Текст книги "Ловушка для графа, или три правила острова Скай (СИ)"
Автор книги: Евгения Бергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
28 глава
Мисс Хартли ругала себя всеми словами за несдержанный свой язык. И с чего она вдруг решила, что граф откроется ей? Посчитала, что сделала предостаточно, чтобы войти в круг доверия? Как бы не так. Эдвард Дерби продолжал стоять на своем, еще и глядел злее некуда – девушка спасовала. Вдруг она перегнула… Вдруг ее вышвырнут вон и заменят кем-то другим.
Маловероятно, конечно, но смягчить ситуацию стоило, вот хотя бы… предложением помощи в перевязке.
Это первое, что пришло Эмилии в голову, как бы само сорвалось с языка, и теперь она страшно о том сожалела. Прикасаться к Эдварду Дерби было неловко и странно… Пальцы дрожали. Вот-вот выдаст себя… О чем она только думала, глупая?
– Мне следовало остаться, – сказала она, чтобы только заполнить повисшую тишину. – Будь я с вами в лаборатории, этого происшествия могло бы не быть.
Граф, кажется, улыбнулся. Сама мисс Хартли на него старательно не смотрела, а потому поняла это только по голосу…
– Вряд ли ваше присутствие что-то бы изменило, – произнес он. – Колба с кристаллогидратом была заменена цезием, и когда я добавил воды, произошел взрыв. Чем вы могли здесь помочь? – Закончив, он больше не улыбался, и мисс Хартли, донельзя удивленная, подняла голову.
– Что значит «заменена»? – спросила она. – Вы полагаете… кто-то намеренно устроил тот взрыв?
Светло-карие, колдовские глаза графа Дерби чуть прищурились, глядя на Спенсера.
– Другого объяснения у меня нет, – сказал он, пристально изучая ее реакцию на эти слова. – Сам бы я никогда, полагаю, вы понимаете, не стал бы взрывать собственную лабораторию. Еще и таким глупым образом… – Он двинул рукой, с которой девушка, увлеченная мыслью о намеренном взрыве, перестала разматывать бинт, да так и стояла, держа ее на весу.
– Ох, простите. – Она снова вернулась к работе и вскоре увидела волдыри на обожженной коже. Выглядели они ужасно, и от жалости к графу у Эмилии стиснуло сердце.
Вот только она не жалеть его прибыла… Как бы не так.
– Надеюсь, вас не придется приводить в чувства нюхательными солями? – прозвучал голос графа, лучше любой оплеухи вернувший ей присутствие духа. – Вы смотрите так, словно вот-вот рухните в обморок… как одна из этих девиц в моем доме.
Эмилия фыркнула – не сдержалась.
– Падать в обмороки я не привычен, сэр, – сказала она. – Просто-напросто размышляю, каким именно средством Бартон обработал вам руку и почему все-таки вы не вызвали доктора… – Она вернула марлевую салфетку на место и принялась скручивать бинт, глядя на графа в ожидании объяснений.
Делать это было непросто, бросать графу вызов, опять, но мисс Хартли усиленно перебарывала себя, доказывая тем самым, что достойна оказанного доверия.
– Понятия не имею, что это за средство, – ответил мужчина, – спросите Бартона, коли вам интересно, а звать доктора ради какого-то пустяка… Мы вполне способны справиться сами.
– У вас и лицо обожжено.
– Самую малость, мой заботливый Спенсер. Вот увидите, уже завтра я буду абсолютно здоров!
– Но может остаться уродливый шрам.
– К лучшему: юные мисс испугаются и разбегутся.
Легкомыслие Дерби в вопросе собственного здоровья не на шутку возмутило мисс Хартли. Ей захотелось его отчитать, перечислить все ужасы заражения и отмирания кожи, но она, ясное дело, запретила себе подобную вольность. Только со знанием дела принялась за перевязку… И глупое сердце частило в груди, как ошалевшее.
Глупая, глупая Хартли…
– У вас нежные руки, – произнес вдруг мужчина, и Эмилия, повинуясь инстинкту, едва не выронила бинтуемую ладонь.
– Я… хм… спасибо, сэр, – выдавила она через силу. Закрепила концы и почти отскочила от графа.
Дерби странно смотрел на нее. Чуточку исподлобья… «Он ведь не догадался?!» запаниковала она.
И сглотнула, зачастив, чтобы скрасить повисшее напряжение:
– Сэр, и все-таки, возвращаясь к этому взрыву… Не лучше ли как-то во всем разобраться? Ваши слова о злонамеренности случившегося, наводят на определенные мысли. У вас есть враги?
– А у вас разве нет? – отрикошетил вопросом.
– Надеюсь, что нет, – сказала мисс Хартли без особой уверенности. Мисс Джонстон, вполне могло оказаться, терпеть ее не могла… Она подчас ТАК смотрела. Аж мурашки по коже!
– Значит, вам повезло больше, чем мне.
И Эмилия поинтересовалась:
– Вы подозреваете кого-то… конкретного?
Граф Дерби при этих словах молча поднялся, подошел к столику, на котором покоилась его трубка, и потянул ее в рот. Тут же, словно опомнившись, просто стиснул вещицу в руках…
– Я знаю, что Бартон и мистер Маккинни к этому не причастны, – произнес он. – В них я уверен. Вас с мисс Хортон в момент взрыва не было в доме, но… Кто знает, вдруг подмена случилась еще прошлой ночью.
Он подозревает ее?! Мисс Хартли стало смешно. Глубоко в душе… Лицо ее оставалось серьезным, когда она говорила:
– Не забывайте, нам строго-настрого запретили входить в вашу лабораторию. Так гласит правило.
– … которое несложно нарушить.
Они с графом замерли, глядя друг другу в глаза. И, как показалось мисс Хартли, вздрогнули одновременно, когда по дому пронесся отчаянный крик…
Кажется, это вопила Ортензия Лукас. Кто бы подумал, что пожилая матрона способна издавать нечто столь громогласное…
И граф с секретарем, не сговариваясь, кинулись к двери и в коридор.
У лестницы они встретились с преображенной мисс Хортон: новое платье и идеально уложенная прическа пошли на пользу ее внешнему виду.
– Кто кричал? – спросила она. И тише: – В этом доме невозможно расслабиться.
– Крик шел с первого этажа, – вместо графа отозвался секретарь. – Я бы даже сказал, с половины для слуг.
Они поспешно спустились, где столкнулись с мисс Джонстон и Холланд, вошедших в дом из сада. Лица у них были испуганные…
– Это кричала миссис Лукас, – просветила всех первая девушка. – Она сказала, что сходит на кухню за морсом. Ей якобы нужно ноги размять!
Эдвард Дерби без единого слова направился на служебную половину и стремительно зашагал по коридору. Стенания и причитания миссис Лукас стали громче и служили маячком для него… В конце концов, в дверях кухни они различили поникшую спину Бартона и бьющуюся в истерике компаньонку.
Граф Дерби заставил их расступиться – и все увидели тело.
Робб Маккинни лежал на полу с торчащим из сердца кинжалом.
Девушки охнули одновременно, и Спенсер оказался всех громче. Он беседовал с Роббом не далее часа назад и планировал этот разговор завершить, выяснив тайну хозяину дома. И вот повар мертв…
– Боже мой, сделайте что-нибудь! – причитала без паузы миссис Лукас. – Неужели нельзя что-нибудь сделать?! Помогите ему, умоляю. – При этом она цеплялась то за одну, то за другую свою подопечную, то и вовсе взывала к дворецкому, впервые утратившему маску напускного спокойствия: его лицо странно сморщилось, посерело. И вообще он выглядел хуже лежавшего на полу мертвеца, над которым склонился граф Дерби…
– Вряд ли здесь можно что-нибудь сделать, мадам, – констатировал он. – Кинжал пронзил самое сердце. – И граф окинул присутствующих тяжелым взглядом.
– Но этого просто не может быть, – продолжала причитать миссис Лукас. – В добропорядочных домах, в которых я служила до этого, никто не позволял себе вольности, умирать ни с того, ни с сего. Особенно… столь возмутительным образом! Неужели нельзя что-нибудь сделать? – снова спросила она.
– Например? – не сдержался граф от язвительности. – Воскресить бедолагу? Я – не господь Бог, миссис Лукас и творить чудес не умею. – И добавил, пройдясь взглядом по каждому: – Но что я действительно могу сделать, так это найти виновного в его смерти. Бартон, – обратился он к старику, – расскажите, что именно здесь случилось.
Дворецкий, взяв себя в руки, но сбивчиво произнес:
– Я, сэр, не знаю. Я был у себя, когда услыхал этот крик… Здесь, внизу, он был особенно слышен. Казалось, убивают кого-то… Ох, простите, сэр, не следовало мне так говорить, – охнул дворецкий.
– Мы тебя поняли, Бартон. Что было дальше?
– А дальше я вышел из комнаты… и увидел компаньонку мисс, кричавшей на этом пороге. У нее случилась истерика, я так понимаю! Она едва ни придушила меня, требуя, чтобы я что-нибудь сделал… Только что бы я мог?
Граф кивнул, поглядев теперь на миссис Лукас.
– Можете рассказать, что здесь случилось, мадам? – спросил он, и глаза женщины распахнулись.
– Сэр, вы ведь не думаете?.. – пролепетала она. – Вы ведь не думаете, что я… добропорядочная во всех отношениях женщина…
Граф Дерби поспешил ее успокоить:
– Миссис Лукас, никто вас ни в чем не обвиняет. Я только хотел бы узнать, что именно вы увидели, явившись на кухню!
Несколько успокоенная, утерев платком красный нос, та продолжила:
– Ничего особенного я и не видела, сэр. Решила размяться, пройдясь за морсом для девочек… Вы уж простите меня, – глянула она на дворецкого, – но мистер Бартон, коли отправить его за напитком, явится через час или два. Он едва шаркает… И если хотите знать мое мнение, вам давно бы не помешало нанять кого-то порасторопнее. Полагаю, наличие леди Дерби исправит подобное упущение, – она стрельнула глазами на своих девочек. И заметив, должно быть, выражение лица собеседника – он, казалось, и сам был готов кого-нибудь придушить за болтливость, – вернулась непосредственно к повествованию: – Так вот, я поспешила на кухню, ничего такого не подозревая, – боязливый взгляд в сторону тела, – распахнула дверь и… Остальное вы знаете, сэр: я закричала. – И закончила той же присказкой, словно лишь в ней черпала силы: – Неужели совсем ничего нельзя сделать?
Взгляд графа был более, чем красноречив: «У миссис Лукас с головой не в порядке. Спенсер, позаботьтесь о ней!»
Спенсер, правда, и сам выглядел совершенно несчастным, испуганным и растерянным одновременно.
А вот мисс Хортон, по всей видимости, уже оправилась от удара:
– Я думаю, этого человека убил поваренок, – сказала она. – Я как-то видела этого маленького прохвоста в саду, он гонялся за белками с палкой. Мало ли что ему взбрело в голову в этот раз! Вдруг он решил опробовать нож… на бедном поваре.
Граф будто бы в раздражении лишь головой дернул.
– Тэд безобиднее той же белки, – произнес он. – Давайте не будем устраивать самосуд. – И явно приняв непростое решение: – Я полагаю, нужно вызвать на остров полицию. Пусть они во всем разберутся!
– Полицию?! – ахнула Эмма Джонстон. – Но это скандал. О нас распустят грязные слухи. Мы станем притчею во языцех. Вы ни в коем случае не должны этого делать!
Граф молча посмотрел на нее и сказал:
– У нас труп в кухне, мисс Джонстон. Что прикажете с этим делать?
– Спрятать, – выпалила она. – Закопать в вашем саду. В конце концов, это будет не первое исчезновение в Линдфорд-холле! Мы знаем, какие слухи ходят о нем.
29 глава
Как же граф на нее посмотрел, когда мисс Джонстон это сказала: «В конце концов, это будет не первое исчезновение в Линдфорд-холле! Мы знаем, какие слухи ходят о нем». Казалось, взглядом испепелит!
И та дрогнула…
– Я собираюсь уехать, не хочу оставаться здесь дольше. Телеграфируйте лорду Джонстону, чтобы меня встретили в Килехе – я иду собирать вещи.
Перед лицом мертвого человека, заколотого на собственной кухне, перспектива сделаться леди Дерби перестала казаться такой уж желанной.
Но граф Дерби, прежде только того и желавший, – услышать весть об отъезде хоть одной из девиц – теперь вдруг воспротивился этому:
– Вы не можете взять и уехать, мисс Джонстон. Следователь, конечно, захочет поговорить с каждым из нас – нужно выяснить, что случилось с Роббом Маккинни.
– Я его даже не знала! – возмутилась несчастная девушка. – Видела раз или два, но не более. Так чем я могу здесь помочь? – И сама же ответила: – Абсолютно ничем. Позвольте уехать, граф! Не хочу иметь дело с полицией. Это так недостойно…
Но чем больше она упиралась, тем тверже стоял на своем Эдвард Дерби: «Никто не уедет, пока преступник не будет изобличен». И снова посмотрел тем самым взглядом, пробирающим до костей…
– Но вы ведь не думаете, что кто-то из нас причастен к этому преступлению? – осведомилась Гортензия Хортон. И не дожидаясь ответа: – Если кто-то и виноват, то, наверное, Бартон… Он вечно мрачный, и кажется, только и думает, как кого-то убить. Вот, посмотрите, даже сейчас он мне угрожает…
Старый дворецкий, обвиненный в убийстве столь бепардоннейшим образом, выпучил большие глаза и глядел на мисс Хортон… в самом деле, чуточку угрожающе. Хотя вполне могло быть, непривычный к выражению ярких эмоций дворецкий, просто-напросто перепутал угрозу и крайнюю степень охватившего его возмущения. Или просто от шока всё в нём немножко перемешалось…
– Мисс Хортон, прошу вас, что за детское поведение, – вступился за дворецкого Дерби. – Мистер Бартон не обидит и мухи! Я знаю его долгие годы.
– А нас – только неделю, и потому обвиняете во всех бедах.
– Вовсе нет, но мы должны выяснить правду.
– Абсурд!
На этом тот разговор оборвался, так как три мисс, вцепившись друг в друга в поисках опоры, одновременно сорвались с места и, сопровождаемые все еще утиравшей покрасневший нос компаньонкой, прошествовали по коридору к выходу на хозяйскую половину. Оставшись втроем – граф Дерби, Бартон и Спенсер – мужчины переглянулись… Двое мужчин и мисс Хартли, если быть точным. И последняя отчего-то решила, что сейчас ей откроют важную тайну: пред лицом столь ужасного злодеяния Эдвард Дерби просто не мог продолжать свои игры в молчанку. Её должны посвятить в клуб «линдфордхоллцев», позволить занять ныне вакантное место.
Она поглядела на мертвого Робба…
Тот лежал на спине с ножом в сердце и казался умиротворенным, спокойным. Таким, каким не был при жизни! «Пожалуйста, ради собственной безопасности… никому о том не рассказывайте», – вспомнились ей последние слова Робба, обращенные к ней.
Что он хотел этим сказать?
Почему знание правды может сделать ее уязвимой?
Даже сейчас, рыща в саду в поисках поваренка, она думала только об этих словах Робба Маккинни. На фоне свершившегося убийства подслушанное в долине как-то само по себе отошло на второй план… Люди вне Линдфорда, ясное дело, интриговали ее, но от мысли, что кто-то из них семерых… восьмерых, если брать в расчет поваренка, мог оказаться преступником, стыла кровь в жилах.
Она знала одно: они с графом вне подозрений, и это, как бы там ни было, успокаивало.
А вот представить убийцей одну из девиц или миссис Лукас с Бартоном совершенно не выходило. Да и мальчишка, конечно, не виноват… Нож вошел по самую рукоять. Для этого нужна сила, и довольно внушительная.
Из-за куста рододендронов раздалось мяуканье. Мисс Хартли остановилась: неужели Черныш? Этот пушистый прохвост сопровождал их с мисс Хортон всю дорогу до дома и у самого Линдфорда, стоило Эмили с ним попрощаться, так жалобно замурлыкал – словно просился на ручки и в дом – что она с трудом удержалась, чтобы не сунуть животное прямо в корзинку и не пронести его внутрь. Только правила графа, процитированные догадливой спутницей, удержали ее от подобного шага…
– Тэдди? – Удивилась мисс Хартли, обойдя куст по кругу и увидев мальчонку, забившегося под куст с прижатым к груди черным котом.
– Мистер Спенсер, – пропищал тот, скуксившись от подступивших рыданий.
Покрасневшее личико мальчика красноречиво свидетельствовало о том, что слезы он лил и до этого, и, наверное, только вот-вот успокоился.
– Какой кот у тебя замечательный, – поспешно сказала мисс Хартли. – Вон какие глазищи! Как ты зовешь его?
– Уголёк.
– Он твой друг?
– Да.
– Не боишься, что хозяин узнает? Он животных не жалует. Сам знаешь, правила… – Говоря это, она опустилась на корточки и погладила Уголька. Для нее он, конечно, был Чернышом, но в принципе разницы большой не было…
– Знаю, – пискнул мальчик, шмыгая носом. По крайней мере, ее тактика удалась: он не заплакал. – Но Уголёк – он хороший, никому зла не делает. И я его не отдам…
– Понимаю, – откликнулась девушка, – я бы тоже не отдала. – И продолжая гладить кота: – А из дома почему убежал? Тебя всюду ищут. – Тедди молчал, уткнувшись лицом в шерсть Уголька. – Видел что-то? – предположила мисс Хартли сочувственным тоном, и мальчик кивнул. – Расскажи. Это важно, ты ведь сам понимаешь.
Понимал ли действительно десятилетний ребенок всю тяжесть произошедшего, сказать было сложно, но он снова кивнул.
– Это не я, мистер Спенсер, – прошептал он в первую очередь. – Это не я виноват…
– И мы знаем об этом. Просто хотели узнать, не видел ли ты чего важного…
Мальчик замотал головой.
– Я не видел, сэр, только слышал, как дядя Робб спорил с кем-то на кухне. Как раз возвращался с ведром для помоев, когда услышал на кухне их голоса…
– Их? Ты знаешь, с кем говорил мистер Маккинни?
– Нет, сэр, второй голос был едва слышен, а вот дядя очень сердился.
– Дядя? Вы были родственниками?
– Да, сэр, мой отец с дядей Роббом родные братья.
– Мне очень жаль, я не знала, – кивнула Эмили. – Но что было дальше?
– А дальше я убежал. Подумал, раз дядя занят, то смогу улизнуть и отнести Угольку немного еды. Он всегда ждет меня у калитки… – пояснил паренек, снова тычась в черную шерсть довольно урчащего Уголька.
– А когда ты вернулся…
– … Дядя лежал на полу… мертвый, – всхлипнул мальчишка.
– И ты никого рядом не видел?
– Нет, сэр, никого. Но я испугался и убежал!
Вот и разбилась ее большая надежда на то, что мальчик расскажет им что-нибудь интересное. В любом случае граф Дерби должен был его выслушать…
– Тедди, ты должен рассказать обо всем господину графу, – сказала она. – Пойдем в дом, хорошо?
Но тот заупрямился, замотав патлатой головой.
– Не пойду, – сказал он, – я не брошу своего друга. – Он стиснул кота, на удивление кротко сносившего «ласки» ребенка. – Ему без меня плохо.
«И кому без кого было плохо?» – подумалось девушке. Что ж, придется выкручиваться…
– Оставь Уголька обождать тебя здесь. Он никуда не уйдет, вот увидишь…
– А если… когда я вернусь… его тоже… – пробубнил вдруг ребенок сквозь слезы. – Нет, я его не оставлю, сэр. Теперь нет… Я боюсь.
Вид несчастного личика Тедди глубоко тронул Эмилию, и она, понимая, что совершает ошибку, все-таки произнесла:
– Давай сделаем так, я спрячу Уголька в своей комнате, где с ним точно ничего не случится, а потом ты его заберешь и… выпустишь в лес. Договорились?
– А с ним точно ничего не случится? – уточнил обрадованный мальчишка.
– Точно-точно, – пообещала мисс Хартли. – А теперь давай мне кота и поспеши в дом. Расскажешь графу то же, что мне рассказал… А я пока спрячу твоего друга.
Несколько раз оглянувшись, Тедди все-таки припустил к дому, а мисс Хартли с котом на руках ругала себя всеми словами. Что, если ее обнаружат с этим животным? Это прямое нарушение третьего правила. Боже мой, она точно лишилась рассудка! Причем это случилось в тот самый момент, когда она согласилась ехать на остров…
И чего ей, спрашивается, дома не сиделось?
Вздохнув, Эмили сунула кота под сюртук и крадучись направилась к дому. Если ей повезет… очень-очень по-настоящему повезет, то ее никто не увидит. Граф, наверное, в кабинете: телеграфирует в Килех, девушки с миссис Лукас в гостиной, Бартон же… может быть где угодно. У Эмили стучало в ушах и сосало под ложечкой – она едва не потеряла сознание от облегчения, когда пушистый прохвост, даже не думавший протестовать против странной транспортировки под полой ее сюртука, оказался на полу ее комнаты и принялся с любопытством её изучать.
– Даже не думай скрестись в дверь, – велела она, глядя в большие желтые глаза. – Если только нас выдашь – никакой тебе колбасы.
Кот мяукнул, вспрыгнув на край кровати, и улегся, как будто убеждая нервную девушку, переодетую парнем, в своей полной благонадежности. Эмилия выдохнула и, кивнув своим мыслям, вышла из комнаты, заперев её на замок.
Внизу раздавались какие-то голоса: кажется, Тедди беседовал с графом. Что ж, ей тоже не помешает спуститься… Как раз спросит про телеграмму и вообще.
– Вот и Тедди нашелся, – произнес граф, едва завидев её. – Говорит, испугавшись, прятался где-то в саду. Но, к сожалению, по убийству Маккинни сказать ему нечего. Он слышал лишь неразборчивый голос… Мужской или женский, даже этого он не знает.
Мисс Хартли кивнула, хотя уже знала об этом. И спросила:
– Вы уже телеграфировали в Килех?
Граф с секунду молчал, тщетно пытаясь остаться невозмутимым, и произнес наконец:
– Боюсь, кто-то испортил наш телеграф. Телеграфный ключ не работает и шестеренка в лентопротяжном механизме испорчена…
30 глава
– Нарочно испорчена? – невольно понизила голос мисс Хартли. И так как мужчина красноречиво молчал, добавила: – Вы уверены?
– В чем именно, мистер Спенсер: в том, что телеграф неисправен, или в том, что его нарочно испортили?
– В последнем…
Граф Дерби, взвинченный и сильно не в духе, покачал головой.
– Я абсолютно уверен, что латунные шестеренки сами по себе не переламываются надвое, – сказал он. – А эта именно переломилась… не без помощи специально приложенных действий. Поверьте, я умею распознавать подобные вещи!
– Я и не думал, сэр, просто… Что вы теперь намерены делать?
– Наверное, отправиться в Портри и воспользоваться их телеграфом. Надеюсь, хоть там наш злобный, маленький фейри не успел навредить…
Эмили слушала графа, то, как он говорит об убийце несчастного Робба Маккинни, и сердце ее тревожным стаккато отбивало по ребрам. Вот теперь, когда злопыхатель уже не таился, а действовал наверняка, стоило бы воззвать к благоразумию графа, убедить его бросить Скай и вернуться домой, но как это сделать, не выдав себя…
– Сначала взрыв в вашей лаборатории, – сказала она, – теперь это…
Граф с наигранным безразличием произнёс:
– Не забивайте себе голову, Спенсер. – И уже развернулся, чтобы уйти, но тут – когда он только успел появиться! – прозвучал голос Бартона:
– Мистер Спенсер говорит верно, сэр: кто-то замыслил недоброе в отношении вас.
Дерби смерил его неулыбчивым взглядом.
– Но это не я лежу мертвым на леднике, – произнес он.
– Только по чистой случайности, – возразил Бартон. – А потому в Портри я вас одного не пущу. – И старик глянул на Спенсера: – Возьмите с собой секретаря, сэр. Так мне будет спокойней!
Учитывая характер Эдварда Дерби, ожидать стоило только отказа, но он неожиданно хмыкнул:
– Что ж, почему бы и нет? В пабе «Ржавый баркас» подают славный виски. Уверен, вы такого не пробовали! – обратился он к Эмили как будто довольный. И припечатал: – Выезжаем через пятнадцать минут.
Потом подошел к старику, и они зашептались о чём-то. Мисс Хартли страстно хотелось подслушать, о чем они говорят, но возможности не было, а потому она побежала на поиски Тедди: ей следовало отдать ему ключ от своей комнаты. Пусть разберется с котом, пока они с графом будут отсутствовать… Либо выпустит его в лес, либо спрячет в своей комнате. У нее и без черного шерстяного комка голова кругом шла…
Мальчишка отыскался в музыкальной гостиной – все в этом доме не как у людей! – где он за милую душу уплетал тарелку печенье, запивая его молоком. Это Бартон, как выяснилось, проявил благосклонность к ребенку и самолично снабдил его полдником…
– Я на кухню ни-ни, – сказал девушке Тедди, отчаянно мотая головой. – Не пойду туда больше. Ни за что!
– Твоего дяди там больше нет.
Но тот заартачился:
– Все равно не пойду. – И выпучив большие глаза: – Вдруг он в призрака превратится…
– Ну что ты придумываешь, – попеняла ему мисс Хартли, взъерошив пушистую челку. – Призраков не существует. Разве что в твоем собственном воображении!
Но мальчик, сунув в рот очередное печенье, очень серьезно кивнул:
– Существуют. Я сам видел здесь, в доме… – И говоря это, он старательно вывел пальцем на пыльной столешнице свое имя.
– Тебе, наверное, показалось… – Мисс Хартли пробрал внезапный озноб.
Но мальчик мотнул головой.
– Дядя Робб тоже призрака видел и испугался. Правда, потом утверждал, что нам примерещилось в темноте… Но я знаю, он это просто так говорил, меня хотел успокоить.
Эмили непроизвольно сглотнула, и даже при свете яркого дня ей стало очень не по себе в стенах этого дома. Как хорошо, что они уезжают, пусть даже на время, – все лучше, чем Линдфорд-холл с его бесконечными тайнами.
– Эээ… – попыталась она найти верный ответ, который словно нарочно не находился, и спас ее Бартон, подобно призраку сам материализовавшийся на пороге.
– Мистер Спенсер, что за ребячество? – попенял он. – Граф ждет у конюшни.
Эмилия подскочила на месте с громко бухнувшим сердцем.
– Простите, сэр, я хотел с Тедди проститься.
Дворецкий покачал головой.
– Странный вы, Спенсер, очень-преочень странный, – произнес он. – Впрочем… не мне вас судить. – И добавил степенно: – Берегите там графа. Я на вас полагаюсь!
Напутствуемая такими словами, мисс Хартли выскочила из комнаты и понеслась на конюшню, где граф, постукивая концом длинного стека о свой высокий сапог, поджидал ее в видимом нетерпении.
– Ну наконец вы явились! – произнес он, вскакивая в седло. – Поспешим, нужно вернуться до темноты.
Конь мисс Хартли достался с норовом, нервный: всю дорогу он прядал ушами и косил диким взглядом по сторонам. Ну точь-в-точь её тетушка Женевьева с ее вечными страхами и мигренями! Это сравнение подняло девушке настроение, а может, оно поднялось уже от того, что они удалились от Линдфорд-холла на приличное расстояние, и дышать как-то само по себе стало легче. А ведь день был привычным для Ская: пасмурным, с низко висящими облаками, что бодрости духа мало способствовало. Но не теперь…
– Вам понравились руины Дантульма? – поинтересовался вдруг граф, придержав на секунду коня. – Или мисс Хортон настолько вас допекла, что половина очарования этого места померкла для вас?
– Руины прекрасны… даже в скверной компании, в обществе же доброго друга, я полагаю, они оказались бы и вовсе незабываемы, – ответила девушка.
Граф как-то странно на нее посмотрел и отвел взгляд. И молчал уже до самого Портри… Крошечная рыбацкая деревенька, встретившая их двумя десятками живописных домов, казалась ожившей картинкой из детской книжки.
– Красиво? – заметил ее восхищение граф. – Посмотрите, вон там остров Разей, – указал он на пятно зеленого цвета, проступавшее сквозь туманную дымку в нескольких милях от берега. – Там находится винокурня, на которой делают местное виски. Его-то мы и попробуем в «Ржавом баркасе», как только я телеграфирую в Килех…
– Мне ждать вас здесь? – спросила Эмилия.
– Можете заказать себе что-нибудь в пабе, – отозвался мужчина. – Обед мы уже пропустили, да и ужин, как я понимаю, под огромным вопросом. Так что, давайте воспользуемся моментом и поедим!
Мысль была дельной, поскольку, как только граф сказал о еде, Эмилия ощутила голодные спазмы в желудке. Они завтракали с мисс Хортон зеленым яблоком и куском зачерствевшего пирога, по ощущениям – в другой жизни. Не в этой, в которой убили Робба Маккинни, а в той, другой, жизни, в которой всё было намного более радужным и приятным, несмотря на ощущения. Правильно говорят: всё познается в сравнении…
Итак, граф тронул коня и направился к зданию почты, мисс Хартли направилась к пабу. Казалось донельзя странным входить в него без мужчины – привитые с детства привычки протестовали – но любознательность и подспудная дерзость, независимые от пола, перевесили этот протест.
– Чего желаете, сэр? – осведомился трактирщик.
– Чего-нибудь посытнее.
– «Хаггис», сэр, пирог с бараньими почками, говядина в пиве… – улыбался трактирщик, перечисляя, и Эмили выбрала рыбный пирог, показавшийся ей не таким экзотичным, как прочие блюда.
Когда в паб вошел граф, она, не дождавшись его, собирала с тарелки последние крошки с наслаждением съеденного пирога. Граф Дерби улыбнулся при виде неё…
– Вижу, вы времени зря не теряете, – сказал он. – Что ж, всё верно: пробовать местное виски на голодный желудок – себе дороже, поверьте. – И он кликнул трактирщика: – Эй, любезный, принеси-ка нам бутылочку виски, желательно охлажденного. И на закуску чего-нибудь!
– Сей момент, сэр, – уверил трактирщик с таким радостным видом, словно Эмилия угодила в ловушку, о которой не имела понятия, а тот был несказанно рад ее беспечной наивности.
Она попыталась отговориться:
– Сэр, пристало ли нам дегустировать виски, когда…
– Когда что? – Брови мужчины вопросительно изогнулись, а лицо потемнело, как небо Ская перед дождем.
– Когда… я на службе, сэр. – Не стала она поминать убитого повара. – Это как-то… неправильно…
Граф усмехнулся, таким, пусть даже потешающимся над ней, он нравился Эмилии много больше, чем мрачным как туча.
– Не будь таким правильным, Спенсер, – произнес граф. – К тому же, мы пьем за беднягу Маккинни. – И признался вдруг: – Не знаю, как ты, а мне чертовски не помешает промочить горло чем-то, помимо воды. Эти последние дни были той еще пыткой, а тут эти взрыв… и убийство. Как-то много всего, не находишь?
Эмили посмотрела на графа, пытаясь понять, насколько он искренен: в доме происходило много чего еще и до их с девушками приезда, а он ведёт себя так, словно только теперь, в эту неделю, и случаются всякие странности.
– Нахожу, сэр, – отозвалась она. – Смерть Маккинни ужасна, и взрыв тоже, и… – «тело мисс Грейнджер, закопанное в саду» почти сорвалось с ее языка, но мисс Хартли вовремя замолчала. К тому же, к столу метнулся хозяин паба с бутылкой виски и маленькими стаканами. На подносе, помимо прочего, душно благоухал пучок перечной мяты и тарелка с нарезанным «Хаггисом».
– Я правильно понимаю, молодой сэр впервые пробует наше виски? – вкрадчиво осведомился он.
Эдвард Дерби кивнул.
– Всё верно, друг мой. Приобщите его к шотландским традициям! Сдается мне, мистер Спенсер шотландец лишь на словах…
– Сэр, я просто не люблю алкоголь! – возмутилась мисс Хартли, испугавшись вдруг, что её раскусили, и Дерби с трактирщиком обменялись красноречивыми взглядами.
Непьющий шотландец, казалось, говорили они, – это нонсенс чистой воды!
И под аккомпанемент этого и других подобных же взглядов Эмилии сунули в руку стакан, наполненный едва ли на треть. Красивая янтарная жидкость, сдобренная размятым мятным листком, казалась вполне безобидной… Ее отец, вспомнилось девушке, обожал французский бурбон. Часами сидел в своем кресле, гоняя по стенкам бокала напиток и думая о своём.
В те минуты, когда он делал глоток, лицо его выглядело счастливым…
– А теперь пробуйте, – велел граф, и они с дружелюбным трактирщиком замерли наблюдая.
Эмилия поднесла стакан к носу, понюхала… Спиртом разило на милю! Даже глаза заслезились. Но под двумя парами глаз, внимательно за ней наблюдавшими, девушке сделалось не по себе. Еще рассмотрят то, что не стоит…
Она выдохнула – и опрокинула в горло весь стакан разом.
Кто-то вскрикнул – ей показалось, от ужаса – но это прошло дальним фоном для полыхнувшего взрыва в ее горле и животе. Ей показалось, что горсть острых иголок, фунт кайенского перца и сульфат хинина одновременно смешали в этом жутком стакане и плеснули ей в горло. Мисс Хартли почти задохнулась, забыв, как дышать… Закашлялась, схватившись за стол, едва не рухнула на пол, утратив ощущение тела, ставшего неожиданно легким и каким-то далеким.
