Текст книги "Месть Орла (ЛП)"

Автор книги: Энтони Ричес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Все это очень интересно, и я высоко ценю время, потраченное двумя такими достойными особами, как вы, на то, чтобы проделать весь этот путь с конца стены, чтобы проинформировать меня, хотя я сомневаюсь, что потребовалась  такая вот  срочная необходимость, чтобы передать сообщение, которое с таким же успехом мог бы доставить, хотя и без такой деликатности, любой центурион. – Он встал, повернувшись спиной к огню и наслаждаясь его теплом, прежде чем посмотреть на двух мужчин сверху вниз взглядом, в котором любопытство сочеталось с оттенком раздражения.

– Итак, господа, я прав?

Дубн покачал головой в притворном изумлении.

– Что-то вроде центуриона моего типа? Вот в чем здешняя проблема! Ты позволил им размякнуть, старший брат, они не привыкли к надлежащей дисциплине. Мне жаль того, кому они достанутся, когда тебя остановит копье синеносого или ты отслужишь свои двадцать пять и отправишься доживать свои дни с какой-нибудь уродливой, вроде свиньи, гигантской женщиной, которая сможет стерпеть тебя на себе, не лопнув.  Этому бедняге придется использовать ствол дерева в качестве виноградной лозы, не так ли? И ты можешь засунуть это дерьмо “ваше высочество” прямо в свою большую жирную задницу,  дни,  когда мой отец правил землями к югу от стены Адриана, канули в лету.

Тит громко рассмеялся, хорошо привыкший к их обычным спорам о том, как он командует своими людьми, и обрадованный тем, что своей насмешкой подлил масла в огонь.

– Мне не следовало бы забивать твою хорошенькую головку этим вопросом, “принц  Дубн”, ты никогда не будешь командовать моими ребятами. Я планирую пережить тебя, учитывая твою привычку бросаться в гущу драки при первой же возможности. Это ты превратишься в подушечку для булавок, а не я!

Двое мужчин улыбнулись друг другу, не обращая внимания на Арминия, который с отвращением покачал головой, глядя на их спор.

– Двое взрослых мужчин спорят, у кого длиннее член? Если бы здесь был ваш примипил, он бы посоветовал вам обоим взять себя в руки

Оба центуриона повернулись к нему с жесткими улыбками, и Дубн весело ухмыльнулся.

– И это говорит длинноволосый слуга, главная обязанность которого – проверять не перегрел ли он воду в ванне своего господина!

Германец сардонически приподнял бровь.

– Служение Рутилию Скавру дает много преимуществ, которые ты, возможно, не учел, Дубн. Помнишь все те званые обеды, на которые его приглашали в каждом форте, где мы разбивали лагерь во время нашего обратного рейда вверх по Рену? Пока ты выбирал из довольно скудного ассортимента предлагаемых шлюх с завышенными ценами и не приводящих никого в восторг, я выбирал прислугу на уютной теплой кухне, как только наедался досыта. И, я напомню тебе, я узнавал, куда мы направляемся, задолго до того, как это доходило до твоих ушей.

Он помолчал, глядя на сундуки, аккуратно выстроившиеся вдоль причала.

– Так что я скажу вам по-простому: исходя из моего опыта общения со старшими офицерами, судя по тому, как эти двое пригласили нашего трибкна для приватной беседы, мы теперь вряд ли попадем в ту навозную кучу, в которую вы стремитесь вернуться в ближайшее время.

Префект Каст посмотрел на своего коллегу с выражением лица, которое очень ясно давало понять, что его часть брифинга подошла к концу.

– Как я уже говорил вам, Фульвий Сорекс, Рутилий Скавр не потерял ни своих способностей к восприятию, ни своих прямых манер за последние десять лет. Я предлагаю вам объяснить ему цель нашего приезда сюда.

Сорекс кивнул, шагнув вперед.

– Да, это ыесьма проницательно с вашей стороны, Рутилий Скавр. Мы действительно могли бы послать младшего офицера, чтобы он сообщил вам последние новости, а это означает, как вы уже догадались, что ваше присутствие здесь дает нам некую возможность.

Марк заговорил достаточно уважительным голосом, несмотря на резкость вопроса.

– Это нечто большее, не так ли, трибун?  Вы видите  в нас единственно возможное средство добиться чего-то, что вы считаете жизненно важным?

Скавр на мгновение посмотрел на молодого центуриона, а затем снова повернулся к Сорексу с обезоруживающей улыбкой.

– Простите моему помощнику его опрометчивость, коллега, у него действительно есть склонность говорить без обиняков, когда ему что-то приходит в голову, хотя в данном случае, я подозреваю, он перешел к сути вопроса. Продолжай, центурион Корв.

Молодой центурион снова заговорил,  и его голос прозвучал ясно и жестко в тишине барака.

– Из того, что вы сказали, трибун, мы поняли, что все остальные воинские подразделения во всей пограничной северной зоне получили приказ удерживать позиции, приказ, за которым стоит судьба трона. И если, приказом такого рода человек пренебрегает, то он рискует своей карьерой, своей жизнью и даже жизнями своей семьи, в том случае, если он достаточно сильно просчитается. И вот мы здесь, словно посланные самим Митрой, в ответ на ваши молитвы о том, чтобы у вас оказалось достаточно людей, чтобы сделать все, что, по вашему мнению, необходимо, и не подпадать под ограничения, наложенные на вашу свободу действий префектом Переннисом.

В устах молодого центуриона имя префекта преторианцев превратилось в нечто похожее на выражение ненависти, выплевываемое сквозь оскаленные зубы с пылкостью человека, избавляющего свой рот от яда, высосанного из укуса змеи. Скавр быстро заговорил, отвлекая внимание, его голос был намеренно бодрым.

– Я подозреваю, что мой приятель Корв в чем-то прав. Так что же вам такого срочного нужно сделать, что вы оба проделали весь этот путь, чтобы встретиться с парой вспомогательных когорт, утомленных от путешествия на корабле из Нижней Германии?

Сорекс наклонился вперед, и понизил голос, несмотря на то, что они были одни в бараке.

– Шестой Виктория – это легион с опороченной репутацией, трибун Скавр. Мы потеряли Орла в первые дни восстания северных племен, а вместе с ним и голову предшественника легата Эквиция  Соллемниса, который погиб в засаде, устроенной к северу от стены вождем племени по имени Кальг...

Скавр снисходительно махнул рукой.

– Не утруждайте себя уроком истории, коллега. Присутствующие здесь центурионы оба сражались в той битве и были свидетелями предательства вашего легиона одним из ваших предшественников, хотя я ожидаю, что с тех пор его роль в катастрофе была тихо замята, учитывая, кем был его отец. –  Он сделал паузу и подождал, пока Сорекс откроет секрет, что именно сын префекта претории организовал катастрофические потери Шестого легиона в своих собственных целях. – Центурион Корв  участвовал в той безрезультатной охоте за потерянным Орлом легиона, и впоследствии мы отомстили Кальгу и его соплеменникам за их действия

Сорексу потребовалось мгновение, чтобы справиться со своим раздражением из-за того, что его так резко перебили.

– Я понимаю. Что ж, тогда, возможно, вы найдете мои новости про Орла, голову легата и этого Кальга достойными вашего слуха. У нас есть сведения лазутчиков, что все это находится сейчас у Кальга в одном месте и есть возможность их захватить.

Марк недоверчиво покачал головой.

– Это невозможно, трибун. Я лично убил Кальга до того, как мы покинули провинцию.

Сорекс поднял патрицианскую бровь.

– Так, вы убили его, центурион? Вы действительно видели, как он умер? Потому что, как я слышал, он был искалечен и оставлен умирать римским офицером в ожидании, что волки найдут его и казнят медленной смертью. Но, похоже, правда, как ему это удалось я не понимаю, и это меня особенно не волнует, но он избежал такого ужасного конца. И более того, центурион Корв, у него в руках, по-видимому, все еще есть Орел моего легиона. Орел, потеря которого, как вы все хорошо знаете, ставит Шестой легион в затруднительное положение и подвергает постоянному риску быть ликвидированным и расформированным для усиления других легионов. На его месте будет сформирован другой легион, и опозоренные офицеры Шестого будут либо отправлены служить в другие места, либо просто с позором уволены с имперской службы, а их карьера закончится преждевременно и бесславно. Все это означает, что для вас не станет сюрпризом, что перед тем, как официально передать мне командование, легат Эквиций поручил мне выполнить всего одну задачу до прибытия замены. Он приказал мне не пожалеть усилий, чтобы найти и вернуть Орла Шестого легиона, и я дал ему слово, что сделаю это. И позвольте мне заверить вас, господа, кем бы я ни являюсь, я, безусловно, человек слова.

Префект Каст снова наклонился вперед, не сводя взгляда со Скавра.

– Итак, Рутилий Скавр, мы обладаем подробными сведениями о том, где находится Орел легиона, который с нетерпением ждет, когда его вернут, но ни единого человека мы не можем отправить на его поиски, не подвергая их риску ужасного возмездия, если их ослушание будет обнаружено. Не говоря уже о наших связанных руках в этом деле. Но на вас и ваших людей такие ограничения не распространяются. Вы можете оказаться в пограничной зоне за несколько часов, а Орел Шестого в целости и сохранности вернется к себе в течение нескольких дней, не говоря уже о голове мертвого легата. Пришло время упокоить беднягу и позволить ему спать спокойно с восстановленной репутацией, и я бы сказал, что вы как раз те люди, которые смогут это сделать.

Когда Скавр и его офицеры вернулись на причал в компанию офицеров легиона, их приветствовал первый транспортный корабль тунгрийской когорты, бочком подкатывающийся к причалу. У корабля было плоское днище, сконструированное скорее для грузоподъемности, чем для скорости, и, поскольку паруса по большей части были спущены, а парусина расправлена лишь настолько, чтобы позволить ему осторожно вползти в порт, он покачивался в набегающем приливе, и как знал  Марк  по собственному мрачному опыту это вызвало у людей на борту тошноту и желание скорее сойти на берег.

– Это ведь твоя центурия, не так ли, Дубн?

Здоровяк какое-то время пристально смотрел на корабль, прежде чем кивнул в знак согласия.

– Да. А, вот и мой несчастный сигнифер, который сбрасывает свой завтрак за борт. Жаль то печенье, которое он переводит. – Он подмигнул Титу и Марку, прежде чем вытянуться по стойке смирно и отдать трибуну и старшему центуриону энергичный салют, выражение его лица было воплощением решимости. – Я пойду, высажу их и отправлю в транзитные казармы, с вашего разрешения, примипил?

Юлий кивнул, и Тит с недовольным видом отмахнулся от него, наклонившись поближе к Марку и пробормотал рокочущим тоном, чтобы его услышал только его коллега.

– Кто-то должен сказать этому парнишке, что подлизыванием он ничего не добьется. Посмотри на ухмылку на лице префекта лагеря.

Оба центуриона уставились на сцену, развернувшуюся перед ними на истертых досках причала. Военный корабль «Меркурий» отдал концы и отходил задним ходом от причала, гребцы медленными, ритмичными гребками оттаскивали его тяжелый корпус от берега, в то время как морские пехотинцы на палубе бесстрастно смотрели вниз на легионеров, стоящих на страже десяти сундуков, доставленных ими из Германии. Юлий посмотрел на легионеров, затем снова перевел взгляд на медленно удаляющуюся громаду военного корабля.

– Они встанут на якорь в Ла-Манше, чтобы освободить место для другого транспорта, так что можете не сомневаться, что трибун Сорекс захочет прибрать эти сундуки, если в них содержится то, о чем мы все думаем, до того, как ему на шею свалится еще одна центурия наших парней.

Трибун легиона был занят оживленной дискуссией с прокуратором, сопровождавшим груз через Германское море, сверяясь с восковой дощечкой для письма, которую  тот достал для его ознакомления. Затем, на глазах тунгрийских офицеров Авус вытащил из-за пояса кошелек, высыпал горсть монет перед трибуном и подождал, пока Сорекс выберет одну и поднимет ее для более тщательного изучения. Глаза Тита сузились, когда он увидел как двое мужчин обсуждают содержимое сундуков, и наконец он прорычал одно-единственное слово.

– Золото.

Марк кивнул, соглашаясь с мнением друга.

– Действительно. И если каждый из этих сундуков наполнен такими монетами, как этот, то у нас будет достаточно денег, чтобы платить всем трем легионам Британии в течение года или больше.

Сорекс вложил монету обратно в руку чиновника и кивнул, указывая на ближайший из сундуков. Он подождал, пока откроется тяжелый замок, отмахнувшись от ближайших солдат, прежде чем поднять крышку и на мгновение вглядеться в содержимое. Юлий фыркнул, разделив мгновение веселья со своим трибуном.

– Да, этот человек явно испытывает искушение, видя такое количество золота.

– Я сомневаюсь.  – Марк и Юлий повернулись, чтобы посмотреть на префекта Каст, который молча подошел и встал рядом с примипилом.  – Отец трибуна – чрезвычайно богатый человек и я сомневаюсь, что вид даже такого количества золота приведет его в восторг,  когда собственность его отца в Риме, вероятно, легко может стоить в два или три раза дороже. Однако он позаботится о том, чтобы за сундуками тщательно следили, так сказать, приставит охрану к стражникам.

Марк нахмурился, увидев, как трибун перешел к следующему сундуку и взмахом руки приказал прокуратору открыть его для ознакомления.

– Зачем все это, префект? Зачем ввозить в страну столько денег одной партией и рисковать потерять все в случае шторма?

Каст пожал плечами.

– Такого рода информация мне неизвестна, да она мне и не нужна. Моя работа просто состоит в том, чтобы убедиться, что все это попадет в Тисовую Рощу без каких-либо потерь, после чего я аккуратно и надежно закупорю все это в сокровищнице рядом с хранилищем штандартов, а затем начну молиться на то зияющее пустое пространство в хранилище, где должен находиться Орел, и чтобы он оказался там до того, как у императора окончательно иссякнет терпение с Шестым.

Он вгляделся в туман, наклонив голову к темному пятну, которое медленно приобретало очертания другого транспортного судна, вползающего в порт, чтобы занять место, освобожденное теперь уже скрывшимся из вида военным кораблем.

– А вот и еще один из ваших кораблей. Я лучше пойду и перевезу это золото, пока Фульвий Сорекс не начал нервничать при мысли о том, что ваши солдаты могут растащить его драгоценный груз. Он и так выглядит примерно таким же нервным, как офицер запаса, которому предстоит экипировать сотню новобранцев.

Тунгры Пятой центурии высадились со своего транспорта с видом людей, испытавших глубокое облегчение от того, что их сапоги теперь уже навсегда ступили на твердую почву после недели, проведенной вблизи побережий Германии, Галлии и Британии. Несколько мужчин устало склонились, чтобы поцеловать деревянные доски причала, в то время как другие прикасались к амулетам или просто бормотали благодарственные молитвы за их благополучное возвращение на сушу. Оптион Квинт, ответственный за центурию, во время отсутствия Марка, заставил своих солдат пройти в обычном походном строю рядом с другими центуриями когорты, проверяя снаряжение каждого человека, чтобы убедиться, что никто из них не умудрился оставить что-нибудь на борту транспорта, когда они выбрались на сушу. Обнаружив, что один из молодых тунгров умудрился потерять и свой кинжал, и наконечник от одного из своих пилумов, он снова разразился тирадой оскорблений, когда униженный солдат вскарабкался обратно по трапу на корабль в безнадежной попытке найти свое имущество. Сигнифер  центурии, коренастый здоровяк, чье морщинистое и обветренное лицо придавало ему вид человека, благополучно вышедшего на пенсию с имперской службы, счастливо усмехнулся и что-то пробормотал одному из солдат, стоявших позади него.

– Вон еще один, итого сорок четыре. Еще один, и я выиграю пари.

Ветеран, с которым он разговаривал, с усмешкой покачал головой, глядя вдоль набережной на фигуру, идущую к ним навстречу.

– Сомневаюсь в этом, Морбан, дружище. Я бы сказал, что у тебя не осталось на это времени...

Сигнифер с отвращением покачал головой, устало отдавая честь, когда его центурион остановился в нескольких шагах от него и ответил на приветствие Квинта, формально снова принимая командование Пятой центурией.

– А вот и он, выглядит таким же свежим, как человек, который хорошо выспался ночью. Как это типично, что нам пришлось плестись по морю в этом дырявом ведре для блевотины, в то время как некоторые развлекаясь плыли сюда на быстроходном боевом корабле. Они, вероятно, прибыли сюда несколько часов назад, и у них было достаточно времени выпить несколько чашек вина, пока они ждали, когда мы войдем в гавань...

Марк проигнорировал как обычно недовольный монолог своего знаменосца, и, оглядев ряды своей центурии сверху донизу, чтобы оценить физическое состояние своих людей после столько времени, проведенного на плаву и нашел их лица в целом значительно более жизнерадостными, чем мог ожидать. Повернувшись обратно к ворчащему ветерану, он протянул руку за штандартом центурии, мрачно улыбнувшись тому, с какой неохотой Морбан его ему передал.

– Похоже, морской воздух вредит не только твоему характеру, а, сигнифер?

Нахмурившись в явном непонимании, дородный солдат вопросительно взглянул на своего офицера.

– Центурион?

Марк опустил штандарт так, что его металлическая, обвитая лавровым венком рукоятка оказалась в нескольких дюймах от носа Морбана.

– Если мои глаза меня не обманывают, сигнифер, этот некогда безупречный символ гордости нашей центурии проявляет признаки ржавчины. Я предлагаю тебе значительно улучшить его внешний вид, прежде чем мы снова выйдем на парад, иначе мое разочарование будет громким и продолжительным.

Он повернулся обратно к рядам солдат, повышая голос, чтобы его услышали:

– Интересно, сколько из вас чувствовали недомогание во время плавания? Поднимите одну руку вверх, если вам удалось избежать рвоты на протяжении всего пути из Германии.

Поднялось около тридцати рук, и молодой центурион с улыбкой повернулся к Морбану: – И ты поставил на то, сколько мужчин заболеет, Морбан? Сорок?

Из первых рядов раздался хриплый голос солдата по имени Шанга, который был одним из самых стойких приверженцев центурии:

– Он ставил на сорок пять, центурион.

– Понятно!  О боги... – Марк демонстративно потянулся за своей дощечкой для записей и проверил написанные на ней цифры, прежде чем заговорить снова. – Итак, если в центурии насчитывается шестьдесят восемь человек, из которых почти половине удалось сохранить содержимое своих желудков... – Покачав головой с притворной жалостью, Марк повернулся обратно к Морбану. –  У тебя долгая память, когда дело доходит до разногласий, не так ли, Сигнифер? Несомненно, ты вспомнил прошлогоднее путешествие в Германию и то, как нас безжалостно швыряло волнами всю дорогу туда. Насколько я помню, вряд ли кто-нибудь из нас обошелся без того, чтобы его не стошнило во время того путешествия, включая меня. В этом же.., которое мы только что завершили, нас почти не беспокоило волнение. Итак, какие ставки ты предлагал?

– По одному на человека ниже или над целью, центурион.

Марк  снова улыбнулся, услышав от Шанги подтверждение того, что он подозревал.

– Я понимаю. Ржавый штандарт и кошелек, ставший значительно легче, чем ты мог бы пожелать. Разве иногда жизнь не превращается в долину слез? –  Он наклонился, чтобы тихо проговорить на ухо Морбану, его пониженный голос звучал несколько грубо. – Отполируй этот штандарт, Морбан, до последнего дюйма. Заставь его сиять, как чистое золото, только что сошедшее с верстака ювелира, или ты будешь глазеть на другого человека, несущего его, и потеряешь свой статус неуязвимого, так как начнешь новую и захватывающую карьеру в сфере утилизации отходов. Отхожее место ждет тебя, сигнифер, если я не найду этот величественный символ гордости моей центурии в том состоянии, в каком ему надлежит быть при следующей проверке.

Он повернулся обратно к войскам, оглядывая их строй сверху донизу, пока его собратья-офицеры и их оптионы приводили своих солдат в порядок. Трубач Юлия протрубил сигнал когорте вытянувшись по стойке смирно, этот призыв незамедлительно повторил сигнальщик каждой центурии, и трибун Скавр прошел перед своими людьми медленной, неторопливой походкой, остановившись в дюжине шагов от их рядов и оглядывая длинную шеренгу усталых лиц. Солдат, которого послали на поиски своего имущества, сбежал обратно по трапу с выражением ужаса на хмуром лице, и бросился в строй центурии как раз в тот момент, когда трибун перевел дыхание, чтобы обратиться к ним. Трибун Сорекс и префект лагеря Каст стояли в стороне, и Марк заметил группу из четырех человек, стоявших позади них, каждый из которых был одет в черный плащ поверх толстой коричневой туники.

– Солдаты Первой Тунгрийской когорты! За то время, что я имел честь командовать вами, мы совершили поступки, которые я счел бы маловероятными, возможно, даже невозможными всего два года назад! Мы с полдюжины раз сталкивались на поле боя с племенами, населяющими север этой провинции! В Нижней Германии мы положили конец планам главаря бандитов Обдуру, а в Дакии мы не только приняли участие в успешной обороне провинции, но и отбили у предателя Гервульфа  столько  золота, что им можно платить жалование каждому солдату легиона в течение трех лет!

Он остановился, глядя на свои семьсот человек с гордой улыбкой.

– Ребята, преодолевая трудности все присутствующие здесь никогда не сдавались превосходящим вас силам противника, вы всегда оставались верными императору, своей когорте и друг другу!  – Он снова сделал паузу, оглядывая молчаливые ряды. – Солдаты Первой Тунгрийской когорты, я благодарю вас за это.

Выпрямившись, он отсалютовал налево и направо, и Марк услышал хриплый голос, который прошептал достаточно громко, чтобы он мог его расслышать.

– Трахните меня, но это выглядит довольно скверно. Какие ставки, ты предлагаешь за то, что мы снова окунемся в гребаное дерьмо, а, Морбан?

Секундой позже он услышал громкий треск меди о железо, когда Квинт нанес удар из-за спины центурии блестящим, окованным медью концом шестифутового  виноградного шеста, который был его служебной принадлежностью, отбросив шлем с головой Шанги вперед. Вдоль всей когорты некоторые офицеры вершили аналогичное суммарное правосудие над теми людьми, чье изумление словам трибуна взяло верх над их дисциплиной, а Скавр смотрел на них с понимающей улыбкой на лице.

– Итак, тунгры, у меня есть для вас новости! – Внезапная и глубокая тишина воцарилась на плацу, когда обычное ерзание и перешептывание прекратились, сменившись абсолютным молчанием. Трибун на мгновение замолчал, прежде чем продолжить, словно взвешивая свои слова, прежде чем заговорить, улыбаясь нетерпеливому ожиданию своих солдат. – Вы, несомненно, все очень хотите вернуться в свои казармы на холме – и я уверен, что в свое время вы это сделаете! Однако пока нам предстоит базироваться в другом форте, немного более отдаленном...  – На мгновение он сделал паузу, и все солдаты, казалось, затаили дыхание.  – Мы отправимся на север, чтобы занять позицию на стене, построенной Антонином Пием!

Тишина исчезла в одно мгновение, вытесненная приглушенными комментариями и проклятиями сотен людей, когда до них дошла эта новость, и Скавр снова огляделся с той же понимающей улыбкой, в то время как его центурионы развернулись и взглянули на своих людей с суровыми лицами, причем некоторые из них шагнули вперед, чтобы ударить своей виноградной лозой по руке или колену в качестве мимолетного наказания. Снова воцарилась тишина, но на лицах передних рядов теперь застыло выражение угрюмого разочарования, а в некоторых случаях и чистой муки.

– Я понимаю, что эта новость вряд ли вас обрадует, ребята, это очевидно! Но мы выполним свой долг, как нам приказано!

Он отступил назад, кивнув Юлию, и примипил двинулся вперед, пока не оказался всего в нескольких ярдах от мрачных лиц переднего ряда когорты.

– Как сказал Трибун, мы выполним свой долг, как приказано! Если у кого-то из вас, охотников за развлечениями, появилась идея ускользнуть после наступления темноты, теперь, когда вы так близки к домашним радостям, то подумайте еще раз! Во-первых, местные возможности для блуда ограничены  лишь несколькими озабоченно выглядящими шлюхами...–  Он сделал эффектную паузу. – Да и, ближайший бордель находится недостаточно близко, чтобы подъехать к нему даже верхом. А во-вторых, если на завтрашней утренней перекличке кто-нибудь из присутствующих здесь не появится, то ему не только будет вынесен немедленный смертный приговор, когда его поймают, но я прикажу пороть его товарищей по палатке до тех пор, пока их спины не превратятся в сырое мясо. – Он снова сделал паузу, улыбаясь выстроившимся перед ним солдатам. – И просто для ясности, если вся компания в палатке решит пропасть без вести сговорившись, я прикажу их наказывать до скончания века, так что никто из вас не пытайтесь умничать. Центурионы, распределите свои центурии по транзитным баракам и отправьте своих людей на склады форта в порядке нумерации за пайками и срочной заменой снаряжения, начиная с Десятой центурии и считая вниз. Завтра с первыми лучами солнца мы выступаем на север.

– То немногое, что мы знаем о местонахождении Орла Шестого легиона, является результатом очень скудной информации,  а скорее предположений, если быть до конца честным, теперь, как сказал Фульвий Сорекс , изложив  оптимистическую сторону истории. Если когда-либо этому человеку будет суждено занять высокий пост...

Префект лагеря Каст наклонился вперед и постучал пальцем по карте, которую он развернул на столе между собой и Скавром под пристальным наблюдением Юлия и Марка. Трибун Сорекс ускакал на запад, как только трибун тунгрийской когорты согласился выполнить предложенную им миссию, предоставив своему коллеге поделиться тем немногим, что они знали о том, что случилось со штандартом Шестого легиона после его захвата. Четверо мужчин в черных плащах, которых Марк видел стоящими позади него на плацу, стояли вдоль задней стены комнаты, их лица были прикрыты от его пристального взгляда выражением скуки и безразличия.

– Это то место, где, как я полагаю, можно найти Орла. И, учитывая местоположение этого района, его поиск будет непростой задачей.

Тунгрийские офицеры склонились над картой, чтобы посмотреть, куда уперся его палец. Скавр, резко вдохнув, бросив тяжелый взгляд на Каста, прежде чем вернуться к карте с задумчивым выражением лица.

– Боги подземные, Арторий Каст, я, возможно, немного помедлил бы с принятием твоего предложения, если бы знал, куда это нас приведет! –  Он повернулся к своему старшему центуриону и покачал головой. – Как тебе это нравится, а, Юлий? Похоже, что этот пропавший Орел решил устроиться на ночлег в дневном переходе к северу от стены Антонина и достаточно глубоко на территории вениконов, где мы можем столкнуться с таким большим количеством этих татуированных маньяков, что нам трудно будет от них отбиться. Не говоря уже о том факте, что один или двое из них вполне могут вспомнить тот день, когда мы покинули  Красную Реку, забитую их мертвецами.

Тунгрийский примипил с явным отвращением посмотрел на карту.

– Можем ли мы рассчитывать на какую-либо поддержку со стороны легионов, базирующихся на стене?

Каст покачал головой с выражением сожаления на лице.

– Откровенно говоря, примипил, боюсь, что нет. Командирам подразделений легионов отдан конкретный приказ, что первый человек, который покинет свою должность без четкого приказа об этом, будет рисковать своим званием, и что такая потеря статуса вполне может быть наименьшей из его проблем. Они не решаются посылать ни одного человека даже за дровами. –  Каст пожал плечами с извиняющимся выражением лица. – Извини, но так оно и есть. Нет смысла пытаться отполировать это конкретное дерьмо...

Марк прочистил горло и шагнул вперед, привлекая любопытные взгляды мужчин за столом.

– Но вы ведь можете предложить нам некоторую помощь, не так ли, префект? Иначе зачем бы этим людям, стоящим за вашей спиной, быть посвященными в подготовку к миссии, которую, насколько это возможно, необходимо спланировать с максимальной секретностью?

Каст кивнул, явно подавляя улыбку.

– Всему свое время, центурион. Сначала мы проясним, с чем именно вам придется столкнуться. –  Он ткнул пальцем в район предполагаемого местоположения «Орла». – Стена Антонина была построена вдоль линии двух рек: Клут на западе и Грязная река на востоке. Местность к северу в основном открытая, но есть гряда холмов, которая тянется от стены на северо-восток, и именно там, как мы думаем, Орел и остановился на отдых. Горный хребет разделен надвое долиной Грязной реки, и там, где холмы снова поднимаются к северу от ручья, есть особенно крутая вершина, на которой вениконы построили себе крепость, настолько мощную и даже труднодоступную, что она никогда не подвергалась нападению наших военных  сил после дней славы, когда Гней Юлий Агрикола ненадолго завоевал крайний север. Он был достаточно мудр, чтобы оставить пару когорт, чтобы никого не впускали и не выпускали оттуда, и в конце концов вениконы, полумертвыми от голода, шатаясь, выбрались из крепости, после чего командир сразу же вырвал ворота крепости и пробил в стенах несколько приличных дыр, чтобы сделать ее непригодной. Пока на стене были люди, за ней пристально следили, но вениконы практически сразу же перестроили ее, как только мы отошли к южной стене и оставили их на произвол судьбы двадцать лет назад.

Он с кривой улыбкой оглядел собравшихся офицеров, указывая на место расположения крепости вениконов на карте.

– Представьте себе крепость, построенную из камня на вершине холма высотой в пятьсот футов, холма с таким крутым южным склоном, что человек в доспехах с трудом взобрался бы на него, даже если бы его не осыпали камнями и стрелами. Она нависает над долиной Грязной реки, как зуб, торчащий из вершины холма, и вениконы с давних пор называют его “Клык” как еще один способ запугивать своих врагов. Один из их соплеменников, которого мы захватили в плен две недели назад, сообщил новость о том, что ваш старый враг Кальг обосновался там, принеся с собой  Орла Шестого легиона, и сумел каким-то окольным путем избрать нового короля, человека, который, следовательно, хорошо к нему расположен. Итак, человек, который разжег это кровавое месиво восстания, не умер от того, что вы его оставили на растерзание волками, а жив, и контролирует теперь самое опасное из северных племен. А вениконы, хочу я вам напомнить, никогда не были полностью разгромлены. В отличие от дамнонийцев и сельговов, они сохранили большую часть своей силы и до сих пор нам угрожают. Так что ваша задача достаточно проста, господа. Вы должны пересечь долину Грязной реки, не нанесенныю на карту топь и провалы, способные в одно мгновение поглотить человека в доспехах так что, его больше никогда не увидят. Сделав это, вы должны проникнуть в Клык открытым или скрытым способом, вернуть Орла и, если это вообще возможно,  и покончить с этим Кальгом. Этот человек будет продолжать досаждать нам до тех пор, пока его голова не украсит стол легата в Тисовой Роще.