Текст книги "Месть Орла (ЛП)"

Автор книги: Энтони Ричес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Тебе тяжело, сынок ?!

Что бы ни говорил солдат, идущие позади него люди не слышали, но его инквизитор быстро удовлетворил их любопытство.

– Волдыри. говоришь?!  Гребаные волдыри ?!  Тебе просто придется пройти через это, не так ли, мальчик?!  Меня не волнует, если твои ботинки наполнятся кровью до тех пор, пока не начнут хлюпать, как  влагалище шлюхи в день зарплаты. Ты будешь продолжать маршировать, пока трибун не решит, что пора остановиться!

Марк переглянулся с Морбаном.

– Это наступило  уж очень удручающе рано. А впереди еще будет долгий и мучительный марш…

Возведя обычный походный форт с торфяными стенами, расположенный под стенами Габитуса  на дороге, ведущей на север от стены, построенной по приказу императора Адриана  шестьдесят лет назад, Марк  оставил свои наблюдательные обязанности, чтобы найти двух своих  легионеров. Солдаты стояли по стойке смирно, оба аккуратно отдали честь и ждали, пока заговорит их центурион.

– Ах, да, Шанга и Саратос, не так ли?  Избранный смотритель  Квинт сказал мне, что вы просили разрешения увидеться со мной. Что вам нужно от меня?

Шанга заговорил за обоих мужчин, но его голос нервно  всегда дрожал, когда имел дело непосредственно с центурионом.

– Это поселение, где родился и вырос мой приятель Лицо Со Шрамом,  господин центурион. Мы с Саратосом подумали, что было бы неплохо заплатить местному каменщику, чтобы тот соорудил ему алтарь, где вернувшись назад, мы смогли бы  сделать подношение  и помянуть его.  Он был тупицей,  прошу прощения, господин, но ребята из нашей палаточной группы хотели  бы найти способ запомнить и отблагодарить  его.

Он замолчал и ждал, пока заговорит Марк.

– Лицо Со Шрамом… – римлянин закрыл глаза рукой и медленно покачал головой, затем опустил руку и кивнул стоящим перед ним легионерам. – Пусть Митра, стоящий над нами, простит меня, но, к моему великому стыду, я должен признать, что в последнее время я даже не вспоминал о нем.  Спасибо за то что напомнил, легионер Шанга .

Шанга улыбнулся.

– Я все еще слышу его голос в своей голове, когда в палатке тихо, а остальные ребята храпят или пердят.

 –  Ты все еще присматриваешь за этим молодым парнем, как и обещал, Шанга. .. В общем не забывай о нашем договоре, и присматривай за ним.

–  Конечно, господин! Если он не позаботится о себе сам, мне просто нужно будет просто находиться рядом, чтобы ему не оторвали голову, не так ли?

Марк согласно кивнул.

– Лицо Со Шрамом  всегда считал, что уберечь меня от опасности – это своего рода его священный долг.  Было время, когда я не мог обернуться, чтобы не обнаружить, что он находится поблизости, смотрит в другую сторону и пытается избежать моего взгляда. Конечно, именно так он и погиб. Он порылся в сумочке, вытащив пригоршню серебряных монет.  – Что бы Морбан ни отвалил тебе из погребальной казны  для алтаря, прибавь к этому  и эти деньги и убедись, что наверху камня будет вырезана  красивая надпись.  Морбан дал тебе немного денег?

Шанга  усмехнулся  отсалютовав своему офицеру,  показав при этом свои покрытые шрамами суставы.

– Да, господин, и никогда еще не было такого, чтобы он не давал монеты для алтарей.  Морбан знает, когда можно позволить себе вольности, а когда безопаснее просто поставить пальцы своих ног на кон,  без риска, что их затопчут.

Конвой с грузом золота остановился на ночь примерно в двадцати милях вниз по дороге к югу от Арабского предместья,  в месте, которое явно было той точкой, которую должен был достичь  марш дневного перехода. Сойдя с дороги по сигналу ведущего центуриона, избегая звуков рожков, которые обычно сопровождали тактические маневры, предпочтя  более скрытный подход, колонна двинулась по неровной дороге, которая  отклоняясь от  основной мощеной поверхности, огибала подножие холма и  продолжилась  в направлении южного маршрута, постепенно поднимаясь вверх, пока не вышла на плоскую вершину.

– Еще одна проведенная ночь,  в стенах из дерна.

Фелиция кивнула в ответ на слова Аннии, натянув поводья лошади, чтобы остановить телегу, в то время как офицеры трех центурий отдавали своим людям множество приказов. Беспорядочные ряды превращались в то, что на первый взгляд казалось едва организованным хаосом, хотя две женщины, давно привыкшие к порядку походных лагерей, опытными глазами наблюдали, как некоторые солдаты выкапывали  дерн и быстро строили стену четырех футов высотой. вокруг палаток, которые ставили их товарищи, в то время как другие стояли на страже, целеустремленно глядя на окружающий ландшафт. Рабочие части уходили из лагеря за водой и дровами, фуражиры все еще были полностью вооружены и в доспехах, а мужчины, работавшие над строительством лагеря, держали свои копья и щиты под рукой, что, как знали обе женщины, было предписанным распорядком  лагеря на враждебной территории. Люпус соскочил с лежанки повозки, где он дулся большую часть дня, его глаза сияли, когда он смотрел, как легионеры выполняют свои обязанности по строительству оборонительного лагеря на голой вершине холма,  держа одну руку на рукояти  меча, висевшего у него на боку. Префект Каст  прогуливался вдоль ряда повозок, его взгляд  блуждал по шеренге мужчин в доспехах, стоящих на страже.

– Добрый вечер, дамы. Хочется верить, что ваша дневная поездка была приятной или, по крайней мере, не слишком неприятной… –  Обнаружив, что Анния смотрит на него холодным взором, он кашлянул и отвернулся, показывая на лагерь   рукой.  – Пожалуйста, не пугайтесь, что все мужчины все еще в своей экипировке, это обычная рутина, учитывая недавние обстоятельства. Как только палатки будут установлены,  все фургоны заведем  на середину лагеря, где  мы сможем выставить между ними и любыми недружелюбными туземцами копья трех центурий. Просто следуйте за ними, и ваш столь же ценный груз будет в такой же безопасности, как и золото императора, а?

Фелисия  наблюдала, как он быстро пошел обратно вдоль ряда повозок, повернувшись, еще раз, чтобы посмотреть на Аннию.

– Я бы сказала, что префект – это тот человек, которого нам следовало бы немного перевоспитать, не так ли?

Ее беременная спутница фыркнула и в знак несогласия покачала головой.

– Именно благодаря этому префекту я, скорее всего, буду рожать этого ребенка в крепости легиона, в то время как мой муж отправится в дальний путь  без забот.

Фелиция нежно улыбнулась, положив руку на плечо подруге.

– Ты, должно быть, видела за эти годы, как рождалось  немалое количество младенцев, учитывая, что ты управляла  заведением, которое занималось мужскими развлечениями? –  Анния кивнула. – И скажи мне, во всех этих родах беспомощных маленьких  человечков,  когда все эти  женщины пыхтели и стонали, пытаясь вытолкнуть своих детей в мир, ты когда-нибудь видела, чтобы мужчина оказывал хоть какую-то пользу процессу?

Ее собеседница неохотно кивнула, и Фелиция протянула руку назад, чтобы нежно потереть мальчику голову.

– Кроме того, у нас есть вся необходимая мужская помощь прямо здесь, с нами, не так ли, Люпус?  – Она повернулась к сооружаемому лагерю перед ними, указав пальцем на первый из  фургонов с золотом  и покатила  за парными лошадьми, которые изо всех сил везли свой тяжелый  груз. – Пойдем и займем свое место в лагере, а затем решим, что мы будем есть сегодня вечером.  Может быть, префект предоставит нам эскорт и позволит собрать травы для тушеного мяса?

– Как это жестоко – отвести когорту достаточно далеко на запад, где мы  практически чувствовали запах дома, а затем повернуть ее на север, у Скалы, и прогнать по дороге еще на десять миль.

Дубн  приподнял рыжую  бровь, глядя на своего друга, оглядывая грубую обстановку поспешно перестроенной офицерской комнаты  форта Габитус  в столовую,  где  они сидели.

– Не так уж не уютно, как ночевать в палатках. Из всех мест, где  мы могли бы разбить лагерь, это   самое похожее место на то, где я рассказал своим бывшим легионерам историю, превратившую их из трусов в мужчин. Теперь они ходят так, будто молятся на него, стучат кулаками и бормочут друг другу  «Габитус», как будто это лозунг  какого-то тайного общества. Если они узнают, что я сам это придумал, и  что это место было названо в честь центуриона, погибшего при защите своих людей, тогда у меня возникнут проблемы, с которыми придется иметь дело, это  уж точно. И, в конце концов, я сказал им это только для того, чтобы разбудить в них чувство гордости, когда они поникли духом .

Дубн сделал большой глоток из своей  кружки, вытерев излишки с усов. – Да, хотя это и настоящее пиво, но это не вино, которое всегда пьется достаточно  хорошо, но это  и не напиток для мужчин,

Марк улыбнулся и поднял чашку с пивом в знак приветствия.

– Я думал, ты оценишь это, хотя не думаю, что когда-нибудь по-настоящему почувствую этот вкус.

Его друг опорожнил кружку, с грохотом швырнул ее перед собой на стол и радостно ухмыльнулся другу.

– Оценю это? Ты даже не представляешь, насколько это вкусно после года кислой германской гадости.

Марк  смотрел в пространство с задумчивым выражением лица.

– Думаю, ты поймешь, что я довольно хорошо это представляю, насколько мне это приятно. Вероятно, примерно так же вкусно, как чашка лучшего фалернского напитка моего отца, если бы я потягивала его в его саду, проведя пару часов, отмываясь от пыли и от запаха лошадей.

– Да…  –  Крупный британец поднял наполненную  кружку и постучал ей по чашке римлянина. – Простите,  если что не так...

Марк  покачал головой.

– А что не так?  Все нормально. Почему бы тебе не получить удовольствие от пребывания  на родной земле?  – В ответ он поднял чашку.  –  Я предлагаю выпить  с тобой тост. За дом!…  – Они выпили. –  И мы разопьем его снова, в тот день, когда мои ботинки опять ступят на плиты Форума. А вот и Юлий. Налей ему пива, наверное, ему  тоже надо  выпить .

Примипил с грохотом  бросил свой шлем на стол, что вызвало недоброжелательный взгляд прислуги  столовой, который тут же получил быструю отповедь.

– Не смотри на меня так, парень, лучше принеси еще один кувшин, если не хочешь, чтобы твоя задница  была татуирована  дырочками  для шнурков, как на  моих ботинках. Мы сражаемся с солдатами, а не с тупыми недоумками, с которыми  вы привыкли иметь дело. Я приезжал сюда два года назад, когда этот форт представлял собой всего лишь обгоревшие головешки, для того, чтобы хорошенько проучить сельговов за то, что они разбили вас и утащили вашего  гребаного Орла.

С отвращением покачав головой, он снова повернулся к своим товарищам, не обращая внимания на взгляды, которые его вспышка вызвала у трех центурионов легиона, сидевших  за столом в дальнем углу.

– О,  да, молодой Корв,  ты действительно  прав. Мне на самом деле нужно выпить  пиво, хотя бы для того, чтобы смыть воспоминания о бесцельном  времени, который  я никогда не верну, потраченное на выслушивание этого малолетки , пытающегося сказать мне, что он держит местность под контролем, пока его три центурии прячутся в своих казармах, оттачивая свои военные навыки, сочетая рукоблудие  с игрой в кости. Одно слово из Рима, и этот участок дороги на юг, исчезнет так же быстро, как греческие спортсмены, соревнующиеся за последнюю  бутылочку оливкового масла .

Он откинул голову назад и осушил кружку  одним залпом, затем протянул руку и вылил остатки содержимого , на что Дубн неодобрительно хмыкнул. Один из мужчин в углу поднялся на ноги и с решительным выражением лица двинулся к ним через комнату, его товарищи смотрели ему вслед со смесью любопытства и беспокойства. Войдя в поле зрения старшего центуриона, он подождал, пока Юлий  не заметит  его присутствие, не сводя глаз с великана, пока тунгр не повернул голову, чтобы посмотреть на него.

– В чем дело? –  Юлий посмотрел на подошедшего, скривив губы, немного сползя вниз по стулу, чтобы устроиться поудобнее, и скрестил руки, чтобы разогнуть свои массивные бицепсы. – Я был бы очень осторожен, сынок, стоя там с таким лицом, будто у тебя есть еще одно лишнее. Если ты пришел за порцией тумаков, то я готов оказать тебе эту услугу, учитывая ту глубокую радость, которую я был вынужден сегодня доставить своим людям.

Центурион легиона покачал головой, аккуратно отдав честь, когда заговорил.

– Ничего личного, примипил.  Но я не мог не услышать ваши комментарии о моей когорте, и мне просто захотелось  вам кое-что объяснить .

Юлий скучающе приподнял бровь, глядя на своих собратьев-офицеров.

– Вы хотите услышать эту печальную историю?

К удивлению Марка  Дубн кивнул, его лицо внезапно стало серьезным.

– Почему бы и  нет? С тех пор, как мы были здесь в последний раз, произошло много событий, и, учитывая, что мы идем на север, чтобы поставить свои члены на плаху, я хотел бы услышать, что нам скажет здешний центурион.  Если тебе не нравится то, что он говорит, тебя никто не держит, ты можешь как обычно – отвалить  и потихонечку испариться . –  Он повернулся к центуриону местного легиона, подмигнув своим друзьям. – Присаживайся, брат, и выпей чашку этого превосходного пива,  пока этот идиот за прилавком потрудится принести нам новую порцию.

Центурион  слегка улыбнулся.

– По крайней мере, я могу с этим помочь. Он щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание прислужника, и повелительно крикнул. – Эй, там, два кувшина пива, и сделай это побыстрее, или я поболтаю с твоим начальством, и ты займешься перемещением дерьма с одного места на другое, а затем обратно с помощью самой маленькой но тяжелой лопаты, которую ты когда-либо видел!

Когда пиво было быстро доставлено и разлито, он сделал глоток, а затем наклонился вперед, понизив голос, чтобы его  слова не услышали  его товарищи..

– Я Талло, Третья Центурия. Ты прав, примипил, наш трибун всего лишь мальчишка, но даже если он хотел сделать что-то большее, чем просто держать местных жителей в узде, его приказы не обсуждаются.  Если мы выйдем из форта без приказа нового легата,  то он окажется настолько глубоко в дерьме, что будет дышать через тростинку. А что до мужчин…

Он вздохнул, покачал головой, затем вопросительно поднял брови, глядя на Дубна.

– Вы представляете весь  тот кошмар, который мы испытали, учитывая, что мы командуем центуриямии, состоящими в основном из местных мальчишек, которым мы  должны приказывать начать убивать свой собственный народ?  Ну, для меня это не такой уж  кошмар, потому что мои ребята уже  прошли через это.  Когда бриганты восстали, мы были частью трех когортных войск, которые были отправлены на юг, чтобы убедиться, что эти наглые  ублюдки не сделают каких-нибудь  пакостей  и не подожгут Тисовую Рощу , в то время как остальная часть легиона уж больно долго убеждалась, что стены фортов не  захвачены. Трех когорт, конечно, было недостаточно, нам нужен был полный легион, чтобы выполнить работу должным образом, но, учитывая, что мы были теми, на ком можно было сэкономить, легат приказал  нам сделать все возможное и поручил это самому опытному из его трибунов, человеку , имеющему опыт германских войн и крепким характером.

Талло сделал еще один глоток пива, понимая, что он полностью сосредоточил на себе  внимание тунгров.

– Сначала все было немного нерешительным. Бриганты были напуганы до смерти, когда осознали все последствия того, что они сделали, а это означало, что по большей части они убрались подальше от нашей  маршевой дороги, а все наши парни были немного ошеломлены поворотом событий, в котором участвовали их собственные соплеменники,  сжегшие  фермы и поубивавшие местных,  но только когда мы добрались до Матросского Городка  (Sailor's Town), мы поняли, насколько серьезно  была ситуация на самом деле. Мы довольно хорошо представляли себе возможности  вспомогательных сил, базировавшихся в тамошнем форте, учитывая, что за прошедшие годы мы несколько раз промаршировали вверх и вниз по дороге из крепости  Тисовая Роща   (Yew Grove),  поэтому, когда мы подошли примерно на милю к месту,  оно выглядело довольно прискорбным.

Он снова выпил, его глаза встретились с взглядом тунгров через край кружки.

– Вы ведь знаете,  какие  запахи  всегда исходят от гниющего мяса. Это  был запах, который  всегда стоит на ферме, когда летом умирает затерявшийся бык, с его тушу ищешь  целую неделю.  Я услышал жужжание мух еще до того, как мы вошли в форт, а когда увидели, что натворили эти ублюдки…  –  Он остановился, покачав головой, его глаза увлажнились. –  Вы подумаете, что я размяк, но никто из вас не смог бы нормально смотреть на то того, что увидели мы, и это зрелище  поразило бы вас, как удар по яйцам. Они убили всех..,  не только солдат, но и всех соплеменников в поселениях вокруг, а затем сложили их на плацу и оставили гнить. Солдаты, старики, женщины, дети – всех зарезали и бросили на съедение воронам, их животы раздулись от газов, а глаза были выклеваны. Половина мужчин задыхалась от гнева, а остальные плакали, как младенцы, при виде тел маленьких детей с перерезанными глотками.  Как только мы сожгли то, что от них осталось, трибун, с окаменевшим лицом, собрал нас, центурионов, и сказал, что пришло время проучить  бригантов,  и показать им что произойдет, когда они зайдут слишком далеко. Конечно, он был прав, и ни один из нас даже не думал о неподчинении его приказам, но…

– Что «но»? – Юлий  наклонился вперед, не сводя глаз с лица Талло.

– Нам было приказано провести зачистку каждой деревни в радиусе десяти миль от форта.  – Лицо центуриона  местного легиона стало  каменным, аглаза были устремлены на деревянную стену столовой. – А что же означают слово «зачистка», спросите вы? Приказы были изложены очень ясно и зачитывались когортам на параде, чтобы убедиться, что ни у кого из солдат не возникло сомнений относительно того, что от них требуется. Мы должны были поочередно окружить каждую деревню подавляющими силами, не оставляя путей отхода, затем подчинить население и вытащить всех без исключения мужчин боеспособного возраста для продажи в рабство. Каждый ценный предмет должен был быть конфискован, каждая крыша должна  была быть сожжена, а любой, кто оказывал какое-либо сопротивление, должен был быть убит без предупреждения. И это именно то, что мы сделали…

Он оглядел их непонимающие лица с призрачной кривой улыбкой.

– Вы с этим не сталкивались, не так ли? Наш Шестой Легион набирает своих людей из района к северу и югу от Тисовой Рощи, сообразительных местных ребят, которые хотят пожить лучше и увидеть более светлое будущее, служа под Орлом, чем заниматься охотой или сельским хозяйством на земле, на которой они родились. Многие из них были набраны из тех самых деревень, которые им приказали разграбить и сжечь .

Талло замолчал и сделал большой глоток пива.  Юлий задал вопрос, над которым задумался каждый из них. –  И,  как они отреагировали?

Легионер пожал плечами.

– Полагаю, с учетом обстоятельств, вполне адекватно. Несколько человек решили бежать, а не противостоять своему народу с обнаженными мечами, и, как неизбежность, большинство из них были схвачено и возвращено, чтобы  предстать перед военным правосудием.

– Как обычно?

Он снова утвердительно кивнул на вопрос Марка.

– Как обычно. Мы забили каждого из них до смерти на рассвете, на следующий день после того, как их затащили обратно в лагерь. Я говорю – мы, потому что офицерам было ясно, что у нас возникнет  бунт, если с группами осужденных из их палаток  будут приводить приговор в исполнение, их же товарищи.  Роэтому мы взяли функции палачей на себя.  Некоторые из них возненавидели нас за это даже больше, чем они ненавидели нас раньше, а некоторые выказывали нам неохотное почтение за то, что избавили их от выбора между мятежом и убийством своих друзей.

Он снова выпил, и Юлий поджал губы, оценивая суровый характер войной операции, которую легионерам пришлось вести против собственного народа.

– Итак, вы закончили усмирять территорию вокруг   Морского городка, а затем двинулись сюда?

Талло опустил свою кружку и с благодарностью кивнул  Дубну, когда тот с сочувственной гримасой наполнил ее до краев.

– Да, и нам повезло, что нас не отправили  к стене  Антонина. Мы слышали истории от посыльных, остановившихся здесь на ночь по пути на юг, о том, с чем пришлось столкнуться тамошним когортам. Они столкнулись с необходимостью жить рядом со сгоревшими и оставленными гнить фортами, когда те  в последний раз были заброшены двадцать лет назад, в то время как вениконы совершали набеги с севера при каждой возможности и устраивали засады на рабочие группы, посланные рубить дрова для хозяйственных нужд. Пару центурий пострадали так сильно, что легату пришлось запретить любому отряду численностью менее половины когорты заходить  к северу от стены. Там ходят и неприятные слухи, о мужчинах, которые могут превращаться в волков ночью, и о стае женщин-воинов, которые выслеживают любого человека, оставшегося в живых после засады, и отрезают ему мужское достоинство, прежде чем замучить   до смерти. Все это, конечно, чушь собачья, но вы подвергаете людей напряжению и  огромному  риску, а такие  истории разлетаются быстро. Не было ничего удивительного, когда Двадцатый Легион взбунтовался и предложил Легату Приску  трон, если только он вернет их обратно.. . Хотя это была дурацкая   мысль ...

Юлий согласно кивнул.

– Если бы он серьезно отнесся к этому предложению, он бы повел вас всех сражаться за Империю в Галлии или Германии, с тремя вашими легионами против удвоенной численности, по всей вероятности, и если бы вы проиграли эту битву, вы, вероятно, никогда бы не увидели снова крепости  Тисовая Роща,  даже если бы вы и  выжили. Так что же помешало этому Приску принять их предложение?

Талло допил оставшееся пиво, прежде чем снова заговорить, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Полагаю, простой здравый смысл. Он приехал сюда примерно месяц назад, направился на юг, в Тисовую Рощу, с нашими легатами после того, как их обоих отстранили от командования, выглядев  человеком со спокойной головой на плечах, настоящим римским полководцем. В отличие от того придурка, губернатора Марцелла..,  это ведь была его вина в том, что нас вообще отправили на север. И теперь его отозвали проводить время в  своих поместьях в Риме, в то время как все наши, бедные ублюдки, расплачиваются  здесь за его упрямство кровью и ужасом ...

– Ищи еще немного лигустикума, Люпус, это та травка, которая нам нужна, чтобы оживить ягненка, который болеет  дольше, чем хотелось бы. Знаешь, на что обратить внимание, у нее широкие трехлопастные листья?

Ребенок неосознанно ответил  Фелиции кивком, его глаза сияли, когда он  внимательно осматривал землю в поисках каких-либо признаков присутствия травы.

– Да, мама.

Докторша какое-то время нежно смотрела на ребенка, прежде чем вернуться к собственным поискам, покачивая головой от быстроты, с которой он посчитал их своими родителями. Позади них группа солдат, стоящих в палатках, жесткими взором  осматривали сгруппированные вокруг них деревья, будучи предупрежденными о ужасных последствиях, которые постигнут их, если они допустят, чтобы с женщиной и ребенком что-либо случится

Люпус первым почувствовал неприятный  запах, сморщив нос от слабого, но все же безошибочного смрада  горелого дерева, и когда он повернулся к Фелиции с вопросительным взглядом, та кивнула.

– Я тоже это чувствую. Они двинулись вниз по склону холма, найдя слабую тропинку среди дикой растительности, но прежде чем ребенок смог продолжить расследование,  вожак палаточной группы,  высокий  солдат со свежим розовым шрамом на переносице, жестко ткнул пальцами его в плечо.

– Не так быстро,  парнишка.  – Он повернулся к Фелиции с извиняющимся видом.  –  Извините, госпожа, но отсюда мы пойдем первыми. Там, внизу, может находиться то, что лучше вам с мальчиком не видеть.

Докторша  криво  ему улыбнулась.

– Мы оба видели гораздо больше–  вещей , чем вы думаете, солдат, но я ценю вашу заботу о нашей безопасности.  Конечно,  мы пойдем вслед  за тобой.

Солдат кивнул ей в знак благодарности и приказал своим людям сформировать боевой строй и, продвигаясь вниз по склону по обе стороны от тропы, держать  свои копья наготове. Позади них Люпус обнажил свой короткий меч, вызвав  веселые улыбки ближайших к нему солдат, которые он проигнорировал, с сосредоточенным лицом. В сотне шагов вниз по холму кроны деревьев раскрылись, обнажая розовое сияние позднего вечера, и солдаты остановились, чтобы посмотреть вниз на руины того, что до недавнего времени явно было процветающей деревней. Перед ними выстроилось около тридцати сгоревших жилищ, оставшиеся бревна почернели от сажи, прежде прямые балки были изъедены огнем  и искривились и зазубрились. Ад, обрушившийся на поселение, превратил его в город-призрак, и лишь остатки  его некогда комфортного существования могли свидетельствовать о том, что было здесь раньше. Высокий солдат поморщился, глядя на руины деревни, и покачал головой.

– Да, явно, это результат зачистки.  . Все жители деревни были либо убиты, либо порабощены, все ценное конфисковано, а дома и посевы сожжены. Мы делали нечто подобное, когда восстание набирало обороты, просто чтобы показать им, кому принадлежит власть…  –  Его голос затих, и он огляделся по сторонам пустыми глазами. –  Думаю, все  точно так же, как и в моей деревне. Вы здесь легко найдете то, что ищете: при каждом доме был свой участок трав.

Он повел своих людей вперед, перекинув копье через плечо и погладив по головке Люпусу, который все еще держал меч.

– У тебя хорошие сильные запястья, сынок, но лезвие сейчас тебе не нужно. Здесь нет никого, кто устроил бы нам засаду, это точно.  – Он шагнул в огород полуразрушенного дома и нагнулся вниз, чтобы схватить растение высотой по колено и вытащить его с корнями. –  Вот вам, госпожа, ваш лигустикум.

Фелиция посмотрела на грядки с травами,  растения  стихийно росли из-за отсутствия их предыдущих хозяев.

– Здесь не только лигустикум  (ligusticum).  Я вижу также тимус и бородавочник. Соберите все это, пожалуйста, особенно  лигустикум.  То, что мы не используем для пищи, можно сварить и получить очень эффективное средство для очищения ран и предотвращения инфекций.  О, да у меня  теперь будет  его столько, сколько вы, ребята, сможете унести…  – Направив внимание солдат на растения, выросшее в тени оставшихся балок разрушенного сооружения, она рассмеялась их озадаченным взглядам.  –  Эти кусты не только хороши для выращивания приправы, но и их листья – чудесное средство для медицинских настоек. И я полагаю, что в ближайшее время мы будем очень нуждаться в этих лекарствах .

Она повернулась и увидела, как Люпус   тянется, чтобы сорвать темно-фиолетовую ягоду с нависающего куста.

–  Не срывай это, Люпус, это самая  ядовитая ягода из всех известных человеку. –  Она повернулась к солдату. – Но у меня будет забита корзина разными травами, не могли бы вы набрать для меня этих ягод в свой шлем, не помяв, пожалуйста? После каждой битвы бывают  люди, ранения которых слишком не совместимы с их жизнью, и которые, тем не менее, цепляясь за  нее, часами или даже днями терпят  болезненные страдания. Даже нескольких капель сока этих ягод обычно бывает достаточно, чтобы отправить их в путь к их предкам  без дальнейших страданий.

Талло откинулся на спинку кресла и снова отпил пиво, глядя, как Марк понял, на троих мужчин, стидящих перед ним.

– Итак, теперь вы знаете, через что мы прошли, и возможно, вы найдете в себе силы осознать, что на нашем месте вы могли бы выглядеть точно такими же  возбужденными и жалкими, как и мы.

Дубн  протянул свою кружку и постучал ей  по краю стола  центуриона.

– Вот тебе мой ответ. Я думаю, что наши люди отреагировали бы не лучше, если бы мы приказали им разграбить деревни вокруг нашего форта на стене.

Юлий неохотно кивнул, и Талло снова наклонился вперед, вытащил деревянную табличку из своей туники и положил ее на стол рядом со своей кружкой. Когда он заговорил, его слова были настолько тихими, что тунграм пришлось напрячься, чтобы их услышать.

– Ходят слухи, что вы идете на север, чтобы вернуть нашего Орла.

Он сидел, молча, пристально глядя на Юлия и ожидая ответа от примипила. После долгой паузы дородный центурион подался вперед и вопросительно сузил глаза.

– Вообще то это  секрет. Кто, химеры тебя забери, тебе это сказал?

Талло  натянуто улыбнулся ему в ответ.

– Мой примипил. И не волнуйтесь, я знаю, как держать язык за зубами.  – Он многозначительно указал на табличку  –  На самом деле, я бы сказал, что у него была веская причина раскрыть мне этот маленький секрет,  поскольку он знает, что здесь написано.

Лицо  Юлия  скептически застыло, и он покачал головой.

– Я думаю, что не совсем корректно  вмешиваться в такие вещи..

Талло пожал плечами, убирая табличку.

– Понял!  Выслушайте меня еще немного, а потом скажи мне: «Отвали и умри спокойно», если хотите. –  Он снова наклонился ближе. – Не только я вступил на службу в легион много лет назад. Вместе со мной к центуриону-вербовщику  обратился и мой брат  Харус, который был на два года моложе меня, но примерно в два раза лучше разбирался в военном деле, чем мне когда-либо это  удавалось.  Он мог бы выполнить работу центуриона, не вспотев, и я считаю, что он подготовил бы довольно хорошую когорту для примипила,  и, возможно, даже получил бы неплохую должность во главе Первой центурии легиона, если бы ему немного повезло.  Но все эти командные штучки были не для него…  – Он на мгновение умолк и с улыбкой посмотрел на потолок, покачав головой. – Нет, все, что Харус когда-либо хотел  это  стать сигнифером и носить  императорского Орла, он был  идиотом, и убейте  меня, если ему не удалось устроиться на эту должность вскоре после того, как я стал центурионом.. Видите ли, он был  находкой для старших офицеров, честным, как день, умевшим  обращаться  с мечом, человеком и с сильной челюстью, которого вывозили в деревни, чтобы произвести впечатление на молодых парней во время вербовки, хотя это  ему и не нравилось…   Орел? Должно быть, он тратил час в день на полировку этого ублюдка, и, клянусь, он наверняка забирал  его с собой в нужник, чтобы убедиться, что никто не оставит на нем свои грязные отпечатки пальцев.

– Все это очень трогательно, но я начинаю терять терпение.  И что же дальше?

Талло приподнял бровь, глядя на нахмуренного примипила.

– Видите это? –  Он указал на темное пятно на деревянной табличке. – Это его кровь. От стрелы, которая пронзила его горл, в битве, в которой мы потеряли Орла и  отчего он задохнулся. Я нашел его позже в тот же день, после того, как все закончилось… – его улыбка на мгновение стала жесткой, когда он перегнулся через стол. – О да, я хорошо помню, как вам пришлось сражаться с варварами насмерть и как этот суровый  старый кавалерийский трибун Лициний  увел тех легионеров, которые остались в  Шестом, по лесной тропинке, чтобы спасти их задницы. В любом случае, я знал, куда идти и где искать его, прямо посреди павших легионеров, оставшихся от шести когорт, которые  легат Соллемнис  завел в эту засаду. Под его телом был спрятан меч с красиво сделанным навершием , похожим на голову орла на рукоятке.