Текст книги "Как повергнуть герцога (СИ)"
Автор книги: Эви Данмор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Эви Данмор
Как повергнуть герцога
Серия: Лига выдающихся женщин – 1
Переводчик: Анна Воронина
Редакторы: Ленара Давлетова, Елена Заверюха и Марина Драп
Оформление: Асемгуль Б.
Глава 1
Посвящается Опе, которая научила меня,
что я могу справиться с чем угодно,
но не обязана со всем мириться.
Кент. Август, 1879 год.
– Ни в коем случае. Что за безумная идея, Аннабель.
Глаза Гилберта закатились, как у зайца, который знал, что по его следу идут гончие.
Аннабель потупила взгляд, напустив на себя скромный вид, а скромность лучше всего умиротворяла её кузена, когда он приходил в нервное возбуждение. Из всех типов мужчин, с которыми она научилась справляться, “невежественный, но самодовольный” – не самый сложный. С другой стороны, факт того, что её судьба находилась в руках такого человека, был мучительным сам по себе. Сидя в своём тесном маленьком кабинете, Гилберт лишит её шанса всей жизни и преспокойно вернётся к любованию недавно засушенными бабочками под стеклом на столе между ними.
– Что дальше? – спросил он. – Ты надумаешь присоединиться к цирку? Или баллотироваться в парламент?
– Я понимаю, что это несколько необычно, – сказала она, – но…
– Ты не поедешь в Оксфорд, – взревел он и хлопнул ладонью по столу.
По завещанию отца его старый письменный стол достался Гилберту. Потёртый от времени величественный предмет мебели с ножками в виде львиных лап укрепил бы авторитет любого человека, восседающего за ним, но Гилберт напоминал взъерошенного испуганного цыплёнка. Она понимала, что застала его врасплох. Аннабель удивлялась самой себе. После пяти долгих лет, проведённых в качестве горничной Гилберта, она не ожидала, что снова почувствует к чему-нибудь ярое стремление. Покорно опустив голову и не позволяя себе витать в облаках, она смирилась с тем, что все её мечты ограничивались приходом в Чорливуде. И вдруг новость о том, что в Оксфордском университете открылся первый женский колледж, поразила её в самое сердце.
Она пыталась не обращать внимания, но не прошло и недели, как приобретённое с таким трудом самообладание рассыпалось в пух и прах.
Конечно, дело было не только в её безумных мечтах. Кто знает, сколько ещё ей предстояло трудиться в обветшалом доме Гилберта, прежде чем она окажется в полной нищете или пойдёт в служанки и станет лёгкой добычей для развратного хозяина? В течение дня Аннабель выполняла свои обязанности на автомате. По ночам у неё закрадывалось ощущение, что она балансирует на краю пропасти, где на самом дне таится старость в работном доме. В своих кошмарах Аннабель постоянно в неё проваливалась.
Её пальцы нащупали тонкий конверт в кармане передника. Письмо о приёме в Оксфорд. Приличное образование поможет смягчить падение.
– Разговор окончен, – сказал Гилберт.
Она стиснула кулаки. Спокойствие. Только спокойствие.
– Я не хотела с вами ссориться, – тихо проговорила Аннабель. – Мне казалось, вы придёте в восторг. – Наглая ложь.
Гилберт нахмурился.
– В восторг? – На его лице появилось что-то сродни беспокойству. – Ты не в себе?
– Учитывая преимущества, которые получит ваша семья, я полагала, что вы будете рады такой возможности.
– Преимущества…
– Прошу прощения, кузен. Мне не следовало тратить ваше драгоценное время. – Она попыталась встать.
– Не торопись, – остановил её Гилберт, махнув рукой. – Сиди, сиди.
Она посмотрела на него ясными глазами.
– Я знаю, что у вас большие планы на мальчиков, – сказала Аннабель, – а гувернантка с оксфордским образованием сможет помочь.
– Действительно, у меня есть планы, далекоидущие планы, – хмыкнул Гилберт, – но ты и так знаешь греческий и латынь лучше, чем это необходимо, и, конечно же, чем позволяют правила приличия. Ведь существует хорошо известный факт, что слишком серьёзное образование разрушает женский мозг, и где ты здесь видишь для нас преимущество?
– Я могла бы попросить место гувернантки или компаньонки в усадьбе.
Это был её последний аргумент, если упоминание о бароне Эшби, хозяине усадьбы на холме и владельце их прихода, не убедит Гилберта, то тогда ничто не сможет. Гилберт чуть ли не боготворил землю, по которой ступал местный аристократ.
И действительно, он замер. Она почти слышала, как его мозг начинает работать, скрежетать, как старый кухонный точильный камень: старый, потому что у Гилберта никогда не хватало денег на содержание коттеджа. Что было естественным развитием событий, ведь его маленькая зарплата звонаря оставалась прежней, а семья неуклонно росла.
– Ну, – сказал Гилберт, – можно заработать неплохие деньги. Хозяин хорошо платит.
– В самом деле. Но я понимаю. Даже целое состояние не оправдание для непристойного поведения.
– Что правда, то правда, но нельзя назвать такое поведение поистине непристойным, учитывая, что оно послужит более высокой цели.
– О! – воскликнула она. – Теперь, когда вы указали на все недостатки моего плана, я не могу не согласиться. Что, если мой мозг этого не выдержит…
– Не преувеличивай, – сказал Гилберт. – Твоя голова, вероятно, уже привыкла к книгам. Однако мы не можем обойтись без твоей помощи по дому даже неделю. Мне придётся нанять помощницу вместо тебя. – Он бросил на неё тревожащий хитрый взгляд. – Как ты прекрасно знаешь, мои финансы этого не позволяют.
Как некстати Гилберт упомянул о финансах. Без сомнения, он хотел, чтобы она компенсировала ему любые расходы, связанные с её отъездом, поскольку она стоила ему ровным счётом… ничего. К сожалению, небольшой стипендии едва хватит на пропитание и одежду.
Она наклонилась вперёд.
– Сколько бы вы заплатили горничной, кузен?
Глаза Гилберта расширились от удивления, но он быстро пришёл в себя.
Кузен скрестил на груди руки.
– Два фунта.
Она выгнула бровь.
– Два фунта?
Выражение его лица стало упрямым.
– Да. Бет, э-э-э, опять в положении. Я найму дополнительную прислугу.
Не наймёт.
– Тогда я буду посылать вам по два фунта каждый месяц, – проговорила Аннабель, не выдав в голосе своего раздражения.
Гилберт нахмурился.
– И как ты их заработаешь?
– Очень просто. – Она понятия не имела. – Там будет много учеников, нуждающихся в репетиторе.
– Понятно.
Гилберт продолжал сомневаться, как и Аннабель, потому что даже служанки в усадьбе не зарабатывали двух фунтов в месяц, а если у Аннабель получится наскрести лишних два шиллинга, это будет настоящим чудом.
Она встала и протянула ему ладонь.
– Даю слово.
Гилберт посмотрел на её руку, как на диковинное существо.
– Скажи мне, – проговорил он, – откуда мне знать, что оксфордская жизнь не придётся тебе по вкусу, и ты, в конце концов, там не останешься?
Вопрос поставил её в тупик. Странно. Она поэтому и выпрашивала разрешение уехать, чтобы сохранить за собой место в его доме, ведь женщине нужно где-то жить. Но у Аннабель язык не поворачивался дать ему обещание вернуться.
– Но куда же мне ещё идти? – спросила она.
Гилберт поджал губы и рассеянно похлопал себя по животу, не торопясь отвечать.
– Если ты задержишь выплату двух фунтов, – наконец, сказал он, – я попрошу тебя вернуться.
Она медленно переваривала его слова. Для того чтобы попросить её вернуться, сначала нужно её отпустить. Он её отпускал.
– Поняла, – выдавила Аннабель.
Она едва ощутила его мягкие пальцы на своей мозолистой ладони. Аннабель опёрлась о стол, единственный прочный предмет во внезапно затуманившейся комнате.
– И, естественно, тебе понадобится компаньонка, – послышался его голос.
Она не смогла сдержать хриплый смешок, который чуть не испугал её саму.
– Но мне уже двадцать пять.
– Хм, – сказал Гилберт. – Полагаю, с таким образованием ты в любом случае станешь совершенно непригодной для брака.
– Как удачно, что у меня нет желания выходить замуж.
– Да-да, – согласился Гилберт. Она знала, что он не одобряет желание остаться старой девой, считает его противоестественным. Но любые опасения за её добродетель были в лучшем случае лишь частью общепринятых правил, и он, вероятно, об этом подозревал. Или, как и все в Чорливуде, сомневался в её чистоте.
Он нахмурился, будто по команде.
– Есть ещё одна вещь, которую мы должны прояснить, Аннабель.
Между ними повисли недосказанные слова, они парили, как стервятники, готовые в любой момент нанести удар.
Им не пронять Аннабель, её душевная организация обросла мозолями, как и ладони.
– Как известно, Оксфорд – место порока, – начал Гилберт, – змеиное гнездо, полное пьяниц и разврата. Если ты ввяжешься во что-нибудь неподобающее, если на твоё нравственное поведение падёт хоть тень сомнения, как бы мне ни было больно, ты потеряешь место в моём доме. Человек в моём положении, служитель церкви, должен держаться подальше от скандала.
Без сомнения, он имел в виду скандал, связанный с мужчиной. На этот счёт у него не было причин для беспокойства. Однако вопрос её обучения оставался открытым. Гилберт, по-видимому, полагал, что его предоставил сам университет, но на самом деле её благодетелем являлось Национальное общество женского избирательного права, которое Аннабель теперь обязана поддерживать. В свою защиту она могла сказать, что её не интересовала политика, когда она заприметила это общество благодаря некой леди Люси Тедбери и её рекламе женских стипендий. Но можно с уверенностью предположить, что в списке вещей, вызывающих праведный гнев Гилберта, избирательное право для женщин стоит лишь незначительно ниже плотских утех.
– К счастью, деревенская старая дева находится в полной безопасности от любых скандалов, – весело сказала она, – даже в Оксфорде.
Гилберт снова прищурился. Когда он внимательно окинул её взглядом, Аннабель напряглась. Неужели она перестаралась? Возможно, её юность уже прошла, а вскапывание картошки на ветру, под солнцем и дождём добавило несколько слабых морщинок вокруг глаз. Но по утрам на неё из зеркала по-прежнему смотрело лицо девушки лет двадцати с небольшим, всё с теми же скулами, тонким носом и, благодаря французским предкам, губами бантиком. Эти губы сводили мужчин с ума, по крайней мере, так ей рассказывали.
Аннабель иронично скривила рот. Всякий раз, видя своё отражение в зеркале, её внимание привлекали глаза. Их зелёный блеск давно потускнел, они хранили знание, недоступное ни одной дебютантке, знание, которое защищало её от скандалов гораздо лучше, чем увядающая со временем внешность. По правде говоря, меньше всего Аннабель хотелось снова попасть в неприятности из-за мужчины.
Глава 2
Вестминстер. Октябрь.
– Итак, – начала леди Люси, – для новых членов нашего общества сообщаю, что существует три правила, которых следует придерживаться, вручая листовку джентльмену. Первое: определите человека, обладающего влиянием. Второе: подходите к нему решительно, но с улыбкой. Третье: помните, что они могут чувствовать ваш страх, но обычно сами боятся вас больше.
– Как собаки, – пробормотала Аннабель.
Острый взгляд серых глаз леди переместился на неё.
– Именно.
Нужно запомнить, что у этой девушки хороший слух.
Стискивая в замёрзших руках концы шали, Аннабель прижала их груди. Грубая шерсть почти не защищала от промозглого лондонского тумана, плывущего над Парламентской площадью, и уж тем более от неодобрительных взглядов прохожих. Парламент был закрыт в это время года, но по Вестминстеру продолжало бродить множество джентльменов, разрабатывающих законы, по которым жила вся страна. Желудок Аннабель неприятно сжался при мысли о том, что ей придётся приблизиться к одному из них. Ни одна порядочная женщина не станет разговаривать с незнакомцем на улице, тем более размахивая брошюрами со смелым заявлением: "Закон о собственности замужних женщин превращает жён в рабынь!"
В громком заголовке, конечно, была доля правды, благодаря этому закону состоятельная женщина теряла всё своё имущество в день свадьбы… И всё же, учитывая неодобрительные взгляды, которые бросали на их маленькую группу прохожие, Аннабель старалась не показывать свои брошюры. Её усилия быстро свелись на нет, как только леди Люси, секретарь Национального общества женского избирательного права, разразилась побудительной речью. Женщина обманчиво хрупкой внешности выглядела изящно, словно фарфоровая кукла с идеально приглаженными светлыми волосами и изысканными чертами на лице в форме сердца, но, когда она наставляла своих сподвижниц, её голос ревел, как береговая сирена.
Каким образом дам заставили присутствовать на сегодняшнем собрании? Они жались друг к другу, как овцы застигнутые бурей, явно желая оказаться где-нибудь в другом месте, и Аннабель была готова поспорить на свою шаль, что ни одна из них не выслуживалась перед комитетом ради стипендии. Стоявшая рядом рыжеволосая девушка с круглыми карими глазами и вздёрнутым, порозовевшим от холода носиком выглядела довольно скромно, но благодаря оксфордским сплетням Аннабель знала, что эта молодая женщина – мисс Харриет Гринфилд, дочь самого могущественного банкира Великобритании. Влиятельный Жюльен Гринфилд, вероятно, и понятия не имел, что его дочь трудится на благо женского движения. Его наверняка хватил бы удар, если бы он об этом узнал.
Мисс Гринфилд с опаской держала листовки, словно ожидая, что они в любой момент могут укусить её за руку.
– Определить, подойти, улыбнуться, – пробормотала она. – Ничего сложного.
Едва ли. С высоко поднятыми воротниками и низко надвинутыми цилиндрами, каждый проходящий мимо джентльмен казался неприступной крепостью.
Девушка подняла голову, и их взгляды встретились. Лучше всего сердечно улыбнуться и отвести глаза в сторону.
– Вы ведь мисс Арчер? Студентка со стипендией?
Мисс Гринфилд уставилась на Аннабель поверх пурпурного мехового палантина.
Естественно, сплетни в Оксфорде ходили обо всех.
– Она самая, мисс, – ответила Аннабель и задумалась, как поступит девушка дальше: проявит жалость или начнёт насмехаться?
Но глаза мисс Гринфилд загорелись любопытством.
– Вы, должно быть, ужасно умная, раз получили стипендию.
– Спасибо, – медленно проговорила Аннабель. – Скорее, ужасный синий чулок.
Мисс Гринфилд захихикала, как совсем молодая девочка.
– Я Харриет Гринфилд, – представилась она и протянула руку в перчатке. – Это ваше первое собрание?
Леди Люси, казалось, была слишком поглощена собственной речью о справедливости и Джоне Стюарте Милле1, чтобы обратить внимание на их разговор.
Но Аннабель всё равно понизила голос до шёпота.
– Да, первое.
– О, прелестно, и моё тоже, – сказала мисс Гринфилд. – Я так надеюсь, что мне это подойдёт. Найти для себя благородное дело гораздо сложнее, чем кажется, согласны?
Аннабель нахмурилась.
– Благородное дело… для себя?
– Да, разве вы не считаете, что у каждого человека должно быть своё благородное дело? Я хотела вступить в Женский комитет по тюремной реформе, но мама не позволила. Поэтому я попробовала обратиться в Королевское общество садоводов, но и там меня ждал провал.
– Мне очень жаль.
– Я всего лишь в процессе поиска. – Мисс Гринфилд оставалась невозмутимой. – У меня такое чувство, что права женщин – достойное дело, хотя должна признаться, сама мысль о том, чтобы подойти к джентльмену и…
– Что-то не так, мисс Гринфилд?
Вопрос прозвучал, словно выстрел, заставив их обеих вздрогнуть. Чёрт. Уперев маленький кулачок в бедро, на них свирепо уставилась леди Люси.
Мисс Гринфилд опустила голову.
– Н-нет.
– Нет? У меня создалось впечатление, что вы что-то обсуждаете.
Мисс Гринфилд нечленораздельно пискнула. Но, как известно, леди Люси пленных не брала. Ходили слухи, что она в одиночку вызвала дипломатический скандал с участием испанского посла при помощи серебряной вилки…
– Мы просто делились небольшими переживаниями, учитывая, что мы новички в этом деле, – сказала Аннабель, леди Люси тут же пригвоздила её суровым взглядом. Святая матерь божья. Секретарь не относилась к тем женщинам, которые скрывают недовольство за жеманными улыбками. Если женщины в большинстве своём хотели казаться милыми кошечками, эта же была настоящей тигрицей.
Удивительно, но леди ограничилась коротким кивком.
– Не переживайте, – сказала она. – Можете работать вместе.
Мисс Гринфилд сразу оживилась. Аннабель растянула губы в улыбке. Если у них получится воздействовать хотя бы на одного джентльмена, она сильно удивится.
С уверенностью, которой совсем не чувствовала, Аннабель повела девушку в сторону оживлённой стоянки наёмных экипажей, где в воздухе витал запах лошадей.
– Определить, подойти, улыбнуться, – бормотала себе под нос мисс Гринфилд. – Как вы думаете, мисс Арчер, мы сможем достигнуть нужного результата, не привлекая излишнего внимания? Видите ли, мой отец… Мне кажется он не в курсе, что деятельность во имя нашего дела – настолько публичное занятие.
Аннабель окинула площадь внимательным взглядом. Они находились в самом сердце Лондона, рядом с Биг-Беном, в окружении людей, которые, вероятно, в той или иной степени все имели дело с отцом мисс Гринфилд. Не привлекать излишнего внимания означало бы остаться в Оксфорде. Как же было бы здорово остаться в Оксфорде. К наёмным экипажам приблизился джентльмен, он замедлил шаг, пристально посмотрел на неё, потом обошёл стороной, скривив губы, будто наступил в грязь. Другой суфражистке, находившейся поблизости, везло не больше, мужчины кидали в её сторону насмешки и презрительно отмахивались. Эти надменные жесты аристократических рук пробудили в Аннабель давно забытое чувство, оно шевельнулось глубоко внутри неё и обожгло горло как кислота. Гнев.
– Не то чтобы отец был противником женских прав как таковых… – выдохнула мисс Гринфилд. Она замерла, её внимание привлекло что-то позади Аннабель.
Она обернулась.
У входа в парламент будто из тумана материализовалась группа из трёх мужчин. Со стремительностью паровоза они быстро приближались к экипажам.
По спине Аннабель забегали тревожные мурашки.
Человек слева напоминал дикаря, изысканная одежда обтягивала его неуклюжую фигуру. Мужчина в середине был джентльменом, его мрачное лицо обрамляли большие бакенбарды. Третий же… Третий их спутник являлся именно тем, кого искали девушки: человеком, обладающим влиянием. Низко надвинутая шляпа наполовину скрывала его лицо, элегантное пальто подчёркивало прямые атлетические плечи, а не придавало им благородную сутулость. Мужчина двигался с той спокойной, властной уверенностью, говорившей о том, что он может позволить себе завладеть землёй, по которой ходит.
Словно почувствовав на себе пристальный взгляд Аннабель, он поднял глаза.
Она замерла.
В его поразительных, серо-ледяных глазах светился холодный и проницательный ум, который говорил о том, что он зрит прямо в корень вещей: взвешивает, опровергает и сбрасывает их со счетов.
Внезапно Аннабель почувствовала себя беззащитной и хрупкой как стекло.
Она резко отвела глаза, её сердце бешено колотилось в груди. Аннабель знала такой тип людей, и годами ненавидела мужчин с врождённой уверенностью в себе, чьё превосходство выражалось во всём: от самонадеянной манеры поведения до идеально прямого аристократического носа. От одного лишь взгляда таких мужчин люди сжимались от страха.
Ей показалось крайне важным не стушеваться перед этим человеком.
Женщины хотели, чтобы их услышали влиятельные мужчины? Она только что сделала первый шаг: определила джентльмена.
Теперь шаг второй: решительно к нему подойти… Её пальцы сжали листовку, а ноги сами понесли к нему навстречу.
Его светлые глаза сузились.
Она улыбнулась.
В этот момент кто-то толкнул её в плечо, отбросив в сторону.
– Пропустите, мадам!
Дикарь. Аннабель успела позабыть о его существовании, а теперь благодаря ему споткнулась о собственные ноги, и мир внезапно накренился.
Твёрдая рука схватила её за плечо, удержав на месте.
Она подняла глаза и наткнулась на холодный взгляд.
Чёрт. Это был тот самый аристократ.
Просто невероятно, они и подумать не могли, что смогут обратить на себя внимание подобного человека. В нём не чувствовалось ни капли мягкости, в его броне отсутствовали даже малейшие трещинки. Он был чисто выбрит, его очень светлые волосы – коротко подстрижены по бокам. Всё в нём говорило об опрятности, правильности и рациональности: выделяющийся нос, разлёт бровей, твёрдая линия челюсти. Мужчина напоминал безупречный неприступный ледник.
Её желудок болезненно сжался.
Аннабель оказалась лицом к лицу с редчайшим типом мужчин: совершенно неподдающимся управлению.
Надо бежать.
Её ноги словно приросли к месту. Она не могла оторвать взгляда от мужчины. От его глаз. В их холодных глубинах скрывалась буря усмирённых эмоций, которая заворожила и манила к себе. Между Аннабель и незнакомцем проскочила яркая и тревожная искра, по силе сродни электрическому разряду.
Рот мужчины приоткрылся. Его взгляд упал на её губы. На мгновение его глаза жарко вспыхнули.
Ну, что сказать. Независимо от положения в обществе, им всем нравился её рот.
Аннабель заставила себя поднять руку и сунуть ему под нос брошюру.
– Внесите поправки в Закон о собственности замужних женщин, сэр.
Невероятным образом его глаза стали ещё больше напоминать льдинки.
– Вы играете в рискованные игры, мисс.
Как и всё в нём, голос мужчины был холодным и властным.
Кровь Аннабель только быстрее побежала по венам.
– При всём уважении, риск того, что меня может толкнуть джентльмен средь бела дня, обычно довольно низок, – сказала она. – Отпустите меня, пожалуйста.
Взгляд мужчины метнулся к его правой руке, которая всё ещё держала Аннабель.
Его лицо стало непроницаемым.
В следующее мгновение он её отпустил.
Шум и суета на Парламентской площади снова начали доноситься до Аннабель, хотя теперь неестественно громко.
Место на её руке, к которому прикасались сильные пальцы незнакомца, горело огнём.
Мужчина уже промчался мимо, глядя вперёд, а двое его спутников следовали за ним по пятам.
Аннабель сглотнула, обнаружив, что во рту пересохло. Губы всё ещё покалывало, будто он провёл по ним кончиком пальца.
Маленькая ручка в перчатке коснулась её рукава, и Аннабель подпрыгнула. Карие глаза мисс Гринфилд были широко распахнуты от беспокойства и… благоговения.
– Мисс. С вами всё в порядке?
– Да. – Нет. Её щеки горели, будто она упала лицом на мокрую мостовую. Аннабель пригладила дрожащей рукой юбки. – Ну что ж, – сказала она с наигранной весёлостью, – я так понимаю, джентльмены не заинтересовались.
Краем глаза она наблюдала, как неприступный лорд и его приспешники садятся в большой экипаж. Тем временем мисс Гринфилд разглядывала её с завуалированной настороженностью, вероятно, пытаясь вежливо определить, не слишком ли она расстроилась. Аннабель не расстроилась, но нельзя отрицать, что она действовала импульсивно. Господи, помоги ей. Она так давно не поступала импульсивно.
– Вы знаете, кто это был? – спросила мисс Гринфилд.
Аннабель покачала головой.
– Герцог Монтгомери, – сказала девушка.
Герцог. Ну, конечно, первый мужчина, которого она попыталась агитировать, оказался герцогом, чуть ли не принцем…
Позади послышался цокот каблуков, леди Люси, как маленький фрегат, неслась к ним на всех парах.
– Я правильно поняла? – спросила она. – Вы только что попытались воздействовать на герцога Монтгомери?
Аннабель выпрямилась.
– Я не знала, что он не входит в наш список.
– Не в этом дело. Просто никто раньше не пытался к нему подойти. – Леди склонила голову набок и оглядела Аннабель с ног до головы. – Не могу решить, вы одна из самых храбрых или самых глупых женщин, которых я недавно приняла в наши ряды.
– Я не знала, кто это, – сказала Аннабель. – Он просто показался мне влиятельным человеком.
– Что ж, здесь вы были правы, – проговорила леди Люси. – Он – один из самых влиятельных людей в стране.
– Тогда попытка того стоила?
– Вы его видели? Он развёлся с женой всего через год после свадьбы, оставив за собой приданое, а с ней порвал все связи. Мы можем с уверенностью сказать, что в борьбе за права женщин он нам не помощник, и не стоит растрачивать на него наши ограниченные ресурсы.
– Развёлся? – Хоть Аннабель и была родом из провинциального Чорливуда, но даже она знала, что аристократы не разводятся. И всё же мысль о герцоге не давала ей покоя. – Повлияет ли его мнение на других важных людей?
Леди Люси неженственно фыркнула.
– Он может повлиять на все предстоящие голосования, если захочет.
– Значит, если он против нас, то вряд ли имеет значение, скольких политиков мы перетянем на свою сторону?
– Вероятно. – Леди Люси нахмурилась. – Но это не имеет никакого значения. Наша армия не пригодна для нападения на столь неприступную крепость.
– А что, если мы возьмём эту крепость в осаду, – предложила Аннабель, – или применим уловки, вроде огромного деревянного коня?
На неё уставились две пары прищуренных глаз.
О, великолепно, она подумала об этом вслух. Должно быть, инцидент с дикарём, который её толкнул, потряс Аннабель сильнее, чем могло показаться.
– Звучит интересно, – протянула леди Люси. – Нужно включить Монтгомери в повестку дня встречи на следующей неделе. – Она протянула руку и улыбнулась. – Зовите меня Люси. И вы тоже, мисс Гринфилд. И прошу прощения, я полагаю, что вижу там лорда Чилтерна.
Она исчезла в тумане с развивающимся за спиной, как вымпел, красным шарфом. Когда мисс Гринфилд снова повернулась к Аннабель, её лицо посерьёзнело.
– Вы спасли меня от гнева леди Люси на глазах у всех. Пожалуйста, зовите меня Хэтти.
Такое фамильярное общение сначала с леди, а теперь с богатой наследницей, немного претило. Аннабель глубоко вздохнула. Теперь она вела новую жизнь – стала студенткой, агитировала герцогов, пожимала руки невероятно богатым девушкам в пурпурных меховых палантинах. Видимо, самым мудрым решением было притвориться, что всё это совершенно нормально.
– С удовольствием, – ответила она. – И приношу извинения за то, что привлекла излишнее внимание.
Смех Хэтти весело разнёсся по площади и привлёк почти столько же возмущённых взглядов, сколько и брошюры.
В тот день им не удалось вызвать энтузиазм ни у одного влиятельного человека. В промежутках между своими вялыми попытками Аннабель то и дело поглядывала в ту сторону, где скрылась карета с герцогом.
Глава 3
Когда её величество вызывала к себе, даже герцогу приходилось подчиняться. Даже если тот самый герцог, о котором шла речь, был с головой погружён в управление одним из старейших герцогств королевства и предпочитал держаться вдали от сводящих с ума лондонских толп. Королеве никто не отказывал, и Себастьян Деверо, девятнадцатый герцог Монтгомери, знал, что он не исключение. Каждому надлежит знать пределы своих возможностей. Что означало, он мог брать их в расчёт или полностью игнорировать в зависимости от обстоятельств.
Широкими шагами он шёл по коридорам Букингемского дворца, практически подгоняя несущегося впереди церемониймейстера. Секретарь Лэмбтон и его личный охранник, как обычно, спешили где-то позади.
Что понадобилось королеве?
В последний раз, когда она вызвала его столь же срочно, он вышел из её покоев с поручением прекратить торговую войну с Османской империей. После чего его обыденный уклад жизни полетел к чертям, и Себастьян всё ещё разбирался с накопившейся бумажной волокитой. Сейчас он был бы рад более серьёзному заданию, настолько грандиозному, что оно дало бы ему право попросить об ответной услуге.
Он передал шляпу и пальто одному из лакеев, которые выстроились в коридоре перед королевскими покоями.
– Вы, – обратился Себастьян к охраннику Лэмбтона.
– Ваша светлость?
– Толкать женщину не было никакой необходимости.
Густые брови охранника опустились.
– Ту, на площади?
– Да. Или вы сегодня ещё с кем-то грубо обошлись?
– Э… нет, ваша светлость.
Себастьян кивнул.
– Если я узнаю, что вы снова подняли руку на женщину, это будет последний день вашей работы здесь.
Охранник не был его подчинённым. Но Себастьяну стоило только захотеть, и человек лишится места. На шее мужчины вспыхнули багровые пятна. Он поклонился.
– Как пожелаете, ваша светлость.
Охранник говорил с явным акцентом Ист-Энда. Настали тяжёлые времена, раз даже во дворце не могли подыскать приличный персонал.
Большие створчатые двери распахнулись, открывая взору позолоченное убранство комнаты и церемониймейстера.
– Ваша светлость. Сэр Лэмбтон. – Слуга низко поклонился и отступил назад. – Её величество вас ожидает.
Королева, женщина с тучной фигурой, поднялась с кресла, шурша плотными чёрными юбками.
– Монтгомери. – Она направилась к нему, протянув руку, украшенную дорогими кольцами. – Рада вас видеть.
Приподнятые уголки губ говорили сами за себя. Королева находилась в благоприятном расположении духа. Пока.
– Сэр Лэмбтон, – она повернулась к секретарю, – надеюсь, ваше путешествие прошло без происшествий?
Лэмбтон покачал головой.
– Почти, мадам. На Парламентской площади на нас напала феминистка.
Уголки её рта резко опустились.
– Неужели.
– Она направилась прямо к герцогу.
– Какая наглость!
– Мне удалось благополучно спастись, мадам, – иронично усмехнулся Себастьян.
– На этот раз, – сказала королева. – О, их следовало бы хорошенько выпороть. Что за отвратительные, противоестественные требования! И кто пострадает, если они добьются своего? Ну что за женщины. Ни один джентльмен в здравом уме не захочет защищать этих мужеподобных созданий, если возникнет такая необходимость. Скажите, Монтгомери, – спросила её величество, – она выглядела сильно мужеподобной?
Мужеподобной? Женщина обладала самыми нежными, самыми манящими губами, какие он только встречал по эту сторону Ла-Манша. Мужчина мог легко потерять голову от удовольствия, которое сулил такой рот, как у неё. Но ещё более примечательным было то, что она смотрела ему прямо в глаза. Своими зелёными, слегка раскосыми глазами, которых не коснулась улыбка.
Он покачал головой.
– Мне она показалась вполне женственной, мадам.
– Хм. – На королеву его ответ не произвёл никакого впечатления. – Вы знаете, что бывает, когда у простых людей возникают грандиозные идеи? Хаос. Случается хаос. Только посмотрите на Францию. – Она резко развернулась. – Но эти заботы оставим на потом, – продолжила королева. – Сегодня есть более неотложные дела.
Себастьян напрягся. "Неотложные дела" звучало многообещающе. У королевы, точнее у её племянника, находилось кое-что, что принадлежало Себастьяну, и у него получится это вернуть, если только он сможет предложить взамен нечто более ценное. За те шестнадцать лет, что он носил герцогский титул, ничего подобного не нашлось. Всё было и так понятно. Ведь герцогом, даже покорным, легче управлять, если держишь в заложниках его восьмисотлетнее семейное поместье.
Королева опустилась в кресло с таким важным видом, будто это был её трон.
– Вы – редкий человек, Монтгомери, – начала она. – Вы оцениваете ситуацию, принимаете решения и выполняете поручения очень эффективно и, что удивительно… скромно. – Она прикоснулась к инкрустированному бриллиантами распятию на шее. – А я очень ценю скромность.
