Текст книги "Интуиция (ЛП)"
Автор книги: Эми А. Бартол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
Я встаю с дивана и бросаюсь в ее объятия.
– Ты должна пообещать мне, что позаботишься о Булочке и Расселе, хорошо? – шепчу ей на ухо я, и чувствую, как она крепче меня сжимает.
– Нет, ты должна сделать это сама, – шепчет она.
Отстранившись от меня, она спрашивает у Рассела:
– Готов идти, Генри?
Встав с дивана, Рассел утягивает меня в свои объятия. Обнимая, он приподнимает меня и шепчет мне на ухо:
– Я не позволю тебе сделать это – думал, что могу, но нет – пожалуйста, Рыжик, – шепчет он.
Я крепче сжимаю его – мой лучший друг, лучший друг, который у меня когда-либо был и когда-либо будет.
– Если я этого не сделаю, то никогда не прощу себя. Я умру под грудой… кусков, и ты не сможешь собрать все эти куски воедино, и не важно, насколько сильно ты меня любишь, – шепчу я ему на ухо. – Я люблю тебя, Рассел. Прощай, – в его объятиях я чувствую сокрушительную силу и печаль.
– Теперь, я хочу сказать кое-что твоей душе, – сокрушенно шепчет мне Рассел, а затем наклоняется и говорит моему сердцу. – Если я захочу, ты можешь вернуться и преследовать меня. Я люблю тебя и всегда буду, и всегда буду ждать тебя… несмотря ни на что.
Внутри меня что-то щелкает, и из моих глаз брызгают слезы. Он не смотрит на меня, когда опускает меня на ноги, поворачивается к Брауни и следует за ней, сквозь открытые двери офиса безопасности. Я неподвижно стою и смотрю, как уходит Рассел, до тех пор, пока он совсем не исчезает из виду. Он никогда не оглядывается назад.
– Готова идти? – стоя рядом со мной, спрашивает Булочка.
Я сразу выхожу из транса.
– Да, – натянуто киваю я.
– Милая, чем больше я думаю об этом плане, тем больше думаю, что Брауни права. Это попахивает отчаянием. Мы даже не уверены, что он у Даминионов, куда я обираюсь отвести тебя. Может, я просто отвезу тебя прямо в ловушку, – говорит она. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, в ее василисково-голубых глазах бушует агония, которую она чувствует. – Брауни права, как только я отпущу тебя, то не смогу вытащить тебя оттуда. Они даже не позволят мне проводить тебя до двери. Это значит, что быть Жнецом – не значит быть Воином, и меня это бесит.
– Тьфу, это звучит как сопливый загородный клуб, – говорю я. Интересно, что они подумают о полукровке, которая зайдет в переднюю дверь их элитного дома. – Булочка, как ты думаешь, они позволят мне войти или убьют меня в открытую? – спрашиваю я и вижу, как она бледнеет и осматривается вокруг, чтобы убедится, что рядом никого нет и нас никто не подслушивает.
– Не знаю, милая, – говорит она, беря в меня за руку и выводя из офиса безопасности. – Это худший план! Давай посмотрим, можем ли мы догнать Брауни. Мы можем уехать с ними, а потом придумать что-нибудь другое. Рассел прав. Это просто самоубийство, а я просто идиотка, раз думала, что все будет хорошо.
– Булочка, – говорю я, останавливаясь за приделами комнаты безопасности. – Я сделаю это с твоей помощью или нет, но должна сказать, что мне действительно нужна твоя помощь. Пожалуйста, сделай это для меня. Обещаю, я больше никогда ни о чем тебя не попрошу
– Мне будет легко выполнить это обещание, потому что, вероятно, я больше никогда тебя не увижу, – говорит она, а из ее глаз текут слезы.
– Ты сказала, что у тебя есть оружие, которое мы можем использовать против них. Что это? – спрашиваю я, не позволяя ей даже на мгновение увидеть отказ в моем взгляде.
Если она поверит мне, что я сделаю это в одиночку, то все равно поможет мне.
– Я сделаю это. Они у меня в самолете. Мы должны взять машину, чтобы отвезти тебя туда, – вытертая глаза, говорит она.
Я не пытаюсь успокоить ее, потому что не могу позволить себе расслабиться. Если я это сделаю, то уже не смогу остановиться. Не займет много времени, чтобы найти кого-то, кто будет готов нас отвезти обратно к самолету. Оказавшись на борту, меня на мгновение накрывает паника, когда я понимаю, что нашему пилоту осталось взять чартерный рейс.
– Как мы туда доберемся, Булочка, ты умеешь летать? – спрашиваю я.
Булочка кивает.
– Конечно милая, но не так хорошо, как Брауни, – говорит она.
Я думаю о том, как она управляла своим Золотым Гусем, ее огромной золотой машиной в Крествуде, и тогда произношу безмолвную молитву, что мы сможем сделать это на Заливе Святого Лаврентия.
– Так что за оружие ты привезла? – спрашиваю я, надеясь, что смогу очень быстро и эффективно овладеть им. – Думаешь SQ нашли и конфисковали его? – спрашиваю я, думая о том, как они обыскивали этот самолет с собаками и высокотехнологичным оборудованием.
Булочка одаривает меня лукавой улыбкой и говорит:
– Милая, они не могли найти оружие ангелов-воинов, с которым ты тренировалась с Зи. Это более «женский» вид оружия, – наблюдая за моей реакцией, говорит она.
– Какое? – спрашиваю я.
– Милая, большинство воинов – мужчины. Ты случайно наткнулась на охотника-женщину, но они попадаются реже чем ты думаешь, – говорит она. – Мы сделаем так, что им будет действительно трудно убить тебя, – говорит она, когда я ничего не говорю, она делает глубокий вздох. – Ок, это ангелы из Рая. Прошло не мало времени, когда большинство из них были там, поэтому мы попытаемся напомнить им о том, чего им не хватает.
– О чем ты говоришь? – спрашиваю я.
– Мы раздразним их, – говорит она.
– Как? – спрашиваю я, совершенно озадаченная тем, что она пытается мне объяснить.
Она покусывает губу и идет к шкафу в спальне самолета. Когда она возвращается, я вижу то, что она имеет ввиду, держа это в своих руках. Этот наряд, который подает мне Булочка – неприличный, даже если мы находимся на пляже в Бразилии, но мы не в Бразилии. Топ – это золотое металлическое сплетение, напоминающая разновидность мягкой кольчуги. Застегивающийся на шее большим металлическим ошейником, с цепями, доходившими мне чуть ниже ребер. А сзади скрепляется тонкой металлической цепью, оставляя мою спину обнаженной, и показывая по бокам мои груди, спереди они тоже еле прикрыты.
К нему прилагается соответствующее белье и юбка, если это можно так назвать, потому что это просто большой квадрат ячеистой металлической кольчуги спереди и обрывки кольчуги чтобы прикрыть зад. Эти куски соединяют вплетенные по бокам квадратов кожаные пряжки, оставляя открытыми мои бедра.
– Нет! – говорю я, когда вижу свое отражение в зеркале ванной комнаты. – Чувствую, что в любую минуту упаду с этой вершины! – поднимая руку к своим напрягшимся грудям, которые того и гляди вывалятся. – Я выгляжу как какая-то эльфийская армия, – хлестко замечаю я
– Ага, – говорит Булочка, выглядя довольной. – Это прекрасно. У меня есть золотистые сандалии, которые сюда подойдут. Это то, что я собиралась одеть, если они впустят меня в дверь, но они этого не сделают.
– Думаешь, я выгляжу нелепо? – спрашиваю я, подумав, что принадлежу к Голливуду.
– Думаешь, они ходят там в джинсах и футболках, – устало спрашивает она. – Они Божьи сыны, и они в месте, где им позволено быть самими собой. Я гарантирую, что на некоторых из них, не будет абсолютно ничего.
– Так я буду слишком нарядно одета? – спрашиваю я и тогда понимаю, во что ввязываюсь, все мое тело покрывает румянец, и я вынуждена смотреть вниз, чтобы избежать зрительного контакта.
Раньше я не задумывалась об этом, но теперь, мои руки покрываются потом.
– Не волнуйся, они действительно находились на Земле очень долгое время. На большинстве из них будет что-то надето – полагаю саронг, – говорит она, а потом качает головой глядя на меня. (п. п Саро́нг (или сарунг, от индон. sarung) – традиционная мужская и женская одежда ряда народов Юго-Восточной Азии и Океании. Представляет собой полосу цветной хлопчатобумажной ткани, которая обёртывается вокруг пояса (или середины груди – у женщин) и прикрывает нижнюю часть тела до щиколоток, наподобие длинной юбки.) – Если ты не сможешь справится даже с этой частью, тогда у нас большие проблемы.
– Я справлюсь, – срываюсь на нее я, и она отступает.
– Ты по-прежнему кровоточишь, – говорит Булочка, в то время как по моей шее течет кровь.
Хотя золотой воротник теперь скрывает мои раны. Я складываю салфетку и проталкиваю ее под воротник, чтобы остановить кровь.
– Это ничего, – говорю я, избегая ее скептического взгляда, которым она меня одаривает.
Я ничего не говорю, когда она надевает на верхнюю часть моей руки золотую манжету, и те же золотые манжеты на мои лодыжки. Затем она переходит к моим волосам, захватывая несколько передних прядок, делая из них ореол вокруг головы, сзади скрепляя их золотыми зажимами и позволяя остальным волосам свободно струиться по моей спине. Когда она касается моего лица чтобы убрать волосы, то делает паузу, хмурится, и кладет руку на мой лоб.
– Милая, ты вся горишь… у тебя жар.
– Думаю, это остаточные явление от укуса, – отвечаю я, пытаясь не обращать на нее внимания.
Не хочу, чтобы она знала, что мне становится хуже, потому что мне нужна ее помощь, а если она подумает, что я больна, она может передумать. Мне удается задобрить ее в то время, как она наносит на мое лицо минимум макияжа. Булочка делает пару шагов назад и смотрит на творение своих рук.
– Вот и все, теперь ты просто должна понять, как пользоваться оружием, которое я дала тебе, – с грустной улыбкой говорит она. – Прежде чем мы туда доберемся, ты должна попытаться что-нибудь съесть. Это не должно занять не больше часа. Я не сказала им, что мы приедем, поэтому, когда мы посадим самолет на взлетно-посадочную полосу, они будут настроены враждебно, – серьезно говорит она.
– Хорошо. Держу пари, у них давно не было хорошей драки, и это развеет их скуку. Они не смогут устоять перед вызовом, – отвечаю я.
– Милая, ты изменилась, – глядя на меня, говорит Булочка. – Ты уже не та девочка, которую я встретила пару семестров назад.
– С тех пор так много произошло. Мы должны идти, – отвечаю я, потому что не хочу думать о всех тех вещах, которые со мной произошли, я считаю себя просто человеком.
Она кивает, и мы идем в переднюю часть самолета.
Булочка готовится к полету и разговаривает с башней, а я сижу рядом с ней. Она выруливает на взлетно-посадочную полосу, и мы ждем целую вечность, пока башня не дает нам зеленый свет, чтобы мы могли подняться в воздух.
После того, как мы оказываемся в воздухе, я оставляю Булочку, и иду что-нибудь перекусить, но максимум что я могу съесть, это сухой круассан и немного воды. У меня во рту вкус пыли. Интересно, после укуса Бреннуса я когда-нибудь смогу съесть что-нибудь нормальное.
Мысль о нем, посылает мне ударную волну страха. Тот страх, что я испытываю перед предстоящим делом, кажется таким незначительным, по сравнению с тем ужасом, который я испытываю от того, что когда-нибудь снова встречу его. Самое страшное, что Воины могут сделать, – это убить меня, а Бреннус будет пытать меня и в итоге превратит в зомби, и в свою любовницу. От такой перспективы я с ног до головы покрываюсь мурашками.
Я возвращаюсь в кокпит в тот момент, когда Булочка разговаривает с кем-то по рации. Голос говорит по-французски, и судя по суровости его голоса, он не слишком доволен тем, что она ему сказала. Она отодвигает микрофон ото рта и прикрывает его.
– Они говорят мне, что я не могу приземлиться в аэродроме, – говорит она, глядя на меня.
– Скажи им, что у нас для них кое-что есть, что мы охотники, и что у нас есть кое-то об Ангеле.
Она выглядит испуганной. Я знаю, что в этот момент она думает о том моменте, когда скажет им что не вернется. По сути она запечатает мою судьбу.
– Милая…
– Сделай это, – призываю ее я, положив руку на ее плечо и сжимая его. – А если они все равно не дадут разрешения на посадку, скажи ми, что у тебя Нефилим, которого они искали.
Булочка белеет, но тянет микрофон обратно и говорит им об Ангеле. Когда она заканчивает, на другом конце рации наступает тишина. Мы ждем несколько минут, потом голос возвращается и раздает команды Булочке.
– Они приказывают посадить самолет на свой аэродром прямо сейчас, – с раздражением говорит она, глядя на меня.
По выражению ее лица я вижу, что она думает о своей наглости, и от этого я не могу сдержать улыбки.
– Булочка, если я когда-нибудь стану такой как они, даю тебе разрешение застрелить меня, – иронично говорю я.
– Нет проблем, – отвечает она, снимая с себя наушник и показывая ему средний палец.
Мы облетаем посадочное поле, и нас бросает то в одну сторону, то в другую, поскольку Булочка ведет самолет на довольно грубую посадку. Она одаривает меня «ой прости " взглядом. Я пожимаю плечами, потому что мы сделали это только на одном участке. Остановив самолет в конце взлетно-посадочной полосы, она с нерешительностью смотрит на меня, потому что никто нам не сказал, что нам делать, когда мы приземлимся.
– Думаешь, они подумают, что это засада? – спрашиваю я.
– Наверное, они действительно параноики, но думаю, выйти из самолета, когда ты не знаешь, что тебя ждет, не очень хорошая идея, – нехотя говорит она.
– Тогда я, наверное, пойду. Не хочу, чтобы они примчались сюда, как сумасшедший спецназ. Можешь открыть мне дверь, – спрашиваю я. И вижу в ее глазах тревогу. – Все будет в порядке – Зи скоро вернется, и вы даже можете отправится на остров вместе, – говорю я, пытаясь говорить уверенно.
– Ты чувствуешь его, милая? – спрашивает она. И я знаю, что она спрашивает меня, чувствую ли я бабочек, которые всегда означают, что Рид где-то рядом.
– Нет, но мы находимся очень далеко от их дома, – качая головой, говорю я.
Я смотрю через лобовое стекло самолета и виду на холме у воды огромное поместье. Сейчас солнце уже садится. Свет отражается в воде словно алмазы, озеро окружает особняк с трех сторон. Его башенки, украшенные красивой плиткой, простираются к небесам. Темные облака над особняком, подсвечиваются ярким оранжевым светом от отражения на воде. От этого силуэт массивного здания светится, как и сверхъестественные существа, которые в нем живут.
Здание словно из Итальянской Эпохи Возражения. Водяные знаки на камнях напоминают мне фотографии, которые я видела на венецианских зданиях вдоль каналов, которые с течением времени показывают уровень воды. Не знаю почему, но это самое последние, что я ожидала от их штаб-квартиры. Глядя на здание, я ожидала увидеть что-то более военное, но это своего рода замок, который представляет собой военную крепость с очень красивым дизайном, так что я не удивляюсь.
Булочка встает, и я иду с ней к двери самолета. Она открывает дверь и опускает лестницу, чтобы я могла выйти из самолета.
– Милая, я иду с тобой, – говорит Булочка, но я качаю головой.
– Нет, оставайся здесь. Убедись, что готова убраться отсюда в любую минуту, просто на случай, если придется выбираться отсюда в спешке, – говорю я. Я обнимаю ее, потому что не могу больше ждать. – Спасибо тебе за все, Булочка.
– Ты должна вернуться, милая. Если увидишь Зи, скажи, что я скучаю по нему, – сжимая меня крепче, говорит она.
– Хорошо, – говорю я и, развернувшись, выхожу из самолета.
Отправившись в Замок Помпеи – логово Ангелов Воинов, я расправила плечи и уверенно зашагала в сторону массивного здания.
Бриз с озера шевелит перья на моих алых крыльях. Я очень хочу, чтобы мои крылья заработали, чтобы я могла использовать их этой миссии, но, когда я пытаюсь пошевелить ими, я преуспеваю лишь в том, чтобы немного их расширить. От воды исходит соблазнительный запах; это напоминает мне о Лесном Озере в Крествуде, о том, как за него садилось солнце, словно двое влюбленных воссоединяющихся после целого дня, проведенного в разлуке.
Я заставляю себя медленно подходить к замку. Мне нужно дать ангелом достаточно времени, чтобы они поняли, что я не вооружена и пришла в одиночку, но все во мне кричит, чтобы я поторопилась, чтобы быстрее найти Рида и Зефира.
После прогулки по траве вниз по склону, я иду по мощеной дорожке, которая приводит меня к каменным ступенькам. Я быстро поднимаюсь по массивным ступенькам передо мной. Я останавливаюсь перед последним пролетом каменных ступенек, которые ведут к деревянной двери. Прежде чем я наступаю на ступеньку, понимаю, что меня окружают двадцать или больше враждебно настроенный воинов. Они появляются абсолютно бесшумно. Когда я слышу их низкое рычание, на моих руках волоски поднимаются дыбом, не думаю, что таким образом они говорят мне, что любят меня. Может быть я должна что-то сказать, но я не знаю, что говорить. «Отведите меня к нашему лидеру», – звучит слишком глупо, чтобы произнести это вслух, так что я импровизирую.
– Привет, я здесь, чтобы увидеть Пэган. Могли бы вы дать ей знать, что я здесь? Я не записана, но уверена, что она будет рада видеть меня, – говорю я, позволяя им услышать сарказм в моем голосе. Я здесь, чтобы драться, так что можете начинать прямо сейчас. – Просто скажите ей, что пришел Нефелим, чтобы увидеть ее.
Глава 16
Замок
Я в растерянности, что мне делать дальше, Воины, которые окружили меня на ступеньках замка, не страдают от этой проблемы. Некоторые из них что-то говорят мне на ангельском языке, который я естественно не понимаю. Несколько минут я пытаюсь понять, что же они от меня хотят, а потом сдаюсь и говорю:
– Простите, я не говорю на вашем языке. Я знаю только английский, ну, еще немного латынь и испанский, но сейчас у меня нет настроения выяснять, что же вы от меня хотите, так что может быть хоть кто-нибудь говорит по-английски?
Высокий, бледный Воин блондин, говорит:
– Иди этим путем. Если ты попытаешься сбежать, мы убьем тебя.
– Звучит справедливо, – хладнокровно отвечаю я.
Этот седовласый Воин, похоже был их лидером. У него крылья как у Зи; они мягкого светло-коричневого цвета. Поскольку, как и предупреждала меня Булочка, на нем саронг, из-за отсутствия наряда его крылья кажутся еще более впечатляющими.
Я расправляю плечи и смотрю на дверь. Не позволяю сердцу ускориться, потому что я не хочу показать им, как мне на самом деле страшно. Они могут понять, что смогут подавить меня, а я не могу позволить им убить меня. Они должны увидеть, что есть серая зона, в которой Рид и Зи помогают мне. После этого, они могут делать со мной все, что захотят.
Мы доходим до верхней площадки лестницы, я иду впереди них и первая захожу в замок. Когда в меня ударяет чувства дежавю, я чуть не спотыкаюсь на ступеньке. Когда я оглядываюсь, то обнаруживаю, что я нахожусь в приемной Ренессанса, где побывала с Ридом на курорте. Это место. Все те же хрустальные люстры, которые я уже видела, думаю я. Мраморные полы с инкрустированной конструкцией и богато расшитые красно-золотые ковры, которые соответствуют золотистым картинам и зеркалам, которые покрывают стены, покрытые штукатуркой.
Ангелы вокруг меня, те же, что и ангелы из моего сна – комната, полная убийц, которые взволнованы от одного моего присутствия, и готовы при любых признаках моего непослушания, убить меня. Отлично, – с сарказмом думаю я.
Когда я иду к центру комнаты и останавливаюсь рядом со светловолосым ангелом, который остановился чтобы переговорить с группой враждебно настроенных ангелов, все взгляды устремлены на меня. Они со скучающим видом следят за мной, ожидая от меня следующего шага. Если я хочу помочь Риду и Зефиру, то я не могу показать им свою слабость. Когда я думаю о том, что эти солдаты, которые уже считают меня злом, держат здесь Рида, гнев и страх почти подавляют меня.
Стараясь не выглядеть испуганной, я осматриваю комнату, делая вид, что я похожа на них, хотя они и не любят, когда их воспринимают как единое целое. Когда мы не двигаемся в течении нескольких минут, я начинаю все больше раздражаться, потому что мне нужно уже начать собирать информацию, но со мной никто не говорит, или говорит на языке, которого я не понимаю.
– Простите, – говорю я высокому, светловолосому ангелу. – Как ваше имя? – вежливо спрашиваю его я.
Он на мгновение поворачивается ко мне, а затем снова продолжает меня игнорировать. О, значит так, да? Не можете говорить со злой полукровкой, думаю я, потому что вижу, как он делает вид будто игнорирует меня. Я должна усложнить ему задачу, чтобы он увидел меня как объект. Мне нужно было показаться в другом свете, в том где я кажусь более нормальной и менее злой.
Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь придумать, как это сделать.
– Меня зовут Женевьева, – говорю я, и в его глазах что-то мелькает. – Ну, скоро ли придет Пэган? – спрашиваю я, пытаясь как-то расшевелить его, чтобы начать планировать свои дальнейшие действия.
Он продолжает игнорировать меня, поэтому, я обращаюсь к ангелу, стоящему с другой стороны. У него тоже светлые волосы, но более темного оттенка, а его светло-серые крылья, намного короче, чем у других. Может это означает, что он моложе остальных.
– Привет, – улыбаюсь ему я, видя его изумленное выражение лица. Он не ожидал что я заговорю с ним. – Меня зовут Женевьева. А тебя? – Сразу же мое плече сжимается в тиски.
Меня беспощадно хватает светловолосый Воин. Он наклоняется к моему лицу и шипит сквозь зубы:
– Если с тобой не говорят, значит и ты не будешь говорить.
От боли я хмурюсь. Я наклоняюсь к нему еще ближе, так, что мы чувствуем дыхание друг друга, и произношу сквозь зубы:
– Или что? – физически, я чувствую себя просто ужасно, моя лихорадка становится все сильнее, поэтому я тороплюсь.
По сухости в горле могу сказать, что у меня большие проблемы. Она возвращается, и у меня не так много времени до того, как я снова начну спотыкаться. Я должна успеть сказать все, что нужно, пока я еще вообще могу что-то сказать.
– Я уже знаю, что умру здесь. Я просто хочу со всем справиться. У меня есть для Пэган информация, которая ей действительно нужна, и тогда уже вы можете делать со мой все что захотите.
Он кажется немного опешил, но отвечает:
– Все собираются. На это нужно время.
Это похоже на поторопитесь и подождите. Он выглядит уже не таким рассерженным как минуту назад и уже не так сильно сжимает мое плечо. Булочка была права, они уважают силу и презирают слабость. Я должна быть сильной, или они будут давить на меня.
Киваю, в благодарность за информацию.
– Спасибо, – отвечаю я, но не могу скрыть облегчение во взгляде.
Он убирает руку с моего плеча и хладнокровно кивает. Некоторое время я стою немного, пошатываясь и очень стараясь не думать о Риде, потому что, когда я это делаю, мое беспокойство взлетает до запредельного уровня. Я не чувствую его. Если они причинили ему боль, то я заберу с собой на тот свет столько сколько смогу.
Какое-то время я провожу в ожидании, разглядывая затейливые рисунки на потолке. На нем изображены ангелы, сражающиеся на небесах. В некоторых отношениях фреска довольно отвратительна, потому что в мельчайших подробностях показывает, как ангелы поступают с Падшими, но внутри я вся сжимаюсь и не могу восхитится их артистизмом.
Я не могу слишком долго смотреть на потолок потому что, покачнувшись теряю равновесие. Не раздумывая, я протягиваю руку и хватаюсь за светловолосого Война, потому что от головокружения я почти падаю.
Он выглядит настороженным, когда я касаюсь его руки. Я сразу отпускаю ее.
– Что с тобой? – спрашивает он, обвиняющие прищуривая глаза
– Ничего, – быстро говорю я.
Он осматривает меня и натыкается на мою шею, чуть ниже моего воротника.
– Ты кровоточишь, – говорит он.
Он не может увидеть отметины Бреннуса, так как они спрятаны, думаю я.
– Это просто царапина – я получила ее при жестком приземлении. Мы не можем исцеляться так же быстро как вы, – пытаюсь отвлечь его я.
Он озадачен, но больше никак это не комментирует.
Я бы хотела посмотреть на него поближе, чтобы увидеть его реакцию на мои слова, но в моем животе понемногу начинают порхать бабочки. Оно настолько незначительно, что с секунду я думаю, что я ошиблась. Я жду еще одно мучительное мгновение, чтобы посмотреть, произойдет ли что-то еще, и я почувствовала еще одно небольшое порхание.
Я не могу сдержать своей реакции. Я подношу руку к животу и делаю глубокий вздох. Смотрю на окруживших меня ангелов, не в состоянии сдержать ощущение чистейшей радости. Он жив… мой ангел жив! – думаю я, ощущая сумасшедший подъем. Рид здесь! Я не опоздала. Я лучезарно улыбаюсь светловолосому Войну. Он таращится на меня, словно я одержимая, но порхание внутри меня не значительно, поэтому его легко игнорировать.
Я начинаю отдаляться от моего окружения, следуя за тягой магнетизма. Я хочу найти его. Рид здесь, так близко, но, когда я открываю широкие двери, чтобы невидимая нить указала мне на Рида, меня останавливает грубый голос позади меня:
– Куда ты идешь? – Это голос светловолосого ангела.
Я останавливаюсь перед дверью, кладу руку на ее гладкую поверхность, так сильно желая открыть ее и бежать к Риду так быстро, как только могу. Но знаю, что успею сделать не больше пары шагов, прежде чем кто-нибудь схватит меня, поэтому я опираюсь лбом о дверь.
Не бойся нарушить правило. Это не твои правила, и у них для тебя нет справедливого решения. Делай, что должна, и делай это сейчас, говорит голос внутри меня.
Я поворачиваюсь к ангелу и снова спрашиваю:
– Как вас зовут?
Он мешкает, а затем говорит:
– Прэбэн.
Я улыбаюсь ему в ответ, потому что это значит, что он считает меня нечто большим, чем просто дьявольским отродьем.
– Прэбэн, я готова поговорить с Пэган. Я не могу больше ждать, – говорю я, расправляя плечи и открывая дверь.
Прэбэн мгновенно оказывается передо мной, и еще несколько ангелов впереди.
– Спешишь умереть? – спрашивает Прэбэн, но не останавливает меня.
Он кивает божественным существам передо мной. Они разворачиваются и начинают идти вниз по затемненным коридорам. Во всех коридорах, через которые мы идем, весят восхитительные картины, которые можно нарисовать только рукой ангела. Они сложны, их мазки содержат силу и величие, но я могу посмотреть на них только беглым взглядом.
Порхание в моем животе становится более выраженным. Я знаю, что Рид рядом, и я наслаждаюсь восхитительным подъемом, который наступит в тот момент, когда я его увижу.
Пройдя по бесконечным коридорам, которые проходят по всему замку, Прэбэн заводит меня в круглую сводчатую комнату; она просто огромная по размерам и масштабам. Они могут здесь сражаться в воздухе и не бояться удариться о потолок, потому что его здесь нет. Вместо потолка крыша накрыта стеклянным куполом; он накрывает только эту башню, на несколько ярусов над нашими головами.
Когда я смотрю на звездное небо, они находятся за стеклянным куполом. Видя что-то настолько прекрасное, у меня внутри все трепещет.
– Это удивительно, – шепчу я Прэбэну проходя в комнату.
Серебристо-синие глаза Прэбэна смотрят на меня с непониманием, пока он пытается понять меня. Я его игнорирую, и осматриваю помещение на любые признаки пребывания здесь Рида и Зи. Должно быть Рид очень близко, но здесь так много ангелов, что среди них найти одного человека довольно сложно, даже с теми порхающими радарами, которые у меня есть. Эта арена с сотнями мест, установленные рядами под балконами, которые почти полностью доходят до вершины стеклянного купола. Десятки ангелов летают взад и вперед, перелетая с одного уровня на другой, беспрерывно разговаривая на своем языке, так что комната наполняется разными симфониями. Стены покрывают красивые гобелены ярких тонах и изображают эпические ангельские сражения на Земле и в Небесах, по сравнению с ними, картины Босха, который мне так нравится – просто примитивом. Когда мы проходим чуть глубже в комнату, симфония перерастает в рык, раздающегося с каждого уровня. Волоски на руках, но место страха я чувствую в основном гнев.
Пыл немного остывает, так что я очень хочу сказать зачем я сюда пришла и покончить с этим. От лихорадки моя голова не только кружиться, а еще и болит, но порхание в моем животе помогает мне пережить физическую боль, которая захватывает все мое тело.
– Было бы лучше, если бы мы дольше ждали в приемной. Теперь ты должна все это слушать, – говорит Прэбэн рядом с моим ухом.
Он сканирует толпу; некоторые ряды выглядят враждебными, некоторые ангелы пристально следят за происходящим.
– Хочешь сказать, они рычали на меня? – в притворном шоке спрашиваю я. – Может они просто модные критики и им не нравится мой наряд, – легко говорю я.
– Что не нравится? – с оценивающей улыбкой спрашивает он, а потом проводит меня в центр комнаты, где есть возвышение для обвиняемых.
Это так драматично, но поскольку это не драма, мне придется подыграть. Прэбэн и еще несколько Воинов продолжают стоять на моей стороне. По-видимому, мы ждем, пока займут места на самом высоком ряду. Это своего рода трибунал. Я немного удивлена, ведь я думала, что буду говорить только с Пэган, но, по-видимому, это не так.
– Пребэн, я на суде? – шепчу я.
Он пожимает плечами уклоняясь о моем здесь статусе.
– Каковы мои права?
На губах Пребона появляется мрачная улыбка.
– У тебя нет никаких прав, – торжественно отвечает он, не глядя на меня, но смотря перед собой.
Такое ощущение будто он ударил меня под дых.
– Даже в Женевской конвенции есть правила обращения с военнопленными, – шепчу я и вижу, как он хмуриться.
– На нашей войне, редко встречаются заключенные, и у них есть только одно право; право молить о смерти, – говорит он.
– Тфу. Почему я не родилась чистокровным человеком? В моей следующей жизни я настою на этом. Больше никакой развивающейся хрени. Никто не слушает тебя и думают, что ты зло. Это очень утомительно, Прэбэн, – устало говорю я и вижу, как он улыбается, находя мои разглагольствования комичными. – Прэбэн, знаешь, что я ненавижу больше всего? – спрашиваю его я. Его серые глаза искрятся и он качает головой. – Я ненавижу, когда все ребята смеются надо мной, когда я говорю какую-то шутку. Это не смешно.
Несколько охраняющих меня Воинов начинают смеяться, но Прэбэн пытается сдержать улыбку, которая появляется в уголках его губ. Я решаю больше не задавать вопросов. Это бессмысленно в любом случае. Они не собираются мне ничего говорить. Я все еще слышу рычание, доносящиеся сверху, пока я сканирую Арену в поисках Рида, но его там нет. Я уверена. Хотя, я уверена, что он близко. Он должен знать, что я здесь. Наверное, он тоже меня чувствует. Интересно, о чем он сейчас думает.
Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на порхании внутри меня. Когда прилетают несколько ангелов, чтобы занять свое место у скамейки передо мной, на балконе происходит перезвон ангельских голосов. Это происходит так быстро, в одну секунду они там, а в следующую уже сидят и смотрят на меня. В такой ситуации я жду перед собой пожилых мужчин и женщин, которые будут судить меня за мое преступление. Но вместо этого, я вижу перед собой молодые, красивые лица ангелов, и это меня действительно поражает. Они больше похожи на элиту, популярную группу студенческого совета, которые собрались, чтобы обсудить декорации для выпускного вечера, чем теми, кто будет решать являюсь ли я Нефелимом и частью армии Падших, или кем-то еще. Ну, это не совсем так, потому что на студентах обычно больше одежды, а не саронг. Сидя напротив меня в полотенцах, они больше похожи мужскую элитную команду по заплыву. Я считаю всех судей, их девять. Судя по их крыльям, которые имеют все оттенки серого, коричневого и зеленого, все они Воины. О них ясно одно: не один из них не выглядит скучающим.
