Текст книги "Ловушка для графа, или три правила острова Скай (СИ)"

Автор книги: Евгения Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

35 глава

– Доброе утро, сэр! – Эмилия просочилась в комнату графа с кувшином воды. И замерла у порога. – Бартон просил передать вам воды, – сказала она, – и уведомить, что…

– Полейте на руки, – последовал быстрый приказ.

Граф на неё не смотрел и казался несколько раздражённым… Должно быть, не выспался. Или просто не в духе… Она, между прочим, тоже не в духе – ей и самой бы умыться чем-то помимо садовой росы – но от этого она не грубит всем подряд.

И не просит лить себе на руки…

– Да подойдите уже! – рявкнул Дерби. – И полейте мне руки, раз уж Бартон куда-то запропастился.

Подходить к разъяренному по непонятной причине мужчине Эмилии не хотелось, но кто ее спрашивал… Приказ есть приказ. Она встала сбоку от таза и пустила воду тоненькой струйкой. Граф умылся, вытер лицо и, наконец, мельком на неё посмотрел, вернее окинул взглядом одежду… И сразу нахмурился.

– Вы что, спали в одежде?

– Э… нет… – начала было девушка.

И граф, оборвав её жалкий лепет, снова кинул:

– Шейный платок. – Замер, как будто она была его камердинером, причём нерадивым, судя по его взгляду.

Мисс Хартли подхватила с постели шейный платок и протянула мужчине, но тот вытянул шею, недвусмысленно намекая, что ей следует этот самый платок ему… завязать?!

– Сэр, я не очень справляюсь с платками… – сказала она, не решаясь подойти ближе.

– Зато с женщинами неплохо справляетесь. – Такой желчный тон, такой взгляд.

Что это значит?

– Не сказал бы, сэр, с женщинами я тоже…

– Хватит болтать! – Окрик был таким громким и яростным, что Эмилия вздрогнула. Подскочила и завела руки графу за шею, перекидывая шейный платок, непослушные пальцы тщетно пытались завязать узел. Он сопел совсем рядом, рассерженный, злой, и тем самым делу не помогал. А потом вдруг и вовсе сцапал за руку…

Мисс Хартли ахнула скорее от неожиданности, чем от боли. И рассердилась: что он себе позволяет?

– Скажите уже, что я сделал не так? – не выдержала она. – Я не могу читать мыслей.

И граф, чье дыхание опалило ей щеку, осведомился с прищуром:

– Где вы провели эту ночь, друг мой Спенсер? Неужели в постели мисс Хортон? – И, отбросив прочь её руку, наигранно улыбнулся: – Кто-кто, но мисс Хортон… Как вам удалось растопить эту злючку? Неужто совместный поход смягчил её сердце?

Мисс Хартли так удивилась… так удивилась, что… проглотила язык. Почти натурально. И не смогла остаться серьёзной! Улыбка, хотела она того или нет, коварно растягивала ей губы.

– Сэр… – наконец попыталась она говорить, – если бы только я знал, насколько вам интересна мисс Хортон… – Спенсер прикрыл рот ладонью. – Если бы знал, что вы сделали выбор…

– Чёрт подери тебя, Спенсер, что за чушь ты несёшь? – выругался мужчина. – Мисс Хортон совершенно мне безразлична, в отличие от…

Кого?

Мисс Хартли сглотнула и отступила на шаг. Граф Дерби метнулся по комнате, запустив пальцы в волосы и хватая порции воздуха сквозь крепко сжатые зубы. Он выглядел словно загнанный зверь… словно кто-то, обуреваемый бешеными страстями. И вот-вот готовый им уступить…

Улыбка мисс Хартли исчезла как не бывало. Только сердце забухало: бам, бам, бам… Он что же, её раскусил? Догадался, кто скрывается под личиной Даррена Спенсера? Но, в таком случае, она б это знала. Он бы так и сказал: «Спенсер, вы женщина?» Но он спрашивал про мисс Хортон… Он как будто ревновал ЕГО к НЕЙ!!!

Мисс Хартли нащупала ручку, упёршись спиной в закрытую дверь и наблюдая за метаниями патрона. Ей вдруг стало его по-настоящему жаль… Вон как мучается, бедняжка. И эта мысль породила другую: он что-то чувствует к ней, то есть к Спенсеру… Боже, какая неразбериха! Она толком не понимала, радоваться или рыдать от сделанного открытия.

И выпалила, распахнув в конце концов дверь:

– Прибыл инспектор, сэр. Он дожидается в музыкальной гостиной!

– Какой еще, к чёрту, инспектор?! – взревел граф, сверкая глазами и порываясь опять в её сторону. Но Эмилия, не удосужилась ответить на этот, по сути, как ей показалось, риторический вопрос и просто захлопнула дверь, трусливо ретировавшись в свою комнату. Убегая, она отчетливо слышала, как граф громыхнул кулаком по двери…

Мисс Холланд как раз пощипывала у зеркала щёки, чтобы придать лицу яркости, когда в дверь постучали. Так осторожно, что она, погружённая в свои мысли, не сразу это расслышала – встрепенулась лишь ее горничная Мария.

– Кто-то стучит, – сказала она.

– Так открой! – кинула девушка, страстно надеясь на встречу наедине с кареглазым секретарем. В последнее время неуловимым…

Этот граф занимал всё его время, и мисс Холланд, поставившая на карту помельче, злилась на это. В конце концов, граф ей даже не нравился: слишком мрачный, слишком большой… Всё в нем было чуточку «слишком». А вот Спенсер ей, действительно, нравился. На вкус Амелии Холланд, он был идеально уравновешен.

– Простите, мисс, я ищу свою госпожу… и подумала, вы могли знать… – голосок горничной Гортензии Хортон вызвал у Амелии вздох разочарования, но она взяла себя в руки, заинтригованная.

– Ищешь мисс Хортон? Как так, она разве не у себя?

Опустив глаза, девушка отрицательно дёрнула головой.

– Её всю ночь не было, – призналась она. – Всю ночь с того времени, как они ушли с мистером Спенсером…

– С мистером Спенсером?! – ахнула собеседница. И, схватив девушку за руку, втащила ее за порог и захлопнула дверь. – А теперь, пожалуйста, поподробней, – потребовала она.

И несчастная горничная, сбиваясь и заикаясь под недовольным взглядом мисс Холланд, рассказала о стуках, обещании Спенсера разобраться и об их с мисс Хортон взаимной договоренности выйти на улицу вместе.

«Вот ведь бессовестная особа, – в сердцах думалось мисс Амелии, – знала, что мне нравится секретарь, и решила его соблазнить. Сначала утащила к этим руинам, после заночевала с ним в старом сарае. И кто его знает, что именно там случилось!»

Амелия точно не знала, что именно происходит между мужчиной и женщиной в уединении спальни, но понимала одно: после такого следует либо свадьба, либо скандал. И скандал она мисс Гортензии точно устроит! Пусть даже не думает отвертеться…

– Наведаемся к мистеру Спенсеру, – наконец, сказала она. – Уж если твоя госпожа ушла с ним… – она невинно пожала плечами, – то, должно быть, ему и виднее, где она сейчас обитается.

Уже в коридоре к ним присоединилась мисс Джонстон.

– Вы завтракать? – спросила она, появляясь из комнаты. – Я ужасно проголодалась.

– Мы ищем Гортензию, – ответила девушка во главе их маленького отряда. – Она не ночевала у себя в комнате.

Эмма Джонстон выпучила глаза, пытаясь осмыслить новую информацию, и охнула, предположив худшее.

– Неужели… у графа?

– Скорее, у мистера Спенсера. Горничная сказала, они ушли вместе!

Это звучало совершенно скандально, но не так страшно для сердца мисс Джонстон: уж она-то желала стать леди Дерби всем своим естеством. И если мисс Хортон вздумалось выбрать мальчишку…

Они постучали.

– Мистер Спенсер, открывайте, пожалуйста! Дело срочное. – Мисс Холланд подёргала ручку двери. И так как та не открылась, обменялась с мисс Джонстон многозначительным взглядом… Обе совершенно уверились, что мисс Хортон пала жертвой телесного искушения. От неё, впрочем, они ожидали всё, что угодно… Особенно после гусарского виста и убийства невинных животных.

Не сразу, но дверь, наконец, приоткрылась, и на пороге предстал взъерошенный мистер Спенсер.

– Мисс Холланд… мисс Джонстон, что происходит? – Мисс Джонстон, не удостоив мистера Спенсера словом, толкнула решительно дверь и ворвалась в его комнату. – Что вы себе позволяете? Что вы здесь ищете? – поймал ее рыщущий взгляд молодой человек.

– Не «что», а «кого», мистер Спенсер, – поправила его девушка. – Где Гортензия Хортон? Мы знаем, она провела эту ночь с вами.

Амелия Холланд, растерявшая смелость при взгляде на мистера Спенсера, лишь скупо поддакнула.

– Ее горничная сказала, вы ушли вместе посреди ночи, но Гортензии до сих пор нет…

Даррен Спенсер сглотнул, она видела это, и помрачнел ещё больше.

– Но и здесь её нет, как вы можете видеть, – ответствовал он. – Я полагал, она у себя…

Мисс Джонстон, уловив недомолвку, потребовала:

– Расскажите нам правду. Это правда, что вы вышли из дома? Ночью? Одни? Нарушив тем самым правило графа? И что случилось потом…

Молодой секретарь помолчал, обдумывая, как быть, и предложил, наконец:

– Быть может, нам стоит поговорить в другом месте… Более подходящем.

Но мисс Джонстон с тем же решительным видом, с каким ворвалась в его комнату, уселась на стул.

– Благодарим, мистер Спенсер, но нам вполне удобно и здесь. Рассказывайте!

И Спенсеру пришлось рассказать, как их с мисс Хортон вылазка полностью провалилась: он забрался по лестнице, испугался… чего-то и… свалился прямиком на лужайку, где и очнулся час с лишним назад. Его спутница, как он полагал, испугавшись, сбежала и заперлась в комнате… Он как раз собирался выяснить, почему она его бросила.

– Боже мой, – охнула Амелия Холланд, услышав, как Спенсер свалился с лестницы, – вы не ушиблись? Нет ли у вас сотрясения? – Кинулась она к Даррену, собираясь осмотреть его голову.

Молодой человек в смущении отстранился.

– Я чувствую себя превосходно… в сложившихся обстоятельствах, благодарю вас, мисс Холланд, – произнес он. – Но куда же делась мисс Хортон?

– Не удивлюсь, если пропала, как прочие до нее, – с нервным смешком хмыкнула Эмма. – Линдфорд-холл, в конце концов, именно этим и славится: исчезновениями людей.

Она либо равнодушно язвила, констатируя факт, либо… пребывала в совершеннейшей панике. Что у некоторых проявляется весьма странным образом…

Мисс Холланд, переборов робость влюбленного сердца, укорила мистера Спенсера:

– Вам не следовало идти туда вместе. Вы могли позвать нас! – И тут же, сглаживая углы: – Но что именно билось в окно? Вам удалось это выяснить?

– Боюсь, нет, мисс Амелия. Там, казалось… совсем ничего не было…

– Даже летучих мышей?

– Даже их.

– То есть вообще не было? – уточнила мисс Джонстон. – Граф солгал нам про них?

Секретарь поджал губы, не смея ни отрицать, ни подтвердить этот факт. Но этого и не требовалось: девушка поняла всё сама. Вскочила со стула и ринулась вон из комнаты…

– Куда ты? – окликнула её мисс Амелия. – Не уходи без меня.

– Я иду поговорить с графом, – кинула девушка через плечо. – Потребую объяснений. И пусть он только попробует солгать мне на этот раз!

36 глава

Все запутывалось все больше с той самой минуты, когда Эдвард Дерби, ослабив удавку платка, сквозь шум, звучавший в ушах, расслышал опять слова собеседника:

– Вы уверены, что не знаете, куда делось орудие преступления? Это одна из важнейших улик. Потерять ее…

– Я уже вам сказал, что не знаю, – рявкнул граф, прерывая инспектора. – Мы положили тело на лед, не вынимая ножа. Рукоять казалась самой обычной, я никогда ее прежде не видел.

– Значит, это не был нож с кухни?

– Не думаю, – неуверенно молвил граф. – Хотя, понимаете сами, я не особенно в этом силен. Я ученый, а не мясник. И даже не повар… Об оружии я имею самое смутное представление.

Инспектор Галлахер молча кивнул, еще раз глянув на тело.

– Жаль, что меня не было здесь вчера, – сказал он. – Расположение трупа после убийства могло бы многое мне сказать. Как вы считаете, мистер Маккинни сопротивлялся?

Его собеседник задумался, вспоминая момент обнаружения трупа.

– Ничто не свидетельствовало об этом: на кухне был идеальный порядок.

– То есть либо убитый доверял своему убийце и подпустил его близко, либо… его внимание отвлекли. У вас есть какие-либо предположения, сэр?

Предположения? Граф опять неосознанно сунул палец под шейный платок. О да, предположения есть, но с этим хлыщем он ими делиться не станет!

– Поймите, инспектор, мне сложно представить кого-то из домочадцев убийцей. Тем более женщин, а из мужчин в доме остались я, мой дворецкий, секретарь и паренек-поваренок. Он, кстати, и нашел тело…

– Я хотел бы поговорить с ним. Где он сейчас?

– Понятия не имею. Об этом лучше всего спросить Бартона!

– И где сейчас Бартон?

– Он может быть где угодно. Как видите, дом огромен, а прислуги почти не осталось…

– Кстати, об этом… – Инспектор Галлахер кашлянул, знаменуя тем самым неловкий вопрос. – В городе говорят, ваши слуги таинственным образом пропадают. Так ли это?

Граф выдержал пристальный взгляд, чуть смягченный полуулыбкой. И ощутил холодный комок, заворочавшийся внутри… Это сердце, покрытое льдом, тревожно забилось.

– Слуги уходят, вы правы. Им, верно, не по нраву уединение дома или… мой собственный нрав. Я, знаете ли, весьма требовательный хозяин!

Оуэн Галлахер отозвался, не отводя взгляд:

– Но они, эти слуги, насколько я знаю, не возвращаются в Килех. Родные не знают, куда они делись…

– Откуда ж тогда мне знать об этом? – парировал граф с невозмутимым лицом.

Галлахер понял, должно быть, что большего ему сейчас не добиться и, кивнув, сообщил, что хотел бы переговорить с каждым из домочадцев. А еще осмотреть по возможности комнаты…

– Обыскать?

– Я бы не стал называть это обыском, но увериться, что никто из находящихся в доме, не прячет окровавленный нож, было бы весьма кстати.

– Значит, все-таки обыск.

– Называйте, как считаете нужным, но, сэр, вы, полагаю, понимаете сами, дело весьма необычное… и скандальное. И разобраться в нем, как можно скорее, пойдет нам обоим только на пользу!

В этот момент где-то хлопнула дверь, раздалась торопливая поступь нескольких ног разом, и тет-а-тет инспектора с графом был грубо нарушен появлением – разъяренной? Испуганной? – в расстроенных чувствах мисс Джонстон, которая без приветствия сообщила.

– Мисс Хортон пропала. Мы нигде не можем ее отыскать!

Брови инспектора Галлахера заинтересованно вздернулись: не об этом ли они только что говорили, о пропаже людей. И вот оно самое!

Граф осведомился:

– Кто последним видел ее?

И мисс Джонстон с Амелией, как по сговоренному, посмотрели на Спенсера. Тот, памятуя об их разговоре в комнате графа, вздернул не брови, но подбородок.

– Да, это был я, – признал он. – Ночью вместе с мисс Хортон мы выходили из дома…

Граф Дерби сузил глаза. О да, он видел, как пронырливый секретарь входил в комнату девушки… Ему не спалось, мучила совесть из-за проделки с водой: он и в бочку-то Даррена окунул лишь потому, что страшно на себя разозлился. На себя и свои странные ощущения в отношении этого парня… То, как он посапывал сзади, уткнувшись носом в его словно задеревеневшую спину, как рассмешил его, выпив залпом тот виски и хлопал, почти задохнувшись, ресницами, как… В общем, он надумал тогда попросить у парня прощение. Все-таки он поступил как дурак. Если в его голове полная каша, то при чем здесь парнишка? Вот тогда-то, выглянув в коридор, он и заметил, как Спенсер входил в комнату, между прочим, одной из его, Эдварда Дерби, невест.

Вот ведь двуличный мерзавец!

Лицемер…

Негодяй…

Мерзкий проныра…

Ругательства вперемежку с нелестными эпитетами в адрес секретаря сыпались из него битый час кряду. Он метался по комнате, отчего-то совершенно несчастный… И желал одного: прибить коротышку. И себя заодно за явно свихнувшийся мозг…

И вот ему говорят, что мисс Хортон пропала. Да еще не из собственной комнаты: эти оба выходили из дома. Нарушили его правило!

– Выходили из дома? – вкрадчиво повторил граф, делая шаг вперед. – Вопреки первому правилу? Вопреки моему прямому запрету?!

Будь неладны эти ресницы, затрепетавшие, словно крылья тропической бабочки! Граф на мгновение даже забылся. Так, о чем это он?

Спенсер напомнил:

– Мисс Хортон донимал стук в оконную раму, они с горничной мучились каждую ночь. Я вызвался им помочь!

– Почему я об этом не знаю?

– Мисс Хортон по понятным причинам не хотела выставиться трусихой и истеричкой.

Даррен Спенсер и граф смотрели друг другу в глаза, почти не мигая. Граф сглотнул: значит, стук…

– Но в саду волкодавы.

– Вчера их не выпустили из клетки. Должно быть, забыли в связи с гибелью Роба Маккинни! Это он обычно за ними присматривал…

Граф усмехнулся:

– И все-то вы знаете, Спенсер. – Спросил строго: – Что было в саду? Вы выяснили причину… происходящего? – Он невольно запнулся, пот выступил на спине. Если Спенсер уже не сказал чего-нибудь эдакого… необычного, то надежда, наверное, есть.

Надежда на то, что все обошлось более-менее хорошо…

Для него.

Но как быть с мисс Хортон?

Этого не должно было случиться. Только не снова! Особенно, когда в доме инспектор полиции…

– Не знаю, сэр, – Спенсер отвел на мгновенье глаза, – я упал с лестницы и отключился. Мистер Галлахер подтвердит: он нашел меня утром лежащим без чувств на лужайке. Мисс Хортон, как я полагал, испугалась и убежала, бросив меня одного… Но я не мог и подумать… что с ней что-то случилось…

Так они просто-напросто ходили вдвоем на разведку?! В первую очередь граф вычленил именно это и выдохнул… всё волнения разом, сколько бы его в этом выдохе ни было.

А Галлахер произнёс:

– Позвольте уточнить, правильно ли я понял: у вас в доме установлены некие правила, три правила, если быть точным, так ли это? – он смотрел на хозяина.

– Все верно, – подтвердил граф. – Три правила ради безопасности юных мисс.

Юная мисс по имени Эмма Джонстон одарила графа скептическим взглядом. Она хоть и мечтала вывести графа на чистую воду, разгромив в прах свод его правил, все-таки сдерживала себя, разумно решив, что тем самым графской короны ей не добиться.

– Могу поинтересоваться, какие? – осведомился, между тем, Галлахер. – О запрете выходить ночью из дома, я уже догадался.

Графу не понравился его тон. Высокомерно-насмешливый? Чуточку издевательский? С привкусом пренебрежения? В нем как будто смешалось всего понемногу.

И ответил он резче, чем сам бы хотел:

– Кроме прочего, барышням запрещается подходить к моей личной лаборатории и тащить в дом диких зверей.

– Тащить в дом диких зверей? – повторил инспектор с улыбкой. – Неужели кому-то вообще придет это в голову?

– Просто вы не знаете этих зверушек, – вступилась за графа Амелия Холланд. – Они славные. А некоторые и вовсе не дикие. Например, мы видели здесь кота… Черного-черного. Он бежал за вами, вы помните? – поглядела она на секретаря. – Вы еще пожалели его и хотели взять в дом.

Граф Дерби метнул в Спенсера полный неодобрения взгляд:

– Вы притащили животное в дом?!

– Нет, конечно. У вас ведь на них аллергия!

Графу до страстного захотелось кинуться к дерзкому наглецу и… свернуть его тонкую шею. Кровожадность по отношению к этому юноше в последние дни только усилилась… Черт его дернул взять это смазливое личико секретарем! Какой из него секретарь? Все равно что из графа оперная певица. «Просто выбора особого не было, – шепнул внутренний голос. – Никто не спешил идти к тебе в услужение. Да и парень тебе сразу понравился…». И граф внутренне отчеканил: «Мне вообще не нравятся парни». И кто-то внутри тихонечко захихикал, вконец испортив ему настроение…

Он повернулся к инспектору Галлахеру:

– Итак, что вы намерены теперь делать?

– Осмотреть комнаты обитателей дома, – преспокойно ответствовал тот. – Как бы сильно вам это не нравилось, граф, я вынужден следовать протоколу. К тому же, одна из гостий пропала… Ее комнату я хотел бы осмотреть в первую очередь. Возможно, она даст нам подсказку о местонахождении юной мисс.

– Вы хотите осмотреть наши комнаты? – встрепенулась мисс Джонстон. – Но это совершенно недопустимо. Оскорбительно даже… Вы не посмеете. Мой отец…

– Ваш отец признал бы, мисс Джонстон, целесообразность этого шага, присутствуй он здесь, на месте жестокого преступления, – оборвал ее, как обрезал, Оуэн Галлахер. – А потому, будьте добры, позволить полиции вести дело так, как она считает необходимым!

Девушка стиснула зубы и окатила инспектора неприязненным взглядом. Впрочем, ему не было до ее оскорбленного самолюбия дела: мужчина вынул часы и кинул на циферблат быстрый взгляд. Казалось, торопился куда-то…

– Приступим к осмотру, – произнес он, глядя на графа. – Чем быстрее мы осмотрим комнату исчезнувшей девушки, тем быстрее отыщем ее.

– Если отыщем… – процедила сквозь зубы мисс Джонстон.

И под это фаталистическое напутствие все присутствующие двинулись к спальным комнатам на втором этаже.

37 глава

В комнате Гортензии Хортон привычно дрожала от страха ее горничная Мария. Сидела, забившись в угол за огромным трюмо, и, стоило появиться нежданным гостям, вскочила с видом сомнамбулы, разбуженной шумом. Захлопала покрасневшими от слез и бессонницы глазами. Стиснула задрожавшие пальцы.

– Вы нашли госпожу? – осведомилась она.

– Боюсь, нет, мисс, – ответствовал Оуэн Галлахер. – И спросил: – Когда именно вы видели вашу хозяйку в последний раз?

Та кинула перепуганный взгляд на секретаря графа. Тот кивнул: мол, они уже знают…

– Так ночью, сэр, – пискнула девушка, – как раз, когда они с мистером Спенсером собрались выйти из дома.

– И больше она не возвращалась?

– Нет, сэр.

Инспектор окинул комнату взглядом, особенно задержался на заколоченных ставнях: даже днем внутри было пасмурно, серо. В такой комнате, будь ты даже самым восторженным жизнелюбцем, хотелось только повеситься…

– Могло ли быть так, что ваша хозяйка… уехала с острова? – предположил он. – Одна.

Горничная распахнула большие глаза, должно быть, не совсем понимая, как реагировать на подобную несусветную дичь. Вроде бы умный, на первый взгляд, джентльмен, а несет какую-то ерунду…

– Но, сэр, как ей уехать… без одежды и горничной? – как можно тактичней высказалась она. – А еще нужна лодка.

– … И телеграф, чтобы вызвать ее, – присовокупил граф. – А телеграф кем-то испорчен. Да и не стала б мисс Хортон бежать, словно крыса с тонущего корабля, – не в ее это духе. – Эдвард Дерби, признавая сей факт, старался ни на кого не смотреть, но все равно ощущал колючие взгляды мисс Джонстон и насмешку секретаря.

Инспектор Галлахер, ничуть не тронутый этой отповедью, сказал:

– И все-таки комнату следует осмотреть. Вы поможете мне? – обратился он к Спенсеру.

Нехотя девушка молча кивнула и, направившись сразу к комоду, спросила:

– Что, собственно, мы ищем, инспектор?

– Одно из двух: либо подсказку, куда делась мисс Хортон, либо… – мужчина выдержал внушительную паузу, – орудие преступления.

Обе мисс, горничная и присоединившаяся к ним в холле дуэнья охнули хором, причем миссис Лукас, и без того шокированная исчезновением подопечной, схватилась за сердце.

– Вы не можете, в самом деле, считать, что кто-то из нас виноват в этом страшном… убийстве, – понизила она голос в конце. – Никто из нас не способен… – Она мельком поглядела на графа. – Мои девочки – леди до мозга костей.

– Это всего лишь привычная практика, мэм, – успокоил ее мистер Галлахер. – Я обязан придерживаться установленных правил. – И он выдвинул из-под кровати чемодан исчезнувшей девушки.

Действовал он с явной сноровкой, руки его так и порхали, расстегивая ремни и ныряя в многочисленные кармашки; впрочем, единственным необычным предметом, найденном в чемодане, оказалась книга в мягкой обложке, при виде которой у миссис Лукас буквально закатились глаза. Это был томик под авторством Мэри Уолстонкрафт «Защита прав женщин», и в нем, насколько знал Спенсер, брак называли «узаконенной проституцией».

Миссис Лукас тоже знала об этом, так как стеная: «И это после всего, что я для них сделала!», привалилась к стене, бледная как привидение. Вокруг нее, предлагая воды, нюхательных солей и опоры, замельтешили обе ее подопечные.

– От Гортензии этого стоило ожидать, – проговорила мисс Джонстон осуждающим тоном.

Амелия попросила ее не наговаривать на подругу… И под этот неумолчный квартет инспектор перешел в комнату следующей девушки: Эммы Джонстон. В ней, к счастью полуживой компаньонки, ничего предосудительнее бисквитных крошек на покрывале, обнаружено не было. В вот Амелия Холланд выдала себя с головой, краснея намеренно или нет, когда пальцы Даррена Спенсера перебирали ее сорочки и шелковые чулки в комоде с вещами. Сам Спенсер казался слишком задумчивым, погруженным в себя, чтобы тоже заметить ужимки вздыхающей мисс… Мисс Хартли, касаясь чужих вещей, мучительно соображала, не найдутся ли в ее комнате изобличающие предметы… Хотелось бы верить, что нет. Они старались продумать все мелочи…

Но куда все-таки делась Гортензия?

Кто написал имя графини в пыли на ломберном столике?

И что именно она видела… перед падением с лестницы?

Авантюра с ее маскарадом на Скае перестала казаться хоть сколько-нибудь забавной, хотя, если по правде, о забавах изначально не было речи… И все-таки статус мужчины, импонировавший ей поначалу, теперь начинал тяготить, особенно в отношении графа. Она кинула на него быстрый взгляд… Теперь же хотелось отбросить притворство, поговорить по душам.

Вон как следит за ней и инспектором…

Ладно – за ней, но что ему сделал инспектор?

– Миссис Лукас, мы идем к вам, – сказал Галлахер, и они перешли в соседнюю комнату.

Вскоре дошла очередь и до комнаты графа, который замер у двери, явно желая погнать всех взашей, а не пускать к себе в душу. Эмилии тоже ничуть не хотелось касаться вещей его покойной жены… Казалось, граф четвертует за них с особой жестокостью. Впрочем, Галлахер не отступился, и граф пустил его внутрь… Мисс Хартли пришлось войти в комнату и, ощущая душевное противление, приблизиться к шкафу.

– Мистер Спенсер, приступайте к осмотру! – поторопил ее Галлахер, и, столкнувшись с хозяином комнаты взглядом, Эмилия потупилась. Раскрыла створки и… не смогла прикоснуться к шелковым платьям: так и стояла, глядя на них с притихшим вдруг сердцем. С сердцем, словно дикий зверек, притаившимся в глубокой норе грудной клетки… С мыслями, выскребавшими нечто важное изнутри черепной коробки…

А инспектор рыскал по туалетному столику: выдвигал ящички, хмыкал в усы, простукивал задние стенки. Дотошный, как присосавшийся клещ, он отлично знал свое дело!

– Чьи это вещи, сэр? – обратился он к графу. – Вашей… эмм, лю…

– … Жены, – кинул граф.

– Жены? – удивился мужчина и поглядел на толпившихся на пороге девиц. – Разве вы не вдовец?

Дерби скрипнул зубами.

– Моя жена умерла, если вы спрашиваете об этом, – холодно процедил он.

– Хм… вы, похоже, ее очень любили, уж простите за констатацию.

– Это еще здесь причем?!

– Ну, – инспектор окинул взглядом женские вещи вокруг, – это бросается в глаза, уж простите. А это что? – мужчина заметил какие-то склянки в одной из задвижек. Такие обычно использовались в лаборатории… На дне той, которую держал Галлахер, виднелись остатки розовой жидкости.

Граф бесцветно ответил:

– Колбы для химических опытов. – У мисс Хартли либо разыгралось воображение, либо граф побледнел при виде этих сосудов.

– И вы храните эти предметы в задвижке туалетного столика?

– Это вышло случайно.

– А что это за жидкость? – Дотошный инспектор, сунув палец в стекляшку, потянул его к языку.

Граф Дерби взвился:

– Не будьте ребенком, инспектор: это может быть синильная кислота.

Тот вздрогнул, поспешно встряхнув всей рукой. Кажется, испугался! И разозлился на собственную реакцию, так как кинул весьма раздраженно:

– Кстати, о вашей лаборатории, граф: ее нам тоже придется внимательно осмотреть.

– Сколько угодно, инспектор, главное, не тащите в рот все что ни попадя. – И, щелкнув тем самым Галлахера по носу, он замер каменным истуканом.

А Эмилия снова посмотрела на платья…

И вдруг вспомнила слова Бартона, сказанные однажды: «Боюсь, призраки некоторых людей никогда нас не оставляют». И слова графа, сказанные вот только: «Моя жена умерла, если вы спрашиваете об этом».

Умерла, но… мертва ли? Призраки…

«Спенсер-проныра и Спенсер-трусишка…» Ледяное дыхание у виска. Белое облако с человеческими глазами.

– Розалин Дерби, – прошептала она сухими губами.

– Вы что-то сказали? – Инспектор поглядел на нее с интересом.

– На шляпной коробке написано «Розалин Дерби», – отозвалась она, уже без утайки, большими от страшной догадки глазами поглядев на Эдварда Дерби.

Между ними словно щелкнуло что-то, что-то вот только что пришло в действие: закрутились шестерни и анкера, завращались колесики…

– В Линдфорд-холл живет привидение, – одними губами, беззвучно прошептала мисс Хартли, чтобы попробовать эту мысль на вкус. – В Линдфорд-холл… в этой комнате… живет привидение. – Слова горчили на кончике языка и кислотой разливались по небу… А в глазах отражался испуг Эдварда Дерби.

Он что же, умеет читать по губам?

Или она произнесла это вслух?

Нет, кажется, нет. Всё казалось обычным, как прежде. Все казались обычными, кроме них с Эдвардом Дерби, схватившим ее за рукав…

– Мистер Спенсер, у вас сотрясение? – спросил он очень тихо неприветливым тоном.

Она отрицательно дернула головой.

– Просветление, – столь же тихо поправила собеседника. – Я, наконец, разгадала секрет Линдфор-холла! Ваш секрет, граф.

Длинные пальцы пребольно стиснули ее руку, впиваясь, как иглы, под кожу.

– И что это значит? – Тихий шепот у уха, так что мурашки бегут по спине.

Эмилия не хотела быть злой, но слова вышли с присвистом, словно шипение:

– Розалин Дерби, ваша жена. Мертвая… да не очень… Вы настолько любили ее, что нашли способ вернуть, пусть даже… призраком… А теперь попробуйте отрицать?

Пальцы сдавили сильней, захотелось скривиться от боли, но мисс Хартли сдержалась усилием воли. Глаза графа, глядевшие на нее, сделались черными безднами – поглощали не только свет в пасмурной комнате, но и ее целиком. В них растворилась окружающая реальность… Остались граф и она один на один. Только бездна и секретарь. Только бездна и разбитое сердце, осколки которого сыпались на пол…

И вдруг:

– Эй, что происходит? – Голос инспектора и ладонь, коснувшаяся плеча, прошибли ее словно током. Эмилия дернулась… Мир снова стал четким.

– У меня сотрясение. Мне нужно прилечь! – сказала она и, шатаясь, выскочила из комнаты.

Стены спальни сдавили ее. Присутствие черной бездны манило и отталкивало одновременно… Ей не прилечь было нужно, а провести трансплантацию сердца, которое, ошалев от внезапной догадки, все-таки не переставало твердить: «Наверное, этому есть объяснение. Оправдание… Не сходи с ума, слышишь!»

Только оправдания ее глупости не было.

Ладно граф: он любил и… Но она? Как она угодила в эту ловушку?! Мистер Солсбери должен был сразу ее удержать, надавать оплеух, если пришлось бы, сказать в тот же миг, что план ее – глупость, и сама она – глупая дурочка.

А теперь еще и влюбленная глупая дурочка с раненым сердцем.

– Мистер Спенсер! – окликнули ее сзади, и она припустила быстрей. – Даррен, пожалуйста, просто поговорим.

Даррен?! Ну и слепец. Мисс Хартли запустила в рот палец и выскребла изменитель.

А после стремительно обернулась…