Текст книги "Как повергнуть герцога (СИ)"
Автор книги: Эви Данмор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Хэтти устроилась за туалетным столиком, разглядывая свои раскрасневшиеся от ледяного ветра щёки.
– Мне нравится эта идея, – сказала она. – Только подумай! Герцог может пригласить тебя на новогодний приём. Мы могли бы все вместе пойти на бал.
Аннабель на мгновение потеряла дар речи. Лёжа с больной головой на огромной кровати и опираясь на гору подушек, её совершенно не интересовал великосветский бал.
– Я уеду с вами, всё просто, – сказала она.
– Нет, – хором возразили подруги.
Аннабель сердито на них посмотрела.
– "И ты, Брут?"
– Вне всякого сомнения, доктор Бервальд заботится только о твоём благополучии, – мягко сказала Хэтти.
Доктор Бервальд понятия не имел о заданиях Дженкинса, об учениках и о том, что её ждут в Чорливуде. Как только она сможет встать с постели, то сразу же попросит Монтгомери приготовить для неё карету.
– Я попросила тётушку остаться здесь в качестве компаньонки, – сказала Хэтти. – Она с радостью согласилась.
Великолепно. Аннабель уставилась на бархатный балдахин. Она не могла припомнить, когда в последний раз так зависела от помощи других людей. Всё это крайне возмущало.
Хотя, возможно, не всё.
В её распоряжении были книги.
И еда. Кухня посылала столько еды, что Аннабель с трудом с ней справлялась. Вчера ей подали вкуснейшее рагу, с солидными кусочками курицы в бульоне и горячими булочками в качестве гарнира. Она съела всё до последней крошки. Вместе с завтраком принесли целое блюдо свежих экзотических фруктов: апельсины, виноград и груши, покрытые густым слоем золотистого заварного крема. Их она тоже с удовольствием съела.
Катриона придвинула стул поближе к кровати.
– Хочешь, я почитаю тебе "Преступление и наказание"?
Со стороны туалетного столика послышался стон.
– Мы не можем взять книгу повеселее, например, что-нибудь из Джейн Остин? – спросила Хэтти. – Клянусь, чтобы уследить за перипетиями сюжета, мне придётся составить генеалогическое древо. И почему один и тот же персонаж должен называться тремя совершенно разными именами?
– Сомневаюсь, что герцог располагает женскими романами, Хэтти, – мягко заметила Аннабель.
– А что насчёт прелестного сонета лорда Томлинсона? Мы можем услышать его ещё раз?
Аннабель посмотрела на кипу записок с добрыми пожеланиями на ночном столике. Вместо того чтобы послать цветы, дюжина молодых джентльменов, гостивших в Клермонте, попытались превзойти друг друга в поэзии. А Перегрин передал ещё и колоду карт, в которые, судя по всему, можно играть одному. Аннабель потянулась за сонетом Джеймса Томлинсона. Его пятистопный ямб немного хромал, но Хэтти находила это очаровательным. Томлинсон оказался бы в её списке завидных женихов, если бы обладал титулом.
Монтгомери даже не сподобился ответить на её благодарственную записку. Конечно, у него для этого не было никаких причин, и всё же она ловила себя на том, что прислушивается к шагам прислуги, когда та приносила еду. Ей-богу, Аннабель покинет эту кровать и Клермонт, как только сможет встать на ноги.
В эту ночь она спала беспокойно, боясь, что ей опять приснится падение в бездну. Когда Аннабель открыла глаза, безмолвная тишина и кромешная тьма свидетельствовали о том, что время было далеко за полночь. Но в комнате кто-то находился.
Аннабель зажгла лампу рядом с кроватью непослушными спросонья пальцами.
На ночном столике лежала новая книга, а поверх неё ещё одна записка в изысканном конверте.
Она спокойно и неторопливо его вскрыла.
Почерк отличался от почерка в предыдущей записке, он был чётким и уверенным.
Аннабель пробежалась глазами по строчкам.
"Мисс Арчер!
Мне сообщили, что вам нравятся произведения Джейн Остин".
Она резко вскинула голову. Чёрт бы побрал, Хэтти. Что подумает Монтгомери о такой неуёмной жажде чтения разноплановой литературы?
"У нас в библиотеке есть несколько её романов. Случайным образом я выбрал «Гордость и предубеждение». Не стесняйтесь посылать за новыми книгами.
М".
Она озадаченно рассмеялась. «Гордость и предубеждение». Теперь не оставалось сомнений, что они играют в какую-то игру. С названиями книг.
Аннабель коснулась пальцем буквы "М", так уверенно выведенной чёрными чернилами.
"Он очень высокомерен, а тебе не нравится такой тип мужчин."
Не стоит об этом забывать, пока она находится в этой золотой клетке, где еда появляется по звонку колокольчика, а в библиотеках имеется звёздное небо.
И всё же беспокойство, которое одолевало её весь день, улеглось. Её тело расслабилось, как только она погасила лампу, и Аннабель провалилась в сладкий сон.
С самого утра день Себастьяна проходил крайне продуктивно. Так случалось, когда ему не нужно было развлекать непрошеных гостей. Он прочитал отчёты по всем поместьям, принял решение о новом способе орошения северных земельных владений и закончил черновой вариант последнего этапа кампании тори. Ему необходимо заручиться согласием королевы, потому что Дизраэли будет точно возражать. Но поскольку Себастьян только что выписал чек на самый грандиозный во всей Англии фейерверк, то полагал, что её величество ему уступит.
В дверь тихо поскреблись, и в кабинет проскользнул Рэмси.
– Ваша светлость, устроители бала внесли ещё одно предложение по оформлению.
Себастьян бросил на слугу скептический взгляд.
– У меня нет времени утверждать детали оформления.
– Вы правы, но дело в одной конкретной детали…
– Что за деталь?
– Северный олень.
– Живой олень?
– Да, ваша светлость, – совершенно невозмутимо ответил камердинер.
– В бальном зале?
– Да. Судя по всему, они пользуются большой популярностью у гостей.
Он потёр виски.
– Рэмси, неужели ты мог подумать, что я одобрю появление на паркете бального зала стада парнокопытных животных в угоду толпе?
– Нет, ваша светлость.
– Тогда можешь меня больше не беспокоить.
– Да, ваша светлость.
Себастьян окинул взглядом аккуратные стопки бумаг на столе.
– Для меня приходила какая-нибудь корреспонденция?
– Сегодня утром я, как обычно, положил всё на ваш стол, – ответил Рэмси.
Об этом он был в курсе. Ему пришла записка от Кэролайн, леди Лингем, в которой она просила его взять с собой мисс Арчер на ежегодный рождественский ужин двадцать четвёртого декабря. Весть о его гостье разнеслась по окрестностям со скоростью звука, и, естественно, Кэролайн взяла её на заметку.
– Ты уверен, что с тех пор больше ничего не приходило?
Рэмси понимал, что удивляться настойчивости хозяина лучше не стоит.
– Нет, но если вы имеете в виду конкретного отправителя, я могу навести справки…
Он покачал головой.
– Нет. Скажи конюху, чтобы приготовил мою лошадь.
По просьбе Аннабель кресло пододвинули ближе к окну. Горизонт уже окрасился в розовые тона, но было ещё достаточно светло, чтобы прочесть письмо от Люси, которое пришло во время её дневного сна.
"Дорогая Аннабель!
Мне жаль, что ты заболела, если только это не хитроумный предлог остаться в тылу врага, в таком случае я выражаю признательность твоей преданность нашему делу.
У меня не осталось надежды, что нам удастся перетянуть М на нашу сторону. Недавно я узнала из своих секретных источников, что королева обещала вернуть ему родовое поместье в случае, если он поможет выиграть выборы. Сдаётся мне, он перевернёт небо и землю, чтобы удержать Дизраэли у власти. Поэтому нам нужно быстро продвигаться на других фронтах. Я слышала, что отделение суфражисток в Манчестере планирует большую демонстрацию на Парламентской площади во время предвыборного съезда тори в январе. В настоящее время я координирую наши действия с лондонским отделением Миллисент Фосет, чтобы к нему присоединиться. Я твёрдо верю, что мы должны сплотиться и мобилизовать все суфражистские отделения по всей Англии. Наша сила в количестве. Однако это остаётся секретом, поэтому я вынуждена попросить тебя не распространяться на эту тему. Что касается…"
С улицы донёсся стук копыт по брусчатке. Аннабель опустила письмо на колени. Подобрав халат, она наклонилась вперёд и выглянула в окно. Мимо фонтана прогарцевал белый конь. Сердце в груди Аннабель подпрыгнуло. Её первым порывом было отпрянуть, однако, она не смогла.
Герцог повернул голову и посмотрел на её окно.
Сердце начало выбивать барабанную дробь.
Монтгомери поднял руку и коснулся полей шляпы. И сделал это достаточно медленно и целенаправленно, чтобы его приветственный жест ни с чем нельзя было спутать.
Аннабель откинулась в кресло.
Она ещё не успела его поблагодарить за последнюю книгу. Аннабель слишком долго думала над формулировкой послания, которая казалась ей безнадёжно неуклюжей. Но, по правде говоря, ей нравилось, что ответ оставался за ней. Гораздо больше, чем ожидание писем от мужчины, который заставлял её сердце биться быстрее.
На следующее утро лихорадка стихла. Аннабель подошла к окну и раздвинула плотные шторы. Утреннее небо было ярко-голубым без единого облачка, словно кто-то его протёр. Во дворе поблёскивал снег, будто небрежно разбросанные бриллианты.
Ах, она почти ощущала дуновение свежего ветерка.
Мельком посмотрев в зеркало, Аннабель пришла к выводу, что выглядит вполне прилично. Горячая ванна прошлой ночью почти избавила её от усталости, а лакомство булочками и заварным кремом в течение трёх дней вернуло давно утраченную мягкость её лицу. Она собрала волосы в простой пучок, почистила зубы и умылась водой с лёгким ароматом розы из умывальника. Сорочка, свободно зашнурованный корсет, серое прогулочное платье леди Мейбл, шляпка. Аннабель натянула пальто и выскользнула за дверь.
Ей удалось найти дорогу в лабиринте лестниц и коридоров на первый этаж. Позади дома располагалась огромная каменная терраса, изогнутая, как нос корабля, и одна из стеклянных дверей, которые вели на улицу, была уже приоткрыта.
Аннабель выскользнула наружу, упиваясь чистым воздухом. Подставив лицо лучам тёплого яркого солнца, она с наслаждением прикрыла глаза, а, когда открыла, перестала дышать.
К ней спиной у балюстрады стоял Монтгомери.
Аннабель всё ещё не смела сделать вдох.
Даже со спины герцог не выглядел приветливым, пальто туго обтягивало его плечи, а поза была такой же строгой, как у каменных статуй из выветренного мрамора по бокам от него.
Он стоял так неподвижно и выглядел таким… одиноким, что его вид пробудил в Аннабель нежные эмоции. Возможно, именно поэтому она не вернулась на цыпочках в дом.
И, конечно, он почувствовал её присутствие. Герцог не столько обернулся, сколько слегка повернул в её сторону голову.
Во рту у неё пересохло. Когда она начала считать его красивым? Потому что так оно и было. Герцог выглядел таким же привлекательным, как прохладное зимнее утро.
Его лоб тут же неодобрительно нахмурился.
– Вам уже можно выходить, мисс?
– Мне гораздо лучше, ваша светлость. – Она подошла ближе. – Лихорадка прошла вчера.
С террасы открывался великолепный вид на огромный прямоугольный парк с вечнозелёными изгородями правильной геометрической формы, столь любимой французскими королями прошлых веков. Летом отсюда наверняка можно услышать журчание фонтанов.
Монтгомери не сводил с неё глаз.
Она украдкой встретилась с ним взглядом, как подобало воспитанной женщине.
– Я не вынесу больше ни минуты в своей комнате.
Он нахмурился ещё сильнее.
– Вам что-нибудь нужно?
– Нет. Вы обеспечили меня всем, чем только можно, спасибо. Я просто не могу долго оставаться взаперти.
Его губы дрогнули.
– Нет, – согласился он, – думаю, что не можете.
Удивительно, что он успел сложить о ней мнение. С другой стороны, возможно, оно не очень-то лестное. Возможно, он считал нежелание сидеть взаперти недостатком женщины.
– Могу я спросить, что привело вас к такому выводу, ваша светлость?
– Я уже второй раз за несколько дней наблюдаю, как вы покидаете тёплый уютный дом. Вы не производите впечатление женщины, склонной к ограничениям.
– Я не знала, что существуют женщины, склонные к ограничениям.
Монтгомери, казалось, позабавил её ответ.
– Их большинство. Ограничения – это всего лишь оборотная сторона безопасности. Возьмём тюремное заключение или уютную комнату. Или мужа. Большинство женщин хотят жить в безопасности, поэтому с радостью соглашаются на ограничения.
Безопасность.
Аннабель хотела жить в безопасности. Но, видимо, не такой ценой. Она, конечно, уже всё про себя знала, её пугало то, что и герцог, судя по всему, тоже.
– Это не означает, что женщины не предпочли бы свободу, – сказала она.
– Свобода, – повторил Монтгомери, пробуя слово на вкус. – Значит, вот что вы предпочитаете?
По его лицу невозможно было понять, зачем он расспрашивает о ней такие подробности. Аннабель пришлось отвести глаза, потому что под пристальным взглядом Монтгомери её охватывали странные ощущения. Странный жар в теле, странное щекотание внизу живота. Обыденные жесты наполнились смыслом, все чувства обострились, а сердце колотилось о рёбра.
Аннабель сосредоточилась на их руках, которые лежали рядом на гранитных перилах. Её перчатки выглядели очень дешёвыми по сравнению с его превосходными лайковыми. Она опустила руки и сложила их перед собой.
– Да, я предпочитаю свободу, – ответила Аннабель. – Джон Стюарт Милль говорил, что лучше иметь выбор, даже если он усложняет жизнь. Лучше быть неудовлетворённым человеком, чем довольной свиньёй.
Монтгомери издал звук, похожий на смех, но вовремя сдержался.
– Весьма убедительно, – сказал он. – Намекаете, что большинство женщин не совсем люди?
– Я вовсе не это имела в виду, – быстро проговорила она. – Я прекрасно понимаю, что при нынешнем положении вещей цена, которую женщины платят за независимость, зачастую слишком высока.
– Всё имеет свою цену, – сказал Монтгомери.
В его голосе по-прежнему не было слышно ни намёка на возмущение по поводу её философских рассуждений, герцог не пытался читать ей нотации о Джоне Стюарте Милле. Внезапно на неё нахлынуло воодушевление, как тогда, когда они обсуждали право голоса за завтраком. Всегда интересно поспорить с умным человеком, которому не надо никому ничего доказывать. Его не испугает образованная женщина с собственным мнением. И поэтому идти с ним на сближение было легко и до абсурда приятно. Он всё ещё на вражеской стороне, дурочка.
Монтгомери повернулся к лестнице, ведущей во французский сад.
– Прогуляемся, если не возражаете.
Не успев подумать, Аннабель уже сделала шаг в сторону парка. Но ведь там они окажутся совсем одни. Она машинально оглядела террасу в поисках компаньонки и поймала тот самый момент, когда герцог догадался о её затруднительном положении. Его насмешливое выражение лица как будто говорило: "Неужели вы считаете, что здесь меня может кто-то остановить или призвать к ответу?" В его глазах появился раздражающий блеск. Он бросал ей вызов. Черт бы её побрал, но она никогда не могла устоять перед интересным вызовом. К чести герцога, он не стал злорадствовать, когда она молча взяла его под руку. Не сказав ни слова, Монтгомери повёл её вниз по лестнице, а потом свернул налево, на гравийную дорожку.
– Как вы думаете, если бы завтра людям преподнесли свободу на блюдечке, чем бы это закончилось? – спросил он.
Им бы стало свободней дышать.
– Они бы смогли отыскать свой собственный смысл жизни.
Монтгомери покачал головой.
– Они бы испугались до полусмерти. Как вы думаете, почему некоторые молодые люди бунтуют, пока не перейдут все дозволенные границы?
– Чтобы стать самостоятельными взрослыми с независимым мнением?
– Вряд ли. Чтобы понять себя, осознав свои пределы, убедиться в том, что найдётся кому их остановить и не дать потерять ориентацию в этом мире, независимо от их поступков. – Казалось, теперь он имел в виду конкретного человека, его голос посуровел от каких-то личных воспоминаний
– Почему бы просто не спросить мятежника о его мотивах? – рискнула она спросить.
– Это бы означало, что то, что он хочет – именно то, что ему на самом деле нужно, – озадаченно ответил он. Герцог совершенно точно не рассматривал подобную возможность.
Аннабель пристально на него посмотрела. Утренний свет беспощадно освещал его лицо, выделяя каждую линию и морщинку. Как же, должно быть, утомительно идти по жизни, зная, что нужно людям, лучше них самих. Но ведь в этом и состояла доля его привлекательности? В мире, где люди плыли по течению в мутном потоке обстоятельств, отчаянно пытаясь из него выбраться, он возвышался над всеми, как незыблемая твердыня. Этот человек не станет брать на себя ответственность, чтобы потом с лёгкостью от неё отмахнуться.
Откуда ни возьмись промелькнула мысль: каково это – быть замужем за таким человеком?
Брак с ним означал свободу. Рядом с мужчиной, который берёт на себя ответственность, женщина может быть свободной.
Она чуть не споткнулась на абсолютно ровной дорожке. Что за нелепая мысль: свобода была, вероятно, самой последней вещью, которую мог предложить такой властный мужчина, как Монтгомери. С его богатством и положением в обществе он, конечно, обеспечит женщине полную безопасность, но любая, в ком есть хоть капля бунтарского духа, будет им раздавлена. Он станет ею командовать и требовать подчинения, убеждённый, что знает лучше. На брачном ложе и вне его. Аннабель не следовало представлять его в постели за выполнением супружеского долга. Его затуманенные похотью глаза и белокурые влажные волосы, прилипшие к вискам… Её окатила волна жара.
Аннабель не отрывала взгляда от тропинки. Его безжалостные глаза сразу же заметят её предательский румянец.
– Итак, – пробормотала она, – всегда ли нужно выбирать между свободой и безопасностью, ваша светлость?
– По правде говоря, – последовал его ответ, – я думаю, что следует искать компромисс.
Они завернули за угол, откуда открылся вид на плоское каменное здание с большим стеклянным куполом в центре. Длинные ряды окон высотой во всю стену отражали яркий утренний свет, и Аннабель пришлось прикрыть глаза рукой.
– Что это?
– Компромисс, – ответил Монтгомери и повёл её к зданию. Он остановился у бокового входа и распахнул дверь.
Внутри было тепло и влажно, как в джунглях, повсюду росли экзотические растения. Высокие кроны деревьев насыщенных зелёных оттенков заслоняли свет, лившийся сквозь стеклянный купол.
– Оранжерея, – тихо проговорила она.
Казалось, воздух можно было потрогать на ощупь, он будто вибрировал ароматами плодородной, влажной почвы, перезрелых фруктов, нектара и гниения. Мощёная дорожка исчезала в зарослях впереди, маня Аннабель последовать за растущими тут и там розовыми и красными цветами, похожими на блуждающие огоньки. Здесь было так тепло. А она так замёрзла.
Монтгомери, должно быть, ожидал, что Аннабель откажется войти внутрь.
Компромисс.
Она повернулась к нему, почему-то ощутив печаль.
– Здесь волшебно.
Волшебно? Такое легкомысленное замечание со стороны женщины, читавшей Фукидида. В оригинале. Но ведь он уже и так понял, что личность мисс Арчер многогранна.
И вот опять Себастьян не мог оторвать глаз от её лица. Он знал, что чересчур придирчив. Он никогда не пропускал ошибок в бухгалтерских книгах или единственной фальшивой ноты в песне. Но черты её лица отвечали всем требованиям его представления о красоте. Поэтому мисс Арчер казалась ему странно знакомой, как будто он уже знал её много лет, и она просто вернулась в его жизнь. Невероятно. Эта женщина могла говорить и вести себя, как аристократка, но его осведомитель, наконец, прислал отчёт, в котором говорилось, что она работала горничной в ветхом коттедже своего кузена в Кенте.
Её зелёные глаза расширились.
– Мне кажется, или пол действительно тёплый?
– Да, он с подогревом.
Она издала тихий взволнованный взвизг, по спине Себастьяна пробежала дрожь.
– Оранжерея построена по последнему слову техники, – сказал он, – она очень функциональная. Что позволяет успешно выращивать сельскохозяйственные культуры круглый год.
Её глаза весело сверкнули.
– Не сомневаюсь, ваша светлость.
Мисс Арчер побрела по дорожке, удивлённо озираясь по сторонам, Себастьян последовал за ней, загипнотизированный лёгким покачиванием её юбок.
– Как вам удалось собрать столько растений? – спросила она.
– Этим занимается мой ботаник. Он покупает их в других странах или у торговцев здесь, в Англии.
Она коснулась кончиком пальца нежных розовых лепестков олеандра.
– Какая чудесная профессия, – сказала мисс Арчер, – путешествовать по всему миру и привозить оттуда такие прекрасные вещи.
Её лицо засветилось изнутри, и Себастьян не смог отвести от него глаз.
Ему некогда совершать с ней прогулки. Члены партии тори восприняли в штыки его последнее предложение для предвыборной кампании, и сейчас ему следовало сидеть в кабинете и писать угрожающие письма. У него не было причин находиться здесь, кроме одной: он этого желал. Ему даже не хотелось задаваться вопросом, почему общение с самой неподходящей женщиной, простолюдинкой, синим чулком и суфражисткой, доставляло ему столько удовольствия.
– Итак, в какой уголок света вы бы отправились, мисс?
Её глаза метнулись к его лицу, чтобы удостовериться в искренности вопроса.
Она явно не любила распространяться о себе.
– Я бы хотела отправиться в Персию, – наконец, ответила мисс Арчер.
Большинство людей выбрали бы Париж. Возможно, Рим.
– Амбициозная цель.
Она покачала головой.
– Когда-то я мечтала увидеть греческий галеон. Мысленно я уже совершила путешествие по семи морям.
– Греческий галеон? – Но, конечно, она же изучала древнюю Грецию. – Вас вдохновил Одиссей.
Она посмотрела на него краем глаза.
– Возможно.
– Почему тогда вы хотите увидеть Персию? – заинтригованно спросил он. – Одиссей никогда не покидал Средиземного моря.
– Потому что, – медленно проговорила она, – существует теория о том, как Персия и Греция повлияли друг на друга с точки зрения архитектуры, государственного управления и литературы… Но у нас мало доказательств, и обе страны отрицают, что находились под обоюдным влиянием. И сейчас мой профессор сосредоточен на этой области исследований.
– Вы имеете в виду профессора Дженкинса?
– Да! Вы знакомы с его работами?
– Я никогда с ним не встречался, но мой секретарь читает его предложения, – сказал он. – Я финансирую некоторые его экспедиции. Возможно, вы слышали о Королевском обществе.
– Конечно. Я просто не знала, что вы его меценат.
– Моя семья стояла у его истоков.
Она окинула его таким признательным взглядом, что ему захотелось гордо выпятить грудь. Просто смешно.
– Значит, это благодаря вам профессор Дженкинс начинает археологические работы на Пелопоннесе в апреле, – сказала мисс Арчер.
– Какие работы?
– На дне залива Пилос обнаружили боевой корабль, команда профессора поднимет его части для изучения.
Рассказывая об этом, мисс Арчер на глазах становилась всё более оживлённой, она вся трепетала от едва сдерживаемой страсти, и будь он проклят, но Себастьян не мог оставаться равнодушным, ход его мыслей принял совсем не академическое направление…
– Дженкинс к вам хорошо относится? – спросил он, делая вид, что изучает один из терморегуляторов на стволе дерева.
– О да, – с готовностью подтвердила она. – Он хоть и требовательный, зато помог мне поступить в Оксфорд. Я ему очень благодарна.
Почему-то ему не слишком понравился её жизнерадостный тон.
– Каким образом?
– Он вёл переписку с моим покойным отцом, – сказала она. – После его смерти я разбирала его корреспонденцию и нашла неоконченное письмо Дженкинсу. Я его дописала, и он ответил. Мы обменивались письмами годами.
– И он никогда не высказывал возражений против обсуждения академических вопросов с женщиной?
Вопрос её немного разозлил.
– Нет. Оказалось, что отец хорошо меня выучил. И…
– И?
– Возможно, по моей подписи, А. Арчер, было не совсем понятно, что я – женщина.
Дерзко вздёрнув подбородок, она ждала, когда он пристыдит её за эту маленькую уловку.
Он едва не улыбнулся.
– Когда вы рассказали ему правду?
– Когда я поняла, что мне понадобится его помощь для поступления в Оксфорд. Он не обиделся, совершенно. Я благодарна ему за всё, – повторила она.
Ей не нужно быть благодарной. Она всем доказала, на что способна. И должна воспользоваться шансом.
В следующую минуту её внимание привлёк большой террариум у стены.
– Что это за существа? – Она указала изящным пальцем на аккуратный ряд зелёных коконов, которые цеплялись за ветку за стеклом.
– Хризалиды. Куколки бабочек.
Она оглянулась на него через плечо.
– Вы держите бабочек, ваша светлость?
– Это была идея брата. После того как я наложил вето на предложение поселить здесь стаю обезьян.
Она искренне весело рассмеялась, обнажив красивые зубы и розовый язычок. В его венах забурлила кровь, как от глотка подслащённой воды. Его накрыло желание. Желание обхватить её смеющееся лицо ладонями и всё зацеловать: лоб, щёки, нос. Он хотел попробовать её на вкус. Чёрт возьми…
Она уже развернулась к террариуму и наклонилась вперёд.
– Кажется, я вижу гусеницу, – выдохнула она. – Как увлекательно.
– Очень.
Над самым воротничком платья на шее виднелся небольшой участок бледной кожи. Там уютно устроился выбившийся влажный локон. Он так и манил Себастьяна обмотать его вокруг пальца… прикоснуться губами к нежной шее.
Её плечи напряглись, как будто он произнёс свои желания вслух. Себастьян только сейчас понял, что начал склоняться над ней, ловя её аромат.
Боже правый!
Он выпрямился. Голова пошла кругом. Душный воздух явно затуманил ему мозги.
Она обернулась, настороженно глядя на него.
– Я не думала, что бабочки могут обитать в террариуме.
– С течением времени их выпускают, – хрипло проговорил он. – Открываете крышку, – Себастьян продемонстрировал свои слова, – и все, у кого есть крылья, вылетят наружу.
Мисс Арчер не улыбнулась.
Он понимал, что перед ним стоит не невинная девушка. В её глазах Себастьян видел ту же искру понимания, что и она, без сомнения, видела в его. Мужчина и женщина находятся одни в уединённом, пышущем зноем, месте. Какая-то невидимая сила влекла его подойти ближе, обхватить её шею сзади и притянуть к себе. Пока он наблюдал за мисс Арчер, её губы смягчились, будто были не против…
Вдруг райская птица, пронзительно закричав, взмахнула крыльями и с глухим стуком приземлилась на террариум.
Мисс Арчер подпрыгнула.
– Это всё Перегрин, – раздражённо проговорил Себастьян. – Он их подкармливает. И они думают, что если вы стоите на этом месте, то тоже дадите им чем-то полакомиться.
На щеках мисс Арчер расцвели два ярко-красных пятна, это был совсем не тот румянец, который Себастьян предпочитал вызывать у женщин. Она отступила в сторону, подальше от него. Он бросил на птицу злобный взгляд.
– Ваша светлость, я собиралась обсудить с вами мой отъезд.
Себастьяна словно окатило холодной водой.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы сформулировать ответ.
– Полагаю, вы хотите проигнорировать рекомендации доктора и уехать как можно скорее.
Она кивнула.
– Вы сказали, что за вами некому присматривать.
– У меня есть родственники в Кенте, и они меня ждут.
Кузен, проживающий в ветхом доме. Где она опять будет недосыпать и недоедать.
– Доктор ясно выразился, – сказал Себастьян. – Семь дней. И мы рады вам в Клермонте.
В её глазах мелькнула решимость.
– Благодарю, ваша светлость, но у меня есть дела.
– Более важные, чем ваше здоровье?
Она отвела взгляд.
– Сейчас со мной всё в порядке.
Нет, не в порядке. Она страдала от тяжёлой формы упрямства.
По спине катился пот, потому что, помоги ему бог, он находился в теплице в чёртовом зимнем пальто.
– Вы можете уехать в любое время, – сказал Себастьян, – но будьте ко мне снисходительны, меня начнут мучить угрызения совести, если мне придётся посодействовать вашей кончине, предоставив экипаж.
Это, казалось, заставило её задуматься.
Значит, до других ей всё же было дело, в отличие от себя.
– А ваши подруги, – добавил он. – Они так беспокоились о вас, и если вы вновь заболеете, то сведёте на нет весь их усердный труд у вашей постели.
Выражение её глаз говорило о том, что она прекрасно понимает его тонкий замысел, он работает, и её это возмущает. Да будет так. Если бы мисс Арчер принадлежала Себастьяну, они бы сейчас не вели разговоры, она бы давно находилась в уютной тёплой постели.
– Что ж, – неохотно признала она, – думаю, будет разумнее мне остаться.
Радость от её согласия порядком сбивала его с толку.
– До Рождества.
Мисс Арчер нерешительно кивнула.
– До Рождества.
На обратном пути к дому она хранила молчание. Прогулка наложила свой отпечаток. Мисс Арчер выглядела бледной и осунувшейся. Что должно случиться, чтобы она позволила о себе позаботиться… нет, рассчитывала на чью-то заботу? Ей двадцать пять лет. Слишком молода для такой выдержки, которую она демонстрировала. Слишком стара, чтобы оставаться не замужем. Видимо, это был её осознанный выбор, или все мужчины в Кенте слепые и глухие. В отчете говорилось, что она исчезла из отцовского дома на два года и вернулась только после его смерти. У молодой женщины должна быть веская причина покинуть отчий дом на два года.
Какую цену ты заплатила за свою независимость, Аннабель?
– Не составите мне компанию завтра утром на прогулке по конюшне? – спросил он.
Она бросила на него непроницаемый взгляд.
– В конюшне тепло, – заверил её Себастьян. – А лошади – одни из лучших в Англии.
Мисс Арчер долгое время не отвечала.
– Всё будет зависеть от состояния моего здоровья.
И по всей видимости, от настроения.
Он предложил ей руку, чтобы помочь подняться по ступенькам на террасу. Немного помедлив, она её приняла. То, что произошло в оранжерее, выбило мисс Арчер из колеи.
А что, собственно, произошло в оранжерее?
Ничего. Ведь испытывать желание – совершенно нормальная реакция для мужчины, когда он смотрит на красивую женщину?
Глава 13
Утро выдалось на редкость приятным: ясное небо и плодотворная охота на дичь. Просидев полночи за рабочим столом в попытке составить план, как перехитрить непокорных членов партии, Себастьян не рассчитывал на меткий выстрел. Его настроение улучшилось ещё больше, когда он увидел стройную женскую фигуру, приближавшуюся к конюшне со стороны дома.
– Вы выглядите гораздо бодрее, мисс, – поприветствовал её Себастьян, повышая голос, чтобы перекричать лай гончих, роившихся вокруг его ног.
Мисс Арчер сначала окинула взглядом его, потом Стивенса, на шее которого висели подстреленные фазаны.
– Я подумала, что мне стоит угостить вашего коня, – сказала она и раскрыла правую ладонь, на которой лежало маленькое яблоко, – за то, что на днях ему пришлось нести двойную ношу.
На днях, когда Себастьяну пришлось буквально тащить её обратно в Клермонт. Его руки всё ещё помнили вес её тела, а лицо – мягкость волос.
– Тот конь тренируется с Макмахоном в загоне, мисс, – сказал Стивенс.
Себастьян протянул ему винтовку.
