Текст книги "Как повергнуть герцога (СИ)"

Автор книги: Эви Данмор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Ущипнуть и схватить, – повторила Хэтти, в недоумении уставившись на Аннабель.

Аннабель бросила на неё выразительный взгляд.

– Ты больше не пассажирка первого класса.

Маркиз Хартфорд, нынешний владелец фамильного поместья Себастьяна, был медлительным человеком. Он мучился подагрой, которая мешала ему быстро передвигаться. Из-за этого коридоры парламента казались бесконечными. Себастьян с маркизом плелись к залу заседаний в полном молчании, и слава богу, учитывая, что их объединяла только взаимная неприязнь.

– Джентльмены, вы только посмотрите! – Граф Рочестер стоял у одного из окон коридора, пристально глядя на улицу.

Пульс Себастьяна участился. Он догадывался, что привлекло внимание Рочестера. Тем не менее всё равно оказался не готов увидеть быстро собирающуюся толпу на площади внизу. Потоки женщин с зелёными, сверкающими на солнце лентами через плечо стекались со всех сторон.

– Ну и ну! – воскликнул Хартфорд, – значит, слухи не врали. – Он усмехнулся. – Интересно будет понаблюдать.

– Их тысячи, – с явным неодобрением констатировал Рочестер.

– Неважно, – сказал Хартфорд, – полиция скоро положит этому конец.

– Демонстрация должна быть незамедлительно подавлена самым жёстким способом, иначе подобный цирк нас может ожидать каждую неделю. Нужно вызвать охранников в качестве подкрепления для полиции.

Себастьян пристально посмотрел на Рочестера.

– Охранники не обучены для этой работы.

Хартфорд провёл кончиком языка по нижней губе.

– Если бы эти женщины вели себя прилично, им бы нечего было бояться.

Себастьян холодно на него посмотрел.

– У британских граждан есть право собираться в общественных местах.

– Для подобных собраний, – сказал Рочестер, – им необходимо получить разрешение.

– У них есть разрешение, – ответил Себастьян.

– Как это возможно? – раздражённо спросил Хартфорд. – На каком основании? Местный совет никогда бы его не выдал, они угрожают спокойствию общественности.

– Судя по всему, у совета не было таких опасений.

Рочестер и Хартфорд нахмурились, но не стали его расспрашивать. Ведь всем было известно, что Себастьян находится в курсе дел недоступных остальным.

Женщины на площади взялись за руки, образовав живые цепи, как будто могли обеспечить себе безопасность количеством собравшихся.

Была ли Аннабель среди них?

Возможно. Когда она прислушивалась к его совету чего-то не делать?

– Противоестественные создания, – пробормотал Рочестер себе под нос. Обычно он не выказывал особых эмоций, но сейчас его лицо исказилось от отвращения.

Себастьян всегда знал, что его партия рациональных интересов совсем не рациональна, но никогда ещё это не было так очевидно, как сейчас. Дизраэли выступал за безграничную империю, за людей, жаждущих славы вместо хлеба. Рочестер и Хартфорд хотели увидеть, как женщинам причинят вред за их убеждения. В конечном итоге партией тори управляли те же эмоции, что и социалистами, которые хотели сокрушить аристократию. Себастьяну показалось, что ему стало тесно в собственном теле, он переступил с ноги на ногу, почти как Аполлон, когда конь готовился рвануть с места.

Рочестер вытащил карманные часы.

– Монтгомери. Вы должны открыть заседание через три минуты.

Себастьян подавил рефлекс ещё раз окинуть взглядом площадь. Он не отвечал за Аннабель. Она ясно дала понять, что не хочет этого. Кроме того. Ему предстояло выиграть выборы.

Парламентская площадь напомнила Аннабель гудящий улей, полный целеустремлённых, энергичных женщин. Погода была на их стороне. Солнце стояло высоко в небе, отчего привычный зимний туман рассеялся. Их плакат заметят с расстояния в сотни ярдов.

Мимо Аннабель протиснулась Люси, чьи тонкие брови были озабоченно сдвинуты.

– Пришло больше женщин, чем планировалось, – сказала она. – Я бы сказала на тысячу.

Теперь становилось понятно, почему едва ли хватало места, чтобы развернуться.

– Это плохо?

Люси продолжала хмуриться.

– Нет, – ответила она. – До тех пор, пока все будут вести себя цивилизованно и спокойно. Всем вести себя цивилизованно и спокойно!

– Люси…

– Я должна отдать команду разворачивать плакат, – сказала Люси и исчезла.

Минуту спустя над их шляпками во всём своём великолепии поднялся двадцатифутовый плакат, вызвав бурю восторгов. Большие буквы на нём гласили: "ВНЕСИТЕ ПОПРАВКУ В ЗАКОН О СОБСТВЕННОСТИ ЗАМУЖНИХ ЩЕНЩИН ПРЯМО СЕЙЧАС". Из окон Вестминстера его нельзя будет не заметить.

– О, как чудесно, – пробормотала Хэтти.

Аннабель кивнула, чувствуя стеснение в груди. Эмоции окружающих женщин проникали сквозь неё, как солнечные лучи сквозь воду, учащая пульс и согревая изнутри и снаружи. Может быть, поэтому люди присоединялись к борьбе за правое дело?

Биг-Бен пробил четверть первого. Вдоль тротуара начали выстраиваться зрители, но если они ожидают представления, то останутся разочарованными. План состоял в том, чтобы женщин увидели, а не услышали.

В половине первого по толпе прокатилась тревожная волна. Аннабель настороженно огляделась. Будучи выше ростом, она сразу заметила, что слева на них надвигается единый фронт мужчин в шляпах с блестящими шипами. По спине пробежала дрожь. Сотрудники Лондонской столичной полиции.

– В чём дело? – спросила Хэтти, вытягивая шею.

– Полиция.

– О господи. – Лицо Хэтти стало белым как мел.

Аннабель сжала плечо подруги и поняла, что ту трясёт.

– Всё будет хорошо, – сказала она. – Думаю дело в том, что нас просто собралось слишком много.

Хэтти отчаянно замотала головой.

– Отец… если он узнает… Я ведь сбежала от мистера Грейвса…

– Может, тебе лучше снять ленту, – спокойно предложила Аннабель, – и постараться выглядеть весёлой.

С испуганным видом Хэтти стянула ленту через голову и попыталась засунуть её в карман плаща.

– Нет, – сказала Аннабель, – отдай ленту мне. Они не должны обнаружить её у тебя.

Полицейские разделились и стали быстро просачиваться сквозь толпу. Видимо, они пытались разбить собравшихся демонстрантов на более мелкие группы, чтобы согнать с площади.

Перед ними остановился седовласый полицейский с обвисшими усами. За ним следовал ещё один помоложе, маслянистый взгляд его тёмных глаз сразу же насторожил Аннабель.

– Пожалуйста, следуйте за мной, мисс, – сказал тот, что постарше. – Дамы, проходите.

Хэтти схватила её за руку.

– А что, если они возьмут наши данные? – прошептала она.

– У них нет на то оснований, – пробормотала Аннабель, но Хэтти начала прерывисто дышать. – Ты можешь избавиться от плаща? Отделись от нас, когда подойдём к тротуару и притворись сторонним наблюдателем.

Хэтти на ходу скинула привлекающий внимание плащ, обнажив простую коричневую униформу, которая слишком плотно облегала её пышные формы. Видимо, какая-то кухонная служанка лишилась своего платья.

– Какая хорошенькая девица, – послышался шелковистый голос, от которого волосы на затылке Аннабель встали дыбом. Полицейский с маслянистым взглядом догнал их и теперь, идя рядом, беззастенчиво рассматривал Хэтти. – Как тебя зовут, милая?

Сердце Аннабель бешено заколотилось. С таким типом мужчин нужно обращаться очень, очень осторожно. Хэтти, конечно, сделала то, что сделала бы любая благовоспитанная леди – вздёрнула нос и проигнорировала нахала.

Выражение лица полицейского почему-то стало бесстрастным.

– Эй, – рявкнул он, – я с тобой разговариваю.

Взгляд Аннабель метнулся к пожилому полицейскому. Он шёл далеко впереди, возможно, и не догадываясь, что происходит у него за спиной.

– Ты, – сказал полицейский помоложе, – да, я с тобой разговариваю.

Хэтти молчала. Мысли Аннабель понеслись вскачь.

– Спесивая сучка, – пробормотал мужчина, заставив Хэтти ахнуть. Он обхватил её за талию и притянул к себе.

Не успев подумать, Аннабель встала у них на пути.

– Сэр, не делайте этого. – Её собственный голос доносился до неё сквозь приглушённый рёв в ушах.

Полицейский остановился с удивлённым видом. Затем его скользкий взгляд медленно прошёлся по Аннабель.

– Ну-ка, кто тут у нас.

– Сэр…

– Будь паинькой и шагай дальше, – сказал он. – Мы тут заняты. – Не сводя глаз с Аннабель, он потянулся к груди Хэтти и сжал её.

Болезненно бледное лицо Хэтти застыло в шоке.

Губы мужчины растянулись в ухмылке.

Аннабель захлестнула волна ярости, она сжала правую руку в кулак и замахнулась, прицелившись в улыбающийся рот мужчины.

Послышался хруст, вой, и обе руки полицейского взметнулись к носу.

– Беги, беги, – сказала Аннабель Хэтти и подтолкнула подругу.

Зажав нос руками, мужчина уставился на неё сверкающими от гнева глазами.

Чёрт возьми. Должно быть, она нанесла ему хороший удар.

Теперь она почувствовала боль в костяшках пальцев.

Раздался свист, кто-то схватил Аннабель сзади, а мужчина с маслянистым взглядом бросился на неё спереди. Только не это. Она пнула его, попав грубым ботинком по колену. Его нога подогнулась.

– Будь ты проклята!

Другой полицейский резко развернул её и встряхнул, всё вокруг Аннабель пышело насилием, пока она в панике пыталась вырваться на свободу. Послышался треск ткани, Аннабель споткнулась и сильно ударилась коленями о брусчатку. Под ногами толпы она мельком увидела свою, втоптанную в грязь, шляпку.

Это уже не игрушки. Она ранила одного из полицейских.

Ей заломили руки за спину и подняли на ноги.

Первым желанием было начать извиваться и царапаться как кошка.

Но тут сквозь туман в голове она почувствовала тупую боль в коленях. Полицейские всё равно одолеют Аннабель. Поэтому она перестала сопротивляться.

Её запихнули в ближайший полицейский фургон и захлопнули дверь

Она села, откинула волосы с лица и обвела помещение диким взглядом.

Со скамеек вдоль стен на неё смотрели бледные лица трёх женщин.

Аннабель с трудом поднялась на ноги и поморщилась, когда её колени болезненно запротестовали.

– Вот, садись, милая. – Одна из женщин, едва ли старше её самой, похлопала по краю деревянной скамьи слева от себя.

Аннабель опустилась на сиденье, пытаясь унять дрожь в руках и ногах. Сквозь стены фургона до них всё ещё доносился разъярённый, гнусавый голос полицейского, которого она ударила.

– Что происходит? – спросила Аннабель, едва узнав свой собственный потрясённый голос.

Прежде чем женщины успели ответить, дверь фургона снова распахнулась и внутрь забрался полицейский.

Слава богу, не тот, которого она побила.

Фургон пришёл в движение, отчего Аннабель едва не упала со скамьи.

– Сэр, – хрипло проговорила она, – куда вы нас везёте?

– Пожалуйста, не разговаривайте, мисс, – ответил молодой полицейский, избегая встречаться с ней взглядом.

Она пристально посмотрела на него, но он упрямо уставился перед собой.

– Они везут нас в тюрьму, милая, – сказала женщина рядом с ней.

В тюрьму?

– Я настоятельно прошу вас хранить молчание, – повторил полицейский уже более резким тоном и положил на колени дубинку. На скамейке напротив зарыдала миниатюрная блондинка с помятой зелёной лентой через плечо.

Не прошло и пятнадцати минут, как фургон остановился перед внушительным зданием. Железные буквы над въездными воротами дали Аннабель точно понять, где она находится: Тюрьма Миллбанк.

Их заставили целый час прождать в затхлой приёмной. При звуке колокольчика Аннабель провели в затхлый кабинет. Когда она заняла своё место, конторский служащий за письменным столом даже не удостоил её взглядом. Он смотрел в объёмную учётную книгу перед собой, держа наготове ручку.

Ровным голосом он спросил её имя, место жительства и велел предъявить содержимое ридикюля.

Затем придвинул к ней книгу.

Рядом с именем Аннабель значилось: "Препятствование задержанию и нападение на государственного служащего".

Дрожащей рукой Аннабель нацарапала свою подпись.

– Сэр. Что будет дальше?

Не поднимая глаз, мужчина потянулся к колокольчику на столе.

– Сэр, – взмолилась она. Он посмотрел на неё, а затем прищурился, как будто ему в глаза неожиданно ударил яркий свет. Его рука снова опустилась на стол.

– Что ж, мисс, – ответил мужчина, – завтра вы всё узнаете.

К горлу подступила паника.

– Я останусь здесь на ночь?

– Это обычная процедура, мисс. Если только кто-нибудь не внесёт за вас залог и не заберёт раньше.

– Залог, – прошептала она. У неё не было денег, чтобы внести залог. Никто даже не знал, где она находится.

Служащий поднял колокольчик.

Она умоляюще наклонилась к нему.

– Сэр, не могли бы вы передать одно сообщение?

Он помедлил, а потом с сожалением покачал головой.

– Боюсь, что не сегодня, мисс.

– Пожалуйста, всего одно сообщение. Для леди Катрионы Кэмпбелл.

– Для леди? – Сочувствие в его глазах сменилось на подозрение.

Неудивительно. Она совсем не походила на женщину, с которой может водить дружбу леди. Аннабель потеряла шляпку, пуговицы на пальто были оторваны, да и на лифе платья парочки не хватало, и бог знает, как выглядела её причёска. Если бы она назвала имя графа Уэстер-Росса, её бы отправили прямиком в Бедлам.

Она снова опустилась на стул.

– Неважно.

В камере Аннабель вновь встретилась с женщинами из фургона. Высоко в стене находилось единственное окно, из мебели присутствовал лишь деревянный табурет и узкая койка слева. Из трещин в старых половицах поднимался зловонный запах отбросов и отчаяния.

Женщина с северным акцентом, которая предложила Аннабель место в фургоне, расположилась на грязной койке. Белокурая хрупкая девушка робко сидела рядом с ней, обхватив себя руками.

– Почему мы здесь? – всхлипнула она.

– Я? – Северянка вытянула ноги. – За оказание сопротивление полицейскому, когда он попытался ущипнуть меня за грудь.

Девушка, стоявшая рядом с Аннабель, захихикала.

– Ты рискнула загреметь в Миллбэнк из-за каких-то обжиманий? – спросила она с сильным акцентом кокни, что заставило Аннабель впервые как следует её разглядеть.

С сурового лица на неё смотрели мрачные глаза.

– На что уставилась? – прорычала она.

– Вы не суфражистка, – сказала Аннабель.

Выражение лица сокамерницы стало насмешливым.

– Нет. Мне шьют, что я, дескать, по карманам шарила, – со смешком проговорила она. – Слава богу, ничё не нашли, иначе… – Девушка провела пальцем по тощей шее.

Аннабель прислонилась к стене и медленно осела на пол.

Она оказалась в тюрьме. И делила камеру с настоящими преступницами.

Но, разбив полицейскому нос, Аннабель теперь тоже стала преступницей.

Камера начала вращаться.

Её привлекут к ответственности. Дадут срок. Выгонят из Оксфорда… Жизнь только что пошла под откос. Желудок сжался, будто Аннабель кубарем покатилась вниз.

Она уткнулась головой в колени. Каменная стена холодила спину. Грудь, запястья, голова, колени, болели после грубого обращения.

Перед глазами промелькнула злобная ухмылка полицейского, Аннабель сотрясла дрожь отвращения. Он выглядел таким довольным, зная, что может причинить боль и унизить Хэтти, а они не смогут дать ему отпор.

Она пошевелила ноющими пальцами. Аннабель дала отпор. Но даже тётя Мэй не смогла бы вообразить, что импульсивность однажды доведёт её до тюрьмы.

Время медленно тянулось, тени сгущались, и камера погружалась в полумрак. Каждые четверть часа через окно доносился бой Биг-Бена.

Через некоторое время после семи вечера дверь камеры распахнулась, и на пороге появился тюремный охранник.

– Энн Хартли.

Девушка-суфражистка с севера поднялась с койки.

– Сэр?

– За вами пришёл брат.

– Давно пора, – пробормотала Энн Хартли. – Удачи, – бросила она через плечо и поспешила к двери, едва не спотыкаясь о подол своей узкой юбки.

Карманница даже не подняла головы. Белокурая суфражистка посмотрела на дверь блестящими в темноте глазами.

– У меня никого нет, – проговорила она. – За мной никто не придёт. – В её голосе послышались истерические нотки. – У меня никого нет, – повторила бедняжка и начала раскачиваться взад-вперёд, отчего койка заскрипела.

– Эй. Заткнись, – бросила девушка с акцентом кокни.

Девочка всхлипнула, но скрип продолжился.

Аннабель с трудом поднялась на ноги. Она устроилась на освободившемся месте рядом с раскачивающейся девушкой и молча обняла её за плечи. Девушка прижалась к Аннабель и заплакала как ребёнок.

Когда снова послышались тяжёлые шаги охранника, было уже около десяти часов вечера.

– Мисс Аннабель Арчер. Пожалуйста, следуйте за мной.

Она поднялась с хрустом в коленях. Девушка, Мэгги, потянулась к руке Аннабель и слабо её сжала. Некоторое время назад Мэгги смирились со своим положением.

Аннабель последовала за охранником на негнущихся ногах, щурясь от яркого света в коридоре.

Должно быть профессор Кэмпбелл, граф Уэстер-Росс пришёл. Или её вели на допрос.

Пожалуйста, пусть это будет граф.

Они поднялись по длинной лестнице, в конце которой у Аннабель разболелись колени.

Охранник остановился перед массивной чёрной дверью, на которой под маленьким окошком висела медная табличка: "Кабинет начальника тюрьмы". Внутри спиной к Аннабель стоял мужчина.

Словно в тумане, она увидела знакомые светло-белокурые волосы.

Глава 23

Кабинет начальника тюрьмы производил гнетущее впечатление. Потолки в нём были низкие, стены обиты тёмными панелями, а от старых пыльных ковров исходил неприятный запах.

И здесь находился Монтгомери.

Всё тело Аннабель внезапно ослабело. Ей захотелось упасть в объятия герцога, закрыть глаза и позволить ему увести её с собой. Куда угодно.

С опозданием она вспомнила, что нужно сделать реверанс.

– Ваша светлость.

Его лицо, странным образом, не выражало никаких эмоций. Светло-серые глаза прошлись по её грязным юбкам, по лифу, где отсутствовало несколько пуговиц… Аннабель почувствовала, что краснеет и смущённо провела рукой по волосам.

Сделав два больших шага, он очутился перед ней, окутав Аннабель запахом дождя и влажной шерсти. Пристальный взгляд Монтгомери методично изучал её лицо.

– Ты не пострадала?

Тихий вопрос лишил Аннабель последнего самообладания. В носу начало щипать. Она быстро заморгала, сдерживая слёзы.

– Я в порядке.

Внимание Монтгомери переключилось на охранника позади неё, его глаза похолодели, напомнив замёрзшее море.

– Покажите мне, где её держали.

В кабинете воцарилась неловкая тишина.

– Сейчас же.

– Конечно, ваша светлость, – пробормотал охранник. – Пожалуйста, следуйте за мной, ваша светлость.

Аннабель смотрела вслед удаляющейся спине Монтгомери, силясь сохранять спокойствие… Почувствовав, как кто-то прикоснулся к её локтю, она вздрогнула.

– Рэмси.

Она встретилась с тёплым взглядом карих глаз камердинера.

– Мисс Арчер. Мне очень приятно снова с вами встретиться. – Он неодобрительно осмотрелся вокруг. – Хотя и при довольно необычных обстоятельствах. – Слуга подвёл её к стулу у стены. – Позвольте.

Аннабель опустилась на деревянное сиденье. Колени, скрытые юбками, сильно дрожали.

– Как он узнал, что я здесь? – спросила она.

Рэмси кивнул.

– Во-первых, позвольте мне извиниться за задержку. Заседание в Вестминстере, разумеется, затянулось. Когда его светлость собрался уходить, то столкнулся с тремя молодыми леди, которые его поджидали и сообщили, что вас задержала Лондонская столичная полиция. Затем потребовалось некоторое время, чтобы найти нужное, э-э, учреждение.

В голове всё плыло. Ответ Рэмси вызвал ещё больше вопросов. Почему её подруги отправились именно к Монтгомери? Но, что более важно, почему он за ней пришёл?

Рэмси явно неправильно истолковал её смущённое молчание.

– Теперь всё закончилось, мисс, – успокоил он. – Начальник этого… места… должен появиться с минуты на минуту, и тогда мы сможем покончить со всеми этими неприятностями.

И действительно, начальник тюрьмы прибыл раньше, чем вернулся Монтгомери. Он выглядел так, словно уже успел уютно устроиться возле камина, когда ему пришлось поспешно одеться и вернуться на рабочее место. С ним вместе явился конторский служащий, который заставил Аннабель расписаться в учётной книге, и, судя по промокшей от дождя шляпе, именно его и послали за начальником.

Когда несколько минут спустя Монтгомери вошёл в кабинет, его глаза неестественно блестели, а на левой щеке еле заметно подрагивал мускул.

Начальник тюрьмы метнулся за свой огромный стол.

– Местные камеры абсолютно не соответствуют требованиям Министерства внутренних дел, – без предисловий сообщил Монтгомери. – В них слишком грязно, холодно, и они переполнены.

Начальник нервно ослабил узел галстука.

– К сожалению, наблюдается нехватка…

– И на каком основании задержали эту женщину? – спросил Монтгомери. – У суфражисток есть разрешение на проведение демонстрации.

Неужели?

Начальник тюрьмы начал судорожно листать учётную книгу.

– Действительно, у них есть разрешение, – сказал он. – Похоже, преступниц, я имею в виду, дам, задержали за сопротивление и нападение. – Он неуверенно поднял глаза. – Мисс Арчер… э-э… разбила нос полицейскому.

Последовала короткая изумлённая пауза.

– Очевидно, что это недоразумение, – вкрадчиво произнёс Монтгомери.

Начальник тюрьмы кивнул.

– Разумеется, ваша светлость.

– В таком случае запись о правонарушении должна быть аннулирована, а шериф проинформирован о том, что дело мисс Арчер прекращено.

– Конечно, сэр.

Не сводя глаз с начальника тюрьмы, Себастьян жестом подозвал Рэмси.

– Какова сумма залога?

Начальник заметно удивился. Очевидно, он ожидал, что герцог просто заберёт с собой заключённую и уйдёт.

– Пятьдесят фунтов, ваша светлость.

Аннабель едва не открыла рот от изумления. Сумма была ошеломляющей. Заметив, что Рэмси вытащил чековую книжку из внутреннего кармана пальто, Аннабель стало дурно.

Монтгомери подписал чек и молча повернулся, намереваясь уйти.

Рэмси предложил ей руку, но ноги Аннабель словно приросли к месту.

– Мисс? – позвал Рэмси.

Монтгомери обернулся и нетерпеливо на неё посмотрел. Когда Аннабель подошла к нему и поднялась на цыпочки, чтобы прошептать на ухо свою просьбу, выражение его лица приняло озадаченный вид. Ей не хотелось находиться к нему так близко, от неё, вероятно, несло тюрьмой, но…

– В камере осталась ещё одна суфражистка, – тихо проговорила Аннабель, – Мэгги. За ней некому прийти, и она в ужасе.

Монтгомери отстранился и посмотрел на неё долгим, непроницаемым взглядом.

Затем он протянул руку к Рэмси, который тут же снова вытащил чековую книжку.

В кабинете воцарилась гробовая тишина, когда герцог подписал второй чек на пятьдесят фунтов и приказал освободить Мэгги утром.

Щёки Аннабель запылали. Она подумала о карманнице, желание помочь и ей тоже вступило в борьбу со здравым смыслом. Но Монтгомери положил конец замешательству. Уверенно взяв её под руку, он вывел Аннабель из кабинета.

Под проливным дождём у чёрного входа их ожидала карета без опознавательных знаков.

Рэмси бросил промокшему кучеру монету.

– Белгрейв-сквер, тридцать семь.

Пока карета, покачиваясь, катилась по ночному Лондону, они сидели в тишине. На лице Монтгомери играли свет и тени от проплывающих мимо уличных фонарей. Он выглядел чужим, словно посторонним, отчего Аннабель почувствовала себя совсем потерянной.

Монтгомери только что потратил на неё сотню фунтов, а она даже не была его любовницей. Он обыскал все тюрьмы Лондона, и это после того, как Аннабель велела ему держаться от неё подальше. Будучи по натуре строгим и сдержанным человеком, ему наверняка претило использовать своё положение для того, чтобы вызволить Аннабель на свободу. Простого "спасибо" казалось до смешного мало в данных обстоятельствах.

– Куда мы направляемся? – наконец, спросила она.

– Прошу прощения, – ответил он, – я думал, ты знаешь. В мою резиденцию в Белгравии.

Монтгомери не смотрел на Аннабель. Сегодня вечером он взглянул на неё от силы пару раз и то лишь для того, чтобы удостовериться в отсутствии признаков жестокого обращения. От этой мысли Аннабель почувствовала, что грудь словно придавило валуном.

– Если только не предпочитаешь остановиться в “Кларидже”, – добавил он, когда она не ответила.

– В отеле? – Даже Аннабель слышала об этом знаменитом месте.

Он кивнул.

– Можешь воспользоваться моим личным номером. Завтра тебя без труда доставят на железнодорожный вокзал.

Монтгомери говорил очень вежливо. Обезличенно. И не только потому, что рядом находился Рэмси. Аннабель ощущала образовавшуюся между ними дистанцию, ослабевающую связь, как будто он аккуратно перерезал невидимую нить, которая соединяла их друг с другом почти с первой встречи. Очевидно, Монтгомери всё ещё чувствовал внутреннюю потребность её защищать, но было ясно, что он не желал испытывать подобных стремлений. Что ж. Он всего лишь делал то, о чём она сама его попросила: держался от неё подальше. Это должно было принести облегчение. Но валун на груди продолжал медленно сдавливать лёгкие.

– Меня вполне устроит Белгрейв-сквер, ваша светлость.

Оштукатуренный в белый цвет городской особняк Монтгомери возвышался на четыре этажа и выходил окнами на уже тёмный парк через улицу. Главный вход обрамляли четыре белые колонны. Всего час назад Аннабель сидела в тюрьме и вот уже находилась в самом богатом районе Лондона, от этого голова шла кругом. Держась за руку Рэмси, она, словно старуха, с трудом поднялась по лестнице. Пока лакеи забирали перчатки, пальто и шляпы, Аннабель успела заметить люстру и широкую дубовую лестницу.

Монтгомери заговорил со служанкой, чьё строгое платье и манеры говорили о том, что она работает здесь экономкой. Наконец, он повернулся к Аннабель с тем же отчуждённым выражением лица.

– Милли проводит тебя в твою комнату, – сказал он, кивнув в сторону молодой горничной, стоявшей рядом с экономкой. – Не стесняйся попросить приготовить ванну или принести тебе еды.

Ванна. Еда. Божественно.

Но Аннабель с радостью бы променяла всё это на одну лишь нотку тепла в его голосе.

На его подбородке поблёскивала золотистая щетина. Должно быть, он побрился рано утром, а сейчас уже приближалась полночь. Монтгомери провёл ещё один долгий трудный день, о чём свидетельствовали щетина и резкие морщинки вокруг его прекрасного рта. В конечном счёте, он был обычным смертным.

Стеснение в груди не давало Аннабель ровно дышать. Ей хотелось просто уткнуться лицом в плечо Монтгомери, ведь несмотря ни на что, он всё равно производил впечатление человека, на которого мог положиться весь мир. И, возможно, ему самому бы не помешало получить немного нежности в ответ.

Её пристальный взгляд не ускользнул от его внимания. В глубине глаз Монтгомери вспыхнул огонёк, и его непроницаемое выражение лица дало трещину. На мгновение Аннабель показалось, что он собирается прикоснуться к ней, но он лишь сжимал и разжимал правый кулак.

– Спокойной ночи, мисс Арчер, – сказал он.

– Хотите принять ванну, мисс, пока я готовлю для вас комнату? – спросила Милли.

Аннабель комната показалась идеально подготовленной. Холодную элегантность светло-голубых деревянных панелей и высокого оштукатуренного потолка смягчали тёмные бархатные шторы и потрескивающий огонь в камине.

– С удовольствием приму ванну, – ответила Аннабель. Всё что угодно, лишь бы смыть с себя тюремный смрад.

Внутри изысканной ванной комнаты, отделанной белой плиткой, располагалась овальная медная ванна с блестящими кранами. На полках стояли стеклянные баночки с кусочками измельчённого мыла и розовые хрустальные флаконы с экстрактом лаванды и розовым маслом.

Милли открыла краны, и в ванну хлынули горячие потоки воды, от которых поднимался пар. Горничная помогла Аннабель раздеться и вышла, но затем поспешно вернулась с охапкой накрахмаленных белых полотенец, ночной рубашкой и белым шёлковым халатом. Милли положила вещи на стул у ванны и исчезла, шурша накрахмаленными юбками.

Погрузившись в горячую, благоухающую лавандой воду, Аннабель мгновенно расслабилась. Её голова опустилась на край ванны. Как приятно для разнообразия почувствовать себя невесомой. Отдавшись ощущениям, Аннабель не могла найти в себе сил взять кусок мыла. Шелковистая, роскошная пена напоминала сливки. От нежного прикосновения губкой всё тело охватил жар и начало покалывать. В ту роковую ночь Аннабель чувствовала то же самое, когда пустилась на поиски Монтгомери по всему Клермонту, словно он был лекарством от смертельного недуга. Но тогда ей хотелось получить последний поцелуй и проститься. Теперь стало абсолютно понятно, каким нелепым был тот план. Каждый новый поцелуй только сильнее разжигал её аппетит. Сколько бы они ни целовались, ни проводили вместе время, вполне возможно, Аннабель никогда не будет готова проститься с Монтгомери.

Она провела губкой по опухшим, саднящим костяшкам пальцев и поморщилась. Сегодня Аннабель оказалась в шаге от того, чтобы разрушить свою жизнь. Но вдруг появился Монтгомери и спас её с той же лёгкостью, с какой открыл бы дверцу клетки с пойманной птицей. И, как любой разумный человек, вызволив дикое животное из плена, он отправит его восвояси.

Это причиняло боль.

Какой бы путь они ни выбрали, в конце ждала боль.

Хотя мысль о том, что Аннабель больше никогда не ощутит вкуса его поцелуев, причиняла самую сильную боль.

Она осторожно положила губку на край ванны.

Монтгомери подарил ей завтрашний день.

Аннабель могла подарить им обоим эту ночь.

Она поднялась из горячей ванны и покачнулась, почувствовав небольшое головокружение. Аннабель промокнула себя полотенцем и втёрла немного розового масла во влажную кожу, распустила волосы и принялась пальцами расчёсывать волнистые пряди, пока они не заблестели. А затем облачилась в белый шёлковый халат.

Вернувшись в комнату, она дёрнула шнур звонка.

К тому времени, как на пороге появилась Милли, сердце Аннабель билось медленно и решительно.

– Отведите меня к его светлости, пожалуйста.

Горничная украдкой окинула взглядом её скудное одеяние.

– Его светлость в это время пребывает в своих личных покоях, мисс.

Слуги будут болтать. Но это не имело значения.

Аннабель босиком направилась к двери.

– Я знаю.

Глава 24

Приняв ванну, Себастьян развалился в кресле. Его влажные волосы всё ещё слегка вились, но он уже всерьёз размышлял над тем, чтобы отправиться в свой клуб на полночный раунд фехтования. Ванна ему не помогла. Книга, которую он пытался читать, тоже. В венах пульсировало яростное, нерастраченное желание и бесцельный гнев. Хотя у Себастьяна цель всё-таки имелась. Один взгляд на растрёпанную и перепачканную Аннабель, и в нём тут же проснулось желание. Желание защищать её, обладать ею и просто быть рядом. Но для того, чтобы его мечты наконец исполнились, ему оставалось разве что запугать Аннабель.

Тихое уютное потрескивание поленьев в огне только ещё больше разжигало его негодование.

Бездействие станет для Себастьяна самой трудновыполнимой задачей.

Сегодня он не испытывал никакого удовольствия от благородства.

Лёгкий стук в дверь вывел его из задумчивости. В столь поздний час его никогда не беспокоили. Он собрался встать, чтобы выяснить, кто пришёл, но тут дверная ручка повернулась.