Текст книги "Серый туман"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
– Ого… Но зачем вообще тебе мы? Разве не мог ты сам…
– Мог. Но судьбу людей должны определять люди, а не какие-то там божественные сущности. Тем более, что не такой уж я и божественный. Скорее, наоборот.
– А если судьба окажется фатальной? Если людям без поддержки не выжить?
– Значит, я создал плохих людей, – Джао опять тепло улыбается. – Но не пугайся – вашему миру это пока не грозит. Если я не ошибся в том парне, которого сегодня… нет, уже вчера сделал Нарпредом, он сумеет переломить ситуацию. Во всяком случае, расчеты дают ему семидесятипроцентную вероятность.
– То есть один шанс из трех за то, что наступит коллапс?
Джао избегает его взгляда.
– Да. Один шанс из трех, – кивает он. – Но другого выхода я не вижу. Я не могу вечно сидеть над вами нянькой, а создаваемые мной организации неминуемо вырождаются. Нет, выход только один…
– С этим можно и поспорить, – усмехается Тилос. – Но, боюсь, у тебя появится желание усыпить и меня. А у меня остался еще один вопрос. Все-таки зачем ты дал нам кукол? Ведь ты уже давно планировал ликвидировать организацию.
– Человеческое тело не приспособлено ни к долгой жизни, ни к долговременному сну. А одномоментно перенести психоматрицу на другой, небиологический, носитель без серьезных потерь невозможно. Я готовился дать вам другие тела. Куклы лишь помогали адаптировать новый носитель к индивидуальным особенностям каждой личности, сформировать как можно более точный отпечаток.
– Ах, вот как. Ну что же, спасибо и за это. А теперь, как я понимаю, пора баиньки?
Парень выжидающе поднимает бровь. Мгновение спустя его тело сковывает судорога, и он застывает неподвижно. Джао поворачивается и смотрит на него. В его взгляде – печаль.
– Возможно, когда-нибудь ты поймешь меня, мальчик. Когда-нибудь…
"Робин!"
"На связи."
"Приступай к переносу матриц. И запускай свертку."
"Выполняю."
28
Олег, морщась от боли, с трудом вылез из машины. Три неразговорчивых амбалистых охранника, которых к нему приставили еще в больнице взамен старых, уже стояли вокруг, прикрывая своими телами от окружающих и обшаривая окрестности профессионально-рассеянными взглядами. Павел подошел к нему и тревожно заглянул в глаза.
– Все в порядке, Олежка? Голова не кружится? – в его взгляде читалась такая неподдельная тревога, что раздражение Олега немного отступило.
– Все нормально, – сквозь зубы буркнул он. – Уж до третьего-то этажа дойду как-нибудь! – Опираясь на трость, он решительно зашагал к подъезду.
Швейцар у подъезда распахнул дверь, согнув спину в раболепном полупоклоне. Один из амбалов, каким-то незаметным финтом обогнав Олега, первым нырнул в дверь и на мгновение остановился, настороженно оглядывая холл. Удостоверившись, что непосредственной опасности нет, он выразил свое удовлетворение еле заметным кивком, обращенным к напарникам, и отступил в сторону, открывая Олегу путь. Олег, иронически качнув головой, шагнул в образовавшийся проход. Бирон проскользнул за ним, не вынимая руки из кармана с пистолетом и озираясь по сторонам. Впрочем, в здании Председательства можно было расслабиться. Зеркальные снаружи, но прозрачные изнутри стекла, обзорные телекамеры и многочисленный штат охраны делал его достаточно безопасным местом для нового Председателя. Правда, никто не застрахован от ножа в спину, в каком-то озлоблении подумал Олег. Например, от одного из этих ребятишек у меня за спиной. Елки зеленые, неужели теперь все время придется по сторонам озираться? Бедный Треморов, если он все время так жил, то я ему не завидую. Интересно, а завидую ли я сейчас себе? Он криво улыбнулся. Каждый шаг по лестнице отдавался тягучей болью в простреленной руке, и Олег злился все сильнее. Ладно, недолго осталось. Через полчаса меня либо на руках носить будут, либо… на руках же и вынесут. Или санитаров с носилками вызовут, чтобы рук не пачкать. Ох, дружок, неужели ты их надеешься сломать? Ну-ну. Мечтать не вредно… И почему я не снял свою кандидатуру?
Роскошный предбанник совещательного зала заливал яркий, но в то же время приятный свет асбестовых ламп. Олег остановился и повернулся к своим телохранителям.
– Оставайтесь здесь, – негромко приказал он. – Будете нужны – позову.
Старший из охранников сделал было протестующее движение, но наткнулся на тяжелый олегов взгляд и, пожав плечами, отошел к стене и сел на диван, взяв со столика какой-то журнал. Остальные двое последовали примеру старшего. Олег подошел к двери зала, взялся за ручку и вдруг остановился.
– Пашка, – сказал он, не оглядываясь, и Бегемот вдруг ощутил, как у него по коже побежали легкие мурашки. – Пашка, слушай меня внимательно, – он сделал короткую паузу, как бы собираясь с мыслями. – Имей в виду, что сегодня мы запросто можем не выйти из этого здания. Они сделают все, чтобы не отдавать мне власть, хотя убить, я надеюсь, не посмеют. Накачают меня химией, превратят в растение – это вполне, а вот тебя они просто шлепнут. Подумай, если хочешь уйти – я не обижусь. Хранителей больше нет, и помочь мне некому. Не думаю, что сейчас от тебя есть толк, так что не губи себя. Если уйдешь, они даже мстить не будут – не того полета ты птица. Ну?
– Обижаете, господин Народный Председатель, – не раздумывая пожал плечами Павел. – Слушай, Олежка, ты хочешь, чтобы я дошел почти до финиша, а самого интересного не увидел? От любопытства же сдохну…
– Ты, похоже, и так от него сдохнешь, – вдруг слабо улыбнулся Олег. – Но все равно – спасибо. Ладно, пошли. Кстати, с сегодняшнего утра ты – официальный первый помощник Народного Председателя по общим вопросам. Приказ я уже подписал, только печати канцелярии не хватает. Сам понимаешь, почему. И все-таки… не очень там высовывайся. На, держи! – он сунул Павлу в руку измятую в кармане бумагу. – Кстати, – Олег слегка поколебался. – Вот, возьми и это. – Он сунул Павлу в руку затасканную пластинку. – Приказ всем официальным органам содействовать, и вообще. Помнишь, Шварцман в свое время постарался, когда к Хранителям меня приставлял? Пусть у тебя останется. Мне точно уже не понадобится ни при каком раскладе.
Олег отвернулся, решительно рванул на себя дверь и, покривившись от боли, шагнул в зал. Несколько растерянный Павел молча проскользнул вслед за ним, на ходу засовывая бумажки в карман пиджака.
В отличие от ярко освещенной передней зал терялся в полумраке. Горела только одна люстра из трех, и по углам метались таинственные тени, если кто-то из присутствующих шевелился. Впрочем, в этот раз Малый Совет в полном сборе сидел прямо под люстрой, за большим овальным столом. Председательское место оставалось свободным. Олег направился к нему, пытаясь разглядеть Шварцмана, но того не замечалось. Зато имелась другая фигура, которую он знал куда лучше, чем хотелось бы. У дальнего конца стола маячило красноносое лицо Дровосекова. У Олега нехорошо засосало под ложечкой, но тут он обнаружил грузную фигуру начальника канцелярии, сидящего в кресле у стены, за пределами освещенного пространства. Ладно, хоть один мой болельщик тут присутствует, и то ладно. Да уж, тот еще болельщик…
Олег подошел к столу и, не колеблясь, сел на председательское место. Краем глаза он заметил плохо скрытые иронические усмешки на лицах советников и Пашку, опускающегося в кресло возле двери. Олег глубоко вздохнул, загоняя вглубь злость и страх, и заговорил:
– Уважаемые господа! Мне хотелось бы, чтобы первым, что я сделаю в своем новом качестве Народного Председателя, оказалось вынесение официальной благодарности всем членам Малого Совета, который так замечательно выполнил свою роль правительства переходного периода…
– Минуточку, Олег Захарович, – прервал его тот же бархатистый голос, который в прошлую их встречу играл роль Гласа-Из-Тени. – Вы все еще не Народный Председатель. Прежде мы должны уладить некоторые формальности… – В голосе слышались плохо скрытые усмешка и высокомерие.
– Простите, как вас по имени-отчеству? – невинно осведомился Олег, прерывая заранее, как видно, отрепетированную речь Гласа-Из-Тени. – Я как-то не имел возможности близко познакомиться с членами Малого Совета ранее… – Он выжидающе замолчал.
– Пыреев, Калантин Петрович, – несколько растерянно представился Глас-Из-Тени. То ли он не привык, что его перебивают, то ли просто не ожидал нахальничания сидящего перед ним выскочки. – Секретарь Малого Совета, член Президиума…
– Спасибо, Калантин Петрович, – мягко, но твердо прервал его Олег. Он заметил, как помрачнели лица сидящих за столом. Как видно, они не ожидали, что выскочка так сразу возьмет инициативу на себя. – Я с удовольствием познакомлюсь с вами получше и выслушаю, какие еще титулы вы носите, но не сейчас.
Глас-Из-Тени побагровел, его седая бородка показалась снежно-белой на пунцовом от ярости лице. Спокойно, одернул себя Олег, не выводи их из себя раньше времени. Пока ты не знаешь, что у них в запасе, но что-то явно есть. Спокойно, а то Бегемоту придется в партизаны идти, чтобы за друга мстить.
– Я извиняюсь, что так невежливо перебиваю вас, – Олег виновато-обаятельно улыбнулся, – но, к сожалению, моя больная рука не позволяет вести долгих разговоров. Вы уж простите инвалида за грубость… – Он попытался развести руками, но скривился от боли и осторожно положил многострадальную конечность на стол. – Так вот, господа, я прекрасно осознаю, что процедура введения в должность еще не состоялась, но, раз уж я так убедительно выиграл по очкам, все мы понимаем, что это лишь формальность.
Он опять улыбнулся, но на этот раз простодушно-весело.
– Поэтому я уже сейчас хочу выразить вам свою благодарность за четкую работу и отличную организацию выборов. Я обещаю, что вас вознаградят по заслугам, как только я получу достаточные полномочия. Вот, собственно, и все.
Он выжидательно посмотрел на людей сидящих перед ним. Дровосеков уже открыто ухмылялся, уставившись на него в упор. Ох и нехорошая же у него ухмылка… Шварцман в тени шелохнулся, как бы собираясь что-то сказать, но промолчал.
– Не все так просто с вашей победой, Олег Захарович, – брюзгливо проворчал лысоватый коротышка в красном пиджаке, сидящий в дальнем конце стола. – К сожалению, у нас есть некоторые данные, которые делают ее не такой уж и бесспорной. Вот, – он с треском оторвал липучую застежку на папке и вытащил оттуда несколько бумажек. – Это протоколы задержания и первичного допроса некоего Кравчука, который в день выборов пытался произвести какие-то изменения в счетном комплексе Центральной Избирательной Комиссии.
– Какие именно? – у Олега неожиданно вспотела спина. – Я не специалист по вычислительным машинам, так что потрудитесь объяснить популярно.
– Ну… – слегка смешался Красный Пиджак, – я и сам не специалист. Но, по мнению тех, кто специалистами является, это вполне могла оказаться попытка – и попытка удачная – повреждения программного обеспечения комплекса с целью скорректировать результаты в вашу, уважаемый Олег Захарович, пользу. Нехорошо получается…
– Стоп! – прервал его Олег. – Давайте по порядку. Пожалуйста, еще раз внятно объясните, кто, что и как пытался сделать. Что за человек и как он сам объясняет свою деятельность?
Спокойно, дружок, у них нет ничего конкретного. Если бы могли что-то доказать, то уже объявили бы выборы недействительными. Неужто Шварцман что-то химичил с результатами? Только без паники…
– Ну… к сожалению, – краснопиджачный пожал плечами, – задержанный умер по дороге в изолятор от острой сердечной недостаточности. Но наши специалисты сейчас работают над тем, что им удалось обнаружить…
Ай да Шварцман, ай да сукин сын! Послать человека на задание, а после провала шлепнуть! Или это все же не Шварцман, а кто-то из конкурентов?
– Вы, кажется, что-то говорили про протокол первичного допроса? – вежливо осведомился Олег. – Что там сказано?
– Ну, он заявил, что выполняет свои прямые служебные обязанности, – как-то скучно ответил краснопиджачный. – Назвался сотрудником службы техподдержки Министерства Науки…
– Так, может быть, так оно и есть? – ехидно поинтересовался Олег. – Вы проверили то, что он сказал? Интересная история получается – хватаете какого-то бедолагу, который честно свою работу делал, доводите его до инфаркта, а потом заявляете, что он что-то сломать хотел. Вам самому-то не кажется, что за такие вещи под суд идут?
– Так-так-так! – прервал Глас-Из-Тени их оживленную дискуссию. – Я прошу прощения, господа, но мы говорим не о том, – он казался явно недоволен своим недостаточно убедительным коллегой. – В настоящий момент имеет место проблема, и проблема серьезная, поэтому здесь не время и не место для пререканий, – он встал с места и начал прохаживаться вдоль стола. – Уважаемый Олег Захарович, поймите, мы не собираемся вас ни в чем обвинять. Мы прекрасно понимаем, что у вас не было никакой возможности устроить такую диверсию… – Бородатый Пыреев Калантин Петрович позволил себе тонко улыбнуться. – У нас имелось достаточно времени для расследования. Тем не менее проблема существует, и мы должны приложить все усилия для того, чтобы как можно быстрее разобраться…
– Что вы хотите? – грубо оборвал его Олег. – Вы можете что-то предложить?
– Да, разумеется, – откликнулся Глас-Из-Тени, – у нас есть свои предложения. Но, к сожалению, у нас не хватает возможностей для того, чтобы как можно быстрее… м-м-м, завершить это неприятное дело. Так, например, Малый Совет по закону не может провести собственное расследование и вынужден полагаться на зачастую некомпетентные следственные органы.
Он бросил многозначительный взгляд на краснопиджачного, который понуро уставился в столешницу. Интересно, кто тот у них? Дуболомовский спец по следствию? Н-да, не завидую я им, если у них такие спецы. Уж Шварцман бы в это дело вцепился, клещами зубы не разжать, а вы, господа хорошие, такой замечательный шанс мне свинью подложить профукали…
– Вот если бы вы, уважаемый Олег Захарович, согласились после вашего вступления в должность наделить нас таким правом, я уверен, мы смогли бы организовать все самым лучшим образом…
– Минуточку, – Олег внезапно осознал, что уже несколько минут его сердце бухает как колокол. Избыток адреналина вреден для здоровья, паренек, шевельнулась внутри непрошеная мысль. – Насколько я помню постановление трехнедельной давности, Малый Совет распускается немедленно после вступления в должность Народного Председателя?
– Именно так, – согласился Глас-Из-Тени. – Теоретически. Но вы сами должны понимать, что времена меняются, и что законы должны меняться вместе с ними. Сейчас вы еще молоды и неопытны… Нет-нет, я не хочу вас обидеть, – торопливо проговорил он, заметив протестующий жест Олега, – это просто констатация факта, да и проходят эти недостатки достаточно быстро, уж поверьте мне, старику, – он почти дружелюбно улыбнулся. – Тем не менее, сейчас вам потребуется помощь компетентных в государственном управлении людей. С нашей точки зрения, Малый Совет в его нынешнем составе – оптимальный орган. Вы меня понимаете. Олег Захарович?
Секретарь Малого Совета остановился и оперся на стол, выжидательно наклонившись в сторону Олега.
– Калантин Петрович, – с расстановкой произнес Олег, глядя ему прямо в глаза, – мы все здесь взрослые люди, и чужих здесь нет, верно? Тогда я позволю себе обрисовать вашу точку зрения, как я ее себе представляю. Можно?
Глас-Из-Тени озадаченно кивнул. Олег встал из кресла и прочистил горло:
– Итак, господа, суть ваших предложений вполне прозрачна. Вы довольно долго являлись верховной властью, и теперь вам очень не хочется расставаться с возможностями, которые эта власть предоставляет. Поэтому вы хотите, чтобы я, став Народным Председателем, узаконил ваше положение – теперь уже навсегда. Чтобы я отдал вам существенную часть своих полномочий. Если же я отказываюсь, вы делаете все, чтобы я так и не занял свой пост, раскрутив, например, скандал с вычислительным комплексом или придумав что-то еще. Я правильно вас понял, господа?
– Из молодых, да ранний, – неодобрительно проворчал кто-то из членов Совета.
– Если вам, Олег Захарович, хочется выражать все в такой грубой форме, то… да, – Пыреев развел руками. – Поймите, это пойдет вам только на пользу. В стране кризис, и только умелая команда сможет вывести ее из состояния свободного падения. Вы пришли к власти на волне народного возмущения, но это же возмущение вас и сметет, если вы не окажетесь достаточно компетентны. Разве вы этого хотите?
– Кстати, кто же в меня стрелял? – поинтересовался Олег, безразлично рассматривая ногти. – Вы так и не выяснили? Почти трое суток прошло…
– Не… не выяснили, – как-то неожиданно запнулся Глас-Из-Тени. – Честное слово, Олег Захарович, мы здесь ни при чем, если вы на это намекаете. Поймите меня правильно, нам, то есть Совету, – он обвел зал рукой, – даже выгоднее иметь Народным Председателем вас, чем кого-то из нашей среды. Вы кандидатура нейтральная, ни к чьему лагерю не принадлежите, так что являетесь прекрасным компромиссом. Правильно я говорю, господа?
Секретарь оглянулся на соратников. Перепелкин и Папазов поощрительно ему покивали, но Смитсон возмущенно фыркнул и отвернулся. Ничуть не смущенный Пыреев продолжил:
– Как видите, Олег Захарович, я максимально откровенен с вами. Теперь перед вами выбор: пойти на конфронтацию с нами и ввергнуть страну в окончательный хаос по причине элементарного неумения управлять ею, или же принять нашу помощь и войти в историю как самому молодому, но, возможно, не самому худшему правителю Ростании. Теперь решение за вами.
Секретарь замолчал и выжидательно уставился на Олега.
В зале стояла гробовая тишина. Олег затравленно оглянулся на Павла, потом на Шварцмана. Шварцман сидел в тени неподвижной глыбой мяса и, казалось, даже не дышал. Дровосеков, наоборот, шумно сопел, откинувшись назад, его взгляд бродил где-то по дальней стене, изредка, впрочем, останавливаясь на Олеге.
Олег облизнул губы.
– Я понял ваше предложение и с сожалением вынужден от него отказаться, – произнес он, с трудом выдавливая слова через пересохшее горло. – Лучше, если мы останемся в рамках закона. Старого закона. Мне очень жаль вас разочаровывать, но после того, как я вступлю в должность, Малый Совет, как и полагается, будет распущен. Я не собираюсь оставаться марионеткой в чужих руках, – неожиданно для себя добавил он. Ой, блин, что же я несу-то?
– Щенок! – яростно прошипел краснопиджачный. – Ну ладно, ты сам выбрал! – В зале поднялся шум, но Павел уже не слышал, что там происходило. Он увидел отчаяние во взгляде Олега и понял, что это конец.
– Тихо! – поднимаясь, гаркнул Дровосеков, перекрывая поднявшийся шум. Очевидно, он решил, что пора и ему сказать свое веское слово. А может быть, и не одно. – Мне кажется, Олег… э-э-э, Захарович не до конца отдает себе отчет в том…
Павел неслышно поднялся и выскользнул в дверь. По счастью, никто не обратил на него внимания. Когда он выбегал в коридор из предбанника, у секретарши звякнул интерком, и олеговы телохранители, синхронно поднявшись, двинулись к входу в зал.
Павел со всех ног бросился к лестнице. Два охранника с разрядниками лениво развернулись к нему, поднимая оружие.
– А ну, стой! – угрюмо произнес один из них.
– Где начальник караула? – сходу выпалил Павел, не обращая на враждебность внимания. – Быстро, идиоты, Народный Председатель в опасности! Где?
Несколько растерянный охранник махнул рукой в сторону неприметной двери этажом ниже.
– Стойте здесь, – приказал им Павел. – Никого не впускайте и не выпускайте, даже если это главнокомандующий! – Он ссыпался по лестнице, оставив позади огорошенных охранников, напряженно раздумывающих над его словами, и сходу влетел в караульную. – Кто здесь главный?
Несколько человек в форме настороженно повернулись в его сторону.
– Ну, я главный, – лениво приподнялся с места невысокий, но крепкий мужик в камуфляже с капитанскими звездочкам на плечах. – Начальник караула капитан Безобразов. Кто вы такой?
– Я – Бирон, первый помощник нового Народного Председателя! – рявкнул Павел. – Народный Председатель в опасности! Заговорщики собираются арестовать его! Срочно нужна ваша помощь!
– Спокойнее, господин Бирон, – лениво ответил начальник караула. – Мы не получали никаких сообщений от Народного Председателя или его охраны, и в наши обязанности не входит раскрытие заговоров. Мы всего лишь охраняем здание от возможных преступников, не более того. Вот получим приказ – и заговорщиков арестуем, и Народного Председателя спасем, но не раньше. А сейчас, пожалуйста, покиньте караульное помещение, или я буду вынужден арестовать вас.
Не контролирующий себя от ярости Павел набросился на него и схватил за грудки, прижимая к стенке.
– Слушай, ты! Капитанишка! – яростно просипел он начкару в лицо. – Ты, кажется, не понял, что я тебе сказал? Повторяю по словам: Народный! Председатель! В опасности! Дошло?
Вместо ответа капитан сделал резкое движение, и запястье Павла пронзила резкая боль. Его крутануло на месте, и он с размаху ударился щекой о стену.
– Запомните, господин Бирон, – спокойно заметил капитан, свободной рукой неспешно поправляя форму, – никогда не хватайте охрану при исполнении так, как сейчас. Я вполне мог бы сломать вам обе руки или даже пристрелить, если бы не видел, что вы не в себе. В последний раз по-хорошему прошу покинуть помещение.
– Ладно, – Павел тяжело дышал, опершись о стену. – Я уйду, но сначала скажу вам вот что. Вы, капитан, не хотите ни во что ввязываться, считая, что ваше дело сторона. Так вот, вы ошибаетесь. Ваши люди видели, как мы входили в здание. И в ближайшие полчаса они увидят еще много чего интересного. И все расскажут вам! А с таким знанием долго не живут! Я уйду, но потом придут другие. Уже не сюда, а к вам домой, ночью, предъявят вам ордер и увезут на машине. И хорошо, если завтрашнее утро вы встретите в камере, а не в каменном карьере со сломанной шеей. Вот, – Павел выхватил из кармана бумагу. – Это приказ, в котором я официально назначаюсь первым помощником Председателя. И вот, если вам этого мало, – он дернул в кармане шварцмановскую картонку с предписанием содействия. Карточка застряла, и он с силой выдернул ее, почти порвав пополам. Жалобно треснула ткань. – Если вы поможете мне сейчас, я обещаю, что Председатель этого не забудет. Если нет…
Несколько секунд капитан молча смотрел на бланк приказа и картонку, переводя взгляд с них на Павла и обратно.
– Хорошо, мы проверим, – внезапно негромко ответил он. – Где ваши заговорщики? – Его серые глаза выжидательно уставились на Павла. Неслышными, четко отработанными движениями охранники поднялись со стульев и приблизились.
Невероятным усилием воли Павел заставил себя оттолкнулся от стены. От облегчения у него перехватило дыхание.
– В совещательном зале, – наконец с трудом произнес он. – Идите за мной…
– Это ваше последнее слово? – как-то даже вкрадчиво произнес Глас-Из-Тени.
– Сколько раз можно повторять одно и то же? – устало спросил Олег. Голова кружилась, и боль от руки мягко отдавалась в ней. Может, сдаться, а? Характер я продемонстрировал, перед собой не стыдно, так что… Нет уж, хрен. Помирать, так с музыкой. – Я в сотый и в последний раз повторяю, что не собираюсь нарушать закон. После того, как я вступлю в должность, я рассмотрю любые рациональные предложения по поводу переустройства системы государственной власти в стране. Но я не собираюсь поддаваться на ваш шантаж сейчас. Я полагаю, господа, что на сегодня достаточно. Совещание закрыто, все свободны, – он с трудом поднялся из кресла. – Прошу всех прибыть сюда через три дня для проведения официальной церемонии… – Туман застилал ему глаза. Олег покачнулся и ухватился за кресло, чтобы не упасть.
– Вам плохо, Олег Захарович? – участливо возник из тени Дровосеков. – Секундочку, мы поможем…
В этот же момент крепкие руки ухватили Олега сзади за плечи. Один из его телохранителей подошел к нему, держа в руке шприц-пистолет.
– Не волнуйтесь, Олег Захарович, – успокаивающе проворковал голос Пыреева, – сейчас вам сделают инъекцию, и все будет в порядке. Только не волнуйтесь так…
Олег дернулся, и боль от руки, зажатой железной хваткой, отдалась по всему телу.
– Нет… – с трудом прошептал он. Телохранитель расстегнул ему рукав пиджака, затем рубашки и приставил шприц к коже.
– Ни с места! – властный голос заполнил помещение. – Никому не двигаться! Ты, со шприцом, положи инструмент на стол и подними руки. А ты, гнида, отпусти Председателя!
Безжалостная хватка разжалась, и Олег, чтобы не упасть, взмахнул здоровой рукой в поисках опоры. Кто-то подхватил его сзади, и голос Павла произнес:
– Спокойно, Олег, это я. Все нормально.
Олег осторожно опустился обратно в кресло. В зал вбегали люди в камуфляже с разрядниками наперевес. Человек с капитанскими звездочками строевым шагом подошел к нему и отрапортовал:
– Господин Народный Председатель, капитан караула Безобразов в вашем распоряжении.
У Олега страшно закружилась голова, и в глазах потемнело. С огромным трудом превозмогая себя, он протянул вперед здоровую руку и пожал твердую ладонь капитана.
– Спасибо… полковник, – Павел заметил, как вздрогнул начальник караула. – Мне давно не хватало хорошего начальника личной охраны. Молодец, Бегемотина, – он повернул голову к Павлу. – Ты все сделал правильно. Я знал, что в тебе не ошибся.
Павел раскрыл было рот, но Олег уже снова повернулся к начальнику охраны.
– Полковник, арестуйте этих людей, – он слабым кивком указал на неподвижно сидящих в креслах членов Малого Совета. – Они пытались свергнуть законно избранного Народного Председателя и должны поплатиться за это. Посадите их за решетку до того, как сможете передать полиции. Да, и этого тоже не забудьте, – он махнул рукой в сторону растеряно крутящего головой Дуболома. – Боюсь, что господин Дровосеков смещен со своего поста.
Ну что, Дуболом, не удалось тебе дров в этот раз наломать, опять всплыла откуда-то изнутри ехидная мысль. Ну что же, не все на вашей улице празднику быть…
– Молодчина, Олег, – голос Шварцмана казался необычно хриплым и старым. Начальник канцелярии подошел к нему и тяжело опустился на стул напротив. Охранники выводили из зала последних вяло сопротивляющихся членов Совета. – Отлично держался. И друзей себе подбирать умеешь. И ты молодчага… тезка, – повернулся он к Павлу, неподвижно стоящему за спиной Олега. – Здорово сработал.
– Спасибо, – мотнул головой Олег. – Только вот где же вы-то были, когда мне мозги промывать собирались? Отсиживались в сторонке и высматривали, кто победит?
– Ты не понимаешь, Олег, – грустно покачал головой Шварцман. – Последние три дня я был в гораздо худшем положении, чем ты сегодня. Почти сразу после выборов меня фактически арестовали люди Дуболома, и с тех пор я уже ничего не мог, кроме как просто следить со стороны…
– Вы подтасовали выборы? – жестко спросил Олег, взглянув ему в глаза. – Ну?
– Да, – со вздохом признался Шварцман. – Точнее, пытался. Странно…
– Что странного? – Олег не отводил взгляд, и начальник канцелярии опустил глаза. – Что попытка провалилась – ничего странного нет, все бывает. Человека своего вы шлепнули? – Олег заметил, как Шварцман вздрогнул. – Так и в этом ничего странного нет, ваш стиль. Так что же не так?
– Все не так, – Шварцман выглядел подавленным, и Олегу внезапно стало его жаль. – Данные, которые поступали с мест в центральную машину, должны были модифицироваться. В твою пользу, разумеется. И они модифицировались… так казалось специалисту, который этим занимался. Беда в том, что, когда после выборов проверяли счетный комплекс, там не обнаружили никаких следов модификаций. То есть совсем никаких. Все работало так, как и должно.
– Значит, ваш специалист что-то там подправил, и это работало, – понимающе кивнул головой Олег. – А потом все его исправления растаяли в воздухе, так? А сам специалист убрать следы не мог?
– Не знаю, – пожал плечами Шварцман. – Я сам не разбираюсь, а всего спецов было только двое…
– Было? – непонятным тоном спросил Олег. – Значит, вы обоих убрали, чтобы не болтали? – Шварцман молча смотрел на него, не отвечая. Олег со злостью врезал кулаком по столу. – Павел Семенович, вам не кажется, что уж слишком мало цените человеческую жизнь? Ну да ладно, не об этом речь. Сейчас меня только одно интересует – были выборы подтасованы или нет? Ваше мнение?
– Нет, Олег, – Шварцман откинулся на спинку стула и полуприкрыл глаза. – Ты победил честно. Если только…
– Что еще? – Олегу до смерти захотелось спать. Ох, закрыть бы глаза часиков на пять, и чтоб никто не беспокоил.
– Видишь ли, Олег, – голос Шварцмана был едва слышен, – мои ребята на местах перед выборами зондировали почву… ну, кто сколько может набрать. Так вот, у тебя не набиралось тридцати пяти процентов. У тебя не набиралось даже двадцати, это против тридцати-то у Перепелкина! Конечно, все это не слишком точно, но в два раза мои люди ошибиться не могли. Так что…
– Мне помог кто-то еще, – закончил за него Олег. – И кто же, вы думаете?
– Все-таки молодой ты да глупый, – устало улыбнулся Шварцман. – Кто еще во всей стране обладает такими возможностями?
– Хранители, – полуутвердительно произнес Олег. – Вы на это намекаете?
Начальник канцелярии лишь развел руками.
– Хранители… Значит, их заявление по ящику – туфта, и никуда они не ушли, – задумчиво произнес Олег. – Ладно, оставим пока. Видите ли, Павел Семенович, мне хотелось бы прояснить еще один вопрос, не возражаете? – Шварцман удивленно посмотрел на него. – Вот и ладненько. Скажите мне пожалуйста, господин Шварцман, – Олег заметил, как подобрался начальник канцелярии, озадаченный внезапной сменой тона, – кто же в меня стрелял тогда, на площади?
– Откуда же мне знать? – настороженно спросил Шварцман. – Я же говорю, что фактически был под арестом все это…
– Да бросьте вы, Павел Семенович, – брезгливо отмахнулся от него Олег. – Вы думаете, я поверил, что вы меня Председателем сделать хотите? Пешка на троне вам требовалась, отнюдь не король. Когда вы поняли, что я не слишком для такой роли подхожу… Только вы знали, что я на митинг в последний момент поехал, больше никто. Только по вашему настоянию я туда отправился. Не кажется ли вам все это подозрительным?
– Не кажется, – сухо ответил Шварцман. – Зачем ты мне мертвый? Чтобы Перепелкин Нарпредом стал и меня в труху размолол?
– А кто сказал, что он стал бы Нарпредом? – удивился Олег. – Тут все одно к одному ложится. Представьте, только что избранного, молодого и популярного Народного Председателя убивают. Что происходит в стране? Правильно, массовые беспорядки, да такие, что предыдущие бунты пикником на солнечной полянке показались бы. Какие тут, к лешему, результаты выборов? Только два человека в стране с этим справиться могут – вы и Дровосеков. Но Дровосеков дурак и непопулярен, и если бы он внезапно отдал концы… а это куда легче, чем завалить Треморова… – Шварцман тихонько скрипнул зубами. – Да, никто бы особенно не огорчился, если бы Директор Общественных Дел внезапно сошел со сцены. Остаетесь вы – тайный, но могущественный правитель. Припугнуть остальных кандидатов, короновать на царство шутовской Малый Совет, а затем потихоньку узаконить положение дел – дело техники. Правильно я понимаю ситуацию, Павел Семенович?
