Текст книги "Королева пламени"
Автор книги: Энтони Райан
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 47 страниц)
– Их сковали вместе, толкнули в воду первого, и остальные полетели следом, – сказал Ваэлин. – Их было сотни четыре. Надо думать, все выжившие после захвата города.
– Воларцы не хотели обременять себя рабами по пути на север, – глядя в воду, проговорил лорд Адаль.
Его голос звучал ровно и бесстрастно, но Лирна заметила, как исказилось его лицо.
– По пути на север, милорд? – переспросила королева.
Вперед выступила госпожа Дарена и поклонилась – мертвенно-бледная, словно промерзшая до мозга костей:
– Ваше величество, полагаю, мои новости могут оказаться важными для нас.
Спустя некоторое время королева приказала Мюрель принести госпоже Дарене чего-нибудь горячего.
Она сидела, скорчившись, в королевском шатре, грела руки о чашку с молоком. Ваэлин глядел на Дарену, не скрывая тревоги. Он уже говорил о том, насколько опасен ее Дар.
– Алльтор дорого стоил тебе, – добавил он. – Снова пуститься в свободный полет так скоро – неразумно.
– Я – солдат этой армии, – пожав плечами, ответила она. – Я – как любой другой, мой Дар – мое оружие.
Лирна подавила желание вмешаться. Эти двое понимали недосказанное друг другом, и в воздухе повисло тяжелое молчание. А она, королева, совсем не понимала, что же происходит в разуме ее полководца.
– Ваше величество, лес Урлиш умер, – сказала Дарена. – Он сожжен в пепел от края до края.
Лирна вспомнила, как лорд Аль-Тельнар умолял короля снять запрет на заготовку древесины в Урлише, а потом выскочил из зала совета, побагровевший от унижения.
– Урлиш – это место, где родилось Королевство, – заявил Янус дрожащему Аль-Тельнару и подписал еще один декрет, отбирающий земли, ранее принадлежавшие министру королевских работ. – Это колыбель моей власти, а не лакомый кусок для вас и подобных вам.
«Аль-Тельнар и Урлиш теперь оба – пепел, – подумала Лирна. – Как странно, что он пожертвовал собой ради меня после стольких лет мучений, причиненных моим отцом».
– Эта армия идет через ренфаэльскую границу к Варинсхолду? – спросила королева. – Вы можете оценить численность?
– Их около пяти тысяч, ваше величество. Большинство верхом.
– Дарнел призывает домой своих рыцарей, – вслух подумала Лирна. – И они ему уж точно вскоре понадобятся.
– Вряд ли, ваше величество. Среди них есть яркая, пылающая красным душа. Я видела ее раньше, когда летела над Урлишем. Я уверена: носитель этой души сражался там с воларцами.
Лирна кивнула и вспомнила ночь в ренфаэльской усадьбе. Всего месяц назад, а кажется – прошли долгие годы. Барон Бендерс тогда сказал, что многие сочли власть Дарнела пятном на своей чести.
– Миледи, вы, быть может, отыскали след той дряни, убившей людей в гавани? – спросила королева.
Дарена ответила, и Лирна ощутила в ее словах горечь и смирение с тем, что рассказанное приведет ко многим смертям.
– Ваше величество, я видела отряд, их около четырех тысяч. Большинство пешие, и они в двадцати милях к северо-западу отсюда.
– Милорд, прошу вас обратиться к Санешу Полтару за самой быстрой лошадью, которую могут дать нам эорхиль, и эскортом для королевского посланца. Они отыщут эту армию, выяснят ее намерения и состав.
– Да, ваше величество, – чуть склонив голову, ответил Ваэлин.
– Я позабочусь о том, чтобы тела достали из воды и предали огню со всеми должными церемониями. А вы возьмите всех наших всадников и покарайте убийц. И еще: я больше не желаю слышать о пленных.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Ваэлин
Мы с тобой еще встретимся в самом конце.
– Милорд?
Слова Адаля вернули Ваэлина в явь. Командир Северной гвардии ехал рядом и, прищурившись, глядел на владыку башни.
– В двух милях к северу мои люди нашли двоих отставших, – сказал Адаль. – Они истощены, не ели уже несколько дней. Так что и остальные вряд ли будут в лучшей форме.
У капитана Адаля был неприятный взгляд. Ваэлин отвернулся, посмотрел на запад, где скакали эорхиль, исполняющие придуманный поутру маневр окружения. Было непривычно и странно видеть, как они исчезают за гребнем холма, будто проваливаются и уходят навсегда, оставляя союз и войну. Эорхиль ехали молча – и так же молчала песнь, ничего не подсказывавшая Ваэлину с тех пор, как Лирну отыскали исцелившейся телом, но, похоже, не духом. Песнь молчала, когда Орвен по ее приказу вешал воларских пленников, и теперь, когда Ваэлин велел Адалю с его людьми прикрыть отряд с востока.
Адаль не стал колебаться – но была заминка, выдающая неуверенность, даже тревогу. Интересно, враждебность Северной гвардии умерилась после Алльтора? Может, Адаль начал уважать своего владыку? Когда-то Ваэлин без труда видел столь явное, а теперь ему остались одни сомнения. Значит ли это, что так и живут люди, обделенные Даром?
Он вспомнил те недолгие годы, когда песнь молчала. Он сам отказался слушать ее и остался наедине с собой, искалеченный, неспособный отыскать верный путь. Без ее руководства было тяжело и тогда. Но сейчас – гораздо хуже из-за холода, глубоко забравшегося в самые кости после визита во владения Союзника и не отступавшего здесь, в мире тысячи ветвящихся троп, одна темнее другой. Слова Союзника до сих пор мучили рассудок.
Мы с тобой еще встретимся в самом конце.
Норта приблизился и поехал рядом. Будто с радостью предвкушая кровь, его конь все рвался вперед.
– Вам нужно ехать со своим полком, – напомнил Ваэлин.
– Даверн крепко держит их в руках, – ответил брат по ордену. – Честно говоря, я бы обрадовался, если бы вы попросили королеву назначить его вместо меня. Я с трудом выношу долгую ненависть и жажду крови.
– Им нужен крепкий умелый командир, рука, которая держала бы их в узде.
– Брат, разве королева разделяет подобные чувства? Если да, то я бы сильно удивился.
Ваэлин не ответил. Он вспомнил, как радовался, увидев ее в тот день в Алльторе. Она плыла на лодке через реку, а когда ступила на берег, на Ваэлина нахлынуло облегчение, торжество. Пропажа песни мучила, как физическая боль, и королева была словно лекарство, то, за что можно держаться в потерянном мире, обожженная – но величественная.
«Как же я только мог подумать, что она погибла?» – падая перед нею на колени, спросил он себя тогда.
Но день сменялся днем, армия сходила с ума от любви к королеве, а к Ваэлину снова пришла тоска по песни. С королевой появились и вопросы – тяжелые, мучительные. Хотя она сама ни у кого ничего не спрашивала. Она так изменилась по сравнению с той девушкой, которую Ваэлин повстречал когда-то в коридоре дворца. Ее необузданные амбиции стали чем-то новым, куда более опасным. Тогдашняя Лирна жаждала власти. Нынешняя Лирна получила власть – и чего же еще она захочет?
– Мои люди встретились с нашим братом, – сказал Норта.
Он всегда так говорил про Одаренных с мыса Нерин, словно они были самостоятельным народом.
– Что касается просьбы нашей королевы: как и ожидалось, они отказались… Ты общался с ним после того, как он раскрыл свой маленький секрет?
Ваэлин покачал головой. Ему не хотелось говорить об этом. Тут вопросов возникало еще больше, чем с королевой.
– Седьмой орден или нет, Вера или нет, а все-таки он наш брат, – заметил Норта.
«Он всегда знал больше, – подумал Ваэлин. – Гораздо больше, чем открывал другим. А это знание могло спасти многих, наверное даже Френтиса или Микеля».
– Я поговорю с ним, – пообещал Ваэлин.
Да уж, поговорить надо о многом.
– Ты, случаем, не собираешься сегодня учинить что-нибудь, ну, глупое? – осведомился Норта.
– Глупое?
– Да, брат, глупое, – сурово произнес Норта. – Вроде налета в одиночку на целую армию. Пусть сочиняют сколько угодно песен, но ведь это нелепо до крайности. Если еще помнишь, у нас есть дом, куда надо вернуться. Мы оставили орден за спиной. У нас сейчас есть ради чего жить – и ради кого.
Ваэлин очень хорошо понимал, о чем говорит Норта. Дарена всю дорогу не отходила от него, лишь сегодня он уговорил ее отдохнуть после того, как она отыскала врагов. Странно, но, проведя вместе столько времени, они почти не разговаривали друг с другом. Слова казались ненужными. Ваэлин знал, что она ощущает отсутствие его песни, и боялся, что теперь не будет прежней близости, – но Дарена, напротив, стала еще ближе. Причину угадать нетрудно. Когда души встречаются там, за Порогом, связь между ними нелегко разорвать.
Знать такое трудно и неловко, однако хорошо видеть ее рядом. Когда она поблизости, отступает холод, забравшийся на место пропавшей песни. Но он всегда возвращается, когда Дарена уходит, отзывается внезапной болью глубоко внутри, вспыхивает, когда долго ездишь верхом или занимаешься трудной работой.
– Никаких глупостей, брат, – плотнее заворачиваясь в плащ, заверил Ваэлин. – Даю слово.
Его лошадь принадлежала Северной гвардии и, как большинство коней в Пределах, была породы эорхиль: высокая, быстроногая и кроткая, когда не в битве. Капитан Адаль рассказал, что прежний владелец был человек крайне практичный и не сентиментальный и звал ее просто Лошадь. Ничего лучшего Ваэлин пока не придумал. Когда ближе к вечеру он въехал на гребень холма, лошадь напряглась, раздула ноздри – уловила запах, еще слишком слабый для носа Ваэлина. Хотя догадаться нетрудно: это запах множества чужих солдат.
Ваэлин увидел их с холма. Нильсаэльская кавалерия расходилась в стороны, чтобы ударить с флангов, перестраивалась, готовясь к атаке. Нильсаэльцы – легкая кавалерия, их лошадей отбирают по скорости, а не по способности нести всадника в тяжелых доспехах. Большинство нильсаэльцев вооружились семифутовыми копьями. Всадники угрюмо и бесстрашно глядели на врагов. Жалости тут не будет. Вести о зверствах в Варнсклейве разлетелись быстро, а вдобавок солдаты уже навидались многого по пути в Алльтор.
Части воларцев выстроились в каре – неровное и шевелящееся слева, где, скорее всего, стояли вольные мечники, плотное и неподвижное справа, где со стоическим равнодушием ожидали своей судьбы варитаи. Эорхиль отрезали воларцам путь к отступлению, спустились на равнину и, разбившись на отряды, двинулись вперед неспешным шагом. Северная гвардия перекрыла последние пути на востоке, а конные гвардейцы Орвена – на западе.
– Милорд, мои люди ждут приказа, – доложил командир нильсаэльцев, тощий и жилистый, с бандитской внешностью, характерной для солдат его фьефа, бритоголовый, украшенный свежими шрамами, наверное, полученными в Алльторе. Командиру, как и его солдатам, не терпелось ринуться на врага. Он то и дело стискивал копье рукой, одетой в боевую перчатку.
– Подождите эорхиль, – посоветовал Ваэлин.
Он вынул из-за спины меч. Странно, но прикосновение ладони к рукояти больше не приносило утешения и не успокаивало. Раньше она ощущалась будто живое существо, а теперь – всего лишь кусок дерева и стали, казавшийся тяжелее прежнего.
Раздалось знакомое шипение, и Ваэлин посмотрел в сторону врага. Небо над воларцами потемнело от стрел. Эорхиль уже галопом мчались по равнине. Нильсаэльские горнисты протрубили атаку, Ваэлин воздел меч. Стрелы эорхиль упали на вражеский строй.
Ваэлин пришпорил коня и помчался вниз. Земля задрожала под копытами.
От удара он чуть не грохнулся наземь, оглушительное ржание лошадей потонуло в какофонии ярости и металла, врубающегося в плоть. Ваэлин удержался, лишь вцепившись в луку седла. Что-то жесткое скребнуло по закрывающей спину кольчуге. Из толпы выпрыгнул остервеневший ошалевший воларец, но его короткий меч бил размеренно и точно. Ваэлин все-таки упал, покатился по земле, сшиб воларца с ног, но сумел подняться на колени и отбить выпад крепко сложенного вольного мечника. Судя по возрасту и легкости, с какой воларец отскочил, когда Ваэлин попытался ударить по ногам, мечник был опытным бойцом. А Ваэлин поразился своей медлительности и неуклюжести. Мечник точно и резко ударил по клинку Ваэлина у рукояти и выбил его из руки.
Владыка башни посмотрел на свою пустую ладонь и с отстраненным спокойствием подумал: «Я выронил свой меч».
Мечник подступил ближе, чтобы пырнуть Ваэлина в шею, и вдруг изогнулся в странном грациозном пируэте. Кровь брызнула из разрубленной шеи. Норта остановил коня в нескольких футах от лорда. Снежинка тоже встала рядом. На ее когтях и клыках уже блестела кровь.
Ваэлин поднялся и осмотрелся. Атака занесла его почти в центр боевого порядка воларцев. Вокруг кипела битва. Нильсаэльцы кололи, гвардия Орвена рубила мечами. На западе эорхиль сыпали дождем стрел – наверное, попалась группа особо упорных варитаев.
Поблизости раздался голос лорда Орвена. Он собирал людей для атаки на плотно сбившуюся группу свободных мечников, сражающуюся с яростью обреченных. Конь Ваэлина дико заржал и вломился в строй воларцев, встал на дыбы, ударил копытами. Вскоре строй развалился под натиском гвардии, и нильсаэльцы кинулись добивать врага.
– Никаких глупостей? – укоризненно спросил Норта и сурово посмотрел на брата.
Ваэлин снова глянул на пустую ладонь, пошевелил пальцами и ощутил, как вдоль спины ползет холодок. Кто-то ткнулся в плечо. Ваэлин обернулся. Его конь громко фыркал, тряс головой. На носу – свежий порез.
– Шрам, – сказал Ваэлин и провел рукой по конской морде. – Отныне твое имя – Шрам.
– Не дергайся, – сурово предупредила Дарена, когда он поморщился.
Уж больно пекла мазь, которую Дарена растирала ему по спине. Падение с коня оставило Ваэлину внушительный синяк от плеча до бедра. А в голове всю дорогу до Варнсклейва постоянно вертелось: «Я выронил свой меч».
– Тебе мало того, как уже разрослась твоя легенда? – не унималась Дарена. Ее пальцы выписывали круги на коже Ваэлина, с силой втирая мазь. – Тебе нужно кидаться на любую встречную армию? А теперь у тебя и лошадь одержима Тьмой.
– Да уж вряд ли, – пробормотал он и вздохнул с облегчением, когда Дарена отошла к сундучку с горшочками и коробками, где лежали лекарства. – Надо думать, мой конь просто любит подраться.
Ваэлин занял подвал единственного уцелевшего в Варнсклейве здания, дома-крепости начальника гавани у въезда на мол. Дом был выстроен целиком из гранита. Разрушать его показалось воларцам слишком хлопотным. Королева со свитой расположились на верхних этажах, армия встала лагерем среди руин. Солдат опять прибыло – люди стягивались со всех окрестностей.
– Что конь, что хозяин, – процедила Дарена, и Ваэлин снова поморщился.
Они ссорились впервые после Алльтора, и Ваэлин задумался: так ли прочна их связь, как показалось? Битва закончилась быстро, что неудивительно, если учесть разницу в силах. Четверть часа, пока вырубили варитаев, – и воларцы кинулись наутек в разные стороны. Эорхиль бросились в погоню, нильсаэльцы прикончили раненых и предались освященной временем традиции: мародерству. К немалому удивлению Ваэлина, солдаты приветствовали его с суровым уважением, кланялись, салютовали копьями.
«Они что, не захотели видеть? – подумал Ваэлин. – Наверное, им проще верить в человека, одержимого безумной отвагой, на коне, одержимом Тьмой, чем в ослабевшего дурня, не способного удержать себя в седле, а меч в руке».
– Я почти погиб сегодня, – задумчиво и спокойно произнес он. Дарена не повернулась, но напряглась. – Ты же знаешь, я потерял свою песнь. Ты вернула меня, и у меня пропала песнь. А без нее… Дарена, я выронил меч.
Она обернулась и зло выпалила:
– Милорд, вы, кажется, жалеете себя?
– Да нет, я просто честен.
– A-а, так у меня тоже есть кое-что честное для вас, – сказала она, подошла, опустилась на колени, взяла его большие ладони в свои, маленькие и тонкие. – Я однажды видела, как мальчишка дрался, будто дикарь, в жуткой игре, где требовалось захватить флаг. Я посчитала игру слишком жестокой. Ненужно жестокой. Я и по сей день так считаю. Но у мальчика тогда не было песни. Ни единой ее ноты. Если бы она была, я бы ее ощутила. Ты всегда был больше, чем просто вместилище Дара, Ваэлин.
Дарена крепче сжала его руки.
– Дар – не мышцы, не кости и не умение, выученное с детства. Я не верю, что мастерство может пропасть за пару недель.
Она посмотрела вверх, встала. Она больше не злилась, выпустила его руки, обняла его голову, притянула к себе.
– Ваэлин, нам обоим еще столько надо успеть! Я верю, что ты лучше поможешь королеве и ее цели, если встанешь рядом с ней.
Она отступила на шаг, тепло улыбнулась, гладкая ладонь очертила путь с его лба на щеку. Затем Дарена поцеловала Ваэлина в губы.
– Ты все еще не нашел ключ от этой двери?
Немного позже она лежала, прижавшись к нему: маленькая, ладная. Она уместила голову у него на груди, тесно обняла, словно старалась отогнать холод. Они сошлись с Ваэлином в первую ночь после Алльтора и тогда почти не разговаривали. Они ничего не объясняли друг другу, но молча и без малейшего стеснения сплелись в темноте, притянутые тем, чего оба не желали и не хотели объяснять.
– Королева ненавидит меня, – выдохнула она, и ее дыхание взъерошило волоски на его груди. – Она пытается спрятать чувства, но я же вижу.
«А я только начал это подозревать», – с горечью подумал он и добавил вслух:
– Мы не нарушаем законов и никого не оскорбляем. А свои чувства есть даже у королев.
– А ты с ней… когда вы были молодыми, разве вы не…
Он хохотнул.
– Нет, такого не могло случиться в принципе, – заверил он, и тут в памяти всплыло лицо Линдена Аль-Гестиана. Прошло столько лет, а вина все еще не отпускает.
– Ты же не можешь не видеть: она любит тебя, – не унималась Дарена.
– Я вижу только королеву, за которой обязан следовать, – сказал он и подумал, что лучше пока не видеть ничего больше. – А что про нее говорят сеорда?
Она вздрогнула.
– Мне – ничего. Но я же не знаю, что они говорят друг другу.
Ваэлин заметил, что отношение сеорда к ним обоим сильно изменилось после Алльтора. Восхищение королевой и привязанность к ней превратились в настороженность. Ростки уважения к Ваэлину обернулись чуть ли не враждебностью.
– Но почему так? Отчего они боятся нас?
Она долго молчала. Наконец она приподнялась, уместила подбородок на сложенные руки. Лицо ее оставалось в сумраке, и лишь на глаза падал свет из маленького окна.
– Как и для людей Веры, для сеорда смерть – не проклятие, – сказала она. – Но сеорда верят, что душа уходит из тела не в иной мир, а остается в этом: в темных местах, в тенях, невидимая и невнятная живым. Душа уносит в тень все, что человек выучил при жизни, каждую уловку охотника, умение воина, знания, мудрость. В мире теней душа отправляется на великую бесконечную охоту, свободную от страха и сомнений. Исчезает все, что обременяло человека при жизни. Остается лишь охота. Люди иногда чувствуют души из мира теней. Наверное, ты видел, как в лесу сеорда суют руку в дупло или в тень от камня. Они надеются услышать шепот родных и любимых, ушедших в великую охоту.
– Когда ты вернула меня, я остался без Дара.
– Величайшего Дара, – подтвердила она.
– Тебе следует поговорить с ними, сказать правду.
– Я говорила. И напрасно. В их глазах я преступница, а тебе не следует ходить по этой земле. Теперь сеорда чужие для меня.
Она опустила голову. Ваэлин крепче прижал Дарену к себе, нежно погладил ее плечи. Она всхлипнула.
– Так отчего же они остаются с нами?
– Они поступают так же, как и мы: подчиняются призыву волка, – тихо сказала она.
Меч Ривы шлепнул о побитый бок. Ваэлин глухо охнул. Она проворно отпрыгнула, уклонилась от его неуклюжего ответного удара, пригнулась, сделала выпад, целясь в грудь. Ваэлин увернулся, отбил ее деревянный меч вверх, полоснул по ногам – и попал. Рива опоздала с блоком.
– Как думаешь, уже лучше? – спросила она.
Ваэлин подошел к ближайшему пню, где стояла его фляга, и приложился к ней. Небо заволокло облаками, похолодало. На носу осень. Марш к Варинсхолду будет нелегким. Армия стояла в Варинсклейве уже три дня, ожидала мельденейский флот. С припасами стало легче благодаря лорду Аль-Бере, но их все равно не хватало для марша на север, особенно учитывая количество новых рекрутов. За три дня стоянки в лагерь пришли больше тысячи людей. К полку Норты прибавлялись все новые роты. Похоже, воларцы были не столь хороши в сборе рабов, как воображали себе, – но в убийствах они уж точно преуспели. Разведчики один за другим приносили известия о сожженных деревнях и забитых трупами колодцах.
– Нет, – ответил Ваэлин. – Хуже.
Он отшвырнул флягу и атаковал, выдавая серию за серией быстрых ударов и уколов. Деревянный меч плясал в его руках, со стороны и не различишь, где он. Она уклонялась и парировала с легкостью, которая и не снилась прежней Риве. Само собой, боевой опыт многого стоит. Ваэлин понимал: она делает ему поблажки, нарочно пропускает удары, которые могла бы с легкостью отбить, чуть замедляет контратаки.
– Так не пойдет, – пробормотал сквозь зубы Ваэлин, отскочив после очередной атаки.
– Ну что ты, уже сдаешься? – насмешливо спросила Рива.
«Слишком уж ты меня любишь и боишься увидеть, как я умираю снова», – подумал он.
Он взглянул на поле под холмом, где упражнялась армия. Офицеры и сержанты вгоняли и новобранцев, и ветеранов в форму, превращали их в смертоносное орудие правосудия королевы. А вон и она сама, рысит на белой лошади, белый плащ развевается на ветру. Королеву встречают восторженные крики и приветствия.
Рива подошла, встала рядом с Ваэлином и нерешительно выговорила:
– А ты знаешь?..
– Что?
– Ну, про королеву. – Рива проследила взглядом, как Лирна подъехала к новым ротам Норты. Солдаты падали перед ней на колени. – В смысле что с ней сделали. Какие могут быть последствия?
– Ее исцеления? – спросил Ваэлин.
– Нет, того, что было раньше. Исцеление исцелением, но она много страдала, а такие шрамы заходят очень глубоко.
– Так же, как и твои?
– Может, и глубже – и это меня пугает. Мои руки в крови, как и твои. Мы потеряли всякую невинность. Но за свои дела я отвечу перед Отцом, когда придет время. А вот она… мне иногда кажется, что она готова сжечь весь мир, если с ним погибнет и последний воларец. Но она не насытится и тогда.
– А ты разве не жаждешь правосудия?
– Правосудия – да. И чтобы мои люди жили без страха. Ради этого я буду воевать в ее войне и освобожу ее город. Но если ей покажется мало? Что ты ответишь, когда она прикажет плыть с ней за океан?
Песни нет. Некому указать и направить. Молчание и неопределенность. И что делать?
– Миледи, спасибо за тренировку, – поклонившись, произнес Ваэлин. – Но, кажется, мне нужен менее любящий учитель.
Ясеневый меч Даверна отбил меч Ваэлина и хряснул по незащищенным ребрам. Владыка битв согнулся, пытаясь отдышаться. Даверн отступил. Ваэлин свирепо посмотрел на него:
– Сержант, кто приказывал вам прекратить?
Бывший корабел нахмурился, но тут же ухмыльнулся и ударил, целясь в нос. Ваэлин изогнулся, меч прошел на волосок от лица. Затем Ваэлин схватил сержанта за руку и швырнул через плечо. Но Даверн быстро опомнился, вскочил, развернулся и рубанул по ногам. Дерево глухо стукнуло о дерево – Ваэлин парировал, держа меч обеими руками, ответил серией ударов в грудь и в голову. Сержант попятился, но отбил все, не обращая внимания на вопли зрителей.
Уже три дня Ваэлин не мог как следует достать сержанта. На каждую тренировку собиралось все больше солдат. Как и ожидалось, Даверна не пришлось уговаривать подраться с самим владыкой битв, а в особенности после того, как стала очевидной слабость Ваэлина. Сержант торжествовал. Конечно, не составляло труда заняться тренировками вдали от солдатских глаз, но Ваэлин не поддался искушению. Столько пытливых взглядов – лучший стимул для того, чтобы стараться изо всех сил.
Ваэлин чувствовал, что исправляется. Холод внутри немного отпустил. Но меч по-прежнему казался чужим в руке. То, что было танцем, фейерверком движений, стало механическим профессионализмом.
«Сколько во мне было от песни? А сколько – от меня самого?» – спрашивал он себя.
Даверн нырнул под удар, скакнул в сторону и сделал точный выпад, пробил защиту Ваэлина и ткнул в верхнюю губу. Брызнула кровь. Ваэлин пошатнулся.
– Простите, милорд, – выдохнул Даверн и шлепнул Ваэлина по правой ноге. – Но вы сами сказали – в полную силу.
Ваэлин упал. Сержант отбил слабую попытку защититься и занес меч для финального удара, несомненно, очень болезненного.
– Хватит! – выкрикнула покрасневшая от злости Алорнис. – Тренировка окончена. Возвращайтесь к своему полку!
Она отпихнула сержанта, опустилась на колени рядом с Ваэлином, прижала чистую тряпицу к его разбитой губе.
– Милорд, разве ваша сестра руководит здесь? – осведомился Даверн. – Может, ей стоило бы принять командование?
– Сержант, – мягко произнес кто-то рядом, и ухмылка Даверна мгновенно исчезла.
Норта обвел взглядом собравшихся солдат, большей частью из его полка, и все быстро обнаружили, что очень заняты и нужно идти. Снежинка ткнулась мордой в плечо Ваэлина, настойчиво заурчала и подталкивала, пока он не встал на ноги.
– Твой сержант – грубиян, – вытирая текущую из его губы кровь, сердито выговорила Алорнис.
– Учитель, я просто следую приказам его сиятельства, – объяснил сержант Норте.
Хотя Даверн совершенно не боялся Ваэлина, к Норте он всегда относился гораздо уважительней.
– Да, в самом деле. И очень даже неплохо, – подтвердил Ваэлин и сплюнул кровавый сгусток.
Норта удостоил Даверна лишь коротким взглядом и приказал:
– Иди, проверь пикеты.
Сержант поклонился и заспешил прочь.
– В битве случаются тысячи всяких неожиданностей, – сказал Норта. – Ты придаешь слишком много значения один раз упущенному мечу.
– Брат, войны не выиграть упущенным мечом. – Ваэлин взял у Алорнис тряпицу и пошел к дереву, где привязал Шрама.
– Пусть об этом позаботится брат Келан, – крикнула Алорнис, но Ваэлин лишь махнул рукой и забрался в седло.
Отыскать Каэниса не составило труда. Часть Седьмого ордена, теперь выросшая до четырех братьев и двух сестер, обитала в прикрытых полотнищем руинах рядом со входом в гавань, в некотором отдалении от основной армии, относившейся к ним с нескрываемой тревогой. Каэнис совещался с братьями и сестрами, говорил тихо, но с искренней убежденностью, и все внимательно слушали. Все они были младше его брата. Молодые легче пережили нашествие воларцев. Молодежь лучше приспособлена к свирепости битвы, но ее же предпочитают работорговцы. Один юноша уж точно перенес много плохого. Слушая Каэниса, он сидел без рубашки, его спину испещряли недавние рубцы от кнута, воспаленные, красные в закатном свете.
– Область войны более не принадлежит целиком Шестому ордену, – говорил Каэнис. – Теперь все Верующие призваны присоединиться к борьбе. Теперь все мы воины. Сокрытие – роскошь, которой мы больше не можем себе позволить.
Он умолк, когда из сумрака выступил Ваэлин. Остальные посмотрели на него с обычной смесью страха и глубокого уважения.
– Брат, я хотел бы поговорить с тобой, – сказал владыка битв.
Когда они вышли на мол, уже стемнело. Сквозь облака просвечивала полная на три четверти луна. Каэнис молчал. Он ожидал, пока заговорит Ваэлин. Наверное, предчувствовал, о чем пойдет речь.
Они дошли до края мола, и Ваэлин произнес: «Микель».
Вечерний отлив увел прочь море, и казалось, что они стоят на вершине огромной скалы. Ветер трепал одежду, мягкий плеск волн едва доносился снизу. Ваэлин всмотрелся в лицо молчащего Каэниса. Ага, именно то, что и должно быть. Человек мучается совестью. Он виноват.
– Перед тем как я отплыл к башне, аспект Греалин заверил меня, что не имеет к этому никакого отношения. Он переложил вину на брата Харлика, и тот подтвердил его слова, хотя и не полностью. Брат, может, ты хочешь что-нибудь добавить к их рассказу?
– Мой аспект предписал мне хранить твою жизнь. Я исполнял предписанное, – равнодушным спокойным голосом ответил Каэнис.
– Тот, кто убил Микеля, говорил, что встретил в лесу кого-то дружественного мне. И они все боялись его.
– Они ожидали знакомого Харлику брата, соучастника заговора. Я нашел его, убил и занял его место. Справиться с убийцами, нанятыми отцом Норты, оказалось сложнее. Я их отправил подальше от тебя. Я надеялся, что там нет братьев, но Микель всегда отставал и легко терялся.
Ваэлин отвернулся, посмотрел на море. Поднялся ветер, в тусклом лунном свете белели пены гребни на волнах. На горизонте появился темный силуэт, за ним – еще несколько.
– Наш владыка флота выполняет обещание, – заметил Ваэлин.
– Эта война собрала удивительных союзников, – взглянув на приближающиеся корабли, сказал Каэнис.
– И раскрыла удивительные тайны.
– В тот день, когда ты отыскал нас… мои слова были несправедливыми. Я потерял так много людей, видел так много смерти. Казалось, Ушедшие покинули нас, потому что их возмутило твое неверие. Брат мой, я сглупил.
– Брат, – тихо повторил Ваэлин. – Мы так долго называли друг друга этим словом, что оно, кажется, потеряло всякий смысл. Столько было скрыто, столько сказано лжи. В первый день в подвалах Греалин похлопал тебя по плечу, а ты вздрогнул. Я подумал, что ты боишься его воображаемых крыс, а это он приветствовал тебя. Ты не присоединялся к Шестому ордену, ты докладывал своему аспекту.
– Так мы жили и так служили Вере – по крайней мере, до сих пор. Аспекта Греалина больше нет. Возрождать орден придется мне. И ты мог бы мне очень помочь.
– Одаренные из Пределов не хотят вступать в твой орден. Кара и Маркен даже не принадлежат к Вере, а Лоркан вряд ли наберется сил поверить хоть во что-нибудь.
– Почти как ты, брат, – очень тихо произнес Каэнис, но Ваэлин отчетливо услышал осуждение в его словах.
– Я не бросал своей веры, – сказал он. – Просто она ссохлась и умерла перед лицом правды.
– А эта великая правда выиграет для нас войну? Посмотри вокруг – и увидишь, сколько здесь страдания. Поддержит ли твоя правда людей в месяцы и годы новых мук, ожидающих впереди?
– А твой Дар поддержит их? Я еще не знаю, какого рода силой ты владеешь, и, если я буду командовать этой армией, я бы очень хотел знать.
Каэнис промолчал, лишь внимательно, холодно посмотрел на него. Рука Ваэлина двинулась к охотничьему ножу на поясе, крепко схватила рукоять, готовая вытащить, ударить брата в глаз…
Ваэлин медленно выдохнул, выпустил нож. Его рука тряслась.
– Теперь ты знаешь, – выговорил Каэнис, отвернулся и ушел.