Текст книги "Королева пламени"

Автор книги: Энтони Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 47 страниц)

Энтони Райан
Королева пламени

Роду, Элен, Эмбер и Кайлу

ЧАСТЬ 1

Эта земля

под сенью вороньих крыл

навсегда

Поэма сеорда, автор неизвестен

Рассказ Вернье

Я пришел в гавань, ведя за собой пленницу. Он ждал меня на причале, смотрел на стылое море – высокий, с резкими чертами лица, плотно завернувшийся в плащ. Я поначалу удивился, но потом заметил покидающий гавань узкий быстрый корабль мельденейского образца, увозящий на север важного пассажира. Я знал, что расставание не было легким.

Заслышав мои шаги, он обернулся. Я понял: он задержался, чтобы проводить меня. Он скупо, настороженно улыбнулся. После битвы под Алльтором нам нечасто доводилось разговаривать, да и эти редкие беседы выходили краткими и не слишком содержательными. Он был все время занят делами войны, его мучило странное недомогание, появившееся после безумной атаки, уже превратившейся в легенду. Болезнь наполнила его усталостью, лицо осунулось, глаза налились кровью, прежде звучный, хотя и грубоватый голос превратился в унылый хрип. Но я видел: недомогание отступало. Недавняя битва, кажется, отчасти исцелила его. Быть может, его неким образом питают ужас и кровь?

– Милорд, миледи, приветствую вас, – произнес он и едва заметно изобразил приличествующий случаю поклон.

Форнелла поклонилась в ответ, но ничего не сказала, лишь равнодушно посмотрела на него. Ветер трепал ее волосы. В каштановой копне отчетливо виднелась седая прядь.

– Я уже получил подробные инструкции, – начал я, но Аль-Сорна махнул рукой.

– Милорд, я здесь не ради инструкций, – сказал он. – Я лишь хочу попрощаться с вами и пожелать вам успехов.

Он умолк. Настороженная улыбка поблекла, взгляд стал суровее. Неужели он ищет прощения?

– Спасибо, милорд, – взвалив на плечо тяжелый парусиновый мешок, сказал я. – Но нам нужно сесть на корабль до утреннего прилива.

– Конечно. Я провожу вас.

– Нам не нужна охрана, – резко выговорила Форнелла. – Я дала слово, мою искренность проверил ваш ясновидец.

Это было правдой. Сегодня мы покинули двор без эскорта и формальностей. У возрожденного двора Объединенного Королевства не было ни времени, ни желания устраивать церемонии.

– В самом деле, госпожа почтенный гражданин, – ответил Аль-Сорна на неуклюжем воларском. – Но у меня есть слова к этому, э-э, одетому в серое.

– Свободному, – поправил я и перешел на язык Королевства: – Серые одежды обозначают скорее состоятельность, а не социальный статус.

– Да, милорд, несомненно, – согласился он и указал на причал, у которого стояла длинная вереница мельденейских военных галер и торговых судов.

Само собой, наш корабль оказался в самом дальнем конце.

– Подарок брата Харлика? – спросил Аль-Сорна и кивнул в сторону мешка.

– Да, – ответил я. – Пятнадцать старейших книг Великой библиотеки, которые я смог определить как самые полезные за краткое время, дозволенное мне для пребывания в архивах.

Честно говоря, я ожидал протестов от брата-библиотекаря, но тот благодушно кивнул и тут же гаркнул на подручных, приказал нести нужные свитки из повозок, служивших передвижной библиотекой. Я знал, что его кажущееся безразличие происходит отчасти из его Дара: он всегда мог надиктовать писцам эти книги, в особенности сейчас, когда исчезла необходимость прятаться. Тьма, как называют ее жители Королевства, теперь – открытая тема. Одаренные могут свободно проявлять свои таланты без страха пыток и мучительной смерти – по крайней мере, так объявлялось. Я все еще замечал страх и зависть на лицах обделенных Даром. Возможно, было бы лучше не показывать Одаренных и их таланты всем подряд, придержать в тени. Но какая тень среди пожара войны?

– Вы в самом деле думаете, что этот Союзник еще в нашем мире? – спросил Аль-Сорна.

– Сущность столь злобная и могущественная непременно оставляет следы, – ответил я. – Милорд, историк сродни охотнику. Мы ищем знаки в подлеске писем и мемуаров, выслеживаем добычу в проблесках памяти. Я не ожидаю найти полную историю этой твари, будь она человеком, зверем или чем-то иным. Но следы обязаны остаться – и я отыщу их.

– Тогда будьте осторожны. Оно, несомненно, обнаружит ваши попытки.

– Вы тоже, – отпарировал я, искоса глянул – и заметил тревогу на лице Аль-Сорны.

Ба, где же его непоколебимая уверенность? В наше прошлое путешествие мне на нервы сильнее всего действовала именно она – его несокрушимая, непроницаемая уверенность. А теперь я увидел лишь мрачного встревоженного человека, глядящего на полную трудностей и бед дорогу впереди.

– Взять столицу будет непросто, – сказал я. – Лучше уж переждать здесь до весны, собрать силы.

– Милорд, мудрость и война редко спят в одной постели. И да, вы правы: Союзник заметит все наши потуги.

– Тогда почему…

– Потому, что мы попросту не можем сидеть здесь и ожидать следующего удара. Равно как и ваш император не может ожидать, что Союзник не посмотрит в его сторону.

– Я отдаю себе отчет в том, какого рода послание передаю императору, – сказал я.

Кожаный кошель с запечатанным в нем свитком висел на шее и казался тяжелей, чем мешок с книгами на плече. Всего лишь пара капель чернил, бумага и воск. Но эта бумага способна отправить миллионы людей на войну.

Мы остановились подле корабля, широкобортного мельденейского торговца с обшивкой в следах от ожогов после битвы у Зубов. На фальшборте – рубцы от ударов, дыры от стрел. На свернутых парусах заметны заплаты. Мой взгляд упал на носовое украшение – змею. Хотя она потеряла большую часть нижней челюсти, в очертаниях оставшегося угадывалось знакомое. Затем я увидел стоящего у трапа ухмыляющегося капитана, скрестившего толстые руки на груди. Уж это лицо я не забуду никогда!

– Милорд, быть может, вы нарочно выбрали для нас этот корабль? – осведомился я у Аль-Сорны.

– Уверяю вас, просто совпадение, – пожав плечами, ответил он.

Но в его холодный взгляд, как мне показалось, закралась искорка веселья. Я вздохнул. Увы, в моем усталом сердце почти не осталось места для новой злости и раздражения. Я указал Форнелле на трап:

– Госпожа почтенная гражданка, я вскоре присоединюсь к вам.

Она взошла на корабль, двигаясь с обычной своей грацией, результатом отточенного столетиями навыка. Я заметил, что Аль-Сорна проводил Форнеллу взглядом.

– Вопреки словам провидца, я бы посоветовал не доверять ей, – сказал он.

– Я пробыл ее рабом достаточное время, чтобы определить цену доверия ей, – ответил я и взвалил мешок на плечо. – Милорд, с вашего позволения… кстати, я еще надеюсь услышать правдивую историю вашей кампании.

– Вы правы, – признался он, и на его губах снова появилась настороженная улыбка. – В том, что я рассказал вам, были некоторые, скажем так, умолчания.

– Вы хотите сказать, ложь?

– Да, – согласился он, и его улыбка потускнела. – Но, полагаю, вы сумели узнать правду. Я слабо представляю, как пойдет новая война и доживем ли мы до ее окончания. Но если доживем, то обещаю: отыщите меня, и я расскажу все без утайки.

Конечно, мне следовало быть благодарным. Какой ученый не захотел бы правды от такого, как лорд Ваэлин Аль-Сорна? Но я не ощущал благодарности. А когда я посмотрел в его глаза, в моей памяти всплыло имя Селиесен.

– Я когда-то удивлялся тому, что человек, отнявший столько жизней, может ходить по этой земле совершенно не отягощенным виной, – сказал я. – Как может зверь-убийца нести на себе такой груз убийств и при том звать себя человеком? Но мы теперь оба убийцы, и я обнаружил, что отнятие жизни вовсе не тяготит мою душу. Но все же я убил гнусного человека, а вы – замечательного.

С тем я развернулся и взошел по трапу. Я ни разу не оглянулся.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
Лирна

Ее разбудил снег. Мягкие холодные касания. Будто колют маленькими иголочками. Даже приятно. Снег зовет, вытаскивает из тьмы.

Память вернулась не сразу. А когда вернулась, в ней оказались дыры и трещины, страх, замешательство – и шквал образов, ощущений. Илтис заревел, занес меч, бросился… зазвенела сталь… чей-то кулак ударил в губы… и человек… тот, кто жег ее.

Она открыла рот, чтобы закричать, но вырвался лишь тихий жалобный стон. Она судорожно втянула ледяной воздух. Внутри будто все смерзлось. Странно умереть от холода после настолько страшного огня.

Илтис!

Имя – будто внезапный вскрик в мозгу.

Он ранен! А может, мертв?

Она захотела пошевелиться, призвать целителя всей силой королевского голоса. Но получилось лишь едва слышно застонать, пальцы чуть вздрогнули. А снег все ласкал – холодно, смертоносно. Внутри родилась ярость, выдавила холод из легких. Нужно двигаться! Нельзя подыхать в снегу, словно брошенный пес! Она втянула страшный, режущий нутро воздух и закричала, вылила всю силу и ярость. Так и должна кричать разгневанная королева… но уши уловили только тяжелый неровный выдох. Хотя постойте…

– Сержант, надеюсь, для того есть веская причина, – отчетливо, сурово и резко выговорил кто-то.

Рубленый солдатский голос. И скрип сапог по снегу.

– Капитан, владыка башни предупредил, чтобы обращались прилично, – произнес другой голос, помягче, с нильсаэльским акцентом, со стариковскими нотками. – Да, обращаться с уважением, как и с прочим народцем с мыса. Причем предупреждал настойчиво – это с его-то манерой цедить по слову в час.

– Народ с мыса, – уже тише и спокойнее сказал капитан. – Тот самый, кого нужно благодарить за снегопад в конце лета.

Он умолк. Вдруг скрип снега под сапогами сменился топотом.

– Ваше величество!

На плечи легли руки, осторожные, но сильные.

– Ваше величество ранены? Вы слышите меня?

Лирна смогла лишь застонать и чуть дернуть пальцами.

– Капитан Адаль! Ее лицо! – запинаясь, в ужасе выговорил сержант.

– Сержант, у меня еще есть глаза! Доставь владыку башни в палатку брата Келана! Добудь людей, чтобы нести его светлость. Ничего не говори про королеву. Ты меня понял?

Снова топот по снегу. Сверху ложится что-то мягкое, теплое, укрывает с головы до пят. Ее поднимают, она чувствует колотье в онемевшей спине, в ногах. Затем приходит тьма.

Капитан бежал с королевой на руках, но тряска и толчки уже не тревожили впавшую в забытье Лирну.

Когда она очнулась в следующий раз, Ваэлин уже был рядом. Она раскрыла глаза, посмотрела на полотняную крышу, глянула вбок – вот, сидит у койки. Его белки так же налиты кровью, как и вчера, – но взгляд ярче, сосредоточенней. Казалось, он буравил ее лицо.

Она подавила всхлип, закрыла глаза и отвернулась. На что он так смотрит? На ожог, сделавшийся еще ужаснее? Она сглотнула, успокоилась, снова взглянула на него – и обнаружила, что он стоит у койки на коленях, склонив голову.

– Ваше величество!

Она сглотнула снова, попыталась заговорить, ожидала невнятного карканья, но вышло неплохо, разве что хрипловато и резко:

– Милорд Аль-Сорна, надеюсь, вы неплохо себя чувствуете?

Он свирепо посмотрел на нее. Она хотела дать ему понять, что не пристало так глазеть на королеву. Но ведь это покажется пустым капризом.

Отец однажды сказал, что властителю нужно выбирать каждое слово. Выходящее из уст носящего корону обязательно запомнят, и не всегда правильно. «И потому, дочь моя, – добавил он, – если тебе случится носить золотой обруч на голове, не произноси ни единого слова, не подобающего королеве».

– Да… неплохо, ваше величество, – ответил Ваэлин.

Лирна пошевелилась. Удивительно, но движения давались без труда. С нее сняли вчерашние платье и плащ, заменили роскошное одеяние простой хлопковой сорочкой от шеи до щиколоток. Ткань приятно облегала тело. Королева поднялась, села на край кровати.

– Пожалуйста, встаньте, – сказала Лирна Ваэлину. – Меня и в лучшие времена утомляли церемонии. Они вовсе бесполезны, когда мы с глазу на глаз.

Не сводя с нее взгляда, он встал, затем со странной нерешительностью, почти дрожью в руках взял кресло, поднес его ближе, уселся. Теперь его лицо оказалось на расстоянии протянутой руки. Так близко Лирна не была с ним с того самого дня летом, в тайном королевском саду.

– Лорд Илтис? – спросила она.

– Он жив, но ранен. Кроме того, он отморозил себе мизинец на левой руке, и брату Кенлану пришлось отнять его. Лорд Илтис едва замечал свои ранения и все порывался броситься вас искать. Пришлось постараться, чтобы удержать его.

– Мне повезло с друзьями, дарованными судьбой, – выговорила королева, вдохнула и умолкла, набираясь сил для того, что следовало сказать. – У нас не было возможности поговорить вчера. Я знаю, что у вас много вопросов.

– В особенности меня волнуют ваши… э-э, ранения. Про них ходит масса крайне странных слухов. Говорят, вы были ранены, когда погиб Мальций.

– Его убил брат Шестого ордена Френтис. За это я убила брата Френтиса.

Ваэлин содрогнулся так, будто его полоснули ледяным лезвием. Он уставился в никуда, наклонился вперед, обмяк, пробормотал: «Хочу быть братом. Хочу как ты…»

– С ним была женщина, – продолжила Лирна. – Как и ваш брат, она играла роль убежавшей из неволи, пережившей множество невзгод и опасностей, пересекшей океан, чтобы вернуться домой. Судя по ее реакции после того, как я убила брата Френтиса, они были тесно связаны. Любовь доводит людей до крайности.

Он вздрогнул, закрыл глаза, чтобы справиться с горем.

– Наверное, убить его было непросто.

– Жизнь с лонаками дала мне определенные навыки. Я увидела, как он падает, а затем…

Затем огонь полоснул лицо, будто рысьи когти, заполнил горло смрадом ее же горелой плоти…

– Затем – ничего. Похоже, у памяти есть свои пределы.

Ваэлин просидел, казалось, целую вечность, погруженный в молчание, осунувшийся, изможденный, усталый.

– Оно сказало мне, что Френтис вернется, – пробормотал он. – Но так…

– Я думала, вы попросите о другом. Например, объяснить, отчего с вами так поступили в Линеше, – сказала королева, чтобы отвлечь Ваэлина от мрачных воспоминаний.

– Нет, ваше величество, заверяю вас: я не намерен просить разъяснения.

– Эта война была жуткой ошибкой. Мальций… скажем так, его возможность судить здраво отчасти пострадала.

– Ваше величество, я сомневаюсь, что здравомыслие короля могло пострадать хоть на йоту. Что касается войны – насколько я помню, вы пытались предупредить меня.

Лирна кивнула и немного помолчала, чтобы унять бешено забившееся сердце.

Она ведь не сомневалась, что он возненавидел ее. Оказалось – вовсе нет.

– Тот человек… с веревкой, – произнесла она.

– Его имя – Плетельщик, ваше величество.

– Плетельщик… полагаю, он – агент того самого зла, которое кроется за нашими бедами. Он прятался среди нашей армии, ожидая часа, чтобы ударить…

Ваэлин немного подался назад и спросил в изумлении:

– Ударить?

– Он спас меня от той твари. А затем принялся жечь. Сознаюсь, это кажется мне любопытным. Воистину пути этих созданий неисповедимы…

Она запнулась. От воспоминания ком подкатил к горлу. Мускулистый парень подтянул ее к себе, и вспыхнул огонь свирепее и жесточе, чем тогда, в тронной комнате. Королева выпрямилась, чтобы без дрожи заглянуть в глаза Ваэлину, безотрывно смотревшему на ее лицо.

С его губ сорвался легкий вздох, он протянул руки, взял ее ладони в свои, огрубелые, покрытые мозолями. Он что, решил утешить, прежде чем попотчевать жуткой – но ожидаемой – новостью о том, что сделало пламя с лицом королевы?

Ваэлин распрямил ей пальцы и поднял их к ее лицу.

– Нет! – выдохнула она и попыталась отстраниться.

– Лирна, поверь мне, – тихо сказал он и прижал ее пальцы к коже.

Гладкой невредимой коже.

Он убрал руки, а ее пальцы задвигались сами по себе, помимо воли, ощупывая кожу от лба до подбородка и шеи. «Где оно?» – растерянно подумала Лирна. Где грубые неровные рубцы, отзывающиеся обжигающей болью, не унимающейся, несмотря на целительные бальзамы, которыми придворные дамы каждый вечер умащивали королеву. Где мое лицо?

– Я знал, что у Плетельщика – великий Дар, – прошептал Ваэлин. – Но это…

Лирна сидела, схватившись за лицо, и пыталась не заплакать. Нужно выбирать каждое слово. Как же, разве тут выберешь.

– Я, – начала она и запнулась, смолкла, затем попыталась снова. – Я хотела бы… чтобы вы созвали военный совет, как только… как только…

Слезы хлынули ручьем. Она ощутила его руки на плечах, уткнулась лбом в его грудь и заревела, как ребенок.

Женщина в зеркале провела рукой по бледной шерстке, покрывавшей голову, и нахмурилась. Они отрастут заново. И на этот раз, возможно, быстрее.

Лирна всмотрелась в те места на коже, где ожоги были самыми страшными, и поняла, что исцеление все-таки оставило следы: слабые бледные линии вокруг глаз, у корней волос. Королева вспомнила, что пробормотало несчастное, сконфуженное существо, чье тело было домом Малессы, в тот день под горой:

– Отметины твоего величия… они еще не здесь.

Лирна немного отступила от зеркала, наклонила голову, рассматривая, как выглядят отметины в свете, падающем сквозь приоткрытый полог. Хорошо. В прямых солнечных лучах они почти незаметны. В зеркале что-то шевельнулось. Илтис. Бедняга отвел взгляд, стиснул забинтованную руку, висящую на перевязи. Илтис приковылял в палатку час назад, оттолкнул Бентена и упал на колени перед королевой. Он забормотал извинения, просил простить его, а потом глянул на лицо Лирны – и онемел.

– Милорд, вам следует лежать в постели, – сказала Лирна.

– Ваше величество, я, – запинаясь, выговорил он, – я никогда не отойду от вас, я же дал слово!

На его глазах заблестели слезы.

«Я что, стала его новой верой?» – подумала королева.

В зеркале было видно, как он переминается с ноги на ногу, трясет головой и расправляет плечи.

«Не иначе, он и вправду разочаровался в прежней вере и теперь посвящает себя мне».

Отодвинув полог, в шатер вошел Ваэлин и поклонился королеве.

– Ваше величество, армия готова.

– Благодарю вас, милорд.

Королева протянула руку к Орене, державшей отороченный лисьим мехом плащ с капюшоном. Лирна сама выбрала его из кучи всевозможных одежд, охотно предоставленных госпожой Ривой. Орена укутала плащом королевские плечи, Мюрель опустилась на колени и пододвинула Лирне элегантные, но непрактичные туфли.

– Ладно. – Она сунула ноги в обувь и прикрыла голову капюшоном. – За дело.

Ваэлин поставил неподалеку от входа в шатер высокую повозку без крыши и ожидал на ней. Когда королева приблизилась, он подал ей руку. Лирна взялась за нее, другой рукой придержала плащ, чтобы ненароком не споткнуться, и вскарабкалась наверх. Мысль о том, что она все-таки могла споткнуться и шлепнуться лицом вниз на виду у всех, показалась чертовски смешной. Лирна едва сдержала шаловливое девичье хихиканье. Ну да, да. Выбирать каждое слово.

Не выпуская руки Ваэлина, Лирна осмотрела свое новое войско. То и дело косясь украдкой на лицо королевы, пухлый брат из Пределов сообщил: теперешний состав армии Севера – шестьдесят тысяч воинов Королевства и около тридцати тысяч сеорда и эорхиль.

Полки выстроились рядами – нестройными, неровными. Никакого сравнения с вышколенной королевской гвардией на нескончаемых парадах в Варинсхолде. Горстка королевских гвардейцев уцелела. Они стояли, разбившись по прежним обескровленным ротам в центре, подле брата Каэниса. О, как же они отличались от всех остальных! Но большая часть королевской армии теперь – это нильсаэльцы графа Марвена, рекруты, собранные Ваэлином в Пределах, и все, кто прибился по дороге. Разномастный сброд, кое-как вооруженный и снаряженный тем, что содрали с мертвых воларцев. Над толпами – наспех сшитые флаги. Куда им до цветистых, ясных знамен королевских полков!

Сеорда разместились на правом фланге – большая молчаливая толпа, с любопытством рассматривающая окружающих. За ними ожидали эорхиль, в основном на своих высоких конях, и тоже молчали. Госпожа Рива ответила на вежливую просьбу королевы и явилась со всей уцелевшей стражей – человек тридцать – и выжившими лучниками. Они выстроились двумя длинными рядами позади своей госпожи правительницы – коренастые суровые люди с луками, заброшенными за спины. Рядом с Ривой стояли ее советница, лучник Антеш и старый командир стражи, ветеран с бакенбардами. Похоже, уцелевшие солдаты Алльтора отнюдь не испытывали благоговейного ужаса при взгляде на королеву. На левом фланге стояли капитаны мельденейского флота, которых привел Щит. Владыка кораблей Элль-Нурин нарочно встал в нескольких футах впереди Щита… А тот просто позировал: скрестил руки на груди, сиял всегдашней ослепительной улыбкой и пожирал королеву взглядом. Жаль, что эта улыбка вскоре потускнеет.

За спинами солдат еще дымился Алльтор. Двойные шпили собора едва виднелись из-за падающего пыльного снега.

Лирна замерла, различив маленькую госпожу Дарену, стоящую в первом ряду, с капитаном Адалем и Северной гвардией. Наверное, одна лишь Дарена из всего войска глядела не на королеву, а на Ваэлина. Странный, пристальный, напряженный взгляд. Она даже не моргнула ни разу. Лирна вспомнила тепло рук Ваэлина.

Ладно. Хватит. Пора за дело.

Она окинула армию взглядом и медленно стянула капюшон.

По войску пробежала нарастающая волна охов и ахов, сдавленной ругани, молитв, изумленных возгласов. И так нестройные, ряды вовсе смешались, когда солдаты обращались к братьям по оружию, чтобы выразить удивление либо недоверие. Сеорда и эорхиль хранили молчание, хотя теперь в нем ощущалась напряженная враждебность. Лирна позволила гомону разрастись, превратиться в какофонию, затем подняла руку. Солдаты умолкли не сразу. Лирна успела с тревогой подумать о том, что придется велеть Ваэлину утихомирить их. Но капитан Адаль рявкнул приказ, его подхватили офицеры и сержанты – и над войском повисла тишина.

Лирна снова обвела солдат взглядом, выделяя самых заметных, смотря им в глаза. Некоторые не могли этого выдержать, переминались с ноги на ногу, опускали ресницы. Другие не отводили взгляда, полного недоумения и растерянности.

– До сих пор мне не выпадало случая поговорить с вами, – произнесла королева.

Ее сильный голос далеко разносился в морозном воздухе.

– Те, кто не знает меня, – знайте же, что список моих титулов долог, и я не стану утомлять вас ими. Достаточно сказать, что я – ваша королева, признанная владыкой башни Аль-Сорна и госпожой правительницей Ривой Кумбраэльской. Многие из вас видели вчера мое обожженное лицо. Теперь вы видите исцеленную женщину. Я никогда не буду лгать вам. И я не скрываю того, что мое лицо исцелила Тьма. Я стою перед вами, излеченная рукой человека, чей Дар я не в силах понять, излеченная без просьбы и согласия. Однако я не вижу причин жалеть об этом либо наказывать помогшего мне человека. Без сомнения, многим из вас известно, что в этой армии есть еще люди с подобными способностями. По букве наших законов эти добрые храбрые люди обречены на смерть всего лишь за дары, полученные от природы. Теперь же, по королевскому слову, отменяются все законы, запрещающие использование талантов, известных прежде как Тьма.

Она умолкла. Быть может, начнутся шепотки, недовольные возгласы? Нет. Все молчат. На всех лицах – внимание. Смотрят даже те, кто раньше отводил взгляд.

Что-то шевелится в их душах. Что-то полезное.

– Всем здесь довелось хлебнуть страданий и невзгод. Все здесь потеряли родных и близких: жен, мужей, детей, друзей, родителей. Многие, как и я, попробовали невольничьего кнута. Многие, как и я, узнали грязное омерзительное насилие. Многих жгло огнем, как и меня.

Вот теперь в толпе зародился ропот, гул едва сдерживаемой ярости. Лирна обратила внимание на женщину в роте освобожденных рабов капитана Норты, легкую и маленькую, но увешанную множеством кинжалов, в ярости оскалившую зубы.

– Наша земля названа в честь ее единства, – продолжила Лирна. – Но лишь глупец сказал бы, что мы были по-настоящему объединены. Мы постоянно лили кровь друг друга в бессмысленных сварах. Теперь время свар закончилось. Враг пришел к нам и принес рабство, муки и смерть – но и дар, о котором всегда будет жалеть. Враг принес настоящее единство, так долго недоступное нам. Враг сделал нас единым стальным клинком неодолимой мощи, направленным в черное вражеское сердце. А если все мы – едины, мы увидим, как хлынет черная кровь!

Гул превратился в свирепый рык, лица исказились гневом и ненавистью, люди потрясали кулаками, мечами, алебардами, рев толпы захлестнул королеву, опьянил мощью.

Власть. Ее следует ненавидеть так же, как и любить.

Лирна подняла руку – и войско снова умолкло, хотя и остался подспудный тяжелый гул невыплеснувшейся злобы.

– Я не обещаю легких побед, – сказала королева. – Враг свиреп, коварен и хитер. С ним непросто справиться. Потому я могу пообещать вам лишь тяжкий труд, кровь и закон. И пусть все, кто решится идти за мной, знают это – и не ожидают в награду ничего иного.

Скандировать начала маленькая женщина с кинжалами:

– Труд, кровь и закон!

Крик мгновенно подхватили другие, и вот уже вся армия от левого крыла до правого заревела в один голос:

– Труд, кровь и закон!

– Через пять дней мы выступаем на Варинсхолд! – объявила Лирна под аккомпанемент лязгающих слов.

Крик разрастался. Королева указала на север.

Старый интриган Мальций сказал однажды во время церемонии, когда раздавал мечи все менее достойным кандидатам: «Не бойся устроить чуточку спектакля. Дочь моя, королевская власть – всегда представление».

– На Варинсхолд!!! – крикнула она, и ее слова утонули в оглушительном вопле, полном ярости и ликования.

Королева широко развела руки и застыла – эпицентр любви ошалевшего от ярости и обожания войска. «Отец, у тебя хоть раз было такое? – подумала Лирна. – Они хоть когда-нибудь по-настоящему любили тебя?»

Гомон не унялся, и когда она сошла с повозки, опершись на руку Ваэлина. Лирна задержалась, увидев, как смотрит на нее Щит Островов. Как и следовало ожидать, его улыбка поблекла и сменилась хмуростью. Интересно, не ослабло ли его желание следовать за королевой?

– Ваше величество, до Варинсхолда – двести миль, – указал граф Марвен. – А у нас едва хватает зерна для лошадей на пятьдесят. Наши кумбраэльские друзья очень тщательно очистили землю от всего съедобного.

– Лучше в пепел, чем в животы врагов, – сказала сидящая напротив госпожа Рива.

Совет собрался за большим штабным столом в шатре Ваэлина: все старшие командиры армии, госпожа Рива, вожди сеорда и эорхиль. Вождь эорхиль – тощий и жилистый, лет уже за пятьдесят. Вождь сеорда был немного моложе, выше большинства своих людей, тощий, как волк, с ястребиным лицом. Кажется, они оба понимали все сказанное, но сами говорили мало. Их взгляды постоянно перебегали с королевы на Ваэлина и обратно. Лирна подумала, что они, возможно, что-то подозревают. Или просто удивлены?

Граф Марвен потратил без малого час на объяснение текущей стратегической ситуации. Королева не считала нужным погружаться в скуку военной истории и лишь вылавливала знакомые слова из потока военного жаргона. Но все же она поняла, что ее положение отнюдь не такое блестящее, как можно было бы ожидать после столь великолепной победы.

– Госпожа Рива, вы, конечно же, правы, – подтвердил граф. – Но у нас критически мало припасов, а через два месяца зима, и с этим надо считаться.

– Милорд, верно ли я поняла, что у нас могучая армия, но ее невозможно куда-либо переместить? – осведомилась Лирна.

Граф огладил бритый череп, зашитый рубец на щеке покраснел чуть больше. Граф вздохнул и задумался, стараясь сформулировать ответ без терминов.

– Да, – ответил Ваэлин с другого конца стола. – Проблема не только в движении. Если не найти припасов на зиму, армии угрожает голод.

– Но мы же захватили воларские припасы, – напомнила Лирна.

– Да, ваше величество, – подтвердил пухлый брат Холлан. – Двенадцать тонн пшеницы, четыре – кукурузы, шесть говядины.

Как и остальные на совете, он с трудом мог оторвать взгляд от лица королевы.

– Без этих припасов мои люди будут голодать зимой, – заявила госпожа Рива. – Нам уже пришлось ограничить выдачу еды, э-э, ваше величество.

Рива еще не усвоила этикет как следует.

Лирна посмотрела на карту, мысленно провела маршрут в Варинсхолд. По пути было много городков и деревень, но наверняка почти все они – не более чем обгорелые запустелые руины. Там ничего не найдешь. Двести миль – но это если по суше. Если морем – вполовину меньше.

Она осмотрелась. Вон Щит, стоит рядом со своими капитанами в темном углу шатра.

– Милорд Элль-Нестра, – произнесла королева, – пожалуйста, посоветуйте нам.

Поколебавшись мгновение, он пошел к ней. Двойняшки, внуки удельного лорда Дравуса, расступились и поклонились Щиту. Он не ответил на поклоны.

– Ваше величество, – спокойно выговорил он.

– У вас много кораблей. Хватит ли их, чтобы перевезти армию в Варинсхолд?

Он покачал головой.

– Половине флота пришлось вернуться на острова для ремонта после Зубов. Наверное, мы сможем перевезти треть собравшихся здесь, и даже тогда придется оставить лошадей.

– Если верить воларской женщине, с таким малым отрядом не взять Варинсхолд, – сказал граф Марвен. – Там немалый гарнизон. Он снабжается и по морю, и из Ренфаэля.

Лирна смотрела в карту, на Варинсхолд, столицу и главный порт всего королевства, изрядную долю богатства получавшего от торговли с Воларией. Королева указала на море вблизи столицы и спросила:

– Милорд, вам доводилось водить корабли в этих водах?

– Доводилось иногда, – ответил Щит. – Но там было гораздо опасней, чем на южных торговых путях. Королевский флот всегда ревниво стерег торговлю Варинсхолда.

– Теперь флота нет, – заметила Лирна. – А разве добыча не обещает быть богатой, если учесть вражеские потери при Зубах?

– Да, ваше величество, обещает.

– Вы вчера дали мне корабль. Сегодня я возвращаю его с просьбой о том, чтобы вы вместе с флотом захватывали либо жгли любой воларский корабль, направляющийся в Варинсхолд либо из него. Вы сделаете это?

Капитаны зашевелились, сурово уставились на Щита Островов. Ага, им не нравится, как торгуется королева. В будущем надо договариваться с глазу на глаз.

– Моих людей нужно в этом убедить, – сказал он. – Мы вышли на защиту островов. И защитили их.

Вперед выступил владыка кораблей Элль-Нурин, грациозно поклонился королеве.

– Ваше величество, я не могу говорить за людей Щита – но мои люди готовы идти за вами хоть в логово Удонора. Я уверен, что готовы и другие. После битвы у Зубов и… и вашего исцеления многие просто не дерзнут отказаться.

Элль-Нурин с ожиданием посмотрел на Щита.

– Ну, раз уж так говорит владыка кораблей, как же нам отказаться? – нехотя процедил Щит.

– Отлично, – снова рассматривая карту, сказала Лирна. – На подготовку – неделя. Затем армия выступит не на север, но на восток, к побережью. Мы пойдем к Варинсхолду через прибрежные порты, а наши мельденейские союзники будут снабжать нас тем, что Воларская империя соизволит выслать гарнизону Варинсхолда. К тому же порты – значит, рыбаки. А они, не сомневаюсь, обрадуются возможности продать улов.