного человека, которого ты уважаешь. До того как твои отношения с мисс Арчер стали достоянием общественности. Признаюсь, я не ожидала, что королева отреагирует подобным образом.
Он так сильно стиснул зубы, что не сразу смог заговорить.
– Ты не имела права.
Она сложила свои маленькие ручки на коленях, и они потонули в её синих юбках.
– Если бы стало известно, что ты ставишь под угрозу своё имя из-за деревенской девушки, оппозиция использовала бы этот факт против тебя. Если бы я обратилась к тебе напрямую, ты бы поставил меня на место.
– И поэтому ты решила действовать за моей спиной, – сказал он. Будь она проклята, но Кэролайн не выказала ни малейшего раскаяния.
– Начальник тюрьмы рассказал своей жене, – ответила она. – По-видимому, нечасто герцоги врываются ночью в его кабинет, чтобы лично освободить заключённых. К сожалению, его жена оказалась сплетницей. И не успела я и глазом моргнуть, как все леди в комитете уже знали, что ты освободил нескольких суфражисток и воровок, и пригрозил лично закрыть Миллбанк. Неважно, что из этого вздор, дамы отправились домой к мужьям, половина из которых не считают тебя своим другом.
– Неужели ты думаешь, что я не осознавал риска?
– Конечно, осознавал! – воскликнула она. – Меня напугал сам факт того, что ты, очевидно, предпочёл его проигнорировать. Почему бы не попросить об одолжении другого аристократа и не послать его вместо себя?
– Попросить другого человека поставить под угрозу свою репутацию ради меня? – Он покачал головой. – Кроме того, я всегда лично решаю вопросы, когда они касаются людей, которых я люблю.
Кэролайн побледнела.
– Любишь. Монтгомери, это совсем на тебя не похоже.
– Не думай, что так хорошо меня знаешь, – тихо сказал он.
– Я знаю достаточно, – выпалила она в ответ, костяшки её сжатых пальцев побелели. – Я прекрасно понимаю, почему ты попросил меня стать твоей любовницей. Ты не пользуешься услугами куртизанок, и твой кодекс чести запрещает тебе спать с женщинами из поместья или служанками, или наставлять рога мужчинам ниже тебя по положению. Да и связываться с жёнами других герцогов ты бы не стал. Я прекрасно тебе подходила: вдова, равная по положению, и живу в непосредственной близости. Иногда я задавалась вопросом, как бы ты решил эту головоломку, если бы наши поместья не имели общей границы.
Лёгкое подрагивание её подбородка сказало Себастьяну гораздо больше слов.
– Не сомневайся, ты была мне дорога, как человек, – сказал он. – Во всём остальном, я не вижу смысла в твоей тираде.
Её губы изогнулись в печальной улыбке.
– Дело в том, что ты никогда не поступаешь импульсивно. Но с самого начала твои действия по отношению к мисс Арчер бросали вызов правилам и здравому смыслу, начиная с того дня, когда ты промчался с ней верхом на лошади по нашей округе. Я не верила в это, пока не увидела вас двоих вместе. То, как ты на неё смотришь…
Себастьян прервал её слова мрачным взглядом.
Она сглотнула.
– История полна мужчин, которые пали жертвой хорошенького личика, – пробормотала она. – Я не могу просто стоять и смотреть. Не могу.
– Удивительно, на что в последнее время готовы пойти женщины, чтобы спасти меня от самого себя, – сказал Себастьян.
Взглянув на карманные часы, он понял, что пятнадцать минут, отведённые для светского визита подошли к концу.
Когда Себастьян направился к двери, Кэролайн его окликнула. И в память о старых добрых временах он обернулся.
Снова обретя полное спокойствие, она стояла, как стальная тростинка в центре комнаты.
– Она очаровательная молодая женщина, Монтгомери. Общество закидает её камнями, если ты официально сделаешь её своей любовницей. В подобных делах тяжесть греха всегда ложится на плечи женщины.
– Я в курсе. – Он кивнул. – Прощай, Кэролайн.
Глава 32
Шёл лёгкий дождь, Парламентская площадь благоухала весной, зелёными побегами и белыми цветками вишни.
"Впереди ждут новые начинания, – подумала Аннабель, – независимо от того, готов ты к ним или нет".
Она протянула листовку пожилому графу, проходившему мимо. Его лицо показалось ей знакомым, возможно, Аннабель видела мужчину в музыкальной комнате Клермонта. Кивнув, он взял листовку, и Аннабель направилась к другому прохожему, медленно продвигаясь ко входу в Палату лордов. Позади неё Люси и Катриона отлавливали остальных джентльменов, которых она пропустила. Хэтти дожидалась подруг в женской галерее, поскольку отец разрешил ей посетить только её. К счастью, Жюльен Гринфилд так и не узнал о том, что несколько недель назад Хэтти участвовала в демонстрации. Но заголовки, которые появились после того знаменательного дня, вернули Закон о собственности замужних женщин в повестку дня парламента, хотя Люси была готова поклясться, что пэры примутся часами обсуждать бессмысленный импортный тариф лишь бы не касаться прав женщин.
Находиться на галерее было неуютно, что казалось странным, ведь некоторые представители Палаты лордов приглашали сюда своих жён посмотреть на их выступление. Потолок нависал слишком низко, от мужчин внизу женщин отделяла решётка, а от влажных от дождя волос и одежды в помещении становилось слишком душно.
– Радуйся, что старая галерея сгорела дотла, – пробормотала Люси, увидев, как Аннабель крутит головой то туда, то сюда, чтобы разглядеть зал сквозь отверстия в решётке. – Раньше женщинам приходилось сидеть в вентиляционной шахте, чтобы послушать выступления. Говорили, там было невыносимо жарко.
– Можно заподозрить, будто они не хотят, чтобы женщины наблюдали за тем, как они принимают законы, – пробормотала Аннабель.
В зале внизу лорды начали обсуждать первый пункт повестки дня: возможное повышение на полпроцента тарифов на бельгийское кружево.
Монотонная речь одного из лордов была прервана, когда дверь в зал снова со скрипом распахнулась. Прибыл опоздавший.
– Его светлость герцог Монтгомери, – объявил церемониймейстер.
Аннабель застыла в шоке.
Конечно, он явился. Себастьян был последним человеком в Англии, который стал бы уклоняться от своих политических обязанностей.
Она боялась пошевелиться, как будто из-за одного взгляда в его сторону могла превратиться в камень.
Хэтти осторожно коснулась руки Аннабель, что помогло подавить досаду.
Она сделала свой выбор. Разумный выбор.
И, возможно, однажды, когда ей исполнится девяносто лет, он покажется ей хорошим.
– Милорды, – проговорил Себастьян, – я прошу вынести на рассмотрение Закон о собственности замужних женщин.
Услышав его бесстрастный голос, Аннабель ощутила прилив тоски. Настолько сильной, что она не сразу поняла смысл его слов, пока Люси не выругалась себе под нос.
– Просьба удовлетворена, – сказал лорд-спикер.
– Милорды, – сказал Себастьян, – я прошу разрешения высказаться по Закону о собственности замужних женщин.
Вокруг раздались одобрительные возгласы, лишённые энтузиазма.
– Разрешение получено, – изрёк лорд-спикер.
Аннабель вцепилась в края стула. На лбу выступил холодный пот. Знать, что Себастьян находится всего в нескольких десятках футов, и переживать бурю эмоций по этому поводу неприятно, но видеть, как он произносит речь против прав женщин перед всеми её подругами, будет невыносимо. Она нащупала свой ридикюль. Нужно уходить.
– Джентльмены, многие из вас помнят речь Джона Стюарта Милля, произнесенную в Палате общин четырнадцать лет назад, – сказал Себастьян, – речь, в которой он утверждал, что в Британии не осталось законных рабов, за исключением хозяек наших домов.
Послышались редкие свистки и крики:
– Позор!
Когда Аннабель попыталась встать, её колена коснулась маленькая ручка.
– Останься, – пробормотала Люси. – У меня такое чувство, что дальше будет только интереснее.
Интереснее? Она не могла вынести столь скорой встречи с Себастьяном, её сердце колотилось от боли, будто Аннабель лишилась ноги или руки…
– Проблема в том, – продолжил Себастьян, – что, если сравнивать нынешний правовой статус замужней женщины с определением рабства, нужно быть слепым, чтобы не заметить сходства.
Послышались неоднозначные возгласы лордов.
Аннабель опять опустилась на стул. К чему он ведёт?
– Мы пытаемся сгладить углы, наделяя женщин другими полномочиями более неформального толка, – сказал Себастьян, – и, конечно, перед нами стоит вопрос об их безопасности. Мир мужчин жесток. И всё же женщины посещают наши кабинеты, подходят к нам на улицах и каждый год присылают петиции с десятками тысяч подписей с просьбой предоставить им больше свободы. Они считают, что их безопасность достигается в ущерб их свободе. И, джентльмены, вся проблема в том, что "свобода" – это не просто красивое слово, которое хорошо вписывается в любую речь. Желание быть свободным – это инстинкт, глубоко укоренившийся в каждом живом существе. Поймайте в капкан любое дикое животное, и оно откусит себе лапу, чтобы вырваться на волю. Захватите человека в плен, и поиск выхода на свободу станет его единственной целью. Единственный способ отговорить живое существо от стремления к свободе – это сломить его.
– Боже мой, – прошептала Хэтти, неуверенно глядя на Аннабель. – Он на нашей стороне?
– Похоже на то, – пробормотала Аннабель. Но почему? Он совершенно ясно дал понять, что это навредит его интересам.
В зале воцарилась мёртвая тишина.
– Британия избежала революций Франции и Германии, потому что здесь, в этом самом зале, мы всегда знали, когда приближаемся к переломному моменту, когда пришло время пойти на уступки народу, чтобы сохранить мир, – сказал Себастьян. – Движение за избирательное право быстро набирает обороты, и что мы будем делать? Всё мощнее и мощнее наносить ответные удары? Я, со своей стороны, не готов сломить половину населения Британии. Не готов видеть, чтобы хоть одной женщине причинили вред из-за её стремления к некоторой свободе. Поэтому я предлагаю законопроект о внесении поправок в Закон о собственности замужних женщин 1870 года.
Присутствующие в женской галерее ахнули, но их заглушили крики в зале внизу. Аннабель не помнила, как поднялась на ноги. Словно когтями, она вцепилась пальцами в медную решётку.
Себастьян стоял в противоположном конце зала, но сверху Аннабель было видно, как он презрительно нахмурился, оглядывая бурную сцену перед собой.
– Всем суфражисткам в женской галерее, – сказал он, повышая голос, чтобы перекричать шум, – я советую приготовиться. Для многих людей ваши требования равносильны объявлению войны хозяину дома. Эту войну вы не выиграете в обозримом будущем. Но сегодня вы приобрели ещё одного союзника. Настоящим я отказываюсь от своей роли советника по избирательной кампании.
– Нет! – Крик Аннабель эхом разнёсся по залу.
Голова Себастьяна дернулась в её сторону.
Она стояла за решёткой в десятках ярдов от него, и всё же он отыскал её глазами.
Когда их взгляды встретились, ход времени замедлился.
– Нет, – прошептала она.
Себастьян свернул листок, который держал в руках, не сводя глаз с Аннабель.
– И, джентльмены, – сказал он, – я покидаю партию тори.
Разразился хаос.
Аннабель резко развернулась.
– Аннабель, постой, – крикнула Хэтти, но она уже протискивалась сквозь ряды ошеломлённых зрителей к выходу. Аннабель вслепую бросилась по коридору, в ушах стучала кровь. Что он наделал? Миссия его жизни зависела от того, победит ли он на выборах.
Она вприпрыжку спустилась по лестнице. Испуганный лакей распахнул перед ней массивную входную дверь, и Аннабель выскочила на улицу. На лицо упали капли дождя, который из моросящего перешёл в настоящий ливень, небо окрасилось в цвет железа.
– Аннабель.
Она ясно расслышала своё имя сквозь шум дождя.
Как ему удалось так быстро её догнать?
Потому что он всегда на шаг впереди.
На инстинктивном уровне ей хотелось бежать, всё внутри кричало о том, что Себастьян снова собирается припереть её к стенке.
И на этот раз ей не уйти.
Когда он взял её за руку сзади, Аннабель резко развернулась.
– Как ты мог?! – воскликнула она. – Как ты мог так поступить?
Себастьян схватил её за руки, когда она начала ими размахивать.
– Как я мог? – спросил он. – Поступить как?
– Ты вышел из своей партии, оставил должность советника?
– Да, – согласился он и попытался притянуть её к себе, но она вывернулась из его объятий, как разъярённая кошка.
– Ты только что навлёк на себя грандиозный скандал!
– Да, навлёк.
Он уже промок насквозь, его светлые волосы намокли, потемнев до серебристого оттенка, и прилипли ко лбу. По лицу бежали струйки воды и стекали за накрахмаленный воротник. Себастьян даже не успел надеть пальто перед тем, как броситься за Аннабель.
– Как ты мог, – сказала она срывающимся голосом.
Взгляд Себастьяна смягчился.
– Одна очень умная женщина однажды посоветовала мне подумать о том, на какой стороне истории я хочу находиться, – сказал он. – Сегодня я сделал свой выбор.
– О, не надо, – сказала она. – Я не имею никакого отношения к тому, что ты… творишь со своей жизнью.
Он покачал головой.
– Никто не может меня заставить что-то сделать. Я решаю сам.
– Тогда почему? Почему ты решил себя погубить?
Сражённая стихией, стараясь перекричать рёв дождя, Аннабель чувствовала себя загнанным в ловушку диким зверьком, которого он упомянул в своей речи. Она вдруг поняла, что вцепилась руками в лацканы его пальто.
– Я не погубил себя, – проговорил Себастьян. – Долгое время я принимал решения, руководствуясь долгом, но не своими внутренними ощущениями. Я обнаружил, что эти два понятия не всегда совпадают.
Она должна отступить. Должна его отпустить.
Он накрыл её ладони своими, и Аннабель словно ударило током, впервые за неделю её сердце забилось. С таким же успехом она могла бы попытаться отпустить спасательный круг.
– Королева придёт в ярость, – выдавила она.
Себастьян кивнул.
– Она уже в ярости. Перед тем, как прийти сюда, я посетил дворец.
– А как же замок Монтгомери?
Его лицо окаменело.
– Утрачен, – тихо признался он. Утрачен. Аннабель чувствовала печаль Себастьяна, его решимость, но ни капли сожаления.
Неужели он знал, что она сегодня будет в галерее?
Сквозь пелену дождя Аннабель разглядела небольшую толпу, собравшуюся в отдалении. Они с Себастьяном устроили настоящую сцену: стояли совсем близко друг к другу, он весь промок, да и на Аннабель не было пальто. По спине рекой текла вода.
– Я ненадолго уезжаю во Францию, – непринуждённо сообщил Себастьян.
– Во Францию?
– Да. В Бретань. Помню, как там хорошо весной.
Он уедет не просто в другое графство, а в другую страну. Глупое сердце Аннабель сжалось от боли.
– А ты как? – спросил Себастьян. Его ладонь пропутешествовала вверх по её руке и скользнула Аннабель за спину. Ещё немного и их позу можно будет счесть за объятие. – Приняла предложение своего профессора?
– Нет, – глухо ответила она.
Себастьян притянул Аннабель чуть ближе к себе.
– Почему? – пробормотал он.
Его тёмные ресницы намокли и склеились. Как бы ей хотелось оставаться невосприимчивой к его чарам.
– Люси предложила помочь ей с новым женским журналом, – ответила она.
– Поэтому ты не приняла предложение Дженкинса?
– Он хороший человек. Возможно, ему так не кажется, но профессору нужна женщина, которая действительно его полюбит.
Губы Себастьяна тронула слабая улыбка.
– А ты его не любишь?
Другую ладонь он положил ей на талию, Аннабель оказалась в кольце его рук, дрожа, как лань, готовая убежать. Но было слишком поздно.
– Нет, – прошептала она. – Я его не люблю.
Её внимание приковали к себе улыбающиеся и мокрые от дождя губы Себастьяна. Вспомнив, какими они были нежными и одновременно твёрдыми наощупь, Аннабель снова захотела ощутить их на своих губах. И плевать, что добрая половина Вестминстера наблюдала сцену. Ничто не имело значения, кроме как снова почувствовать его, увидеть нежный блеск в его глазах, когда он на неё смотрит. Да поможет им бог, но притяжение между ними не ослабело и, вероятно, никогда не ослабнет, а умиротворение снизойдёт лишь тогда, когда они вновь окажутся вместе. Они были, словно две половинки одной души, которые, воссоединившись, знали, что через несколько минут снова расстанутся.
Она подняла на него серьёзные глаза.
– Я люблю тебя, – сказала Аннабель. – Так сильно, что лучше мне быть одной, чем с кем-то другим.
Он нежно убрал влажный локон ей за ухо.
– Поехали со мной во Францию, – сказал Себастьян.
– Умоляю. Сегодня у меня нет сил тебе сопротивляться.
– Тогда не сопротивляйся, – сказал он. – Я понимаю, что теперь я не такой завидный жених. Родовое гнездо моих предков утрачено, я персона нон грата при дворе, и в течение следующего года или около того в прессе будут появляться очень нелестные карикатуры на меня. Кроме того, раз я в разводе, то не могу обвенчаться с тобой в церкви. Но всё, что у меня осталось, будет твоим, Аннабель, если ты согласишься принять меня таким.
Её глаза наполнились слезами.
– Я приму тебя, даже если у тебя не останется ничего кроме одежды, что на тебе.
Он замер.
– Это означает, что ты согласна?
Ей показалось, будто она балансирует на краю пропасти. Мгновение Аннабель не могла сделать вдох. Одно слово, и она сорвётся. Раньше ей казалось, что потребуется всё мужество, чтобы построить самостоятельную жизнь, теперь же, покачиваясь на краю пропасти, Аннабель поняла, что должна стать ещё храбрее, чтобы вверить себя, сердце и душу в руки другого человека и построить жизнь с ним.
Себастьян крепче сжал её в объятиях, и Аннабель сдавленно рассмеялась. Что бы ни случилось, этот мужчина, казалось, был готов её поймать.
– Я не знаю, как вести домашние дела во дворце, – всхлипнула она.
Его руки дрогнули.
– Ты учишься в лучшем университете в мире, – пробормотал он. – Что-то мне подсказывает, ты быстро научишься.
– Да, – прошептала Аннабель.
Он тяжело сглотнул.
– Да?
Она обхватила его лицо руками.
– Да, – повторила Аннабель, – мой ответ – да. По правде говоря, я была близка к тому, чтобы приползти к тебе обратно и согласиться стать твоей любовницей, потому что даже эта перспектива начала выглядеть лучше, чем жизнь без тебя.
Себастьян притянул её к себе и судорожно вздохнул.
– Единственной, кем ты станешь, – это хозяйкой нашего дома.
Она уткнулась лицом в его мокрую рубашку, слёзы Аннабель смешались с дождём. Выбежав за ней без пальто, он наверняка подхватит простуду. И она тут же поклялась себе, что ему больше никогда не придётся бегать за ней или догонять верхом.
– Как ты можешь продолжать любить меня, – приглушённо пробормотала Аннабель, ютясь у его груди, – после всех тех жестоких слов, которые я тебе наговорила?
Она почувствовала, как он улыбается, прижимаясь губами к её волосам.
– Дорогая, – ответил Себастьян, – я ведь только начал.
Глава 33
Апрель.
Под палящим средиземноморским солнцем на волнах Эгейского море легко покачивалась яхта.
Аннабель устроилась в гнёздышке из шёлковых подушек в тени балдахина, в её распущенных волосах поигрывал тёплый ветерок. Глаза медленно закрывались, и она никак не могла сосредоточиться на письме на коленях. После того как всего за два месяца Аннабель окончила второй семестр в Оксфорде, помогла Люси в приобретении нового женского журнала, вышла замуж и превратилась в скандальную герцогиню, ей требовался основательный отдых. Кроме того, новоиспечённой жене влюблённого мужчины не удавалось выспаться после захода солнца, поэтому с тех пор, как они отплыли из Сен-Мало две недели назад, Себастьян часто заставал её дремлющей днём на палубе "Астерии".
Она сделала ещё один глоток шампанского, поставила бокал на маленький боковой столик и выбрала другое письмо из кипы нераспечатанной корреспонденции Себастьяна. Если бы Аннабель не настояла, он оставил бы всю стопку в своём шато в Бретани. Себастьян наслаждался своей недавно обретённой свободой от политических обязательств со свойственной ему основательностью. Она прочитала два оставленных без внимания письма от нового премьер-министра Уильяма Гладстона, который пытался уговорить Себастьяна стать стратегическим советником Либеральной партии, и от леди Лингэм, которая, стремясь загладить свою вину, предложила через некоторое время представить Аннабель в высшем свете в качестве “давно потерянной представительницы французской знати”. А это послание, чёрт возьми, было от Его Королевского Высочества принца Уэльского. Отправлено несколько месяцев назад!
Услышав плеск воды, Аннабель почувствовала, как у неё участился пульс. Она опустила письмо на колени, наблюдая за тем, как над трапом яхты появляется сначала голова Себастьяна, а за ней – скульптурно вылепленные обнажённые плечи.
Её лицо вспыхнуло. После того как несколько дней назад они бросили якорь у побережья Пелопоннеса, муж кинул лишь один взгляд на свой купальный костюм и решил плавать в море голым, каким его создал Бог. Себастьян был прекрасно сложен. Высокий и худощавый. Его влажная кожа поблескивала на солнце. Настоящий Посейдон, вышедший из своей стихии. Ручейки воды стекали по его торсу, по чётко очерченным мышцам и стройным белым бёдрам. Он уже находился в полувозбуждённом состоянии, отчего тело Аннабель охватил огонь.
Оставляя босыми ногами мокрые следы на гладких досках палубы, Себастьян направился к ней. В правой руке он держал розовую морскую раковину.
Он положил раковину рядом с её бокалом шампанского и выжидающе посмотрел на Аннабель. Под лазурным греческим небом его глаза казались почти голубыми.
Она улыбнулась.
– Я смотрю ты с дарами.
– Сокровища моря для вашей светлости, – рассеянно проговорил он.
Его взгляд остановился на том месте, где её шёлковый халат слегка распахнулся, обнажив полоску нежной кожи.
– Тебе пришло письмо от принца Уэльского, – сказала Аннабель.
– От Берти? Чего он хочет?
– Дословно он пишет: "Не думал, что ты способен на такие поступки, старина. Ты был таким скучным в Итоне. Приезжай поохотиться со мной осенью".
– Хмм, – протянул Себастьян, его глаза заблестели, как будто он уже заприметил цель.
Аннабель не смогла удержаться и томно потянулась под его пристальным взглядом.
Он ринулся в её сторону и склонился над ней, обрызгав Аннабель и корреспонденцию солёными каплями.
Она вскрикнула и подняла письма над головой.
– Всё же намокнет.
– Я этого и добиваюсь, – пробормотал он и начал осыпать поцелуями её грудь, распахивая халат.
По всему телу разлилось удовольствие. Его жаркие губы опустились ниже, и Аннабель беспокойно заёрзала.
– Вы, сэр, просто ненасытны.
– Жена недовольна?
Он обвёл языком её пупок.
– Нет, – с трудом проговорила она.
– Нет?
Себастьян опустился ниже и осторожно провёл языком по нежной плоти между ног.
Аннабель застонала.
– Нет. Ведь доставлять тебе удовольствие – моя обязанность.
Она почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке.
– Всё верно. – Он приподнялся над ней, а затем полностью накрыл своим телом. – Ты доставляешь мне огромное удовольствие.
Когда Себастьян вошёл в неё, Аннабель прикусила губу.
– Огромное, – повторил он, и его внимание рассеялось.
Аннабель согнула колени, чтобы Себастьян оказался ещё ближе к ней, и он застонал в знак одобрения.
Себастьян начал двигаться, и очень скоро их крики смешались. Он повалился на Аннабель, его сердце стучало у её груди.
Она замерла под ним, пока его дыхание не замедлилось. Её пальцы бесцельно выводили узоры на его нагретой солнцем спине. Высоко над ними хлопали на ветру паруса.
Аннабель крепко обняла мужа.
Как же сильно она любила Себастьяна.
Аннабель переживала, что ей придётся поступиться своей независимостью, которую она отвоевала с таким трудом, но Себастьян продолжал относиться к её потребностям и идеям с пониманием. Он смирился с двухмесячной помолвкой, чтобы позволить ей закончить семестр в Оксфорде после того, как ему удалось её восстановить. Если Себастьян и приставил к Аннабель охранника вопреки её возражениям, то она его не замечала. Его многочисленные письма из Бретани отличались краткостью и содержательностью, как отчёты управляющего, но от того первая брачная ночь молодожёнов прошла вдвойне приятнее. Сила его страсти была красноречивее любых слов.
