Текст книги "Александр III и его время"

Автор книги: Евгений Толмачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 66 страниц)

2. РОССИЯ И ЯПОНИЯ

В период 1881-1894 гг. для политики России с Японией были характерны добрососедские отношения. Стремительное развитие экономики Страны четырёх тысяч островов и усиление её армии и флота не вызвали серьёзного беспокойства в Петербурге. Японцы беспошлинно ловили и вывозили рыбу у острова Сахалин, в громадных размерах вели бесконтрольный хищнический промысел в устье Амура и других местах тихоокеанского прибрежья. В начале 80-х гг. русско-японская торговля была незначительна. В 1887 г. стоимость русского экспорта в Японию оценивалась в 19 тыс. иен, а в следующем году, в связи с поставками керосина, подскочила до 235,5 тыс. иен. Английские фирмы пытались помешать росту ввоза русского керосина. Иокагамская «Джапан дейли мэйл» распускала ложные слухи о запрещении его экспорта якобы из-за плохой упаковки, однако русский посланник Д. Е. Шевич добился опровержения в печати этой выдумки самим же британским вице-консулом (193, с. 551).

В 1889 г. Шевич по указанию Петербургского кабинета приступил к переговорам о заключении нового русско-японского торгового договора. Министр иностранных дел Японии Окума согласился отменить ввозную пошлину на солёную сушёную рыбу с условием не включать эту статью в текст договора, пока другие державы не откажутся от неравноправных трактатов. Договор был подписан 27 июля (8 августа) 1889 г. К этому времени Страна восходящего солнца заключила договоры с Соединёнными Штатами и Германией. Русско-японский договор 1889 г. должен был войти в силу после отказа всех держав от прежних неравноправных трактатов, что было маловероятным в ближайшее время.

Петербург холодно воспринял известие из Токио о торжественном провозглашении конституции 11 февраля 1889 г. Александр III, прочитав донесение нашего посланника из Токио в том же году о своей беседе с премьер-министром Курода, без всякого сочувствия отнёсся к парламентарной форме правления. Против слов «Конституция, благодаря которой Япония будет иметь представительную форму правления, по мнению Куроды, вполне соответствующую настоящим нуждам и степени развития народа» монарх на полях написал: «Несчастные, наивные дураки» (172, с. 159).

В этот период времени в Россию начали поступать вести о вспышке терроризма в Японии против иностранцев. Основной причиной недовольства японцев были договоры с зарубежными державами и, в частности параграф, предоставлявший державам право юрисдикции над их подданными. Японцы не без основания считали этот параграф унизительным для своего национального достоинства и недоверии к ним. Переговоры, начатые министром иностранных дел графом Окумой с зарубежными представителями, казалось, близились к успешному завершению. Предполагавшимся им привлечением иностранных судей в японские судебные палаты сроком на 12 лет он навлёк на себя неудовольствие страны. В 1889 г. на Окуму было совершено покушение, при котором ему бомбой оторвало ногу, что и послужило поводом для оставления министерского поста. В следующем году в Токио был убит английский миссионер Лардж и ранена его жена. Были избиты бывший английский пастор Соммерс и американский миссионер Имбри. Британские газеты в Японии и местная печать осыпали бранью иностранных миссионеров, в том числе русскую церковь и духовную миссию, несмотря на то, что «русское духовенство вело себя весьма сдержанно по сравнению с многочисленными английскими, американскими и другими миссионерами» (193, с. 553). В ноябре 1890 г. совершенно без всяких причин толпа японцев начала не только швырять камни в сторону нашего посланника Шевича и его супруги, наблюдавших из беседки у стены сада русской миссии за императорским шествием, но и пыталась ворваться на территорию посольства.

Именно в эту неблагоприятную пору в апреле 1891 г. в Японию прибыл цесаревич Николай Александрович, совершающий длительное путешествие по странам Востока. Вскоре мир был шокирован сенсационной вестью о покушении на жизнь наследника российского престола. 29 апреля в четвёртом часу дня после осмотра озёра Бива в старинном городе Оцу на острове Хонсю цесаревич со свитой выехал на джинрикшах (ручных колясках, ведомых людьми) для обратного следования в Киото. Узкие улицы были заполнены народом, стоящим по обе стороны. Впереди этой массы шагах в 50 друг от друга находились полицейские. На некотором расстоянии перед цесаревичем ехали губернатор и полицмейстер, позади греческий принц Георг, японский принц Арисугава и затем вся свита друг за другом по одному в каждой джинрикше. По словам руководителя путешествия генерал-майора свиты князя В. А. Барятинского, на одной из главных улиц местный полицейский внезапно подбежал сзади к экипажу наследника и нанёс ему удар саблей по голове. Царский сын выскочил вперёд к стоявшей толпе; злодей обежал экипаж кругом с видимою целью догнать цесаревича. В это время подбежал принц Георг и ударил злоумышленника палкой по голове, что побудило его обернуться в сторону принца. Тогда один из японцев, вёзший джинрикшу, сшиб его с ног, а его товарищ выхватил его же саблю и ударил его по шее, причинив ему сильную рану. Подбежавшие члены свиты, увидели картину, поразившую их ужасом. Николай Александрович стоял посреди улицы без шляпы, держась правою рукой за голову, из которой сильно лилась кровь. На правой стороне довольно высоко над ухом была, как всем показалось, глубокая рана. Лицо, шея и руки были выпачканы кровью, платье тоже. Сам же цесаревич был спокоен и сохранил присутствие духа, успокаивая всех и говоря, что он особенного ничего не чувствует и что рана пустая. В отношении совершенно растерявшихся японцев, Николай Александрович выказал удивительную доброту. Он тогда же сказал принцу Арисугаве: «Прошу Вас ни минуты не думайте, что это происшествие может испортить хорошее впечатление, произведённое на меня радушным приёмом, встреченным мною всюду в Японии» (380, 1994, № 6, с. 23).

Как выяснилось, преступником был Цуда Сандзо, состоящий в партии самураев враждебно относящихся к иностранцам. Фанатик Цуда был приговорён к пожизненной каторге и после суда через несколько месяцев умер в тюрьме. По настоянию Шевича ответственные за происшествие министр внутренних дел Ямада, министр иностранных дел Аоки и председатель кабинета Ямагата вынуждены были подать в отставку. Следует отметить, что после происшедшего инцидента в политике правительства России не проявлялось враждебности к Японии, «хотя наметилась несколько большая сдержанность в вопросе о пересмотре неравноправных договоров». Совершая обратный путь сухим путём через Сибирь, наследник престола Николай Александрович 19 мая 1891 г. во Владивостоке принял участие в торжественной закладке Великой Сибирской дороги, привёз на полотно первую тачку земли.

В связи с закладкой дальневосточного отрезка Транссибирской железной дороги Министерство финансов и Министерство путей сообщения России собрали подробные сведения о торговле Китая и Японии и установили, что одно лишь проведение сплошной дороги до Владивостока сделает нашу страну торговой посредницей между Европой и Дальним Востоком и значительно ускорит русскую торговлю с Китаем и Японией. В свою очередь японские правящие круги весьма были заинтересованы в использовании Сибирской магистрали для экономического внедрения в Восточную Сибирь. В начале 1894 г. Токио выразил готовность в новых уступках в отложенном к исполнению русско-японском торговом договоре 1889 г. Договор о торговле и мореплавании был подписан 27 мая (8 июня) 1895 г. в Петербурге. Заключался он на 12 лет. Было условлено, что договор вступит в силу не ранее чем через 4 года со дня подписания. Оба государства предоставляли режим наибольшего благоприятствования в отношении торговли и мореплавания.

3. ОТНОШЕНИЯ С КОРЕЕЙ

Ещё в 1860 г. в результате Пекинского договора (с воссоединением Приамурья) Россия стала соседом Кореи, но в течение более 20 лет почти не входила в сношения с этой страной, представлявшей живописный полуостров, который с запада омывается мелководным Жёлтым, или Западно-Корейским морем, а с востока – глубоководным Японским, или, как его здесь предпочитают называть, Восточно-Корейским морем. Между тем в начале 70-х гг. в центре политической и идеологической борьбы в Стране утренней свежести оказался вопрос об отношении к капиталистическим державам, добивавшимся открытия корейских портов для своей торговли. Мнения в привилегированных сословиях разделились. Одна часть корейских феодалов видела в политике изоляции страны путь сохранения старых порядков, другая же во главе с правящей кликой родственников королевы Мин, жены короля Ли Чжэ Хвана (Кочжона), стремясь удержать своё господство, готова была уступить давлению капиталистических держав. В феврале 1876 г. Японии раньше других держав удалось навязать Корее неравноправный Канхваский договор. Вслед за ней аналогичные трактаты подписали с Кореей в 1882 г. Соединённые Штаты, а в 1883 г. Великобритания и Германия. Следует напомнить, что в сентябре 1882 г. было подписано китайско-корейское соглашение, которое подтвердило давно ставшую номинальною вассальную зависимость Кореи от Китая, а китайские купцы получили в Корее те же привилегии, что и иностранные капиталисты по неравноправным договорам. Китайские представители откровенно вмешивались во все дела королевского правительства. После антиправительственного восстания в Сеуле 1882 г. в Корею были введены японские и китайские войска, что обострило японо-китайское соперничество за преобладание в этой стране.

Петербургский кабинет, зная об этом, командировал в Сеул своего уполномоченного К. И. Вебера, который 25 июня (7 июля) 1884 г. заключил с президентом Коллегии иностранных дел Кореи Чо Бенсиком русско-корейский договор о дружбе и торговле. Этот договор во многом напоминал трактаты, заключённые Кореей с Великобританией и Германией. Он предоставлял России право иметь в Корее постоянных дипломатических и консульских представителей, а также открывал для русской торговли порты Инчхон (Чемульпо), Вонсан, Пусан, а также города Сеул и Янхваджин, где российским подданным предоставлялось право арендовать или покупать землю или помещения, строить дома, склады и фабрики. Кроме того, они получали право свободного передвижения на определённое расстояние от открытых для иностранной торговли портов и мест, а с российским паспортом за подписью и печатью местных корейских властей – по всей территории Кореи. Военным судам сторон предоставлялось право захода во все, в том числе и не открытые для иностранной торговли порты, право производства в них съёмок и промеров. Подобно трактатам, подписанным с Кореей другими державами, договор содержал статью о предоставлении российским подданным режима наибольшего благоприятствования (266, т. 1, с. 342—352). Безусловно, договор способствовал развитию русско-корейских торгово-экономических, политических отношений и культурных связей. «Нет сомнения, – писали либеральные «Русские ведомости», – что вследствие этого трактата оживятся сношения Приморской области с Кореей, жители которой, отличающиеся трудолюбием и честностью, не преминут завести непосредственные отношения с жителями Приморской области».

Корейский король Кочжон, как отмечал известный советский историк А. Л. Нарочницкий, лавируя между китайским и японским давлением, продолжал попытки противопоставить Россию Англии и цинскому правительству и не раз обращался к русскому поверенному в делах Веберу с просьбой о поддержке независимости Кореи. Известно, что с подобной просьбой он обращался и к представителям других государств. В декабре 1884 г. в Сеул в качестве неофициального российского представителя прибыл секретарь миссии в Японии А. Н. Шпейер. При встрече с ним король заявил, что желает «самого тесного сближения» с Россией, и выразил благодарность за моральную поддержку Кореи в трудное время (204, с. 84—85). Корейское правительство поставило вопрос о российском протекторате над Кореей, который бы оградил её от британской и японской экспансии. В качестве вознаграждения власти предложили в пользование России незамерзающий залив Уньковского (Енгилман) или другой порт у восточного побережья Кореи. Безусловно, наша страна была заинтересована в получении незамерзающего порта в Корее и стремилась усилить там своё влияние, но, учитывая слабость своих сил на Дальнем Востоке и опасаясь осложнений с другими державами, отказалась от протектората.

Петербург желал укрепления независимости Кореи, остерегаясь подчинения её Англии или другой враждебной державе. Введение же собственного контроля над Кореей превышало силы и возможности Петербурга.

Во второй половине декабря 1884 г. во всеподданнейшей записке Гирс рекомендовал Александру III «руководствоваться строгим нейтралитетом», но в случае войны прикрыть русскими военными судами ту часть корейского побережья, «захвата которой было бы особенно нежелательно допустить» ввиду того, что Корея граничит с Россией (193, с. 373). В конце 1884 г. представители партии реформ Ким Ок Кюн, Со Кван Бом и другие подготовили совместно с японским посланником Такэдзоэ тайный заговор. 4 декабря 1884 г. группа японских солдат заняла королевский дворец и захватала в плен короля. Власть перешла к партии реформ, вожаки которой сформировали правительство во главе с Ким Ок Кюном. Однако в Сеуле развернулось крупное восстание против японских колонизаторов, поддержанное крестьянами окрестных деревень. Японские дипломаты и купцы вынуждены были бежать в Инчхон. Попытка государственного переворота провалилась. Уже в январе 1885 г. японцы добились ряда новых уступок и контрибуции. С Китаем они пошли на компромисс и заключили 18 апреля 1885 г. Тяньцзиньский договор, в соответствии с которым обе стороны обязались вывести свои войска из Страны утренней свежести с правом их обратного ввода, если возникнут серьёзные беспорядки. Этот договор ещё более обострил соперничество правящих кругов Японии и Китая за влияние в Корее. Вскоре после этих событий в конце апреля 1885 г. обстановка на Дальнем Востоке вновь обострилась из-за захвата британским львом порта или бухты Гамильтон на островах Комуньдо. Этот демарш был предпринят на фоне обострения русско-английских отношений, приведших к афганскому кризису. Первый лорд адмиралтейства Нортбрук считал, что британцы «должны занять порт Гамильтон в случае войны с Россией. Он будет необходим как база для любых операций против Владивостока» (там же, с. 380). Захват порта Джоном Булем вызвал бурную реакцию в русских правительственных сферах и в печати. Отечественная пресса стала выдвигать различные проекты занятия незамерзающего порта в Корее в противовес Англии. 18 мая 1885 г. русский посланник в Пекине С. Попов заявил, что если Китай одобрит этот захват, то Россия вынуждена будет занять другой порт в Корее. Только после настойчивых требований России и Китая порт Гамильтон был наконец оставлен английским флотом 27 февраля 1887 г.

26 января (7 февраля) 1887 г. в российской столице состоялось Особое совещание о положении на Дальнем Востоке. Совещание приняло решение усилить русский флот и войска на Дальнем Востоке, ибо при данном состоянии «мы не можем внушить соседям нашим, в особенности Китаю, надлежащего к себе уважения». В частности, уже до конца февраля того же года постановили удвоить русскую эскадру в Тихом океане. В России по-прежнему считали Китай главным соперником для себя в Корее, недооценивая экономический и военный потенциал Японии, хотя об её экспансионистских устремлениях неоднократно предупреждали русский посланник в Токио Д. Е. Шевич (1890), посланник в Сеуле П. И. Дмитриевский (1891) и посланник в Пекине А. П. Кассини (1894).

Плохо осведомлённый в отношении Японии, умеренно либеральный публицист А. Я. Максимов в своей брошюре «Наши задачи на Тихом океане» (1894) считал, что Япония не претендует на захват, будет отстаивать независимость Кореи, и предлагал сговор с Японией против Китая (193, с. 650). Авторы «Русской мысли» и «Вестника Европы» постоянно указывали на якобы потенциальную угрозу России, исходившую от Китая на её дальневосточные владения. Н. Матюнин в «Вестнике Европы» утверждал даже, что «китайская опасность» грозит Европе, и Россия охраняет последнюю от Китая. «Русская мысль» выступала за установление прочных дружественных отношений с Японией, «естественным противником Китая», с тем чтобы совместно противостоять последнему (392, 1888, кн. 9, с. 186). Раздавались, правда, и отдельные трезвые голоса, которые уверяли в невозможности нападения Китая на Россию и считали разговоры об этом «происками наших европейских недоброжелателей». Однако постоянное муссирование в прессе китайской угрозы оказывало соответствующее влияние на русское общество и правительство.

Симпатии либералов к Японии во многом определялись тем, что это была парламентская держава, более других приобщившаяся к европейскому прогрессу. «Вестник Европы» поместил несколько материалов об истории Японии и о русско-японских отношениях. В одной из статей предлагалось пересмотреть русско-японские договоры, с тем чтобы обеспечить дружбу Японии (368, 1894, № 11, 12). Подобные настроения были характерны и для консервативной прессы.

Во второй половине 80-х гг. в деятельности русской дипломатии в Корее заняли большое место переговоры об улучшении сухопутной торговли. В результате чего 8 (20) августа 1888 г. в Сеуле были подписаны «Правила о пограничных сношениях и торговле на Тумыньцзяне (р. Туманган)». Со стороны России их подписал К. И. Вебер, со стороны Кореи – Чо Бенсик (204, с. 67). Основными статьями корейского ввоза в Южно-Уссурийский край через сухопутную границу были крупный рогатый скот и продукты сельского хозяйства. Главными предметами вывоза в Корею из России являлись различные ткани и изделия из них. В 1894 г. их было вывезено на сумму 196’490 рублей, а в 1895 г. – 248’050 рублей (204, с. 71—72).

К 90-м гг. японцам удалось сосредоточить в своих руках большую часть морской торговли Кореи. Объём торговли с Японией в 1885-1890 гг. составил 80% всего морского внешнеторгового оборота Кореи, превысив в два раза объём корейской торговли с Китаем. В то же время во внутренних районах Кореи возрастала роль китайских купцов. Расширяли свои позиции в Корее и Соединённые Штаты. Вторжение иностранцев, усиление эксплуатации и злоупотребления властей вызвали мощное крестьянское восстание в 1893-1894 гг.

По просьбе корейских властей для его подавления в июне 1894 г. в Асане высадились 1,5 тыс. китайских солдат. Ввод китайских войск послужил поводом для отправки в Корею более многочисленной японской армии. Японцы вошли в Сеул, в ночь на 23 июля заняли королевский дворец и создали марионеточное правительство во главе с отцом короля, бывшим регентом. Новое правительство 27 июля обратилось к Японии с «просьбой» об изгнании китайских войск. Однако ещё 25 июля японцы без объявления войны напали на китайский транспорт, находившийся в корейских водах. Официальное объявление войны последовало только 1 августа 1894 г. Потерпев поражение в войне, Китай отказался от своего сюзеренитета над Кореей и признал по Симоносекскому договору, заключённому 17 апреля 1895 г., её независимость.

Победы Японии в Японо-китайской войне 1894-1895 гг. отрезвили русское общество. Либералы включились в общий хор, призывавший помешать Японии утвердиться на материке и подчинить Китай и Корею своему влиянию. Правда, «Вестник Европы» считал, что «Япония уже по своему объёму и численности не может соперничать с Россией или грозить ей» (368, 1895, № 5, с. 413), забывая свои прежние утверждения, что территория и численность населения не могут рассматриваться как военные преимущества. В то время остальная либеральная пресса уже видела в Японии потенциального противника России и призывала к сближению с Англией для противостояния японской активности.

После разгрома Китая японское влияние в Корее усилилось. В ночь на 8 октября 1895 г. японские агенты и наёмные бандиты – соси зверски убили королеву Мин и многих её сторонников и образовали послушное Японии марионеточное правительство. Однако в феврале 1896 г. король Кочжон бежал из-под японской стражи в русскую миссию, а марионеточное правительство было объявлено незаконным. Был создан новый кабинет из сановников, ориентировавшихся на Россию. Политическое влияние Японии основательно пошатнулось. По соглашению 1896 г. между Японией и Россией (меморандум Вебера – Комуры и протокол Лобанова – Ямагаты) обе стороны признали друг за другом равные права в Корее. Тем не менее к исходу XIX в. Стране восходящего солнца с помощью Соединённых Штатов и Великобритании всё же удалось несколько потеснить положение России в Корее.

Важно подчеркнуть, что в конце XIX в. началась миграция корейцев, прежде всего крестьян в Россию, так же как в Японию и Китай. Постепенно на российском Дальнем Востоке возникли многочисленные корейские деревни, прежде всего в долинах рек Фаташи, Янчихэ, Тизинхэ, Сидими. Тогда же корейцы появились на острове Сахалин. Традиционным занятием для них было пашенное земледелие с культивированием риса и огородничество. Русские исследователи отмечали высокую культуру обработки полей, свойственную корейцам. В то же время корейцы знакомились с достижениями русского народа, в частности с более передовой сельскохозяйственной и строительной техникой.