Текст книги "Как повергнуть герцога (СИ)"

Автор книги: Эви Данмор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Вы… вы упомянули, что не хотите детей.

Дженкинс выпрямился, чувствуя, что они вступают в переговоры.

– Я не возражаю против них в принципе. Но нам они будут совсем некстати.

– Большинство людей утверждает, что смысл брака именно в детях.

Дженкинс скривил лицо.

– Большинство людей – полные дураки. Моей жене придётся разбираться в специфике моей работы и помогать. Ведь моя работа и есть – я. Будь вы мужчиной, учитывая ваши способности, уже бы прославились в нашей сфере деятельности. Но как только вы начнёте плодиться и размножаться, то станете совершенно бестолковой, ваш острый ум притупится, а визжащие негодники будут постоянно требовать вашего внимания. И к тому же потеряете несколько зубов, поверьте мне, я видел, как всё это происходило с моими шестью сёстрами.

Ей следовало бы обидеться. В истории предложений руки и сердца это, совершенно точно, было самым неромантичным. Но, с другой стороны, после ареста Аннабель нельзя считать хорошей партией. Предложение Дженкинса всё же приличнее, чем предложение стать содержанкой аристократа.

Её молчание нервировало профессора. Он принялся вертеть в пальцах ручку.

– Может быть, я сделал неправильный вывод? – уточнил Дженкинс. – Мне показалось, вы не вышли замуж по собственной инициативе, я думал, что семья не входит в ваши приоритеты.

Она с трудом заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Я просто задумалась, предлагаете ли вы номинальный брак.

К его чести, он ответил не сразу, уделив должное внимание вопросу.

– Вы бы предпочли такой брак? – наконец, спросил он. За стёклами очков его глаза были непроницаемыми, но плечи заметно напряглись.

Естественно, да. Впрочем, с формальной точки зрения, Дженкинс превосходил все её надежды: учёный, удобный, свободный игнорировать глупую общественную мораль, прикрываясь своей знаменитой эксцентричностью. И самое главное, Аннабель испытывала к нему симпатию. Симпатию, не любовь. У него никогда не получится разбить ей сердце. Но если отказать ему в брачном ложе, будет ли он уважать её решение и не обозлится ли со временем?

– Я бы хотела немного обдумать ваше предложение, – проговорила она. – Неделю. Если вас устроит.

После короткой паузы Дженкинс кивнул.

– Неделя. Вполне приемлемый срок.

Неделя. Неделя, чтобы обдумать альтернативу возвращению в дом Гилберта, где придётся признать, что учёба всё-таки оказалась слишком сложной задачей для её женского мозга и что она с радостью продолжит бесплатно работать на кузена до конца своих дней, не имея никаких перспектив на будущее. Возможно, дело даже не дойдёт до работного дома. Возможно, Аннабель окончит свои дни в Бедламе, бормоча себе под нос, что в былые времена герцоги и оксфордские доны соперничали за её внимание.

Она вышла из кабинета Дженкинса, думая, что нужно было сразу согласиться на его предложение.

Герцогу не пристало посещать инвестиционные собрания. Взгляды следовали за Себастьяном по пятам. Появись он в низкопробном борделе, это вызвало бы и то меньше пересудов. Но такие люди, как Жюльен Гринфилд, не стали бы делиться конфиденциальной информацией ни с инвестиционным поверенным Себастьяна, ни за скромным ужином. Необходимо лично удостоить Гринфилда присутствием в его городском доме, чтобы взамен получить ценные сведенья. Вот такая сделка. Даже деловые предприятия не обходились без политики, и уж тем более без мелких силовых игр.

Гринфилд взял с подноса проходящего мимо официанта два бокала с бренди.

– Я предлагаю пройти в гостиную, те парни очень хотят познакомиться с вами лично, – сказал он, протягивая один бокал Себастьяну, а другой обхватывая своей пухлой рукой.

Не пригубив ни капли спиртного, Себастьян шёл по коридору, слушая рассказ Гринфилда об алмазном руднике, акционером которого планировал стать. Два южноафриканских деловых партнёра в гостиной потенциально могли бы помочь Себастьяну разбогатеть ещё на миллион фунтов, если он сочтёт, что им можно доверять.

Первое впечатление было многообещающим: они крепко пожали друг другу руки и установили зрительный контакт. Младший из партнёров начинал как горный инженер, поэтому знал все тонкости добычи алмазов. Его описание текущего состояния проекта соответствовало той информации, которую предоставили Себастьяну его люди.

Но внезапно случилось непредвиденное, краем глаза он заметил знакомую фигуру.

Слова дельца превратились в бессмысленный шум.

Аннабель.

На мольберте, который охранял лакей, стояла картина с изображением бесподобной блистательной версии Аннабель в натуральную величину.

Её зелёные глаза смотрели на него из-под полуприкрытых век с каким-то тайным торжеством. Плечи Аннабель были отведены назад, волосы развивались вокруг неё, словно пламя факела в бурю. Из-под подола облегающего белого платья выглядывала знакомая бледная ступня.

В лёгких не осталось воздуха.

Чёрт. Он находился в своём персональном аду, где все пути сходились в одной точке.

Как во сне, Себастьян подошёл к картине, не отрывая взгляда от лица Аннабель.

Ведь когда-то он гладил эти гордые скулы, целовал изящный нос. Ощущал роскошный рот на своём члене.

Возле неё на коленях стояли двое мужчин с обнажёнными торсами. Один брюнет, другой блондин. Запрокинув головы, они смотрели на неё со знакомым ему выражением благоговения, горечи и тоски.

Елена Троянская предстала в образе настоящего кукловода, а не награды.

– Вижу, вам пришлась по душе работа моей дочери, – заметил Гринфилд.

Себастьян издал нечленораздельный звук.

– Поразительно, вы не находите? – Гринфилд наклонил бокал в сторону Аннабель. – До того, как дочь уговорила меня отпустить её в Оксфорд, я был убеждён, что отличительной чертой всех синих чулков являются усики и бородавки. Представьте моё удивление, когда она представила нам эту молодую особу на вашем новогоднем балу. Я был рад ошибаться.

– Я бы тоже был рад, – подхватил инженер. – Ради неё я бы спустил на воду армаду кораблей.

– Я бы спустил не только корабли, – протянул его старший товарищ, и они рассмеялись.

– Сколько, – с угрозой проговорил Себастьян, смех резко затих. – Сколько вы хотите за картину?

Кустистые брови Гринфилда взлетели вверх.

– Не думаю, что картина предполагалась для продажи…

– Ну же, Гринфилд, – сказал Себастьян, – всё имеет свою цену.

Банкир тут же пришёл в чувство. Он, как никто, понимал язык денег.

– Предложение безусловно можно обсудить, – заверил Гринфилд. – Я уверен, что Харриет согласится расстаться с картиной за внушительную компенсацию.

– Превосходно, – проговорил Себастьян. Он залпом опрокинул бокал бренди и со стуком поставил его на буфет. – Упакуйте её и отправьте в мой дом в Уилтшире. Всего хорошего, джентльмены.

Себастьян покинул дом Гринфилда, оставив за собой вереницу взволнованных и ошеломлённых людей, которые имели неосторожность встретиться с ним взглядом. Поднялся ропот: "Вы видели, как надменный герцог Монтгомери выбежал из дома Гринфилда, он был мрачен и непредсказуем, как сам Вулкан?"

Тем временем герцогское ландо уже неслось на бешеной скорости к вокзалу Виктория.

В саду за домом в Клермонте пахло грязью и опавшими листьями.

– Ваша светлость! – Стивенс заметно обрадовался, увидев Себастьяна, шагающего к конюшням в угасающем свете дня.

– Приготовь моего коня, – приказал Себастьян. – И только его. Я отправляюсь на прогулку в одиночестве.

Глаза Стивенса расширились, когда он понял, что хозяин не в духе. Вскоре слуга вывел из конюшни Аполлона в полной амуниции. Жеребец укоризненно заржал, заметив Себастьяна, который рассеянно почесал мягкий нос, ткнувшийся ему в грудь.

– Он скучал по своему хозяину, – объяснил Стивенс. – На днях укусил Макмахона за зад.

Себастьян нахмурился.

– Его выводили на прогулку?

– Не часто. Последние несколько дней лило как из ведра, поля развезло. Он может быть немного пугливым, ваша светлость.

Себастьян придерживал Аполлона, пока скакал по подъездной дорожке, чувствуя, как вибрируют скованные напряжением мышцы животного, словно пружины, готовые в любой момент распрямиться. Стоит слегка пришпорить коня, на дюйм ослабить вожжи, и он пулей рванёт вперёд.

В последнее время Себастьян избегал поездок в свой загородный дом, потому что всё в Клермонте напоминало ему о ней. Чем усерднее он старался держать себя в руках, похоронить глубоко в себе все мысли и чувства, тем быстрее терял контроль, как будто страсть, которую Себастьян сдерживал всю жизнь, вырвалась на свободу и начала ему мстить. Как будто раньше он был избавлен от безумия любви только потому, что судьба уготовила ему пасть жертвой этой самой женщины.

В другой жизни он сделал бы её своей женой. Она уже была бы его женой.

Когда Себастьян выехал с подъездной аллеи, его взору открылись бескрайние поля. Сумерки скрадывали краски деревьев, земли и неба. Всё вокруг казалось серым, абсолютно серым.

"Хватит," – поклялся себе Себастьян. Достаточно всего этого.

Он уедет из Лондона и переберётся обратно в Клермонт. Он вернёт жизнь в прежнее русло, как делал это уже не один раз.

Себастьян наклонился вперёд в седле, и Аполлон сорвался с места.

Он галопом проскакал по тропинке, затем свернул в поле и помчался к лесу в отдалении. Ветер больно хлестал по лицу. Из уголков глаз брызнули холодные слёзы и потекли по щекам. Скорость захватила все чувства. В ушах звучал свист и глухой стук копыт, пейзаж быстро приближался навстречу. Голова была пустой, остались только сосредоточенность, скорость и холод.

Хватит, хватит, хватит.

Он гнал Аполлона всё быстрее и быстрее, пока лес отчётливо не замаячил на краю поля.

Себастьян натянул поводья.

Что-то маленькое и блёклое промелькнуло на земле.

Аполлон заржал и метнулся в сторону.

Себастьян инстинктивно подался вперёд, но почувствовал, что круп лошади опускается, а задние ноги подкашиваются. Одно ужасное, неконтролируемое движение и мощное тело жеребца уже вздымалось вверх, достигнув точки невозврата.

Падение было неизбежным.

На мгновение мир замер, став ясным и чётким, как осколок стекла. Себастьян увидел над собой чистое небо и развивающуюся гриву.

Конь его раздавит.

Он выдернул ноги из стремян, но земля приближалась слишком быстро. Перед тем, как Себастьян погрузился в кромешную темноту, перед глазами возникло самое дорогое и любимое лицо на свете.

Под маленьким столом ноги Аннабель совсем заледенели на сквозняке. Пора спать. Время близилось к полуночи, а масляная лампа горела совсем тускло. Но Аннабель знала, что не сомкнёт глаз. При желании она могла притвориться, что всё ещё является студенткой с блестящим будущим, ведь обстановка в её коморке очень напоминала комнату в Леди-Маргарет-Холле. Здесь находился такой же письменный стол, шаткий стул и узкая койка. Но на этом сходство заканчивалось. Ни книг, ни папок на столе. Только лист бумаги с тремя одинокими строчками:

Вернуться в Чорливуд.

Устроиться гувернанткой на севере.

Выйти замуж за Дженкинса.

Теперь это были её единственные варианты сохранить крышу над головой и не запятнать репутацию.

Правда, она приехала в Оксфорд, чтобы избежать подобной участи: Чорливуда, низкооплачиваемой работы и уязвимого положения или брака с нелюбимым человеком.

Две недели. Миссис Форсайт дала ей две недели, чтобы найти новое занятие.

"Я компаньонка, – многозначительно заявила она. – Моя задача беречь женщин от неприятностей, а не связываться с теми, которые уже с ними столкнулись".

Будущее представлялось Аннабель чёрной пропастью, готовой поглотить её целиком.

Она прижала ладони к лицу, пытаясь отгородиться от своих уродливых страхов, зловеще смотревших на неё.

– В душе я солдат, – прошептала Аннабель. – Я справлюсь…

Внезапный шум заставил её выпрямиться. Из коридора внизу доносились взволнованные голоса, сопровождаемые истерическим лаем мальтийской болонки миссис Форсайт.

Аннабель встревоженно вскочила на ноги. Ей показалось, будто миссис Форсайт спорила с мужчиной.

А затем на лестнице раздались тяжёлые мужские шаги, от которых задрожали половицы.

Она стиснула на груди края халата, инстинктивно оглядывая комнату в поисках оружия.

Бум-бум-бум.

Дверь сотрясли мощные удары кулаком.

Но Аннабель поразило не это, а мужской голос.

– Аннабель!

– Сэр! – взвизгнула миссис Форсайт.

Себастьян. Здесь был Себастьян.

Бум-бум-бум.

Аннабель подошла к двери на дрожащих ногах.

– Сэр, прекратите, – вскричала миссис Форсайт. Дверь с грохотом распахнулась, ударившись об стену, и в комнату ворвался Себастьян.

Всё вокруг замерло: шум, время, сердце. Себастьян выглядел так, будто пришёл решить вопрос жизни и смерти. Из комнаты словно выкачали весь воздух. Себастьян молча уставился на неё. Его лицо было чертовски бледным.

Сделав два больших шага, он заключил Аннабель в объятия.

Его пальто всё ещё хранило зимний холод, а грубая шерсть слегка царапала её лицо.

Она неподвижно стояла в кольце его рук, всё ещё не осознав до конца, что он пришёл к ней. Аннабель не рассчитывала увидеть его вновь, и уж тем более оказаться в его объятиях.

– Любовь моя, – проговорил он. Прижимаясь ухом к груди Себастьяна, Аннабель услышала рокот его голоса.

Как жестоко. Её четвёртый вариант, самый желанный, самый важный, стоял прямо перед ней, а она пыталась поступить правильно, что само по себе исключало этот четвёртый вариант.

– Мисс Арчер, кто это? – взвизгнула миссис Форсайт в дверях, заметив обнимающуюся пару. – Я возражаю, я категорически возражаю! – воскликнула она. – Джентльменам вход запрещён, я очень чётко изложила это правило, это недопустимо…

Себастьян повернулся вполоборота и захлопнул дверь прямо перед разъярённым лицом миссис Форсайт, крепко обнимая Аннабель одной рукой.

Она высвободилась из его объятий.

– Что случилось? – спросила Аннабель и сразу добавила: – О Боже, что-то с твоим братом? Он…

– Нет, – ответил Себастьян. Его жёсткий взгляд выводил из равновесия.

Она сделала маленький шаг назад.

– Монтгомери, ты начинаешь меня беспокоить.

Между его бровями залегла суровая складка.

– Не называй меня так.

– Хорошо, – согласилась Аннабель и скрестила руки на груди. – Себастьян. Наверняка найдётся более подходящее время…

– Я пришёл просить твоей руки.

Она непонимающе посмотрела на него.

– Выходи за меня замуж, – повторил он, делая шаг в её сторону.

Аннабель неуверенно рассмеялась.

– Почему ты вдруг решил сделать мне предложение?

– Ты смеёшься, – прорычал он. Себастьян схватил её руку и прижал к груди, там где билось его сердце. – Положи конец этим страданиям, Аннабель. Выходи за меня.

Она попыталась высвободить ладонь, но тщетно. По спине пробежала тревожная дрожь.

– Что на тебя нашло?

– Я упал с лошади сегодня вечером.

Её свободная рука взлетела ко рту.

– Нет.

– Фазан, – объяснил он, – в борозде прятался маленький фазан. Аполлон испугался и поскользнулся. С ним всё в порядке.

Аннабель оглядела его с ног до головы в поисках травм.

– А с тобой?

Повисла пауза.

– Я думал, что умру, – тихо проговорил Себастьян.

Кровь отхлынула от её лица, а сердце болезненно сжалось.

– Как видишь, моё время ещё не пришло, – сказал он. – Земля размягчилась из-за дождя, вместо моей головы удар приняла на себя шляпа.

Аннабель вышла из оцепенения и обвила руками его шею.

– Ш-ш, – сказал он, заботливо её обнимая, – теперь я здесь.

Она только крепче вцепилась в Себастьяна и попыталась зарыться в его объятия, желая сорвать с него тяжёлое пальто, все слои шерсти и хлопка, которые мешали ей почувствовать жар и силу его тела.

Он прижался губами к её волосам.

– Выходи за меня замуж, Аннабель.

Она резко вскинула голову.

– Пожалуйста. Пожалуйста, не говори так.

Он нахмурился.

– Почему? Ты отказываешься стать моей любовницей. Хочешь сказать, что и женой не желаешь быть?

Аннабель попыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся с места.

Когда она посмотрела в его неестественно яркие глаза, её охватил страх.

– Дело не в том, чего хочу я, – пробормотала она. – Я не хочу быть твоей любовницей, но уж точно не могу стать твоей женой.

Себастьян наклонил голову.

– Почему нет?

– Ты точно повредился головой! Ты прекрасно знаешь почему, это невозможно.

– Очень даже возможно. Я делаю тебе предложение, ты соглашаешься. И только.

И только.

Аннабель почувствовала странное головокружение. Её самые сокровенные мечты могли исполниться, скажи она всего лишь слово.

– Нет, – с трудом выдавила она. – Нет, я бы никогда не попросила тебя поступиться своим именем, разрушить жизнь ради меня…

– Ты не разрушишь мою жизнь.

Аннабель напряглась, Себастьян крепче сжал её в объятиях, едва не раздавив.

– Нет, – сказала она, – пожалуйста, отпусти меня.

Он повиновался, раздражённо фыркнув. Аннабель отпрянула от него, будто обожглась.

– Выслушай меня, – сжимая руки по бокам, сказал он. – Многие годы я боялся, что упаду с лошади, не успев произвести на свет наследника. И, вот теперь, когда это случилось, я был уверен, что сломаю себе шею, но, глядя в глаза смерти, думал ли я о замке Монтгомери, или о титуле, отце, или наследнике?

Себастьян снова потянулся к ней, но Аннабель снова уклонилась. Его лицо помрачнело.

– Я думал о тебе, чёрт возьми, – сказал он. – Я видел твоё лицо так же ясно, как вижу его сейчас, когда ты стоишь передо мной. Я чувствовал лишь глубокое сожаление о том, что нам довелось провести так мало времени вместе. Аннабель, наши отношения – это и есть моё незаконченное дело.

Да помогут ей небеса. Себастьян был настроен абсолютно серьёзно.

Или, по крайней мере, он так думал.

– Я польщена, – ответила она, стараясь говорить спокойно, – безусловно. Но ты наверняка и сам понимаешь, что сейчас сам не свой и не можешь трезво мыслить.

По правде говоря, его взгляд никогда ещё не был таким здравым.

Она начала дрожать. Себастьян проявлял такую твёрдую волю в отличие от самой Аннабель. Он предлагал ей исполнение самого заветного желания. Но из этого не выйдет ничего хорошего.

Аннабель повернулась к нему спиной, отчаянно пытаясь собраться с мыслями.

– А скандал, который поднимется из-за нашей свадьбы? – спросила она. – Как же твой брат? Если мы поженимся, то пострадает его репутация, ты сам говорил. Позор падёт на твоих наследников, разве что-то изменилось?

– Почему бы тебе не позволить мне самому беспокоиться об этих вещах, – озадаченно проговорил он. – От тебя требуется только согласие.

Соглашайся. Соглашайся.

– Завтра, – хрипло сказала она. – Давай обсудим это завтра.

– Повернись и посмотри на меня, – сказал Себастьян, – и я скажу тебе, что завтра ничего не изменится. Как и на следующей неделе.

Аннабель резко развернулась, придя в ярость от его упрямства. Он настаивал на невозможном.

– Ты не можешь жениться на дочери викария. Однажды ты проснёшься и поймёшь, что твоя жизнь лежит в руинах. А я не смогу восполнить потерь.

Себастьян окинул её безжалостным оценивающим взглядом.

– Ты мне не доверяешь, – отрезал он. – Не веришь, что я могу отвечать за свои решения.

– Ты лицом к лицу столкнулся со смертью. Полагаю, это могло исказить восприятие действительности.

Его суровые серые глаза напоминали осколки гранита.

– Или помогло, наконец, открыть глаза на правду. Я не капризный юнец, Аннабель. Не наказывай нас обоих из-за мальчиков, которых ты знала в прошлом.

Она вздрогнула, слова попали точно в цель. Аннабель сама же и вручила ему оружие. Нет, нельзя думать о том времени, которое они провели в объятиях друг друга в его постели, окутанные блаженством…

Где-то вдали продолжала лаять разъярённая собака миссис Форсайт.

Аннабель прижала ладони к пульсирующим вискам.

– Я не могу, – прошептала она. – Мы не можем.

– Аннабель. – прерывисто заговорил он. – Я не знал, что ищу именно тебя, пока мы не встретились. Если бы наши пути никогда не пересеклись, возможно, я бы прожил жизнь разумно и меня бы всё устраивало. Но теперь я знаю, на какие чувства способен, и с этим уже ничего не поделать. Я не могу притвориться, что случившееся между нами – это прихоть, воспоминания о которой в скором времени сотрутся. У меня есть два выхода. Жить с чувством потери до конца своих дней или с тобой, и будь, что будет. Мой выбор прост: жизнь с тобой или существование без тебя. Это всего лишь вопрос цены. Я знаю, что наши отношения стоят всего.

Его слова, как тупые удары ножа, пронзали ей сердце, вскоре оно истечёт кровью, а боль станет невыносимой. Как спокойно он говорил безумные вещи в то время, как сама Аннабель переставала слышать голос разума. Сегодня она могла потерять Себастьяна навсегда. Все инстинкты кричали о желании упасть в его объятия и больше никогда не отпускать.

Она с трудом сделала следующий вдох.

– Это невозможно.

Услышав её безжизненный тон, Себастьян замешкался.

Впервые она почувствовала в нём проблеск неуверенности.

– Ты всерьёз, – медленно произнёс он, – отвергаешь моё предложение.

– Да, – ответила Аннабель, её горло болезненно сжалось.

Он побледнел. Её охватило отчаянье, лишив дара речи.

Честь не позволила бы ему разорвать помолвку, даже заключённую по принуждению. Завтра или на следующей неделе он поблагодарит Аннабель за то, что она не поставила его в безвыходное положение. Так и будет.

– Знаешь, – почти непринуждённо проговорил он, – я начинаю думать, что ты бы в любом случае меня отвергла. Дело не в твоих моральных устоях и не в моей репутации, а в твоей трусости.

Заявление, словно пощёчина, привело её в чувства.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты боишься. Боишься, что на этот раз мужчина возымеет над тобой власть, и я не имею в виду законные права мужа. По правде говоря, я думаю, что ты вполне смогла бы существовать по драконовским правилам, потому вокруг твоего сердца выстроена стена, сквозь которую никому не пробиться. Но у меня получилось, ты отдалась мне. Почему ты не позволяешь сделать из тебя честную женщину?

"Потому что я люблю тебя больше, чем хочу стать счастливой".

На его лице вновь отразилась решимость, и Аннабель поняла, что пока Себастьян уверен в её любви, он не откажется от своей безумной затеи. Он пожертвует всем. Опозорит себя, станет объектом насмешек в своём окружении, в газетах. Потеряет родовое поместье, уничтожит политическую карьеру и древнюю родословную. Себастьян разрушит дело всей своей жизни ради какой-то деревенщины. Его увлечённость Аннабель неизбежно пройдёт, и он станет винить её или, что ещё хуже, себя за всё, от чего отказался.

Дрожа всем телом, она обхватила себя руками.

– Если хочешь знать, сегодня утром я получила гораздо более разумное предложение.

С тем же успехом Аннабель могла бы выстрелить в Себастьяна из пистолета. Он застыл с удивлённым видом.

Когда он наконец заговорил, она едва узнала его голос.

– От профессора.

Аннабель кивнула.

– Ты его приняла?

– Меня временно исключили, – ответила она, – а он…

– Ты его приняла? – повторил он, от его взгляда её рука непроизвольно потянулась к шее.

– Нет, – тихо ответила она. Виновато.

– Но ты его рассматривала. Господи, ты его рассматривала.

– Мы подходим друг другу…

Себастьян откинул голову и резко рассмеялся.

– Нет, мадам. Если ты выйдешь за него замуж, то превратишься в настоящую шлюху, которой бы не стала в качестве моей любовницы.

– Почему ты так говоришь? – поперхнулась Аннабель.

Внезапно он принялся кружить вокруг неё, как грациозный хищник, пока не остановился прямо позади Аннабель.

– Потому что, милая моя, ты его не любишь, – пробормотал он, его прохладное дыхание пошевелило волоски у её шеи. – Ты его не любишь, а хочешь заполучить профессора только ради тех благ, которые он может тебе дать.

Она крепко зажмурилась.

– Тебя я тоже не люблю.

– Ложь, – выдохнул он. – Видела бы ты своё выражение после наших поцелуев.

– Естественно, ты так считаешь, но любая женщина была бы польщена вниманием мужчины твоего положения. Но всё дело в движении за права женщин. Вот почему я вообще оказалась в Клермонте… Мы шпионили за тобой. Я просто пыталась заручиться твоей поддержкой. У нас даже есть досье, анкета на тебя.

Себастьян схватил её и развернул к себе.

Его лицо сделалось ледяным.

– Досье? – резко спросил он. – О чём ты говоришь?

– Правду, – прошептала она. – Правду.

Он крепче сжал её плечи.

– Лжёшь. Ты забываешь, всего несколько ночей назад я держал тебя в своих объятиях. Я знаю тебя, и я знаю, что ты лжёшь.

– Уверен? – дрожащим голосом спросила она. – Ты не знал всей правды о собственной жене, пока она не сбежала с любовником, а она провела в твоей постели несколько месяцев.

Его лицо застыло, как посмертная маска.

Себастьян резко отпустил её, как будто понял, что держит в руках нечто ядовитое.

Едва заметный презрительный изгиб его губ поразил Аннабель до глубины души.

В немом оцепенении Аннабель наблюдала за тем, как он поворачивается к ней спиной и выходит.

Но она так и не услышала, как захлопнулась дверь, голову наполнил звон. Аннабель опустилась на край кровати.

Она поступила правильно. Ей было невыносимо сделать вдох, но она поступила правильно. По крайней мере, эта трагедия не войдёт в английскую историю. Аннабель переживёт её наедине с самой собой, и однажды она умрёт вместе с ней.

Прошла минута или целый час, она не знала, к ней подошла миссис Форсайт. Невозмутимое лицо компаньонки раскраснелось, а глаза гневно горели.

– Я сказала, никаких мужчин, – прошипела она, – и в первую же ночь вы приводите в мой дом какого-то мерзавца.

– Мне очень жаль, – бесцветным голосом произнесла Аннабель.

– Я не жестокая женщина, – проговорила миссис Форсайт, – поэтому вы можете остаться на ночь. Но завтра покиньте это место.

Глава 29

С трудом дыша от усталости, Аннабель выскользнула из дома миссис Форсайт на рассвете. Холодный утренний воздух подействовал на неё, как пощёчина, но, когда она добралась до арочного входа в Сент-Джонс, перед её сонными глазами всё ещё стоял туман.

Вчера вечером любезный привратник доставил на ручной тележке оба её сундука из Леди-Маргарет-Холла в дом миссис Форсайт, возможно, в Сент-Джоне найдётся столь же услужливый сотрудник, который поможет Аннабель снова перевезти вещи. Она часто приходила на уроки Кристофера Дженкинса, поэтому местные работники её знали. Вот только, где оставить багаж. Катриона с отцом жила в апартаментах в западном крыле колледжа. Если совсем не надолго оставить у них сундуки, вероятно, это не повредит репутации подруги. Хотя, как объяснить своё выселение, Аннабель не знала. От мысли, что придётся выдумать ещё один полуправдивый рассказ, ей становилось дурно.

Она прошла мимо сторожки привратника. В колледже будто все вымерли, если не считать одинокого студента, прогуливающегося в тёмной аркаде напротив.

Аннабель остановилась на известняковой дорожке. Прошлая ночь лишила её сил и ориентира, и теперь она чувствовала себя обломком, выброшенным в открытое море. Принять решение: повернуть налево в западное крыло или обратно к сторожке, казалось непосильной задачей.

Студент исчез в арочном проходе, без сомнения, направляясь в какое-то тёплое и значимое место.

Аннабель повернула к сторожке.

В окнах уже горел свет, внутри слышались шаги.

Она подошла к двери и нерешительно постучала.

Краем глаза Аннабель наблюдала за арочным проходом в конце известняковой дорожки справа от себя. Она нахмурилась, не в силах понять, откуда у неё взялось какое-то странное ощущение.

Дверь в сторожку со скрипом отворилась, и на пороге появился толстый седовласый привратник.

– Доброе утро, мисс, – сказал он. – Чем могу помочь?

– Доброе утро. Я студентка Леди-Маргарет-Холла и…

И тут её осенило. Студент. Студент в аркаде. Долговязая фигура. Неторопливая походка.

Тонкие волоски по всему телу встали дыбом.

Она резко развернулась.

– Мисс?! – воскликнул привратник.

Она уже шла к арочному проходу, звук её торопливых шагов эхом отдавался от окружающих стен. Приближаясь к цели, Аннабель перешла на бег. Запыхавшись, она посмотрела налево, направо и заметила закрывающуюся дверь в западное крыло.

Аннабель бросилась к ней.

За дверью находился узкий, плохо освещённый коридор с древними каменными стенами, от которых исходил затхлый запах.

Молодой человек повернул направо и быстро направился к ещё одной двери в конце коридора.

– Сэр!

Он не только не остановился, но и прибавил шаг.

Она последовала за ним.

– Сэр, можно вас на пару слов.

Его плечи напряглись.

Чёрт. Что она ему скажет, если молодой человек окажется не тем, за кого она его приняла?

И всё же Аннабель порядком удивилась, когда он повернулся, и она оказалась лицом к лицу с Перегрином Деверо.

– О боже! – воскликнула она.

Длинные, жидкие волосы и бледность лица значительно умаляли очарование Перегрина. Он был похож на существо, которое вело ночной образ жизни.

Она поспешила к нему.

– С вами всё в порядке?

– Доброе утро, мисс Арчер, – поздоровался он, вежливо игнорируя ладонь, которую она бездумно положила ему на руку. Аннабель отпрянула. – Какой приятный сюрприз, – продолжил он. – Что привело вас в Сент-Джонс в такой нечестивый час?

В этот момент дверь позади него распахнулась, и он застыл.

Увидев на пороге Катриону, Аннабель вздохнула с облегчением.

– Катриона, – сказала она. – Я как раз тебя искала.

Аннабель направилось было к подруге, но вдруг заметила маленькую корзинку у неё под мышкой.

И виноватое выражение лица.

– Катриона?

Катриона слабо улыбнулась.

– Аннабель. Лорд Деверо. Какой сюрприз. – Голос её тоже звучал виновато. Она попыталась спрятать корзину, что выглядело весьма подозрительно.

Перегрин чуть ли не со звуком закатил глаза.

Аннабель переводила взгляд с одного на другого, вспоминая интересные факты: как Катриона каждый раз краснела, когда Перегрин оказывался рядом, её попытку отправиться на бал без очков в Клермонте… О, какого чёрта.

Её взгляд упал на проклятую корзину.

– Там ведь еда, – проговорила она, – еда для лорда Деверо?

Катриона взглянула на Перегрина. Неужели она спрашивала разрешения?

– Ты в курсе, что он уже месяц как пропал? – спросила Аннабель. – Что, пока мы тут разговариваем, Скотленд-Ярд прочёсывает всю Англию?

Перегрин и Катриона ахнули в унисон.

– То есть ты в курсе, – удивлённо проговорила Аннабель.

– Откуда вам это известно? – спросил Перегрин.

– Ваш брат знает, что вы здесь? – набросилась Аннабель.

Когда она назвала герцога Монтгомери "его братом", брови Перегрина взлетели вверх.

– Мисс…

– Знает?

– При всём уважении, я не совсем понимаю, почему вы спрашиваете.

"Потому что мы целовались, когда он узнал, что ты пропал. Потому что я обнимала Себастьяна и чувствовала, как его сердце разрывается на куски от предательства собственного брата. Потому что всё, что причиняет боль ему, причиняет боль мне".

Лицемерка. Именно она причинила ему самую сильную боль прошлой ночью, когда безжалостно отвергла его любовь, предложение и предала его доверие.

Она поднялась на цыпочки и заглянула в измождённое аристократическое лицо Перегрина.