Текст книги "Интуиция (ЛП)"

Автор книги: Эми А. Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

– Да, я ведь не совсем профан, – с усмешкой отвечаю я.

– Я знаю, – быстро говорит она, испугавшись что ранила мои чувства. – Мы должны избегать всего, что касается Падших. Это значит, мы должны держаться подальше от баров. Если у тебя появятся друзья, и они позовут тебя туда, ты должен придумать какую-нибудь причину, чтобы не ходить, потому что мы не должны рисковать.

– Рыжик, у меня больше нет фальшивых документов – поэтому меня не пустят в бар. Генри только девятнадцать, – напоминаю я ей, говоря ей отговорку, по которой меня не пустят в бар.

– Это хорошо. Ты оставил свои старые документы в Крествуде, – кусая губу, говорит она, а я снова киваю. – Ок, хорошо, – говорит она, пытаясь стряхнуть печальные мысли.

– Эм, мы должны избегать слишком пышных празднеств или то, что делают богатые люди.

Когда я смущенно смотрю на нее, она говорит:

– Ах, это не простое решение. Скажем, если, например, будет большой фейерверк на четвертое июня, или что-то в этом роде. Мы не сможем пойти, потому что ангелы любят фейерверки. Ты бы слышал, как Булочка говорит о них, словно они больны ими. Думаю, это потому, что ангелы рождены в огне, – мимолетом говорит она.

– Да? – спрашиваю я.

– Что? – переспрашивает она.

– Ангелы рождены в огне? – спрашиваю я.

– Да, Рид однажды упомянул об этом, и Булочка тоже. Я не совсем уверена, толкование ли это в формальном смысле, или фигуральном, о, я ставлю на буквальный, потому что у Булочки плохо с абстракцией.

– Как же тогда родились мы? – спрашиваю я, пытаясь понять ее.

Она пожимает плечами, и говорит:

– Мы родились на земле… прах к праху, как говориться.

– Так сейчас мы огонь или земля? – спрашиваю я.

– Да, сейчас все что нам нужно для рождения – это ветер, – отвечает она. – Дай подумать, ах да, попытайся ни делать ничего, что делают состоятельные люди.

– Что делают богатые люди? – с ухмылкой спрашиваю я.

– Я не знаю… не ходи в яхт-клуб, – дерзко говорит она, и в первый раз за это время я не сдерживаю свой смех.

– Там, куда мы едим, этот вариант актуален? – спрашиваю я и вижу, что мой смех вызывает у нее улыбку.

– Да. Мы едем в Хоутон. Это город-порт в верхнем полуострове, на Водном Волке, на полуострове Куино вблизи верхнего озера, – медленно говорит она, словно она ссылается на то, что запомнила из книги. – Это тоже студенческий городок, похожий на Крествуд тем, что он достаточно мал, чтобы не вызывать слишком большого интереса для Падших, и достаточно большой, чтобы сохранить некоторую анонимность и смешаться с толпой. В нем нет ничего необычного. Я изучила его. Раньше это был шахтерский городок: с медными рудниками.

– Отлично, может быть я смогу стать шахтером, – говорю я, мая о том, что не один ангел не будет искать меня под землей.

– Нет, – нахмурившись говорит Рыжик.

– Ты пройдешь собеседование для поступления в вуз как Генри Грант, а потом ты поступишь в технический университет Хоутона как первокурсник. Ты получишь образование, Хенк, – строго говорит она, словно у меня в этом вопросе совсем нет права голоса.

– Да? Как я должен это оплачивать? – спрашиваю я, подумав о том, что у нас может даже не быть шанса сдать экзамен, прежде чем нам придется поменять планы. Мы должны быть готовы выехать в любой момент, не привязанные к расписанию и, конечно, не выкидывая тысячи долларов на образование, где мы не можем задержаться так надолго, чтобы закончить учебу.

– Я оплачу это, – быстро говорит она.

– Как? – с подозрением спрашиваю я.

– Я переписала дом моего дяди, Раену. За это он мне дал чек на хорошую сумму. Теперь я могу оплатить учебу, и мы можем некоторое время пожить там, – объясняет она, изучая мое лицо.

– Рыжик, я не позволю тебе платить за меня, – возражаю я.

– И я не собираюсь спорить с тобой по этому поводу. Ты идешь учиться, и это конец дискуссии, – настаивает она и отворачивается к окну.

– Нет, не конец! – отвечаю я, она сошла с ума, если думает, что я позволю ей это.

– Да – конец, – говорит она и снова отворачивается, так что я вижу только ее напряженную спину.

Она готова к бою, и может продемонстрировать мне это.

– Ты должен ходить на учебу. Я не могу жить с тобой – шахтером, где ты будешь проводить весь день в какой-то яме. Ты должен получить образование. Я настаиваю.

– Почему? – спрашиваю я, потому что в ее глазах читается такая необходимость и отчаяние. Когда она ничего не отвечает, я продолжаю: – Лучше скажи мне, Рыжик, потому что я все равно узнаю, и потом у тебя не будет шанса переубедить меня.

– Потому что я украла у тебя будущее, Рассел. Я украла твое имя, твою жизнь. Теперь ты сидишь здесь и смотришь на меня так, словно я единственный человек в мире, когда у меня есть все, но я разрушила тебя? – со слезами на глазах спрашивает она. Она сердито потирает свои кулаки и снова плачет.

– Рыжик, ты ничего такого не делаешь, – говорю я. Она наклоняет голову и прячет от меня глаза. – Я серьезно. Ты мне ничего такого не сделала.

– Тогда кто это сделал, Рассел? – шепчет она так тихо, что я едва могу слышать ее.

– Эй, мы с тобой Генри и Лили, – отвечаю я, игнорируя ее хмурый взгляд. – Рыжик, что-то было еще задолго до того, как мы встретились в Крествуде. Ты думаешь, это сделала ты? – спрашиваю ее я, и вижу, как она кивает. – Ну, значит ты глупая и заносчивая, – отвечаю я.

– Ну спасибо Ханк. Теперь я чувствую себя гораздо лучше, – бормочет она.

– Неа, не мне. Если ты думаешь, что можешь сделать все это в одиночку, без помощи небес, тогда ты глупа. Я это имел ввиду. Я чувствую это. У меня есть здесь миссия, и нравится тебе это или нет, это связано с тобой. Понятия не имею, что я должен делать, но уверен, что это время все равно настанет, хотим ли мы иметь с этим дело или нет, это будет грязно, мерзко и болезненно, – говорю я, смотря на нее так, словно она ребенок, а я взрослый.

Я взрослый. В отличии от нее, я на тысячу лет старше, и я помню каждый из них.

– Хэнк, наша единственная миссия, это оставаться в живых как можно дольше и увидеть завтра. А завтра, нашей миссией будет дожить до следующего дня. И так каждый день, – пессимистично говорит она.

– Ок, ты продолжаешь об этом думать и решать, что я должен делать, – сочувственно отвечаю я, – Между тем, я буду следить за знаками.

– Тебе для этого нужен хрустальный шар? Я могла бы найти один для тебя, – сарказмом говорит она.

– Нет, мне просто нужна ты. Вот он, – легко отвечаю я

– Так ты пойдешь учиться? – риторически спрашивает она меня.

– Посмотрим, – отвечаю я, не давая ей определенного ответа.

– Я буду уговаривать тебя до тех пор, пока ты не дашь согласия, – говорит она, будто говорит мне что-то, чего я не знаю.

– Да, я знаю, – отвечаю я, снова ее игнорируя.

Она разрывается изнутри. Она не понимает, думаю я, глядя на то, как спокойно она сидит и смотрит на пейзаж за окном. Она выглядит такой грустной, что я готов пообещать ей хоть что-нибудь, чтобы хоть немного облегчить ее боль.

Когда мы подъезжаем к Макнао Сити, уже сгустились сумерки. Когда автобус останавливается на станции, я едва ли могу встать Я положил руку на спину Рыжика, чтобы помочь ей пройти, потом я беру наш багаж, и мы выходим из автобуса.

Я так рад покинуть этот кусок металла, что готов кричать об этом на весь мир. Но взглянув на Рыжика, я вижу, что она выглядит больной. В шоке смотрю на то, как рыжик выходит из автобусной станции и в доли секунды огибает угол здания. Я в панике бросаюсь за ней, мне интересно, что происходит. Когда я огибаю угол, я нахожу ее сжимающую мусорную корзину, она ничего сегодня не ела, вообще ничего не брала в рот.

Через некоторое время она останавливается и вытирает рот рукой.

– Рассел, я должна вернуться, – шепчет она, когда снова может говорить. – Я больше не чувствую его, – говорит она, схватившись за живот, словно он болит. – Он подумает, что я предала его. Я должна вернуться, – снова говорит она, и все ее тело дрожит как у наркомана.

– Ты не предавала его, он даже так не подумает, он решит, что это сделал я. Он знает почему я так поступил. Я оставил ему письмо, в котором объяснил, почему убедил тебя уйти со мной. Он увидит и поймет, – шепчу я.

Она снова стонет, и ее снова одолевают позывы все с тем же успехом, только на этот раз, там, где она держится за мусорный бак, появляются вмятины.

Я осматриваюсь вокруг, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, и никто не увидит, как я останавливаю ее.

– Наверное сейчас он просто в панике. Что он будет делать, когда не найдет меня? – смотря на меня дикими глазами, спрашивает она.

– Не знаю, – говорю я, желая помочь ей, но не знаю как. – Но по крайней мере если там объявиться язычница, нас там не будет, и мы не сделаем его предателем. Они увидят, что он не помогает нам, и он будет в безопасности.

Затем она кивает, и встает немного прямее.

– Рассел, у нас нет шансов, – хмурясь, шепчет мне она.

– Меня зовут Генри, и я скажу, что мы должны делать. Рыжик – ты один огромный кикер, а когда я получу свои крылья, я удостоверюсь в том, что любой Падший, попавшийся мне в руки, перестанет существовать. А сейчас выпримляйся, и пойдем, пока мы не привлекли ненужного внимания, – говорю я.

Она запуталась, и чем быстрее я уведу ее в машину, тем лучше. Взяв ее за локоть, я спрашиваю:

– Что мы ищем?

Она берет свой рюкзак и вытаскивает оттуда ключ от шкафчика. Когда я нахожу его и открываю, то нахожу там два комплекта ключей и письмо. Я беру ключи и письмо и отдаю Рыжику.

Она читает письмо, а потом поднимает глаза и говорит:

– Белый спортивный четырех дверный джип Чероке.

– Мило, – говорю я, это и имея ввиду.

Я боялся, что мне придется запихивать мое тело в какой-то маленький хатчбак, и после выхода из автобуса, Джип Чероки звучит как маленький кусочек Рая.

– Мы должны послать Райену корзину с фруктами.

Я подталкиваю Рыжика к стоянке, где мы находим с небольшим трудом находим Джип. Я открываю дверь с пассажирской стороны и помогаю ей забраться внутрь, а сам иду на место водителя. Запускаю двигатель и позволяю машине прогреться, пока смотрю на Рыжика. Пора принимать решение. Я знаю, что это один из самых слабых моментов на данный момент, но мы должны обсудить, двигаться ли нам вперед или повернуть назад. Мы должны сделать это вместе, или ничего не выйдет.

– Кто мы, Рыжик? – спрашиваю я ее, смотря сквозь лобовое стекло.

– Что? – ошеломленно спрашивает она.

– Мы Эви и Рассел? Или мы Лилиан и Генри? – нежно спрашиваю я.

Я жду ее ответа, наблюдая за людьми, идущими к машинам, смеющиеся и радующиеся своей человеческой жизни.

– Обе, – монотонно говорит она.

– Нет. Мы либо те, либо другие, – терпеливо говорю я. – Так что ты должна решить сейчас, чтобы я знал, в какую сторону повернуть, на север или на юг.

Она молчит так долго, что я уже начинаю думать, что она вообще мне не ответит.

– Я Лилиан Лукас, а ты Генри Гранд, – чопорно говорит она, и в ее словах столько скорби, что она почти задыхается от них.

– Ладно, – я глубоко вздыхаю, сдавая немного назад чтобы выехать с парковки, чтобы выехать на шоссе.

Я поворачиваю к северу, и мы сразу же пересекаем огромный мост Макино, который соединяет нижний остров штата Мичиган с верхним полуостровом.

Это круто, и я не могу остановить себя от вопроса:

– Какое озеро мы сейчас проезжаем?

– Это Мичиган, – шепчет она, когда мы проезжаем по великолепному подвесному мосту, который кажется парит над красивой голубой гладью озера.

– Да? Как красиво. Не могу дождаться, чтобы увидеть озеро. Плаванье – это ведь хорошо? – спрашиваю я, и вижу, как подрагивают ее губы в еле сдерживаемой улыбке.

– Да, – говорит она. – Если тебе нравится быть похожим на эскимо.

– Там так холодно? – выгибая бровь, улыбаюсь я.

– Холодно – это приуменьшение. Если ты захочешь поплавать, тебе понадобится ангельская кожа, бы ты смог насладиться плаваньем. Озеро Гурон – теплее, – освещает она.

Оплатив проезд чтобы проехать, а другую сторону моста, я следую указателям, еду на запад в направлении Эканаба. Мы планируем продолжать двигаться на Запад к железной горе, а оттуда отправимся на север в Хоутон. Мы едем по двух-полосной дороге, которая идет через несколько туристических городов, и вдруг дорога проходит рядом с водой, и солнечные лучи играют на поверхности озера Мичиган.

Я почти поверил, что вместо озера я вижу океан. Оно не тронутое; песок почти белый, перед нами разбросаны пляжи с разбросанными по ним камнями, которые выглядят такими же гладкими, как в день создания. В них нет души. Не могу поверить, что на них нет толпы людей, любующихся этой красотой.

– Рыжик, а где все люди? – ошеломленно спрашиваю ее я.

– Люди не знают, – смотря на воду, говорит она. – Это так нелепо и дико. Я думала, что, когда вода становится теплой, здесь появляется много народу и еще больше туристов.

– Да, люди сумасшедшие, – отвечаю я, наблюдая за водой, пока она не скрывается за соснами.

Пока мы ехали, я вспомнил, что мы не ели с самого утра.

– Ты голодная? – спрашиваю я.

Она отрицательно качает головой.

– Я продолжаю видеть эти знаки пирожков. Ты знаешь, что они означают? – спрашиваю я.

Она немного улыбается и говорит:

– Это мясо и картофель, завернутые в тесто и запеченные в духовке. Они бывают разного вида. Есть с сыром и овощами, но традиционные, это именно с мясом и картофелем.

– Звучит хорошо. Давай остановимся и купим несколько штук. Я голоден, – говорю я.

Я подъезжаю к небольшому зданию, надпись на котором гласит: «Свежие Чебуреки»

Мы оба зашли в туалет, а потом Рыжик возвращается обратно к машине, а я заказываю несколько видов чебурек на вынос. Девушка за прилавком очень болтливая, и все время спрашивает меня откуда я. Я говорю ей что я из Алабамы, хотя я и не говорю, как житель Алабамы. Она не может возразить, потому что мы все одинаково говорим. Взяв еду, я возвращаюсь обратно к машине, я даю в руки Рыжику бутерброд, завернутый в фольгу и бутылку воды.

Она забирает ее у меня, но не похоже, что она собирается есть. Я тяжело вздыхаю, не жилая сейчас начинать этот разговор, но решаю намекнуть, поэтому говорю.

– Рыжик, ты должна поесть, мне жаль, что это не хлопья, но сейчас это единственное что я могу тебе предложить.

– Я не голодна, Хэнк, – бормочет она.

– Ну, ты сделай вид, что голодна, и поешь, потому что ты нужна мне, и я не могу позволить тебе морить себя голодом, только потому, что тебе грустно. Я ненавижу это признавать, но ты сильнее меня, и если мы заметим ангела, мне понадобиться твоя помощь, – говорю я, рассуждая вслух и откусывая свою еду, и улыбаюсь, потому что это вкусно.

Жуя, я смотрю как она механически отламывает от своей порции маленький кусочек и начинает медленно живать. Мне удается съесть три чебурека, в то время как Рыжик съедает только половину одного, но я не ругаю ее, так как она действительно пытается его съесть.

Мы молчим до тех пор, пока не доезжаем до Эсканаба. Я постоянно слежу за датчиком объема газа в машине, потому что нам придется останавливаться на заправке. Без кредитной карты придется платить наличными, а это значит, что придется заходить на АЗС.

В моем желудке оседает чувство неловкости. Может быть я смогу найти станцию тех обслуживания или станцию АЗС не с прикрепленным к нему магазином, – говорю я себе, сканируя улицу на наличие другой заправки. Я знаю, это глупо, быть напуганным чем-то вроде заправочной станции, но мысль зайти сейчас в это место, после всего того, что произошло в Seven – Eleven с падшими ангелами и наблюдением за тем, как они убивают тех людей, заставляет меня чувствовать, как в моем желудке образуется холод.

Сейчас уже темно, а индикатор топлива показывает, что у меня не хватит времени найти другую станцию АЗС, я доезжаю до пункта самообслуживания и выхожу для заправки газом. После погружения шланга насоса к баку, я иду обратно к дверце со стороны водителя и засовываю голову в салон.

– У нас точно нет ничего кроме наличных, чтобы заплатить за газ? – спрашиваю я

Она отрицательно качает головой, и я гримасничую.

– Черт, – бормочу я, потирая свои потные руки о джинсы.

Она тоже бледнеет.

– Боже, мы оба, не так ли? – спрашиваю я, пытаясь улыбнуться ей, в то время как счетчик продолжает пищать, а цена тикать, отсчитывая последние минуты моей жизни. – Мы оба в ужасе от ламп дневного света и узких проходов.

– Я ненавижу стеклянные холодильники и кофе-машины так же, как и узкие проходы, – пытаясь шутить, говорит она.

– Спорим, я больше, – отвечаю я, потому что Булочка рассказывала мне как в Seven – Eleven Альфред швырнул Рыжика в стеклянную дверцу холодильника, прежде чем притащить ее ко мне. Вот как ее крыло было сломано. Когда она была без сознания, Рду пришлось заново его ломать, потому что при исцелении оно срослось неправильно.

Когда я спросил Булочку, откуда она все это знает, она сказала мне, что одна из душ рассказала ей как все произошло. Души все знали, потому что тоже там были, – с дрожью думаю я.

– Не волнуйся, я справляюсь с этим, – говорю я, в то время как счетчик перестает щелкать, говоря мне, что мое время пришло.

Потом что-то движется по моей спине, и я оборачиваюсь через плечо, чтобы посмотреть, что это. Там ничего нет.

Я мягко закрываю дверь, мне нужно вытащить шланг из бака. Пока я завинчиваю крышку на баке и закрываю защелку, меня съедает страх. Я обхожу машину и иду в сторону двойных дверей. Когда я тихонько толкаю стеклянную дверь, на моем лбу выступает пот, опустив голову и глядя в пол, я вхожу в магазин.

– О, черт, – бормочу я, когда я представляю кровь на полу.

Я задерживаюсь у двери чтобы немного успокоиться, и у меня начинает кружиться голова. Я стискиваю зубы, сосредоточившись на продвижении в сторону продавца.

В очереди на кассу стоят два человека. Я прохожу мимо них так, чтобы не хлопать дверью.

– Джо, ты видел школьную бейсбольную игру? – спрашивает клерк своего клиента, даже не смотря на товар на прилавке.

Он ведет свою светскую беседу, словно они на чаепитии или что-то типа того.

Джо откидывается на стойку и говорит:

– Нет, как прошла игра?

Я иду по проходу в задней части магазина, мою спину раздирает боль, заставляя меня схватится за верхние полки возле меня. Я осматриваю магазин.

Когда я не вижу поблизости запасного выхода, моя паника возрастает.

– Да, мальчики хорошо играли. Да, некоторое время Eskymos проигрывали, ты не знаешь, они выровняли счет? – медленно говорит клерк, почесывая подбородок, наблюдая за выражением лица Джо.

Меня снова поражает боль, отдаваясь в голове, и я осознаю, что боль идет изнутри, а не снаружи.

Увидев, что я стою рядом с туалетом, мне удается развернуться и подбежать к двери, так как сейчас в моих ушах звучит треск. Я, задыхаясь, захлопываю за собой дверь и чувствую, как из моей спины пытается что-то выйти. Оно все еще давит на меня.

Я запираю дверь, затем поворачиваюсь и вижу, что моя куртка и рубашка валяются на полу разорванные в клочья. Посмотрев в зеркало напротив меня, я вижу свое отражение и почти кричу.

– ГОСПОДИ! Что ты со мной ДЕЛАЕШЬ?

Вокруг меня словно матадорский плащ распространились ярко-красные крылья. Я просто стою, смотрю на себя в зеркало и не могу поверить в то, что я вижу.

– Ладно, я Серафим, – говорю я, качая головой и успокаивая свое дыхание.

Мои крылья не такие большие как у Рида или Зи, но они определенно больше чем у Рыжика. Я пытаюсь подвигать моими новыми малиновыми крыльями, но они вообще не двигаются.

– Ааа, убирайтесь! Убирайтесь, убирайтесь, убирайтесь… – говорю я, понимаю всю сложности ситуации и снова начинаю паниковать.

Я заперт в уборной магазина, на пол пути побега от ангелов, в самом сердце Южного полушария, ночью, с Рыжикам, которая ждет пока я выйду, а где-то в небесах есть Херувим, который смеется и подсчитывает мои грехи.

Включив кран, я запускаю руки под холодную воду, плескаю на свое лицо пытаясь немного успокоится. Рыжик всегда говорит, что не может убрать крылья, пока она в панике или тревожиться, или то и другое. Я просто должен расслабиться, говорю я себе, а по моему телу пробегает адреналин.

После пятнадцати минут борьбы, я начинаю немного успокаиваться, я схватился обеими руками за стойку перед собой, склонив голову я очень сильно концентрируюсь, пытаясь пошевелить крыльями.

Я с надеждой смотрю на свое отражение в зеркале, но они все еще там.

– Черт, ок, – беспомощно глядя на потолок, говорю я. – Пожалуйста, Господи, помоги мне пожалуйста.

Тут же раздается стук в дверь, и той стороны слышен дрожащий голос Рыжика.

– Хэнк, ты там?

Бросившись к двери я ее разблокировываю. Немного приоткрываю, и втягиваю ее внутрь. Потом я захлопываю ее за ней.

Ее лицо белое как молоко, это, наверное, из-за ее борьбы с собой чтобы войти в магазин, но могу сказать, что это ничего, по сравнению с шоком, который она испытала, увидев меня с крыльями, торчащими из моей спины.

– Рассел, ты долбаный ангел! – задыхается она, ее руки трясутся, когда она протягивает их, чтобы коснуться моего крыла, которое от ее контакта начинает двигаться само по себе.

– Да, кто бы мог подумать? – вздыхаю я, потому что я не имею понятия, как это было бы приятно, если б это было так. – Хотя есть небольшая проблема, я не могу заставить их убраться.

– Ой, – вздыхает она, сразу понимая мою проблему. – Ок, недавно со мной тоже такое происходило. Дай мне подумать секундочку, – говорит она, продолжая в утешении гладить мое крыло. – Я бы посоветовала тебе расслабиться, но знаю, что в данный момент это не все, – задумчиво говорит она. – Подожди секунду, я сейчас вернусь.

Она открывает дверь. Она ушла, и вернулась даже быстрее, чем я успеваю выдохнуть.

– Вот, – говорит она, протягивая мне запечатанную бутылку виски.

– Откуда это? – спрашиваю я, ломая печать и поднося бутылку к губам, делаю глоток и чувствую, как жидкость обжигает мое горло.

– Я просто взяла ее из-за прилавка, – отвечает она, и я немного в шоке. – Не волнуйся, он никогда не заметит, что я взяла ее.

– Да, но Хирувимы сделают еще один надрез на твоей темной стороне, – возражаю я, делая еще один глоток виски.

– Я рискну, – говорит она, как настоящая смутьянка. – Я оставила деньги на прилавке.

– Так предполагается, что это виски поможет мне убрать мои крылья? – спрашиваю я, делая глоток немного больше, и чувствую, что горло жжет уже меньше.

Ее лицо немного колеблется.

– Не совсем, – говорит она. – Это вторая часть. Просто продолжай пить, и через несколько минут я покажу тебе остальное, – уклончиво добавляет она. – Что произошло? – спрашивает она.

– Скажем так, это оказалась немного сложнее чем я думал, когда это произошло здесь, – уклончиво отвечаю я.

– Да… я была в шоке, пока ждала тебя. Я была уверена, что ты отправился в Гаспар, – говорит она, бледнее еще сильнее.

Я протягиваю ей виски. Она делает небольшой глоток, закашливается и возвращает бутылку.

– Я думал, что научусь быстро бегать, прежде чем получу крылья, – говорю я ища ее глазами.

Она прикусывает нижнюю губу.

– Я не знаю, Рассел – Хэнк, может быть ты можешь бегать так же, как и я, может тебе просто нужно испугаться, просто чтобы активировать эту способность. Мой толчок произошел, когда я убегала от Дэльты. Твои крылья появились потому, что ты переволновался из-за прихода сюда. Мы можем попробовать активировать это позже? – тревожно спрашивает она.

– Да, ок, – соглашаюсь я, продолжая потягивать виски.

– Хотя на самом деле ты действительно нечто, – говорит она, стоя рядом со мной. – Я тебе так завидую – твои крылья намного больше чем мои.

– Господи, спасибо тебе за это. С твоими нежными крылышками, я бы выглядел глупо. Они выглядят идеально на твоем теле, но не на моем большом, я бы выглядел с ними нелепо, – с благодарностью говорю я. Если я обязан носить их, то по крайней мере я не выгляжу с ними непропорционально.

– Я никогда не прекращала представлять тебя с крыльями. Это смешно, но они выглядят так, как будто всегда тебе принадлежали, – говорит она, словно она в восторге или что-то вроде того.

Я пожимаю плечами.

– Я буду в восторге, когда они начнут работать и я смогу ими пользоваться. Сейчас они как заноза в заднице, – отвечаю я, но часть меня просто в восторге от того, что они так нравятся Рыжику.

Это заставляет меня чувствовать себя лучше. Я делаю еще один глоток виски, наблюдая за тем, как она стоит рядом и играет с моими перьями, что довольно странно смотрится, не говоря уже об ощущениях.

– Ладно, думаю с тебя хватит виски, – напряженно говорит Рыжик, смотря мне в глаза.

Она убирает руку с моего крыла, шагает назад, и присаживается на столешницу рядом с зеркалом.

Она протягивает ко мне руку и говорит:

– Дай мне виски.

Я протягиваю ей бутылку, и она делает еще один глоток, а потом ставит ее на столешницу рядом с собой.

– Иди сюда, – шепчет она, смотря на меня своими красивыми серыми глазами.

– Зачем? – сконфужено спрашиваю ее я, но делаю шаг к ней.

С секунду она смущенно на меня смотрит, потом берет мою руку в свою и кладет ее на свою талию, тянет меня вперед, так, что я останавливаюсь между ее ног. Мое сердце начинает колотиться, даже через одежду я чувствую тепло ее кожи. Она берет мою вторую руку и размещает ее с другой стороны.

Запах ее кожи ударяет меня, как волны раскаленного асфальта. Ее аромат – это что-то невообразимое, и мои руки напрягаются, когда я сжимаю ее еще крепче. Медленно продвигаясь вверх, она обвивает руками мою шею и мягко тянет меня к себе.

Я едва могу дышать, когда ее губы мягко и ласково обхватывают мои. Потом внутри меня что-то щелкает, та сдержанность, которую я постоянно проявляю, заканчивается. Подняв ее со столешницы, я удерживаю ее на своих руках, сминая ее губы своими. Я хочу владеть ей – любить ее – чувствовать каждый дюйм ее тела своим.

Она на мгновение отстраняется от меня и шепчет мне в ухо:

– Рассел, прижми меня ближе к себе.

Во мне воспламеняется невероятная страсть, я целую ее шею, а она дрожит в моих руках. Прижимая ее ближе к себе, я прижимаю ее спиной к стене, прежде чем снова захватить ее губы своими. В том, что она сказала мое имя есть что-то особенное, и я хочу, чтобы она сказала его снова. Моя рука скользит вниз по ее спине и по изгибам ее тела.

Я издаю тихий стон, когда мои руки возвращаются к ее бедрам, сдвигая рубашку вверх, прижимаются к ее оголенной коже.

Когда я уже готов стянуть с нее эту раздражающую рубашку, Рыжик начинает отдаляться от меня.

Я взглянул в ее лицо, я вижу, как она в растерянности прижимает пальцы к своим припухшим губам, ее взгляд затуманивается смятением, потом она говорит:

– Ты сделал это. Пойдем.

– Сделал что? – не отпуская спрашиваю ее я, а ее руки упираются мне в грудь, и она мягко отталкивает меня от себя.

Она прочищает свое горло, не глядя мне в глаза, и говорит:

– Твои крылья, они исчезли.

– Пойдем. Я пойду заплачу за гас и раздобуду для тебя новую рубашку, – она толкает меня сильнее и вырывается из моих объятий.

Я смотрю как она выскальзывает из туалета и аккуратно закрывает за собой дверь. Разворачиваюсь и смотрю в зеркало. Мои крылья исчезли, и я снова выгляжу как обычный человек.

Как черт возьми это произошло?

Мое сердце все еще бешено колотится, я снова подхожу к раковине и открываю кран. Плескаю немного холодной воды на лицо и снова смотрю на свое отражение в зеркале. Заметив на столешнице бутылку виски, я хватаю ее и делаю большой глоток.

Господи, это жестоко, – думаю я. Быть к ней так близко, и остановиться еще сложнее чем, когда еще ничего не начиналось.

Я чувствую боль… она сжигает меня изнутри. Потом я снова думаю о поцелуе, который только что разделил с ней, это похоже на то, как по моим венам бежит кровь. Чувствую, что могу подойти к машине и швырнуть ее, я могу делать то, что раньше никогда бы не сделал.

Я подпрыгиваю от неожиданности, когда в дверь туалета просовывается голова Рыжика и она бросает мне футболку с длинными рукавами и говорит:

– Прости, это все что у них есть. Я буду ждать тебя в машине.

Я ловлю рубашку на ней нанесен силуэт верхнего полуострова с надписью: «Если я не Yooper, значить я не дерьмо! Правильно?» Что такое Yooper?

Я удивляюсь самому себе, так как краснею от надписи на рубашке. Она немного узковата в плечах и бицепсах, но в остальном все хорошо. Подбираю с пола свою рубашку и куртку, обвожу комнату последним взглядом, решив оставить виски на столешнице.

Выхожу из уборной и опускаю голову. Снаружи я начинаю глубоко дышать. Я замечаю, что Рыжик сидит на водительском сидении и двиготель уже запущен. После того как я забираюсь на пассажирское сидение, я еле останавливаю себя от того, чтобы не притянуть ее в свои объятия и снова не поцеловать.

Мы покидаем АЗС в молчании, она даже не смотрит на меня.

– Спасибо, – говорю я.

Она бросает на меня краткий взгляд, и затем ее взгляд снова возвращается к дороге.

– Либо все это из-за рубашки, либо из-за того, кто промолчала.

Она неверно истолковала мою благодарность.

– Нет, я имею ввиду, спасибо за твою помощь, там в уборной. Я знаю, что для тебя это было не легко, – говорю я, видя, что она действительно пытается не развалиться.

Она пожимает плечами, пытаясь одурачить меня и говорит:

– Ты бы сделал для меня тоже самое.

– Да, сделал бы, – соглашаюсь я, желая, чтобы она не выглядела такой хрупкой.

– Могу я задать вопрос? – спрашиваю я, и вижу, как она съеживается.

Она не хочет говорить о поцелуи в уборной. То есть, совершенно очевидно. Мне кажется, что единственная причина, по которой она это сделала – это чтобы я смог спрятать свои крылья, а в итоге ее сокрушает разочарование.

Но она ответила на поцелуй. Могу сказать будто она жертвует собой, но мне интересно, было ли так все время пока я целовал ее.

Ее хватка на рулевом колесе усиливается.

– Что? – спрашивает она.

– Что такое ‘Yooper? – спрашиваю я.

Лицо Рыжика трансформируется от напряженного к расслабленному юмору.

Yooper – это кто-то с верхнего полуострова, – с призрачной улыбкой отвечает она.

– Тогда мы будем Yoopers? – спрашиваю я, желая, чтобы она продолжала улыбаться.

Ее улыбка стала чуть больше.

– Не совсем. Скорее всего люди примут нас за «Полицию» Вот в чем дело: все, кто живет в Маккнау считают «троллями». Поэтому, когда тролли переезжают жить в верхний полуостров, их называют полицейскими, – поясняет она.

– Это правда? – похоже, тогда все туристы съезжаются вниз, чтобы жить в Эшвилл.

– Мы называем их «Снежные птицы», – смеясь говорю я.

– Yoopers – у туристов называют по другому… хм, дай подумать… «багажные борцы, fudgies…. – говорит она, но я прерываю ее

– Fudgies? – ухмыляясь спрашиваю ее я. (от автора: американская хип-хоп-группа, которая в середине 1990-х способствовала более тесной интеграции хип-хопа с другими музыкальными направлениями. Их музыка представляла собой уникальное сочетание хип-хопа с элементами джаза, ритм-энд-блюза и регги.)