Текст книги "Ловушка для графа, или три правила острова Скай (СИ)"

Автор книги: Евгения Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Как сквозь вату она услыхала причитания мистера Финли, трактирщика:

– Боже мой, сэр, кто же так делает?! Это варварство, чистое варварство. Вы должны были просто слегка пригубить. Ощутить вкус… Я ведь даже его не разбавил.

А чья-то рука гладила ее по спине… Кажется, графа.

– Ну-ну, Спенсер, все не так страшно, дышите. До чего же вы нежный: девица чистой воды. Мисс Хортон и та бы не сморщилась, пригубив этот дивный напиток, а мисс Джонстон…

– Мне надо на воздух, – простенала мисс Хартли, поднимаясь из-за стола.

Кое-как дошла до дверей и, вывалившись наружу, едва успела добежать до кустов, где ее благополучно и вырвало.

31 глава

Весь последующий час, пока граф неторопливо поглощал пищу, поглядывая с долей насмешки на сидящего напротив секретаря, сам молодой человек пребывал в состоянии приятного удовлетворения жизнью и расслабления. Все трудности как-то враз отступили, острота ощущений притупилась и думалось неожиданно лишь о хорошем: вот, например, о бородатом трактирщике, ловко сновавшем между столами с пивными кружками и тарелками с «хаггинсом» (какая простая, незамысловатая у него жизнь: без тайн и загадок, не то что у некоторых), или… о маленьком домике в Кенте, в который мисс Хартли мечтала б вернуться прямо сейчас (… и чтобы граф Дерби навестил ее там).

Она улыбнулась, представив этот визит… До чего же нелепо выглядел б этот мужчина посреди матушкиной гостиной, усыпанной, словно берег морскими ракушками, статуэтками, вышитыми салфетками, декоративными рамками с поучительными цитатами и вазочками с цветами.

– Вижу, вам весело, – сказал граф, утирая губы салфеткой. – Не поделитесь, что именно вас так сильно развеселило?

– Я вспомнил своих матушку и отца, – отозвалась мисс Хартли с готовностью. – Они были славные люди, воспоминания о которых неизменно греют мне сердце.

Граф подхватил, кивнув своим мыслям:

– Вы, Спенсер, счастливей меня: я мало что помню о своих почивших родителях. Для мальчика десяти лет они представлялись недосягаемыми как звезды: мать всегда в жемчугах, окутанная ароматом духов и шуршащая пышной юбкой из блестящей материи, отец, строгий и сдержанный, вовсе, казалось, не замечавший меня, редко со мной заговаривал – они двигались по своей траектории, я – по своей. Стыдно признаться, но я давно не скучаю по ним!

От этого неожиданного признания и острой жалости к графу, всколыхнувшей на разрыв душу, мисс Хартли несколько протрезвела: посмотрела большими глазами, должно быть печальными, пусть она и старалась скрыть свои чувства, и до страстного захотела накрыть руку графа своей и выразить сопереживание.

– Вы были слишком малы – не вините себя в бессердечии, – кивнула она, пряча руки под стол.

– В «бессердечии»? – хмыкнул граф. – Интересная формулировка. – И добавил, поднявшись из-за стола: – Пора и честь знать. Скоро стемнеет… А в бессердечии, – он замер на полушаге, не глядя на Спенсера, как бы говоря сам с собой, – есть свои плюсы. Жаль только, сердце у меня все-таки есть… – Быстрый взгляд в её сторону. – … И подчас оно ведёт себя странно.

Граф развернулся и направился к выходу из таверны, Эмили поспешила за ним, ощущая всем телом биение того самого органа, о котором они сейчас говорили.

Что значили эти слова: «И подчас оно ведёт себя странно»?

Как их понимать?

В любом другом состоянии, не во флёре алкогольного опьянения, каким бы минимальным ни было его воздействие на её организм, мисс Хартли испугалась бы разоблачения до дрожи в коленях – теперь же лишь улыбнулась, представляя всякие глупости. И их стоило поскорее выкинуть из головы… Что за блажь, скажите на милость, мечтать о большом разведенном костре, на котором сгорают красивые платья графини, хранимые Дерби у себя в комнате? Или о том, как уплывают все эти девицы, и они с графом, оставшись одни, ведут долгие разговоры за ужином, днём же работают в лаборатории… Рука об руку, вместе изо дня в день. Эмили дёрнула головой, прогоняя фантазии, и едва не выпала из седла: им под ноги бросился кролик, конь шарахнулся в сторону. Она с трудом его удержала…

– Всё в порядке? – осведомился спутник мисс Хартли. – Живность на Скае донельзя раздражающая. – Эдвард Дерби посмотрел в направлении птиц, круживших над их головами. – С ними держи ухо востро.

Птицы, однако, мисс Хартли не волновали, в отличие от говорившего. И почему, право слово, он выглядит таким нервным?

– Вы не любите Скай, – констатировала она. – Зачем же тогда поселились на нём?

Этот вопрос давно её занимал, но задать его так, прямо в лоб, она не решалась. Явно выпитый залпом янтарно-золотистый напиток подхлестнул ее смелость… И глаза почти того же оттенка коснулись ее в наступающих сумерках, мягко скользнули по коже лица – губы графа изогнулись в улыбке.

– Мой милый Спенсер, ты, как всегда, любопытен, – мягко упрекнул он, – и я бы ответил тебе, но… ты должен понять, не на каждый вопрос получают ответ. И это один из таких…

Звезды в прорехах разошедшихся облаков сияли россыпью драгоценных камней, громко трещали цикады, ухал пролетающий филин – все вокруг казалось наполненным миром и внутренней тишиной. Здесь, среди гор и холмов, воздуха, трав и сияния звезд, людские заботы мельчали до едва приметной песчинки.

– А если я спрошу про невест… – осмелился на вопрос секретарь.

– Претенденток, – угрожающе рыкнул Дерби.

– … Претенденток, – послушно исправилась девушка. – Зачем вы их пригласили, если сами не желаете выбирать?

Она внутренне приготовилась к новой порции «Не на каждый вопрос получают ответ», но мужчина, глядя перед собой, вдруг сказал:

– Это все из-за деда. Сам бы я этих мисс и на пушечный выстрел к Линдфорд-холлу не подпустил… Но этот упрямый старик, видите ли, считает, что роду Дерби непременно нужен наследник, мой сын, как вы понимаете, и готов ради достижения цели на самый беспринципный шантаж.

Мисс Хартли широко улыбнулась. Представила вдруг графа Дерби, мужчину, наводящего страх на весь остров, трепещущим перед собственным дедом. И это было забавно!

– Чего вы лыбитесь, Спенсер? – изобразил строгость ее собеседник, но именно что изобразил – даже в густеющих сумерках Эмили видела, как плясали смешинки в глубине его глаз. И совсем не боялась.

– Да так, сэр, представил себе этот шантаж. Презабавнейшая картина! – призналась она, продолжая широко улыбаться.

Эдвард Дерби отозвался ворчливо:

– Ничего даже на йоту забавного в этом нет, – он крепче перехватил вожжи. – Старик обещал, коли я не соглашусь на условия сделки, объявить меня недееспособным и отсудить себе право выбора более «благоразумного и умственно полноценного» наследника. Пригрозил сделать главой рода Дерби своего внучатого племянника из Корнуолла! Тому шестьдесят, но он недавно обзавелся новой женой и уже заделал бедняжке ребенка.

– То есть он исполняет свои обязательства, а вы нет?

– Обязательства, черт возьми, могут быть разными, – взвился Дерби, – и мое в первую очередь здесь, в Линдфорд-холле.

Мисс Хартли вскинула бровь в безмолвном вопросе: мол, не поделитесь ли конкретнее, в чем оно заключается. И собеседник это заметил… Дернул поводья нервной рукой и отвернулся, не выдав ни слова.

А Эмили продолжала лучиться улыбкой. Граф походил на подростка, бунтующего на весь мир…

– Вы снова лыбитесь, Спенсер, – констатировал граф сквозь зубы. – Чем я снова развеселил вас?

– Я представил, сэр…

– Осторожнее, Спенсер.

– Я представил, сэр, как о вас шепчутся в Лондоне: «Молодой, состоятельный, вхожий в лучшие дома Лондона, и вдруг поселился на острове… Где-то в Шотландии. О-ля-ля! Там ведь дикие земли. Варварство, темнота. А в доме, мы слышали, и того хуже: ни слуг, ни порядка, граф дни напролет проводит в лаборатории. Чем он там занимается? Сомнений нет, Эдвард Дерби лишился рассудка». Ваш дед в суде выиграет, – заключила она уверенным тоном. – И рассмеялась вдруг в голос, заметив выражение лица собеседника.

Поначалу свирепое, гневное, оно вдруг сделалось совершенно растерянным и наконец – зачарованным. Такое бывает, если в бутоне едва распустившейся лилии вдруг рассмотришь миниатюрного фэйри… Веселясь, мисс Хартли не сразу это заметила, а когда поймала тот взгляд – к счастью, отчасти заретушеванный темнотой – ее смех, еще секунду назад колокольчиком раздававшийся в воздухе, оборвался в ту же секунду.

Она сглотнула, потупившись, испугалась, что позволила себе больше, чем надо.

– Простите, сэр, – наконец повинилась она, разрывая удушливый кокон мучительной тишины. – Я забылся. Мне не следовало…

– Забудьте, – кинул недружелюбно граф Дерби и галопом понесся вперед, вынуждая и Эмили подстегнуть коня каблуками. Тот, правда, снова взбрыкнул – характер у животины был точно как у хозяина – но припустил следом с азартом и страстью, но когда из ближайших кустов вспорхнула какая-то птица, он вздыбился на скаку, дико заржал и… скинув Эмили прямо в траву, понесся в ему одному ведомом направлении.

Всё случилось так быстро, в долю секунды, что, казалось, ей это приснилось: мисс Хартли лежала в траве, глядела в звездное небо и пыталась восстановить вышибленное дыхание.

«Вот так всегда с этим Скаем, – думалось ей, – только чуть успокоишься, возьмешь себя в руки, а он – бац! – сшибает с ног и лишает дыхания».

Вскоре послышался топот копыт и, как ей показалось, взволнованное:

– Сперсер, вы живы?

Эмилия приподняла голову, села, прислушиваясь к себе.

– Кажется, да, сэр, но я не уверен.

Граф то ли выдохнул, то ли фыркнул:

– Вас на секунду невозможно оставить: сразу что-то случается. Как это вышло?

– Птица, сэр, конь испугался и сбросил меня.

– … И сбежал.

– И сбежал, – покорно подтвердила мисс Хартли, поднимаясь на ноги.

Граф Дерби глядел на нее в темноте, с каким выражением, она, к счастью, не видела.

– До имения полчаса быстрым галопом, – произнес он.

– За час я дойду.

– В темноте? Совершенно один? Чтобы после сказали, что я потерял вас дорогой? И напридумывали вдобавок…

Мисс Хартли торжественно пообещала:

– Я дойду, сэр, не стоит и волноваться.

Граф повторил едва слышно: «Не стоит и волноваться», и голос его звучал раздраженно. Еще бы, она виновата: не удержалась в седле, что едва ли не стоило её жизни, а еще упустила графскую лошадь.

– Руку давайте, – расслышала она сквозь густой поток своих мыслей.

И увидела руку, протянутую ей графом…

– Простите? – пролепетала она, интуитивно заведя руки за спину.

– Руку давайте, – повторил граф в том же тоне, несколько раздраженном. – Поедем вместе. Вам будет весьма неудобно, но, по крайней мере, я верну вас назад и буду уверен, что вы в безопасности.

– О, я в безопасности! – перепугавшись самой перспективы совместной езды, воскликнула девушка. – Через час буду дома. – Ночь пугала ее много меньше графской руки, протянутой с лошади. – Я обещаю!

Граф разозлился сильнее:

– Мне вас насильно тащить? – пробасил он. – Иногда, Спенсер, мне хочется вас придушить. Не доводите меня!

– Сэр…

– Руку!

Мисс Хартли сглотнула и протянула ладонь. Граф схватил её и рывком взгромоздил девушку на круп лошади позади себя.

– Держитесь крепче, если голова дорога, – посоветовал он и тронул поводья.

32 глава

Хочешь не хочешь, а пришлось обхватить графа за талию и вдохнуть знакомый уже аромат корицы и бергамота. Он показался уютным, как старое кресло в протопленном доме, как… вдруг исполнившаяся мечта, о которой грезил долгие годы. Глаза прикрылись сами собой, в голове зашумело… Скользнула по позвонку обжигающая волна.

Телу стало легко, невесомо… А под пальцами зачастило неутомимое сердце. Отсчитывало удары так быстро, словно вторило лошадиным шагам… Впрочем, даже скакали они не так быстро, как оно билось, – граф, должно быть, боялся, что она свалится с лошади – и мисс Хартли, ловя каждый стук, словно символ азбуки Морзе (без возможности расшифровки) вдруг заметила, что клюёт носом, тычась отяжелевшей от усталости головой графу между лопаток.

Она с усилием подняла голову и сказала:

– Я обязательно отыщу вашу лошадь, сэр. Завтра же утром этим займусь!

Граф ответил не сразу: сердце замерло, отсчитало три быстрых удара, снова замерло – и только тогда прозвучало:

– Уверен, она уже в Холле. И перепуганный Бартон собирает поисковую экспедицию! – Он усмехнулся.

Эмилия ощутила вибрацию всей щекой, прижатой к его сюртуку… Как это вышло, она снова не помнила. Приподняла голову очередным усилием воли и улыбнулась:

– Должно быть, мисс Хортон возьмет с собой лук, а мисс Джонстон…

– … Свой острый, как лезвие, язычок.

– А мисс Амелия…

– Все еще влюбленная в вас?

Удар… точка… три быстрых удара… вибрация грудной клетки…

– Что вы, сэр, они все влюблены только в вас.

– Ну а вы… в кого вы влюблены?

– Я, сэр?!

– Да, Спенсер.

– Я… работаю, сэр.

Четыре удара… выдох, как точка… удар…

Под мерный шаг лошадиных копыт, под одурманивающий аромат корицы и бергамота, под монолог графского сердца с ее собственным пульсом мисс Хартли и задремала, сцепив пальцы крепче в замок и умостившись щекой между тёплых лопаток. Поёрзала, уютно пристраиваясь, и уже не заметила, как притихшее будто в панике сердце, зачастило с утроенной силой. Его обладатель сглотнул и выругался сквозь зубы… «Безумие», «наваждение» и «проклятый остров» прозвучало несколько раз кряду. А после нет-нет да повторялось в продолжении всей дороги, пока Дерби с секретарем добирались до дома…

Во дворе, у конюшен, граф извернулся и потряс Спенсера за плечо.

– Мистер Спенсер, пора просыпаться, – сказал он, придержав его голову.

Кожа под пальцами была нежной и гладкой, навевающей ну совсем неуместные мысли. Словно других, под стать им, было мало… Эдвард Дерби перекинул ногу через голову лошади, соскользнул вниз, подхватив спящего секретаря, и замер с ним на руках, не зная, как быть. Выглядел по-дурацки, что злило больше всего… И чувствовал себя также.

Что, если кто-то увидит его со Спенсером на руках? Ни Бартон, ни эти докучливые девицы его не поймут. Ещё на смех поднимут…

Скрипнув зубами, граф заприметил кадку с водой, из которой конюх поил лошадей. Недолго думая… только самую малость засомневавшись, Дерби поднес Спенсера к бочке и… макнул его головой в воду. Несильно, жаль его стало, но и этого оказалось достаточно, чтобы взъерошенный секретарь распахнул большие глаза, охнул, захлебнувшись рвущимся из груди возмущением, и, замахав руками, как мельница, заехал графу по носу, а после, выпущенный из рук, едва не упал прямо на землю. С трудом устоял, отскочив в сторону и утирая текущую за шиворот воду…

Граф, между тем, держался за ушибленный нос. Так они и стояли, глядя друг другу в глаза, пока не послышался голос Бартона:

– Наконец-то вы здесь, сэр. Я уже волновался! – И заметив физиономию графа: – Что случилось, сэр? Что с вашим… кхе, носом? Вас сбросила лошадь? – Слуга, кажется, потешался. – Или… – он перевел взгляд на Спенсера.

– Никаких «или», – оборвал его граф. – Где девушки? Ничего нового не стряслось?

– Все спокойно, сэр, – уверил дворецкий. – Юные мисс с компаньонкой расположились в зимней гостиной. Читают-с…

Граф удивился:

– Читают?! А с ужином как же?

– Девицы отказались от ужина. Говорят, что не голодны… Вас дожидаются. Для разговора.

Граф Дерби, благо, что было темно, возвел очи горе и крепко сжал губы.

– Мне недосуг вести праздные разговоры, – сказал твердым тоном. – Может, Спенсер с ними поговорит?

Спенсер, мокрый и злой, сложил на груди руки.

– Я как бы тоже не в том состоянии, чтобы вести… праздные разговоры, – процедил он сквозь зубы, демонстративно утирая лицо. – Это ваши невесты, сэр, вот вы и беседуйте с ними…

Бартон вскинул кустистые брови, что выражало высшую степень его удивления. Перевел взгляд внимательных глаз с одного на другого, открыл было рот и… снова закрыл, дожидаясь, что будет дальше.

А дальше граф Дерби, изобразив то ли улыбку, то ли волчий оскал, торопливо направился к дому. Никак хотел сделать ноги, пока о его возвращении не прознали девицы, да просчитался: он как раз был у лестницы, когда Амелия Холланд выглянула из-за дверей зимней гостиной (быть может, караулила там по наущению прочих мисс) и окликнула его.

– Господин граф!

Он ускорил шаг, сделав вид, что не услышал её.

– Сэр, вас зовет мисс Амелия, – прозвучал от дверей голос Спенсера, и мужчина был вынужден остановиться. Обернулся, одарив секретаря убийственным взглядом, а потом поглядел на мисс Холланд.

– Извините, я вас не заметил, – произнес он, чуть улыбнувшись. – Чем могу быть полезен, мисс?

– Мы ждали вас, чтобы узнать последние новости, – ответила девушка, враз заручившись поддержкой в виде мисс Джонстон и Хортон, появившихся за спиной.

– Это правда, – мгновенно ринулась в бой Эмма Джонстон, – что в доме испортили телеграф? – осведомилась она.

– Все верно, – не стал юлить граф, – он в самом деле испорчен. Именно потому я телеграфировал в Килех из Портри!

– Значит, вы все-таки привлекли к делу полицию?

– Привлёк.

Мисс Джонстон стиснула кулачки, лицо её сделалось недовольным.

– Но кто мог пойти на такое, испортить ваш телеграф? – спросила она. – А главное, для чего?

Граф был зол, недоволен и, должно быть, жутко устал, так как ответил с убийственной прямотой.

– Об этом, я полагаю, нужно спросить кого-то из вас, – он поглядел на девиц. – Или… горничных, прибывших с вами.

Мисс Хортон сдержанно возразила:

– Мы порядочные особы, сэр, и к испорченным телеграфам, а тем более… ко всяким убийствам отношения не имеем. Как и наши горничные, нисколько не сомневаюсь.

– В таком случае, вам не о чем волноваться: полиция во всем разберется, – сказав это, граф как будто собирался уйти, но отпускать его не собирались.

– А с исчезновениями в Линдфорд-холле полиция тоже, конечно же, разберется? – ядовито осведомилась мисс Джонстон. – Мы знаем все байки о Скае, так называемом Таинственном острове. Не пора ли вам, мистер Дерби, рассказать нам всю правду?

Эдвард Дерби посмотрел ей прямо в глаза, и мрачность этого взгляда заставила Эмму поёжиться.

– Вы верно заметили, «байки», а байкам верить не стоит, мисс Джонстон, – медленно произнес граф. – Так какую же правду я должен вам рассказать?

И мисс Эмма, которой совсем не понравилось выглядеть дурой, в сердцах припечатала:

– Расскажите о вашей любовнице, например. Мы все знаем, что она где-то в доме!

Граф так удивился, что, издав что-то вроде смешка, воззрился на девушку с искренним интересом.

– Кроме вас, моих гостий, миссис Лукас и ваших же горничных, мисс, в доме нет ни одной другой женщины, – сказал он.

– Но Гортензия слышала её голос, – возразила мисс Джонстон. – Собственными ушами. Бартон беседовал с ней!

– Бартон? – граф вскинул брови и повернулся к слуге. – В нашем доме скрывается женщина? – спросил он.

Старый дворецкий, идеально вышколенный слуга, ничем, даже морганием глаз, не выдал ни удивления, ни испуга. Изобразив смиренное сожаление, он произнес:

– Грешен, сэр, подчас я веду пространные разговоры один на один, и кто-то может подумать, что я… беседую с кем-то. Но это, могу вас уверить, чистой воды недоразумение!

Граф Дерби с понимающим выражением на лице кивнул Бартону и взмахнул кистью руки, как бы без слов говоря: «Вот мы и разобрались, что к чему».

Мисс Джонстон почти собралась добавить что-то своё, но граф не дал ей, произнеся:

– Я хотел бы подняться к себе и умыться с дороги. Если никто, конечно, не возражает…

Возразила мисс Хортон:

– Это правда, что тело вашей жены было похищено из фамильного склепа? – спросила она. – Об этом в Лондоне много шептались, но я, конечно, не верила… до того, как не увидела вашу комнату в Холле. Вы одержимы умершей, граф… Нет сомнений.

Если бы в холле Линдфорд-холла произошел взрыв, даже тогда у всех присутствующих так сильно не звенело б в ушах, как случилось теперь. Звон, казалось, наполнил весь дом, завибрировал между замершими людьми и, резонируя от стен и прочих поверхностей, ударял по ушам с оглушающей силой.

Графа буквально контузило, Эмили видела это: с помертвевшим лицом он глядел в одну точку над плечом притихшей Гортензии. Пальцы, сжатые в кулаки, побелели…

– Если я даже и одержим, – наконец произнес он, – то вас, полагаю, это никак не касается. – И с такими словами он направился вверх по лестнице.

Бартон засеменил следом, и мисс Хартли, наблюдая за удаляющейся спиной графа, ощущала, несмотря на недавнее негодование на него, одно лишь желание: пожалеть. Догнать и сказать… Но что именно? Что она не верит в наветы про разграбленный склеп? Что понимает его?

Но она НЕ понимала.

И ВЕРИЛА, потому что убедилась сама, в исчезновение тела графини…

В Лондоне даже шептались о том, что граф увез тело жены с собой в Линдфорд-холл: он якобы забальзамировал труп и… хранил его где-то, словно святыню. Мисс Хартли обошла пустые комнаты дома, спускалась в подвал, посетила чердак с комнатами для слуг, ныне пустующими, и нигде не нашла даже намека на присутствие леди Дерби.

– Что с вашими волосами? – прозвучал голосок Амелии Холланд. – Они мокрые.

Почти позабывшая это, Эмилия коснулась волос.

– Небольшая случайность. Простите, дамы! – И тоже взбежала по лестнице вверх, ощущая лопатками жгучие взгляды.

И только у своей комнаты, повернув ручку двери, вспомнила вдруг, что отдала ключ от неё поваренку. Хотелось бы верить, кота он забрал… По крайней мере, никто в двери не скребся.

– Мистер Спенсер, что-то случилось? – прозвучал голос Бартона, вышедшего от графа с кувшином для умывания.