Текст книги "Ловушка для графа, или три правила острова Скай (СИ)"
Автор книги: Евгения Бергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
Эпилог
Последняя.
– Еще увидимся, мистер Спенсер! – улыбался Эмилии Бартон, провожая ее на пороге. – Был рад знакомству! Приятной дороги.
– Благодарю, Бартон. Бог даст, увидимся! Но я бы не зарекалась… – отозвалась Эмилия грустным тоном, памятуя, что граф так и не заговорил с ней ни разу после ночных происшествий.
– И все-таки я надеюсь на лучшее.
Напутствовав ее такими словами, старик простился с ней, сказав, что отправится в Лондон позже, когда покончит со всеми делами в поместье, девушке очень хотелось узнать, где сейчас граф, но она, конечно, не стала. Глянула, уходя, на окна их спален, но ни одна занавеска не дрогнула, выдавая чье-то присутствие…
Что ж, она знала, что именно так все и будет!
И поделом…
И все-таки она шла, понурив голову и больше не замечая красоты Ская: здесь, в этом месте, среди равнин и пологих холмов, она оставила свое сердце.
– А вот и он, – прозвучал голос лодочника. – Долго ждать не пришлось! Зря вы так волновались.
Эмилия подняла глаза и опешила, разглядев подле лодочника мужчину повыше. Тот, стоя спиной, ворчливо заметил:
– Не волновался, а торопился на поезд. Теперь можем плыть?
– Теперь можем.
Мистер МакДугал кивнул ей, забираясь в лодку и берясь за весла. И Эмилия, сердце которой ухнуло в пятки, а потому мешало идти, с трудом прошла последние футы и неловко забралась в лодку, едва не свалившись на… Эдварда Дерби, с мрачным видом уже сидевшего в ней. Он в последний миг подхватил ее за руку, предотвращая купание в море…
– Прежде вы были более расторопны, – язвительно кинул он, так и не глядя на девушку.
Эмилия вспыхнула и, наконец, уселась на место, подтянув к себе ноги в мужских штанах. Уж лучше б на ней было платье в десять слоев, а не эта неожиданно сделавшаяся неловкой одежда. Впрочем, граф все равно на нее не смотрел, так чего ей стесняться…
И на колкость она ответила просто:
– Благодарю.
Так, в полном молчании, они плыли какое-то время. Светской беседы между ними все равно бы не вышло, а говорить на серьезные темы было не место, да и не время, конечно…
И вдруг граф спросил:
– Так куда вы теперь направляетесь… мистер Спенсер?
– В Лондон, – с запинкой ответила девушка. – Повидаюсь с деду… с мистером Солсбери и покину столицу.
– У вас в рукаве, словно туз, еще один покровитель? – все в том же язвительном тоне отозвался мужчина.
Эмилия очень серьезно, без осуждения на него посмотрела. И хоть сердце неистово трепыхалось в груди, ответила очень спокойно, с достоинством:
– Полагаю, у меня хватит сил самой о себе позаботиться, граф. Мне не нужен покровитель-мужчина: муж ли он, добрый ли дядюшка – все равно. Если бы я и искала чьй-то компании, то лишь потому, что… – Она замолчала и стиснула пальцы на своем саквояже, не желая договаривать очевидное.
Но граф все же спросил:
– И почему же… мисс Хартли?
Она глядела на воду, припоминая, как плыла на остров впервые, как предвкушала необычное приключение… встречу с этим вот человеком, не сумевшим теперь простить ей обмана.
– Не имеет значения, – ответила тихо. – Всё это пустое. – И погрузилась в себя.
Так они и простились на берегу, даже рук не пожали, словно чужие. Мисс Хартли казалось, это самое сложное, что она когда-либо делала в жизни, уходить от любимого человека, но жить без надежды на встречу оказалось впоследствии много хуже и муторней, и она испытала это отчаяние сполна. День за днем в продолжение двух следующих месяцев она, надевая мужскую одежду и касаясь шейного галстука, вспоминала другого мужчину и другой шейный галстук, неизменно идеально завязанный и заколотый драгоценной булавкой. А еще вспоминала теплые руки и чуть насмешливые глаза… И гадала, сделал ли этот мужчина предложение мисс Гортезии Хортон, как она предполагала.
Сама мисс Хартли о графе не спрашивала: ни у мистера Солсбери, чья переписка служила ей своеобразным, но утешением, ни у знакомых, по-прежнему обитающих в Лондоне. Именно потому, чтобы забыть, она и уехала прочь… Так зачем бередить лишний раз душу?
– В стойку, сэр! К бою готовьсь, – скомандовала Эмилия, и сделала выпад.
Даже занятая своими мыслями, она легко совершила полукруговой батман и оттеснила противника в сторону. Тот, совсем юный, судя по технике боя и порывистости движений, махал шпагой почти наугад – несмышленыш! – и его ответный рипост пришелся по той же линии, что и защита.
Много ждать от боя не приходилось, и мисс Хартли, расслабившись, снова погрузилась в раздумье. Ее отец был фехтовальщиком, что говорится, от бога, и Эмилия с детства махала шпагой, играя не в куклы, а в войну, как заправский мальчишка. Когда отец умер, передав ей свое мастерство, и мисс Хартли осталась одна без средств к существованию, талант фехтовальщика пришелся ей кстати: друг отца, нарядив ее парнем, взял Эмилию на испытательный срок учителем в свою школу. Она натаскивала богатеньких мальчиков в фехтовании и неплохо себя содержала, но потом объявился граф Солсбери и сказал, что отец попросил о ней позаботиться… Что ж, она была рада попробовать новую жизнь, пусть даже возненавидела женские платья, корсеты, чулки и туфли на каблуке, стеснявшие каждый шаг. А потом… новая жизнь кончилась так же стремительно, как и началась!
Не стоило и пытаться.
В зал вошел новый противник. Эмилия удивилась: бой с мальчишкой был заключительным на сегодня. Или Гаррет взял нового ученика, не сказав ей ни слова?
– Сэр, вы на спарринг? – спросила она, отводя взмокшие волосы от лица.
И сердце запнулось вдруг, узнав мужчину напротив.
– Граф Дерби, – прошептала она едва слышно сухими губами. – Что… что вы здесь делаете?
– Беру урок фехтования, разве не ясно? – отозвался он без улыбки, вскинув брови.
– Но…
– Я заплатил за урок. – И скомандовал: – К бою готовьсь! – Встал в стойку и выставил шпагу.
Ноги мисс Хартли, будто приросшие к полу, не двигались с места, а от тока крови в ушах она совершенно оглохла.
Что он здесь делает?
Как узнал?
Приехал мучить ее?
Боже мой, она и забыла, насколько он привлекателен, когда хмурит брови! А когда улыбается…
– Мистер Спенсер, мне обещали отличного фехтовальщика, а не боксерскую грушу! – Эмилия отмерла, когда кончик клинка ткнулся ей в руку.
Она не сумеет…
… снова взять себя в руки, когда он уедет.
Зачем он делает это?
Злость поднялась в ней, придав смелости сделать первый удар. А сделав его, Эмилия словно с цепи сорвалась: казалось, вложила в клинок всю обиду, разочарование, злость и махала им, как оголтелый вояка, поминутно меняя тактику и местоположение. Но Дерби, уступавший ей в ловкости и сноровке, все-таки оставался неуязвим: пренебрегая правилами, он нападал со всех сторон разом и все-таки парировал удары с удивительной точностью.
Эта борьба в конце концов вывела Эмилию из себя. Удивленная тем, что ей не удалось справиться, как ей виделось, с дилетантом, она слишком разгорячилась и начала делать ошибки. В какой-то момент, делая резкий выпад и стремясь положить конец спаррингу, она оступилась, а Дерби, отпарировав этот удар, скользнул у нее из-под руки и ткнул кончик шпаги упавшей на пол Эмилии в сердце.
Она сидела, упершись на руки, тяжело, с натугой дыша, и глядела на бывшего… друга большими, растерянными глазами. Как вышло, что она снова повержена на своем собственном поле?! Поддалась чувствам, забыла о главном правиле каждого поединка: хладнокровии. Полной сосредоточенности…
– Вставайте! – Дерби протянул девушке руку и… улыбнулся. Не насмешливо, с превосходством, а очень тепло… и…
Эмилия отвела взгляд. Померещилось или… Дерби простил ее, наконец?
«Померещилось, тебе померещилось!» – одернула она глупое сердце, наполнившееся надеждой. И подала графу руку…
Он рывком поднял ее, да так рьяно, что Эмилия впечаталась ему в грудь, лишь в последний момент отклонив в сторону голову. И, смутившись, попыталась поскорей отступить, но рука графа очень решительно удержала ее… Теплая и большая, она по-хозяйски лежала на талии, прожигая кожу огнем.
– Что… что вы делаете? – сипло осведомилась она. – Отпустите меня.
А он вдруг произнес:
– Я уже сделал это однажды и во второй раз совершать той же ошибки не собираюсь.
В ушах шумело, и снова мерещились странные вещи. Превозмогая себя, Эмилия повернула лицо, и губы графа оказались на уровне ее глаз.
– Не понимаю, что вы хотите сказать… – прошептала она. И попросила опять: – Отпустите, пожалуйста. Сюда могут войти!
И эти губы, изогнувшись в улыбке, почти коснулись виска.
– Если ты в самом деле этого хочешь, я отпущу, но… – Рука на талии ослабила хватку, и тело как будто мгновенно заледенело. Даже сердце, оглушавшее все это время, замерло… Внутри стало тихо и пусто. И одиноко до дрожи. – … Но я бы хотел обнять тебя крепче. Очень долго об этом мечтал! И едва могу сладить с собой… – Мужские пальцы скользнули ей в волосы и пробежались по шее, рождая бездну немыслимых ощущений.
– Граф…
– Эдвард, мисс Хартли.
– Эд… вард, а как же ваша жена?
– Она умерла, я вдовец.
– А Оуэн Галлахер как же?
– Сей «джентльмен» не имеет к нам более отношения, разве нет? – спросил Дерби, приподняв подбородок мисс Хартли и заглянув ей в глаза.
В его собственном взгляде плескалось столько горячего сожаления, столько нежности, что Эмилия, утонув и в том, и в другом, молча кивнула, пряча лицо у него на груди.
Казалось, ей это снится!
Один из тех сладостных снов, от которых просыпаешься еще более изможденным, чем от кошмаров…
А Дерби продолжал говорить:
– Я не очень силен в красивых речах, признаниях и тому подобных вещах, но… старик, дедушка Сесил, – усмехнулся он, – обозвал меня пустоголовым болваном, непроходимым тупицей и еще множеством подобных эпитетов, когда ты покинула Лондон. Заявил, что я… упустил своё счастье! Что некоторые глупцы не видят дальше своего носа, что, ослепленные гордостью, перестают замечать главное… И тогда, закрывшись в собственном доме, я много думал об этом и очень скучал… по вечерам в Линдфорд-холле, тем самым, когда мы сидели с тобой на диване, а эти мисс Хортон и Джонстон из кожи вон лезли, демонстрируя свои «недюжинные» таланты. Поверишь, Эмилия, я скучал по этим девицам…
– Так вы скучали по ним, не по мне? – спросила мисс Хартли с улыбкой.
– Я скучал по уюту, умиротворению этих моментов, потому что рядом со мной была ты. – Граф нашел руку Эмилии, стиснул тонкие пальцы. – С тобой рядом всегда было… особенно хорошо.
Она вскинула бровки.
– Я раздражала вас.
– Только лишь потому, что я толком не понимал своей глупой реакции на тебя. С первого дня хотел стать тебе другом! Неуместное, по сути желание, в отношении своего же секретаря. А после дошел до того, что ревновал тебя к Холланд и до страстного жаждал к тебе прикасаться… И это все убивало меня.
– Могу представить, – улыбнулась Эмилия. И потупила взгляд: – Я тоже… я тоже мечтала к вам прикасаться, – призналась дрогнувшим голосом. – Но боялась, вы снова макнете меня в бочку с водой!
Эдвард Дерби смутился, и они рассмеялись, не размыкая объятий.
– Прости, я был на грани. Ты так сладко сопела мне в спину, что я полдороги мечтал… как тебя поцелую. Эти мысли оказались страшнее жизни с призраком и убийства Маккинни… Я должен был что-то сделать, чтобы с собой совладать.
Его взгляд невольно скользнул по губам девушки, и мисс Хартли сглотнула.
– Теперь, кроме этого платья… нам ничего не мешает… – прошептала она.
– Я знаю, – тоже шепча откликнулся граф. И очертил пальцем контуры ее губ. – Но сначала я должен спросить: «Ты вернешься в Лондон со мной?» Старик, провожая меня, так и сказал: «На глаза мне без девочки можешь не появляться!» И выглядел очень решительно.
Эмилия улыбнулась.
– Как я могу не спасти вас от гнева мистера Солсбери, – прошептала она. И кивнула: – Я поеду… если ты хочешь.
– Хочу. Больше всего в этом мире! – ответил граф.
Потом подался вперед и нежно поцеловал Эмилию в губы.
