Текст книги "Месть Орла (ЛП)"

Автор книги: Энтони Ричес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Арминий вложил меч в ножны, отвернулся от зыбкой поверхности болота и с гримасой покачал головой.

– Христианин-самоубийца, пара злобных сарматов и целая свора сучек с острыми копьями, отчаянно желающих отрезать мой член и скормить его своим охотничьим собакам, мне кажется, хватит на один день. Если у вас есть еще какие-то мысли  усугубить ситуацию, вы можете оставить их при себе, спасибо.

–  Стой!

Тунгрийская колонна вздрогнула и остановилась по команде Юлия в третий раз за час, люди, опираясь на свое оружие, когда их примипил  промаршировал вперед по теперь уже плавно поднимающейся тропе, со склоненной набок головой, чтобы уловить к любой шум, кроме  звуков ветра шелесту деревьев и щебетания птиц. Он какое-то время стоял неподвижно, склонив голову, прислушиваясь, а затем смущенно покачал головой.

– Ничего не слышно, а примипил?

Скавр следовал за ним, положив руку на рукоять гладиуса и приподняв бровь. Юлий покачал головой.

– Ничего, а ведь если где-нибудь и есть засада, то она скорее всего, где-то между этим местом и краем подъема дороги. Мне бы хотелось, чтобы с нами был тунгрийский следопыт Марка, которого  мы могли бы просто отправить на разведку, и он довольно быстро нашел бы что-нибудь необычное…

– Примипил, трибун. Могу ли я попросить уделить мне минуту времени?

Двое мужчин обернулись к колонне и увидели почтительно ожидающего их Кадира. Далеко по тропе позади него тонкая, почти невидимая полоска дыма поднималась из точки в середине длинной колонны когорты, примерно там, где на линии марша располагалась его центурия.

– В чем дело, центурион?

Хамийанец отдал честь, снимая с пояса табличку.

– Господа, когда я открою эту табличку, вы увидите, что она содержит не что иное, как список моей центурии с утреннего собрания. Я показываю ее вам для того, чтобы мы могли поговорить, не вызывая подозрений у людей, которые, как я полагаю, наблюдают за нами.

Скавр кивнул, поджал губы и указал пальцем на надпись в табличке.

– То есть ты полагаешь, что мы попали в засаду?

Кадир кивнул, указывая на строки текста на воске.

– Я думаю, что мы уже на половине пути, трибун, и что они ждут, пока мы продвинемся глубже в их ловушку, прежде чем начать атаку. Если, конечно, мы не покажем никаких признаков осознания нашего затруднительного положения.

Юлий упер руки в бедра, заставляя себя не оглядываться по сторонам в поисках признаков приближающегося нападения.

– И откуда именно ты это знаешь, а?

Кадир указал обратно на колонну.

– Там частичный отпечаток ботинка в грязи на дороге, примипил, только пятка, как будто кто-то перепрыгивал через дорогу, чтобы не оставить следов, которые могли бы дать нам повод подозревать их присутствие, но  он не дотянулся совсем немного. Впечатление яркое и, конечно, свежее. Один из моих людей заметил след почти сразу, как только мы остановились, и обратил на него мое внимание. Я посоветовал ему молчать об этом, а затем бросил быстрый взгляд на листву вокруг отпечатка. Там  были следы недавнего прохода более чем одного человека, как будто группа охотников перешла дорогу, не желая оставлять никаких заметных следов. Я думаю, что там варвары и довольно близки.

Он указал на строку текста, написанную на мягком воске таблички, и Юлий решительно кивнул.

– Очень хорошо, центурион, в таком случае нам придется воспользоваться идеей Сила. Вы знаете, что делать.

Хамийанец кивнул и снова отдал честь,  а его лицо по-прежнему ничего не выражало.

– Я предпринял соответствующие шаги. Я буду молиться Деасуре, чтобы мы добились успеха.

Он отвернулся и быстрым шагом пошел обратно вниз вдоль колонны.

– Мы действительно собираемся подвергнуть испытанию дикую фантазию декуриона?

Юлий усмехнулся смущенному тону своего старшего начальника и повернулся к нему с широкой улыбкой.

– Разве у вас нет идеи получше, трибун? В тот момент, когда те, кто там находится, поймут, что мы не собираемся делать ни шагу дальше в ловушку, которую они для нас приготовили, они сделают то, что делают всегда. Их лучники осыпят нас несколькими залпами стрел, а затем воины ворвутся с обеих сторон, стремясь разбить нас на группы размером с центурию, а затем уничтожить каждую куску легионеров по отдельности. Вероятно, на обоих концах дороги их собралось  по несколько сотен, чтобы закрыть переднюю и заднюю двери и запереть нас, и, учитывая, что они знают нашу численность, я ожидаю, что тот, кто их послал, дал своему предводителю как минимум вдвое больше людей, чем у нас. Нет, я не говорю, что мы не воспользуемся идеей Сила, поскольку нет ничего лучшего. Я полагаю, у вас тоже нет лучшего решения?

Скавр кивнул, задумчивой улыбкой отвечая на жесткую ухмылку примипила, и Юлий, указав  на обочину дороги, сказал:

– Давайте заставим их думать, что мы собираемся двигаться дальше, и облегчим им задачу. И вы, трибун, можете сопровождать меня обратно под защитой первой центурии. Я буду чувствовать себя намного счастливее, когда мы оба окажемся за своими щитами.

Двое мужчин легко пошли по тропинке, а знаменосец и трубач Юлия поднялись на ноги, готовые возобновить марш.

– Подавайте сигнал!

Звуки команды занять позиции для марша прозвучали в лесной тишине, и воздух внезапно наполнился звуками сотен солдат, поднимающихся и готовящихся продолжить путь. Юлий наблюдал, как они ворчат, готовясь к новому маршу, как их озабоченность мелочами повседневной жизни проявляется в каждом невинном жесте, и молился, чтобы ни один из вениконов не оказался настолько опрометчивым, чтобы преждевременно выдать свою засаду и разрушить план, который он обсуждал. со своими центурионами менее часа назад. Он наклонился к трубачу и прокричал ему в ухо:

– Подай этот сигнал еще раз, а затем сразу переходите к призыву выстроиться в боевую линию!

Он использовал момент, когда трубодур повторил первый сигнал, как возможность затянуть толстый кожаный шнур, которым он  притягивал нащечники своего шлема ближе к лицу, затем поднял лозу, когда первый звук трубы внезапно разразился настойчивыми нотами команды построиться в линию, которая  уже была согласована с его офицерами в виде устного приказа побудить своих людей к действию.

– Строим линию, щиты в обе стороны! Готовьте копья!

По всей длине колонны все щиты были подняты, люди, находящиеся ближе всего к краям тропы, поднимали свои доски в обе стороны, защищаясь от угрозы вражеских воинов, бросившихся атаковать их с копьем и мечом, в то время как люди позади них поднимали щиты. свои щиты над головами, чтобы защитить себя и крайних солдат от залпа стрел, который должен был стать первым сигналом о засаде. Центурионы кричали на своих людей, призывая свои ценетурии создать непрерывную линию, а не оставлять бреши, через которые мог прорваться враг и раздробить боевое построение на части. В лесу вокруг Юлий услышал крики команд и втянул трибуна глубже в прикрытие стен из щитов с обеих сторон.

– А, вот и  они!

Первый залп стрел ударил по приподнятым щитам,  и они  сразу же отлетели от тяжелых железных выступов и ободьев, в то время как другие впились в многослойное дерево плотной защиты, которая стала похожа на колючки ощетинившихся ежей. Второй залп на мгновение вздрогнул в воздухе, прежде чем ударить по наспех сформированной линии, человек рядом со Скавром напрягся, как будто его укусила змея, прежде чем рухнуть на тропу со стрелой, которой удалось пролететь через узкую щель в стене щитов и застрять глубоко в его шее.

Юлий сорвал с умирающего шлем и бросил его Скавру вместе с мягким подшлемником.

– Наденьте это! Вам он понадобится!

Затем он схватил щит мужчины и прикрыл им обратно дыру, получившуюся в результате его падения, прежде чем брешь могла стать целью для следующего залпа.

– Оптион!

Его крик заставил его заместителя пробежать по строю в узком пространстве между двумя рядами поднятых щитов.

– Если он еще не умер, то избавь этого бедного ублюдка от страданий! Мы скоро начнем движение, и любой человек, который не сможет выдержать темп, умрет либо от наших, либо от их рук!

Третий залп тоже нанес небольшой урон, но, насколько Юлий мог видеть, линия когорты держалась твердо. Он знал, что с каждой секундой, прошедшей без четвертого каскада стрел, увеличивалась вероятность того, что вражеские воины уже пришли  в движение. Отбросив щит, он поднял голову и прокричал приказ, который либо спасет их от засады, либо обречет на ужасную смерть,  которую он сам намеревался предназначить нападавшим.

– Приготовься, Кадир!  Давай залп!

Из-за щитов, защищавших, ждущих своего момента,  хамийанских лучников, в лес полетел ответный залп стрел, но, когда они взлетели высоко в деревья, сразу стало ясно, что они не были предназначены для варварских воинов. За каждой стрелой тянулась тонкая ленточка жирного дыма, их железные наконечники были обмотаны пылающими комками шерсти, оторванными от плащей лучников, смоченными в масле и готовыми зажечься от факела, который оптион  Кадира нес с собой с последнего привала. Каждая стрела находила цель в пятидесяти шагах от тропы, попадая в верхушки елей, которые уходили вдаль по обе стороны переплетенными и спутанными рядами. За считанные секунды их яркое пламя перекинулось на легковоспламеняющиеся иголки деревьев, и когда воины вениконов выбежали из-под укрытия леса к ожидающей  их линии римлян, их голоса превратились в хор леденящих кровь криков, а над ними, с внезапным треском и шипением горящих сосновых иголок, полыхали  ветви деревьев. Юлий с мрачным удовлетворением наблюдал, как его офицеры выкрикивали приказы своим людям готовиться к атаке на вениконов, а их солдаты выставляли ощетинившуюся изгородь из наконечников копий на наступающую волну варваров.

Когда воины бросились на двойную стену щитов и ожидающие их копья когорты,, пробиваясь сквозь заросли леса, то тот расцвел над ними светом и жаром быстро растущего числа горящих деревьев, когда пламя, поглощающее насесты их лучников быстро распространились по лесу. В течение нескольких коротких мгновений вениконы продолжали атаковать, хотя все большее их число оглядывалось через плечо на крышу пламени, которое распространялось по деревьям позади них, создавая обжигающий жар ада, который начинал становиться невыносимым. Даже за стеной щитов Юлий чувствовал, как с каждой минутой этот жар нарастает, и с мрачным восхищением наблюдал, как дым начал подниматься от варваров, стоявших в тылу атакующей толпы.

С внезапным воем агонии один из варваров загорелся, его одежда и волосы вспыхнули и заставили его с криком покинуть поле битвы в поисках спасения от невыносимой боли, только для того, чтобы он еще дальше углубился в, казалось бы, непроницаемую стену пламени, которое отбирала последние силы у тунгров и нападавших. Варвар исчез в огне,  а его крик превратился в вопль , прежде чем внезапно замолчать, и через мгновение варвары заколебались, в ужасе глядя друг на друга, когда поняли ужасную природу ловушки, которую их потенциальные жертвы устроили для них. Внезапно они сломались и стали рассеиваться, каждый ища себе спасения, а затем побежали в разные стороны, пытаясь выбраться из-под пламени, которое теперь лизало деревья над солдатами. Даже несмотря на то, что его защищал шлем, Юлий чувствовал, что жар горевшего леса становится невыносимым, и он понимал, что, если его люди не будут действовать быстро, они разделят неопределенную судьбу варваров. Встряхнув оцепеневшего трубача за плечо, он крикнул в лицо молодому солдату.

– Отступление! Труби гребаное отступление и беги!

Когда первые звуки нового сигнала прозвучали сквозь нарастающий рев огня, тунгры  очнулись от своей мгновенной асфикции от колышущихся щупалец пламени, их ряды отвернулись от напуганных вражеских воинов, чтобы встать лицом обратно к тропе, ведущей в сердце. леса.

– Слишком медленно!

Юлий вышел из-под защиты своих людей, прислонил обе ладони ко рту и прокричал одно-единственное слово, растянув его как можно длиннее.

– Б-е-г-о-о-о-ом!

Колонна когорты пришла в движение, солдаты подчиняясь давно укоренившейся в них обусловленности отключения разума, побежали назад  среди чудовищного пламени, ревущего вокруг них. Подстрекаемые и подгоняемые своими центурионами и оптионами, последние центурии,  спотыкаясь,  из последних сил бежали  обратным путем, по которому они шли несколько минут назад. Благодарный за защиту своего шлема и доспехов от жара огня, Юлий огляделся по сторонам, как его люди начали двигаться, понимая, что боевой отряд варваров, который был готов накатиться на них неудержимой волной, рассеялся перед лицом  ужасающей силы огня. Воины  вениконов все еще бежали во всех направлениях в надежде спастись от пожара,  и,  пока он с изумлением наблюдал, как высокий, грузного телосложения человек, все еще держащий топор, которым он должен был сражаться против тунгрийских солдат,  выбежал из под пылающих деревьев с горящими волосы и вспыхнувшей бородой, выплескивая свою боль и отчаяние, тяжелый сук толщиной с бедро человека упал  на него с кроны дерева, со взрывным звуком треснул и  швырнул горящего человека на землю в граде искр.  Юлий вздрогнул, еще раз выкрикнув команду колонне солдат перед собой.

– Бегом! Бегите быстрее, спасайте свои гребаные жизни!

Остатки отряда, снова возглавляемые Арабусом, выбрались из болота Грязной реки на более твердую почву гравийной тропы, скорее по счастливой случайности, чем по определенному плану.  Арабус опустился на колени и коснулся утрамбованной каменистой поверхности, словно воздавая благодарность божественному провидению, которое поставило их на твердую опору.

– Как мы решили позапрошлым вечером, дорога, ведущая обратно к Ленивому Холму, находится примерно в полумиле к югу, а форт Ворот – примерно в миле дальше по дороге.

В редеющем тумане позади них крики охотников зазвучали ближе, чем раньше, лай их собак эхом разносился по безмолвному ландшафту хором нетерпеливых завываний и вигов. Следопыт посмотрел на своих товарищей и покачал головой.

– Охотники переправились через реку. Они уже близко, слишком близко, чтобы мы могли обогнать собак.

Луго сжал кулак и вызывающе поднял молот.

– Тогда мы сражаемся!

Марк покачал головой.

– Их должно быть  человек двадцать или больше. Если мы встретим их здесь, они нападут на нас со всех сторон и сомнут нас своей численностью. Единственное место, где у нас есть шанс защититься от такого количества людей, –  это стены. Он указал на серую ленту гравийной дорожки. – Выбора нет. Мы либо доберемся до форта Ворот раньше их, либо умрем здесь, и все, что мы получили, будет возвращено вениконам.

Арминий и Луго на мгновение переглянулись, а затем одновременно кивнули, германец протянул римлянину руку.

– Хорошо, бежим, но добежав до форта, находим надежное место и занимаем оборону. А теперь дайте мне плащ. Вы несли этот груз достаточно долго.

Марк пожал плечами, повернувшись к тропинке.

– Я понесу это еще немного. Голова моего отца и Орел легиона не являются для меня бременем, и я бы предпочел, чтобы у тебя и Луго были свободны руки для сражения.

Продолжительный лай собаки раздался снова, ближе, чем раньше, когда животное пробиралось по болотным тропинкам по следу запаха их крови, и четверо мужчин двинулись в окутывавший туман почти бегом.

Инстинктивно понимая, что его место находится впереди бегущей когорты, Юлий отбросил в сторону щит, который он взял в руки минуту назад, и пронесся мимо людей справа от себя , прорываясь сквозь ряды своей центурии в беспорядочную растительность высотой по колено между тропой и наступающим лесом, с влагой, испарявшейся из зелени по мере того, как палящий жар огня рос. Освободившись от препятствий со стороны толпы своих людей, он побежал вдоль тунгрийской колонны,  где кустарники и стелящиеся  ветки ежевика тянули его за ноги,  а его легкие работали из последних сил, когда бушующее вокруг них пламя жадно всасывало лесной воздух, чтобы накормить разрастающееся пламя.  Тыл тунгров на данный момент избежал худшего ада, но примипил с гнетущим чувством осознал, что их продвижение замедляется, солдаты сбились в кучу, когда их темп снизился с бега до немногим большего, чем прогулочный шаг.  Догнав ведущую центурию, он быстро понял причину их медленного продвижения: люди позади по одному сбивались с толку и останавливались, натыкаясь на тыл Десятой центурии, которая сражалась, пробиваясь через несколько десятков вениконских. воинов. Вражеским бойцам явно было приказано перекрыть путь для любой попытки римлян отступить, и они вели упорную борьбу против передовых рядов тунгрийской колонны, несмотря на отчаянную ситуацию, складывавшуюся вокруг них. Огромные солдаты Десятой центурии с топорами ворвались во врага своими устрашающими клинками, но лес, нависающий по обе стороны, ограничивал их фронт не более чем полдюжиной человек, а упорная оборона вениконов прочно держалась перед лицом нападавших. как подавляющая сила. Позади линии сражающихся бойцов тунгры прорубали запутанный подлесок по обе стороны тропы, пытаясь обойти с флангов превосходящих их по численности варваров и быстро завершить бой, но непроходимые заросли толстых, упругих  кустов ежевики были сырыми и плохо поддавались рубке

Центурион Десятого легиона Тит шагнул вперед навстречу Юлию, когда примипил остановился в моментальной задумчивости, в одной руке он держал свой топор с двумя лезвиями, а его громкий, грохочущий голос был едва слышен сквозь нарастающий рев пламени, когда он наклонился поближе к уху Юлия.

– Мы все погибнем здесь, в огне, если не сможем как можно быстрее сломить их сопротивление!

Юлий кивнул, его лицо превратилось в рычание, когда он почувствовал, как  от знакомой, непреодолимой волны боевой ярости побелили костяшки его пальцев на рукоятке меча и поднялись волосы на затылке. Когда он ответил, его голос был хриплым, а ноздри раздулись.

– Ты прав, Медведь, пришло время заработать наши лавры и показать этим гребаным чернильным обезьянам, кто настоящие звери в этой битве!

Титу кивнул, указал на парочку своих людей и прорычал в ответ, ударив себя кулаком в грудь.

– Нас четверых будет достаточно, чтобы открыть эту клетку. Если вы трое приоткроете мне дверь, я окрашу этот лес в красный цвет кровью этих синеносых  ублюдков!

Он взял второй топор у одного из своих солдат, в то время как двое мужчин, которых он поманил, вышли из плотных рядов и остановились, приготовившись к бою, с выражением гордости и решимости, затем оба  отложили свои щиты и подняли топоры обеими руками. как было принято у их племенных предков, тяжелые железные топоры в два раза больше тех, которыми обычно пользуются  легиона. Оба солдата центурии, выбранные за их физическое достоинство, были на полголовы выше своих сверстников и почти такого же роста, как сам Титу, их плечи были массивными и мускулистыми, привычными к размахиванию тяжелым оружием в бою. Юлий ухмыльнулся Титу и его людям, а затем, молча, повернулся лицом к врагу, стянув шлем и отбросив его в сторону вместе с центурионской  лозой, готовясь к жестокой схватке. Затем  вложил свой меч в ножны и наклонился, чтобы подобрать валявшиеся  щит и топор рядом с раненым  легионером, кричавшем с вызовом вражеским воинам, находившимся всего в дюжине шагов от него.

– Тунгрия! Тунгрия и Коцидис!

Поставив ноги для атаки, он устремил свой взгляд на короткую линию врага, и заметил несколько крупных людей с обеих сторон, когда выбранные  Титом солдаты расположились у него за плечами, в то время как их гигантского вида центурион встал рядом с примипилом.  Их голоса повторили его ревущий вызов достаточно громко, чтобы вражеские воины могли взглянуть через нападавших на небольшую группу приготовившихся к бою людей.

– Т– у – н – г– рия!

Оскалив зубы в неконтролируемом рыке, Юлий поднял топор в сжатом правом кулаке и направил его лезвие в лицо, выбранному наугад в шеренги варваров человеку с длинным белым шрамом на одной стороне челюсти и, приняв это решение без каких-либо сомнений,  он осознал, что веникон станет первой жертвой его жгучей потребности убивать. Варвар бросил ему вызов и поднял копье, а его неповиновение вызвало у тунгра непроизвольный лающий смех, когда он опустил топор и приготовился к атаке, сделав последний глубокий вдох. Подняв плечи, как спринтер, готовящийся к приложению усилий, необходимых для того, чтобы привести его к победе, примипил бросил последний взгляд на человека, которого он наметил своей целью, затем слегка присел, чувствуя, как напряглись его бедра. в готовности, прежде чем прыгнуть вперед во взрыве усилий, его крик высвободившейся ярости пронзил непрекращающийся рев огня и повернул все головы в сторону атакующей группы людей. Солдаты центурии на их пути поспешно отступили, освобождая им путь, их глаза застыли при виде своих примипила и центуриона, неистово бросившихся вперед на врага, готовые ринуться обратно в бой за спинами своих офицеров.

Направляясь к человеку, которого он выбрал своей целью, и наблюдая, как веникон отступил на шаг, готовясь к удару, Юлий в последний момент сохранил достаточный расчет, прежде чем столкнуться с поднятым щитом воина, чтобы уклониться от удара копья. на мгновение удивившись быстроте ног, с которыми здоровяк слева от него отпрыгнул. Не успев обдумать следующий шаг, тунгр  опустил плечо и, со всей силы ударив щитом по щиту врага, с триумфальным ревом прорвался сквозь строй вениконов и в мгновенном замешательстве разбросал  их воинов в обе стороны. Зная, что Тит идет на полшага позади него, он развернулся влево, в то время как веникон все еще терял равновесие от удара, позволяя рукоятке топора скользить сквозь его руку, пока он не удержал грозное оружие на последних нескольких дюймах высоты. длина посоха.  Оценив дугу клинка как идеальную, Юлий вонзил жестокое острое лезвие клинка как можно глубже прямо во в впадину над ягодицами жертвы.  Веникон в агонии откинул голову назад после жестокого вторжения холодного железа, а примипил издал непроизвольный победный вой, когда его жертва с широко раскрытыми глазами выгнулась под лезвием топора, прежде чем безвольно опуститься на землю.

Надавив на позвоночник парализованного воина в качестве рычага, Юлий с яростным рывком выдернул оружие, а затем повернулся в поисках другой цели, высоко взмахнув топором над головой и вонзив его в голову другого веникона, уже поднявшего свой меч для удара по Титу, в то время как массивный центурион прорубал себе дорогу среди варваров вокруг него, оба лезвия его топора неумолимо  взлетали в брызгах крови. Тяжелое лезвие пронзило меховую шапку с железным ободком огромного варвара и глубоко вонзилось в его череп, войдя настолько прочно, что Юлий подумал,, что в хаосе боя потребуется слишком много времени, чтобы вытащить его из тела умирающего человека. Он выпустил оружие, позволив веникону отшатнуться с протяжным стоном, его глаза закатились, когда вес топора оттянул его голову назад. Он стоял пошатываясь несколько секунд, глядя на примипила, а затем упал головой вниз, неуместно указывая рукоятью топора на полог леса, выдерживая зачарованный взгляд тунгра, даже когда один из людей Тита крикнул ему:  –  Берегись!!!.

Юлий едва успел осознать, что на него напали, прежде чем металлическая шишка щита ударила его настолько сильно, что у него задребезжали зубы, затем он почувствовал удар в плечо, который оттолкнул его и  за которым последовал удар копья, который скользнул по его защищенной кольчугой груди, а удара кулаком ему удалось избежать  благодаря шагу назад, который он сделал, чтобы сохранить равновесие. Вырвав свой меч из ножен, понимая, что ему придется шагнуть вперед и контратаковать ситуацию, а не ждать следующего наскока варвара, он обнаружил, что веникон уже  приготовился и ждет его, расставив ноги и подняв щит, со спокойными глазами на суровом лице, наблюдавшими за тунгром из-под направленного  на него копья. Удар меча Юлием был нанесен скорее быстро, чем ловко, и вражеский воин легко отбил клинок в сторону в защитном движении, призванном открыть противника для  удара копьем, которое воин уже держал наготове. Юлий слишком хорошо знал, что произойдет дальше, когда веникон поднял переднюю ногу, чтобы ступить вперед и вонзить блестящий железный наконечник копья ему в горло.

Когда длинный клинок устремился к нему, тунгр отчаянно уклонился влево и ушел от атаки, позволив копью мелькнуть перед его лицом, но оказался на спине, а воздух резко вырвался из его легких, когда варвар умело нанес  ему удар  ногой и перевернул его, снова  подняв оружие, чтобы вонзить железную головку в своего беспомощного врага. Когда полированный клинок на мгновение замер над ним, и когда веникон развернулся вперед на правой ноге, чтобы нанести смертельный удар, тело вражеского воина внезапно вздрогнуло, его глаза широко раскрылись от шока, когда в его спину врезался топор. Солдат, ворвавшийся в бой справа от Юлия, вырвал свой клинок из зияющей раны из туловища шатающегося варвара и швырнул того на землю жестоким ударом по колену, а топор другого солдата очертил сверкающую дугу, чтобы обезглавить. пораженного воина.

Солдат стоял над Юлием, его грудь вздымалась от напряжения боя, когда его примипил поднялся обратно на ноги, его доспехи уже были залиты кровью людей, погибших от лезвия его топора. Рычащий рев привлек внимание обоих мужчин, и гнев Юлия мгновенно вспыхнул при виде Тита, сражающегося среди полудюжины вражеских воинов, с телами еще нескольких человек у его ног, и когда он яростно сражался своим топором с двумя лезвиями. они жужжали серебряными звуками, вспыхивая красным цветом в свете огня. На их глазах он вонзил одно из своих лезвий в плечо несчастного воина, рассекая ему грудь до правого соска и пошатнулся, когда другой варвар ударил его сзади длинным мечом. Оба мужчины бросились вперед к своему сражающемуся товарищу, Юлий понял, что линия вениконов рушится под новой атакой разъяренных солдат Десятой центурии, которые явно отчаянно пытались спасти своего центуриона от вражеских воинов, роящихся вокруг него. Прежде чем они смогли добраться до окруженного офицера, сначала один, а затем  и другой из напавших на Тита вонзили свои мечи глубоко в его спину, которую железо его кольчуги не защищало от острых кончиков мечей. Он упал на колени, лицо его превратилось в звериное рычание от боли в ранах, и с ревом гнева при виде упавшего центуриона тунгрцы вырвались вперед в волне неистовой ярости, чтобы отправить оставшихся вениконов в бегство. Юлий поймал за руку оптиона центурии, когда тот бросился преследовать их,  притянул его к себе и крикнул ему на ухо, перекрывая грохот огня и шум схватки.

– Медведь выбыл из боя, а это значит, что командуешь теперь ты! Либо уноси своих раненых, либо нанеси им удар милосердия, но пусть твой гребаная центурия бегом движется по этой тропе! Возьмите себя в руки и иди выполняй задание!

Оптиону  потребовалось время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем кивнуть и развернуться, чтобы выкрикнуть команды солдатам, следовавшим за теми, кто уже  бросился преследовать варваров. Юлий вложил свой меч в ножны и глубоко вздохнул, прежде чем заставить себя повернуться к пораженному центуриону, неподвижно лежащему у тропы, и двоим его товарищам стоявших на коленях  перед ним по обе стороны. Человек, который минуту назад спас жизнь Юлию, посмотрел на примипила с выражением отчаяния в глазах .

– Я  все понимаю...  – Голос здоровяка был тонким и напряженным, струйка крови стекала с его губ, пока он говорил, его слова были едва слышны. Юлий склонился над ним, прижав ухо ко рту раненого центуриона. –  Я получил железо в спину и чувствую его до сих пор. Мне осталось недолго жить, а Юлий?  Только не ври мне, мальчик…

Примипил покачал головой, почувствовав чье-то присутствие рядом с собой.

– Опять спишь на работе, да, Тит?

На лице их товарища появилась улыбка, когда он посмотрел через плечо Юлия.

– Опять опаздываешь на бой, да, Дубн? –  Он поднял дрожащую руку и схватил за  плечо своего собрата-офицера. –  Хороший бой ты пропустил сегодня, братишка,  татуированных на всех нас не  хватило.  Наш примипил сражался здесь как настоящий варвар…

Юлий мягко улыбнулся.

– А наш друг сражался как вождь варваров.  –  Он указал на тяжело раненого центуриона. – Сам Коцидис позавидовал бы ему.

Тит  закашлялся, из его губ потекла еще больше крови, его голос был почти не слышен.

– У него самого будет возможность сказать мне об этом достаточно скоро. Теперь заставь меня встать. Я не хочу умирать здесь, сидя на заднице.

Юлий и Дубн кивнули друг другу, осторожно подняли своего друга на ноги, а затем позволили двум солдатам, которые сражались рядом с центурионом и примипилом в бою, взять своего офицера под руки и держать его в стоя,  скупые слезы проступали на засохшей крови их лиц. Спина центуриона была пропитана кровью от его ран, и Дубн  увидел, что в его доспехах было полдюжины дыр от ударов, нанесенных сзади.  Слеза потекла по его лицу, когда он смотрел на раны своего собрата-офицера.

– Ты бросился на них, как медведь в стаю собак, да?

Тит взглянул на него, пытаясь сфокусировать зрение, покачиваясь на ногах и удерживаясь в вертикальном положении только благодаря поддержке своих людей с обеих сторон.

– Ни один человек не живет вечно, Юлий.  –  Он снова закашлялся, и на этот раз сгусток крови вытек на его закованную в кольчугу грудь. –  Пора нам всем уходить, я бы сказал. Вам придется пойти туда…

Он устало кивнул в сторону тропы и марширующих мимо них солдат, многие из которых отводили взгляды, проходя мимо, не в силах смотреть на, казалось бы, несокрушимого центуриона в таком состоянии, в то время как другие оцепенело смотрели на это зрелище. Рев огня вокруг них нарастал, и Юлий увидел, что кровь, покрывавшая тело его друга, начала испаряться от сильной жары.

– Нам действительно нужно уходить как можно быстрее, пока пожар, который вы приказали мне разжечь, не поглотил нас всех. Кадир стоял позади них с грустным видом. –  Прощай, брат  мой Тит. Мне бы хотелось иметь побольше времени, чтобы узнать тебя получше, но у богов явно есть на тебя другие планы.  Я включу тебя в свои молитвы моей богине Деасуре и попрошу ее заступиться за тебя.

Тит устало улыбнулся, закрыв глаза.

– Для меня и этого достаточно, даже если ты все еще восточный бездельник.  – На мгновение он помолчал, его тело содрогнулось в руках солдат, а затем он протянул дрожащую руку к амулету, свисавшему с другого запястья, стянул его и вложил амулет в руку Дубна. – Возьми командование моими людьми, братишка, если у тебя хватит на это смелости, и попроси Коцидия позаботиться о моей душе.  А теперь прислони меня к дереву и позволь мне сгореть  вместе с остальными убитыми.  Подними за меня чашу и время от времени пой в память обо мне старые маршевые песни, ладно? Ах, какой замечательный погребальный костер вы соорудили для меня