Текст книги "Мир приключений 1969 г."

Автор книги: Еремей Парнов

Соавторы: Александр Мирер,Виталий Мелентьев,Михаил Емцев,Борис Ляпунов,Валентина Журавлева,Евгений Федоровский,Кирилл Домбровский,Владимир Фирсов,Рафаил Нудельман,Аркадий Локерман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 58 страниц)

Пока я до угла добежал, исчезла моя Лидочка в неизвестном направлении. Ну, вообще-то о ней должен позаботиться Парфенов Николай, проживающий на данном отрезке времени законно, а не зайцем... А если это Лидочка именно из-за него так грустит, то и Парфенову-младшему к ней соваться вроде неудобно.

Вернулся я – вот те на! Куда же мой беглец девался? Видно, пока я на углу стоял, он тут какое-то новое стратегическое решение обдумал. Может, сам решил вернуться? Ну и положение! Допустим, я сейчас начну опять по городу метаться – так ведь Колька-то в это время, вполне возможно, стоит на бетонной площадке и с родителем выясняет отношение. А возвращаться мне тоже опасно: я вернусь, а он, может, тут по городу бегает. Как ни кинь, все клин. В общем, я принял решение: надо побыстрей до парка добежать! Машину свою Колька далеко утащить не мог, она тяжелая. Если найду машину – значит, здесь он еще, тогда порядок, розыск продолжается. А если нет машины – значит, улетел мой герой, тогда и мне надо за ним подаваться: проверить, добрался ли благополучно, не махнул ли по ошибке не в тот год...

Добежал я до парка, перемахнул через забор и быстрей к речке. Все кусты вокруг своей полянки обшарил и вокруг соседней тоже – нет Колькиного хронолета. А ведь должен он быть где-то здесь – бетонные площадки-то в институте почти рядом расположены, метров в пятьдесят расстояние, не больше. Ну, против сурового факта не попрешь: раз машины нет, значит, и Кольки уже нет и мне здесь делать больше нечего.

Вытянул я свой хронолет из кустов, присел на корточки, чтобы силовое поле активизировать, и вдруг услышал за спиной шум, будто медведь сквозь кусты ломится. Вскочил, оглянулся – прямо на меня из кустов бежит Колька. И в это время активизатор сработал. Тут уж не до рассуждений: поле-то активизируется всего на полминуты, если выключится, потом опять возись, а Колька, того и гляди, снова деру даст. Схватил я Кольку в охапку, бухнулся в кабину хронолета и локтем толкнул рычаг. Опять все серым туманом обволокло, и вой знакомый раздался – ну все, порядок, Корнилов Николай, летим домой! За хронолетом твоим я потом вернусь – главное, надо тебя по назначению доставить, в родительские руки.

РАССКАЗЫВАЕТ КОЛЬКА КОРНИЛОВ

Вой над ухом прекратился, и я увидел, что мы с Николаем сидим в машине, но уже не в парке, а на институтской территории. И отец тут же стоит, и еще какие-то люди вокруг площадки, и среди них Валька! И все они сразу к нам бросились. Молодец Валька, он, значит, все время меня здесь дожидался! Пока они к нам бежали, Николай вылез из машины и меня вытащил. Тут подбежал отец. И я вижу – глаза у него какие-то странные и смотрит он не на меня почему-то, а на Николая и сразу спрашивает его:

– Кто вы такой?

Чего это он спрашивает? Ведь они сами его посылали! Но я ничего не успел сообразить – вдруг что-то громко хлопнуло, и прямо рядом с нашей машиной появилась другая, точно такая же. А в ней сидит парень в белой рубашке, а на коленях у него мальчик, чуть постарше меня... Неужели у них еще кто-то в хронолете летал, да еще с мальчиком?!

Почему-то все кругом замолчали, как будто растерялись, только этот парень в белой рубашке не растерялся, вылез из машины, мальчика поставил рядом с собой и говорит:

– Ну, вот и порядок! Вот и мы! Привез вам беглеца вашего! В будущий год он, оказывается, подался, в тридцатое июня семьдесят первого года... А я уж его и в семьдесят втором, и в следующих искал, все тридцатые июня на десять лет вперед обшарил...

Тут вдруг он увидел нас с Николаем, и у него даже рот открылся. И все тоже стали вовсю на нас смотреть – то на меня, то на другого мальчика. А отец подошел к тому мальчику и спрашивает совсем тихо, я еле услышал:

– Тебя как зовут?

И вдруг тот мальчик закричал:

– Папа, да ты что?! Я же Колька!!

У меня по спине мурашки побежали. Какой еще Колька? Почему он его папой называет, это же мой отец! Я изо всех сил закричал:

– Ты его не слушай, папа! Это я твою машину взял, только я нечаянно... Я хотел Вальке винт показать, а она меня унесла!

– Где ж ты был? – спросил отец.

– Я... в 1980 год попал, – сказал я. – А потом понял, куда меня занесло, и хотел обратно полететь, а тут он вот...

Я показал на Николая. Он все время стоял молча и на отца как-то странно глядел.

И тут вдруг один толстый дядька, который сзади отца стоял, как захохочет! И другие все засмеялись за ним, чего-то закричали наперебой, только мы четверо стояли серьезные, и еще отец с Валькой. Валька так на нас таращился, что я испугался, как бы у него глаза совсем не вылезли.

– Ну, признавайся, Корнилов, – сказал этот толстый дядька, улыбаясь, и хлопнул отца по плечу, – признавайся: который тут твой?!

Как это «который»?

Но я ничего не успел сказать, потому что этот Николай, который меня привез, вдруг шагнул к отцу и говорит:

– А меня ты не узнаешь? А, отец?

У меня руки совсем холодные стали и в ногах как будто иголками закололо. Значит, я ошибся! Значит, этот Николай – это все-таки я, Колька Корнилов, взрослый... Правильно я сначала думал!

Отец совсем побледнел и на Николая уставился, а все остальные тоже замолчали, и совсем тихо стало.

– Ты – Николай? – недоверчиво спросил отец. – Ты тоже...

– Корнилов Николай, – весело сказал Николай, – рождения пятьдесят восьмого года, в настоящее время... – Тут он запнулся и поправил себя: – ...В будущее время, в восьмидесятом году, работаю и проживаю тут же!

– Это я Корнилов рождения пятьдесят восьмого! – закричал второй мальчик. – Это я здесь живу! И никакой у нас не восьмидесятый, а всего семьдесят первый!!

А я кто же? У меня все в голове перепуталось. Значит, этот мальчик тоже я? И Николай? И я сам тоже я? Откуда же нас тут столько набралось?

– Нет, так мы и до ночи не разберемся, – сказал толстый дядька. – А ну, давайте как-нибудь по порядку! Ну, вот вы хотя бы, товарищ Парфенов, – он повернулся к парню в белой рубашке, – докладывайте, как выполняли поручение.

Этот Парфенов кашлянул растерянно, будто бы испугался, что все на него смотрят и ждут, чего он скажет.

– Докладывал я уже... – тихо сказал он. – Обшарил все тридцатые июня, куда хронолет мог попасть. Последнюю остановку тридцатого июня семьдесят первого года сделал... В парке в этом... Смотрю – мальчишка собирается через ограду лезть... Приметы, которые вы мне указали, совпадают. Я к нему, к этому, стало быть, – он показал для верности на второго Кольку, – подошел, спрашиваю: «Ты Колька Корнилов?» Он подтверждает, спрашивает: «А вы кто?» Я ему сообщил, значит, для знакомства, что тоже Николай, а насчет всего прочего, объяснений всяких – это, мол, он пусть у отца спрашивает, когда прибудет на место назначения. Вижу, он мне не верит: понятное дело, думаю, в чужом городе да еще чужой какой-то пристал... Ну, сообщил я ему некоторые факты из его биографии: насчет Валентина, с которым он дружит, насчет стекла разбитого... Чтобы он, значит, понял, что не совсем я посторонний. Ну, потом сводил я его в столовую здесь, в Заречье, накормил, и только мы к парку двинули, он от меня сбежал! Чуть я отвернулся, гляжу – нет его. Думал, он самодеятельность решил проявить, своим ходом назад податься... Вот и метнулся я за ним, к своему хронолету. Только стал поле активизировать – он из кустов выбегает. Ну, я его в охапку, и вот... – Он развел руками. – Видно, ошибка какая-то вышла? Но ведь я же вам Кольку привез, не кого другого! Вашего же беглеца – хронолетчика!

– Да я никогда на хронолете не летал! – вдруг разозлился второй Колька. – Что вы обманываете! Я из дому сегодня убежал, это правда; мне сидеть велели, а я в кино хотел... а потом на новый парк посмотреть, что там строят... – Он вдруг замолчал, а потом спросил удивленно: – А тут же парк должен быть? Куда он меня привез?

– Это не семьдесят первый год, – сказал ему отец. – Ты не волнуйся, Колька, сейчас все поймешь. Эта машина – хронолет. Ты о ней слышал?

– Ага, – кивнул Колька, – ты мне рассказывал, она во времени движется...

– Когда я тебе рассказывал? – удивился отец. – Ах, да... Это потом, значит... Это потом я тебе расскажу... Или тебе? – Он посмотрел на меня и вдруг засмеялся. – Ох и путаница! Этому уже рассказал, а этому только еще в будущем расскажу, беда мне с вами, Колька!

– Как это «потом»? – спросил Колька. – И не ему, а мне!

– Постой, ты не торопись, – сказал отец. – Видишь ли, это тоже Колька... ну, ты сам, только на год моложе. У нас здесь сейчас семидесятый год. Мы свой хронолет только сегодня собрались испытывать. И вдруг ты... то есть, не ты, а он, вот этот Колька, – он показал на меня, – нечаянно влез в машину, и его занесло, ты слышал, как он сказал – в восьмидесятый год! Мы за ним человека отправили, вот из милиции, товарищ Парфенов Николай вызвался...

– А Парфенов... меня нашел и подумал, что я – ваш Колька? – спросил Колька. – И меня к вам притащил? А это, значит, я?

Он с любопытством и недоверием на меня посмотрел. Чего это он так смотрит? Думает, если на год старше, так уже и задаваться может?!

– Понятно... – протянул Парфенов. – Не того, значит, Кольку я вам доставил... Тоже Корнилова, да не того. Вот оно какое дело...

Он покрутил головой и улыбнулся:

– Украл, значит, я мальчишку из родного времени и в прошлое утащил!..

Тут Николай его перебил:

– Товарищ начальник, разрешите доложить?

– Какой я начальник! – махнул рукой Парфенов.

– А я под вашим началом служу, – весело улыбнулся Николай. – В восьмидесятом году!

Все засмеялись, а толстый этот так захохотал, что стал платком слезы утирать. А Парфенов только головой замотал, как будто у него зубы вдруг заболели, а сам с Николая глаз не сводит. И отец тоже.

– Я сегодня как раз от дежурства свободен, – сказал Николай. – Там, у себя, в восьмидесятом, конечно. Здесь-то я – вот! – Он показал на меня, подмигнул отцу и улыбнулся. (И отец тоже ему улыбнулся. Они похоже улыбались оба.) – Ну вот, и вдруг мне по видеофону звонит девочка одна знакомая...

– Лида Тимофеева! – закричал я.

– Правильно, Лида! Она с этим Колькой в школьном городке встретилась, напугал он ее своими разговорами – что он, дескать, Колька Корнилов, и все такое, и она решила мне позвонить. Тут я вспомнил про хронолеты... Как же еще Колька мог к нам попасть? По времени выходило, что он на десять лет вперед улетел, а десять лет назад этот институт на месте нашего школьного парка стоял, вот я и решил, что он где-нибудь в парке скрывается. Прилетел на аэробусе в Заречье, подхожу к парку, смотрю – он! Стоит около ограды и прикидывает, как ему перелезть. Я тебя сразу узнал, – сказал он, глядя на меня. – Когда я тебе руку на плечо положил и ты повернулся, я никак поверить не мог: неужели это я сам против себя стою, такой маленький...

Мог бы не хвастаться! Ведь все равно он и был такой маленький, а я... я, когда им стану, через десять лет, так тоже большой буду!

– Ну, он, по-моему, тоже догадался, кто я, – продолжал Николай, – но мне для верности пришлось ему и себя назвать, и про отца сказать, и про Вальку, и стекло разбитое напомнить...

– Вот это зд орово! – сказал вдруг Парфенов. – Это, выходит, мы с вами двум разным Колькам одно и то же говорили?! Вы про отца, и я про отца, вы про стекло, и я тоже... Ну, зд орово! Да еще на одном и том же месте!

– М-да! – сказал какой-то инженер рядом с толстым дядькой. – А еще говорят, что два разных тела не могут занимать одно и то же место!

– Так мы ведь в разное время занимали! – не выдержал я. – Чего он путает!

– Правильно, Колька, – поддержал меня отец. – Конечно, в разное. Товарищ Парфенов с одним Колькой тридцатого июня семьдесят первого года разговаривал, а Николай с тобой тридцатого июня восьмидесятого года. Правильно я говорю, Николай?

– Верно, – согласился Николай, – Именно тридцатого июня восьмидесятого года, у той же самой ограды. Только это не все, дальше еще интересней получается... Я вот тут товарища Парфенова слушал и диву давался: прямо как будто мы с ним сговорились одно и то же с нашими Кольками делать!

А ведь он точно говорит! Этот Парфенов своего Кольку в столовую водил, а потом тот от него убежал, и меня Николай тоже водил в столовую. Мы еще по дороге эту парикмахерскую встретили, куда он зашел. А потом я от него убежал, испугался, что он – не я, а милиционер какой-то из нашего времени. И в парке он тоже меня схватил, когда я из кустов выбежал. Все совпадает, даже дни одинаковые, только годы разные, вот зд орово! Если б кому рассказать, только не говорить, где который год и который где Колька, он бы обязательно запутался, до того у нас истории похожие.

– Будто мы по одному распорядку действовали, – сказал Парфенов и посмотрел на толстого дядьку. – Может, это со временем связано... с путешествием моим?

– Нет, – ответил дядька. – Это у вас случайно получилось – оба вы Николаи, оба одного и того же мальчика искали... вот и вели себя примерно одинаково.

– А насчет столовой, – весело сказал еще какой-то черноволосый молодой инженер, – так, видно, у товарища Парфенова и его подчиненного одна и та же столовая на примете в Заречной стороне! Может, вы и заказывали одно и то же, а? – Он засмеялся, и все остальные за ним.

– А чего летом закажешь! – буркнул Парфенов. – Окрошку я заказал себе и ему, пива еще... Что у них лучше, в будущем – пиво холодное свободно, никакой тебе очереди.

– И я окрошку заказывал, – еле сдерживая смех, сказал Николай. – И пиво... У нас оно тоже холодное, из автомата.

– Ой, не могу! – сказал отец. – Говорите скорей, что вы еще одинаково сделали? Ну, а ты, герой... – это он второму Кольке сказал, – ты почему от человека убегал, когда он тебе помочь собирался?

– Ну да... – протянул Колька. – Помочь, как же! Я ведь из дому без спроса ушел. Вот и решил: там случилось что-нибудь, и ты его за мной послал. Он про что ни спрашивал: как зовут, про Вальку – все ко мне подходило. Ну, я с ним сначала пошел, раз он меня знает. А потом он какой-то непонятный стал – в парадном от кого-то прятался и убежал куда-то. Я и подумал, что он подозрительный какой-то. Может, он вовсе не от тебя пришел, а наоборот – хочет через меня к вам в институт пробраться, как шпион. Я и решил его выследить, оттого и убежал. Он в парк пошел, а я за ним незаметно. Вижу – он с машиной возится. Я таких машин не видел, ты мне про хронолет только рассказывал, а не показывал никогда. Я совсем решил, что он шпион, раз у него машина такая в парке спрятана, и задержать его хотел... А тут он меня схватил...

– Ты что же, в одиночку хотел шпиона задержать? – недоверчиво спросил Виктор Сергеевич.

– Ага... – прошептал Колька и голову опустил.

Зря он, по-моему, голову опустил. Это же здорово, что он не побоялся в одиночку! Он же не знал, что этот Парфенов не шпион.

Тут я подумал, что передо мной-то ему гордиться особенно нечем. Он ведь из меня произошел! Если б я был трус, так ему бы тоже нипочем на шпиона не броситься...

– Слушайте, – воскликнул Николай, – так мы и в этом схожи! Я тоже... одного человека на улице встретил, когда с Колькой к парку шел, и тоже спрятался... Были причины... Ну, хоть в парикмахерскую вы не заходили, а? А то ведь я забегал по дороге, долг отдать...

– Заходил... – виновато пробормотал Парфенов и тяжело вздохнул. – Именно вот, товарищ Корнилов, я тоже в парикмахерскую заглядывал, старые знакомые у меня там...

– Дядя Петя?! – спросил Николай, и тут они оба расхохотались.

– Выходит, в будущем я вашим начальником стану? – спросил Парфенов. – Как же это: ведь вот он я?

– Так ведь и Колька вот он! – сказал отец. – А в следующем году еще другой Колька есть, на год старше, а через десять лет – вот этот Николай. Так что и вы тоже в восьмидесятом году существуете, только на десять лет старше. И уже начальником стали... Вот если б вы позвонили к себе на работу или зашли, то вполне могли бы там с собой встретиться, как мой Колька с Николаем...

– Да-а, не проявил я инициативы, – с сожалением сказал Парфенов. – А интересно было бы!

– Ну что ж, – сказал Виктор Сергеевич, – штука получилась, конечно, изумительная, только надо бы все-таки поосторожней обращаться с историей. У меня уже у самого голова кругом пошла, а ребятам-то каково? И как же мы их теперь обратно перебросим?

Их – это Кольку и Николая, значит, Мне вдруг страшно жалко стало с ними расставаться. Я подошел к Кольке, а тут и Валька к нему с другой стороны подошел. Колька сказал:

– Здор ово, Валька!

Валька почему-то не нормальным голосом ответил, а просипел:

– Здор ово... Колька! – и неуверенно так спросил: – Ну, как там дела... вообще? Как Клавдия?

– Законно дела, Валька. Мы с тобой в лагерь скоро поедем. А Клавдия на пенсию со следующего года идет, учителям пенсию раньше назначать начали, говорят, они с нами быстрее замучиваются...

– Зд орово! – заорал Валька. – Значит, я тоже перешел? А то у меня тут на лето... переэкзаменовка по физике, помнишь? – Он сконфузился.

– Конечно, перешел! Знаешь, как ты зд орово занимался, всю физику наизусть мог рассказать!

– Куда мне... – Валька рукой махнул, но потом улыбнулся. – А что: раз уже известно, что я выучил и сдал – значит, выучу! Возьму и выучу, теперь уж иначе нельзя, а то все не так будет!

Ну, совсем мне не хотелось с ним расставаться. Вот бы зд орово было нам втроем ходить! Только ему неинтересно второй раз все то же самое переживать. Лучше уж я сам как-нибудь...

Отец о чем-то поговорил с Виктором Сергеевичем и к нам подошел. Посмотрел на нас двоих, потом на Николая и опять головой замотал.

– Ну, как там, Коля? – спросил он тихо.

– Хорошо, отец, – ответил Николай.

– А... так, вообще?

– Полный порядок, отец, – сказал Николай. – У всех полный порядок, у нас у всех!

– Ну ладно, – сказал отец, помолчав, и улыбнулся: – Ну что ж, привет там маме передай... и мне, что ли?

Николай тоже улыбнулся:

– С матерью-то я как раз чуть на улице не столкнулся сегодня, когда Кольку вел. Испугать я ее побоялся, вот и спрятался с ним в парадном. Она, видно, по делу в город приехала. Ты ей тоже привет от меня передай – ну, здесь которой...

– Передам, – сказал отец. – Она обрадуется. Вон ты какой вырос! Постой, ты же в космонавты хотел?

Я обомлел. Откуда он про это знает?

– Хотел, но потом передумал. Мне моя работа нравится. И начальник неплохой.

Мы посмотрели на Парфенова, который стоял поодаль и Рекса гладил. Он расстроился, наверно, что не того Кольку привез. И лицо у него было такое, словно он не верил, что через десять лет будет начальником отделения.

А я уже знал, кем буду. И мне вдруг даже понравилось. С этим хронолетом можно здорово людям помогать, ребятам и вообще, вот как Николай мне сегодня или Парфенов... он ведь совсем не виноват, что у него так вышло.

– Вот что, – сказал отец. – Надо вас отправлять поскорей, но кто-то должен с вами полететь, чтобы машину назад доставить. Хронолет у нас малогабаритный, экспериментальная модель, двум взрослым в нем не уместиться. Поэтому мы решили, Колька, – он показал на меня, чтобы никто не ошибся, какой Колька, – ты полетишь с ними. Только не задерживайся, понял?!

– Понял! – закричал я в полном восторге.

Отец, по-моему, сначала хотел поцеловать Кольку из семьдесят первого года, но раздумал и только пожал ему руку да что-то на ухо шепнул. Николаю он тоже руку пожал. Потом подумал, поглядел на меня и сказал:

– Ну, с тобой не прощаюсь. До скорого!

Но голос у него был какой-то странный.

Мне все объяснили, как поле включать, если машина не на специальной площадке стоит, а на траве, и про рычаг – и мы забрались в хронолет.

Я сам нажал рычаг, только не сильно – на один щелчок. Серый туман появился и развеялся, и мы уже стояли на поляне в парке. Только это был еще не такой парк, какой я видел. Пруд был и колесо тоже, только все было еще обыкновенное, а не такое, как через десять лет. Мы стояли и молчали.

– Слушай, Колька, – сказал вдруг я. – Давай мускулами померяемся!

Так я и знал – у него мускулы были тверже, чем у меня.

– Я каждый день зарядку делаю, – сказал Колька.

Ну вот, и он тоже. Я вздохнул.

– Уже полгода, – добавил Колька.

Ну, значит, мне еще полгода можно не каждый день! А там я привыкну, наверно.

– Ладно, я пошел, – грустно сказал Колька. Он отошел немного, потом повернулся и крикнул: – А мы переезжаем! На другую улицу!

Мы с Николаем смотрели ему вслед.

– Он тебе понравился? – спросил я.

– А тебе?

– Ничего, по-моему.

– По-моему, тоже ничего. Нам за него стыдиться не приходится, а?

– Ага, – ответил я. – Слушай, а почему ты сказал, что Марс не покорили?

– Потому что его действительно не покорили. Только первая посадка с человеком на борту была.

– А площадь? – спросил я.

– Площадь? – Он засмеялся. – Знаешь, когда наши ракеты только над самой Землей летали, в газетах уже писали про покорение космоса. Но это, в общем, правильно, – подумав, заявил он. – В принципе мы ведь его покорим, верно? Ну, пошли.

Вот мы и на знакомой поляне. И надо прощаться.

– Николай, – вдруг сказал я, сам себе удивляясь, – а эта Лида Тимофеева, которая с тобой говорила, она, по-моему, толковая девочка, ты как думаешь?

Он посмотрел на меня:

– Знаешь, Колька, я с тобой согласен. Очень она за тебя переживала. Я ей вечером обязательно позвоню, расскажу всю эту историю...

Я почувствовал, что все могу ему сказать – прямо как самому себе, так он здорово меня понимает.

– Знаешь что, – сказал я, – у нас она, конечно, маленькая еще совсем, но я так думаю – когда она вырастет, надо будет мне с ней подружиться...

Он посмотрел на меня и засмеялся.

– Оно бы неплохо, – сказал он, – но тут одна заковыка получается, учти. Лида, конечно, вырастет, но ведь и ты вырастешь. Сколько ей лет сейчас, у вас?

– Три, по-моему... – печально сказал я. – Все понятно. Тогда ей будет тринадцать, а мне будет... ого, уже двадцать два!

– Да, насчет дружбы, пожалуй, не выйдет, – сочувственно отозвался Николай. – И вообще – давай поскорее в свое время, а то отец знаешь как переживает!

– Он, по-моему, спокойный был... – неуверенно возразил я.

– Много ты понимаешь, я вижу! Психолог! – сказал Николай, усаживая меня в машину. – Ну, прощай. На вот на память.

И он сунул что-то твердое мне в руку. Я сжал кулак, и зубы сжал, и так, сжатым кулаком, ударил по рычагу.

И снова очутился на бетонной институтской площадке.

* * *

Когда мы ехали с отцом домой (испытания отменили, потому что мы уже сами нечаянно все испытали), я спросил отца, откуда Николай знал, как запускать хронолет. Я уже понял, что он сам нашел мою машину в кустах, только вытащил не на ту полянку. Отец задумался, а потом сказал:

– Понимаешь, Коль, если мы уже в семидесятом году додумались до хронолета, то через десять лет об этом многие будут знать. И, может быть, даже многие будут уметь с ним обращаться.

– А почему же ты не спросил Николая, что они еще откроют? Можно было бы все узнать!

– А зачем? – спросил отец. – Ведь все равно нам самим это нужно сначала сделать. Если мы чего-нибудь не сделаем, то и у них этого не будет. Это ж, брат, историю делать, а не в задачнике ответы подглядывать.

Мы вышли у дома, отец пошел вперед, а я остался, потому что увидел Лидку Тимофееву. Какая она еще маленькая! Я стоял и смотрел на нее, и мне не верилось, что это та самая Лидка. Мне даже смешно стало, что я хотел с ней дружить, Она ведь еще и читать не умеет! Лидка увидела, что я на нее смотрю, и подошла ко мне. Я присел на корточки и разжал кулак.

– Смотри, что у меня есть, – сказал я.

На ладони у меня лежал маленький пятиугольный значок, на нем был нарисован Марс и стоящий на нем космонавт, а внизу цифры – «1980».

– Это чей? – спросила Лидка. – Твой? Тебе подарили?

– Я сам себе подарил! – сказал я.

– А где ты взял?

– Это длинная история, – сказал я: все равно она ничего не поймет.

– Расскажи про историю!

Вот пристала! Я спрятал значок в карман и сказал ей на прощание:

– Вот вырастешь, тогда я тебе все расскажу. Ровно через десять лет, тридцатого июня, я тебе позвоню вечером и все расскажу. Обязательно! И побежал по лестнице.