Текст книги "Интуиция (ЛП)"

Автор книги: Эми А. Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Между тем, когда я сказала это Риду, и тем, что происходит дальше, уверена, никто бы не смог объяснить различие между этими понятиями. После того, как Рид слышит мою мольбу, он опускается перед Пэган на колени и перерезает ей горло, эффектно изобразив ангельскую милость в виде смерти.

Зефир шепчет мне на ухо, что Рид не мог позволить Пеган остаться в живых. Иначе Совет потребует, чтобы он с ней закончил, а другие ангелы назовут его слабаком.

Рид должен передать сообщение каждому, что, если они будут охотиться на меня, они перестанут существовать, потому что Рид будет защищать меня любыми путями и не будет никакой другой милости – кроме смерти.

Глава 17
Связь

После того, как тело Пэган унесли, началось заседание военного совета. В ее смерти нет ничего поэтичного. Я не нахожу в ней ничего благородного, и мне плохо, потому что я не вижу в этом смысла. Я очень благодарна Риду за то, что он боролся с ней, потому что я знаю, что она без колебаний и угрызений совести убила бы меня, но просто не могу понять, почему все это должно было прийти именно к этому. Может быть, это потому, что я все еще слишком человечна, чтобы понять этот мир. Я должна постоянно напоминать себе, что, несмотря на то, что я вроде на их стороне, все равно для большинства из них я чужак.

Мне следует понимать, что в их мире я всего лишь пешка, думаю я, стоя между Прэбеном, Ридом и Зефиром. Мы находимся почти на середине комнаты, но не на возвышении, а просто рядом с ним, от чего почему-то чувствуешь себя менее значимым, чем, когда стоишь на ней.

Я не могу понять, о чем они говорят, потому что они отказываются говорить по-английски. Рид и Зефир отвечают на нескончаемый поток вопросов. Но даже если бы они говорили на английском, не уверена, что смогла бы уследить за их диалогом, потому что они говорят так быстро, что я не уверена, что есть хоть какие-то паузы между словами совета и ответами Зефира и Рида. Каждые несколько минут, они останавливаются и озадачено смотрят на меня.

Когда они это делают, я не пожимаю плечами, потому что им это не нравится. Я должна бороться за то, чтобы оставаться внимательной и сосредоточенной к тому, что сейчас происходит, потому что я не знаю что делать дальше, так как тот план, с которым я приехала сюда, уже выполняется. Мой план, продержаться достаточно долго, чтобы ангелы увидели почему Рид и Зи могут меня защищать – успешно выполнен. Думаю, что он был успешным, потому что теперь все они запутались на счет меня, ну, кроме Рида и Зефира, потому что они привыкли ко мне. Приехав сюда, я ни на что не надеялась, и у меня не было плана Б. Я думала, что, если я осуществлю свой план, этого будет достаточно. Что бы не случилось после этого, все равно было бы хорошим, потому что в любом случае это был бы конец. Хватит бегать, хватит прятаться, нет больше бесконечных дней, когда я пыталась не думать о Риде, от момента к моменту. Нет больше Gancanagh или Бреннуса… больше ничего нет.

В моем безумном путешествии из пещеры Gancanagh на остров замка – это казалось миром. И сейчас я чувствую тепло, исходящее от Рида рядом со мной. Я чувствую его запах; его чувственный запах витает в воздухе, на моих волосах, вокруг меня, и я понимаю, что хочу большего… я хочу намного большего, но я больше не буду торговаться. Я не торгуюсь за свою жизнь. Сколько у меня осталось времени? Позволят ли мне попрощаться?

Медленно, я осознаю, что все снова смотрят на меня. Рид стоит рядом со мной со страдальческим выражением лица, а Зефир выглядит взволнованным. Мое время пришло? Я удивляюсь как напряжены пальцы Рида в моей руке.

– Совет хотел бы еще по расспрашивать у тебя о Gancanagh. Им нужна конкретная информация: как много Gancanagh ты видела, как они работали, кто их лидер, и еще они хотят знать знаешь ли ты конкретные места? – Я киваю им, потому что у меня есть эта информация. – Совет понимает, что ты была ранена в ходе борьбы, когда пыталась сбежать от Gancanagh. Они хотят, чтобы ты рассказала им, как много ты помнишь. Ты можешь сделать это? – спрашивает он, и я снова киваю.

– Можно мне немного воды? – спрашиваю я, потому что мое горло пересохло, как и перед тем, как я начала спотыкаться.

К счастью, голод не вернулся, на самом деле у меня нет аппетита. Я просто хочу рухнуть на пол и какое-то время провести без движения. Мне дали немного воды, а потом начались вопросы.

Я отвечаю так подробно, как могу, но не называю имени Финна. Знаю, это небольшая недосказанность, так как он будет там же где и Бреннус, но я чувствую к нему нечто похожее на благодарность за то, что, когда было нужно, он помог мне и, не смотря на руку в моей руке, я не могу это игнорировать. Также я не говорю о Расселе, потому что я должна защитить его. Я говорю совету, что мне самой удалось сделать гранату из своего арсенала, и что я угрожала взорвать их всех, если они не отпустят меня.

Это звучит правдоподобно, и кажется никто не замечает моей лжи, кроме Рида, который внимательно изучает мои взгляд. Его челюсть напрягается, когда я рассказываю про камеру и, что в течении нескольких дней мне не давали достаточное количество воды, но, когда я рассказываю о своей битве с Каганом, он начинает ходить по комнате и продолжает до тех пор, пока я не заканчиваю. Он замирает, когда я говорю о Бреннусе, и изучает отметины на шее, когда совет снова просит их показать.

Мне вынесли карты, и я изо всех сил стараюсь указать правильное местонахождение пещеры и как туда войти. Я говорю им, что как только убежала, бросила гранату обратно в яму, уничтожив этот путь, поэтому Gancanagh не смогли сразу последовать за мной. Указываю, что в туннелях есть несколько способов проникнуть туда, но мне был показан только один – большой камень, который был помещен туда чтобы скрыть вход в пещеру. Я знаю, что в моем рассказе есть несколько пробелов, к которым вернуться позже, когда меня снова вызовут.

Когда они анализируют тот факт, что меня дважды кусали, и я была не в состоянии ходить или делать что-то другое, надеюсь, они подумают, что у меня не ангельская физиология, тогда мой рассказ будет более правдоподобным. Может быть они не думали, что моя реакция на укус Gancanagh как у ангела, ведь я все еще человек. Рид знает, что в моей истории что-то не так, и я могу только надеяться, что он понимает, что я защищаю Рассела. Это видно по тому, как они начинают раздавать приказы, чтобы проверить мою историю. Я замечаю, ангелов, которые кажется были офицерами, потому как они принимают приказы от Киллиана и Урсуса.

Сейчас они забыли обо мне, и это хорошо. В то время как вокруг меня нарастает напряжение, я снова впадаю в оцепенение. Прихожу в себя только когда чувствую, что Воин хватает обе моей руки и сцепляет их вместе. Ко мне приближаются еще несколько Воинов.

Рид спорит с ними на ангельском, пытаясь образумить их.

Когда я в недоумении оглядываюсь, я в недоумении смотрю на Прэбэна, который наблюдает за мной, но не пытается остановить Воинов, кишащих вокруг меня. Меня пронзает страх, когда я вижу, что Зи отвернулся, поэтому ему не нужно видеть, что происходит.

Мое дыхание становится прерывистым, когда я вижу, как один из Воинов подходит ко мне. Его лицо не выражает никаких эмоций, скорее он выглядит так, как будто пришел сюда, чтобы выполнить свою работу, и чем быстрее он ее выполнит, тем быстрее сможет заняться чем-то другим. Когда он поднимает нож, в моей голове проносятся различные сценарии убийства. Он вытащил их из жаровни, которую принесли другие божественные существа Лезвие ножа зловеще светятся, и его намерения мне предельно ясны. Этим горящим ножом он пришел убить меня.

Я изо всех сил пытаюсь увернутся от удерживающего меня Воина – я ничего не слышу, кроме биения своего сердца. Я не успела попрощаться, думаю я, наблюдая за тем, как ко мне приближается лезвие.

Потом что-то во мне щелкает, и я перестаю вытягивать руки вперед. Вместо этого, я использую все силы, подбрасывая свои ноги над головой держащего меня ангела. Я выпрямляю руки и используя силу и скорость, выворачиваюсь из его хватки. Спускаюсь позади него и упираюсь обеими ногами в его спину, и толкаю его прямо на нож, который держит другой ангел. Когда я пытаюсь уклониться от ангела, подходящего ко мне с левой стороны, меня ловит Прэбэн. Я пытаюсь ударить его, но Прэбэн легко перехватывает мою ногу и удерживает меня за нее.

Позади нас раздается гул голосов, в то время как к нам подходит Рид.

– Кто тренировал тебя? – улыбаясь, спрашивает Прэбэн, продолжая держать мою ногу.

– Меня тренировал Зефир… и Брюс Ли, – отвечаю я, пытаясь вытащить ногу, но Прэбэн не отпускает ее.

Его лицо выражает веселье и что-то поразительно похожее на желание.

– Отпусти ее, – говорит Рид Прэбэну. Взгляд Прэбэна останавливается на мне.

Он нежно отпускает мою ногу, позволяя своим пальцам пройтись по моим икрам, пока моя нога опускается на землю. Рид утягивает меня в свои объятия. Все снова на нас смотрят, но мне плевать, потому что у меня есть всего ара секунд чтобы попрощаться, прежде чем меня убьют.

Я кладу руки на его плечи и утыкаюсь лицом в его шею.

– Прости, Рид, – я не хочу быть трусихой, я не хочу говорить тебе прощай – но мне нужно попрощаться. Тогда все будет в порядке… я должна тебе сказать… как много я хочу… что мне нужно…, – выдыхаю я, но мое горло перехватило, и я едва могу говорить, но это слишком важно, поэтому нужно попробовать еще раз. – Хочу сказать, как сильно я… – ком в горле становится все больше, поэтому остальное я просто шепчу, – я люблю тебя.

Рид крепче прижимает меня к себе.

– Шшш, любимая, они не собираются тебя убивать – все хорошо – у меня есть ты. Эви, здесь никто, никогда не назовет тебя трусихой, – быстро говорит Рид, пытаясь успокоить меня, он нежно гладит мои крылья, от чего у меня начинают дрожать ноги.

– Но я думала…, – поперхнувшись словами, говорю я.

– Шшш, все хорошо…, – успокаивает он меня, упершись своим лбом в мой. – Они хотят исправить укусы Gancanagh на твоей шее. Кровотечение из раны не остановится само по себе. Мы должны прижечь их, и тогда они заживут, – объясняет он, продолжая обнимать меня.

– Так прямо сейчас они не пытаются убить меня? – шепчу я, потому что это не имеет для меня никакого смысла. – Почему они оставляют меня в живых?

– Нет. Ты их заинтриговала, – мягко говорит он.

– А что насчет тебя? Они позволят тебе и Зи уйти? – спрашиваю я.

– Они не акцентировали на этом, но выглядит все многообещающе, – говорит он. Я крепче сжимаю его, во мне пульсирует надежда. – Эви, теперь мы должны позаботится о твоем укусе, – шепчет мне на ухо Рид, отстранившись, он смотрит мне в глаза. В его глазах беспокойство и боль, потому что он знает, что для меня это будет болезненно. – Зи, можешь помочь мне? – из-за моего плеча спрашивает он.

Зефир подходит и снова притягивает меня к своей груди. Он наклоняется к моему уху и в пол голоса произносит:

– Это будет больно, Эви.

– Как сильно? – слабо спрашиваю я.

– Больнее чем мое исцеление… менее болезненно, чем исцеление Рассела, – с беспокойством говорит Зефир.

С трудом сглотнув, смотрю на Рида. Ему удается заставить всех Воинов отступить. Затем, подойдя к жаровне, Рид достает из нее другой нож. Зи расстегивает кольцо на моей шее, держа его в одной рукой, пока другой прижимает меня к своей груди.

– Знаешь, – говорю я, облизывая губы, когда вижу лезвие ножа, – может мы не будем делать этого прямо сейчас – мне уже лучше, – лгу я.

Рид хмурится.

– Мы не должны больше ждать. У тебя лихорадка, и ты потеряла много крови. Мы должны сделать это сейчас, – с сочувствием говорит Рид.

– Но, может быть, у совета ко мне еще много вопросов – мне действительно нужно сосредоточится на этом, вместо того чтобы…, – когда Рид подходит ко мне, я затихаю. – Хорошо – это действительно выглядит горячим, и, думаю, может быть хуже боли, с которой я сейчас живу, так что давай просто остановимся и разумно об этом поговорим, – говорю я, чувствуя жар, исходящий от ножа в нескольких футах от меня, и ясно, что для меня это не будет забавным.

– Мне жаль, – сквозь зубы говорит Рид, поднимая руку, чтобы прикрыть мне глаза.

Он мягко толкает мою голову к груди Зи, поворачивая ее в сторону, чтобы обнажить раны.

– Мне тоже, – шепчу я, перед тем как раскаленный нож прилипает к моей шее, заставляя корчится от боли.

Чувствую запах своей горящей кожи, это зловоние хуже, чем вонь от Gancanagh. Я не могу сдержать крика, который разрывает меня, Хотя, наверное, для Рида и Зи, было бы лучше, если бы у меня были слезы. Затем, из моего рта вырываются все бранные слова, которые я когда-либо слышала. Мои колени подкашиваются, заставляя Зи удерживать меня, пока Рид убирает нож из моего горла. Он бросает нож, беря меня на руки. Мое горло все еще пульсирует, словно нож все еще возле моей шеи, от чего я начинаю хрипеть.

– Я хочу домой.

Я стараюсь сдержать слезы, потому что не хочу показывать слабость.

– Скоро, – обещает Рид, забирая что-то из рук Зи, и начинает втирать мне в шею.

Это какая-то мазь, очень гладкая и липкая. После того как он заканчивает, кожу начинает жечь, а потом начинает гореть еще больше. Пытаясь перетерпеть боль, я впиваюсь ногтями в спину Рида. Наконец, боль стихает до приемлемого уровня.

– Во-первых, когда ты сделаешь это в следующий раз, я хочу коньяк, – хриплю я, когда снова могу говорить.

Зефир и Прэбэн смеются над моей шуткой, но я говорю серьезно.

– Женевьева, ты бы хотела немного отдохнуть? – спрашивает Прэбэн.

Я киваю, но мне сразу приходится остановиться, потому что от этого, кожа на моей шее болезненно растягивается.

– Я отведу тебя в комнату, где ты можешь поспать до тех пор, пока совет не захочет снова с тобой поговорить.

– Я останусь в Замке? – спрашиваю его я, потому что не ожидала, что буду гостем в доме Ангельских Воинов.

Я думала меня просто казнят.

– На данный момент, – удовлетворенно отвечает он.

– Я гость? – спрашиваю я, потому что хочу понять мой здесь статус.

Он снова улыбается, словно я опять сказала что-то забавное, а потом отвечает:

– Если тебе так нравится.

Что это значит? – мне интересно, а затем я спрашиваю:

– Я могу уйти?

– Нет, – отвечает Прэбэн, и у меня начинает вырисовываться картинка.

– Рид остается? – затаив дыхание, спрашиваю я.

Часть меня надеется, что ему не нужно оставаться – очень маленькая, благородная и чистая часть меня. Остальная часть меня твердит, что он должен остаться со мной.

– Я не знаю. Я не занимаюсь его проблемами, только твоими, – отвечает Прэбэн, а затем поворачивается к Риду и что-то говорит ему, но я не понимаю.

Это сделано намеренно, и это мгновенно раздражает меня.

– Что он говорит? – спрашиваю я Рида, крепче ухватившись за него.

– Он сказал, что я должен убедить тебя сейчас пойти с ним, так ты сможешь отдохнуть, а он убедится, что ты в порядке. – Я останусь здесь и отвечу на дополнительные вопросы, а тебе нужно отдохнуть, – указывает он на совещание, которая происходит на платформе между командирами.

Все взволнованы, и это отвлекает их от нас.

– Я в порядке, я хочу остаться с тобой, – отвечаю я, вцепившись в него.

– Ты должна отдохнуть, и я в порядке. Мы увидимся через несколько часов, обещаю, – лаская мою щеку, уговаривает он меня.

– Конечно, ты в порядке, но что насчет Зи – он может мне понадобится, и я не могу его здесь оставить, потому что я обещала Булочке что верну его ей. Если с ним что-нибудь случиться, она меня убьет, – говорю я, меняя тактику, и видя, как улыбающийся Зи идет к нам.

Зефир подходит ко мне и гладит меня по голове.

– Иди отдохни. Я устал волноваться за тебя, и я хочу попробовать убедить их, чтобы они позволили появиться здесь Булочки. Или это, или я должен заставить их отпустить меня в самолет, – с усмешкой, которая заставляет меня краснеть, говорит он.

Я понимаю все, о чем они говорят, и при нормальных обстоятельствах это рассматривала бы как обычную просьбу пойти с Прэбэнам и лечь спать. Знаю, что если лягу, то провалюсь во тьму. Так же, вполне понятно, по большей части, все здесь привыкли получать все что хотят. Они уверены, что все, что они говорят, так или иначе будет учтено.

У меня таких ожиданий нет, но как только Прэбэн приближается ко мне, я еще крепче вцепляюсь в Рида. После того, как Прэбэн понимает, что меня ни что не заставит оторваться от Рида и пойти с ним, он говорит Риду, чтобы он сопроводил меня в комнату.

Я сделаю все возможное, чтобы выйти из этой комнаты без посторонней помощи. Никто не говорит мне, что нужно скрывать свои слабости насколько это возможно, хотя все эти ангелы, обладают высокой квалификацией в оценке всех этих недостатков.

Когда я прохожу, ни один из божественных существ не рычит на меня. Не уверена, есть ли у них ко мне хоть какое-то уважение, или это потому, что рядом со мной идет Рид, но они не показывают свою враждебность. В основном, они смотрят на меня, как на странность или что-то вроде того. Может быть наряд, который дала мне Булочка – волшебный, потому что некоторые ангелы выглядят опьяненными.

Когда мы проходим по роскошным коридорам замка, я едва могу сосредоточится на замысловатых произведениях искусства, которыми увешаны все залы и беседки обширной крепости, потому что не могу отвести глаз от совершенства, которое идет нам на встречу. Я почти не знаю, наблюдает ли за нами кто-то еще. Это как они гуляют в тени, а я иду рядом с солнцем, но поскольку мы продолжаем наш путь, я начинаю понемногу расслабляться рядом с Ридом. Не могу понять, что сейчас происходит в его голове. Даже когда я пытаюсь что-то прочесть по его глазам, они ничего не выдают. Интересно, знает ли он, что он единственный, кто может поставить меня на колени, а Gancanagh и Военный совет не в состоянии этого сделать.

Когда мы доходим до первого этажа другой огромной башни, ясно, что многие из моего окружения поднимаются в воздух – это значит, что мы идем вверх. Все кроме Рида с весельем смотрят на меня, когда я остаюсь на земле, когда я смотрю на балконы, простирающиеся до самой крыши. От этого, я чувствую себя словно в ловушке в роскошном осином гнезде.

Орда ангелов летает за тем, кого они преследуют, и этого достаточно для моего воображения, чтобы представить, как будет выглядеть война между ангелами и Gancanagh. Это будет выглядеть так, словно осы нападают на гнездо армейских муравьев, которые внезапно заставляют меня чувствовать себя слабой. Что-то внутри меня начинает болеть, и я не знаю почему.

Gancanagh – зло, но они предложили мне место в их семье – ну, может быть, «предложили» не совсем верное слово, может быть, лучше сказать, что они «настояли» на присоединении к их семье. Сейчас, какая-то темная часть внутри меня чувствует, словно я их предала. Он заплатит мне за мой мятеж, – думаю я, чувствуя, как внутри меня все холодеет, когда я представляю прекрасное лицо Бреннуса. Что сказал Финн? Он назвал меня hallion сказал, что, когда я умру, у меня будет вся вечность, чтобы сделать это для Бреннуса. Что-то сжимается внутри меня. Это та часть меня, которая побуждала меня присоединится к ним, когда они разорвали Альфреда. Это больная, злая часть меня, которую я никогда не смогу показать тебе, или они без колебаний разорвут меня, со страхом думаю я, потому что теперь я знаю, что эта злая часть меня существует.

И прежде чем я могу отгородится от внешнего мира, Рид что-то замечает в моих глазах. Он наблюдает за мной, но ничего не говорит, а просто обнимает меня и поднимается в воздух.

Мы следуем за Прэбэном до одного из верхних балконов башни. На этих балконах есть двери, как отельные клетки для личинок. Мы приземляемся на один из балконов, и я подхожу к одной из таких дверей, но когда открываю ее, то не вижу внутри никаких липких личинок, а очень красивую мужскую спальню. Я медленно вхожу в комнату, очарованная тем, что это не то, чего я ожидала.

Я думала, мне будет предоставлен номер с маленькой милистрической кроватью и чем-нибудь еще. Вместо этого, я оказалась в манящем пространстве, с огромной кроватью, покрытой мягким одеялом. К комнате прилагается ванная комната, со всеми удобствами кроме ванной. На красивом тканном ковре, расположен красивый письменный стол из розового дерева, а на дальней стене есть красивые французские двери, который ведут на небольшой балкон, с видом на воду, расположенную внизу. По пути к балконным дверям, я останавливаюсь на середине комнаты. На одной из гипсовых стен, нанесена позолоченная маслянистая живопись, с изображением места, которое не может существовать, потому что контуры изображения, мистичны и безупречны.

Во мне срабатывают какие-то первоначальные эмоции, когда я бессознательно меняю направление и приближаюсь к расписанной стене. У меня нет слов, чтобы описать некоторые вещи, которые изображены на картине, рядом с резвящимися ангелами. В этой живописи есть цвета, название которых я даже не знаю, потому что в человеческом спектре их не существует.

Пока я иду к нему, то обнимаю себя руками. Я боюсь протянуть руку и прикоснуться к картине, которая кажется кощунственной. За мной в комнату последовали только Рид и Прэбэн, и они молча наблюдают за мной, пока я исследую живопись перед собой. Я не осознаю, что плачу, пока не чувствую, как по моим щекам текут слезы и падают мне на руки. Когда я подношу дрожащую руку к моей щеке, по ней бегут мурашки.

– А как вы называете это на ваших небесах? – шепчу я, потому что вряд ли могу говорить громче, но мне удается сделать жесть в сторону изображения, показывая на точки света.

Они оба отвечают меня на ангельском, потому что в человеческом языке таких слов нет. Я просто киваю им, потому что они только что доказали мне, как неадекватны мои слова.

– Думаю, Бреннус был не прав, – мягко говорю я, продолжая анализировать пейзаж. – Он сказал мне, что я никогда не потеряю то, чего у меня никогда не было, но думаю, я могу.

Когда Рид поворачивается к Прэбэну и что-то ему говорит, его голос звучит менее музыкально. Прэбэн начинает спорить с Ридом на ангельском языке, но затем смотрит на меня проницательным взглядом и кивает.

– Если понадобится, я буду снаружи, – уже на английском говорит он. – Не пытайтесь покинуть эту комнату, – приказывает он, показывая на балконные двери.

Я киваю, все еще рассматривая картину, но как только он закрыл за собой дверь, я иду в руки Рида. Одна рука Рида ложиться на мой затылок, а другая на мою поясницу, притягивая меня к себе, когда наши губы встречаются в поцелуе, мои колени слабеют, а тело обдает пламенем. Когда его губы скользят по неповрежденной стороне моей шеи, из меня врывается стон удовольствия. Я чувствую тяжесть в руках, когда обнимаю Рида и крепче обнимаю его, чтобы не упасть, хотя я знаю, что пока он прижимает меня к своему телу, я не упаду. Мои кончики пальцев слегка порхают по мышцам его плеч и спины, под которыми ощущается грубая сила.

Его губы снова находят мои, он поднимает меня на руки и идет к кровати. Когда Рид кладет меня на нее, я утопаю в мягкости матраса. Одна его рука проходится по моим волосам, собирая их, в вторая, находится возле моей талии. Он отстраняется от меня, и то желание, которое я вижу в его глазах – не что иное как волнение, когда его колено прижимается к матрасу между моих ног.

Я обвожу контуры его плеч, вспоминая его прикосновение, его запах и вкус. Рид прислоняется своим лбом к моему.

– Мне нужно идти, – с сожалением говорит он.

Прямо сейчас я не понимаю, что он говорит. Мое тело действует само по себе, приподнимаясь и встречаясь с его, пока он от меня так близко.

– Хмм? – успеваю сказать я, наклоняя голову и обнюхивая мочку его уха.

– Сейчас я должен вернуться. Мне позволили прийти сюда с тобой совсем ненадолго, но я… – на секунду он останавливается, пытаясь противостоять вспыхнувшей между нами страсти. – У меня мало полномочий. Думаю, что сейчас могу это исправить, так как Военный совет увидел тебя. Переговоры займут какое-то время, потому что, когда они привезли меня сюда, я отказался с ними сотрудничать.

– Что значит, ты отказался с ними сотрудничать? – не понимаю я. – Они смертоносный убийцы. Как ты сумел отказаться сотрудничать с убийцами? – спрашиваю я, пытаясь осмыслить то, что он сказал.

Что он перенес из-за своего отказа рассказать им обо мне? Они хотели лишить меня крыльев только потому, что думали, что я лгу, хотя я говорила правду.

– Ну, боль субъективна – для меня предпочтительнее физическая боль, чем… когда они нас допрашивали, то были осторожны, чтобы не убить нас.

Он смотрит в сторону и ничего больше не говорит, но я его понимаю. Вероятнее, боль, которую он испытывал от пыток, в течении последнего месяца, намного предпочтительнее той, которую своим уходом причинила ему я. Я зажмуриваюсь и отворачиваюсь от него. Из-за того, что я сделала с ним и Зи, я не могу смотреть на него. У меня сжимается сердце.

– Как это они не убили тебя? – спрашиваю я, потому что мне нужно знать, как он пережил тот кошмар, который только что пережила я.

– Кроме того, о чем говорила Пэган, у них больше не было никаких доказательств. А еще, у меня высокий ранг, поэтому они должны были быть осторожны, когда допрашивали нас с Зефиром, – отвечает Рид, потянув меня за подбородок, чтобы я снова на него посмотрела.

– Ты что, генерал? – спрашиваю я, пытаясь сдержать печаль, которая поглощает меня.

– Не совсем так – я редко веду за собой людей – я больше спец-агент, – говорит он, убирая волосы с моего лица.

– Убийца-одиночка? – спрашиваю я, когда он ложится рядом со мной и смотрит на меня так, как будто никогда меня раньше не видел, и в уголках его губ появляется улыбка.

– Я скучал по тебе, – бормочет он, беря прядь моих волос.

– Почему? Все, что я делаю, это причиняю тебе боль? – спрашиваю я, прикрывая глаза.

Он убирает руку от моего лица, заставляя меня посмотреть на него.

Он не может быть еще красивее чем сейчас. Его волосы в беспорядке, от борьбы, в которой он только что участвовал, чтобы защитить меня. Его идеальная кожа измазана нашей с ним кровью. У него множество порезов и синяков на разных этапах исцеления, их цвета варьируются от черного до желтого, но сильное желание в его глазах заставляет выглядеть его свирепым, когда он говорит:

– Потому что ты, моя причина чтобы жить.

– А ты моя. Если бы не ты, я бы потеряла свою душу, – признаюсь я, продвигаясь к нему, оседлывая его бедра и глядя на него сверху вниз. – Пока я была в камере, я поняла, что, если позволю им забрать мою душу, превратить меня в Gancanagh, я никогда больше не смогу увидеть тебя… потому что однажды, если мы снова встретимся, тебе придется меня убить, – шепчу я, пока он убирает волосы с моего лица.

– Ты слишком льстишь мне, Эви… я бы не смог убить тебя. Я бы скорее просил их, чтобы они изменили меня, – с печальной улыбкой говорит он, нежно прикасаясь к моей щеке. – Я пытался жить без тебя… но больше не хочу.

– Рид, ты не можешь этого сделать, – шепчу я.

– Почему нет? – низким тоном спрашивает он. – Ты единственная кто мне нужна, и я не отдам тебя. Единственное существо, которое может удержать тебя от меня – это ты сама, – твердо говорит он. – Ты там, где я рисую линию. У них может быть все, что они захотят – но только не тебя, пока я дышу и нахожусь в этом теле, я не позволю им этого.

– Ты сумасшедший – ты должен бежать – я бомба замедленного действия, и это просто вопрос времени, когда я уйду – я магнит для зла… я… – говорю я, но Рид садится так резко, что наши грудные клетки прижимаются друг к другу.

Он нежно целует меня, пока одна его рука гладит меня по щеке, а вторая по спине. Он снова прижимается своим лбом к моему и шепчет:

– Как он навредил тебе? – Все его тело напряжено.

Я знаю, что он спрашивает о Бреннусе. Я смутилась, потому что уже заставила кровоточить его снаружи, я не хочу, чтобы он кровоточил еще и внутри. Из-за моей нерешительности, его челюсть напрягается.

– Пожалуйста, расскажи мне, – говорит он.

Мое горло снова сжимается, поэтому я отвечаю шепотом.

– Он сломал меня. – Рид крепче меня сжимает, а я спокойно продолжаю: – Рассел спас меня… если бы не он и десяток гранат, я бы стала одной из них. Я не могла прекратить боль от его укусов. Это было бы лишь вопросом времени. Выпить кровь Бреннуса перестало быть просто вариантом, стало больше похоже на необходимость. Если бы я так поступила, через какое-то время он бы сделал меня своей любимой нежитью.

– Так он не сделал тебя своей любовницей? – едва дыша спрашивает он.

– Нет, я избежала этого, потому что он боялся, что убьет меня, прежде чем спеет обратить, – отвечаю я. – Но это бы произошло… Я начала умолять его, и я знаю, что сделала бы все, о чем бы он меня не попросил, – признаюсь я, и от позора, который я чувствую, я начинаю плакать на плече Рида. – Я чувствую себя такой слабой.

– Эви, как ты можешь такое говорить? – спрашивает Рид, держа меня в своих объятиях. – Когда ты отказалась подчиняться, ты вытерпела больше чем любой из Gancanagh. Это значит, что ты сильная, сильнее любого из них, – говорит он, но я не чувствую себя сильной, я чувствую себя слабой.

Рид тихо говорит со мной на своем музыкальном языке, пытаясь успокоить меня, поглаживая мои крылья.

– Перед моим отъездом, Бреннус сделал мне подарок… знаешь какой? – между всхлипами спрашиваю я Рида, но не жду ответа, а продолжаю: – Он приказал своим парням убить Альфреда. Они разорвали его на куски на полу медного рудника и я… я наслаждалась этим.

Нежные пальцы Рида стирают слезу с моей щеки.

– Ты ангел – такая месть у тебя в крови. Не ожидай, что ты будешь реагировать как человек, когда видишь, как уничтожают Падшего, – успокаивающе произносит Рид, нисколько не удивляясь тому, что я сказала.

– Нет, это было больше, чем… Альфред сказал мне, что был там, когда я оставила тебя, и он был тем, кто сообщил Доминионам где найти тебя и Зи. Он купил мой портрет и использовал его, чтобы привлечь ко мне Бреннуса. Он убил моего дядю и, если бы не Рассел, я бы присоединилась к ним и разорвала бы его голыми руками, – надрывом говорю я, потому что это доказывает то, что я зло.

– И опять же – для Серфима это приемлемые эмоции, – ласково говорит Рид, пока я соплю на его плече. – Шшш…. ты в безопасности…. я здесь.

– Нет… я не в безопасности. Он во мне, – я непреклонно качаю головой. – Яд Бреннуса до сих пор во мне, и я желаю его… как наркотик, и я не знаю, что буду делать, когда он найдет меня, а он найдет, – дрожа в руках Рида, отвечаю я. Рид успокаивающе гладит мои крылья, но я не могу удержать слов, которые врываются из моих уст. – Он сказал мне, что придет за мной, потому что я его, и я верю ему – он придет за мной. Он называет меня своим питомцем и mo chroí, и ты бы видел, что с ним сделала моя кровь, когда он ее выпил… это для него тоже было как наркотик. Херувим сказал, что это возмездие – что он жаждет меня, так же, как и я его, – продолжая плакать, говорю я.