Текст книги "Месть Орла (ЛП)"

Автор книги: Энтони Ричес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

1

Oceanus Germanicus (Германское Море),   апрель 184 г.

– Меркурий?  Меркурий – крылатый посланник, верно?  – Старший центурион Первой Тунгрийской когорты с усталым недоверием покачал головой и провел рукой по густым черным волосам.  –  Мы прошли весь путь от Дакии до берега Германского моря, более тысячи миль не взирая на любую погоду от палящего солнца до ледяного дождя, и теперь единственное, что отделяет мои ботинки от родной земли – миля или две тумана… ну и вода… –  Он вздохнул, покачав головой, глядя в густой туман. – Так, что кто бы мог подумать, что этот гребаный корабль под названием «Меркурий» с более чем сотней здоровенных парней на веслах будет двигаться не намного быстрее, чем самый медленный солдатский марш. В конце концов, это все же  дурацкий военный корабль, так что все, что нужно сделать его капитану, – это заставить его прыгать по волнам немного быстрее.

Трибун Скавр со снисходительной улыбкой повернулся к своему коллеге Юлию, в то время как три центуриона, стоявшие позади него, переглянулись.

– Ты все еще неважно себя чувствуешь, примипил?

Юлий угрюмо покачал головой.

– Меня вырвало за борт всем, что у меня было  в кишках, да еще и  несколько раз, а потом, напоследок, я разжевал какую-то круглую розовую штуковину и проглотил. Мне больше нечем отрыгивать , трибун, и поэтому мое тело пребывает скорее в состоянии неудовлетворенного негодования, чем открытого бунта.. Сейчас мне просто наскучила эта медлительная улитка, которая считается лучшим корытом флота.

– Сиськи Афродиты и ее волосатая муфта! Только бы  капитан не услышал, как ты назвал его радость корытом!  Вчера я застал его, поглаживающим борт корабля, и когда он увидел, что я смотрю, он просто бросил на меня один из тех взглядов, которые говорили: – Я люблю этот корабль больше жизни!

Скавр повернулся и кивнул второму здоровенному офицеру из четырех центурионов, стоявших вокруг него, мускулистому бородатому детине лет двадцати с небольшим.

– Да, да, центурион Дубн.  Этот человек гордится своим кораблем, как аквилифер, несущий Орла Легиона, и с таким же усердием добивается лоска своего детища. Разве ты не видел, как он нахмурился, когда козел, которого они принесли в жертву перед отплытием, обрызгал кровью всю его палубу?

Трибун повернулся к примипилу Юлию, к такому же здоровяку и с такой же густой бородой и черными волосами, как у Дубна, которые уже начинали седеть и разделял его вдумчивое отношение и неодобрение по поводу необоснованных наказаний солдат легиона,

– А что касается твоего настоятельного желания поскорее ступить на сушу, примипил, я полагаю, что капитан «Меркурия», вероятно боится столкнуться с берегом в таком тумане.  Скорее всего, мы узнаем, что приближаемся, когда услышим трубы  Арбения, или как здесь говорят Арабского предместья, если его навигация не соврет. И помни, что для нашего коллеги возвращение в Британию чревато новыми вопросами так что нам надо подумать о том, кто, и что может нас ждать, когда мы туда прибудем.

Он кивнул наименее крепкому из центурионов, худощавому молодому человеку с ястребиным лицом, нашедшему убежище в тунгрийской когорте два года назад, и который теперь с невозмутимым видом слушал их разговор, затем снова повернулся к своему старшему центуриону.

– Новости о нашем возвращении в провинцию явно уже опередили нас, Юлий, так что можешь не сомневаться, что возвращение двух полных когорт вспомогательного войска вызовет большой интерес губернаторского штаба. Ты не хуже меня знаешь, что солдат всегда не хватает. Насколько мне известно, когда мы причалим, нас вполне могут поджидать старшие офицеры, во главе центурии, только что вернувшейся от бригантов, после того как они разделались с ними и снова заставили подчиниться. Вполне возможно, что в имперском ордере на арест Марка Валерия Аквилы, бывшего преторианского гвардейца, теперь может быть упомянуто, что он беглый сын опального сенатора и скрывается под именем центуриона Марка Трибула Корва в Первой Тунгрийской когорте. В конце концов, у властей было более чем достаточно времени, чтобы установить связь между этими двумя именами, особенно если принять во внимание тот факт, что прошло больше года с тех пор, как мы позволили этому ублюдку Эксингусу сбежать, зная истинное положение нашего коллеги

Свет осознания осенил лицо Юлия.

– Поэтому то, мы и плывем на этом военном корабле, вместо того чтобы барахтаться в море с остальными солдатами на десантных корытах!  И вот почему мы прихватили с собой четыре палатки самых здоровенных и буйных ребят в когорте вместе с их неуправляемым центурионом.

Последний из офицеров весело ухмыльнулся ему сверху вниз, и басовитым рычанием произнес:

– Неплохо подмечено, младший брат.

Скавр кивнул, но его лицо превратилось в бесстрастную маску, несмотря на желание посмеяться над тем, как легко Тит, всего лишь командующий тунгрийской  разведочной центурией, избежал наказания за обращение к своему примипилу как к младшему брату.

– Действительно, примипил. Если мы столкнемся с встречающим нас комитетом, и он окажется достаточно малочисленным, чтобы противостоять моему званию и силе наших людей то мы должны дать возможность центуриону Корву безопасно скрыться в холмах. А если, в худшем случае, нас встретит огромный эскорт, чтобы обманом или запугиванием заставить подчиниться, то нашему молодому коллеге, по крайней мере, придется с достоинством сдаться, так чтобы его жена не видела этого, и чтобы его солдаты не проявляли благородный, но обреченный на провал героизм.

Он резко повернулся к своему телохранителю, который с непроницаемым видом притаился в нескольких футах от него, хотя многолетний опыт подсказывал ему, что германец слышал каждое его слово.

– Это тебя тоже касается, Арминий.

Германский телохранитель трибуна коротко хмыкнул, мрачно глядя в туман.

– Вы должны будете простить меня, если я не пообещаю полностью следовать вашим приказам в этом вопросе, Рутилий Скавр?  Вы же помните, что я в долгу перед центурионом ...

– Как я могу забыть? Каждый раз, когда я оборачиваюсь, чтобы найти тебя, ты либо учишь мальчика Люпуса обращаться с мечем, либо следишь за спиной центуриона, когда тот вступает в очередную неравную схватку. Иногда я задаюсь вопросом,  ты действительно  все еще служишь мне…

Вдали в тумане, окутавшем безмолвную черную поверхность моря, прозвучал приглушенный до еле слышимого звук трубы, за ним последовал другой, более высокий, и капитан военного корабля шагнул вперед, кратко кивнув.

– Это рог Арабского предместья. Похоже, мы подходим к берегу, как и планировали, трибун. Так что, ваши ноги скоро снова встанут на твердую почву, господа!

Тит положил руку, похожую на лопату, Марку на плечо.

– Не бойся, младший брат, даже если тебя сейчас ждет тысяча солдат, тебя не схватят, пока я и мои люди  еще дышат воздухом.

Его друг покачал головой и пожал плечами, не изменяя выражения лица.

– Нет, Медведь, только не в этот раз. Если меня будут ждать, я скорее всего им сдамся, та как не хочу, чтобы из-за меня стала проливаться невинная кровь. И кроме того, сны до сих пор говорят мне, что моя судьба ждет меня в Риме, нравится мне это или нет.

Дубн кивнул, его голос приобрел услужливый тон:  –  Это правда. Полночи он ворочался в своей кроватке и бормотал что-то о мести.  Я приписал это количеству капитанского  иберийского, которое он выпил этим вечером, и во сне ругал  какого-то  ублюдка.  Я и сам пытался заснуть ...

Марк кивнул с грустной улыбкой.

Редкая ночь проходит без того чтобы я не видел, как мой отец поднимается из подземного мира, чтобы напомнить мне, что я еще не заплатил префекту преторианцев Переннису за смерть моей семьи, в то время как наш покойный коллега Карий Сигилис рисует пальцами обвинительные слова собственной кровью на любой плоской поверхности, которую он найдет в моем сне.

Юлий и Дубн посмотрели друг на друга.

– Эти слова  – «Ножи Императора», верно?

Марк кивнул на вопрос Дубна.   – Сигилис, трибун легиона, служивший бок о бок с тунграми, когда они сражались, отражая вторжение сарматов в Дакию и погиб жестокой смертью от рук вражеских лазутчики, назвал имена людей, которые, по его мнению, были повинны в смерти сенатора Аквилы и вырезали его семью. Он сказал юному центуриону, что слышал эту историю из уст дознавателя, нанятого его отцом, влиятельным сенатором, обеспокоенного участившимися судебными преследованиями по финансовым мотивам. при новом императоре Коммоде, что побудило его провести тайное расследование по этому поводу.

– Да, Юлий, эти сны преследуют меня все то время, которые мы провели, возвращаясь вниз по Данубию и Рену. Тени ушедших по-прежнему изводят меня ночь за ночью, требуя крови и мести, которую, кажется, можно осуществить только в Риме. Признаюсь, я начинаю уставать от их настойчивости, и мне кажется маловероятным, что я когда-нибудь в этой жизни снова увижу город, в котором родился.

Туманный рог в порту Арабского предместья снова протрубил, печальные нотки отдалились в густом тумане, и Марк повернулся, чтобы посмотреть на кажущуюся непроницаемой серую завесу..

– Так что, если пришло мое время для моей поимки и ареста, я приму эту участь без борьбы. Мне кажется, что я бегал уже достаточно долго.

– Они уже  в Британии, а, трибун?

– Совершенно верно, префект Каст. Так оно и есть ...

Младший из двух мужчин, стоявших у пристани Арабского предместья, еще глубже закутался в плащ, натягивая на голову толстый шерстяной капюшон, в отчаянии вглядываясь в туман, окутавший портовые здания. Его спутник, мужчина пониже ростом и более коренастый, который, казалось, чувствовал себя вполне комфортно на холодном ветру, бросил на него удивленный взгляд, а затем оглянулся на три центурии закаленных легионеров, ожидавших в длинной двойной шеренге позади них. Очевидно, удовлетворенный увиденным, он возобновил свое наблюдение над почти невидимыми водами гавани, ожидая, когда из тумана вновь протрубят горны, затем заговорил снова: – Да, Фульвий Сорекс, только в Британии туман может быть таким непроницаемым. Тридцать лет служения Риму научили меня, что каждая провинция имеет свои очаровательные черты, которые человек никогда не забудет, испытав их на себе. В Сирии это были мухи, которые при малейшей возможности заползали на мясо во рту, пока ты его жуешь, В Иудее это евреи с их проклятым негодованием из-за того, что наши сапоги ступали по их земле почти столетие спустя после того, как Веспасиан окончательно разгромил их сопротивление в пух и прах. В Паннонии было холодно зимой так, что река замерзала до самого русла, а в Дакии…

Он замолчал, и через мгновение молодой человек оглянулся и обнаружил, что его товарищ смотрит в туман с напряженным выражением лица.

– А в Дакии?

Каст покачал головой, и его лицо медленно расплылось в улыбке.

– Нам всего этого утра не хватит, чтобы отдать должное Дакии. Но, и это туманное, заболоченное, пропитанное дождем гнездо злобных, раскрашенных в синий цвет безумцев составляет Дакии достойную конкуренцию.  Скажем так… –  Его лицо стало жестким. –  Вон туда смотрите! Вот они!

Он протянул руку, чтобы указать на темное пятно в темноте, и его спутник сузил глаза, чтобы посмотреть в указанном направлении, затем медленно кивнул.

– Вы знаете, я считаю, что вы правы, префект Каст. Я слышу шум весел.

Пока они наблюдали, кутаясь в плащи, чтобы согреться, как неясные очертания постепенно вырисовывались из тумана и обретали хищные чертания военного корабля, который медленно двигался по темно-зеленой воде гавани медленными, осторожными взмахами своих весел.

– Полагаю, именно его мы и ждали?

Сорекс кивнул в ответ на вопрос пожилого мужчины

– Я так и думал. Это Первая Тунгрийская когорта, по крайней мере, так говорилось в депеши, и Вторая когорта, которая последует за ними через несколько дней.  Ублюдочные наши помощники…

Префект криво ухмыльнувшись, повернулся, чтобы вопросительно поднять бровь на своего начальника, человека на добрых двадцать лет моложе его и начавшего военную карьеру не более года назад

– На вашем месте, трибун, я бы поостерегся говорить в таком тоне с их командиром. Насколько я помню этого человека, он не из тех, кто воспринимает оскорбление любого рода без того, чтобы развернуть и затолкать их обратно противнику в глотку. Он всегда был упрям, даже, когда пошел служить в мужской тунике, и с тех пор приобрел более чем достаточный боевой опыт, чтобы испытывать терпение к менее опытным людям, таким же тощим, как моя третья лучшая пара сапог.

Сорекс надулся, не снизойдя до какого-либо ответа, когда команда аккуратно погрузила весла и позволила судну мягко причалить под умелым контролем рулевого. Полностью вырисовываясь из мглы тумана, корабль предстал как стремительная и смертоносная машина разрушения на море, с установленными на носу и корме болтометами и командой из тридцати морских пехотинцев, стоящих по стойке смирно на главной палубе. Мужчины ловко спрыгнули на деревянные доски причала и быстро пришвартовали свое судно прежде чем потянуться, чтобы ухватиться за трап, выставленный с борта корабля. Капитан был первым человеком, спустившимся по узкому мостику, бородатый мужчина с суровым лицом, который небрежно отдал честь Сорексу и кивнул Касту, затем махнул рукой в сторону пришвартованного военного корабля.

– Да, трибун Сорекс, ваш груз в безопасности. С нами прибыл имперский чиновник, который не сводил глаз с сундуков всю дорогу из Германии, прокуратор Авус, самый сухой и лишенный чувства юмора чиновник, какого я когда-либо имел несчастье приветствовать на борту «Меркурия».  Проклятый придурок даже настоял на том, чтобы спать на палубе рядом с ними, несмотря на то, что у меня все время стояло на страже полдюжины моих морских пехотинцев. – Он повернулся к кораблю и рявкнул приказ своему заместителю по команде. – Пусть эти сундуки вынесут на палубу и подготовят к выгрузке, и проследите, чтобы морские пехотинцы оставались с ними, чтобы держать солдат на расстоянии вытянутой руки, пока те не сойдут с корабля и должным образом не будут переданы армии! Эти вороватые ублюдки способны трахнуть одну из девственниц Весты, и сучка не узнала бы, что у нее больше нет своей вишенки, пока не начала бы проявляться выпуклость на животе.

Позади него по трапу спускалась группа людей во главе с высоким, угловатым мужчиной, одетым в бронзовые доспехи старшего офицера, и префект Каст шагнул ему навстречу, как только его ноги коснулись причала, и протянул руку в знак приветствия.

– Рутилий Скавр! Мало что могло бы доставить мне большее удовольствие, чем видеть, как ты возвращаешься в это отвратительное подобие провинции!

Вновь прибывший мгновение смотрел на него сверху вниз, прежде чем улыбка не озарила его лицо, узнав встречавшего. Взяв пожилого мужчину за руку, он медленно кивнул.

– Арторий Каст! Я не видел тебя больше десяти лет, когда ты был примипилом  Двенадцатого Молниеносного,  а я был молодым трибуном со свежим лицом, годным только на то, чтобы передавать сообщения и раздражать старших центурионов своим энтузиазмом и невежеством. Я думал, ты уже давно ушел на покой, чтобы наслаждаться плодами своей службы.

Каст мягко улыбнулся ему в ответ.

– Отставка не для меня, молодой человек. Они назначили меня начальником флота в Мизенуме в награду за долгую службу, но ты не хуже меня знаешь, что все, что моряки римского флота на самом деле делают, – это устраивают инсценированные морские сражения на арене Флавиев и поднимают тенты над зрителями, когда солнце становится невыносимо жарким. Такая жизнь не для солдата, не так ли?  –  Скавр бросил на него понимающий взгляд. –  Итак, я использовал то небольшое влияние, которое у меня было, чтобы получить назначение префекта лагеря Шестого Легиона Виктории, и вот я снова по уши в недружелюбных туземцах. Но я забываю о хороших манерах....

Он махнул рукой своему товарищу, который ждал, с выражением едва сдерживаемого нетерпения.

– Это мой нынешний командующий, трибун Гней Фульвий Сорекс.   Фульвий Сорекс, позвольте мне представить трибуна Гая Рутилия Скавра, командующего Первой и Второй тунгрийскими когортами.

Скавр повернулся к трибуну легиона и формально поклонился, хотя выражение его лица было настороженным, когда он осматривал этого человека с ног до головы.

– Трибун Сорекс, я должен признаться, слегка сбит с толку. Когда мы покидали провинцию, Шестой легион находился под командованием легата Эквиция, и восстание племен было уже почти подавлено. Возможно, вы могли бы...

Каст поднял руку, чтобы предотвратить дальнейшее обсуждение.

– Действительно, мы могли бы обсудить то, что произошло с тех пор, но не здесь. Возможно, мы могли бы отправиться в транзитные казармы для более приватной беседы?

Он посмотрел на пятерых мужчин позади Скавра, и трибун повернулся и поднял руку, приглашая их пройти вперед.

– Приношу свои извинения, я был отвлечен тем, что меня приветствовал с корабля столь выдающийся коллега. Позвольте мне представить примипила Первой Тунгрийской когорты Юлия и моего помощника центуриона Корва. Юлий – моя предполагаемая временная замена на случай какой-либо неприятности  а Корв, в свою очередь, займет его место старшего центуриона, если возникнет необходимость, вот почему я обычно беру их с собой повсюду и слежу за тем, чтобы они были в курсе всего, что известно мне. Что касается остальных, то это центурион Дубн, длинноволосый солдат – мой слуга и телохранитель Арминий, а центурион, сгибающий трап под своим весом, – Тит, командир моей центурии разведчиков. Он снова повернулся к покрытым туманом водам. – И поскольку я предполагаю, что моей команде потребуется несколько часов, чтобы добраться до порта, я оставлю здесь последних троих, чтобы убедиться, что с нашими людьми будут обращаться надлежащим образом, когда они, пошатываясь, сойдут с транспортов. Как вы  и предлагаете, давайте переберемся в какое-нибудь уединенное и более теплое место?

Отвернувшись от пристани, он бросил суровый взгляд на германца, приподнял бровь и многозначительно посмотрел на тяжелые сундуки, которые экипаж с показной осторожностью выдвигал над бортом корабля. Когда каждый из них оказывался на причале, группа из шести мужчин крепкого телосложения прикрепляла толстые веревки к кольцам для переноски и подтаскивала их туда, где еще полдюжины морских пехотинцев охраняли эти сундуки, с видом людей, которые знали, какой мучительной может стать жизнь, если они не выполнят свой долг, и все это происходило под бдительным присмотром молчаливого чиновника, который сопровождал их через океан.  Каст провел их через причал в крепость, возвышавшуюся над ним, и быстро направился к транзитному бараку, из труб которого поднимались струйки серого дыма.

Как только они сняли плащи и совершили обычный ритуал согревания рук у раскаленной печки, в то время как префект лагеря засунул еще одно полено в ее вишнево-красное чрево и предложил им занять свои места,  Скавр обратился к теме, которая была поднята на причале, с той же ноткой беспокойства в голосе.

– Итак, скажите мне, господа, теперь, когда  мы остались наедине, у вас что, плохие новости? Легат Эквиций был нашим начальником и другом и, кроме того, хорошим человеком. Все мы трое его очень хорошо знали.

Префект Каст посмотрел на своего коллегу, который лишь покачал головой и жестом предложил ему продолжать рассказ.

– Вас интересует, жив ли легат? Все не так просто... –  Он сел, прежде чем продолжить, жестом предложив другим мужчинам устраиваться поудобнее.  – Об этом потребуется немного рассказать.  Сколько вы пробыли в Германии, год или около того?

Скавр кивнул.

– Пятнадцать месяцев. Первоначальная миссия моих когорт в Тунгроруме в Нижней Германии привела к тому, что нас отправили через пол-империи в Дакию защищать имперский золотой рудник. Нам потребовалось почти полгода, чтобы вернуться сюда, в основном из-за того, что Данубис замерз почти на два месяца.

Каст понимающе улыбнулся, подмигнув Сорексу.

– Ах, вот оно что, как я уже говорил, Фульвию Сорексу, Паннония зимой неприятная штука . Вы потеряли кого-нибудь из-за холода?

Юлий кивнул, его лицо стало жестким от воспоминаний.

– Несколько человек, пока мы не перестали выставлять часовых после наступления темноты в самые морозы.

– Да, в самом деле. Любой, кто достаточно глуп, чтобы напасть на вас в таких условиях, сам превратится в сосульку, задолго до того, как окажется на позиции для атаки. Но я отвлекся. Достаточно сказать, что за время вашего отсутствия в Британии произошло много событий. Восстание бригантов к югу от стены было подавлено достаточно легко, учитывая, что сопротивления племен к северу были сломлены с огромным трудом еще до того, как они начались.  Я слышал, что  и вы сыграли в этом какую-то роль?

– Мы приложили к этому руку. Продолжайте, префект.

Каст снисходительно улыбнулся Скавру.

– Я вижу, что ты такой же нетерпеливый, как и в молодости, Рутилий Скавр, но я тебя понимаю. Когда племена сельгова, карвети и вотадини благополучно вернулись в свои норы, губернатору Марцеллу было достаточно легко двинуть свои легионы на юг и прорваться через бригантов, и действительно, он сделал это с таким энтузиазмом, что я думаю, они после этого еще долго не будут поднимать головы. По двах варвара призывного возраста распяты за каждого солдата, которого мы потеряли, деревни были сожжены за любой намек на сотрудничество с повстанцами, ну, ты знаешь, как это бывает. Восстание провалилось в мгновение ока, как только соплеменники осознали, что мы серьезно взялись за его прекращение, и, как мы предполагали, так и случилось. К тому времени я присоединился к Шестому Виктории и был более чем доволен, тем, что нашел: хорошо обученный и готовый на все легион, командир которого был более чем способным, даже если у него не было нашивки на тунике.

Он бросил быстрый взгляд на трибуна, чей сенаторский статус был достаточно ясен остальным офицерам, и Сорекс легко пожал плечами.

Вы знаете мои взгляды на этот счет, префект Каст, человеку не обязательно  должен принадлежать к классу сенаторов, чтобы командовать легионом. Скоро, префект преторианцев Переннис, похоже, намерен отменить это требование, судя по тому, что я читаю в своей корреспонденции из Рима.

Каст склонил голову в знак согласия, скользнув взглядом по тунгрийским офицерам и обнаружив, что молодой человек, которого представили, как центурион Корв, смотрит на Сорекса прищуренными глазами, выражение которых мгновенно смягчилось, когда он почувствовал на себе пристальный взгляд префекта.

– Итак, все восстания племен в районе боевых действий легиона были подавлены, и на этом, как я предполагал, все и закончится. Солдаты с нетерпением ждали возобновления гарнизонных обязанностей и возможности снова помыться в бане, в то время как центурионы планировали несколько расслабиться, патрулируя район, чтобы поддерживать свои войска в форме, и отражать случайные набеги, убеждаясь, что туземцы знают, кому они должны подчиняться.  И, должен сказать, я был полностью согласен с тем, что это было единственное разумное решение, учитывая, что мужчины воевали более двух лет и отчаянно нуждались в отдыхе и возможности снова очутиться внутри своих родных крепостей. –  Каст на мгновение задумался. – И, конечно, почти сразу же оказалось, что я ошибся. Губернатор Марцелл одержал полную победу, но в момент триумфа он превзошел самого себя и переборщил. Он решил поступить лучше, чем просто восстановить порядок к северу от стены императора Адриана и обеспечить мир с помощью нашей существующей линии фортов. Вместо этого он решил восстановить контроль над землями северных племен, опустив сапоги на их землю, вместо того чтобы просто следовать решению, принятому двадцать лет назад, просто оставить их за пределами Империи

Скавр недоверчиво покачал головой.

– Разве он не… не у северной стены?

– Он не подберется к этим сундукам ближе, чем удалось остальным из нас. Эти парни выглядят такими же сосредоточенными, какими были морские пехотинцы. И твои ребята не собираются заставлять их вести себя дружелюбнее, не так ли?

Тит самодовольно кивнул, соглашаясь с прямо высказанным мнением Дубна, и двое мужчин задумчиво наблюдали, как Арминий удаляется от них по набережной, заложив руки за спину, не обращая внимания на тридцать с лишним разведчиков, которые развлекались тем, что насмехались над легионерами и громко смеялись, делясь шутками. Их центурион глубоко вдохнул морской воздух, раздувая свою бочкообразную грудь и втянув массивную голову в плечи, прежде чем ответить.

– И зачем посылать варвара выполнять работу, в которой нужна осторожность, а?  Такие, как он никогда не будут по-настоящему счастливы без меча в руке и без противника, с которым можно сразиться.

Как и следовало ожидать, германец подошел к сундукам не ближе, чем стоял ближайший из легионеров, который просто разочарованно покачал головой и жестом попросил не подходить  ближе наблюдающим  за ним тунгрийским центурионам. Арминий пожал плечами и отвернулся, плотнее запахивая плащ, когда ветер с моря разогнал туман, все еще висевший в воздухе…

– Скажу тебе так. – Тит указал большим пальцем через плечо на своих людей, терпеливо сидящих позади них. – Единственный способ расшевелить их, – это спустить моих парней на этих детей...

Дубн с явным отвращением покачал головой.

– Убейте меня!  Медведь, ты когда-нибудь даешь себе передышку? Мои ребята это, мои ребята и ... – Он сплюнул с причала в темную воду, бурлящую вокруг толстых деревянных свай причала…  – Вот что я тебе скажу, давай поменяемся местами. Ты можешь повозиться с моей центурией и узнать, каково это – командовать людьми, у которых есть еще немного  мозгов коме  огромных мускулов  и громких голосов, а я дам твоим ребятам почувствовать вкус настоящей дисциплины, в отличие от той чепухи о братстве воинов, которой ты их балуешь

Тит ухмыльнулся своему коллеге в ответ, выпрямившись во весь рост и свысока глядя на раздраженного Дубна.

– Дисциплина? С кучкой изнеженных парней? Люди, которых их центурион был рад бы видеть в тылу, учитывая их привычку убегать всякий раз, когда дело касается драк?  Да, любой из моих парней мог бы управлять твоей центурией, младший брат, так почему я должен опускаться до такого?  – На его лице появилась лукавая улыбка. – К тому же, чтобы управлять стадом быков вроде Десятой, нужен здоровенный мужчина,  “ваше высочество”, так что я не уверен, что ты сможешь стать  их  центурионом.

Каст мрачно кивнул тунгрийскому трибуну.

– О да, он это сделал. Он приказал всем трем легионам снова двинуться на север, за вычетом пары когорт из каждого, чтобы сохранить контроль над бригантами, и он приказал легатам всех трех легионов восстановить римский контроль над северными племенами единственным способом, который он считал возможным, включив их земли в состав империи. Он вновь разместил гарнизон на стене, которую император Антонин построил в сотне миль к северу от стены, возведенной его предшественником Адрианом…  –  Начальник лагеря вздохнул, качая головой. – Этот идиот отправил легионы на север, чтобы вновь занять оборонительную линию, которая была признана несостоятельной в двух предыдущих случаях, когда на ней находились наши люди. Даже я, совершенно новичок в провинции, смог видеть, что это была ошибка, и боги знают, что легаты делали все возможное, чтобы отговорить его от этой идеи, но ты же знаешь, каким упрямым старым ублюдком он становится, когда закусывает удила. Хуже всего то, что он сделал это без какой-либо ссылки на Рим, чье разрешение на такой опрометчивый шаг, я уверен, никогда бы не последовало.

Скавр недоверчиво уставился на пожилого мужчину.

– Ульпий Марцелл взял на себя смелость определять имперскую пограничную политику? Неужели он окончательно сошел с ума?

– Очевидно, нет, но вполне возможно вскоре так и случится!  Как только легионам стало ясно, что они собираются занять новую линию обороны в обозримом будущем, что ж, они восстали, причем практически все до единого.  Легионеры Двадцатого зашли так далеко, что предложили своему легату  Приску пурпур императора, который был единственной вещью, гарантировавшей привлечение внимания Рима, хотя он проявил здравый смысл и отказался от их щедрого предложения занять трон. Как только префект претории услышал обо всей этой досадной неразберихе, он начал раздавать приказы, как мать невесты в день свадьбы, что вполне понятно, учитывая, что он эффективно управляет Империей, и никому от этого никогда не было пользы. Губернатор, конечно, уже уехал, его отозвали в Рим срочным курьером для беседы без застолья с вином с некоторыми довольно серьезными персонажами, как я полагаю, так что его карьера скорее всего разлетится в клочья.

Он снова покачал головой.

– Ему повезет, если он сохранит голову на плечах. Командиры легиона, естественно, были следующими в списке, хотя им был отдан приказ передать командование своим старшим трибунам и уйти в отставку, чтобы дождаться замены из столицы. Ходят слухи, как сообщил мне гонец-посыльный, как только я хорошенько подмазал его маслом, что префект Переннис намерен назначить офицеров-всадников командовать всеми тремя легионами, чтобы преподать сенату наглядный урок о реалиях власти, продвигая людей, которые научились своему ремеслу, командовать вспомогательными когортами, такими как твоя …

– Итак, господа. – Голос трибуна Сорекса перекрыл голос его коллеги с легкостью человека, рожденного и выросшего, чтобы править окружающими. – Легат Эквиций заключен в крепость в Тисовой Роще, разумеется, со всем уважением, подобающим его рангу, и я уполномочен держать легион в узде. Я ожидаю, что довольно скоро новый легат примет командование Шестым Викторией, а новый губернатор отдаст приказы, которые, как я ожидаю, заставят нас снова двинуться на юг.

Юлий вопросительно посмотрел на него.

Вы все еще занимаете северную стену, трибун?

Сорекс пожал плечами.

– Конечно, центурион. Нам приказал это сделать предыдущий губернатор, и с тех пор мы не получали никаких приказов об отступлении, только депешу, в которой Ульпий Марцелл возвращался домой и освобождал легатов трех легионов от командования. Недисциплинированный отход может быстро превратиться в неконтролируемый бросок на юг или, что еще хуже, спровоцировать новый мятеж. Итак, на данный момент мы удерживаем все двадцать шесть фортов северной стены, и мы будем продолжать делать это до тех пор, пока сменные командиры легионоы не прикажут нам отступить.

Трибун Скавр погладил подбородок, его глаза задумчиво сузились.