Текст книги "Королева пламени"

Автор книги: Энтони Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 47 страниц)

– Не было ни чертежей, ни рисунков, – протирая ветошью круглый рычаг у расширения трубы, говорила Алорнис. – Но альпиранский текст шестисотлетней давности содержал подробное описание механики. Самой большой трудностью оказалось рассчитать правильное содержание топлива.

– Это альпиранская машина? – спросила Лирна.

– Именно так, ваше величество. Ее использовали в морской битве на одной из альпиранских гражданских войн. Тогдашний император увидел действие машины и немедленно запретил ее из страха божественного гнева. Император побоялся, что боги сочтут его неоправданно жестоким. Машину называли «Копье Ревены».

Лирна знала, что Ревена – одна из главных богинь альпиранского пантеона, охранительница темных путей, которые душам следует пройти после смерти. Ревена – милостивая богиня, она зажигает огонь, чтобы ни одна добрая душа не сбилась с пути. Но этот огонь – живой, мудрый, способный проницать мысли и пожирать недостойные души.

Фурела закончила работу и поспешно отошла от машины. Прикрепленная к соплу лампа горела ярким желтым огнем. У Лирны заколотилось сердце. Королеве не терпелось поскорее увидеть, как работает машина, – но одновременно хотелось спрятаться, закрыть глаза.

– Ламповое масло слишком жидкое и слишком быстро сгорает, – вставляя трубу в бочку, рассказывала Алорнис. – Пришлось использовать земляное масло. Но и оно потребовало сгущения сосновой живицей.

Алорнис отошла от машины, осмотрела ее напоследок и обратилась к Бентену с Илтисом:

– Милорды, пожалуйста, меха.

Оба лорда подошли к мехам, встали рядом друг с другом, взялись за большой железный стержень, прикрепленный к мехам, и посмотрели на королеву. Та попыталась успокоиться, унять сердце, колотящееся все сильнее, – тщетно.

Лирна кивнула.

Потребовалось качнуть всего несколько раз, а потом вся команда закричала – и очень к месту. Гомон скрыл испуганный вскрик королевы. Из сопла вырвалась струя ярко-желтого пламени, пролетела тридцать футов и обрушилась в море, подняв облако пара. За спокойные дни большинство кораблей вернулись на свои места, и теперь вся эскадра вопила при виде бьющего в море пламени.

– Целиться просто, – заявила Алорнис и повела трубой так, что море накрыл огненный веер.

Затем Алорнис махнула Бентену с Илтисом, и те перестали качать. «Копье» выбросило последние капли пылающего масла. Алорнис, улыбаясь, повернулась к Лирне в ожидании королевской похвалы.

А Лирна боролась с желанием вытереть пот со лба. Нельзя было показывать спрятанные под накидкой кисти – ведь все увидят, как дрожат руки королевы. В памяти всплыл жуткий запах горящих волос, обжигающее прикосновение пламени. Руки дрожали все сильней. Лирна боялась, что затрясется вся, забьется в конвульсиях. Гордая Алорнис стояла и глядела, ожидая королевского слова. «Во что же я превратила тебя?» – с горечью подумала Лирна.

Она ощутила ласковое, осторожное прикосновение. Щит! Он встал рядом, ухмыляясь во весь рот, посмотрел на Алорнис.

– Миледи, вы совершили удивительное дело, – сказал он. – По мне, так вы создали оружие, выигрывающее войны. Ваше величество, вы согласны?

От его руки расходилось тепло, унимая дрожь.

– Моя госпожа творец превосходит все ожидания, – произнесла Лирна. – Миледи, у вас есть еще такие?

– Ваше величество, я взяла достаточно материалов еще на две. Возможно, на месте нашего назначения я смогу изготовить больше, если отыщется подходящий материал.

«Больше? Да мне и одной много», – с ужасом подумала Лирна, а вслух сказала:

– Пожалуйста, приступайте к работе над ними. Владыка флота лорд Элль-Нестра решит, на какие корабли поставить ваш могучий дар.

Лирна пыталась уснуть, но не могла успокоиться, ворочалась на койке и пыталась изгнать из памяти огненную арку, падающую в море. Наконец королева оставила тщетные попытки и отправилась к Алорнис. Илтис безо всякого приказа поднялся и пошел следом. Королевский творец оживленно возилась в углу трюма, отведенном под ее разнообразные творения. Фурела спала рядом в гамаке и мягко покачивалась вместе с кораблем.

– Ее желудок уже приспособился к морской жизни, – глядя в медную трубу, сообщила Алорнис. – Теперь она легче засыпает.

– Везучая, – заметила королева. – Надеюсь, ее работа устраивает вас?

– Ваше величество, она проворная и смышленая. Думаю, со временем она начнет делать и что-нибудь свое.

Лирна уселась на скамью напротив Алорнис и принялась наблюдать за ее работой. Алорнис нагревала трубу над огнем, умело гнула, мяла ее.

– Вам бы поспать самой, – сказала королева.

Лицо Алорнис дернулось, хотя взгляд ни на мгновение не оторвался от трубы.

– Сон в последнее время избегает меня, ваше величество.

– Вы скучаете по брату и Алюцию?

Алорнис с трудом подавила тяжелый вздох, отложила трубу.

– Ваше величество, что вам угодно?

– Вы представляете, что он мог бы подумать о вас, если бы видел все это? Может, он отнесся бы к войне с такой же самоотверженностью, как и вы?

– Алюций был миролюбивым человеком. Но это не спасло его.

– А еще он был шпионом другой страны. Вы знали?

– Недавно узнала, – ответила Алорнис. – Солдат-раб, приставленный сторожить его, пришел ко мне перед тем, как отплыть вместе с братом Френтисом. Алюций оставил рабу послание для меня перед тем, как умереть. Да, я знаю о его, хм, неудачных связях – но это нисколько не ухудшает моего мнения об Алюции.

– И что еще говорилось в послании?

– Ваше величество, к сожалению, остальное – не для посторонних ушей.

Лирна подумала, что можно без труда догадаться о содержании послания. Достаточно взглянуть на лицо Алорнис.

«А ты его любила?» – хотела спросить Лирна, но сдержалась и вместо того сказала:

– Война изменила нас всех. Алюцию не понравились бы перемены в вас.

– И в вас тоже, ваше величество, – тяжело выговорила Алорнис.

– У вас был выбор. Я не имела подобной роскоши в тот день, когда уничтожили мое лицо и мое королевство. Но вы еще можете отступить, свернуть. Что вы будете чувствовать, когда ваша машина превратит людей в живые факелы? Нелегко перенести и забыть крики сгорающих заживо.

– Вы попросили всех нас понести тяжелую ношу. Я не отказываюсь от своей, – сказала Алорнис и снова занялась работой.

Королева подумала, что сразу после высадки в Воларии отправит Алорнис назад. Ее вообще не следовало брать с собой. Королевству не нужна еще одна извращенная, искалеченная душа – пусть и душа гениального мастера.

Сверху донесся крик, топот множества ног, быстрый перестук боцманского барабана, зовущего всех к оружию.

– Что это? – спросила Алорнис.

– Вражеский корабль, – вставая, ответила королева. – Не исключено, что вам скоро представится возможность пустить свою машину в дело.

Команда разбежалась по постам с оружием в руках, лучники полезли на мачты с луками, закинутыми за спину. Палуба под ногами дрожала от лязга – полк Норты готовился к бою. Щит стоял у правого борта и глядел в подзорную трубу на юг. Там сквозь предутренний сумрак просматривалось только расплывчатое пятнышко. Но небо уже посветлело, и, несмотря на тучи, показался горизонт.

– Сколько их? – спросила королева.

– Только один, – ответил Щит и указал на небольшой мельденейский кораблик в полумиле от них, идущий навстречу врагу под всеми парусами. – Я приказал «Орке» разведать, что к чему.

Лирна посмотрела на бак, где Алорнис с Фурелой уже возились у баллисты, и с трудом подавила желание отослать женщин в трюм.

– Патрульный корабль? – спросила королева.

– Наверное, хотя слишком уж далеко от берега он ушел для такого времени года.

«Орка» растворилась в дымке, прошло полчаса напряженного ожидания, и наконец Щит удовлетворенно хмыкнул и опустил подзорную трубу.

– «Орка» вывесила сигнал о захваченном призе и просит, чтобы мы подошли.

– Так подходите, – разрешила Лирна.

Щит отдал приказ, матросы полезли на мачты, и вскоре показалась «Орка» со спущенными парусами, колыхавшаяся рядом с мрачным воларским торговцем, притянутым многочисленными канатами и веревочными трапами. На палубе воларца стояли несколько мельденейцев перед короткой шеренгой опустившихся на колени пленников. Те были в сером – за единственным исключением.

«Одетый в красное, посреди океана и без эскорта», – разглядев пленников, с удивлением подумала Лирна и приказала:

– Вон того, в красном – к нам на борт.

Упомянутый человек имел изрядно потрепанный вид, лицо посерело от усталости и щетины. Лирне его черты показались знакомыми, похожими на кое-кого другого, одетого в красное, кому не посчастливилось попасть в руки мельденейцам.

– И просигнальте на корабль аспекта Каэниса, – добавила королева. – Нам понадобится кто-то из его братьев.

– Сколько вам лет? – спросила королева.

Одетый в красное устало и безразлично поглядел на нее. Лирна приказала привести его в свою каюту, сама уселась в кресло, Илтис встал за спиной пленного. У двери стоял брат Седьмого ордена Верин, тощий юноша с нервной улыбкой, лишь с трудом пробормотавший что-то в ответ на приветствие королевы. Он поклонился так поспешно, что едва не свалился на пол. Оставалось только надеяться, что смущение не помешает его Дару.

Одетый в красное молча уставился перед собой. Илтис положил большую ладонь ему на плечо, наклонился и шепнул на ухо:

– Отвечай королеве, или я сдеру с тебя шкуру перед тем, как пираты выбросят тебя акулам.

Узника передернуло от гнева. Значит, он в достаточной мере понимает язык Королевства, хотя и говорит на воларском.

– Я старше, чем вы можете представить, – ответил он.

Какие изящные гласные! Образованный человек, из власть имущих.

– О, я думаю, что вполне могу, – сказала Лирна на языке Королевства. – И, пожалуйста, говорите на моем языке. Исходя из того, что ваша сестра сказала мне, я оцениваю ваш возраст в три сотни лет.

В его глазах мелькнула радость при упоминании о сестре.

– Ведь почтенная гражданка Форнелла Ав-Токрев Ав-Энтриль – ваша сестра? – осведомилась Лирна. – А вы – советник Арклев Энтриль.

«Чьего сына я имела удовольствие прикончить несколько месяцев назад», – добавила королева про себя.

– У вас в плену моя сестра? – с сильным акцентом, но правильно выговорил на языке Королевства советник Арклев.

– Сейчас нет. Когда я видела ее в последний раз, она была в добром здравии, хотя и слегка состарилась.

– Где она?

– Советник, похоже, вы не понимаете смысла нашей встречи. Мы здесь не для того, чтобы я отвечала на ваши вопросы. Мы здесь для совершенно противоположного. И первое в списке интересного нам – почему член правящего Совета Воларии позволяет так легко захватить себя посреди моря.

Арклев сгорбился еще сильнее, тяжело вздохнул, весь – олицетворение несчастья и усталости.

– Теперь нет правящего Совета. Остались только Союзник и эльвера, которую он захотел назвать императрицей.

Лирна посмотрела на брата Верина. Его тщательно проинструктировали, но все же его руки заметно тряслись, когда он приложил палец к запястью.

– Насколько я помню, «эльвера» означает «ведьма», – заметила Лирна.

– Это ее имя, ставшее нарицательным – и не зря, – произнес Арклев, и в его голосе зазвучал вызов, он поднял голову и посмотрел королеве в глаза. – Вы встретили ее в тот день, когда она приказала своему рабу убить вашего брата.

Лирна усилием воли подавила гнев и нахлынувшие жуткие воспоминания.

Она понимала, насколько опасна злость, когда можно еще узнать столь многое.

– Ее убил брат Френтис, – сказала королева.

– Это просто уничтожение старой оболочки. Сейчас у нее новая.

– И эта тварь в одиночку захватила вашу империю?

– Она исполняет волю Союзника. Он решил, что Совет уже не нужен.

– Советников убили?

Арклев кивнул и опустил голову.

– Однако же вы уцелели.

– Я задержался по делам в тот день, когда она нанесла удар. Ее куритаи разошлись по всему Волару, убивая всех, кто служил Совету, каждого слугу, раба и члена семьи. В один день погибли тысячи. Моя семья владеет множеством кораблей, но в гавани оказался лишь один, и мы вынуждены были отплыть почти без припасов. Три дня назад шторм едва не разбил корабль.

Брат Верин напрягся. Похоже, он так и не смог совладать с собой. Но, когда Лирна посмотрела на него, он уверенно ткнул в запястье двумя пальцами.

– Полагаю, ваша новая императрица прекрасно осведомлена о наших действиях? – спросила королева у воларца.

– Ваше вторжение ожидается летом. Она собирает силы у столицы и стягивает туда остатки флота. Союзник хочет выйти навстречу вам с тысячей кораблей и всеми солдатами, которых мы сможем собрать. Ему надоело ждать, и он намерен покончить с докучливой проблемой раз и навсегда.

Лирна скосила глаза. Брат Верин снова касался кисти двумя пальцами.

– Простите меня за досадное упущение. – Королева указала на юношу: – Я не представила вам брата Верина из Седьмого ордена, молодого человека с весьма полезными способностями. Брат, пожалуйста, скажите нам, в чем солгал советник Арклев.

Верин прокашлялся, покраснел и заговорил чуточку дрожащим голосом:

– Я… в общем, я думаю, что он был на Совете тогда, когда убивали советников. Он наврал нам про гавань и корабль и про план бороться с нашим нападением.

– Спасибо, брат, – сказала королева и посмотрела на Арклева.

Тот чуть не трясся от страха, но глядел дерзко, с вызовом, стиснув зубы.

– Лорд Илтис, снимите с этого человека мантию, – приказала Лирна.

Арклев попробовал отбиваться, ударил скованными в запястьях руками, но получил оплеуху и был придавлен к полу коленом. Лорд-защитник мгновенно разодрал мантию, и открылся причудливый узор из шрамов, покрывающих спину советника от шеи до талии.

Лирна посмотрела на бледного брата Верина, и от ее взгляда тот побледнел еще больше и даже чуточку попятился.

– Пожалуйста, пригласите госпожу Давоку, – велела королева. – Она знает, что принести.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Френтис

Варикум, приземистая крепость из пяти соединенных башен, располагался на низком холме. Людям Френтиса пришлось три дня прятаться в южных холмах. Наконец появился караван, двадцать повозок с припасами и свежими рабами для тренировок, охраняемый варитаями и свободными наемниками. К счастью, вести об излюбленной тактике Красного брата не просочились за океан. Наемники полностью предсказуемо отреагировали на группку перепуганных рабынь, бредущих по дороге. Командир тут же отправил своих людей разузнать, в чем дело, и не позаботился об охране флангов. Наемники поскакали галопом, мгновенно окружили девушек. Френтис выждал, пока Лемера с плачем расскажет про жуткую судьбу убитого злодеями господина и упадет на колени от нестерпимого ужаса. Командир всадников имел глупость спешиться, взять Лемеру за подбородок и повернуть голову, оценивая красоту. Мгновение – и вылетел спрятанный нож, полоснул, и командир отшатнулся, брызгая кровью из перерезанной глотки.

Остальные всадники попадали под тучей стрел с обочины. Выживших добили девушки: навалились, остервенело тыкали, кромсали кинжалами. Френтис повел группу освобожденных рабов Иллиан на фланг, Кусай и Чернозубая кинулись вперед, стащили пару варитаев с седел. Судьбу каравана решил мастер Ренсиаль с дюжиной всадников, ударивший сзади. Последним пал надсмотрщик за рабами, как обычно, огромный и массивный. Он стоял на первой повозке, злобно щелкал кнутом и без тени страха хлестал подъезжающих всадников. Иллиан нырнула под кнут, вскочила на повозку, подрезала надсмотрщику сухожилия, спихнула вниз и выхватила кнут из руки. В Мартише надсмотрщиков всегда старались брать живыми. Освобожденные рабы очень благодарили за это.

Рабов оказалось три десятка в фургонах-клетках в центре каравана, в большинстве мужчин, но и полдюжины женщин, отобранных за молодость и силу.

– Представления популярней, когда нет однообразия, – объяснил Лекран. – По традиции, в честь древних героев женщин травят дикими зверями. Воларцы забросили своих богов, но оставили много мифов о них, в особенности тех, где реки крови.

Френтис обрадовался, что большинство рабов были из Королевства и лишь несколько – темнокожие альпиранцы из южной части империи. Из того, что освобожденные учинили с надсмотрщиком, стало ясно: они охотно возьмутся за оружие.

– Хорошая работа, – сказал Френтис Лемере, присевшей на корточки у трупа вольного мечника, чтобы избавить его от полезных и блестящих предметов.

Девушка робко улыбнулась, затем поморщилась – неподалеку истошно завопил надсмотрщик.

– Путь к свободе нелегок, – сказал ей Френтис и пошел искать Тридцать Четвертого.

– Вы довольны, что пошли с нами?

Восьмой посмотрел на двоих собратьев-варитаев и кивнул. После освобождения все трое долго мучились, не могли заснуть без карна. Но тело привыкало, и жизнь потихоньку возвращалась к солдатам-рабам, они смотрели на мир вокруг, на небо так, будто впервые увидели их. Бывшие варитаи мало разговаривали. Френтис не был уверен, что они полностью осознают свое положение. Но их взгляды не были пустыми и бессмысленными, в них виделись понимание и решимость.

– Мы освободим столько варитаев, сколько сможем, – но мы не сумеем освободить всех, – сказал Френтис. – Вы понимаете это?

Восьмой снова кивнул и медленно, хрипло заговорил, осторожно и раздельно произнося слова:

– Мы были… мертвыми. Теперь мы… живые. Мы сделаем… других… живыми.

– Да, многих других, – подтвердил Френтис, взял меч павшего варитая и протянул Восьмому.

Тридцать Четвертый поговорил с надсмотрщиком и выяснил, что в варикуме не меньше шестидесяти варитаев и около дюжины надсмотрщиков. К счастью, почти все силы направлялись на внутреннюю безопасность, и лишь горстка солдат следила за стенами.

– Гарисаи знамениты бунтарством, их очень трудно содержать, – заметил Тридцать Четвертый. – Им не дают наркотиков, не связывают, как куритаев.

– И скольких примерно мы сможем освободить? – спросил Френтис.

– Надсмотрщик сказал, их около сотни. Но, брат, не все согласятся присоединиться к нам, и не всеми будет легко командовать. Жизнь в варикуме жестокая и короткая. Многие гибнут на тренировках, и еще больше умирает на первых же представлениях. К тому же гарисаи часто сходят с ума.

Френтис посмотрел на сидящего неподалеку мастера Ренсиаля. После битвы его глаза обычно казались совершенно пустыми. Что же, у безумных гарисаев будет хорошая компания.

Лекрана переодели в черный наряд надсмотрщика, дали кнут, Френтис с мастером Ренсиалем облачились в доспехи вольных мечников и ехали по бокам передней повозки, а та медленно приближалась к главным воротам варикума. Там не ждали врагов. Ворота были уже распахнуты, навстречу вышел раздраженный здоровяк.

– Гребаные лентяи, вы опоздали! – рявкнул он на Лекрана, а затем нахмурился и зловеще спросил: – А где Масторек?

– Если верить старухам из моей деревни, он пошел на тысячелетние муки за бесконечное море. Можешь сам поискать его там, – сказал Лекран и выдернул из-под одежды топор.

Здоровяк так ничего и не понял, топор врезался ему в череп. Френтис пришпорил коня и поскакал в ворота, зарубил еще одного надсмотрщика, отчаянно пытавшегося закрыть их. Из незаметной в тени двери выскочила пара варитаев и покатилась под копыта коня – мастер Ренсиаль сшиб солдат на скаку. Френтис спешился и кинулся в атаку вместе с Лекраном и тремя освобожденными варитаями, за ними и все остальные. Надо бить, пока враги не опомнились!

Согласно разработанному заранее плану, отряд разделился, когда достиг цитадели. Лекран повел половину направо, Френтис вторую – налево. Защитники дрались отчаянно, сопротивление не было организованным, группки по три-четыре варитая выскакивали навстречу, пытаясь преградить дорогу, но тут же падали под ударами.

Освобожденным варитаям и Плетельщику поручили захватить как можно больше солдат-рабов. Плетельщик накидывал лассо на солдата, трое свободных сваливали пленного наземь и связывали. Попытка была не слишком успешной. Захватили всего семерых. Варикум пал, его мраморные коридоры были залиты кровью.

Френтис приказал Иллиан и ее группе искать выживших, а потом отослал Дергача с его переодетой командой на стены – пусть снаружи все выглядит как обычно. Затем пошел в центральное здание. Посреди него на круглой песчаной арене плотно выстроились мужчины и женщины – три ряда, плечом к плечу, ровные шеренги, угрюмые решительные лица, хотя вместо оружия – всего лишь деревянные палки. Вокруг на песке валялись тела надсмотрщиков, расстрелянных с галерей. Похоже, атака застала варикум посреди вечерней тренировки.

– Они думают, что мы – бандиты, пришедшие за рабами, – сказал Лекран. – И переубедить их будет нелегко.

Френтис сунул меч в ножны и пошел к гарисаям, отмечая, как они насторожились и напряглись, сколько у них шрамов. Без шрамов – ни одного. Наверное, или кнут, или раны на воларских представлениях. Что там бывает, можно только воображать.

Френтис остановился в десяти шагах, всматривался в лица, стараясь отыскать проблески узнавания, – но видел только подозрение.

– Кто-нибудь есть из Объединенного Королевства? – спросил он на языке Королевства.

Рабы в недоумении переглянулись. Но один отреагировал – светлокожий парень чуть старше остальных, покрытый шрамами. Как и все, он был выбрит налысо. Распахнутая рубаха открывала совершенное, мускулистое, без капли жира тело. Таким оно становится только после многолетних тренировок.

– Последний из землеходов умер два дня назад, – проговорил светлокожий с мельденейским акцентом, косо посмотрел на Френтиса и презрительно скривился. – Они здесь держатся недолго.

Потом заговорила низенькая, но мускулистая женщина, держащая деревянное копье на уровне глаз Френтиса.

– Скажи ему, что если он хочет продать нас, то ему придется пролить немного крови за эту привилегию, – произнесла она по-воларски.

– Я говорю на вашем языке. – Френтис выставил руку ладонью вперед. – Мы пришли освободить вас.

– Зачем? – не сводя настороженного взгляда с Френтиса, спросила женщина.

– А уж это решать вам, – ответил он.

Две дюжины освобожденных гарисаев решили уйти, мельденеец – одним из первых.

– Брат, не хочу тебя обидеть, но хрен с ним, с твоим восстанием, – взваливая на плечи мех со скудными пожитками и провиантом, добродушно сказал мельденеец. – Я выдержал два представления, и мне хватит крови на всю жизнь с лихвой. Я – на берег. Найду что-нибудь плавучее и айда на острова. Конечно, моя жена уже нашла себе другого мужика, но все-таки дом есть дом.

– Ваш народ – союзник нашего, – сказал Френтис. – Владыки кораблей заключили договор с нами.

– В самом деле? Ну и хрен с ними, – ухмыльнувшись, ответил мельденеец и размеренно побежал на запад.

– Трус, – пробормотал Лекран.

«Мудрейший человек из всех, кого я встретил за последние годы», – подумал Френтис.

Свирепую низенькую женщину, грозившую Френтису, оставшиеся гарисаи выбрали выступать от их имени. Звали ее Ивельда, выглядела она похоже на Лекрана, говорила с таким же акцентом и не скрывала презрения к бывшему куритаю.

– Она из племени рохта. Им нельзя доверять, – мрачно сообщил тот.

– На нашем языке люди охта называются змеями, – сказала Ивельда и положила руку на рукоять короткого меча, взятого из груды трофеев. – Охта пьют мочу козлов и трахают своих сестричек.

Лекран ощерился.

– Если хотите поубивать друг друга, идите наружу, – устало проговорил Френтис: ему не хотелось их разнимать.

Он посмотрел на карту, которую Тридцать Четвертый разложил в роскошных апартаментах главного надсмотрщика варикума. К большому сожалению гарисаев, того не сумели захватить живым. Злость выместили на трупе. Голова теперь украшала копье, воткнутое посреди тренировочной площадки.

– Несомненно, воларский гарнизон уже прослышал о наших делах, – сказал Тридцать Четвертый и постучал пальцем по значку в пятнадцати милях к северо-западу от варикума. – Им нетрудно будет выследить нас.

– А наши полные силы? – спросил Френтис.

– Двести семнадцать, – ответил Тридцать Четвертый.

– Мало, – резюмировал Лекран.

– Трусливый сестротрах, – буркнула Ивельда и презрительно рассмеялась. – Каждый гарисай стоит десяти варитаев.

– Он прав, – подытожил Френтис. – Нужно больше бойцов.

– Если они явятся сюда, им придется штурмовать стены. Это подравняет счет, – заметил Дергач.

– Как ни соблазнительно, оставаться здесь нельзя, – сказал Френтис. – К тому же если мы сожжем это место, то ясно просигналим о наших намерениях. А может даже, это воспримут как сигнал бежать и присоединяться к нам.

Он указал на холмистое взгорье в тридцати милях к северо-востоку. Путь к нему проходил мимо многочисленных плантаций.

– Мы дождемся их там, и, возможно, нас к тому времени станет больше. Готовьтесь выступать через час.

За четыре дня разорили четыре плантации, и армия Френтиса росла как на дрожжах. Чем дальше от побережья, тем богаче были владения, тем больше рабов и свидетельств того, что надсмотрщики погрязли в самой извращенной жестокости. Большинство новых рекрутов составляли пленники из Королевства. Рожденные в рабстве неохотно расставались с привычной жизнью, а некоторые даже встали на защиту хозяев. На четвертой плантации рабы окружили хозяйку, высокую седую женщину, одетую в черное с головы до пят. Та гордо и надменно смотрела на разорителей, безоружные рабы вокруг нее схватились за руки и не хотели отдавать госпожу, несмотря на все уговоры и угрозы Френтиса.

– Наша госпожа добрая и не заслуживает кары, – увещевала дородная пожилая рабыня в одежде, отнюдь не похожей на лохмотья большинства рабов, встреченных до сих пор.

Ее товарищи тоже были неплохо одеты и не имели шрамов. К удивлению Френтиса, на большой плантации не было ни единого надсмотрщика, и охраняли ее всего четыре заморенных варитая. Троих из них захватили без труда.

Госпожа не хотела глядеть в сторону Френтиса, не удостаивала врага и крупицы внимания.

– Ваша госпожа разбогатела на вашем труде, – сказал он. – Если она так уж добра, отчего она не освободила вас? Идите с нами – и узнаете свободу.

Бесполезно. Рабы не шевельнулись, словно оглохли.

– Брат, убей их, – сплюнув под ноги, проговорил бывший кузнец, освобожденный на первой плантации. – Мерзкие лизоблюды! Они предадут нас.

Освобожденные одобрительно загудели, причем не только люди из Королевства. Они делались свирепее с каждым набегом, каждый замученный до смерти помещик или надсмотрщик еще сильнее разжигал жажду крови.

– Свобода – личный выбор каждого, – сказал Френтис своим воинам. – Собирайте припасы и готовьтесь выступать.

Кузнец забурчал от злости, указал мечом на горделивую воларку:

– А как насчет старой суки? Стрелу в нее, и эти псы наконец задумаются.

Иллиан шагнула к нему и ударила кулаком в лицо.

– Эта экспедиция под командой Шестого ордена, – сказала Иллиан, – а орден не воюет со старыми женщинами.

Брызгая слюной и кровью, кузнец развернулся к Иллиан, а та положила руку на рукоять меча.

– Еще раз станете перечить брату Френтису, я успокою вас сталью. А теперь идите собираться, – равнодушно проговорила Иллиан.

Вечером Френтис наблюдал, как Плетельщик освобождает плененных варитаев. Отряд остановился на ночлег в десяти милях от виллы. Варитаи – а их было уже три десятка – встали чуть поодаль от основных сил. Освобожденные варитаи оставались молчаливыми, неизменно смотрели с удивлением на все вокруг и редко отходили далеко от Плетельщика – словно новорожденные оленята от мамы.

Трое пленных сидели в центре круга варитаев, связанные, оголенные по пояс, безучастные. Плетельщик присел рядом с фляжкой в руках. Он окунал туда тонкую тростинку и касался шрамов ее кончиком. От каждого прикосновения немедленно начинались конвульсии и пронзительные душераздирающие крики. Френтиса всякий раз бросало в холодный пот. К такому не привыкнешь, сколько ни слушай. Когда крики стихли и освобожденные скорчились у ног Плетельщика, варитаи подошли ближе. Плетельщик возлагал руку на голову каждого из новых освобожденных. Те моргали, начинали с удивлением озираться по сторонам, будто проснулись в новом мире, растерянные и обескураженные.

«Да это же ритуал!» – вдруг понял Френтис.

Варитаи подходили к Плетельщику, протягивали к нему сомкнутые руки, сводили запястья вместе, затем разделяли. На языке жестов это движение означает «порванная цепь». Интересно, где варитаи научились ему? Плетельщику, похоже, почитание не доставляло радости, он хмурился, криво улыбался.

– Он – священник? – спросили за спиной.

Френтис обернулся и увидел Лемеру, с любопытством разглядывающую варитаев.

– Нет, он есть целитель, – на ломаном альпиранском ответил Френтис. – Имеет большую магию-силу.

– Вы уродуете мой язык, – сказала Лемера на воларском и рассмеялась. – Вы учили его в моей стране?

Френтис снова посмотрел на варитаев и поморщился. Воспоминания о том, как он учился альпиранскому, не очень радовали.

– Я много странствовал, – наконец ответил он.

– Меня забрали в восемь лет, но я очень хорошо помню дом – деревню на южном берегу, где океан был богатым рыбой и голубым, как сапфир.

– Когда-нибудь вы вернетесь туда.

Она подошла ближе, потупилась.

– Меня там не примут. Я… я осквернена. Никакой мужчина не захочет меня в жены, и женщины не подойдут ко мне.

– У вашего народа суровые обычаи.

– Это больше не мой народ. Вот они – мой народ. – Она кивнула в сторону варитаев, помогающих встать освобожденным братьям, утешающих, успокаивающих. – И другие тоже. Вы – король новой нации.

– У меня уже есть королева, и вряд ли она одобрит появление новой короны в своих владениях.

– Сестра говорит, что вы – величайший герой вашей земли. Разве вы не заслуживаете своих земель? – спросила Лемера.

– Сестра Иллиан преувеличивает. К тому же служителям Веры запрещено владеть землей.

– Сестра пыталась научить меня вашей Вере. Странно с таким почтением относиться к мертвым.

Лемера покачала головой и ушла. Френтис едва разобрал слова, сказанные ею на прощание:

– Мертвые не ответят взаимностью на любовь.

Они пришли в горы через два дня. Отряд разросся до пяти сотен, хотя многим не хватало оружия, а половина держала в руках инструменты или дубинки. Все больше собиралось беглецов, услышавших о восстании от тех, кто удрал со сгоревших плантаций. Беглецы приносили известия о том, какой ужас восстание нагнало на свободное население Эскетии. Одетые в черное и серое запрудили северные дороги, торопясь к лучше охраняемым местам.

Френтис повел людей вглубь голого безлесного нагорья. Лишь кое-где торчали небольшие деревца. Склоны украшали огромные валуны. Для лагеря Френтис выбрал каменистое плато, защищенное с одной стороны быстрой рекой и дающее хороший обзор, и послал Иллиан с Ренсиалем в разведку на запад. Те вернулись через два дня и доложили, что воларский батальон в тысячу солдат приближается с устрашающей скоростью, делает полсотни миль в день.