Текст книги "Анимус. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Евгений Нетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 49 страниц)

– Это чревато тем, что мир в конечном итоге вас отвергнет. В момент, когда последняя линия будет схлопнута, что, конечно, будет ещё очень нескоро, и ты, и твоя напарница просто исчезнете. Вы разделите твою идентичность на две равные половины, и Мир не примет никого из вас. Что же до выхода… – Мужчина будто бы нехотя наклонился и хлопнул по столу, сформировав на его поверхности подробную схему, которая, между тем, не выглядела завершённой. – … то у меня есть как временное, так и глобальное решение. Первое ты видишь перед собой, а о втором наверняка догадался сам.

Элин пробежался глазами по схеме, подметив самые сложные элементы, но сходу разобраться в незнакомом комплексе техник не смог. Несмотря на кажущуюся простоту, – условную, конечно же, – этот вариант был достаточно запутанным для того, чтобы даже эксперт испытал определённые трудности.

– Что это?

– Схема артефакта, с помощью которого можно серьёзно замедлить процесс смешения подлинности душ. За счёт этого ты, вероятно, уцелеешь при уничтожении последней линии, а твой симбионт… – Фантом развёл руками. – … исчезнет. Но ты всё ещё можешь решить проблему кардинальным образом. Догадываешься, каким?

К счастью для фантома, намекал он не на избавление от Эриды.

– Главное, чтобы возможность вознесения не была лишь сладкой ложью, за счёт которой я буду послушно делать всё, что от меня требуется “тебе”. – Чем старше человек, тем меньше он верит чужим обещаниям. А Элин был стар – с какой стороны ни посмотри. Он прожил одну полноценную жизнь, большую часть второй томился в заточении у симбионтов, и эту, третью, пускать под откос не хотел совершенно. – Но пока мы сделаем вид, что я тебе поверил. Мне нужны пояснения к схеме. И лучше бы тебе не врать, Марагос…

Глава 21

Эрида вернулась в реальный мир рывком, безо всякой предварительной подготовки. Она сама этого желала, сама хотела “посмотреть в глаза” носителю, утаившему от неё столь важную информацию и, как это часто бывало, принявшего решение в одиночку.

Змейка испытывала чувство глубокой обиды, вызванной тем, что Элин вновь проигнорировал главный приоритет в её жизни – его, Элина, благополучие. На что бы ни походили их отношения и как бы ни выглядели со стороны, на самом деле Эрида была готова даже пожертвовать собой в случае нужды. Такова была её суть, суть симбионта, от и до верного своему носителю.

А посягательство на нечто настолько важное любым живым существом воспринималось крайне эмоционально.

– “Эли‑и‑ин…!”. – Вспышка обиды и гнева волной накатилась на сознание перерождённого, но тот и бровью не повёл. Вполне очевидным стал тот факт, что именно такой реакции он и ожидал, и Эрида это сразу поняла. Правда, гнев на милость сменять она не спешила. – “Ты обманул меня! Позволил усыпить! И принял решение, которое самым прямым образом ставит твою жизнь под угрозу! Думаешь, я вот так просто приму это?!”.

– “Это моё решение, Эрида. И раз уж законы симбионтов так для тебя важны, то ты не должна возражать. Верно же?”. – Спокойные слова и мысленная ухмылка Элина сначала заставили девушку вспыхнуть, но уже спустя секунду её настигло неприятное осознание правдивости его слов. Прежней, “изначальной” Эриде и в голову бы не пришло оспаривать решение носителя. Так было с самого начала, в те дни, когда змейка впервые увидела перерождённого, вошедшего во внутренний мир, ставший домом тогда только родившейся, но уже что‑то понимающей девочки. Вот только знаний, пропитывающих её душу, было недостаточно для того, чтобы осознать себя. Она была подобна действующему по строгим алгоритмам автомату, системы которого с течением времени начали сбоить.

Теперь Эрида знала, что стало тому причиной: Элин поделился с ней тем, что можно было назвать подлинностью, и змейка начала меняться, стремительно приближаясь к границе, после пересечения которой её уже нельзя было назвать простым симбионтом.

– “Поняла теперь?”. – Добрый и вкрадчивый голос перерождённого раздался в мыслях девушки, мигом ту успокоив. – “Даже если его слова – чистая правда… ты действительно думаешь, что я бы согласился просто от тебя избавиться?”.

Эрида так не думала. Временами что‑то внутри неё требовало стереть себя, избавив носителя от источника всех проблем, но одновременно с тем такое же что‑то яростно этому противилось. И девушка, несмотря на прожитые десятилетия, не могла точно сказать, что же это было – инстинкты симбионта или нечто иное.

– “Это было бы верным решением. Так ты точно выживешь, когда всё это закончится”.

– “Я уже устал терять, змейка. Устал – и теперь хочу не только приобретать сверх того, что имею, но и сохранять. Вот только сама концепция линий мироздания подразумевает постоянные лишения и отсутствие всякой стабильности. Стоит нам оступиться и проиграть, как всё то, чего мы добьёмся здесь, обратится в ничто. Всё – кроме нас с тобой… и других подлинников".

– "Обнаружить которых мы неспособны". – Фантом напрочь отказался рассказывать о способе отличить настоящего человека от копии, которой в любом случае суждено бесследно исчезнуть. И Элин, сколь бы сильно он ни желал завладеть этим знанием, понимал Марагоса. Тот не без оснований боялся раскрыться перед вознёсшимися симбионтами, а объединение или хотя бы тесное взаимодействие подлинников‑людей могло с лёгкостью привлечь их внимание. В конце концов, эти твари были гораздо могущественнее бога‑человека, а усиление расы людей вовсе не в их интересах.

Сам перерождённый считал, что Марагос подбирал союзников в, скажем, каждой десятой линии, за счёт ограниченной подачи информации удерживая их в рамках дозволенного. Это ведь так удобно – внимательно следить за тем, как избранные им люди идут к своим целям, попутно занимаясь тем, что нужно тебе самому.

Лишь один момент не вписывался в выстроенную Элином картину: как уничтожение симбионтов в части линий может помочь Марагосу одолеть вознёсшихся или вознести других людей. Секрет был в силе, без которой смертным никогда не достичь победы? Или у симбионтов в каждой линии хранилось нечто важное, нечто, могущее помочь обрести подлинное могущество?

Ответа на этот вопрос у перерождённого не было. Он мог лишь гадать, перебирая теорию за теорией, и стремиться к силе, как он всегда и поступал.

– “У нас всё ещё есть возможность взять процесс выравнивания идентичности под контроль и, в конечном итоге, обойти законы Мира”. – Сказал Элин – и присел на корточки перед странным, подозрительно напоминающим небольшую змею каменным артефактом. Многослойная и крайне сложная, эта подвижная фигура чем‑то напоминала детскую игрушку, никоим образом ею не являясь. Если говорить по правде, то сложность схемы на целую голову превосходила даже венец рунного мастерства, вышедший из‑под руки перерождённого – его посох, многократно усиляющий ментальные воздействия. – “А это, с позволения сказать, “решение”, мы используем как промежуточный инструмент, способный увеличить нашу силу”.

– “Каким образом?”. – Эрида уже нащупала в фигурке нечто, влекущее её душу, но действовать не спешила – самую малость опасалась, ожидая от Элина отмашки. – “Я всё ещё не понимаю, как такой сосуд может нам помочь. Мою душу нельзя отделить от твоего внутреннего мира, и я просто буду… связана с ним?”.

– “Практически так же, как любой человек связан со своим телом. Просто твоя душа будет в некотором отдалении от сосуда – только и всего. По крайней мере, так это должно работать на бумаге”. – Проверить теорию экспериментально Элин по понятным причинам не мог, из‑за чего ему приходилось полагаться лишь на то, о чём ему поведал фантом, и до чего он смог дойти своим умом в крайне сжатые сроки. – “Пробуй. Я подстрахую и, если что, остановлю процесс”.

Уж в чём‑чём, а в своей способности без последствий прервать некое подобие ритуала Элин был полностью уверен. Ритуалистика по понятным причинам занимала в его жизни не самое последнее место, так что опыта у перерождённого было более, чем достаточно.

А Эрида тем временем набралась решимости, самолично убедилась в отсутствии на горизонте кого бы то ни было – и нырнула в омут с головой, не без помощи носителя протянув к артефакту множество нитей анимы. В ту же секунду перерождённый ощутил нечто, что можно было бы назвать опустошением – от него словно что‑то отделилось, сделало пару шагов и замерло подле вспыхнувшей изумрудным светом фигурки, которая, казалось, решила сообщить о себе всем в радиусе нескольких километров.

Несмотря на эффект неожиданности Элин смог подавить хлынувшую из механического тела аниму, раз и навсегда подавив эту проблему – сформированная им автономная техника могла выдержать и не такое. Но вот что до осознания и принятия происходящего…

Всё было сложно.

Перерождённый заранее предполагал, что этот артефакт не из простых. На то указывали и слова фантома, и его собственное небольшое исследование. Но одно дело – предполагать, и совсем другое – видеть собственными глазами. Привычная картина мира трещала по швам, так как в его понимании происходящее находилось за гранью возможного.

Душа Эриды осталась во внутреннем мире своего носителя, за счёт чего Элин сохранил полный доступ к её силе – но при этом она же находилась и вне его. Фигурка змеи, казалось, ожила, избавившись от присущей всем неодушевлённым предметам ауры. Послушная воле змейки, каменная фигурка неумело ползла, и каждое её движение отдавалось в сознании перерождённого странной смесью чужого счастья и радости.

Что бы Эрида ни говорила, но она всегда мечтала о собственном теле. Мечтала понять, каково это – сбросить оковы и перестать быть всего лишь ассистентом‑наблюдателем…

– “Это удивительно! У артефакта есть своя система каналов и даже что‑то вроде накопителя, заменяющего резерв…!”. – Эрида всё восхищалась и восхищалась, а Элин с улыбкой на лице наблюдал за тем, как его напарница ползает по земле, стремясь прикоснуться к каждому объекту на своём пути. Камни, мелкая сухая поросль, кости какого‑то зверя… змейке было интересно всё, до чего она могла дотянуться, из‑за чего анимус решил, что конструкция артефакта предусматривала даже чувство осязания. – “Мне нужна анима! Я хочу попробовать…”.

Эриде не пришлось продолжать, ведь Элин понял её с полуслова. Перерождённый опустился перед змеёй на колено и прикоснулся к цепочке рун, отвечающих за накопление и передачу энергии вглубь конструкта. Он действовал по наитию, но успех не заставил себя ждать – незначительный для анимуса его ранга, но внушительный для артефакта объём силы перетёк в искусственный резерв, из‑за чего высеченные в камне руны вспыхнули с новой силой.

Впрочем, светопредставление длилось недолго, и несколькими секундами позже сияние померкло, уйдя куда‑то вглубь каменного тела, а Эрида, едва разобравшись с тем, что же только что произошло, воскликнула:

– “Да! Я могу создавать техники самостоятельно, без какой‑либо помощи!”. – И верно – Элин не почувствовал оттока анимы и не приложил даже крупицы усилий, а над змеёй вспыхнул простейший светлячок, начавший задорно кружить по округе. – “Но объём анимы в этом теле всё равно невелик. Вероятно, он нужен для чего‑то другого…?”.

– “С этим нам ещё предстоит разобраться. Что насчёт твоих физических возможностей?”. – В конечном итоге Элину только и оставалось, что принять произошедшее за данность и не ломать голову в тщетных попытках понять, как Марагос, создав этот “временный способ”, нарушил сразу несколько основополагающих законов рунного мастерства.

В конце концов, пустошь – не самое лучшее место для исследований, требующих абсолютной концентрации и сосредоточения.

Эрида тем временем отвечать не спешила – видно, и сама слабо себе представляла пределы нового тела. Вместо этого она отползла на пару метров в сторону, подобралась и ринулась вперёд, позволив Элину всесторонне оценить как её скорость, так и общую манёвренность.

И выводы, сделанные перерождённым, можно было назвать утешительными – но не более того. Несмотря на совершенство схемы, тело‑артефакт для высоких скоростей предназначено не было, и потому змейка двигалась немногим быстрее бегущего человека. Обычного человека, а не воина или анимуса, что ставило крест на её участии в серьёзных боях.

Правда, тут стоило задать себе вопрос – а нужно ли вообще Эриде таким образом сражаться? Как отреагирует на такое раздвоение её сила, которую непременно будет использовать Элин? И, в конечном итоге, какова будет отдача от уничтожения артефакта, особой прочностью в нынешнем виде не отличающегося?

Вывод напрашивался сам собой, и потому Элин ободряюще улыбнулся, передав напарнице те же эмоции в эмоциональном спектре. Эрида отреагировала соответственно, горделиво хмыкнув и исполнив серию пируэтов, последний из которых завершился на плече перерождённого, устоявшего под неслабым ударом семикилограммового куска камня. Именно столь, по его ощущениям, весил костяк тела Эриды, материал которого по возвращении нужно будет заменить на крепкий металл, вдобавок тот укрепив.

Испытывать на себе потенциально сильную, – всё, связанное с душой, всегда имеет внушительный масштаб, – отдачу он не желал совершенно.

– “Над движениями ещё стоит поработать, но эта форма идеально тебе подходит”. – Заметил Элин, отчего‑то задумавшись над тем, что именно побудило его придать фигурке такую форму. Он неосознанно создал именно змею, а не, скажем, гуманоида или арахнида, движения которых не потребляли бы столь много анимы. С другой стороны, потребление энергии крылось не в одном только движении – следовало учесть и удержание равновесия, о котором змеи едва ли имели хоть какое‑то представление. Участвующие в процессе конечности тоже шевелились, так что вопрос о том, какое тело выгоднее расходует топливо требовал экспериментальной проверки. – “Можешь показать, каким ты видишь мир?”.

– “Конечно! Правда, восприятие через тело тоже потребляет аниму…”. – Вопреки своим словам Эрида незамедлительно поделилась с перерождённым небольшим и аккуратно упакованным пакетом воспоминаний, поглощение которого не отняло у анимуса ни сил, ни времени. Привычным жестом поместив воспоминания в собственный разум, перерождённый погрузился в омут восприятия, от и до чуждого человеку. И единственным якорем стал оплот разума змейки, не постеснявшейся разбавить голые образы своими чувствами и мыслями.

Если секундой ранее перерождённый всё ещё задавался вопросом о том, каково это – чувствовать тело‑артефакт, впервые с ним объединившись, то теперь этот вопрос отпал сам собой. Пропитанный анимой камень ощущался будто живой за тем исключением, что до поры он был неподвижен. В нём не билось сердце, не пульсировали сосуды и не работали органы. Но стоило только Эриде пожелать, как кажущаяся монолитной фигура приходила в движение, ползя и извиваясь словно живая.

Обтянуть её настоящей змеиной кожей – и даже вблизи человек не сможет разглядеть в ней шедевр искусства рун.

Но новые ощущения оттянули на себя внимание Элина лишь на несколько секунд, по истечении которых острый ум мастера рун сфокусировался на всём том, до чего нельзя было добраться извне.

Больше всего перерождённого интересовала масштабируемость резерва, о которой Эрида ввиду отсутствия специфических знаний не могла сказать ровным счётом ничего. Даже сейчас в её воспоминании образ хранилища анимы был несколько смазанным, но, благо, для целей Элина достаточно разборчивым.

И – да, эту часть конструкта можно было безо всяких проблем увеличить настолько, насколько нужно.

Разобравшись с проблемой, стоящей наиболее остро, – Эриде требовалась хоть какая‑то автономность, в то время как недавняя проверка возможностей буквально ополовинила её резерв, – Элин занялся изучением всех остальных систем артефакта, закончив только тогда, когда подошло к концу само воспоминание. И эти минуты перерождённый посчитал как бы не более плодотворными, чем многие из периодов его работы над улучшением собственных способностей в искусстве рун – до того ценной оказалась возможность не просто увидеть артефакт с другого ракурса, а стать им.

И потому теперь, вернувшись в реальность, Элин какое‑то время не мог прийти в себя, отдав наблюдение за пустошью на откуп змейке, которая прямо сейчас активно вращала головой в поисках то ли угроз, то ли просто чего‑то интересного.

– “Кажется они закончили сражение. Посмотрим?”. – Спросила Эрида, забравшись перерождённому на голову и взглянув оттуда на линию горизонта, туда, где не так давно люди вели свой бой против демонических зверей. Всего лишь случай отделял караван от смерти… но удача – тоже своего рода навык.

Элину оставалось лишь надеяться на то, что среди спасённых людей окажется хотя бы один подлинник, который внесёт свой вклад в общее дело человечества.

– “Но только одним глазком. Нас ждёт дом, змейка”…

Глава 22

На поросший густой травой холм вышел человек, в руках которого покоился странного вида посох с навершием, под определёнными углами чем‑то напоминающим оскал готового броситься на врага змея. И сколько один из оказавшихся рядом стражей ни всматривался в неподвижный силуэт, большего о неизвестном госте сказать так и не смог: одежду и даже лицо надёжно скрывала свободная мантия с глубоким капюшоном.

– Назовись! – Но ступор не продлился долго, и вот уже анимус серебряного ранга вопреки воспрявшему ото сна чувству давящей на сознание угрозы активировал дежурные артефакты. Элин же, – а никем другим сбросивший капюшон юноша быть не мог, – в ответ лишь хмыкнул, да легко читаемым движением перебросил стражу эмблему своего клана.

– Элин Нойр, наследник клана Нойр… – Перерождённый и сам не понимал, почему, но один лишь взгляд, брошенный на могучие стены Китежа подарил его душе не так уж и часто заявляющее о себе чувство покоя. Последующие слова он добавил тише настолько, что страж едва ли сумел их расслышать. – … вернулся домой.

– “Не такой уж и долгой была эта отлучка, Элин”. – Поспешила вставить своё слово змейка, для которой, очевидно, Китеж никогда не был сколь‑нибудь важным местом. Соответственно и четыре с половиной недели, проведённые вне его стен, она воспринимала словно непродолжительную экскурсию по миру, о котором она столь многое слышала от своего носителя.

Элин её понимал, и потому не сердился.

– “Тем не менее соскучиться я успел. Особенно по чудесному гостеприимству в отношении тех, кто тем или иным способ преступил закон”. – Отлитый в металле драконид, пожирающий солнце в этот раз лишь навредил. Как перерождённый понял со слов анимуса‑стража, его скромную персону объявили в розыск. Не как внезапно исчезнувшего отпрыска среднего клана, а как беглеца, потенциального предателя. И Нойр не могли приложить к этому руку, так как подобный статус для наследника – это что‑то из ряда вон.

Дорш же всегда предавал репутации особое значение, и даже ради хорошего урока для отпрыска не пошёл бы на такой шаг.

Тем более после того, как перерождённый разительно изменился.

– Я могу узнать, кто инициировал эти меры? – Само по себе нечто такое произойти не могло, так что перерождённый больше всего хотел узнать имя своего недоброжелателя. И страж ответил, что Элин посчитал хорошим знаком.

– Инициатором выступил клан Мурум, наследник. – Мужчина приблизился и по‑доброму улыбнулся, будто бы пытаясь таким образом продемонстрировать своё отношение к разыскиваемому. – Моя семья всегда с уважением относилась к Нойр, так что я не верю в вашу причастность к деятельности культа Тернового Венка.

– В таком случае я могу рассчитывать на относительную свободу, уважаемый страж? – Элину было несложно проявить уважение к человеку, честно несущему службу и при том симпатизирующему, что необычно, клану профессиональных убийц.

– Несомненно. – Мужчина поравнялся с перерождённым, кивнув в сторону ворот. – Но какие‑то формальности соблюсти всё равно необходимо. Боюсь, нашу смену не погладят по головке, если мы пропустим вас в город “незамеченным”.

– Поверьте, я не собираюсь вас подставлять.

– В таком случае прошу за мной, наследник Нойр…

* * *

Контрольный пункт на воротах Элин, как и предполагалось, с наскока преодолеть не смог. Готовые выслужиться перед Мурум стражи сразу же донесли весть о появлении разыскиваемого преступника до верхушки великого клана, и всего через час с небольшим к месту базирования стражей начали стягиваться все заинтересованные лица.

Первым прибыл раздражённо‑злой глава Мурум в сопровождении Ланески, которую такой расклад едва ли устраивал. Мстительная и проницательная женщина явно рассчитывала на то, что брат отдаст это дело ей на откуп, и она сможет самостоятельно разобраться с ею же порождённой проблемой.

А на то, что кашу заварила она лично указывало как настроение Кацелиана, так и гнетущая аура, накрывшая всю улицу всего лишь спустя минуту после прибытия Мурум. Нойр не заставили себя ждать, прибыв на место лишь немногим позже при том, что их район находился гораздо дальше территорий Мурум.

– Я приветствую главу клана Нойр. – Несмотря на более высокий статус, Кацелиан первым обратился к Доршу, надеясь таким образом сразу сгладить углы. Ведь это его человек ненароком разжёг костёр, могущий превратить всё вокруг в пепелище. А о том, что это ещё и его сестра можно было даже не упоминать. – Он действительно вернулся…

– Вернулся. – На скулах Дорша заиграли желваки. Он прекрасно понимал, что Ланеска, решив в обход всех условностей официально допросить его сына, не собиралась устраивать переполох – достаточно было, чтобы Элин оказался в городе и один‑единственный раз посетил посетил управление Стражей. Вот только юный гений пропал из города за день до того, как его вызвали на допрос в качестве свидетеля, а чудовищная бюрократическая машина уже пришла в движение. – И я надеюсь, что у стражей хватило благоразумия не применять силу.

– Кхм. – Кацелиан бросил короткий взгляд на сестру, готовую лично придушить неспособного усидеть на месте мальчишку, после чего обратил внимание на вышедшего им навстречу начальника караула. В другое время их бы обязательно встретили вышестоящие стражи, но именно в эти часы все высокие начальники оказались заняты другими делами – точно так, как им и было велено. – Капитан, проводите нас к наследнику Нойр.

Кацелиан имел полное право отдавать такие приказы, так как он являлся одним из протекторов, в чьём подчинении в числе прочих находились и стражи. Но самолично приказать закрыть дело он был не в силах, так как указ такого уровня уже требовал согласования как минимум двух протекторов из четырёх.

Эта банальная мера предосторожности уже не раз приносила немалую пользу Китежу, предотвращая злоупотребление полномочиями нечистых на руку протекторов.

Но даже так они всё ещё могли обратиться с просьбой хоть к Сораке Игнис, хоть к Гайо Бельфи – любой из этих двоих, вникнув в ситуацию, отнёсся бы к произошедшему с пониманием. Вот только в обоих случаях нельзя было обойтись посвящением в происходящее одних только протекторов, – из цепи не вынуть звеньев, – а это значит, что слухи разнеслись бы по всему Китежу.

Более, чем серьёзный удар как по клану Нойр, так и по Элину лично.

Можно сколь угодно долго говорить о том, что опровергнутый слух не имеет никакого веса, но из народной молвы его не удастся выкорчевать до конца и за десять, и за двадцать лет.

Сейчас же что Дорш, что Кацелиан оказались в ситуации, в которой всё мог испортить любой заартачившийся или чрезмерно принципиальный страж. Одно слово, сказанное не там и не тому – и о попытках замять произошедшее узнает весь город, что, в свою очередь, доставит немаленькие проблемы обоим кланам.

Тем временем капитан, на несколько секунд замешкавшись с ответом, сглотнул слюну, попытавшись отвести взгляд.

– Боюсь, господин протектор, прямо сейчас это сделать будет затруднительно. Задер… – Споткнувшись о взгляд Дорша, начальник караула впопыхах исправился. – Наследник Нойр пожелал привести себя в порядок, и мы не нашли возможности ему отказать…

– Привести себя в порядок…? – Кацелиан нахмурился, но мгновением позже выдохнул – и вернул себе самообладание, сложив руки за спиной и дважды перекатившись с пятки на носок, отчего несчастный страж заметно сбледнул с лица. Нечасто, – а если точнее, то никогда, – ему доводилось видеть что‑то подобное в исполнении вечно серьёзного протектора. Да что там говорить, если даже Ланеска смотрела на брата словно баран – на новые ворота? – Что ж, мы можем и подождать. Надеюсь, капитан, запасной зал для совещаний не перестроили в кладовую, как грозились?

– Как можно! – Мужчина пусть и не очень оперативно, но всё‑таки подхватил ребяческое настроение своего визави, попытавшись отрешиться от присутствия рядом хмурого Дорша, который не спешил разделять радость своего товарища. – Прошу за мной, господа. Если вам будет угодно, я предоставлю все документы по нашему делу…

* * *

Элин яростно растирал тело жёсткой мочалкой, пытаясь избавиться от, как оказалось, уже давно и не думавшего пропадать чувства приставшей к коже грязи. А ведь поначалу он решил посетить бани не потехи ради, а пользы для – нельзя было придумать места лучше для того, чтобы незаметно покопаться в мыслях работающих в здании стражей.

Перерождённый считал жизненно необходимым лично оценить масштаб неожиданно возникшей проблемы чтобы, по крайней мере, быть к ней готовым. И то, что он узнал за полчаса пребывания в банях можно было смело переносить на бумагу или пергамент. Ведь потомки должны были узнать о колоссальной промашке Ланески, ласково именуемой в определённых кругах Бестией.

Она ошиблась всего один раз, зато как!

Расследование боевитой и самостоятельной женщины в отношении таинственного убийцы‑помощника, как считал сам Элин, было изначально обречено на провал, так как он не оставил никаких следов, могущих подсказать, кто именно за всем стоит. Но он недооценил женскую интуицию и индивидуальное упорство Ланески, которая с грацией бегемота подняла на поверхность прошлое Элина Нойр, чуть ли не лично побеседовав с многочисленными друзьями и товарищами бывшего повесы.

И так вышло, что получившийся портрет совпал с представлением Бестии об наследнике клана Нойр где‑то процентов на десять, и то лишь из‑за того, что оба Элина успели отличиться наглостью и дерзостью.

Последующие действия Ланески были насквозь логичными, но крайне несвоевременными: она официально оформила всё то, что ей удалось накопать, и обратилась к стражам, намереваясь с их поддержкой провести пусть мягкий, но всё‑таки допрос. А подкрепить его по слухам должен был некий артефакт, о природе которого гадать не приходилось.

Ланеска определённо подготовила что‑то, завянанное на техниках разума. Вряд ли предмет попадал под категорию запретных – иначе женщина не допустила бы распространения подобных слухов, но вот в списках нежелательных артефактов он отметиться очень даже мог.

Что‑то вроде детектора лжи, например, не смог бы обнаружить даже Элин, не знай он о сюрпризе заранее…

– Молодой господин Нойр, они прибыли…! – Приглушённый голос за дверью заставил экс‑абсолюта отложить мочалку в сторону и, тяжко вздохнув, парой жестов заставить массивный таз воспарить и окатить себя чуть тёплой водой. Остальное доделали сорвавшиеся с его пальцев техники, вместе образующие целый комплекс, незаменимый в моменты, когда времени на классические процедуры просто нет.

– Дайте мне пару минут. – Вот только одевать людей техники анимусов пока не научились, так что перерождённому пришлось облачаться в выстиранный и высушенный походный костюм самостоятельно. Огладив рубаху, Элин бросил взгляд на заинтересованно разглядывающую печь Эриду. – Надеюсь ты не забыла о том, как тебе следует себя вести на людях.

– Да‑да, неодушевлённый артефакт‑механизм из далёких земель. Плавали, знаем. – Ответив откуда‑то взявшейся в голове фразой, Эрида захлопнула дверцу печи кончиком хвоста, после чего проворно взобралась на твёрдое плечо парня, как раз примерившего мантию. – Но мне будет очень интересно послушать, как именно ты будешь оправдываться перед своим отцом. Едва ли он ожидал от тебя такой глупости, которая ещё и вылилась в нечто столь… масштабное.

Перерождённый поморщился, но спорить не стал. Естественно, никто не ждал от всего пару раз покидавшего стены Китежа парня побега с обещанием вернуться до конца лета. А уж факт исполнения этого обещания был ещё более неожиданным, так как малоопытные юнцы даже в составе отрядов с ветеранами во главе частенько не возвращались домой.

Демонические звери плевали на то, гений человек или идиот какой – семнадцатилетний анимус серебряного ранга умирал точно так же, как и сорокалетний.

– Пусть хотя бы сегодня всё пройдёт так, как надо. – Обратился непонятно к кому перерождённый, прежде чем распахнуть дверь и отправиться навстречу своей судьбе.

Впереди его ждал долгий, тяжёлый разговор.