Текст книги "Месть Орла (ЛП)"

Автор книги: Энтони Ричес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Скавр повернулся к своим центурионам.

– Ну что ж, господа, вы слышали о предлагаемых вариантах. Будет ли наш подход к решению этой задачи открытым или секретным?

Юлий на мгновение обменялся взглядами с Марком, прежде чем ответить.

– Открытое выступление обрушит на нас вениконов, как молоток обрушивается на кладку яиц. Мы избежали их гнева только во время нашей последней встречи, потому что боги послали нам шторм, чтобы реку между нами было невозможно пересечь, и я почти уверен, что они,  достаточно быть, хорошо запомнили рисунок на наших щитах, учитывая, скольких из них мы убили в тот день. Одного взгляда на то, как мы ступаем сапогами на их территорию, будет достаточно, чтобы заставить их выступить против нас в полной силе. Но если мы пошлем разведывательный отряд проникнуть в эту заоблачную крепость без поддержки, их почти наверняка настигнут и захватят в плен прежде, чем они смогут вернуться на стену, если силы вениконов будут сосредоточены вокруг их крепости. Мы должны найти какой-нибудь способ выманить этих соплеменников подальше от Клыка и дать тому, кто бесшумно приблизится, шанс забрать Орла скрыться. Вы позволите мне немного подумать над этим и посоветоваться с моими центурионами?

Скавр кивнул и снова повернулся к префекту лагеря.

– А теперь, Арторий Каст, возможно, настало время познакомить нас с этими молчаливыми убийцами, которые прячутся у тебя за спиной?

Каст нахмурился в ответ с явным выражением ужаса на лице.

– Убийцы, трибун? Разве кто-нибудь упоминал такой термин?

Скавр криво улыбнулся ему, весело покачав головой.

– Никто. И никому не нужно было упоминать мне об этом, чтобы мои мысли вернулись на десять лет назад, к германским войнам. Кажется, я припоминаю, что тогда ты тоже собрал такую же неприметную группу, людей, чье вроде бы естественное поведение состояло в том, чтобы отойти на задний план и предоставить бахвальство солдатам, в то время как они спокойно продолжали выполнять любую неприятную, но необходимую задачу. Итак, скажи мне, префект, каких людей ты предлагаешь нам сейчас и для выполнения какой  грязной работы?

Префект указал на самого высокого из четверых.

– Я позволю их командиру объяснить, на что способны его люди. Это  Дрест  – редкий человек, фракиец, обладающий как терпением, так и тонкостью мысли, и я безоговорочно доверяю его суждениям. А теперь, поскольку мои старые усталые ноги остро нуждаются в том, чтобы окунуться в горячую воду, я оставлю вас наедине с Дрестом?

Он закрыл за собой дверь барака, оставив две группы мужчин разглядывать друг друга. Человек, которому он подал знак, шагнул вперед и слегка поклонился, указывая рукой на своих товарищей.

– Трибун, центурионы, позвольте мне представить моих коллег. Его голос был мягким, но когда Маркс посмотрел на него, то обнаружил, что его ответный взгляд был жесткий и бескомпромиссный.  –  Эти два молодых человека – Рам и Раду, братья-близнецы, воспитанные на просторах Паннонии в племени поклонников мечу...

– Они поклоняются мечу? Они что, сарматы?

Голос Юлия был холоден, но выражение лица Дреста, и его голос оставались ровными.

– Они были сарматами, примипил,  до того, как их племя, языгов, восстало против Рима, и они были взяты в плен и обращены в рабство.  Префект Каст нашел их на невольничьем рынке и по моему предложению перебил цену дюжине других потенциальных покупателей, чтобы выкупить их.

– По твоему предложению?

Дрест снова повернулся к Марку.

– Так и было, центурион. Мне доставляет удовольствие служить префекту Касту и осуществлять ему исходя из моего опыта подбор людей с определенными редкими навыками, людей, чьи услуги повысят его возможности выполнять свои обязанности перед Империей. В данном случае, поскольку я вижу в ваших глазах вопрос, я заподозрил, что происхождение этих людей, возможно, наделило их определенными способностями обращаться с холодным оружием. Их племя славится своим мастерством владения копьем и мечом, и наши ожидания оказались вполне обоснованными. –  Он изучал римлянина с любопытным выражением лица. –  Говоря о мастерстве владения оружием, я полагаю, что у вас, центурион, есть определенная репутация в обращении с мечами?  Я слышал, ваши люди называют вас “Два клинка”, в честь гладиаторов, которые сражаются двумя мечами?

Молодой римлянин тонко усмехнулся.

– Похоже, ты много слышал. Это тот навык, который ты предложил префекту?

Ответная улыбка вожака небольшой группы была столь же уверенной, и его явно не беспокоил статус стоящих перед ним солдат.

– Умение слушать действительно является одной из способностей, которые я использую на службу своему господину, центурион. Что касается Рама и Раду, я полагаю, что вы, возможно, захотите потренироваться с ними, когда представится возможность, и сами оцените их мастерство. Иногда я нахожу их скорость просто захватывающей, особенно когда они встречаются с противниками, обладающими достаточным мастерством. Возможно, у вас достаточно навыков, чтобы выявить их лучшие качества...

Юлий тихо рассмеялся в ладонь, и Марк снова улыбнулся, его брови изогнулись в неподдельном веселье.

– И, как я полагаю, ты обладаешь еще одним  умений, за которые префект выбрал тебя? Способностью прощупать оборону человека с помощью самого смертоносного оружия – слова, стремясь задеть его гордость и тем самым выявить его слабость?

Дрест снова поклонился, выражение его лица было таким же беспристрастным.

– И я вижу, что встретил в вас достойного соперника, центурион.

Марк покачал головой.

– И я сомневаюсь, что ты даже по-настоящему еще не попробовал, не так ли? Но когда апелляция к гордости терпит неудачу, возможно, есть самолюбие, которое можно помассировать?

Фракиец поднял руки в жесте капитуляции.

– В таком случае, хватит! Я использую больше своих словесных отмычек позже, когда четко увижу, какой из них воспользоваться. По моему опыту, нет на свете человека, чья личность не открылась бы мне, если бы я только нашел правильный инструмент. Кстати говоря, позвольте мне представить еще одного участника нашей небольшой, но эффективно сконструированной группы. Это Тарион, иллириец из Вирунума, что в провинции Норикум.

Он подал знак последнему человеку выйти вперед, и когда Тарион поклонился офицерам, старательно сохраняя нейтральное выражение лица, Юлий в замешательстве покачал головой, махнув рукой на нож, висевший у него на поясе.

– Я не вижу, меча на поясе этого человека, только эту зубочистку. Как он может сражаться, если у него нет никакого подходящего оружия?

Дрест кивнул своему коллеге, который сунул руку за пазуху, а затем выбросил ее вперед, растопырив пальцы, как будто выполнял магический трюк. Тонкий кусочек полированного железа с шипением пролетел через комнату между Марком и Юлием и вонзился в деревянную стену позади них.

– Не могли бы вы, центурион, проверить цель удара?

Марк снова улыбнулся про себя повелительному тону в голосе Дреста, на мгновение взглянув на него, чтобы подчеркнуть, что этот новый словесный трюк не остался незамеченным, прежде чем повернуться на каблуках и осмотреть место, где лезвие ножа торчало из дерева, все еще дрожа от удара, аккуратно разрезав острием пополам небольшой сучок на толстой доске.

– Тарион не только может метнуть клинок, чтобы поразить цель размером с человеческий глаз, но и “зубочистка”, которую он носит на поясе, – самое смертоносное оружие, которое я когда-либо видел, когда оно используется с близкого расстояния.  В то время как человек, вооруженный мечом, пытается пустить свое оружие в ход, Тарион может подойти поближе и перерезать ему горло, а затем перейти к своей следующей жертве. Но я могу заверить вас, что он был выбран не за свои способности обращаться с ножами; он стали  для меня счастливым открытием, как только я получил разрешение забрать его из  магистрата  Вирунума.

Лицо Юлия потемнело от неодобрения.

– Он был разбойником? – спросил он.

Дрест пожал плечами.

– Было бы уместнее использовать термин “вором”. Тарион предстал перед судьей после того, как был пойман при срезании кошелька, преступление усугублялось тем, что он совершил наихудшую возможную ошибку для человека его профессии, а именно не смог достаточно быстро убежать, когда на него указали пальцами.

– Значит, он не только вор, но еще и не очень хороший? Какая нам польза от такого пройдохи?

Дрест пожал плечами в ответ на презрение Юлия.

– Вряд ли я могу что-то сказать по этому поводу. Может быть, этот человек сам выскажет свое мнение?

Он указал на вора, чье лицо выражало, как предположил Марка, профессиональную нейтральность.

– Меня поймали, потому что я нарушил свои собственные правила и попытался ограбить более одной торговой точки в одном и том же месте. Судя по внешности, этот человек был торговцем, и у него был такой тяжелый кошелек, что оставлять его там не срезанным казалось неприличным. –  Он пожал плечами. – Это была моя ошибка. Кошелек был дважды прикреплен к его поясу потайной цепочкой, поскольку его уже грабили раньше. Что касается того, хороший ли я вор, я бы сказал, что вы, примипил, можете судить об этом сам.  Я вынул это из вашей поясной сумки, когда мы входили в дверь...

Он вытянул сжатый кулак и разжал пальцы, чтобы показать медный свисток Юлия, лежащий у него на ладони. Дубн прыснул от смеха за спиной своего коллеги, безуспешно пытаясь прикрыть рукой свое неконтролируемое веселье, и даже Марк был вынужден улыбнуться смущению своего собрата-офицера.

– Я бы сказал, что это достаточное доказательство, что ваш человек обладает некоторыми способностями в выбранной им профессии. Но какой прок нам от этого?  Наша задача – проникнуть в крепость и, возможно, расправиться с кем-нибудь, а не обчистить там все кошельки.

Дрест заговорил, сделав шаг вперед и беря свисток из протянутой руки своего товарища.

– Он гораздо больше, чем простой вор, центурион. У него бесшумные ступни в дополнение к быстрым пальцам и сверхъестественная способность отпирать затворы. Если бы мы попытались проникнуть в Клык незамеченными, то он был бы моим первым человеком, перебравшимся через стену.

Заговорил Скавр, который, молча, стоял, пока их представляли друг другу.

– «Если» – ключевое слово, как ты правильно определил. Очевидно, что Арторий Каст надеется, что мы примем ваши услуги, и столь же очевидно, что он вам очень доверяет, но я пока не разделяю его мнения относительно вашей полезности для нас.  –  Дрест молча стоял и ждал продолжения трибуна с невозмутимым выражением лица, в то время как Скавр окинул своих товарищей оценивающим взглядом. – Требуется какое-то доказательство всех этих ваших способностей.

Дрест бросил на трибуна насмешливый взгляд, явно не смущенный статусом трибуна.

– И у вас есть довольно конкретное предложение о том, как мы могли бы предоставить вам это доказательство, не так ли, трибун?

Римлянин мрачно улыбнулся ему.

– Конечно, есть. Но будьте очень осторожны, обдумывая, сможете ли вы принять это предложение или нет. Я бы потребовал, чтобы наказанием за то, что вас поймают за попыткой того, что я задумал, будет включать в себя энергичный удар острым концом плети, за которым быстро последует энергичное применение молотка и трех больших гвоздей.

2

Следующее утро выдалось ясным и погожим, ночной туман рассеялся менее чем за час, когда тунгрийцы приготовились выступить на север. Марк стоял, держа шлем подмышкой, и наблюдал, как три центурии Шестого легиона готовятся сопроводить сундуки с золотого трибуна Сорекса в их крепость Тисовая Роща. Он кивнул в знак узнавания, когда их центурионы приступили к ритуальным заключительным приготовлениям, осматривая ожидающих солдат рядом с хмурыми оптионами, которые уже проверили готовность своих войск острым и неумолимым взглядом. Префект лагеря Каст стоял рядом с Марком и с удовлетворением наблюдал за происходящим.

– Есть ли во всем мире зрелище лучше, чем несколько центурий закаленной в боях пехоты, которой командуют люди на пике своих сил? Я ходил по парадным площадкам по всей Империи, от раскаленных песков Сирии до льдов и снегов Дакии, и ничто никогда не вызывало у меня такого комка в горле, как вид бравых солдат, готовых ко всем трудностям, которые может преподнести им следующий день.

Он на мгновение замолчал, и Марк украдкой бросил на него косой взгляд и обнаружил, что пожилой мужчина затуманенным взором смотрит на стройные ряды людей перед собой.

– Это мое последнее назначение, молодой человек, и мне пришлось умолять власть имущих дать мне шанс в последний раз побыть бойцом, даже в должности офицера, который организует всего лишь  организует питание легиона и его жалованье. Извлеки урок из того, где я оказался, центурион, внезапно ухватившись за самый конец своей карьеры и задавшись вопросом, куда делись все мои прошедшие годы. Извлекай максимум пользы из каждого дня, который ты проводишь под Орлом. – Он рассмеялся, покачав головой, чтобы рассеять свою меланхолию. – Что ж, по крайней мере, прокуратор Авус должен быть счастлив, что его драгоценный груз будет путешествовать под надлежащей охраной. Несомненно, от него ожидают, что он доложит какому-нибудь высокопоставленному лицу о положении дел, которое он здесь обнаружил...

Марк проследил за его взглядом и увидел имперского чиновника, стоявшего неподалеку и с одобрением смотревшего на ряды солдат. Оглянувшись на колонну, он увидел свою жену Фелицию и ее помощницу Аннию, островок женственности в железном море колонны. Молодой центурион с тоской наблюдал, как его жена передала их маленького сына на руки теперь уже тяжело беременной Аннии, которая уже заняла свое место в повозке, которую раздобыли для них по приказу Каста. Префект лагеря с готовностью согласился взять с собой  его жену, их маленького сына Аппия и помощницу доктора в крепость Шестого легиона в Тисовой Роще в составе хорошо охраняемой колонны фургонов, которые должны были доставить золото трибуна Сорекса в подземное хранилище за его тяжелыми каменными стенами. Последним членом небольшого женского отряда был внук его знаменосца Люпус, чьи яростные протесты по поводу того, что его заставили сопровождать женщин, остались без внимания. Марк отвел его в сторону, как только его первоначальный гнев по поводу этого решения угас, и мальчик погрузился в слезливое молчание, присев на корточки, чтобы заглянуть в обиженные глаза ребенка.

– Мы не всегда получаем то, что хотим, парень, да и не должны. Какая польза от жизни, в которой нет случайных разочарований, которые напоминают нам, насколько приятен вкус успеха, а? На этот раз тебе придется пойти с Фелицией и Аннией, и  это все, что от тебя требуется.

Люпус покачал головой, его ответ прозвучал раздраженно, хотя он знал, что, когда центурион говорит так твердо, его словане подлежат сомнению.

.

Но вы взяли меня с собой в прошлый раз, когда шли сражаться.

Марк улыбнулся, соглашаясь с этим.

– И нам повезло, что тебя не убили. Но на этот раз мне нужно, чтобы ты пошел с женщинами. Кроме того, я буду чувствовать себя счастливее, если кто-то из нас будет рядом с ними.

Мальчик торжественно кивнул ему, его глаза расширились при словах центуриона, и он положил руку на рукоять небольшого меча, пристегнутого к поясу, к большому удовольствию солдат. Уловив направление взгляда своего спутника, префект подтолкнул его локтем и кивнул в сторону двух женщин.

– Не волнуйся, центурион, я позабочусь о том, чтобы солдаты их не беспокоили. Действительно, мне будет лестно сопроводить двух таких приятных дам в безопасное место. Я полагаю, что твоя женщина – доктор с некоторым опытом лечения ранений на поле боя?

Марк криво усмехнулся.

– Она спасла жизни нескольким солдатам, которые, как я бы сказал, были пригодны только для быстрого и милосердного избавления от страданий, но у нее есть опыт и в нанесении ущерба, а также в устранении обидчиков, если возникнет такая необходимость. И я советую вам с осторожностью подходить к ее помощнице.  Анния, как вы можете видеть, несколько беременна, и, могу заверить вас по недавнему опыту, она не особенно довольна этим состоянием. Я думаю, отец ее ребенка с нетерпением ждет встречи с вениконами, чтобы избавиться от ее ярко выраженного разочарования тем, что его мужественность еще не упала в цене за то, что он заставил ее пережить такой дискомфорт.

Пожилой мужчина фыркнул.

– Твой примипил очень хочет выпрыгнуть из сковородки, не так ли? В таком случае остается только надеяться, что огонь не слишком горячий!  –  Выражение его лица смягчилось, когда он увидел, как Фелиция забирается в тележку и забирает ребенка у своей подруги. – Что до твоей женщины, тебе не нужно беспокоиться о ее безопасности, пока ты в отъезде, таская варваров за бороды. У меня есть женщина в  нащеи  викусе в Тисовой Роще, которая хорошо знает жизнь солдатских жен, и она позаботится о том, чтобы за ними обоими нормально ухаживали.

Марк кивнул в знак благодарности, слегка напрягшись, когда увидел, что Юлий подзывает его.

– Прости меня, префект, меня зовет мой начальник.

Префект кивнул, его лицо расплылось в улыбке.

– Значит, пришло время  повеселиться и получить удовольствие …

Молодой центурион отсалютовал Касту и, повернувшись, направился к плацу, на котором была выстроена Первая Тунгрийская когорта. Когда он пробирался между двумя повозками с золотом конвоя, ему преградили путь сарматы, Рам и Раду, которые стояли и ждали его, положив руки на рукояти своих мечей. Он остановился на мгновение, ожидая, что они отойдут в сторону, но ни один из мужчин не выказывал никакого намерения отодвинуться.

– В чем дело, ребята?

Рам шагнул вперед с широкой улыбкой на лице, приблизившись к римлянину на расстояние фута.

– Давайте сразимся, центурион. Сейчас же.

Марк покачал головой.

– Нет. Сейчас мы выступаем. Позже у нас будет достаточно времени, чтобы сразиться, и, кроме того, у нас под рукой нет тренировочного оружия.

Ответ последовал мгновенно и был произнесен таким тоном, от которого у Марка волосы на затылке встали дыбом. ...

– А, мы,  сейчас потренируемся не с деревяшками, а с настоящими  мечами!  Сразимся как мужчины! Мы обещаем не порезать ваше красивое лицо, центурион…  – Рам оглянулся на своего брата с ухмылкой, пропустив быстрый отступ  Марка на шаг назад , и внезапно сузив глаза, когда приготовился к бою.  – Но, может быть, он  и не мужчина, а … возможно, он…

Какое бы оскорбление сарматы ни намеревались нанести Марку, оно затерялось  во внезапном свисте воздуха из его легких, когда центурион быстро шагнул вперед и вонзил ему в пах подкованный сапог, заставив того отшатнуться от повозок, схватившись за израненную мошонку и пытаясь восстановить  дыхание.  Поспешив  отбросить шлем и обнажить меч, сверкнувший полированным металлом,  римлянин едва успел защититься от атаки Раду.  Их мечи превратились в кружащийся поток острого железа, и в течение следующей дюжины ударов сердца он делал все, что мог, чтобы парировать удары и выпады противника.

Лишь отдаленно уловив рев собравшихся солдат и задавшись вопросом, что его жена думает о неожиданном зрелище, он оскалил зубы в откровенном агрессивном рычании и бросился вперед на сармата со свирепостью, порожденной гневом,  который  быстро сменил свое первоначальное удивление по поводу характера владения мечами  близнецов.  В соответствии с ударами противника, он начал ускорять темп, его ответные удары и выпады стали наноситься  так быстро, что глаза сармата расширились, когда он неожиданно обнаружил, что отступает перед  мощью и скоростью  римлянина. Отразив внезапный удар острого узорчатого клинка длинной спаты,  Раду развернулся вправо, на мгновение, ускользнув от непрекращающихся атак Марка и что-то  крикнул  Раму пронзительно-настойчивым тоном.

Бросив взгляд на Рама, Марк понял, что, хотя тот и согнулся, положив руки на колени и вздымая грудь, все еще пытаясь отдышаться, он явно уже преодолел худшее воздействие удара.  Как раз вовремя,  оглянувшись назад на Раду, чтобы успеть отвести жестокий удар гладиусом,  он понял, что его противник просто пытается  потянуть время, пока его брат не восстановит дыхание и не вернется в бой, и тогда уже двое мужчин явно будут сокрушить его со всей своей скоростью и свирепостью. Понимая, что ему нужно как можно быстрее одолеть противника, стоящего перед ним, в течение  следующих нескольких ударов, иначе он столкнется с неизбежным поражением, римлянин ринулся в следующую атаку и  заставил  Раду отклонить свой меч, прежде чем нанес жестокий удар ему в лицо рукоятью меча, который  заставил  противника  отшатнуться.  Кровь  потекла по лицу сармата  из сломанного носа.

Воспользовавшись создавшейся  возможностью, римлянин сделал два быстрых прыжка к Раму, отбросил свое оружие в сторону и жестким апперкотом откинул голову согнувшегося близнеца назад, прежде чем схватить его за тунику и развернуть, обхватив одной рукой его шею.  Выхватив кинжал,  он приставил острие оружия под челюсть пленника, надавив на то место, где простым уколом  мог вскрыться кровеносный сосуд под кожей.  Сармат отреагировал инстинктивно, сильно укусив прикрытую туникой руку, которая оттягивала  его голову назад, и взвыл от боли, когда Марк быстро переместил острие лезвия к мягкой плоти под ухом и слегка воткнул его в щель между хрящами и черепом, в результате чего по шее поверженного  потекла тонкая струйка крови.

– Если ты укусишь меня еще раз, я подарю тебе это ухо на память о нашей сегодняшней схватке. Это ухо вместе с  головой твоего брата.

Раду встряхнул головой и рванулся  к двум мужчинам, не обращая внимания на кровь, которая покрыла его губы и подбородок, двигаясь из стороны  в стороны в поисках угла атаки, под которым он мог бы  напасть на римлянина, но был ошарашен, когда Марк  развернул  его брата, чтобы свести на нет его угрозу.

– Вы проиграли. Я мог бы перерезать ему горло и забрать его мечи на много раньше, и теперь, когда я понял ваш довольно грубый стиль, вы не представляете для меня большую  проблему. Так, что остановись!

Прежде чем младший близнец успел ответить, позади него раздался властный голос.

– Все в порядке! Прекращайте

Марк вытянул шею через плечо Рама, слегка дернув клинком кинжала, чтобы гарантировать, что сарматы не выйдут из повиновения. Через плац к ним  с жесткой ухмылкой  приближался Дрест,  который проходя мимо Раду, похлопал своего человека по плечу.

– Вы проиграли человеку с большим боевым опытом и он не стал с вами расправляться.  Это должно научить вас кое-чему, а? И в следующий раз, возможно, вы захотите  отплатит ему тем же.  Кажется, центурион, проснувшись, впадает в ярость.

Раду угрюмо покачал головой,  вложил  свой меч в ножны, и сказал  Марку пренебрежительным тоном: – Если бы этот был настоящий бой, я бы убил вас, не пожалев проткнуть  брата своим железом.  Мы презираем пленных!

Марк оттолкнул Рама, наклонившись, чтобы вытереть острие кинжала о траву, прежде чем забросить его обратно в ножны и потянуться к своим мечам.

– Я запомню это. И, возможно, в следующий раз, когда мы решим помахать мечами, вы хотя бы предупредите меня, что прибегнете  к такому подлому методу и  нападете на меня вдвоем.  –  Он повернулся к Дресту.  –  Это произошло быстрее, чем я ожидал, не говоря уже о том, что даже раньше, чем я думал?

Фракиец пожал плечами.

– Зато это выглядело убедительнее, чем могло бы стать в противном случае. Таким образом,  вы были на виду  зрителей  состоящех из мужчин, жаждущих крови, и в частности одного человека, который был достаточно отвлечен, чтобы  Тарион мог применить свою «магию»

Римлянин устоял перед искушением оглянуться туда, где минуту назад стоял прокуратор Авус.

– И это у него сработало?

Дрест  снова пожал плечами.

– Понятия не имею.  Но криков «Вор!» я не слышал, а это хороший знак…

Фракиец кивнул в сторону ожидающей когорты, и Марк повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как кто-то передает что-то трибуну Скавру и ускользает между двумя центуриями, его взгляд привлекло поблескивание золота, когда это что-то перешло из рук в руки. Он взглянул на Дреста, прежде чем отойти к своему месту в шеренге когорты, кивая головой в ответ на приветствия, которые теперь эхом разносились по транзитным казармам  Арабского предместья, тунгрийские солдаты кричали, одобряя его победу. Его Пятая Центурия приветствовала его возвращение, ударяя древками копий о медные края своих щитов, пока Квинт не призвал к тишине, и римлянин занял позицию рядом с Морбаном, искоса взглянув на мерцающий на его шесте штандарт.

– Сколько ты заплатил, чтобы его так хорошо отполировали?

Знаменосец открыл  было рот, чтобы возразить, но знакомый голос позади него опередил его трактовку

– Два денария, центурион.

Молодой центурион покачал головой в замешательстве, услышав, что Шанга прервал его.

– И ты их, несомненно, здорово отыграл, сделав ставку на этом неожиданном представление?

– Импровизация…?

Марк бросил через плечо с едкой ноткой в голосе.

– Импровизация, легионер  Шанга, в некоторых случаях  означает преодоление трудности, и эта способность, я думаю, тебе как не новичку,  знакома, учитывая некоторые из легендарных оправданий, которые ты придумал для своих проступков за то короткое время, что я был твоим центурионом.

Морбан покачал головой, выпрямляя спину, когда Юлий призвал когорту к вниманию и проговорил краем рта: – Он не заработал столько сестерциев. Ни один из этих трусов не стал рисковать результатом .

Марк пожал плечами.

– Их нельзя винить, их было двое против меня одного.

Голос Шанги снова заскрипел.

– Все было не так,  Два Клинка…

– Центурион, скажи этому  гребаному Шанге, если он не перестанет  паясничать, я сделаю еще одну  вмятину на его шлеме!

Марк услышал, как солдат пробормотал что-то непристойное себе под нос, прежде чем выкрикнуть ответ, который, как он знал, ожидал  услышать Квинт.

– Слушаюсь, господин!

– Так-то лучше! Продолжай свою маленькую историю ...

– Морбан пытался заставить нас сделать ставку против вас, но ни у кого из нас не было такого желания.

Марк нахмурился, не зная, порадоваться ему или рассердиться.

– Действительно?

– Да, господин. Ни один здешний мерзавец не станет ставить против вас в схватке на мечах, даже если учесть, каким вы становитесь  безумным ублюдком,  когда разгорится ваш гнев, прошу прощения… ...

Резкий удар медью по железу заставил солдата замолчать на полуслове, и мгновение спустя семьсот человек когорты получили команду повернуть направо. Подняв копья и щиты со своих мест отдыха,  солдаты развернулись в линию марша, не обращая внимания на насмешки воинов вотадини,  сопровождавших их всю дорогу до Дакии и обратно. Морбан нахмурился и с отвращением покачал головой.

– Я не знаю, над чем смеются эти люди, но они похожи на настоящую группу дворняг.

Воины вотадини были одеты и экипированы самым разнообразным ассортиментом римских и сарматских доспехов и оружия, снаряжением, взятым у погибших  друзей и врагов в соответствии с потребностями и обстоятельствами.

 –  Латные доспехи легионеров, варварские шапки  из собачьих шкур  и, конечно, все они снабжены нашими подбитыми гвоздями военными ботинками.  Бедный дядя Секст рвал бы на себе волосы, если бы они у него были... –  Марк нахмурился.

– У них действительно довольно необычный вид,  скажу я вам, и да, возможно, нашему последнему примипилу,  да, даруют боги  облегчение его ушедшему духу, показалось бы сочетание  их снаряжения немного сложным. Как вы думаете, стоит ли мне от вашего имени указать Мартосу на  эту суровую правду?

Воин с устрашающим лицом, потерявший глаз при освобождении города-крепости своего племени от людей Кальга двумя годами ранее, наследный  принц  вотадини  давно уже успел довольствоваться своим местом в когорте в качестве союзника, но все же отдалял  своих людей  от центурий и ревностно охранял свою независимость и свою репутацию.

Морбан заметно отшатнулся, энергично покачав головой.

– В этом центурионе нет  особой нужды,  как я считаю…

Марк проигнорировал ворчание знаменосца и поднял руку в знак приветствия  Мартосу.

– Ты ноешь, потому что они чувствуют себя как дома, а нам придется идти на север.

Если римлянин ожидал, что утверждение очевидного заставит Морбана замолчать, он был разочарован.

– Теперь, когда вы подняли этот вопрос, господин, это кажется не таким уж и справедливым. Как же им удается шарахаться  и развлекаться, в то время как мы направляемся прямо на север, даже не имея возможности сунуть нос в дверь на Холме?

– Потому что, сигнифер, глядя на  отсутствующий глаз принца,  ты  вспомни, что их дома были разорены   Кальгом  и перешли под контроль римлян, как только мы их отбили.  Он собирается проследить, чтобы ни у кого из старейшин  его племени не возникло заумных мыслей отобрать трон у законного племянника, даже после того, как они сделали подношение на алтарь  святилища его жене и сыну. И кроме того, это же не свой нос ты хочешь сунуть в дверь нашего старого форта, не так ли?

– Вы правы, центурион, дело не в его носе! Не то чтобы его старик полез в дверь! Он едва сможет высунуть голову из куста, если только он его не потянет!

Хриплый голос Шанги и ответный смех солдат вокруг них потонули во внезапном звуке труб, когда Юлий решил, что когорта готова к маршу. Зная, что солдаты будут тихо роптать из-за того, что их возвращение домой было прервано так внезапно,  примипил  подождал  некоторое время, чтобы предыдущая центурия  покинула  форт, прежде чем приказать своему трубачу подать сигнал к двойному маршу. Свирепый темп вскоре заглушил недовольное бормотание его солдат, которые запрокинули головы, чтобы глотнуть холодный утренний воздух. Примерно через час резкий темп начал сказываться на людях, чьи предыдущие несколько дней проходили в вынужденном бездействии  в ожидании формирования транспортного конвоя, за которым следовала организация самого перехода.  Марк и Морбан, маршировавшие во главе Пятой центурии, обменялись понимающими взглядами, когда избранный Четвертой центурией смотрящий,  обследовав строй своих людей в поисках нарушителей дисциплины, набросился на одного солдата, который шагал, слегка прихрамывая.

Этот суровый избранный смотрящий  был намеренно выбран Юлием в пару со своим центурионом Целием, чтобы уравновесить спокойное и разумное поведение офицера в любых других обстоятельствах, кроме хаоса битвы, где он превращался в воина  легендарной свирепости. Репутация избранного им человека, который управлял своими людьми с помощью множества хорошо используемых насмешек и угроз, была широко известна и хорошо обоснована, и запыхавшиеся солдаты в переднем ряду Пятой центурии  выжидающе  навострили уши, когда он кричал, бросая вызов марширующему,  и его лицо находилось в нескольких дюймах от уха несчастного легионера.