Текст книги "Месть Орла (ЛП)"

Автор книги: Энтони Ричес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Они пустились за тобой в погоню?

Верус кивнул на вопрос,  слегка дрожа, несмотря на то, что в комнате было тепло.

– Да, они выслали на охоту отряд молодых женщин племени, кровожадных сучек, которых они называют своими Лисицами.  Они спускались с холма позади меня, ревя  в рог в сторону звезд, а их собаки лаяли и выли, как только уловили мой запах, но было уже слишком поздно.  Видите ли, земля по обе стороны от Грязной реки представляет собой болото, покрытое густым липким мхом, скрывающим глубокие лужи  с водянистой гниющей растительностью. Я заполз  в трясину и спрятался в одну из этих ям,  держась за висящий над ней куст, чтобы меня не затащило и не утопило. Я снял свою повязку, смыл дерьмо и стал частью болота, лишив  собак возможности обнаружить мой запах.

Марк нахмурился.

– Примипил сообщил нам, что тебе потребовалось  восемь дней, чтобы вернуться сюда, а ведь зднсь не больше дюжины миль.

Верус кивнул, плотно поджав губы.

Собаки не смогли меня найти, но эти злые сучки охотились за мной день и ночь, их дикие крики и проклятия эхом разносились по болоту. Они ни разу не отказались от погони, ночевали под открытым небом и крались в тумане, и действовали так хитро, что  три раза чуть не поймали меня…

Он вздрогнул, опустив голову на руки с выражением такого страха, что Скавр  встал и  с извиняющимся выражением лица,  похлопал  эмоционально измученного солдата по спине.

– Мне очень жаль, легионер Верус.  Мы достаточно долго тебя расспрашивали.

Когда солдат вышел из комнаты, он вопросительно обратился к Юлию и Марку.

– Итак, примипил, что ты думаешь?

Юлий покачал головой.

– Он как перемотанный болтомет. То, как он вскочил, как сумасшедший, когда вы спросили, кто он такой,  является достаточно очевидным намеком. А когда вы перенапрягаете болтомет, возникает вопрос, кто пострадает сильнее, когда вы, наконец, выпустите снаряд: враг или люди вокруг него.

Трибун мудро кивнул в ответ на мнение своего старшего центуриона.

– Я полностью согласен. С другой стороны, если он действительно провел восемь дней, не  попав им в лапы, и, по-видимому, питаясь всем, что попадет под руку, да еще и без одежды, он, должно быть, очень хорошо знает местность между этой крепостью  и Клыком.

Юлий поджал губы и неохотно кивнул.

– Как я уже сказал, это похоже на игру в кости. Смотря что выпадет….

Скавр с ним  согласился.

– Я не понимаю, как мы можем сработаться с ним?.  Тому, кто собирается возглавить рейдовый отряд, придется внимательно следить за ним и действовать быстро, если  он увидит в нем какую-то  опрометчивость.

– Действовать быстро?  Вы предлагаете отвезти бедного ублюдка обратно на территорию вениконов, а затем проткнуть  ему позвоночник  мечом если в результате окажется, что он собирается сойти с ума?

Скавр невозмутимо взглянул на своего старшего центуриона, приподняв бровь в молчаливом вопросе. Юлий на мгновение снова посмотрел на него, прежде чем покачать головой и отвернуться.

– И меня называют самым гадким ублюдком в этой когорте?

Вечер пришел в крепость Тисовая Роща  в своей обычной манере военного распорядка , отдаленные звуки выкрикиваемых команд и топота сапог смены караула у ближайших ворот доносились до ушей спящего младенца, заставляя его шевелиться во сне.  Анния проснулась, ее материнские инстинкты предупреждали ее о малейших движениях ребенка, но Фелиция покачала головой со стула напротив нее, и все еще не пришедшая в себя после родов,  молодая мать рухнула обратно на кровать и снова заснула.  Улыбка умиления тронула лицо ее подруги при виде ребенка и  его матери спящих вместе, и она  тоже закрыла глаза, чтобы насладиться редким моментом покоя, позволив длинному медленному вздоху вырваться из ее губ.

Стук в дверь вывел докторшу из задумчивости, и  шум в коридоре дома заставил ее нахмурить брови, когда она узнала звук голоса трибуна Сорекса. Мгновение спустя он появился в дверном проеме комнаты, за ним следовала Десидра,  нервная улыбка на лице пожилой женщины явно говорила, что  она занервничала из за появления трибуна..  Когда Сорекс заговорил, он понизил свой голос до шепота, чтобы не разбудить  спящих.

– Я слышал, что у вашей помощницы родился ребенок, и поэтому подумал, что мне следует прийти и засвидетельствовать свое почтение новорожденному.  Вот подарок для малыша.

Он вручил Фелиции  золотой ауреус, и она кивнула в знак благодарности.

– Я уверена, что Анния будет очень тронута, трибун. Позвольте мне поблагодарить вас от ее имени, когда она проснется.

Сорекс грациозно склонил голову.

– Спасибо,  доктор, но есть способ оказать мне небольшую услугу в качестве благодарности, если мне удастся узнать ваше профессиональное мнение по личному вопросу?

– С удовольствием, трибун. Тогда пройдемте  в другую комнату?

. Они прошли в холл, и Фелиция посмотрела на Десидру, ожидая, пока хозяйка дома укажет, какую комнату им следует занять,  но  Сорекс просто небрежно махнул той на входную  дверь, повернувшись к женщине префекта с каким-то пренебрежением

– Это личное дело, которое в данном случае не требует вашего присутствия, хозяйка. Вы окажете мне услугу , если уйдете, и все будет  хорошо и у тебя и у твоего мужа?

К ужасу Фелиции , пожилая женщина бросила на нее извиняющийся взгляд и поспешила к двери, оставив их  одних. Взяв ее за руку,  Сорекс наклонился и прошептал ей в лицо: – Видите,  Дезидра знает, что для нее хорошо.  Она знает, что если бы не ваше присутствие здесь, я прямо сейчас бы широко раздвинул ее ноги на кровати, которую она делит с префектом , поскольку она давно поняла, что позволять мне время от времени трахать ее  бесконечно предпочтительнее,  чем унижение, которое я мог бы обрушить на префекта без особых усилий.  Но теперь вы здесь, доктор, и вы представляете собой гораздо более лакомый кусочек  для небольшого удовольствия, не так ли?

Глаза Фелиции  расширились от этого откровения, и она попятилась от его злобной ухмылки, но он крепко схватил ее за руку, и она вздрогнула, когда он просунул руку под подол ее столы,  а его ищущие пальцы обхватили ее промежность.

– Давайте не будем сопротивляться, дорогая моя . Просто любезно подчинитесь моим  ласкам, издавайте ободряющие звуки и вообще делайте все возможное, чтобы создать у меня впечатление, что вам это нравится так же, как и мне. Вы не собираетесь звать на помощь, так как они  ни приведет никого другого, кроме женщины, родившей всего день назад и которую мне не составит  труда сбить с ног, учитывая ее явно выраженное отношение ко мне.  А в обмен на ваше молчание ваша подруга и ее ребенок  сохранят свои жизни, что  не так часто случаются в подобных местах. В конце концов, в этой крепости заперты сотни солдат, у которых нет ничего лучше, чем несколько  обвисших, чрезмерно износившихся  шлюх  для обслуживания их нужд. Ни для кого не будет сюрпризом, особенно для меня, если полдюжины из них похитят вашу подругу, и ее больше никогда не найдут.  По крайней мере,  живой. И мне ничего не будет стоить, сказать несколько слов в нужное  ухо.  Кроме того, у меня есть ручной центурион, который сделает все, что я ему прикажу, и ему не потребуется особого поощрения.  Итак, мы совершаем сделку, доктор?

Он потянул за узел на ее набедренной повязке, стащил одежду и отбросил ее в сторону, прижав Филицию  спиной к стене и энергично ощупывая ее промежности.

– А, вот и мы!  Немного суховато, но несколько минут энергичной игры пальцами скоро это изменит.

Фелиция поморщилась  от его наглости и закрыла глаза, чтобы не видеть его торжествующую ухмылку.

– Ты знаешь, что мой муж убьет тебя за это, когда вернется оттуда, куда ты его послала.

Сорекс поднял руку, массировавшую ее влагалище, и ударил ее по лицу.

– Открой глаза, дура. И, не думай, что я буду удовлетворен тем, что ты хмуришься и плачешь, пока мы занимаемся этим.  Я хочу видеть, что тебе нравится каждое мое движение иначе я не смогу выполнить свою часть сделки и оставить твою  пушистую подружку невредимой. Что касается возвращения твоего мужа, скажем так, я отправила его соратников в пасть самого мерзкого и опасного племени на всем этом отвратительном острове. Твой центурион и его соратники бесследно исчезнут в болотах и туманах к северу от Стены Антонина, а ты останешься  здесь вдовой. Я предвижу долгие и интересные встречи с тобой, по крайней мере, до тех пор, пока меня не отзовут в Рим, чтобы насладиться плодами достижения правильных результатов  для нужных людей . Но хватит обо мне, думаю,  нам пора заняться делом.

Радостно ухмыляясь  перед, охватившим ее ужасом, он поднял тунику, обнажив покачивающийся член.

– Вот видишь, он  выглядит довольно заинтересованным, если можно так сказать. Несомненно, он хочет спрятаться глубоко внутри тебя, моя дорогая, и я не вижу причин не потакать всем его прихотям, не так ли? Я думаю, ты готова его принять , как никогда…

Повернув Фелицию лицом к стене, он схватил ее за волосы и наклонил вперед, прижимая ее лицо к крашеной штукатурке и широко раздвигая ее ноги.

– Эй, ты! Прекрати!

Сорекс повернул голову и увидел Люпуса, с  выражением ярости на  побледневшем лице, стоящего в дверях столовой  дома, где он до этого  игрался, с со своим  коротким мечом . Сорекс крепче схватил Фелицию за волосы и повернул ее лицом к мальчику. Порыв холодного воздуха покрыл ее ягодицы мурашками.

– Скажи ему, чтобы он оставил нас, женщина, или я буду вынужден отобрать у него эту игрушку и заставить ее съесть!

– Вряд, ли, трибун?

Сорекс отпустил Фелицию, с яростью обернулся и увидел высокого загорелого мужчину, стоящего в проеме двери дома, и Дезидру выглядывавшую  из-за него с выражением ужаса на лице. После минутного молчания вновь прибывший шагнул в комнату, отстегнул плащ и бросил его на стул.

– Я полагаю, Фульвий Сорекс, что трибун должен стоять по стойке смирно в присутствии старшего офицера. Напоминаю вам, что, хотя я больше не командую этим легионом, в моем приказе о передаче вам оперативного контроля над  Шестым легионом не упоминалось ни слова о моем понижении в полномочиях.  Я был легатом и остаюсь легатом, за что мне предоставлены все права, привилегии и все крупицы уважения, которые я заслужил за десять лет службы в армии Империи. Я это сказал, прежде, чем мы перейдем к тому факту, что у меня есть четыре очень жестоких легко провоцируемых солдата из моей личной охраны, которые, я не сомневаюсь, получили бы огромное  удовольствие, изуродовать  вас, если бы я дал им команду сделать это.

Он искоса взглянул на обнаженную Филицию  и увядающий член трибуна.

– И это не считается стойкой «смирно», трибун, хотя я вижу, что и на этом фронте у тебя проблемы... Он подошел к Фелиции, которая встала и надела свою одежду. –  Доктор, мне  было приятно снова встретиться с вами, хотя мы оба предпочли бы, чтобы обстоятельства были немного более благоприятнее. Я очень надеюсь, что ваше достоинство не слишком задето. Мне показалось, что этот человек изо всех сил старается произвести на вас какое-то впечатление.

Она кивнула, глядя на ребенка, который все еще стоял в дверях столовой с поднятым мечом и выражением убийственного гнева на его юном лице.

–  Вот это, да, как я помню, этого молодого человека зовут Люпус?  – Мальчик кивнул, его взгляд остановился на  Сорексе.   –  Легат медленно прошел через зал и присел перед ним на корточки, в шести дюймах от острия короткого меча. –  Я Легат Септимий Эквитий,  молодой человек, и я знаю твоего опекуна центуриона Корва  достаточно хорошо, так, что слышал твою историю из его уст. Помню, он говорил мне, что большую часть времени тебя тренирует с мечем германский слугой твоего трибуна?  –  Люпус снова кивнул, его губы растянулись, обнажая зубы, а глаза все еще были прикованы к Сорексу.  –   Итак, если бы ты решил наказать этого человека за то, что он причинил страдания  моему  другу доктору, ты, действительно смог бы пронзить его мечем?  –  Он медленно с нежной улыбкой протянул руку  и отвел в сторону  острие меча.  –  Вложи свой меч в ножны, молодой солдат, время использовать его в гневе еще не пришло, но  есть другие способы добиться того же результата, даже если они не приносят немедленного удовлетворения.

Он встал и повернулся к Сорексу, с отвращением покачав головой.

– Всем повезло, что я случайно заметил женщину префекта Каста, дрожащую от холода  у  подъезда собственного дома, когда подъезжал к крепостным воротам. Поначалу она не хотела объяснять, почему ее не пускают в собственный дом, но я благодарю Светоносного Мирту  за то, что упорствовал в своих вопросах достаточно долго, чтобы обнаружить, что вы намеревались изнасиловать  здесь доктора.   Хоть она и не говорила об этом, что-то мне подсказывает, что жена центуриона вряд ли стала бы вашей первой жертвой.  Можете благодарить богов, что я пришел вовремя, чтобы спасти вас от меча этого ребенка.

Сорекс усмехнулся, его уверенность  постепенно начала восстанавливаться.

– Ребенок? Я бы сломал ему шею, как ненужному щенку.

Эквитий  поднял бровь.

– Возможно, вы бы это сделали. Или, возможно, он вскрыл  вам артерию этим обманчиво безобидным на вид мечом. Мне оно напоминает оружие, с которым опасно связываться.  А теперь я предлагаю вам уйти и больше не беспокоить ни одну из этих дам, опасаясь, что вам после этого придется беспокоиться не только о мстительном ребенке. Я подозреваю, что префект Каст,  находясь в конце своей военной карьеры, может доставить вам массу неприятностей, если узнает о ваших принудительных отношениях с его женщиной.  А теперь, убирайтесь.

Сорекс развернулся и ушел, гневно нахмурившись.

– Да, этот человек  теперь не остановится ни перед чем, чтобы увидеть меня либо мертвым, либо опозоренным и оболганным.  Я подозреваю, что ему не слишком долго придется ждать последнего, до того момента как только прибудет новый легат с любыми приказами, которые он получит из Рима для меня.  –  Его внимание привлекло движение у двери спальни.  –  Ах, домина, вы, должно быть, та гордая мать, о которой мне рассказывала Дезидра.

Анния с недоумением оглядывала переполненный коридор.

– Кажется, я что-то пропустила. Кто этот незнакомец и почему у Люпуса такое же лицо, как у моего мужа, когда он собирается оторвать кому-нибудь голову?

4.

Мы пробыли здесь достаточно долго, чтобы вениконы пронюхали о нашем присутствии и собрали приличный военный отряд в качестве меры предосторожности против любого вторжения, которое мы можем задумать.  Весьма вероятно, что любое наше движение к северу от стены приведет к немедленному ответу и появлению достаточных сил, чтобы без каких-либо проблем уничтожить  нашу когорту…

Скавр сделал паузу и окинул оценивающим взглядом лица своих офицеров.

– …и поэтому я планирую наделать как можно больше шума, покидая лагерь, и чтобы  они обязательно услышали, что мы пойдем вверх по Грязной реке. К тому времени, как мы окажемся на расстоянии досягаемости от крепости Клыка, они соберут всех трудоспособных мужчин на тридцать миль в округе, готовых броситься за нами, мечтая  о шансе разорвать на части римскую когорту. А это, господа, означает, что будет много разгневанных варваров. Они перейдут через реку, как стая голодных волков, надеющихся догнать нас на марше, слишком быстрые, чтобы мы смогли их обогнать, и слишком сильные, чтобы мы могли противостоять им в прямом бою.

После двух дней вынужденного отдыха, когда когорта ждала, пока луна войдет в самую темную фазу месяца, и восстанавливалась после сурового марша на север, центурионы собрались на вечерний брифинг со своим трибуном. Каждый офицер держал в руках обычную чашу вина, создававшим  атмосферу непринужденной легкости, с которой Скавр управлял своими людьми, а их внимание было приковано к примипилу,  излагавшему свои планы.

– В тот момент, когда племя соберется с силами,  кавалеристы Сила  помогут нам провернуть изящный маленький трюк, который я задумал, чтобы не дать этим татуированным маньякам сбить нас с ног и сокрушить.  И пока мы, чтобы отвлечь внимание, будем разбираться с  военным отрядом  вениконов, центурион Корв  и его люди должны  будут незаметно проскользнуть в крепость и забрать Орла Шестого легиона. После кивка и подмигивания Фортуны мы перегруппируемся здесь через несколько дней, штандарт легиона будет спасен, а синеносые будут по-настоящему обеспокоены, после чего мы отправимся по дороге на юг запасным вариантом.  Остается надеяться, что варвары не начнут буйные военные действия против  фортов на стене, но даже если они это и сделают, наш долг – доставить  Орла Шестого Легиона в безопасное место, как бы нам ни хотелось  им помочь.

Юлий поднял чашку.

– Я выпью за это. И если богиня Фортуна не услышит наших молитв, то будем полагаться на  свои мечи и твердые  руки а также на  окровавленный клинок Коцидиса!

Собравшиеся офицеры поддержали его мнение и опрокинули вино  себе в глотки, протягивая чашки для доливки, когда Арминий проходил мимо них  с кувшином.   Дубн подмигнул Марку.

– Скажи мне, брат, кого ты возьмешь с собой на эту самоубийственную миссию?

Римлянин на мгновение задумался, прежде чем ответить.

– Ну, очевидно, моего разведчика Арабуса, поскольку он идеальный человек, который будет идти впереди и высматривать врага.  Луго, конечно, и слышать не захочет о том, чтобы его оставили, а легионер Верус покажет нам лучший подход к крепости, учитывая его знание равнины Грязной реки и ее болот.  Помимо нас четверых,  Дрест и его люди получат шанс показать нам, насколько хороши их навыки в бою и в кражах.  Я думаю, что восемь человек, более чем достаточно.

Арминий заговорил, не отрываясь от своих обязанностей виночерпия.

– Девять, центурион. Я все еще должен тебе жизнью.

Дубн ухмыльнулся своему другу.

– Мне, кажется, хочется тебе этого или нет, ты прихватишь с собой этого непокорного раба.

Он протянул пустую чашку, сделав притворно-извиняющееся лицо, когда Арминий презрительно наполнил ее до половины.

– Я беру свои слова обратно! Ты величайший воин, когда-либо живший на земле, и без тебя, зашищающего его спину, наш друг оказался бы во власти всех желающих его убить.  И наполни мою чашу,  как следует, а?

Гигант  германец просто поднял бровь, прежде чем перейти к следующему человеку, к большой радости собравшихся центурионов.  Арминий  буркнул через плечо, продвигаясь вдоль их линии, а  его внимание было сосредоточено на вине, которое он наливал.

– Полчашки, это  все, что ты заслужил, центурион. Завтра ты пойдешь  в поход, чтобы подергать  вениконов за бороды  во  второй раз за эти два года, и на этот раз  там не будет такой реки, за которой можно было бы спрятаться. Так, что тебе лучше пить поменьше.

На следующее утро тунгрийская когорта с большой помпой двинулась на северо-запад от форта, трубач каждой центурии  старался превзойти остальных в том энтузиазме, с которым они сигналами  рассылали приказы своих центурионов.  Марк взял человека префекта Каста   Дреста с собой на стену форта, и оттуда они  наблюдали, как длинная колонна солдат направлялась по дороге к Высоким Горам.  Наконец,  когорта последней центурии вышла из северных ворот форта и пошла по дороге, Марк покачал головой, поджав губы в мрачном веселье.

– Знаешь,  Дрест,  когда ты идешь в составе  когорты на марше, она  кажется могучей нескончаемой  колонной  хорошо обученных бойцов, в доспехах, с оружием и суровыми лицами, и все же, когда я стою здесь и смотрю на них сверху…

Фракиец согласно кивнул головой.

– Да, действительно,  колонна в семьсот человек  отсюда выглядит совсем не очень. –  Он перевел взгляд с далекой марширующей колонны на стоящего рядом с ним римлянина:  – Полагаю,  вы пригласили меня сюда не для того, чтобы  продемонстрировать зрелище  вашей  когорты в контексте угрозы, которая ее ожидает?

Римлянин кивнул.

– Я был бы разочарован, если бы ты не смог понять мое намерение.  –  Двое мужчин глубже закутались в свои плащи, когда холодный ветер заставил вымпел  легиона закружиться и затанцевать над ними, и Марк поднял руку, чтобы указать через долину Грязной реки по линии холмов на горизонте,  на крошечное  пятнышко на горизонте, выдающее расположение крепости вениконов.

– Давай  будем предельно откровенны друг с другом. Я собираюсь найти этого Орла, если он еще находится в Клыке, а также намерен вернуть голову человека, которого предали  и убили.  Это будет последний шанс на эту миссию,  на многие годы, а возможно, и навсегда, и я не собираюсь  проигрывать.  Итак, если  ты думаешь  о том, что мы идем туда, чтобы просто прогуляться, и если мысль о попытке проникнуть в эту  опасную  крепость  заставляет  тебя задуматься, было бы лучше сказать мне  об этом сейчас. Разочарование, когда мы окажемся к северу от этой стены, может оказаться гораздо более опасным, чем честный отказ от нашего предприятия до того, как мы войдет на враждебную территорию.

Он замолчал, не отрывая глаз от далекого горизонта, а Дрест смотрел на удаляющиеся спины когорты последней центурии, на утреннее солнце, отражающееся от  доспехов пионеров, и ответил на вопрос Марка деловым тономом:

– Я родился в Дебельтуме, центурион, во Фракии, и был сыном лавочника.  Дебельтум – колония ветеранов, основанная императором Веспассианом, и в результате традиция  армейской службы глубоко укоренилась в  местном обществе. В течение многих лет я лелеял идею присоединиться к легионам и увидеть Империю, к большому разочарованию моего отца, поскольку все, что он хотел, – это чтобы я взял на себя управление его лавками и сохранил его до старости. За шесть месяцев до того, как я получил право вступить в армию, он внезапно и неожиданно обанкротился из-за кредитора, у которого опрометчиво занял деньги, человека, который, как он понял, затаил на него злобу,  И он понял это только в тот момент, когда этот ублюдок вломился в нашу дверь с бандой головорезов, и выставил нас на улицу. Мой отец был совершенно сломлен стыдом и потрясением от того, что его респектабельное ремесло было уничтожено на его глазах, и я был вынужден искать работу  чернорабочего,  и гнуть себе спину от восхода до заката просто для того, чтобы заработать немного денег. чтобы мы оба не умерли от голода. После двух лет такого скотского  существования я  сделал смелый шаг и поступил в качестве стажера в гладиаторский лудус, надеясь получить свободу на Арене и добыть достаточно денег, чтобы снова наладить жизнь с отцом.

Он сделал паузу, подняв бровь на Марка.

– Когда я узнал, что мне предстоит отправиться отсюда на север вместе с вами, я поговорил  с вашими людьми, чтобы узнать, что вы за человек. Мне сказали, что вас обучал  владеть мечем бывший гладиатор?

Римлянин ответил, не отрывая глаз от горизонта: – Да,  один  отставной гладиатор и солдат, ушедший на пенсию со службы…

Дрест улыбнулся.

– Чем и объясняется ваша готовность прибегнуть к грязным приемам, когда вы чувствуете необходимость уравнять шансы в бою?

Марк пожал плечами: – Обучение грязным трюкам было у них неплохо налажено, но именно солдат научил меня сбрасывать  личину  добропорядочности и сражаться, как животное, когда в этом возникает необходимость. Он принимал участие в германских  войнах и понимал, насколько тонкой может быть грань между победой и смертью.

– Да, ваши люди  рассказали мне  и об этой вашей  дикой стороне. –  Фракиец подождал немного, а когда Марк не ответил, он заговорил снова . – В отличие от вас, я не был создан для Арены, и я понял это через несколько недель после того, как за мной закрылись двери лудуса. В любой гладиаторской школе  очень простая иерархия, и большинство инструкторов могут увидеть, какое место в этой иерархии займет человек, уже через несколько часов после прибытия. Во-первых, есть идиоты, которых просто нельзя было пускать туда , люди, которые будут побеждены и, вполне возможно, убиты в первых же схватках просто потому, что они слишком тупы или физически слабы, и включены в список исключительно для того, чтобы подравнять число и обеспечить толпу  с брызгами крови на песке. Возможно, один или двое  бедняг из десяти подходят под это описание,.  Кроме того, есть обычные  бойцы, люди, обладающие мускулами, необходимыми для поддержания темпа боя, которых можно обучить владеть мечом или забрасыванию  сети  с достаточной ловкостью, чтобы иметь приличные шансы на выживание, если они обладали к тому же  умением  отвлечь противника, когда представится такая возможность.  Семь или восемь человек из каждой десятки так или иначе попадают в эту категорию: компетентные бойцы, которые никогда не станут чемпионами, но чья карьера может  продлиться достаточно долго, и они могли даже выжить, если им повезет. Но, есть и остальная категория, возможно, один человек из каждых десяти. Хищники, центурион, прирожденные убийцы, чьи обстоятельства и воспитание обострили преимущество, данное им природой, до остроты лезвия бритвы, и закалило их, чтобы калечить и убивать своих противников на арене. Насколько они смертоносны, зависит от их способностей владения мечом, но самые лучшие из них, те, кто обладает скоростью или хитростью, способными справиться с любыми трудностями, которые  подбрасывает им жизнь профессионального бойца, –  это люди, которые уходят в отставку с деревянным мечом. и доходом на всю жизнь.

Он снова сделал паузу, глядя на Марка.

– И к какой из этих категорий, по-вашему мнению,  отношусь я, центурион?

Римлянин повернулся к нему лицом, осматривая его с ног до головы.

– У тебя явно были мускулы после двух лет ручного труда, и твоя работа с мечом казалась достаточно компетентной, судя по тому, что я видел, когда ты сражался со своими сарматами, но я вижу, что тебе не хватает одного, чтобы оказаться в той последней группе убийц.  –   Дрест ждал, легкая улыбка появилась на его лице.  –  Ты слишком много говоришь, даже во время тренировочных боев. Ты человек, который больше подходит для расчетов и интриг, чем для резких и бездумных боевых действий.

Фракиец кивнул.

– Достаточно проницательно, центурион. Я был явно обречен вести сомнительное существование как боец, не достаточно опасный в бою, чтобы выделиться среди своих товарищей, и всегда рисковал быть выбранным одним из хищников и покалечен или убит только за то, что встал у него на пути.

– И, что случилось? Ты же, выжил.

Дрест пожал плечами.

– Я никогда не дрался на Арене. Префект Каст однажды вечером совершил поездку по лудусу в рамках своих официальных обязанностей в качестве примипила  Двенадцатого Легиона Молниеносного, набирая гладиаторов для организации  представления в  легионе, и случайно заметил, как я после тренировок давал инструкции одному из бедных придурков, которому было  суждено умереть в своем первом же бою, если только боги не отнесутся к нему мягче, чем свои же собратья-соперники.  Его интерес возбудился, и он попросил владельца лудуса  позвать  меня и узнать, зачем я все еще работаю с этим человеком, хотя мог бы отдыхать в своей камере. Когда я рассказал ему о своих опасениях за товарища, он обратился к владельцу и тут же выкупил меня. Когда я спросил его, почему он это сделал,  когда мои мысли все еще расползались от непонимания, пока он уводил меня в свои покои и задавался вопросом,  не для согревания ли его постели он спас меня, он сказал мне, что порядочные люди достаточно редки,  и им надо давать шанс.  По правде говоря, он сделал лучший выбор, чем предполагал, поскольку, хотя у меня нет того инстинкта убийцы, о котором  я говорил, меня больше интересовали буквы, и цифры, но я научился искусству командовать другими людьми, находящимися на его службе. А теперь, центурион, вы, наверное, хотели бы знать, зачем я вам все это рассказал?

Марк пристально посмотрел на него,  и сказал со слегка язвительным тоном:   –  Как раз сейчас мне и пришло это в голову.

– Теперь мне ясно, что префект Каст спас меня либо от смерти, либо от увечий на Арене, а взамен я прожил десять лет на его службе с обещанием освободить меня, когда он уйдет в отставку.  И я ему обязан. Я понял, если центурион скажет мне, что я должен переплыть реку Стикс с ножом во рту и отнять у Харона его накопленные монеты, то можете быть уверены, что я сделаю это в меру своих способностей, в качестве компенсации за то, что я должен ему оплатить.

Римлянин еще секунду смотрел на него, выражение его лица было задумчивым.

– Я тебе верю. А как насчет твоей команды?

– Мы все,  так или иначе обязаны префекту своей жизнью.

Марк покачал головой.

– Я знаю это. Мой вопрос больше касается их характеров, чем их истории.

Дрест пожал плечами.

– Каждый человек делает свой собственный выбор в жизни, но я никогда не видел, чтобы кто-нибудь из этих троих отказался подчиниться указанию, данному им либо префектом, либо мной вместо него. Я верю, что они сделают то, что им прикажут, когда придет время.

Молодой центурион поднял руку, чтобы еще раз указать на холмы на северном горизонте.

– Надеюсь, ты прав. Я думаю что,  то место, куда мы направляемся, и  будет той неумолимой ареной, где мы обнаружим, что такая вера обоснованна.  Скажи своим людям, что мы покинем форт через час после захода солнца, и пришли ко мне твоего вора. У меня есть для него задание.

Тунгры  шли на северо-запад от Ленивого Холма менее часа, минуя руины давно заброшенного форта и следуя по заросшим сорняками остаткам мощеной дороги, которая огибала край болот Грязной реки,  когда Юлий объявил  остановку в узкой долине, скрывавшей их от  любых наблюдения.  Ошарашенные солдаты стояли в колонне и тихо разговаривали, а их центурионы поспешили вперед к началу колонны по настойчивому звуку трубы.  Шанга  положил щит на ногу, обутую в ботинок, чтобы не допустить ненужных царапин на медном ободке, и с кривой улыбкой посмотрел на  Саратоса.

–  Сейчас мы узнаем, что задумал для нас трибун, а?  Будем надеяться, что он задумал какой-нибудь трюк или два, иначе мы окажемся в задницах этих волосатых ублюдков,  прежде чем чем мы об этом узнаем!

Трибун Скавр начал свой инструктаж без предисловий, его тон был пронизан настоятельным требованием вернуться на марш.

– Что касается прихлебателей и возможных шпионов в Ленивом Холме, то  для всех, мы двинулись на север, чтобы атаковать Клык.  Я ожидаю, что по крайней мере один из туземцев, которые роятся там вокруг когорты легиона, как мухи на дерьме,  перелезет через стену и уйдет за реку, как только сегодня вечером сядет солнце, и сообщит новость о нашем  уходе правителю. вениконов.  А они, в свою очередь, будут сбиты с толку, господа, сбиты с толку и немало обеспокоены тем, что завтра мы не собираемся появляться за их стенами, как они ожидают. Они будут нервничать из-за нашей неявки, учитывая, что от стены до их крепости всего десять миль, и будут задаваться вопросом, что же мы здесь делаем, если не нападаем на них прямо сейчас. Их вождю не понравится, что наши сапоги находятся на его земле, и он не знает, куда мы направляемся, поэтому ему будет очень интересно узнать, куда мы подевались. На наши поиски будут отправлены разведчики для разгадки этой тайны , что, конечно же, они и сделают, учитывая след, который мы оставим после себя во время марша, и когда они найдут этот след, начнется настоящее веселье. Не забывайте, ребята, я потратил несколько месяцев на изучение этой местности, прежде чем Кальгу  удалось поднять племена на восстание, и у меня на примете есть несколько облюбованных  участков.