Текст книги "Месть Орла (ЛП)"

Автор книги: Энтони Ричес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– И?

– И я знаю, как мы можем получить это в шанс дать отпор этим ублюдкам.

Примипил повернулся к нему, пристально посмотрел в лицо офицера.

– Ты серьезно думаешь, что мы сможем сдержать такое количество разгневанных голов без построения в боевую линию?

Дубн ухмыльнулся ему в ответ.

– Дай мне час, и я создам  тебе боевую линию посреди леса, которая будет сдерживать этих ублюдков  намного дольше, чем все, что мы можем сделать здесь.

Юлий медленно кивнул, повернувшись обратно к своему трибуну.

– Вы были правы, господин, он на наших глазах превращается в Тита.  Очень хорошо, центурион, что бы ты ни задумал, иди,  займись этим. Нам повезет, если у тебя будет час, чтобы поработать над любым трюком, который ты придумал.

9

Кальг смотрел на горящий форт, который, как сообщил ему воин внезапно ставший услужливым телохранителем Брема, был назван римлянами латинским эквивалентом слова Ленивый Холм, со смесью гордости и новой надежды. Гордость исходила из того факта, что его предсказание было точным в отношении долгосрочной способности захватчиков устоять на самом краю их Империи, а надежды,  включали в себя малейший проблеск веры в то, что он все еще может осуществить свою  мечту о выселении римлян из провинции.  Он снова посоветует Брему,  размышлял он,   объединить силы с племенами к северу от его земли, пообещав им огромные богатства, если только они присоединят свои  войска к недавно набравшим силу вениконам, племени, которое заставило римлян бежать и смогло забрать земли своих соплеменников к югу от стены, даже не прибегая к сражениям.  Каледонии, теперь это был народом, жаждущим мести, все еще страдающий от поражения от римского  императора Агриколы сто с лишним лет назад и готовый затопить своим огромным количеством, если к нему будет применен правильный рычаг. Рычага, такого как захваченный и оскверненный Орел римского легиона, могло быть достаточно, чтобы соблазнить их выйти на поле боя с подавляющей силой и пробить южную стену, как это сделал его собственный народ два года назад, подняв людей бригантов, которые жили в римском плену а потом  снова восстали. Поскольку весь север пылает, римляне отступят обратно в крепости своих легионов, если, конечно, его войскам – ибо к тому времени армия повстанцев наверняка снова станет его – не удастся изолировать, разбить их по частям и захватить огромные богатства незащищенного юга, открытого для его грабежей…

Что-то ударило его по руке, сильнее, чем ему того хотелось бы, и бывший повелитель северных племен непроизвольно вздрогнул, вернув свои мысли в настоящее. Телохранитель короля остановил свою лошадь рядом с кобылой, которую дал Кальгу, и молча указал на короля, который, глядя на него глазами, которые, казалось, горели гневом, глядя на человека, стоящего возле его лошади, того самого. сурового разведчика, посланного накануне вечером устроить засаду на тунгрийских всадников.

– Время созерцать горящий римский форт и мечтать о славе прошло, советник, и пришло время сразиться!  Мой сын мертв! Мои разведчики нашли Шрама и его Лисиц к северу отсюда, и они тоже  все были мертвы, кроме моего предводителя охотниц, который беспомощно лежал со сломанным позвоночником. Прежде чем они даровали ему чистую и милосердную смерть, он рассказал им, что римляне совершили набег на Клык, и украли Орла, а мой сын найден мертвым у подножия холма! Ты, меня слышишь..  мой сын найден мертвым..!

Кальг почувствовал, как его настроение упало, закрыл глаза и рухнул обратно в седло кобылы.

– Они забрали Орла?

Брем яростно фыркнул.

– Ненадолго! Я догоню этих ублюдков и проткну их копьями! Все, кто выживет, будут брошены волкам со вспоротыми животами! Мои воины кипят от гнева, обезумевшие от желания отомстить людям, которые сожгли их братьев в лесу, и я отправлю их на север, как свору собак, почуявших запах крови!

Кальг с трудом сдерживал себя при упоминании о засаде, которую он предложил устроить вдоль дороги, проходящей через западный конец чаши холмов. Люди все еще выходили оттуда на опушки леса, но их было крайне мало, и на каждого воина, более-менее готового к бою, появлявшегося из-за деревьев,  шатаясь, выбирались еще двое с такими серьезными ожогами, что многие из них, казалось, вряд ли смогут  выжить, а тем более принять  участие в каких-либо боевых действиях.  Немногим мужчинам удалось избежать пекла, не потеряв волосы и бороды, и те воины, которые казались готовыми принять участие в схватке, стояли вместе, где по двое, а где по трое, и  их пустые глаза молчаливо свидетельствовали о потрясении, которое они пережили, когда, как стало ясно из их рассказов, окруженные римляне подожгли лес и выкарабкались из ловушки, устроенной для них, перебив при этом несколько кланов племени. Он заставил себя сосредоточиться на том, что говорил король, хотя крошечная часть его разума все еще размышляла о возможности осуществления его мечты возглавить коалицию племен для освобождения провинции, с самим собой во главе и с ролью Брема не более чем  как со строкой в великих песнях, которые будут петь в честь Кальга Рыжего, освободителя бриттов, будущие поколения.

Король сжал кулак, бросая вызов собравшимся вокруг него людям.

– Мы должны найти этих людей и уничтожить их, прежде чем они смогут сбежать в лес, и мы потеряем шанс им отомстить!

Сельгов  нахмурился.

– Мой король, неужели мы не сможем заставить их вариться в  их же котле? У них, должно быть, к настоящему времени исчерпаны все запасы продуктов, которые они взяли с собой, и им пришлось пережить то же самое испытание огнем, который так ужасно обошелся с нашими людьми . Почему бы просто не запереть их и не дождаться, пока они сдадутся? В конце концов, все шансы на то, что их спасут люди, стоявшие лагерем вдоль стены,  и которые только что ушли на юг…

Он замолчал, когда король покачал головой, его лицо стало суровым. Когда он заговорил, его голос напоминал резкий лай человека, жаждущего крови.

– Возможно, ты можешь игнорировать боль, которую причинили мне эти захватчики, Кальг, но я не могу ! Они убили моего сына, зарубили его и сбросили с горы, когда он защищал нашу крепость! Нет, их нужно заставить заплатить за ту  разруху, которую они причинили моей семье и моему народу! Я обязан  привести своих воинов к победе над ними, вдавить в грязь последние остатки их сопротивления и отнесу их головы к своим стенам.  Я докажу, что достоин стать королем, отомстив этим захватчикам!  –  Мужчины вокруг него согласно закивали, а Брем с ехидной усмешкой покачал головой своему советнику. – И, кроме того, не в обычае моего племени уклоняться от боя, когда враг щеголяет своим присутствием на нашей земле! Он пристально посмотрел на него. –  Может быть, у сельговов по-другому?

Кальг горько рассмеялся.

– Никакой разницы, мой король, никакой разницы. Менее двух лет назад я стоял на поле битвы и слушал человека, который играл для меня почти ту же роль, которую я играю для вас, и сейчас вы говорите  мне те же самые слова . «Мой народ не потерпит, чтобы на поле боя, залитом кровью полу-легиона, осталась живой хотя бы одна когорта вспомогательных сил», – сказал он мне. Мои воины думали бы обо мне хуже, если бы я поступил разумно и оставил их стоять и смотреть, пока мы покидаем поле с Орлом легиона и отрубленной головой их  полководца. И поэтому я послал своих людей на холм, чтобы победно закончить битву, и увидел, как их атака накатилась на  боевую линию этой когорты, как кровавые волны на берег. И как раз в тот момент, когда мои люди, наконец, почти разгромили эту жалкую, оборванную последнюю когорту,  на их фланги прибыли два свежих легиона и в одно мгновение обратили нас в бегство. Принятие этого совета стоило мне жизней тысяч воинов, убитых и растоптанных, когда они бежали от кровавой мести легиона, и я усвоил горький урок: никогда не нападать на римлян, когда у них есть время подготовить свою защиту. И, мой король Брем, на тот случай, если вы сомневаетесь в моей истории, возможно, будет полезно добавить еще одну небольшую деталь.

Он сделал паузу, покачав головой от иронии ситуации.

– А, та когорта, которой удалось сдержать атаку моего племени, пока легионы не собрались в кулак, чтобы  применить свою ужасную силу? Не что иное, как та же самая когорта, которая окажется в вашей власти, если только у вас хватит терпения  дождаться, пока они либо сдадутся, либо предпримут последнюю тщетную попытку прорваться на юг. Та самая когорта, которая наверняка перебьет ваших воинов в большом количестве, если вы попытаетесь атаковать их на выбранном ими  участке земли.

Брем снова покачал головой, пренебрежительно махнув рукой, отклоняя доводы сельгова.

– Ты плохо  меня слушал, Кальг? Я все еще могу собрать более двух тысяч копейщиков, даже несмотря на те потери, которые мы понесли в лесу, и у меня  достаточно людей, чтобы перебить несколько сотен усталых и голодных солдат.  – Он повысил голос, бросая вызов вождям кланов, собравшимся вокруг него. –  Мы идем сражаться, братья мои! Мы пойдем вперед, пока не найдем нашего врага, используя нашу численность, чтобы сковать их со всех сторон, а затем   разорвем его на куски. Наши мечи и копья покажут этим захватчикам, что значит привести в ярость народ вениконов! – Обратившись к телохранителю он сказал – Принеси мне мою корону!

Собравшаяся знать разразилась бурными аплодисментами и ударила кулаками в воздух, когда Брем надел золотой круг короны на свою голову и выкрикнул приказ своим людям следовать за ним, кивнув на своего советника, скривив губы и моргнув своему телохранителю.  Ухмыляющийся воин взял уздечку кобылы в руку, а затем пнул свою лошадь вперед, чтобы присоединиться к Брему, потянув за собой лошадь Кальга, в то время как оставшиеся конные телохранители сомкнулись вокруг них, привязав поводья кобылы к седлу массивного боевого коня короля.  Во главе с королем военный отряд сформировался в одну плотную массу и пошел по дороге, запевая старинные песни о битвах и победах, и выкрикивая проклятия в небо,  доводя тем самым  себя  до буйного  безумия.

Внимательно наблюдая за землей перед собой, когда он ехал позади Брема, Кальг первым  заметил всадников, галопом направляющихся к ним, когда они были еще в тысяче шагов или около того от боевого отряда. За пятисот шагов, вражеские всадники резко остановились и  каждый из них сбросил по человеку со спины своей лошади. Спешившиеся люди поспешили выйти вперед еще на несколько шагов, выстроившись в стройную линию и на мгновение застыв неподвижно, пока команда, почти не слышная на расстоянии, не привела их в действие. Подняв руки, они послали высоко в воздух мерцающую  массу стрел, железные наконечники которых блеснули в солнечном свете, они не надолго зависли в самой высокой точке своей траектории, прежде чем упасть на землю. Врезавшись в скопление воинов, их приземление вызвало рев гнева и страха, помимо нескольких нанесенных увечий, и король повернулся в седле, чтобы прокричать приказ поднять щиты, а люди по обе стороны от него уже наклонились из седел, чтобы поставить щиты между ним и угрозой попадания стрел.

Раздался еще один залп, и еще несколько человек были сбиты с ног, поскольку те, у кого были щиты, подняли их над головами, чтобы защитить себя и тех, кто находился достаточно близко, чтобы спрятаться под ними.

– Тактика отсрочки! –  Брем кипел от ярости, указывая на лучников и повышая голос, чтобы перекричать гомон отряда. –  Заряди их, брат.

Он дернулся в сторону от попавшей ему в левый бок стрелы, и когда лошадь Кальга отшатнулась на полшага, еще один выстрел пролетел мимо него, достаточно близко, и он понял, что он тоже стал мишенью для людей, которые  сидели на деревья, чтобы с таким умением устроить им засаду. Король рухнул на шею своей лошади, и Кальг ответил единственным доступным ему способом, инстинктивно отдав команду ближайшему из вождей клана, собравшихся позади них, и указал на опушку леса.

– Отправьте людей за деревья! Избавьтесь от этих лучников и пусть ваши люди проследят за нашим продвижением по опушке леса, чтобы предотвратить новые засады!

Вожди ответили без вопросов, и Кальг двинул коня вперед под защиту щитов, поднятых телохранителями короля. Брему удалось заставить свое тело вернуться в вертикальное положение, он тяжело дышал от боли и шока, глядя на окровавленную руку.

–  Какой же я  я дурак... что... попался на эту... старую уловку.

Он согнул руку, закрыл глаза в ожидании приближающейся боли и быстро отломил древко стрелы другой рукой, там, где оно торчало из раны. Покачиваясь в седле, он бы явно упал, если бы не сильные руки, поддержавшие его с обеих сторон.  Сельгов подождал, пока он снова откроет глаза  и сурово кивнув в знак уважения решимости короля.

– Вы можете  ехать, мой король?

Брем кивнул, с побледневшим от шока лицом.

– У меня нет выбора. Воины, – обратился к телохранителям, стоявших по обе стороны от его лошади, – поддерживайте меня. Постарайтесь сделать вид, что ничего особенного не случилось –  мучительный кашель сотряс тело короля, и он выкашлянул комок кровавой мокроты на шею животного – хотя,  все слишком очевидно. И маршируйте быстрее. Я не знаю, как долго я смогу вытерпеть эту боль.

Выполнив задачу по отвлечению внимания, вражеские лучники снова сели позади всадников, которые привезли их на огневую позицию, и помчались прочь, исчезая среди деревьях примерно в тысяче шагов дальше на север.

– Очень любезно с их стороны показать нам дорогу туда, где они нашли убежище.

Кальг рассеянно кивнул в ответ на болезненно проворчавшее заявление короля.

– Действительно,мой король. Хотя я не могу не задаться вопросом, почему они решили столкнуться с таким подавляющим численным превосходством в лесу, где мы смогли бы  их окружить со всех сторон и атаковать.

Брем снова закашлялся, его немного стошнило, и он сплюнул кровь на землю, отчего его губы покраснели, а глаза расширились на бледном от боли лице.

– Меня это мало волнует. Мы найдём их, сокрушим, и после этого отдам приказ  удалить  эту стрелу.

Тропа, по которой лучники вернулись к своим товарищам, была достаточно широкой и твердо утоптана сотнями сапог, и Брем и с горьким, болезненным смехом напряженно наклонился  и  посмотрел вниз со своей лошади.

– На этот раз никакого обмана, я сам все вижу, просто...

Он замолчал, склонив голову, чтобы прислушаться. Вдалеке звук почти не был слышен, но подъехав поближе, они услышали стук топоров по дереву,  и топоров было так много, что шум казался непрерывным гулом. С протяжным  стоном  упало дерево, шум его удара о землю затерялся под непрерывным грохотом рубки, и Кальг улыбнулся про себя, поняв, что делают тунгры.

– Они из деревьев делают стену.

Брем снова сплюнул, его рот превратился в кислую рану на белой маске лица.

– Это не имеет значения. Мы сокрушим их, как  стаю волков. Никакая стена не защитит их от моей ярости, – он снова закашлялся. –  Ибо ни одна стена не может быть достаточно длинной, чтобы мы не смогли найти в ней брешь. Вперед!

.

Воины рассредоточились по обе стороны тропы со своим оружием и щитами, готовыми к бою, и все время, пока они продвигались в тусклый зеленый свет леса, продолжался стук топоров, и безошибочный звук падающих деревьев, которые, казалось, достигали ушей Кальга с каждым шагом, который делала его кобыла. По мере того, как звук рубки становился все громче, деревья начали падать реже, пока военный отряд не поднялся на гребень и не нашел место, которое их враги выбрали для своей позиции. Кальг с улыбкой смотрел поверх голов воинов, проносившихся мимо небольшой группы всадников, защищавших своего раненого короля.  Со своего места, сгорбившись на шее своей лошади, король увидел, как выражение его лица оживилось, и с бледным лицом, собрав  свои силы слабым, сварливым голосом, он  спросил:  – Что смешного,  ты увидел, Кальг?

Сельгов ответил, не отрывая взгляда от зрелища перед ним, медленно покачав головой.

– Я никогда не мог об этом даже подумать, и все же это так очевидно, мой король. Враг построил линию, которую ваши воины никогда не смогут обойти.

Перед ними на поляне внизу тунгрийские солдаты с топорами соорудили  большой круг, почти двести шагов в поперечнике, где повалили все деревья по его окружности так, что они упали вершинами  направленными наружу. Почти весь периметр их импровизированного частокола был закрыт для свободного доступа из-за переплетенных ветвей упавших деревьев, а там, где были бреши, которые не успели заполнить люди с топорами, тунгры уже выстроились в редуты по четыре-пять человек, и они уже были готовы к схватке.

– Я не сомневаюсь, что мы сможем победить этих уставших, голодных людей, мой король, но я также не сомневаюсь, что они заставят нас заплатить за это удовольствие огромную цену. Вы уверены, что не предпочтете более дешевый вариант – поморить их голодом день или два?

Брем покачал головой, все еще не в силах поднять голову в вертикальное положение, его голос стал еще слабее, чем раньше.

– Никогда. Зачем мне рисковать, что Орла могут увезти незаметно ночью, а сейчас я могу убить всех этих людей еще до захода солнца? Зачем давать человеку, убившему моего сына, шанс избежать моего возмездия? Нет! Трубите в рог!  Подавайте сигнал к атаке! Я верну этого Орла,  даже если это будет мой последний поступок перед тем, как отправиться на встречу со своими предками.

– Они идут! Вон они

Юлий кивнул, наблюдая снизу, как вениконы переваливают через край хребта, откуда он мог видеть конную королевскую группу, смотрящую на их импровизированную крепость, и  варваров, ликующих при каждом звуке своих рожков, выкрикивающих оскорбления и угрозы в адрес ожидающих их солдат.

– Вы не ожидали, что их спугнут несколько деревьев?

Скавр пожал плечами, оглядывая круглое пространство, на котором его люди готовились вступить в бой.

– Я задавался вопросом, возобладает ли  в их действиях здравый смысл. Если бы наши роли поменялись местами, я бы предпочел заморить противника голодом, так как  без еды и воды у него не было бы другого выбора, кроме как сдаться.

Юлий покачал головой.

– Такой вариант вряд ли подошел бы для этих  зверьков.

Трибун вздохнул.

– Нет. Я все же думаю, это все равно немного ложная надежда. Но, по крайней мере, Дубн и его люди дали нам шанс посражаться с некоторой гордостью, а не просто быть окруженными толпой и разорванными на части без особого шанса дать этим ублюдкам понять, что такое настоящий бой.  – Он вытащил меч. –  Я предлагаю тебе взять на себя командование резервом, примипил, и быть готовым заткнуть любую брешь в нашей обороне, в которую этим  татуированным ублюдкам удастся прорвать. А, я просто похожу вокруг и посмотрю, какую пользу я смогу принести там, где битва станет немного горячее, ты не против?

Кальг бесстрастно смотрел вниз, как первые воины боевого отряда ворвались в оборону тунгров, а затем под руководством вождей своих кланов сотни воинов устремились к проем шириной в пять шагов между двумя упавшими деревьями.

– Хороший выбор.

– Что  ты сказал?

Он повернулся к королю.

– Я сказал «хороший выбор», мой король. Ваши люди бросились  в атаку на самое слабое место в обороне врага, с такой яростью,  что они  возможно и  прорвут оборону этой  импровизированной крепости. Вы можете ими гордиться, мой король Брем, они щедро тратят свои жизни в надежде подарить вам победу.

Победа, которая сделает твою кончину менее печальной, подумал он, и облегчит удар от твоей смерти без наследника.  Я думаю, что я  еще немного поиграю  в бескорыстного советника, который  будет стремиться выступать в качестве арбитра между различными претендентами на твой трон, одновременно укрепляя свою позицию среди всех них до такой степени, что независимо от того, кто победит, меня будут считать незаменимым человеком.  И если тунграм удалось захватить Орла, то, надо полагать, они прикончили  этого кровавого жреца с его предсказаниями о смерти. И что он хотел сказать словами «сын, принц и смерть»?  Кажется, то, что он видел, было лишь твоей смертью, Брем, как оказывается...

Король внезапно выпрямился и уставился на схватку, бушующую под ним. Он обильно вспотел, его левый бок потемнел и стал мокрым от крови, которая продолжала течь из раны от стрелы в боку, но его лицо было жестким в безжалостных морщинах, как если бы он получил прояснение мыслей и силу воли от своих богов.

– Я вижу место, где будет совершен наш прорыв!

В просвете между двумя упавшими деревьями Пятая центурия  Марка сражалась за свою жизнь с потоком варваров, пытавшихся оттеснить их обратно в круг, их передняя шеренга состояла из шести человек шириной, каждый из них наносил удары по плотной стене вениконов своими мечами. всякий раз, когда представлялась такая возможность, их щиты отражали удары и ломали вражеские клинки. Еще пятьдесят солдат плотно сгрудились позади них, все они держали копья над плечами передних рядов, чтобы вонзать их острые концы в лица и горла людей, стоящих  фронтом перед ними. В то время,  как дисциплина и подготовка римлян позволяли им затаскивать своих раненых обратно внутрь, павшим от их атак вениконам некуда было деваться, кроме как опускаться в пенящуюся, пропитанную кровью и мочой трясину под ногами с обеих сторон,  а их попытки выползти из боя, усугубляя хаос в рядах  своих воинов, на линии обороны тунгров.  Какой-то отчаянный воинов забрался на ствол дерева справа от центурии, поднял топор и закричал, бросая вызов людям, находившимся под ним, а затем рухнул на ветки со стрелой в груди, выпущенной одним из хамийцев, стоявших позади напряженных солдат центурии.

– Толкать!

Квинт отбросил свой посох  смотрящего и бросился в бой с копьем, которое он забрал у раненого солдата, неоднократно вонзая его в варварскую орду,  даже во время непроизвольно сделанного шага назад, когда  его ноги заскользили по грязи. В это время  вениконы превосходя когорту. численность начали продавливать утомленных тунгров.

– Кажется, здесь требуется небольшая помощь, а, центурион?

Марк обернулся и увидел трибуна, стоящего рядом с ним с обнаженным мечом, но прежде чем он успел ответить, Скавр повернулся, чтобы отдать приказ Юлию.

– Примипил! Сюда  требуются подкрепление!

Брем указал вниз на круг деревьев, и Кальг увидел, на что он указывал. В том месте, где Кальг наблюдал  атаку соплеменников, римляне начали слабеть, отступая шаг за шагом, поскольку воины Брема оттеснили их с земли в просвете между двумя деревьями простым перевесом силы.   Минуту назад их линия находилась не более чем в дюжине шагов от пней деревьев, образующих фланги поля боя, но внезапно расстояние уменьшилось. На глазах у королевской свиты, чтобы поддержать своих товарищей,  легионеры, посланные группами по шесть-восемь человек из тех центурий, которые находились под меньшим давлением, бежали к ним со всех сторон, а офицеры, стоявшие позади сражающейся центурии, приказывали им сразу же вступать в бой. С ревом, который люди на хребте услышали достаточно ясно, они остановили отступление и начали теснить вениконов. Усиленные подмогой римляне, казалось, обрели новую цель, распевая в такт, когда они врезались в боевой отряд, отбрасывая воинов назад своими щитами и переступая через убитых и раненых вениконов, нанося удары мечами и копьями, чтобы прикончить беспомощно ползающих людей по грязи под ними.

– Нет! Так не пойдет!

Брем повернулся к вожаку своих телохранителей.

– Пришло время, брат мой, и мне выступить и вдохновить свой народ сражаться с этими захватчиками до тех пор, пока мы всех их не истребим. Веди меня в бой!

Воин  оглянулся на остальных  всадников и кивнул головой на схватку внизу.

– Вы слышали, что сказал король! Поскакали вниз, сражаться!

Всадники взревели в знак одобрения, и Кальг, внезапно вздрогнув, понял, что уздечка его лошади все еще привязана к седлу короля.

– Но…

Едва это слово сорвалось с его уст,  конница вместе с королем  уже двинулась вперед, спустившись с хребта и рысью направилась к месту, которое, как указал король, должно было стать  основной точкой принятия решения. Лошадь Кальга рванулась с места, вынужденная скакать за лошадью Брема на привязи, и сельгов при первом же рывке прикусил свой язык и внезапная боль превратила его протесты в глухое бормотание. Брем вытащил меч, его руку поддерживал телохранитель, ехавшего рядом с ним, и стражники вокруг него тоже подняли мечи, поблескивая своим оружием в тусклом свете леса. Королю каким-то образом удалось найти в себе силы приподняться в седла, высоко поднять меч и выкрикнуть боевой клич достаточно громко, чтобы воины, собравшиеся в проломе, услышали его.

– За Друста !  Отомстим за короля Друста!

Вениконы ответили громким воем гнева, отодвинув линию тунгров внезапным взрывным толчком, который мгновенно отбросил римлян назад шагов на пять, и Кальг понял, что вмешательство короля вполне может увенчаться успехом. Пришло время сыграть роль, которую предназначил ему король, и превратиться в заслуживающего доверия  одного из  самых почитаемых членов знати племени после смерти короля.

– Вы обещали дать мне меч, мой король!

Брем кивнул своим людям, и ему передали тяжелый сверкающий на солнце меч. Размахивая им в подобающей случаю  воинственной манере и взревев, будто охваченный свирепым гневом, Кальг толкнул свою кобылу ногами в ботинках, побуждая ее встать плечом к плечу  рядом с лошадью Брема.

– Приказывайте, мой король! Ведите нас в бой!   Смотрите, линия врага слабеет! Еще один рывок, и они обязательно отступят!

В середине тунгрийского круга Юлий повернулся к Дубну и указал на вениконских всадников, которые приближались в центре толпы людей, угрожавших прорвать оборону.

– Кажется, я достаточно долго сдерживал вас, монстры. Я бы сказал, что теперь у тебя есть шанс показать парням Тита, из чего ты сделан.

Ему было трудно сдержать улыбку, когда он увидел как Дубн подошел  к  сидящей Десятой центурии в центре круга, забавлявшихся обсуждением того, что их новый центурион сидит в стороне, а  вокруг него со всех сторон разгорается битва, в то время как Тит находился бы в самом пекле толпы людей солдат центурии, и своим рычанием вдохновлял бы их на те яростные действия, которые они вскоре обрушили бы на своих врагов, а Дубн о все еще оставался не задействованным в бою. События предыдущего часа доказали, что он мог командовать своими солдатами, но их отношение к нему по-прежнему было скорее терпимым, чем уважительным. Дубн поднялся на ноги, взял пригоршню земли и втер ее в руки, чтобы высушить жидкость, которая все еще вытекала из его волдырей, полученных в результате его безумной спешки завершить защиту из деревьев, которая была им задумана.

– Десятая центурия, встать!

Слдаты повскакивали со своих  мест, где отдыхали после тяжелой работы по валке леса, и некоторые из них повторили жест своего нового центуриона,  и тоже  вытерли руки землей.  Дубн огляделся вокруг, медленно кивая на то, что увидел.

– Вот теперь  вы похожи на солдат, готовых отомстить этим ублюдкам, устроившим засаду, приведшую к гибели Тита!  Он сражался не просто как тунгр, а как вождь тунгров, как сказал наш примипил. А я добавлю, что  хотя я не вождь, но во мне течет кровь правителя бригантов, и я тоже наследник вождей, или как сейчас принято говорить – принц. Кто готов пойти со мной, отомстить за Тита  и убить их  короля?!

Один из самых крупных солдат центурии шагнул вперед, глядя сверху вниз на своего центуриона, а затем через головы других на вздымающуюся толпу людей, стоявшую между ними и всадниками у варваров в тылу.

– Господин! Но как мы собираемся добраться до него, когда на пути стоит столько народу?

Дубн  ухмыльнулся спросившему солдату, и глаза легионера сузились от внезапного блеска безумия в глазах его нового центуриаона.

– Это довольно просто, если у тебя хватит на это смелости!  – Он повысил голос до рева на плацу, достаточно громкого, чтобы его услышал каждый человек, находящийся в кругу из сваленных деревьев. – Десятая центурия, все, кто хочет отомстить за Тита, следуйте за мной! Если у кого-то из вас трясутся поджилки, то оставайтесь здесь и до конца своих жалких, хныкающих дней  сожалейте об упущенном шансе! За Тита! За мной! Смерть вениконам!

Он рванулся через поляну к варварам, и мгновение его люди смотрели ему вслед с явным изумлением, а затем  гигант, который решил идти с ним в паре,подал голос с таким же неистовым ревом и побежал за своим офицером с поднятым над головой топором.

– За Тита!  Вперед!  Смерть вениконам!

Внезапно вся центурия пришла в бешеное движение, солдаты изо всех сил задвигали ногами, стремясь догнать своего центуриона, крича: «Смерть вениконам!», «За Тита»! и «За принца» разрывая воздух. Стоя на своем месте, впереди Пятой  центурии  Марк увидел, как солдаты Тита хлынули к нему во главе с его другом, но когда он открыл было рот, чтобы поприветствовать их, здоровяк подмигнул ему и заскочил на дерево справа от себя и побежал. вверх по наклонной поверхности ствола так быстро, как только мог. Его люди последовали за ним, многие из них забрались на дерево слева, и лицо молодого римлянина сморщилось от изумления, когда он понял, куда именно  Дубн вел своих людей. Юлий присоединился к нему и Скавру в конце сражающейся центурии и, пожав плечами, встретил изумленный взгляд своего трибуна.

– Неужели он собирается…?

Примипил вытащил меч и плюнул на растоптанную землю.

– Он здоров как бык! Либо его авантюра закончится победой, либо мы все погибнем, но он только что показал нам наш единственный шанс организовать контратаку! Так что, присоединяемся к нему?

Кальг не осознавал, что происходит, пока деревья по обе стороны безумной стычки, пытающейся прорваться по проему к кавалерии, не начали трястись, их ветви дрожали под тяжестью тяжелых солдат с топорами, когда они штурмовали стволы пологого склона. С диким воплем первый из них,  центурион, судя по гребню на шлеме, бросился с самого конца дерева, откинув руки и ноги назад, и подлетел по воздуху к королевской кавалькаде. На мгновение мир сельгова свелся к убийственному выражению лица прыгнувшего человека, его глаза были широко раскрыты, а зубы оскалены в зверином рыке свирепости. Он все еще удивлялся очевидному безумию тунгра, когда здоровяк приземлился в дюжине шагов от них, перекатился разок и развернулся влево, держа большой топор в правой руке и сбивая соплеменников со своего пути. железным выступом,  еще один человек спрыгнул с дерева позади него и тут же подскочил к своему офицеру. В течение нескольких секунд  в самом сердце боевого отряда оказалось еще  с десяток монстров с топорами, и с каждой секундой в бой вступали все новые и новые крупные люди, не похожие на тех неповоротливые гигантов, которых, как  показалось Кальгу, он видел раньше. Намереваясь окрасить себя в красный цвет кровью  вениконов  они двигались в бешеном темпе, спрыгивая сверху во всех направлениях со шквалом лезвий тяжелых топоров, которыми валили то одного , то другого веникона каждым взмахом, как будто рубя деревья.