Текст книги "Королева пламени"

Автор книги: Энтони Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц)

– Пусть госпожа Велисс допросит их. Когда я вернусь, то свершу над ними правосудие.

Эллис опять схватилась за нее и не хотела отпускать, заплакала, умоляя взять с собой. Но Рива была непреклонна. Девочка должна оставаться с Велисс. Судя по реву, с непреклонностью Рива переборщила. Велисс прижала девочку к себе и сказала:

– Миледи, у материнства есть цена.

Рива вовремя прикусила язык и не сказала: «Я ей не мать». Она присела, смахнула непослушный локон со лба Эллис.

– Слушайся госпожу Велисс и делай уроки! Я скоро вернусь. Обещаю.

Выбор маршрута она оставила Арентесу, положившись на его знание Кумбраэля.

– Миледи, сперва на запад, а потом на юг, – посоветовал он. – Западные люди у нас наименее благочестивые, так что начнем с самого трудного.

Воларцы оставили много следов на западе: вереницы сожженных деревень, там и сям – кучи трупов среди виноградников. Всякий раз Рива приказывала остановиться и похоронить убитых. Последние напутствия произносил единственный в отряде священник, тощий и жилистый, средних лет, известный мужеством во время осады и покладистой натурой. Риве в последнее время все больше не нравились проповеди. «Хороший священник – молчаливый священник», – говорила она себе и задумывалась, не стоит ли внести это в уложения веры в Отца.

Но дальше на запад местность была меньше затронута войной и осталась в целости в холмистом краю на границе с Нильсаэлем. Рива знала от Велисс, что здесь – самые плодородные земли фьефа, наилучшее вино, а люди славятся веселыми праздниками и весьма вольным отношением к Десятикнижию. Арентес привел отряд к крупнейшему городу в окрестности, разросшемуся старому замку на холме со внушительной стеной, ровной лентой бежавшей вдоль виноградников по склону.

– Легко видеть, отчего воларцы оставили его в покое, – заметил Арентес, когда они подъезжали к воротам.

– Со временем добрались бы и до него, – сказала Рива.

Она ожидала задержки у ворот, ведь здешний народ мог не знать, кто приехал, – но городская стража уже выстроилась рядами, и ворота открыли. Под аркой стоял на коленях крепкий дородный мужчина в длинной мантии, склонивший голову, распростерший руки в знак покорности.

– Это лорд Ментари, здешний градоначальник, – пояснил Арентес. – Он владеет большинством виноградников около города и очень уважал вашего деда.

– Но не дядю?

– Ваш дядя был куда пунктуальней в сборе налогов и менее склонен помогать старым друзьям.

– К счастью, у меня только новые друзья, – заметила Рива.

– О Благословенная госпожа! – возопил лорд Ментари. – Вы принесли слово Отца нашим недостойным ушам!

Рива спешилась, посмотрела на город. Так странно видеть здания и улицы целыми после недель созерцания одних руин. Сперва ей показалось, что градоначальник устроил театральную сцену, рассчитывая впечатлить гостью, но когда Рива присмотрелась, то поняла: его благоговение искреннее.

– Всякие уши достойны слов Отца, – сказала она. – Он не требует от верных ему вставать на колени – и я тоже.

Упитанный лорд поднялся на ноги, но продолжал гнуть спину.

– Рассказы о ваших подвигах – уже легенда. Благодарность нашего скромного дома не знает границ!

– Милорд, я очень рада это слышать, ибо я принесла весть о том, как можно выразить эту благодарность, – сообщила Рива и показала футляр с королевским эдиктом.

Потребовалось два дня, чтобы с окрестностей собрались люди послушать слова Благословенной госпожи, – два дня мучений с торжественным пиром и принятием прошений, самым ненавистным Риве занятием. Она выносила приговор лишь в самых очевидных случаях, Арентес записывал более сложное, чтобы дело разобрала Велисс. Хотя здешний народ жил в покое и безопасности, прошения ясно показали: войне не обязательно ступать на порог, чтобы расстроить людям жизнь. Множество жалоб было на беженцев с востока, захватывающих скот, оседающих на чужой земле. Хотя сюда не дошли армии Токрева, банды охотников за рабами побывали и тут. Плачущие матери рассказывали об уведенных сыновьях и дочерях. И здесь было столько ужаса и горя! Воларцы обладали удивительным талантом рождать лютую ненависть у всех, с кем соприкасались. Одно хорошо: теперь будет легче сделать то, зачем Рива приехала сюда.

Она зачитала эдикт вечером второго дня. Она стояла на крыльце дома Ментари, а люди заполнили широкую улицу перед ним, толпились вокруг изящного бронзового фонтана. Здесь после прочтения шептались громче и не случилось взрыва всеобщей ненависти к врагам. Но, хотя не виделось особой радости, не было и открытых демонстраций недовольства. А многие добрые люди даже громко восхваляли ложь, которой попотчевала их Благословенная госпожа.

Когда Рива сошла с крыльца, толпа еще радостно кричала.

– Одиннадцатая книга! – выдохнул лорд Ментари. – Подумать только, я доживу до такого!

Арентес протянул Риве учетную книгу с пометками Велисс.

– Милорд, мы живем во времена перемен. Согласно вычислениям моей досточтимой советницы и данным переписи пятилетней давности, ваша квота – минимум две тысячи мужчин, способных носить оружие, – заглянув в книгу, сообщила Благословенная госпожа. – И это с учетом наших недавних бед. Я уверена, что Отец посмотрит на вас с особой благосклонностью, если вы превысите квоту.

Объезд всего фьефа занял большую часть месяца. Рива со свитой посещала города и деревни – иные переполненные от беженцев, другие – почти пустые, откуда население сбежало перед приходом врагов. Ложь Ривы лучше всего принимали там, где было много обездоленных войной, там, где люди сами видели зверства и ужасы воларцев. Даже в тех местах, куда не дошла война, находилось много желающих послушать Благословенную госпожу, хотя не все радостно восприняли весть о послании Отца.

– У меня четыре сына, а королева хочет троих, – упрямо и зло выговорила крепкая ширококостная женщина в деревне к юго-западу от реки.

Здешние жители были знамениты крепкой и суровой натурой и мастерством, с каким они добывали скудное пропитание, прочесывая десятки окружающих дома проток в поисках угрей и прочей речной живности. Деревеньки их были невелики, часто всего полдюжины домов с церковью.

Сельчане глухо заворчали в знак одобрения. Хотя было видно, что местных пугает стража – ведь целых полсотни – и важные люди, явившиеся к ним. Но ожесточившаяся женщина не обращала внимания на солдат Арентеса.

– Как же семье прокормиться, если некому будет тащить сети?

– Никто не останется голодным, – заверила Рива. – Требуемую пищу предоставит дом Мустор и королева, причем бесплатно.

– Я уже слышала обещания от вашего дома! Моего мужа утащили драться с азраэльскими ублюдками, и те перерезали ему глотку. А теперь нам нужно драться за них!

– Этот фьеф спасли азраэльцы, – сказала Рива, – а еще нильсаэльцы, народ из Северных пределов, сеорда и эорхиль. В Варинсхолде я дралась рука об руку с мельденейцами и нильсаэльцами. Старые времена умерли. Теперь мы стоим друг за друга.

Женщина наставила палец, ее голос задрожал от гнева.

– Девчонка, так сама и дерись за них! Я не знаю этих «ворелцев», никогда не видела их, а любой врун может сказать, что слышал голос Отца!

Стражники схватились за мечи, сержант вышел вперед и успел уже до половины вытащить меч из ножен, прежде чем Рива гаркнула, приказывая остановиться.

– Миледи, это же измена и богохульство! – крикнул взбешенный сержант.

Толпа сразу подалась назад, оставив свою героиню в одиночестве. Но та не желала уступать и дерзко глядела на Риву. В обветренном лице женщины не было ни страха, ни раскаяния.

– Ты не была в Алльторе, – буркнул сержант. – Ты не видела, что для нас сделала Благословенная госпожа. Если бы не она, и ты, и твои сыновья, и твоя деревенька стали бы кучей пепла и костей. Ты обязана нашей госпоже всем – как и мы.

– Тогда лучше повесьте меня, госпожа. Отец там или нет, мои сыновья – не ваши.

Рива выискала в толпе троих парней. Двое стояли, вжав голову в плечи. Несомненно, они мечтали лишь о том, чтобы неприятности поскорее кончились. Но третий, самый высокий, глядел на коренастую женщину с угрюмым раздражением.

– Ваши сыновья могут сказать за себя сами? – спросила Рива. – И Десятикнижие, и закон фьефа определяют возраст зрелости в семнадцать лет. Если ваши сыновья – уже мужчины, пусть выбирают сами.

– Мои сыновья знают свой долг, – заговорила женщина, но осеклась, когда высокий парень поднял руку и протолкнулся через толпу.

– Миледи, я – Аллерн Вареш, – поклонившись, представился он. – Я готов служить согласно королевскому эдикту.

– Стой! – зарычала женщина.

Она шагнула к сыну, отвесила ему оплеуху и злобно уставилась на Риву.

– Он не твой!

Рива уже хотела не обращать внимания на женщину и поблагодарить парня за верность, но заметила слезы на глазах его матери и как она бросилась вперед, защищая сына. Рива сошла с повозки, встала перед женщиной.

– Как вас зовут?

Женщина стиснула зубы, вытерла глаза толстыми пальцами, процедила:

– Реалла Вареш.

– Реалла Вареш, я скорблю о вашей потере. Она велика. Мне тяжело просить вас о большем. Потому, в признание вашей жертвы, квота для этой деревни считается исполненной одним этим мужчиной.

Рива указала на Аллерна, все еще стоящего, преклонив колено. Женщина обмякла, прижала ладони к лицу. Пораженная толпа застыла в молчании. Судя по всему, они в первый раз видели, как плачет Реалла Вареш.

– Лорд Арентес?

– Да, миледи?

– Как по-вашему, этот молодой человек достаточного для гвардейца роста?

– Да, как раз, – окинув парня оценивающим взглядом, заключил Арентес.

– Замечательно. Аллерн Вареш, отныне ты – солдат стражи госпожи правительницы Ривы Мустор. – Рива посмотрела на всхлипывающую мать и добавила: – У тебя час на прощание. Лорд Арентес отыщет лошадь для тебя.

Рива вернулась в Алльтор с полутысячей мужчин и полусотней женщин, вызвавшихся идти под командой Благословенной госпожи. Можно было бы привести и тысячу, но не хватило бы ни провианта, ни лошадей. Земли к югу от Алльтора, сильнее всего пострадавшие от воларцев, дали больше всего рекрутов и охотней всего слушали ложь о послании Отца. Эти люди вели свою войну на лесистых берегах Железноводной и захватили много оружия. Арентес говорил, что на тех землях как раз родилось и расцвело знаменитое кумбраэльское искусство стрельбы из лука. Первые длинные луки вырезали из тиса, обильного в тамошних лесах. Перед воларской угрозой возродились давно распущенные отряды, когда-то ядро кумбраэльской военной мощи. Ветераны-командиры заново собрали их и играли в смертельную игру набегов и пряток среди лесистых холмов месяцами, до самого освобождения Алльтора.

Рива приказала не распускать отряды, но, напротив, набрать больше людей и явиться весной в Алльтор. Хотя лесные бойцы были свирепо преданы делу и вере в Отца, их ненависть и жестокость обескураживали. По лесу висели гниющие воларские трупы, а угрюмые лесные воины пылали жаждой мести. Тяжело и представить, что они учинят за океаном. И ведь в Десятикнижии нет ничего, что подстрекало бы жаждущих мести.

Эллис кинулась к Риве так, будто хотела задушить в объятиях, обхватила тонкими ручонками талию и принялась жаловаться на бесконечные уроки Велисс.

– Она заставляет меня читать и писать каждое утро! И вечер тоже!

– Это умения большой важности, – осторожно отцепляя руки девочки, сказала Рива. – Но я тоже могу тебя кое-чему научить – в свое время.

Малышка нахмурилась, перестала дуться, хотя, похоже, настроение жаловаться еще не прошло.

– И чему же?

– Луку и ножу. И мечу, когда повзрослеешь. Конечно, если хочешь.

– Я хочу, хочу! Научи меня сейчас! – крикнула она, схватила Риву за руку и потащила в дом.

Но Рива заметила, как поморщилась Велисс, и остановилась, держа девочку за руку.

– Давай завтра. У меня сегодня важные дела.

– Вы по-прежнему не скажете мне имени? – спросила Рива.

Священник с поломанным носом равнодушно глянул на нее и покачал головой. Рядом с ним на дорожке стояло еще одиннадцать узников в истертых ветхих одеждах, нечистых от долгого сидения в подвале. Кое-кто еще покачивался – травяные снадобья Велисс действовали по нескольку дней. Она собрала пять сотен страниц показаний: имена, даты, описания встреч, сцены убийства – полный каталог злодеяний, свидетельства, изобличающие всю целиком церковь Отца Мира как гнездо предателей – от Чтеца до епископа. Свидетельств хватило бы, чтобы полностью распустить церковь.

– Он и вправду думал, что сможет уничтожить дом Мустор и править фьефом во имя Отца? – спросила Рива у безымянного священника.

Священник дерзко посмотрел ей в глаза, сглотнул и с усилием выговорил:

– Это святое дело, благословленное Отцом!

– Отцом? Несчастным злодеем на службе у твари из Тьмы.

Рива отступила на шаг, обвела взглядом узников, и в ее голосе зазвучала сталь:

– Вы – глупцы! Вы провели жизнь в изучении Десятикнижия и не постигли его правды. Отец не дает благословения на убийство и обман и не питает тех, кто мучает детей ради своих гнусных целей.

Рива замолчала. Она ощущала растущую внутри ярость, ту самую, родившуюся во время осады, когда Рива позволяла резать глотки охотникам за рабами и рубить головы пленным. Безымянный священник содрогнулся, борясь с подступающей от ужаса тошнотой. Арентес стоял позади скованных цепью узников с полной ротой стражи. Солдаты обнажили мечи и хищно глядели в спину предателям.

И тут Рива вспомнила. «Мы все теперь убийцы, омытые кровью, – и умоемся ею снова». Взгляд леди Алльтора упал на последнего в ряду узников, тощего и жилистого. В отличие от остальных, он не стоял, потупившись, но глядел со странным благоговением. Знакомый человек. А, так это Шиндалль, хозяин гостиницы, направивший Риву к Высокой Твердыне. «Увидеть ваше лицо – и ничего больше не надо», – так он сказал тогда.

Рива вынула из-за пояса свиток и показала узникам печать и кривоватую неуверенную подпись.

– По приказу Святого Чтеца вы исторгнуты из лона церкви Отца Мира. Вам запрещается читать и цитировать Десятикнижие, поскольку вы показали себя недостойными любви Отца.

Она снова обратилась к священнику с переломанным носом:

– Поскольку Отец больше не хочет знать вашего имени, оно открыто мне, мастер Йорент.

Узники закрывали глаза, склоняли головы, молились, кое-кто заплакал, у пары появились темные пятна на брюках – как у воларских пленников перед эшафотом. Разве что воларцы умоляли о пощаде, а не молились.

– Лорд Арентес, снимите с них цепи. Пусть идут восвояси, – приказала Рива.

Велисс не стала упрекать, лишь изумилась.

– Они интриговали против твоего дома. Они снова затеют интригу.

– Заговоры требует скрытности. Заговорщики прячут имена и лица. Теперь бывшие заговорщики лишены скрытности.

– А ты – правосудия.

– Нет, я лишилась только мести. Отец ясно указал, что месть и правосудие – разное.

Через месяц начали прибывать разномастные отряды призывников, хотя быстро наступившая зима не слишком-то помогала маршировать по дорогам. Когда холода усилились, Рива приказала прекратить работы на стенах и бросить все силы на ремонт города, заменить палатки и промасленную парусину кирпичными домами с черепичными крышами. Снегопады перекрыли горные перевалы в Нильсаэль, остановили караваны от южного берега, и пришлось снова вводить рационы.

Каждое утро Рива занималась с Эллис. Начали с ножа, отыскали длинный узкий клинок, хорошо легший в ее ладонь. При всем энтузиазме девочка оказалась плохой ученицей, часто падала, царапала колени. Но при том никогда не плакала и не капризничала, как на других уроках, и желание тренироваться не ослабевало.

– Ты была в моем возрасте, когда начала учиться? – спросила девочка.

– Я была младше. Не прыгай, когда делаешь выпад, потеряешь равновесие.

– Кто тебя учил?

– Очень плохой человек.

– Почему он был плохой?

– Он хотел, чтобы я делала очень плохое, – ответила Рива.

– А что именно?

– Список чересчур длинный. Смотри на меня, а не на свои ноги!

Рива оставила девочку упражняться, а сама поднялась к Велисс на веранду.

Госпожа советница зябко куталась в меха и держала в руке запечатанный свиток.

– Пришло? – спросила Рива.

Велисс кивнула и передала свиток, не отрывая взгляда от девочки, неуклюже танцующей на газоне.

– Она не очень годится для такого.

– Она научится от нас обеих.

– Зачем ты взяла ее? Ты могла бы найти хороший дом для нее где угодно. В Кумбраэле теперь много горюющих матерей, с радостью принявших бы ребенка.

Рива оглянулась и увидела, как Эллис парирует удар невидимого противника.

– Она не убежала. Когда я пришла в ее дом, она попыталась зарезать меня, а когда я отняла нож, она все равно не убежала, – сказала Рива, снова посмотрела на Велисс и добавила: – Пожалуйста, справься о том, как я могу удочерить ее.

– Ты уверена? Она ведь совсем маленькая.

– Она из благородного рода, умна и быстра. Под твоим руководством она достигнет многого. А мы должны обеспечить наше будущее.

Велисс посмотрела на свиток, на королевскую печать.

– Я никогда не просила тебя обещать мне. Но теперь прошу: что бы ни ожидало тебя за океаном, оставайся в живых и возвращайся ко мне.

Рива развернула свиток. Письмо королева писала сама и щедро рассыпала благодарности и похвалу за соблюдение эдикта. Заканчивалось письмо вежливо сформулированным приказом привести войска к Южной башне в последний день месяца илльнасура. Но ведь зима еще не кончится! Значит, королева решила отплыть до начала весны.

– Рива, – сдавленно прошептала Велисс.

Рива взяла ее за руку, поцеловала в щеку и солгала опять:

– Я обещаю.

ГЛАВА ПЯТАЯ
Ваэлин

Ваэлин однажды провел зиму на Скельском перевале в попытке справиться со все учащающимися набегами лонаков. Тогда здесь было множество братьев и Бегущих Волков, а теперь никто даже не вышел навстречу из приземистой сторожевой башни. Молчаливые стены, пустые бойницы. Соллис не просто так оставил крепость. С лонаками помирились, а война требовала собрать все без исключения мечи. Но все же пустота на северных границах Королевства помимо воли будила тревогу. Столь многое изменилось за такое короткое время!

– Когда-то мои люди ликовали бы при виде такого, – сказала Кираль, без сомнения, ощутившая тревогу Ваэлина. – А теперь это для них – зловещий знак.

Рядом с Ваэлином остановился лорд-маршал Орвен. Его полсотни рыцарей – все, что осталось от Королевской конной гвардии.

– Выставьте часовых. Сегодня мы заночуем здесь.

Ваэлин провел ночь в башне вместе с Кираль и Одаренными с мыса Нерин. Все они выбрали отправиться с ним, а не в грядущее плавание за океан с королевой. Та благословила их на поход тщательно подобранными словами и милой улыбкой, но Ваэлин знал, как на самом деле отнеслась Лирна к его авантюре. Он рассказал ей все с глазу на глаз. Королева вызвала его к себе поздним вечером. Из-за дверей доносился смех – дети еще не спали. Сирот все прибывало, и уже две сотни их заселили это крыло дворца. Все они по королевскому слову теперь считались подопечными короны.

Апартаменты Лирны не блистали роскошью. Их заполняли книги и свитки брата Харлика, на столе лежали аккуратные стопки листов, исписанных ровным изящным почерком королевы. Комнату скудно освещали единственная лампа да огонь из камина. Половину лица королевы скрывала тень. Лирна смотрела на гостя с усталым любопытством, будто ожидала, пока он закончит рассказывать скверную шутку.

– Вы собираетесь идти пешком через северный лед в середине зимы? – спросила она.

– Нас поведет песнь Кираль. Она говорит с благословения Малессы. Я знаю, вы доверяете ей.

– Я доверяю и тому обстоятельству, что Малесса всегда действует в интересах лонаков. Если ей выгодно отправить вас в никуда – она отправит, – хмуро произнесла Лирна.

Но затем она перестала хмуриться, взяла со стола кусок пергамента, поднесла к свету. Ваэлин узнал руку Алорнис: слишком уж ровные, идеальные линии. Но раньше таких рисунков он у сестры не видел. Что-то непонятное, полукруглое, форма, образованная перекрещением прямых линий.

– Ваша сестра предлагает изменить саму концепцию кораблестроения. Изнутри корпус сформирован множеством связанных коротких балок, вместе описывающих нужную дугу. В сущности, это воплощение на практике концепции тангенциальных дуг Лервиаля. Хотя Алорнис утверждает, что никогда не читала его трактат. Если мы примем ее план, к изготовлению кораблей можно будет приставить практически неквалифицированных рабочих. Они изготовят тысячи балок, сэкономят нам многие месяцы работы…

– Так почему бы не воспользоваться ее предложением?

– Потому что раньше никто так не делал. Никто не строил корабли таким образом. Равно как и за всю историю никто не смог успешно пересечь льды даже в середине лета.

– Кираль доверяет своей песни, а я доверяю Кираль.

– Этот Эрлин так уж важен? – спросила Лирна.

– Полагаю, да. Проживший столько веков обладает знанием более ценным, чем все свитки Харлика вместе взятые. Легенда говорит, что ему запретили вход за Порог. Это может значить, что он заглянул туда, как и я. Возможно, он увидел больше меня.

Лирна нахмурилась снова.

– Арендиль однажды рассказал мне о Керлисе. Будто бы дядя признался, что встречал его, проклятого и обреченного на вечную жизнь за отказ присоединиться к Ушедшим. И потому Керлис коротает свои бесконечные дни, скитаясь по земле в поисках человека, которому предназначено убить бессмертного. А такой человек якобы должен родиться среди Одаренных этой страны. – Королева устало усмехнулась. – Ваэлин, это все сказки. И вы всерьез хотите, чтобы я в них поверила, одобрила подобное безумие и отослала своего владыку битв умирать в ледяной пустыне?

– Мы заплатили немалую цену, чтобы понять: не во всех сказках одна лишь ложь и фантазии.

Ваэлин выпрямился, вдохнул, чтобы заговорить официально, но Лирна предостерегающе подняла руку:

– Пожалуйста, не оскорбляйте мой слух просьбой об отставке. Я могу приказывать всем в этом королевстве, но я не хочу приказывать вам.

– Ваше величество, я очень благодарен вам. Позвольте мне предложить на мое место графа Морвена.

– Хорошо. Сколько вы возьмете солдат?

– Нисколько. Я пойду вместе с Кираль.

– Это неприемлемо, – отрезала королева. – Сотня лорда Орвена и Одаренные из Пределов пойдут с вами.

– Жена Орвена на сносях. Я не хочу, чтобы граф отправился в настолько опасное путешествие.

– Милорд, этого хочу я. Орвен – солдат и знает свой долг, нравится ему это или нет.

– Как пожелаете, ваше величество, – глядя на непреклонное лицо королевы, произнес Ваэлин. – Я хотел бы спросить и о другом деле, которое мы обсуждали.

Ее пальцы вздрогнули.

– Вы хотите слишком многого, – каменным голосом ответила Лирна.

– Не он виноват.

– Я знаю. Но сцена убийства брата вряд ли сотрется из моей памяти.

– Если вы хотите наказать его, предложенный мной способ подойдет как нельзя лучше.

Она посмотрела ему в глаза. В тусклом свете ее лицо казалось чеканной маской.

– Милорд, я хочу лишь одного: безопасного будущего для этого Королевства. Я пошлю вашего брата за море, чтобы он стал провозвестником моего пришествия, но не просите меня простить его. Умение прощать подобное уже не в моей власти.

«Если бы Янус смог исполнить свой замысел, мы были бы женаты», – подумал Ваэлин.

Он пожелал остальным спокойной ночи и поднялся на вершину башни. Изо рта шел пар. Ваэлин плотней завернулся в плащ, присмотрелся к зловещей тьме за перевалом.

«Интересно, были бы наши дети убийственно сильными? Или прекрасными? Или всё сразу, как сама королева?»

Чуть изменился посвист ветра, прилетел легкий запах: дым костра, пот.

– Я знаю, что ты здесь, – не оборачиваясь, сказал Ваэлин.

Лоркан сухо рассмеялся, подошел ближе. Копна буйных волос свисала на бледное как иней лицо.

– К милорду вернулась песнь?

– Есть чувства и помимо зрения, – заметил Ваэлин, понаблюдал за тем, как Лоркан переминается с ноги на ногу, и добавил: – Как мне кажется, ты пришел с просьбой.

Лоркан потер ладони, потупился и заговорил с нарочитой веселостью:

– Милорд, сдается мне, я уже с избытком поработал на наше великое дело. Я горжусь тем, что совершил ради него, и, думаю, вы согласитесь со мной. Я сделал много. Но, кажется, мне настало время попытать счастья в местах потеплее.

– Вы хотите, чтобы я отпустил вас.

– Да, милорд, – склонив голову, с легкой улыбкой подтвердил Лоркан.

– Хорошо. Учитывая природу вашего Дара, я в любом случае едва ли мог бы задержать вас.

– Милорд, я очень благодарен вам, – сказал Лоркан, но не ушел. Он по-прежнему стоял, переминаясь с ноги на ногу.

– Что еще? – устало вздохнув, осведомился Ваэлин.

– Милорд, Кара.

– Она тоже хочет, чтобы ей позволили уйти?

– Нет, она тверда в своей решимости следовать за вами. Но если вы ей прикажете…

– Нет, – отвернувшись, отрезал Ваэлин.

– Она еще почти ребенок, – угрюмо заметил Лоркан.

– Почти ребенок – но с добрым мудрым сердцем и великим Даром. Она очень ценна для меня, и я горжусь, что она решила остаться со мной. Вы можете взять лошадь, оружие и всю свою военную добычу, но, пожалуйста, уходите до рассвета, – сказал Ваэлин и пошел к лестнице.

– Я не могу! Вы же знаете, я не могу уйти без нее! – закричал Лоркан, и эхо подхватило его голос, понесло над перевалом.

Ваэлин посмотрел на молодого Одаренного, глядевшего дерзко и вызывающе, но сжавшегося от страха и злости и, без сомнения, готового в любой момент исчезнуть.

– Я знаю, что жизнь иногда оставляет людям только выбирать из скверного и худшего, – сказал Ваэлин. – Если вас не будет здесь утром, я постараюсь объяснить это Каре.

Когда на следующий день отряд отошел на пять миль от перевала, Кираль внезапно дернула поводья, остановила пони и внимательно посмотрела на запад.

– У нас беда? – спросил Ваэлин.

– Что-то… нет, кто-то новый, – хмуро и растерянно ответила лоначка.

– Песнь?

– Нет, там не певец, и моя песнь ни о чем не предупреждает – но он зовет меня.

– Откуда?

– Из разрушенного города, – запинаясь, выговорила Кираль.

В ее голосе отчетливо слышался страх. Ваэлин впервые увидел ее испуганной. Он кивнул и подозвал Орвена:

– Милорд, мне нужны пятеро. Разбейте лагерь в долине впереди и ожидайте нашего возвращения.

Затем Ваэлин крикнул Одаренному, уныло трусящему посреди колонны:

– Мастер Лоркан! Пожалуйста, присоединяйтесь к нам!

До руин было два дня ходу. Кираль хорошо знала горы, потому добрались быстро и без помех.

Развалины остались в точности такими, какими Ваэлин помнил их, но теперь он не ощущал гнетущей тревоги, мучившей и не дававшей покоя в прошлый раз, – в отличие от лоначки и Лоркана.

– О Вера, тут еще хуже, чем в лесу, – выдохнул обмякший, побледневший Лоркан.

– Я раньше никогда не подходила так близко, – пробормотала растерянная Кираль. – Это место – не для живых.

Ваэлин ободряюще улыбнулся юноше и кивком указал на руины.

– Мастер Лоркан?

Немного поколебавшись, тот слез с коня, глубоко вдохнул и решительно направился к городу. Через несколько шагов Одаренный будто растворился в воздухе. Гвардейцы дружно охнули.

– Тот, кто ждет нас, сможет его увидеть, – сказала Кираль.

– Я знаю, – отозвался Ваэлин.

– Тогда зачем его посылать?

– Что за жизнь без веселья?

Долго ждать не пришлось. Тишину руин разорвал пронзительный визг, перепуганное эхо заметалось среди камней. Кираль схватилась за лук, гвардейцы обнажили мечи и выстроились в ожидании врага. Ошалевший от ужаса Лоркан появился на краю города и стремглав помчался к своим. Вскоре появилась и причина ужаса, большая, бурая, оскалившая пасть и злобно ревущая.

– Не знал, что они вырастают настолько громадными, – прокомментировал Ваэлин.

На четвереньках медведь был футов пяти в холке – а значит, полных десять футов на задних лапах. Казалось, он ковылял с трудом – но благодаря длине лап бежал очень быстро.

– Ради Веры, прикончите его! – заорал мчащийся со всех ног Лоркан.

Медведь был уже в нескольких шагах.

– Не стрелять! – приказал Ваэлин прицелившейся лоначке.

Он различил среди камней знакомый маленький силуэт, а рядом с ним другой, лишь немного повыше, держащий что-то вроде длинной палки. Медведь вдруг резко остановился, ударил передними лапами оземь так, что полетела галька, закачался, скорбно зарычал, не спуская взгляда с Лоркана. А тот стоял на четвереньках за спиной гвардейца и, похоже, готовился выметать завтрак.

Как и другие кони, Шрам попятился при виде медведя, от страха замотал головой, норовя вырвать поводья из рук Ваэлина. Тот спешился, погладил животное по боку.

– Все в порядке, он не повредит тебе, – успокаивая, тихо сказал Ваэлин коню.

Медведь снова рыкнул, замотал огромной головой, словно собирал силы для следующей атаки, но затем напрягся и застыл, будто статуя. Рядом с ним появился маленький, одетый в меха человек с длинной, в свой рост, костью в руках.

– A-а, он еще молодой, шалит немного. Враги-то и друзья пахнут одинаково, – сказал человек.

– Мудрый Медведь! – радостно воскликнул Ваэлин и крепко пожал шаману руку. – Ты далеко ушел от Пределов.

Ладонь у маленького шамана была словно железная.

– Ты же идешь на лед, – пожав плечами, сказал тот. – Я покажу как.

– Он очень настаивал, – вымученно улыбнувшись, добавила стоящая рядом Дарена.

Ваэлин подошел к ней, притянул к себе, обнял. И даже в груди заныло от осознания того, насколько сильно он тосковал о ней.

«Нет, я непременно отошлю ее назад поутру», – пообещал он себе и тут же понял, что солгал.

Они вместе съели жаренную на вертеле козу. Судя по глубоким шрамам, бедная коза пала жертвой шаманьего питомца.

– Железный Коготь приносит хорошее мясо, – подтвердил Мудрый Медведь. – Себе оставляет только потроха.

После трапезы Ваэлин отправился вместе с шаманом бродить среди руин. Тот рассматривал изломанные, раскрошившиеся статуи, иногда тыкал костью в заросший травой каменный хлам. Медведь шел неподалеку и тоже активно интересовался развалинами, совал нос в каждую щель, а иногда цеплял острыми когтями камни и выворачивал их.

– Железный Коготь хочет жуков и личинок, – пояснил шаман. – Медвежье брюхо всегда пустое.

– Откуда ты узнал, что нужно идти сюда? – спросил Ваэлин.

Мудрый Медведь с удивлением посмотрел на собеседника, словно и представить не мог настолько глупого вопроса.

– Тут большая… – начал он и запнулся в поисках подходящих слов. – Э-э, сила большая.

Шаман растопырил руки – мол, вот какая – и присвистнул.

– Возмущение? Буря? – видя замешательство шамана, предположил Ваэлин.

– Буря?.. Да, большая, в море силы.

«Он видит Тьму как море силы», – подумал Ваэлин и спросил вслух:

– Ты можешь видеть море силы?

Шаман хохотнул.

– Его никто не видит. Люди чувствуют бури, ощущают тех, кто прикасается к морю, слышат песни, если их поют. Я почувствовал бурю, услышал, как поет девушка, и прилетел сюда вместе с Умеющей Летать.