Текст книги "Александр III и его время"

Автор книги: Евгений Толмачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 66 страниц)

Часть III Внешняя политика России при Александре III

Внешняя политика являлась прерогативой самого Александра III и характеризовалась вначале укреплением «Союза трёх императоров», а затем поворотом от сотрудничества с Германией к союзу с Францией. После заключения русско-французского договора в 1891-1893 гг., император стал именоваться в официальной литературе Миротворцем (единственный из монархов, при котором Россия не воевала).

Руководящие начала внешней политики нового царствования были изложены 4 марта 1881 г. в циркуляре МИД русским представителям в зарубежных странах.

«Внешняя политика Его Величества, – говорилось в нём, – будет миролюбивою по существу. Россия останется верна державам, с которыми связывают её издавна установившиеся дружба и сочувствие, и будет отвечать взаимностью на добрые отношения к ней всех государств… Россия полагает, что её цели тесно связаны с всеобщим миром, основанным на уважении к праву и к договорам. Прежде всего она должна заботиться о себе самой и не оставлять своей внутренней работы иначе, как для защиты своей чести и безопасности. Государь император ставит себе целью сделать Россию мощной и преуспевающей, ей во благо и не во зло другим». Как писал тогда Е. А. Перетц: «Циркулярная депеша министра иностранных дел по случаю восшествия на престол императора Александра III чрезвычайно хороша. Встретясь сегодня с Н. К. Гирсом, я высказал ему это. Он очень скромно отмечал, что заслуга не его, а Жомини. Сам он дал только основную мысль о миролюбии России и о том, что она должна заняться преимущественно внутренними делами. На эту тему Жомини тут же написал депешу, почти без помарок, в какие-нибудь четверть часа. Государь остался депешей весьма доволен и сказал, что содержание её вполне соответствует личным его убеждениям» (298, с. 30). Основные мысли этого циркуляра, сжато выраженные в высочайшем рескрипте на имя Н. К. Гирса от 15 мая 1883 г., подчёркивали, что обширность русского государства, достигшего, после вековых усилий народа и его правителей, высокой степени могущества, исключает какие бы то ни было завоевательные замыслы. Поэтому предпочтение Россия всецело будет отдавать мирной внешней политике.

Глава пятнадцатая ПОЛИТИКА РОССИИ В ЕВРОПЕ

1. ОСТОРОЖНЫЙ ДИПЛОМАТ Н. К. ГИРС

Следуя намеченным основным началам, русская дипломатия занималась тем, чтобы в течение возможно длительного времени сохранять мир в Европе, на Балканах и Ближнем Востоке, обеспечивая возможность восстановить финансовые, сухопутные и морские силы империи после тяжёлой Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Александр с молодых лет ощущал антинемецкое влияние своей супруги Дагмары и всех её датских родственников. Он был свободен от того уважительного отношения к «потсдамской Пруссии», к Гогенцоллернам и Бисмарку, которым были проникнуты лица царского двора. В то же время как верный ученик Победоносцева, разделявший его консервативные монархические взгляды, культ самодержавия, он относился с крайним предубеждением к либеральным, демократическим веяниям, к республиканскому правлению во Франции и лицам, отвергавшим самодержавие.

Из-за болезненного состояния одряхлевшего канцлера А. М. Горчакова с лета 1878 до 1881 г. внешнюю политику страны направлял военный министр Д. А. Милютин. Практически же всю работу Министерства иностранных дел возглавлял Николай Карлович Гирс, с 18 мая 1880 г. как временно управляющий, а с 28 марта 1882 г. в должности министра. Накопив большой опыт практической работы, он с величайшей осторожностью прокладывал курс дипломатическому кораблю России среди бушующего океана мировой внешней политики, старательно обходя встречающиеся на пути рифы и отмели. Молодой император говорил о нём: «Гирс такой человек, что не зарвётся, осторожность драгоценное в нём качество» (354, с. 258).

Гирс родился 9 мая 1820 г. близ г. Радзивиллов Кременецкого уезда Волынской губернии. Происходил он из шведского дворянского рода, состоявшего на русской службе со второй половины XVIII в. Был вторым из трёх сыновей почтмейстера в г. Радзивиллов К. К. Гирса от брака с А. П. Литке, сестрой адмирала графа Ф. П. Литке. Образование получил в Императорском Царскосельском лицее, который окончил в 1838 г. с чином 10-го класса. Избрав дипломатическое поприще, в октябре того же года был определён на службу в Азиатский департамент МИД в качестве коллежского секретаря. Затем с сентября 1841 г. по декабрь 1875 г. его служба в основном проходила за рубежом. Был сначала младшим драгоманом при консульстве в Яссах, в 1848 г. состоял дипломатическим чиновником при командовавшем отрядом войск в Трансильвании генерале А. Н. Лидерсе, в 1850 г. командирован на должность первого секретаря миссии в Константинополе, в следующем году назначен управляющим консульством в Молдавии. В 1853 г. Гирс становится директором канцелярии полномочного комиссара в княжествах Молдавии и Валахии. В дальнейшем он был генеральным консулом в Египте с 1856 г., Валахии и Молдавии с 1858 г., чрезвычайным посланником и полномочным министром в Персии с 1863 г., в Швейцарском союзе с 1867 г. и в Швеции с 1872 г. За это время по Табели о рангах Гирс поднялся последовательно с чина титулярного советника до тайного.

2 декабря 1875 г. Николай Карлович назначается товарищем Министра иностранных дел, управляющим Азиатским департаментом на правах директора, и сенатором. В начале лета 1881 г. канцлер Горчаков приезжал с намерением просить увольнения от своей должности. Игнатьев убедил его не делать этого под тем предлогом, что будто бы обаяние одного имени князя поддержит авторитет России в дипломатическом мире. Естественно, что Горчаков, самолюбивый донельзя и притом очень дорожащий своим 40-тысячным окладом, охотно поддался этим убеждениям. По словам современников, в интимном кругу своих обожателей он называл себя Талейраном и Меттернихом, и даже подчас самым искренним образом представлял себя равным по силе Бисмарку, гладиатором на арене дипломатий. Когда же Горчаков сказал Александру III, что намерен ещё нести, пока силы позволят, бремя управления министерством, Н. П. Игнатьев стал чуть ли не ежедневно рассказывать князю, что положение наше ужасно, что каждый день можно ожидать нового покушения на жизнь государя, избиения всех образованных людей и разрушения лучших частей Петербурга. Напуганный всем этим, канцлер опять отправился за границу. Цель Игнатьева – сохранить пока вакантным для себя пост руководителя дипломатического ведомства, более спокойный и более соответствующий вкусам Николая Павловича, чем нынешний пост министра внутренних дел. Гирс прекрасно знал об этом и был в отчаянии. Денежные его средства были весьма скудны, а между тем он должен был вывозить дочерей и принимать у себя дипломатический корпус. За недостатком денег, естественно, это делалось крайне скромно. Поэтому послы, особенно германский – Швейниц, смотрели на него несколько свысока.

После долгих колебаний, перебрав все кандидатуры на пост министра иностранных дел, Александр III, наконец поручил управление внешнеполитическим ведомством Н. К. Гирсу. Назначение Гирса, тихого и невыразительного своей внешностью старика, в противоположность блестящему князю-канцлеру, вызвало удивление всей титулованной сановной знати. В ответ на это удивление газета МИДа, выходящая на французском языке, дала официозную статью, ставшую ключом к пониманию этой загадки. Газета разъяснила, что отныне главной заботой правительства будет внутреннее устроение государства и невмешательство в иноземные дела до тех пор, пока не будет затронута честь России. Тем не менее в высшем свете Николаю Карловичу ставили в упрёк его нерусское происхождение и лютеранское вероисповедание. Не избавляло от нареканий и то, что жена Гирса (княжна Ольга Егоровна, урождённая Кантакузен, племянница А. М. Горчакова) и шестеро их детей были православными. «Я знаю, – как-то признался Александр III, – что его считают иностранцем; это очень удручает его, и уж как усердно старается он выставить себя русским!» (354, с. 258.)

Как глава внешней политики Гирс был послушным исполнителем воли Александра III, но имел свою систему взглядов на стратегию царской дипломатии. Он был приверженцем контактов со странами Европы и особенно расположен к сотрудничеству с Германией.

По отзывам современников, Гирс отличался скромностью, добротою, мягкостью, доступностью, вежливым и ласковым обращением, необыкновенной чарующей любезностью. Его девиз: «Не слыть, а быть».

Как утверждает С. Ю. Витте в своих «Воспоминаниях»: «Гирс был прекрасный человек, очень уравновешенный, спокойный, смирный. В тех случаях, когда мне приходилось с ним сталкиваться, мои отношения всегда с ним были самые лучшие; вообще я от него ничего, кроме разумных вещей, не слыхал…

Государь император ему доверял и его любил. Гирс был человек осторожный, дипломат, чиновник со средними способностями, без широких взглядов, но опытный. Он как раз подходил, чтобы быть министром иностранных дел при таком императоре, как покойный император Александр III. Его политическое кредо – нужно давать делам идти своим ходом, и всё утрясётся».

Император Александр III как-то раз сам так выразился: «Сам себе я министр иностранных дел». Александр III относился к Гирсу как к секретарю по иностранным делам, хотя это нисколько не исключало того, что иногда император Александр III слушал Гирса, когда он видел, что Гирс делает ему какие-нибудь указания, которых он не имел в виду» (84, т. 1, с. 323). Ближайшим помощником министра был граф В. Н. Ламздорф (с сентября 1882 г. директор канцелярии МИДа, с апреля 1886 г. старший советник МИДа), который пользовался его неограниченным доверием. По признанию Гирса, он был его правой рукой и знал даже то, чего не знал товарищ министра. Отличительными качествами Ламздорфа были высочайшая работоспособность, аналитический ум, сдержанность и замкнутость. Оставаясь как бы за кулисами, оказывал серьёзное влияние на формирование внешнеполитического курса, по поручению министра составлял проекты документов МИДа, обзоры и записки по сношению с зарубежными государствами, всеподданнейшие доклады и инструкции дипломатам. И Гирс, и Ламздорф были убеждёнными сторонниками прогерманской ориентации, приверженцами сохранения дружбы с Германией и, исходя из этого, смотрели на франко-русские отношения, считали чрезмерное сближение с республиканской Францией нежелательным и опасным. Точка зрения Гирса и Ламздорфа, однако, не была определяющей в руководстве русской внешней политикой.

По словам Е. М. Феоктистова, и Гирс, «и ближайшие его сотрудники говорили во всеуслышание кому угодно, что руководителем нашей внешней политики является исключительно сам государь» (384, с. 252). Николай Карлович никогда не прекословил властному и не допускающему возражений императору. Наблюдая его на одном из приёмов, довольно своеобразно рисует его портрет Половцов: «Гирс – с откосным лбом, огромными ушами, заячьим взглядом, испуганный пред всем и всеми… мечтающий лишь о том, как бы поскорее возвратиться в канцелярию и иметь пред собою лишь бумаги, не могущие ничего возразить, а тем паче сказать что-либо неожиданное, на что, чего боже сохрани, ещё придётся что-нибудь отвечать» (296, т. 2, с. 307—308).

О царивших в МИДе нравах можно судить по тому, что, когда Гирс выезжал на доклад к Александру III, Ламздорф отправлялся в Казанский собор, ставил свечу Богородице и молился, чтобы в Царском Селе или в Гатчине всё сошло благополучно.

2. ВОССТАНОВЛЕНИЕ «СОЮЗА ТРЁХ ИМПЕРАТОРОВ»

Александр III прежде всего стремился поддерживать возможно близкое единение со своими партнёрами в рамках «Союза трёх императоров», острота противоречий между которыми явно обозначилась в ходе минувшей Русско-турецкой войны. Известно, что Союз трёх императоров (России, Германии и Австро-Венгрии) начал своё существование в 1873 г. Уже в 1875 г. Союз этот был серьёзно поколеблен. Германия тогда, как мощный хищник, изготовилась напасть на Францию, но Александр II и А. М. Горчаков, оказав давление на Берлин, устранили опасность агрессии. С другой стороны, поддержка, оказанная Бисмарком габсбургской монархии в период Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., особенно в деле пересмотра Сан-Стефанского мирного договора 1878 г., введение им пошлин на русский хлеб вызвали недовольство России. В 1879 г. канцлер Горчаков счёл Союз более несуществующим. Однако Бисмарк, этот незаурядный мастер в дипломатическом фехтовании, стараясь задержать сближение России с Францией, предпринял энергичные усилия для того, чтобы возобновить Союз трёх императоров. За более тесные контакты с немцами, помимо Гирса, стояли русский посол в Берлине П. А. Сабуров, помещичьи круги, находившие сбыт своим сельскохозяйственным товарам в Германии, часть предпринимателей, верхи дворянской аристократии, а также отдельные либеральные издания. Так, журнал «Вестник Европы» считал, что Россия должна возобновить союзные отношения с Германией и Австро-Венгрией на базе консерватизма. В то же время ряд государственных деятелей – Д. А. Милютин, Н. П. Игнатьев, М. Н. Катков, Н. Н. Обручев и др. – выступал за разрыв с Австрией и Германией и сближение с Францией. Эту позицию поддерживал либеральный журнал «Русская мысль», испытывавший тогда влияние славянофилов. Его иностранные обозрения имели антигерманскую и антиавстрийскую направленность.

В условиях политического кризиса 1879-1880 гг., активизации действий народовольцев, финансовой слабости государства, Петербург не был готов к переориентации политики и разрыву с Германией. Своим участием в «Союзе трёх императоров» Россия надеялась удержать Австро-Венгрию от агрессивных действий на Балканах. Опасность столкновения с владычицей морей Англией, стремление последней подчинить своему контролю известные проливы при отсутствии сильного флота у России не позволяли ей идти на обострение международной обстановки. Русско-германскому сближению способствовала и обоюдная ненависть к революции со стороны правящей элиты обеих сторон. После событий 1 марта 1881 г. русский посол в Берлине П. А. Сабуров сообщал в Петербург, что Бисмарк очень обеспокоен перспективой иметь по соседству с Германией революционную Россию (39, 1881, л. 52).

Исходя из создавшейся обстановки петербургский кабинет принял предложение Бисмарка о восстановлении «Союза трёх императоров». Сабурову было поручено вступить в переговоры с канцлером. В результате длительных переговоров в Берлине 6 (18 июня) 1881 г. Бисмарк, Сабуров и австрийский посол в Берлине Э. Сечени подписали секретный австро-русско-германский договор, вошедший в историю, подобно договору 1873 г., под громким названием Союз трёх императоров, хотя точнее это было лишь соглашение о нейтралитете. По условиям договора стороны обязывались соблюдать благожелательный нейтралитет в случае войны одной из них с четвёртой великой державой. Договор предусматривал, что в случае войны с Турцией нейтралитет обусловливается специальным соглашением об условиях мира (ст. 1). Не допускались территориальные изменения европейских владений Турции без предварительного соглашения (ст. 2). Обе статьи были выгодны прежде всего Германии и Австро-Венгрии, заставляя Петербург в случае войны с Турцией считаться с их интересами. Россия настояла на подтверждении принципа закрытия проливов во время войны (ст. 3). Фактически договор гарантировал русский нейтралитет при франко-германской войне и австро-германский нейтралитет при англо-русской войне, что развязывало России руки в Средней Азии. В приложенном к договору протоколе Австро-Венгрия сохраняла за собой право аннексии Боснии и Герцеговины «в тот момент, который она найдёт для этого подходящим». В протоколе также предусматривалось совместное предотвращение участниками договора появления турецких войск в Восточной Румелии. Державы, кроме того, обязались «не противиться возможному соединению Болгарии с Восточной Румелией», чего добивалась Россия.

Бесспорно, главными вопросами, заставившими Россию пойти на подписание нового договора, был балканский и вопрос о проливах. Россия получила согласие Германии и Австрии контролировать выполнение Турцией принципа закрытия проливов, что при отсутствии сильного Черноморского флота было особенно ценно. Позитивной стороной договора 1881 г. было и то, что Россия, подписав соглашение, выходила из изоляции, в которой она оказалась после Берлинского конгресса. Для дуалистической монархии смысл соглашения заключался в подтверждении её прав на Боснию и Герцеговину. Берлин договором с Россией стремился избежать русско-французского единства, что в известной степени обеспечивалось статьёй о нейтралитете России в случае французско-германской войны. Следует подчеркнуть, что договор не устранял, а только смягчал австро-русские противоречия на Балканах и, следовательно, был малоэффективным и непрочным. Договор был заключён на три года. Чтобы укрепить наметившееся единство с Германией Александр III предпринимает плавание на яхте «Держава» в Данциг, где 28 августа (9 сентября) 1881 г. состоялась его встреча с Вильгельмом I на морском рейде на борту яхты «Гогенцоллерн». Когда государь, бывший в мундире прусского уланского полка, вступил на палубу яхты, Вильгельм обнял его несколько раз самым сердечным образом. Беседа их продолжалась ровно два часа: началась в 2 и окончилась в 4 часа дня. Во время встречи оба монарха прослезились. Император Вильгельм выразил взволнованным голосом свою горесть об утрате своего лучшего друга, а также свою радость по поводу того, что он имеет возможность обнять сына своего друга. После приветствия остальных августейших особ, Александр III беседовал с полчаса с князем Бисмарком, между тем, как Вильгельм разговаривал с великим князем Владимиром Александровичем и статс-секретарём Гирсом. Оба императора затем посетили старинный торговый город Данциг, улицы которого были украшены на славу и буквально утопали во флагах и коврах. Въезд кортежа с высокими гостями сопровождался колокольным звоном, криками «Ура!» и другими овациями. В компетентных кругах результатом переговоров считали полное согласие и выяснение главных текущих вопросов. Вообще, решение русского монарха посетить Данциг считалось доказательством успешного исхода свиданий. Князь Бисмарк имел перед отъездом из Данцига весьма довольный вид.

Д. А. Милютин 2 сентября, узнав о поездке Александра III морем в Данциг от великого князя Константина Николаевича, отметил в своём дневнике: «Поездка эта, по-видимому, была для всех совершенною неожиданностью, тем более что в настоящее время гостят в Петергофе король и королева датские. Государя сопровождал Гирс, а с императором Вильгельмом был кн. Бисмарк; следовательно, свидание было не простою встречей родственников, но и сопровождалось какими-нибудь объяснениями, может быть, в связи с недавно заключённым секретным договором» (187, т. 4, с. 106).

В этот же день П. А. Валуев явствует, что «вести о данцигском свидании благоприятны… государь казался очень довольным поездкой» (78, с. 173).

Тройственный союз 1882 г.

Следует напомнить, что ещё 7 октября 1879 г. в итоге переговоров канцлера Бисмарка с министром иностранных дел Австро-Венгрии Д. Андраши в Вене был подписан австро-германский договор, направленный против России и Франции. Этот договор стал первым звеном в цепи соглашений, приведших к складыванию военных блоков, разделению Европы на два враждебных лагеря.

Зафиксировав соглашение с Австро-Венгрией, Берлин в целях изоляции Франции стремился превратить Италию в своего союзника. В условиях ожесточённого противоборства между Римом и Парижем из-за Туниса Бисмарк вынудил Италию пойти на сближение не только с Германией, но и с Веной, отказавшись от своих планов возвращения Триеста и Трентино, захваченных Габсбургской монархией. 20 мая 1882 г. в Вене был подписан тайный договор между Германией, Австро-Венгрией и Италией, вошедший в историю под названием Тройственного союза. Союз этот был направлен против Франции и России и явился ещё одной дипломатической победой Берлина. В соответствии с первой статьёй соглашения договаривающиеся стороны обязались не принимать участия ни в каких союзах или обязательствах, направленных против одного из них, и оказывать друг другу взаимную поддержку. Германия и Австро-Венгрия обещали Италии военную помощь в случае неспровоцированного нападения на неё Франции. Италия со своей стороны обязалась оказать помощь Германии при нападении на неё Франции. По второй статье договора обязанности Австро-Венгрии в случае нападения Франции на Германию ограничивались сохранением нейтралитета до вступления России в войну на стороне Франции. Участники Тройственного союза договорились соблюдать взаимный благожелательный нейтралитет при войне со всякой державой, кроме Франции. Италия, однако, сделала оговорку, что в случае нападения Англии на Германию или Австро-Венгрию она не будет обязана оказывать помощь своим союзникам. «Тройственный союз, – писал Бисмарк, – это стратегическая позиция, которая ввиду опасностей, угрожавших нам в момент его заключения, была благоразумной и при тогдашних обстоятельствах достижимой» (69, т. 2, с. 230). Договор заключался сроком на 5 лет.

Новый союз не аннулировал австро-германское соглашение 1879 г. Втайне от Италии Берлин и Вена подписали в связи с этим специальную конвенцию.

Тройственный союз Германии, Австрии и Италии существовал параллельно с «Союзом трёх императоров». Во всех этих соглашениях господствующую роль играла Германия. Договоры, подписанные в конце 70-х – начале 80-х гг. XIX в., фактически закрепили её гегемонию в Европе.

В 1883 г. австро-германский блок сумел привлечь на свою сторону Румынию. Тогда же произошло сближение Германии с Испанией. В том же 1883 г. молодой король Альфонс XII, избранник Бога, как полагали его почитатели, был приглашён в Берлин, где с ним было заключено соглашение, по которому Испания в случае франко-германской войны должна была выставить 100-тысячную армию на Пиренеях против Франции. Этим соглашением Бисмарк добился, как он выразился, «поставить испанскую мушку на французский затылок».

Сколоченный таким образом военный блок, протянул свои щупальца и на Балканы, и на Пиренейский полуостров. Франция оказалась зажатой с трёх сторон: со стороны Рейна, Альп и Пиренеев. Блок создавал для Германии благоприятные условия и на случай войны на Востоке против российской державы. Железный канцлер Бисмарк в этот период пытался вовлечь в австро-германский блок и британского льва, но не имел успеха.

Одновременно Берлин поощрял и Петербург, и Париж к активной завоевательной колониальной политике, где те неизбежно сталкивались с Джоном Булем.