Текст книги "Ловушка для графа, или три правила острова Скай (СИ)"

Автор книги: Евгения Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

5 глава

– Силы небесные, здесь темно, словно в склепе! – воскликнула Эмма Джонстон, едва войдя в первую комнату, обозначенную дворецким, как гостевую. – И этот запах… Что это? Сырость? Когда в последний раз здесь проветривали? До моего рождения, полагаю, – сама же и отозвалась она еще более ворчливым тоном.

– Мамочки, здесь паук на стене! И он преогромный, – донеслось из соседней с ней комнаты голосом Амелии Холланд.

– Бартон, у меня заело щеколду. Помогите поднять эту жуткую раму и впустить в комнату воздух! – присовокупила к общему девичьему хору свой голос Гортензия Хортон.

Старый дворецкий, степенный и в целом совершенно невозмутимый, прошаркал в комнату мисс Гортензии и произнес:

– Боюсь, мисс, вынужден вас огорчить, но окна в Линдфорд-холле не открываются, особенно в дождь и… особенно ночью.

Бойкая мисс даже замерла на секунду, осмысливая эти слова.

– То есть как не открываются? – переспросила она. – Совсем не открываются? Никогда? – И дойдя до единственного посетившего ее объяснения этому странному факту, с беспокойством осведомилась: – Граф болен? Смертельно? Ему противопоказаны свежий воздух и солнечный свет?

Дворецкий чопорно отозвался:

– Могу вас уверить, мисс Хортон, граф абсолютно здоров. Окна же заперты для вашего личного блага!

– Не понимаю, в чем это может быть благом: я задыхаюсь в этой сырой, темной комнате. Велите лакею помочь мне с задвижкой! Сами вы, как я вижу, не слишком-то расторопны, да и силенок не хватит. – Собеседница одарила дворецкого уничижающим взглядом.

Тот, впрочем, не дрогнул:

– Для надежности окна забиты гвоздями, и задвижка вам вряд ли поможет, – произнес Бартон в своей привычной, невозмутимой манере. – А лакеев у нас в доме нет.

И мисс Холланд, вошедшая в комнату и стоявшая, как оказалось, у него за спиной, в сердцах выдохнула:

– Но почему? Что за дикая блажь забивать окна гвоздями?

– Не блажь, мисс Амелия, – скорее необходимость. На острове обитают очень опасные виды летучих мышей, укус которых, крайне болезненный, вызывает впоследствии сильную лихорадку. Чтобы обезопасить себя и гостей от подобной безрадостной перспективы, граф и велел закрепить оконные рамы гвоздями…

– Но разве щеколды для этого мало?

– Бывало так, мисс Амелия, что забывчивые, а порой просто беспечные посетители Ская отпирали ночью окно, а потом… Понимаете сами.

Лица трех девушек, окружавших невозмутимого Бартона, чьи слова очень хотелось бы воспринять простой шуткой, выражали крайнюю степень задумчивости и страха.

В конце концов, мисс Эмма Джонстон дернула головой:

– Дичь какая-то, – провозгласила она. – Все в этом доме какая-то дичь! Начиная с этих окон и заканчивая… – «Хозяином», хотела добавить она, но вовремя прикусила язык, так как в коридоре прозвучали шаги, и мелькнула крохотная надежда, что это был сам граф Дерби.

Однако, на пороге возник Даррен Спенсер, его молоденький секретарь. Среднего роста, с косицей на манер прошлого века и весьма миловидный, он чем-то смахивал на девицу; женоподобных мужчин мисс Джонстон особенно не терпела. Ей нравились волевой подбородок и мускулы в нужных местах… И она очень надеялась, что у графа с этим полный порядок. По крайней мере, первый беглый осмотр отторжения в ней не вызвал, а это уже говорило о многом… А уж Спенсера она как-нибудь перетерпит.

– Мистер Спенсер, – накинулась она на него, – что сказал вам граф Дерби? Когда случится наше знакомство? И где, собственно, обещанная нам компаньонка, чье присутствие сделает наше нахождение в доме приличным? Она ведь должна представить нас графу. Этого требует этикет…

Спенсеру показалось, что он различил сочувствие во взгляде дворецкого, которым тот смотрел на него, и это, как бы там и было, придало ему сил.

– Мисс Джонстон, – произнес он, – миссис Лукас, нанятая графом достопочтенная леди, пребудет на остров уже завтрашним утром. Так что на этот счет вам нечего волноваться!

– Нечего волноваться?! – взвилась девица. – Вы предлагаете нам провести ночь под крышей холостого мужчины без какого-либо сопровождения? С нами нет даже горничных, все еще неизвестно куда запропастившихся.

– Скорее всего им придется переночевать в Килехе, – вклинился в поток ее возмущения Бартон. – Погода ухудшилась, и Макдуглас не станет рисковать лодкой.

– Но как же мой чемодан? – ужаснулась Гортензия Хортон, чье мокрое платье было прикрыто клетчатым пледом, словно тартаном. – В нем все мои вещи. Я не могу ходить мокрой до завтрашнего утра!

– Уверен, мы решим эту проблему, – пообещал Бартон.

Но мисс Джонстон думала лишь о себе:

– Ни горничных, ни дуэньи, ни даже щеколд на этих… – она с трудом удержалась от резкого слова, которого леди и знать бы даже не полагалось, – … запертых окнах. Хоть что-то приятное здесь присутствует?

– Здесь присутствует граф, мисс. – Морщины на лице старика пошли волнами, что, должно быть, означало улыбку.

– И ужин, – поспешил вставить Спенсер, пока мисс Джонстон опять не вспылила, – на котором вы встретитесь с графом. И я вас представлю!

– Вы? – Бровь девушки скептически изогнулась.

– В любом случае, согласитесь, формальности будут соблюдены, этикет не нарушен.

Этот довод, похоже, убедил Эмму Джонстон настолько, что она промолчала, зато подала голос мисс Хортон:

– Но кто поможет нам приготовиться к ужину? Тоже вы? – Она одарила секретаря многозначительным взглядом, который он выдержал с исключительной стойкостью.

– Вы могли бы проявить сестринскую помощь, мисс Хортон, и помочь друг другу одеться, – произнес он.

Мисс Холланд сразу же подхватила:

– Мистер Спенсер прав: мы способны друг другу помочь. Я бы даже дала мисс Хортон одно из своих собственных платьев, но, боюсь, вам оно не пойдет: вы несколько выше меня.

– И крупнее меня! – не удержалась от шпильки мисс Джонстон, которой совсем не хотелось делиться своими нарядами.

Гортензия Хортон вскинула подбородок, демонстрируя уязвленное, но отнюдь не смертельно, чувство собственного достоинства.

– Но я могу одолжить вам перчатки и веер, – поспешила загладить неловкость мисс Джонстон Амелия Холланд.

– А как же быть с платьем? – осведомилась Гортензия, глядя отчего-то на мистера Спенсера.

– Полагаю, мы решим этот вопрос, – пообещал тот, памятуя о словах Бартона, и дворецкий, понятливый малый, поспешил следом за ним, когда Даррен вышел из комнаты.

– Мы действительно можем решить этот вопрос? – с беспокойством спросил молодой человек, обернувшись к дворецкому в коридоре. – В Линдфорд-холле найдется женское платье размера мисс Хортон?

В целом верилось в это с трудом. Какие женские платья в неухоженном доме под мужским руководством? Но Бартон не выглядел обеспокоенным – если он в принципе был способен на подобные чувства – и это дарило надежду.

– Я должен переговорить об этом с хозяином, – сказал он. – Если изволите обождать, мистер Спенсер, я обернусь буквально в минуту! – И, не дожидаясь ответа, он пошаркал по коридору.

«Обернуться в минуту» – было явно не про него, но в целом, увлеченный раздумьями молодой человек, едва ли заметил его несколько затянувшееся отсутствие. И когда Бартон поманил его за собой, направился следом крайне заинтригованный… Может, старик отведет его на чердак, где хранятся старые платья времен Гражданской войны? От мысли, как нелепо будет выглядеть в нем Гортензия Хортон, губы Даррена изогнулись в улыбке.

Впрочем, старик вел его не на чердак: пройдясь дальше по коридору и миновав лестницу, они прошли в левое крыло дома (девушек поселили в противоположном крыле, откуда даже сейчас доносились ропот и стоны), где Бартон отпер одну из дверей.

Он покрутил рожок газового освещения, и Даррен увидел уютную комнату с голубыми обоями, обставленную просто, но со вкусом. Кроме кровати под балдахином у левой стены стояло большое трюмо черного дерева инкрустированное позолоченными виньетками, зеркало в красивой позолоченной раме отражало платяной шкаф и высокое кресло у решетки камина. На спинку кресла был наброшен мужской атласный шлафрок, мгновенно опровергавший мысль о том, что комната не обжита.

– Это комната графа, – казалось, прочитал его мысли дворецкий.

И Даррен, ощутивший в то же мгновение приятный мускусный аромат, витавший в комнате, невольно сглотнул. Конечно, как он мог спутать эти нотки корицы и бергамота с застоявшимся запахом пыли и сырости прочих комнат?! Ему захотелось втянуть этот запах поглубже, пропустить его через себя, насладиться им в полноте… Странное ощущение, если подумать, неуместное даже.

– Здесь. – Дворецкий распахнул дверцы платяного шкафа и отступил, уступая Даррену место.

Тот, несколько сбитый с толку, прошел вперед, зацепившись внимательным взглядом за позолоченную расческу, лежавшую на трюмо, и за пару женских перчаток, брошенных там же. Как будто хозяйка, только вернувшись с вечернего раута, бросила их впопыхах, слишком уставшая, чтобы убрать их в комод. Но ведь граф был вдовцом…

А в шкафу стройным рядком висели женские платья. Скрыть удивления Даррен не смог, и дворецкий кивнул, указав подбородком на платья и на серебряную расческу, явно женскую:

– Это вещи хозяйки, ясное дело. Графини Дерби.

– Той, что… мертва? – боясь оказаться бестактным, осведомился с опаской молодой человек.

Бартон кивнул.

– Граф любил ее очень, вот и не смог избавиться от вещей. Хранит их из чисто сентиментального чувства! – Казалось, ему и самому было непросто вспоминать о графине: старик повесил вниз голову. Лицо его потемнело. – Но платье вы можете взять. Любое на выбор! Он позволил.

Насколько Даррен мог видеть, платья были все новые, едва ли по разу надетые, и почти не вышедшие из моды. Разве что турнюр стал нынче поменьше, да и то новой моды придерживались только лондонские кокетки, желавшие идти в ногу со временем. Здесь же, в глубинке, об этом мало кто знал…

– Красивые платья, – произнес Даррен, касаясь клетчатой серо-зеленой тафты вечернего платья. Пропустил между пальцев атласную ленту, пришитую к лифу, и продолжил осмотр.

– У графини был чрезвычайно развитый вкус, – сказал Бартон. – Ее называли богиней лондонского бомонда! Перед ней преклонялись не только мужчины, но и женщины в первую очередь.

Даррен коснулся светло-сиреневого муслина вечернего платья с золотыми филигранными пуговицами и подумал, что оно подойдет мисс Гортензии лучше всего.

– Значит, граф до сих пор горюет по ней? – спросил он, снимая вешалку с платьем.

И Бартон вздохнул:

– Боюсь, призраки некоторых людей никогда нас не оставляют.

6 глава

В ожидании предстоящего ужина и соответствующего знакомства с хозяином дома девушки в нетерпении сидели в библиотеке, где Бартон от лица графа Дерби велел им собраться.

Гортензия Хортон то и дело оглаживала шелк своего нового, одолженного на время платья, и губы ее мечтательно изгибались. О чем именно она думала, догадаться было несложно, и мисс Джонстон, видя эту улыбку, хмурилась все сильнее.

– Чье это платье? – спросила она, едва девушка появилась в библиотеке. – Что за пыльный, давно вышедший из моды раритет?

– Это платье самой миссис Дерби, – ответила за Гортензию Амелия Холланд, которая и помогала новоиспеченной подруге его надевать. – Граф одолжил его ей, пока гардероб Гортензии все еще в Килехе, по другую сторону пролива.

Едва услышав такое, Эмма спала с лица: и она еще радовалась тому, что ее чемодан оказался при ней, вот дуреха. Этой дылдообразной Гортензии граф одолжил платье жены! Подумать только. Она посчитала это свидетельством его явного расположения к названной мисс, то есть плюс один в ее пользу…

– Он поступил весьма благородно, – с трудом выдавила она. – Должно быть, не знал, что делать с этим тряпьем после смерти жены, – все-таки не сдержалась она.

– Это «тряпье», как ты изволила выражаться, – не осталась в долгу Гортензия Хортон, – для графа дороже всего состояния. По слухам, он до сих пор хранит вещи жены и не выбросил ничего из когда-то принадлежавшего ей.

С такими словами она разгладила пышную юбку так нежно и аккуратно, как будто ласкала ладонь самого графа Дерби. Мисс Джонстон до страстного захотелось пролить на светло-сиреневый шелк немного ратафии из графина на столике у камина… Такое пятно вывести было бы сложно – пусть тогда попробует покичиться, обманщица этакая. Говорила ведь, что и не думает бороться за графа, а сама, стоило облачиться в платье его первой жены, пыжится как индюк.

Конец перепалке положили шаги, замершие за дверью, и Бартон, распахнувший дубовую дверь, впустил в комнату графа. На том нынче был идеально пошитый костюм цвета темного шоколада и шелковый галстук карамельного оттенка с поблескивающим в его складках ослепительно ярким брильянтом. Глаза того же оттенка, что и костюм – шоколада с капелькой бренди – окинули дам быстрым взглядом, и коленки мисс Джонстон неожиданно ослабели. По крайне мере, только она после в этом призналась, да еще в самых цветастых, вычурных выражениях… Де, один только взгляд графских глаз делает ее чуточку пьяной. Виной всему, как она полагала, именно «капелька бренди», утонувшая в его радужке из шоколада: чем дольше глядишься в нее, тем хмельнее становишься.

– Граф, позвольте представить вам наших гостий. – Даррен Спенсер поднялся при его появлении и подвел к графу первую девушку: мисс Амелию. Та смущенно глядела на пуговицы его сюртука, когда их представляли, и зарделась, когда губы графа коснулись ее подрагивающей руки. Даже через перчатку поцелуй ощущался ожогом, от которого делалось жарко…

– Мисс Эмма Джонстон, сэр. Мисс Джонстон, граф Дерби, виконт Уорринг.

– Приятно познакомиться, мисс Эмма Джонстон, – произнесли губы хозяина дома, но как-то без особого пиетета. Как будто ее кукольное лицо не задело в нем ни единой струны… Мисс Джонстон нахмурилась, все-таки улыбаясь (талант, которым она владела прекрасно).

– И, наконец, мисс Хортон, сэр, Гортензия Хортон, – представил последнюю девушку секретарь, и граф, скользнув по ее платью взглядом, вгляделся в лицо. Что он хотел в нем увидеть? Явно не чуть крупноватый нос и резко очерченные скулы самой мисс Гортензии.

– Приятно познакомиться, мисс Хортон. Хорошо выглядите! – одарил он ее комплиментом, и та расцвела майской розой.

Но Даррену показалось, что комплимент относился скорее к наряду, нежели к девушке. Впрочем, кто он такой, чтобы вникать в побуждения человеческих душ…

– Ужин подан, сэр, – как раз в этот момент провозгласил Бартон.

Граф не успел и опомниться, как ручка мисс Джонстон вспорхнула ему на рукав, опередив прочих девушек, и с ней под руку он и прошествовал в ярко освещенную столовую, к накрытому столу.

На первое подали маленьких устриц на льду с холодным лимонным кремом. Даррен, считавший такую еду отвратительно-неприятной, был рад отвлечься на разговор, начатый мисс Гортензией с самым радостным видом.

– Вы слышали, сэр, в Лондоне запустили новый прогулочный дирижабль? Он наполнен не привычным уже водородом, а гелием. Кроме того, за счет жесткой структуры каркаса он может летать на огромные расстояния в десять миль без необходимости дозаправки.

Мисс Джонстон скривилась: никак поданный к устрицам крем оказался через чур кислым.

– Нет, мисс Хортон, я об этом не слышал, – признался граф, вежливо, но натянуто улыбнувшись. И признался: – Я мало интересуюсь механикой, мои интересы лежат в другой сфере.

– Что именно вас интересует, милорд? – подхватила Гортензия. – Я люблю читать «Морнинг-пост», узнавая о новых веяньях в мире науки и прочих интересных вещах.

Мисс Джонстон скуксилась еще больше, очень явно напоминая просевшее тесто для сдобного пирога.

– Меня скорее интересуют электромагнитные взаимодействия, мисс, – очень серьезно отозвался собеседник мисс Хортон. – Каким образом крохотные фотоны приводят к столь агрессивному возбуждению электромагнитного поля, которое наблюдается по вектору магнитной индукции, если воздействовать им на живую материю через фотоновый же проводник.

За столом, и без того не искрящимся застольной беседой, повисла мертвая, что уж там, гробовая тишина. Даже мисс Хортон, желавшая выставиться «синим чулком», спасовала перед такой неудобовразумительной темой и, как и прочие, покраснела, услышав единственное понятное слово, да и то неприличное: возбуждение.

Кто, право слово, говорит о таком за столом, да еще в дамском обществе?!

И мисс Джонстон воспрянула духом, обрадовавшись неудаче соперницы:

– В Друри-Лейн нынче дают новую пьесу, – прощебетала она. – По слухам, очень недурственную. Сама королева посетила ее в прошлую пятницу… Ее ложу, представьте себе, усыпали лепестками роз. Опять же по слухам, это было чудесно!

Граф свел широкие брови на переносице, как будто решал особенно непростую задачу по тем самым электромагнитным взаимодействиям, о которых никто из прочих за этим столом не имел ровным счетом никакого понятия.

– И зачем это сделали? – спросил он. Мисс Джонстон в недоумении вскинула бровки. – Усыпали театральную королевскую ложу лепестками цветов, – пояснил граф.

Кажется, эта мысль девушке в голову не приходила.

– О… я не знаю, милорд, – растерялась она. – Возможно, чтобы от королевы пахло цветами…

Граф вскинул брови. Он вообще мастерски выражал ими эмоции…

– Разве в другие разы, уж простите мне грубое слово, – дамы замерли: только бы не «возбуждение», снова, – от королевы… воняет?

– Силы небесные, конечно же, нет! – фальцетом пропищала мисс Джонстон. – Как вы могли такое подумать? – И смутилась, уткнувшись глазами в тарелку. – Простите, милорд, это просто красиво, – едва слышно пролепетала она.

В этот момент Даррен Спенсер подумал, что граф либо искусный хитрец, либо действительно непроходимый мужлан. Он поверг в трепет двух самых бойких девиц и теперь с аппетитом поедал щуку в панировке из розмарина и черного перца.

И когда молчание стало уж совсем нестерпимым, он вдруг обратился к мисс Холланд, без интереса ковырявшей в тарелке.

– Вы любите море, мисс Холланд? Мы на острове, окруженном водой, и мне было бы интересно узнать, как вы относитесь к этому.

– Я… – девушка звякнула вилкой и фарфоровую тарелку, – не задумывалась об этом. Но… мне всегда нравилось, как пахнет море. В Брайтоне, когда мы там отдыхали, я любила бродить по берегу моря и дышать его свежим йодистым ароматом.

Граф слушал ее и благосклонно кивал, пока вдруг ни выдал:

– А вы знали, что свежий морской аромат – это просто-напросто запах гниющих внутри него водорослей?

Амелия дернула головой, кажется, больше не полагаясь на свои вдруг осипшие связки. И брезгливо поглядела на щуку, к которой едва ли притронулась… К счастью, дворецкий, который исполнял и обязанности лакея, унес рыбу и подал главное блюдо: жареные говяжьи ребрышки с подливкой и корнеплодами. Вот только есть никому не хотелось… Аппетит внезапно пропал у всех девушек за столом – энергично орудовал ножом с вилкой один только граф.

– Что, разве вы больше не голодны? – прозвучал его голос в царящей за столом тишине. – Мой повар поистине гений. – И обратился к секретарю: – Мистер Спенсер, вы проследили за тем, чтобы гостьям этого дома было комфортно? Надеюсь, комнаты им понравились?

– Об этом, сэр, лучше спросить их самих, – отозвался молодой человек.

Граф улыбнулся, явно неискренне, Спенсер легко разгадал его мимику, и сказал, обращаясь ко всем девушкам разом:

– Надеюсь, вы остались довольны своим размещением?

Здесь бы могли последовать жалобы в адрес огромного паука на комоде, отсыревших и пыльных матрасов, запертых окон и отсутствие багажа, горничных и дуэньи, но ни одна из девиц не проронила ни слова, кроме вежливого и краткого: «Благодарю, сэр, все просто чудесно».

Даррен бы от души улыбнулся, не страшись он навлечь на себя настоящую бурю. Ему все-таки взаимодействовать с этими девушками почти три недели… Именно столько им предстоит продержаться на Скае, но он не был уверен, что они действительно выдержат, если граф продолжит вести себя в том же ключе. А он, по всему, меняться не собирался…

– В таком случае, дамы, обговорим условия вашего здесь пребывания после ужина за чашечкой чая. Бартон, – обратился к дворецкому, – мы будем в библиотеке. Будьте добры, принести туда чайные принадлежности! И, конечно же, сладости для гостей. Уверен, юные мисс оценят бисквиты и тарталетки с фруктовым пудингом.

– Все будет сделано в лучшем виде, сэр, – кивнул дворецкий.

И Даррен услышал, как мисс Джонстон шепнула Гортензии:

– Что еще за условия? Мне ничего такого не говорили.

Мисс Хортон пожала плечами, выражая тем самым свое полное недоумение. Даррен Спенсер подумал, что тоже ничего такого не знает и ощутил беспокойство…

А граф с улыбкой, теперь явно искренней, произнес:

– Вернемся в библиотеку, прекрасные леди, и я вам все объясню. Обещаю! – Потом подхватил под руку Амелию Холланд и повел ее из столовой в библиотеку.