Текст книги "Серый туман"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
– Тилос, а можно вам вопрос задать? – Олег выжидательно посмотрел на собеседника.
– Вопрос задать можно, – неожиданно сухо ответил тот. – Но ответ не гарантирую, сами знаете. Что вас интересует?
– Скажите, – задумчиво произнес Олег, – почему вы так плотно меня опекаете? Я имею в виду, вы, Хранители. Просто потому, что у меня нет никаких связей и мной можно манипулировать, как марионеткой? Потому, что я понимаю, что без вас меня сотоварищи по работе с кашей съедят? Потому, что мне можно задурить голову громкими словами про долг перед людьми, перед обществом? Почему вы не используете для своих целей других? Ведь так просто накопать компромат на какого-нибудь разъевшегося на ворованных харчах чиновника и крутить им как захотите… Почему я?
Последние слова он почти выкрикнул. Он вцепился в подлокотники кресла так, что кожа под его пальцами жалобно запищала, почти с ненавистью взглянул на собеседника.
– Олег Захарович, – медленно произнес тот, – мы предполагали, что рано или поздно у вас возникнет такой вопрос. К сожалению, это случилось скорее рано, чем поздно, и сейчас я не могу ответить. Могу лишь заметить, что вы не совсем правильно воспринимаете наши действия. Если вы посмотрите на итоги трех месяцев своей работы на новом посту, то увидите, что наиболее некомпетентные сотрудники удалены из аппарата и замещены хорошими специалистами. Ваши возможности по ведению самостоятельной игры заметно увеличились, чем вы и пользуетесь в свое удовольствие. Вы быстро набираетесь опыта в области оперативного управления людьми и ресурсами. Учитесь тактике и стратегии. Я бы сказал, что ваши предположения о марионетках несправедливы. Мы оказываем вам определенную… ладно, существенную поддержку, но не с целью превратить вас в марионетку. Скорее, мы просто помогаем вам побыстрее встать на ноги.
Тилос встал и прошелся по комнате.
– Почему мы поддерживаем именно вас… Ну, скажем нравитесь вы нашему руководству. Да не смотрите вы на меня так, – неожиданно расхохотался Хранитель. – Скажу по секрету, в нашем штабе чуть ли не половина генералов – женщины, а вас уродом никак не назовешь. Да если бы не ограничения по работе, кое-кто уже бы к вам активно клеился! Красивые, между прочим, девушки, завидую я вам. А если серьезно, – Хранитель снова помрачнел, – то могу тонко намекнуть. Для поддержания боевого духа, так сказать. Очередные выборы Народного Председателя предположительно отложены на неопределенный срок, спору нет. Но отложены – не означает отменены навсегда. А после выборов Председателю могут понадобиться новые кадры. Ну ладно, мне пора.
Силуэт Хранителя растаял в неяркой фиолетовой вспышке, оставив Олега в одиночестве ошеломленно потирать лоб. Кадры для Народного Председателя? Ну-ну… Интересно, а Треморов в курсе насчет планов Хранителей? Интересная, однако, каша заварилась…
Ночные гости ворвались в участок без предупреждения. Дежурный сержант, открывший рот для резкого окрика, так и не успел издать ни звука. Из-за глушителя выстрел невозможно было разобрать даже в соседней комнате.
Один из налетчиков деловито перелистал журнал учета задержанных до последней страницы, остановившись взглядом на одной из фамилий. Захлопнув книгу, он молча двинулся по коридору к камерам, откуда доносился нестройный храп и тяжелое дыхание арестованных. Остальные остались в комнате, расположившись по бокам входного проема.
За решетчатыми дверями не спал только один – худой дядька средних лет в кожанке и с мешками под глазами. Встрепенувшись, он потянулся к подошедшему к решетке человеку в маске.
– Слушай, брат! – торопливо зачастил он. – Я ни при чем, они сами фуру тормознули! Они уже знали, где копать!…
Убийца всадил в него три пули. Подождав, пока тело осядет на пол, он выстрелил еще раз – в голову. Несколько секунд он стоял неподвижно, вглядываясь в освещенное тусклой дежурной лампочкой лицо убитого, потом удовлетворенно кивнул и вышел.
Трое бесшумно покинули полицейский участок и бегом устремились к машине. Проклятье вырвалось у главаря совершенно машинально, когда тот разглядел, что ее темный лаковый корпус не висит на гравиподушке, а косо стоит на опорах, не подавая признаков жизни.
– Какая б… вырубила движок? – тихо пробормотал один из налетчиков. – Где водила?
Несколько игл, вылетев из темноты, несильно кольнули убийц в шею и щеки. Подождав, пока тела осядут на землю, из кустов выбрались несколько теней. Подойдя к бессознательным пленникам, одна из них протянула руку и сорвала с главаря маску.
– Конечно же, Витька Мазовский, сука… – пробормотала другая тень. – Из спецназа. Все-таки с бандюками связался, падаль! Тушкан, подгоняй машину. Этого на базу, остальных кончаем. Серый, заводи их тачку, изобразишь, что с обрыва сорвалась. Есть тут недалеко подходящее местечко, я покажу. Ну, Витюха, я тебя научу, как с одэшниками связываться! Петь ты у меня будешь долго и протяжно. И скажи спасибо, если знаешь хоть что-то полезное…
Спустя несколько минут два автомобиля растворились в ночной темноте. И только сноп света вырывался из неплотно прикрытой двери участка.
– Робин, как дела с планом? Пожалуйста, только общую оценку, голова трещит…
– Даю общую справку по проекту "Паразит". Внедрение Хранителей в государственный аппарат практически завершено. Сбор информации контролируется полностью. Принятие решений контролируется полностью. Исполнительный аппарат контролируется примерно на три четверти. Изоляция или подмена Народного Председателя возможна в любой момент. Закладки в продовольственную подсистему реализованы полностью. Закладки в транспортную подсистему реализованы полностью. Установка контроля над другими подсистемами – в процессе. По запросу Совета проводятся следующие исследования…
– Достаточно. Спасибо, Робин, но меня интересуют наши с тобой планы.
– Оценка необходимости выполнения плана "Троя" находится на уровне семидесяти восьми процентов, шкала десятичная. Оценка вероятности успеха не превышает сорока процентов, шкала десятичная. Обращаю внимание на чрезмерно низкую величину данного параметра. Это может проистекать из…
– Стоп. Спасибо, Робин, это я и так все знаю. Давай результаты мониторинга Шварцмана. На поводке он болтается уже две недели, достаточно времени для сбора статистики.
– Провожу анализ. Эмоциональное состояние объекта в настоящий момент неустойчиво. Он слегка отошел от первоначального шока и уже пытается проверять нас, скармливая дезинформацию. Квалификация его аналитиков настолько высока, что без анализа независимых источников невозможно было бы раскрыть его манипуляции с передаваемыми нам сведениями. Однако налицо нарастающий внутренний конфликт. Первый контакт оказался слишком грубым, привел к спонтанной организации незапланированного ментоблока. Он боится нас, полагая, что мы замышляем какое-то глобальное злодеяние, и разрывается между необходимостью подчиняться грубой силе и своими представлениями о порядочности. Дополнительно имеет место постоянно давление со стороны Треморова, требующего нашего полного отслеживания и уничтожения. Еще один фактор – подозрение, что его хозяин напрямую причастен к поставкам наркотиков в страну, что идет вразрез с его убеждениями.
– Надо же! Оказывается, Скайтер прав. У старого мерзавца еще сохранилась совесть… – бормочет Джао себе под нос. – Почему я сразу не подумал? Нужно скорректировать планы в его отношении. Вероятно, он нам еще пригодится. Общая оценка его состояния?
– Имеющийся конфликт внутренних интересов может привести либо к тяжелому эмоциональному срыву, либо к формированию суперконформистских установок, что сведет на нет его полезность. Рекомендуется срочная коррекция эмоционального состояния. Необходимо заметить, что Совет может не одобрить…
– Совет ничего не должен знать. Я сам проведу корректировку. Подготовь куклу… сними, пожалуй, копию с куклы Скайтера. И перешерсти архивы – мне нужна полная его подноготная, начиная с младенчества. Увлечения, интересы, школьные оценки… Задействуй материалы на ближнее окружение – друзей, родственников, в общем, кого найдешь. Выполняй.
– Программа пошла. Примерное время выполнения – сорок-шестьдесят локальных часов.
– Хорошо. И подготовь краткую выжимку по методам шоковых нагрузок Тиабо. Надо бы освежить их в памяти…
13
Ветер гнал по тротуару опавшие листья, взметая их над асфальтом и пригоршнями бросая в лица людям. Небо хмурилось – похоже, собирался затяжной осенний дождик. Очередь глухо волновалась. От головы к хвосту то и дело передавались противоречащие друг другу слухи. В последний раз грузчик в грязно-белом халате, лениво выглянув из-за зарешеченной двери, крикнул, что «Карацам» кончается, а «Гречишной» осталось десять ящиков. Поскольку за несколько минут до того грузчик – правда, другой – сообщил ровно противоположное, толпа взвыла. Кто-то принялся стучать по дверной решетке невесть где подобранным обрезком железной трубы. Сержант патруля одэшников свирепо ткнул одного из солдат в бок и яростно махнул рукой в сторону источника звука. Солдат пожал плечами и нехотя полез в толпу. Толпа не желала обращать на него внимания, и паренек, вяло попытавшись протиснуться между сдавленными телами, отошел обратно к сержанту. Судя по мимике, сержант произнес что-то энергичное, но настаивать на выполнении приказа не стал. Между тем, около решетки возникла небольшая свара, видимая по внезапно возникшим завихрениям в монолитной до сего момента толпе, и стук прекратился.
Плохо выбритый мужичок рядом с Михасем сплюнул в сторону, едва не попав на ногу стоящему впереди амбалистому парню с огромным животом, обтянутым сетчатой, не по сезону, майкой. Амбалистый отсутствующе глянул на мужичка и вновь устремил меланхоличный взгляд в сторону заветной двери, до которой оставалось еще человек пятьдесят.
– Издеваются над народом почем зря! – процедил мужичок то ли в пространство, то ли смотрящему в его сторону Михасю. – Сами, небось, водяру в спецраспределителях получают, и не эту дрянь, а какое-нибудь маронго сахарское, – от него ощутимо несло перегаром, покрасневшие глаза болезненно помаргивали на ярком солнечном свету. – А то, что у народа с утра душа горит – им…
Мужичонка виртуозно выматерился, в одной длинной, без запятых, фразе помянув богов суфийских, зулусских, исландских, всех духов небесных, подземных, водяных и лесных, а также покойную бабушку Народного Председателя.
Михась зло и одновременно уважительно посмотрел в сторону раздражавшего его алконавта и отвернулся. Раздражало его в этой толпе все – дурацкая толкучка, в которой ему уже отдавили ноги, но ни на йоту не ускорившая движение к прилавку, ругань со всех сторон, индифферентное лицо толстой продавщицы-кассирши, изредка мелькающее через стекло, посвистывающий в коченеющих ушах ветер, и уж тем более патрули, прогуливающиеся в отдалении от толпы, но многозначительно поглядывающие в ее сторону и поигрывающие электродубинками. Он сильно пихнул в бок еще одного рьяно пытающегося пробиться вперед любителя спиртного и попытался приподняться над толпой на цыпочках, чтобы разглядеть – что там у входа?
Внутри винного отдела начал нарастать глухой шум, похожий на бурчание чайника перед кипением. Сосед Михася, прислушиваясь, жадно вытянул вперед голову.
– Как кончилась? – внезапно завопил он тонким голосом. – Врешь, есть еще у них! Да я их, б…! Под прилавком пусть посмотрят, под прилавком!
Теперь уже вся толпа ревела, кричала, ругалась. Три сотни жестоко обманутых любителей "Гречишной" на разные лады выражали свое возмущение, предлагали пошукать под прилавком или просто жаловались на судьбу. Сержант Общественных Дел энергично замахал руками, и патрули медленно, словно нехотя, двинулись к очереди.
Михась начал торопливо протискиваться к краю толпы. Но сделать это оказалось немногим легче, чем пробиться к прилавку. Возмущенные люди размахивали в воздухе кулаками, неподалеку вспыхнула потасовка. Кто-то запустил в приблизившегося солдата пустой бутылкой из-под пива. Бутылка ударила солдата по каске, и тот, обозлившись, ткнул перед собой электродубинкой, не разбирая правых и виноватых.
Загудело, запахло паленым, кто-то заревел, как бык на бойне. "Ой, убили, гады, штож вы делаете-то!" – заголосил в той стороне женский голос. Толпа заревела и бросилась врассыпную.
Михася закрутило в человеческом водовороте. Он не видел, куда его несет, все его силы были направлены только на то, чтобы удержаться на ногах. Пару раз его притиснуло к кирпичной стене, невдалеке проплыла голова сержанта с яростно оскаленными зубами. Его каска сбилась набок, а в воздетой к небе руке жалко мотался обломок дубинки. Вдалеке, быстро приближаясь, выли сирены. Наконец Михась отчаянным напряжением сил выдрался из потока и прижался к стене в небольшом закоулке, загроможденном пустыми картонными ящиками и всяческим мусором.
Пока он пытался отдышаться, мимо прогрохотали сапоги нескольких десятков солдат, за ними, плавно покачиваясь, проплыла цистерна пожарного водомета. Переждав пару минут, он осторожно выглянул из своего укрытия. Никого. Поправив очки, Михась, независимо сунув руки в карманы, вышел на тротуар и направился в сторону дома.
– Эй, ты, стой!
Окрик заставил его оглянуться. Прислонившись к стенке, на него смотрел давешний сержант Общественных Дел. Выглядел он неважно. Один глаз заплыл огромным радужным синяком, рукав комбинезона болтался на нитках, левую руку он аккуратно поддерживал правой, изредка морщась от неосторожного движения. Единственный оставшийся при нем солдат казался потрепанным не меньше, разве что наливавшийся синим бланш располагался у него не под глазом, а на лбу.
– Ну-ка, сюда, быстро!
Михась, недоуменно озираясь по сторонам, подошел к нему.
– Да? – осторожно сказал он. – Вы что-то хотели?
– Документы! – рявкнул сержант. – Ну, че вылупился? Паспорт давай!
Михась суетливо зашарил по карманам. Когда он выходил из дома, паспорт лежал во внутреннем кармане ветровки, аккуратно застегнутый на булавку. Лена настояла на этой булавке как на самой надежной защите от воров и непредвиденных обстоятельств, которых, она была твердо убеждена, в очереди за водкой имелось немеряно. Как показала практика, насчет непредвиденных обстоятельств она не ошиблась, но вот самая надежная защита таковой не оказалась. В водовороте житейских проблем булавка предательски пропала вместе с охраняемым объектом.
– Я… я потерял, – промямлил Михась, судорожно соображая, какое наказание положено за злонамеренное непредъявление паспорта представителю власти. – Он у меня зд… – Он судорожно сглотнул. – Здесь был… – Для вящей убедительности он потыкал себя пальцем в то место, где должен был покоиться его паспорт. – А тут такое случилось…
Он замолчал, растерянно хлопая глазами.
– Потерял он! – прорычал сержант. – Давай, лепи тут горбатого! Я тебя, паскуду, у магазина запомнил, это твой дружок мне кастетом в глаз заехал. А ну, к стене, руки за голову, ноги расставить! Живо, чего уставился как баран?
– Какой… какой дружок? – поразился Михась. – Я один был… в смысле…
– Вот именно, в смысле! – передразнил его сержант. – Эй, Занеев! – Он махнул солдату, равнодушно наблюдавшего за этой сценой. – Видишь, тут паренек не понимает, как приказы выполнять надо. Объясни-ка очкастому, как это делается.
Солдат шагнул к Михасю, вытаскивая из-за пояса дубинку. Михась медленно попятился назад, но наткнулся спиной на столб и замер, с ужасом смотря на приближающегося. Улица словно вымерла, немногочисленные окна, выходящие в сторону винного магазина, плотно занавешивали шторы. Помощи ожидать было явно неоткуда.
Плюгавый мужичок, ругавший таинственных "их" в очереди, неслышно вывернулся из-за угла. Он взмахнул рукой с надетым кастетом, и солдат, коротко хрюкнув, ничком упал на асфальт. Еще на лету мужичок подхватил выпущенную одэшником электродубинку и развернулся к сержанту.
Теперь уже тот сам оказался в роли загнанной жертвы. Он со страхом переводил взгляд с мужичка на Михася и обратно.
– Так, значит, тебе одного раза было мало? – ласково спросил мужичок сержанта. – Теперь ты на моего кореша бочку катишь? Тебе, видно, еще добавить надо, чтобы ума прибавилось? – Он коротко ударил сержанта дубинкой по скуле. Блеснула голубая вспышка, сержант взвыл и грохнулся на спину. – Мало? Могу еще добавить, я долгов не забываю! – мужичок еще раз ткнул сержанта дубинкой, на этот раз в пах. Сержант скорчился и завыл, его глаза остекленели, с губ закапала пена.
– Не могу смотреть, как человек мучается, – покачал головой мужичок и неожиданно с силой пнул сержанта в голову. Тот дернулся и затих. Мужичок какое-то время смотрел на него, затем покачал головой. – Ладно, если сдохнет – сам напросился…
Он аккуратно протер рукоять дубинки полой замызганного пиджака, бросил ее на землю, сунул кастет в карман. Потом посмотрел на замершего в ужасе у своего столба Михася.
– Ну что… корешок, – он ухмыльнулся, – пора рвать когти, как думаешь?
Алконавт-кастетоносец цепко ухватил Михася за рукав и потащил за собой. Тот не сопротивлялся. Жестокая расправа над патрульными привела его в состояние ступора, и он уже плохо воспринимал окружающую действительность, полностью сосредоточившись на том, чтобы не запнуться, поспевая за спасителем. А тот целеустремленно тянул его за собой, пробираясь какими-то вонючими переулками, о существовании которых Михась, неплохо знавший окрестности, даже не подозревал. Мелькали одноэтажные покосившиеся домики, на заборах сушилось белье, пьяный мужик валялся в канаве, пуская слюни и бессмысленно уставившись в голубое небо. Наконец после очередного поворота они как-то сразу оказались неподалеку от панельных девятиэтажек, где жил Михась.
Поводырь Михася остановился, выпустил его рукав, достал из кармана папиросы и закурил. Казалось, он даже не запыхался.
– Тебя как зовут-то, очкарик? – Он выпустил изо рта клуб вонючего дыма. – Я вот, например, Васян. Ну, колись быстрее! Или совсем уже соображать перестал без стакана "Гречишной"? Так нет ее у меня, в одной очереди стояли. Ну?
– Я Михась, – машинально ответил Михась. – То есть я Михаил, но все зовут Михасем… Жена у меня из Краковской области, она и придумала… Только я не пью. Вы, значит, Василий? А по отчеству вас как, я извиняюсь?
– Ну-ну… Михась, значит, – добродушно ухмыльнулся Васян, ловко цыкая слюной в сторону. – Ладно, пусть Михась. А я Васян, а не Василий, без всякого отчества. Усек? – Он опять цыкнул слюной. – Постой, как это "не пью"? – вдруг удивился спаситель, с интересом уставившись на Михася. – А чего тогда в винном делал?
– Понимаете… – начал Михась, и смущенно замолчал.
– Ну-ну, – подбодрил его странный мужичок. – Колись дальше, чего уж там.
– Понимаете, я тут уволился с работы… – Он нервно оглянулся по сторонам. – Ну, на новое место устраиваюсь, а бывших коллег в таком случае угощать полагается, – он машинально похлопал себя по боку и вдруг почувствовал под ладонью твердый прямоугольник. – А, вот он где!
– Кто – он? – не понял Васян.
– Ну паспорт, паспорт, – нетерпеливо отмахнулся Михась. – Я думал, что посеял его в суматохе, а он за подкладку завалился. Ну вот, я их и пригласил сегодня вечером, а они еще как пьют. Я не пью, и жена не пьет, а людей угощать надо, – он виновато улыбнулся. – Я уже года три в винном не был, не знал даже, что такое творится. Думал, только с сахаром и колбасой так… с пивом… Ладно, – он махнул рукой, – одним кофе обойдемся. Жена торт испекла… – Он взглянул на часы и осекся. – Вы извините, мне домой пора. Я уже три часа как ушел, она, наверное, волнуется. Ну и… Спасибо, что выручили, – он неуверенно протянул Васяну ладонь. Тот внимательно посмотрел на Михася, но руку пожал. – Я пойду, ладно?
– Ну, иди, – равнодушно махнул тот рукой. – Только ментам не попадайся.
– Что? – опешил Михась. – Каким ментам? Почему не попадаться? – Голова у него опять пошла кругом.
– Ну как, – охотно откликнулся Васян, – представь, тот козел с нашивками в себя придет в больнице – или где там их лечат? – а его следак спрашивает, что там произошло? Как отвечать? Что какой-то прыщ – я, то есть – в одиночку вырубил его на пару с подчиненным? Обидно! Опять же, хер у него стоять еще долго не будет, он еще и из-за этого озвереет. Нет, конечно, он вякнет на дознании, что мы с тобой заодно действовали, и кастеты у нас у обоих были, и тот, второй, подтвердит. А это уже групповое вооруженное нападение на представителей власти при исполнении, оно же террористический акт, статья пятьдесят восьмая у-ка, пункт десять, от десяти до пятнадцати особо строгого либо вышак при отягчающих. Усек?
–Усек, – пробормотал Михась. На его лице проступило глухое отчаяние. – Вот это, называется, сходил за водочкой… – Он бессильно оперся о забор, тут же испачкав рукав какой-то склизкой дрянью.
– Да не шугайся ты так, – вдруг загоготал Васян. Эмоции Михася явно доставляли ему удовольствие. – Уж и пошутить нельзя! Зуб даю, тот мудила и лица-то твоего не запомнил как следует, а что запомнил, вышибло, когда с палочкой своей поцеловался. Думаешь, зря я ему по кумполу первым делом заехал? Электричество – оно от лишней памяти хорошо помогает, да и кастет – тоже. Так что вали домой, к жене, и забудь все это. Только не забудь, что без Васяна ты бы сейчас в КПЗ с переломанными ребрами валялся или следаку объяснял, что за дружок твой на представителя власти напал. Ты, кстати, кем работаешь? – Васян неожиданно перешел на деловой тон.
– По машинам вычислительным, – вяло ответил Михась. Как-то незаметно он впал в состояние ступора и теперь мог ни за грош выдать все государственные тайны резиденту сахарской разведки. Разумеется, если бы знал их, эти тайны. – Ну, там программу написать, шкафы друг с другом связать, чтобы почту запустить… Сисконом… системным контролером, в общем.
– По машинам, значит, вычислительным… – задумчиво протянул Васян, что-то прикидывая. – Программист, значит. Эт хорошо, что по машинам. Ладно, бывай, программист, свидимся еще.
Мужичок сунул руки в карманы и пошел расхлябанной походкой, насвистывая что-то сквозь зубы. Михась тупо смотрел ему вслед. Затем оттолкнулся от забора, как мог почистил извоженный рукав и неуверенно побрел в сторону дома.
