Текст книги "Драконы Новы (ЛП)"
Автор книги: Элис Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
Флоренс удивлялась, что поезд держится достаточно крепко, чтобы день за днем оживлять колеса и тянуть два вагона. Это был несовершенный процесс, который регулярно менялся. Что-то ломалось, и для ремонта приходилось искать творческие решения. Ее постоянно выбирали в качестве дополнительной пары рук вместо Дерека или Норы. Андерс считал, что это из-за ее родовой гильдии. Ротус считал, что это из-за того, что она училась у Мастера Клепальщика.
После первой недели она перестала протестовать. Она уже достаточно много раз работала с Арианной над различными часовыми устройствами, чтобы доверять ей, когда ей дают указания. Каждое утро она вставала рано с одним из двух мужчин и помогала им в ежедневном ремонте.
Деревья возвышались вокруг них, плотно обступая неухоженные дорожки. Флоренс смотрела, как они проносятся мимо в угасающем свете. Ее глаза не были сфокусированы, что отражало ее пустой ум.
– На что это похоже в Тер.5? – спросил Дерек, усаживаясь рядом с ней, неловко покачиваясь на ходу поезда.
– Деревья меньше. – Они провели несколько часов, занимаясь практически чем угодно, лишь бы не скучать. Это была копия разговора, который они уже вели. Но они снова завели бы его под бесконечную симфонию лязгающего металла и скрежета колес. – Земля не совсем плоская, если только ты не на побережье.
– А Тер.4?
– Там более плоская земля. – Флоренс попыталась вызвать в памяти воспоминания о Территории, где она родилась, но все, что приходило на ум, – это огромный, движущийся зал гильдии Воронов. Вечно меняющееся, вечно движущееся сооружение из всех путей и дорожек, проложенных через его многочисленные уровни. – Хотя я никогда не исследовала по-настоящему.
– Только Подземелье? – Он уже знал эту историю.
– Только Подземелье.
– И какое оно?
– Темное и страшное. – У Флоренс не было хороших воспоминаний о Подземелье. Она едва не погибла оба раза, когда отваживалась спуститься под Тер.4.
– Я не могу представить себе более страшного места, чем глубины Леса скелетов. – Дерек проследил за ее пустым взглядом, устремленным через открытую дверь вагона на проносящиеся мимо деревья. Темнота оставалась внутри них, не приглашая к себе.
Флоренс покачала головой. – Здесь есть свет. Есть небо, подъем и спуск, и путь, который нужно пройти. В Подземелье же просто чернота. Чернильная, бесконечная чернота… и Убогие.
– Может быть, эндвиг – это не что иное, как лесные Убогие?
– Тебе лучше знать, чем мне, Алхимик.
– Мы нечасто находим их в таком состоянии, чтобы препарировать. А могли бы.
Флоренс внутренне содрогнулась от этой мысли. Ее руки были заняты револьвером, который она старательно смазывала. Каждый день он занимал свое место вслед за ружьем, перекинутой через спину.
– На что похожи эндвиги?
– Кошмар, обретший плоть. – Тон Дерека мгновенно стал серьезным.
– Ты видел их раньше? – Флоренс завороженно изучала его лицо. Это было знакомое ей выражение мирового ужаса – смертельный саван, натянутый на черты лица, даже если они вырвались из его лап. Она знала ответ еще до того, как задала вопрос.
– Только один раз, издалека. Они охотятся в сумерках; это была моя ошибка, что я вообще вышел тогда на улицу.
– Что случилось?
– Кошмар.
Флоренс знала, что больше ничего от него не узнает, и не стала допытываться. Это было бы все равно что попросить ее воссоздать звук, издаваемый клешнями гадов, или описать свечение их мутировавшей слюны, прорезающей тьму, как самый зловещий маяк, который только можно себе представить. Она не была такой жестокой.
Разговор угас вместе со светом и паром поезда. Они остановились на рельсах, не рискуя изнашивать тормоза без веской причины. К тому времени как они выпрыгнули из почти неподвижного транспортного средства, уже почти наступили сумерки.
Нора развела костер, вокруг которого все уселись. Андерс и Ротус были измотаны управлением поездом и почти ничего не делали. Дерек составил компанию Флоренс, когда они отправились в безмолвный лес в поисках дичи, спеша избежать надвигающихся сумерек.
Его слух был лучше, чем у нее. Заостренные, рубиново-красные уши были похожи на уши Дракона, а не Фентри. Хотя Флоренс и обнаружила, что ее чувства обострились с приходом магии – многолетний звон от взрывов сгладился благодаря целительной силе ее новой крови, – ее слуховая острота не шла ни в какое сравнение с его. Они тихо пробирались сквозь заросли в направлении источника воды.
Дерек набирал воду, а Флоренс охотилась за их ужином. Она была лучшим стрелком в группе и еще ни разу не подвела их. Вокруг ручьев и речушек, протекавших через лес, толпились разные существа. До этой экскурсии она никогда не охотилась, но это оказалось не сложнее, чем тренироваться в стрельбе по мишеням.
Навестись, прицелиться, выстрелить.
Она крепче стиснула в руках оружие и принялась внимательно изучать кусты, пытаясь обнаружить какие-либо признаки присутствия живых существ. Жирный заяц, маленький олень, кабан – разницы не было. С ее оружием все они были равны.
Журчание воды по камням проникало в листву, смешиваясь со звуком шелеста листьев. Они продрались сквозь кустарник и вышли на каменистый берег. Флоренс осмотрела край небольшой речки, через которую они перебрались.
– Я ничего не вижу. – Она тяжело вздохнула. – Я пойду немного вверх по течению.
– Не уходи слишком далеко, уже почти сумерки.
– Как раз за поворотом. – Она говорила тихо, чтобы не спугнуть возможную добычу вдалеке.
– Я буду ждать тебя. – Он сбросил с плеча водяные баллоны, и они с глухим стуком упали на землю. Дерек начал откручивать их, его кожа в угасающем свете была почти такого же оттенка, как и темная кожа.
– Я не буду блуждать, – пообещала Флоренс. Она знала, как опасно блуждать. Именно это разлучило ее с Арианной в Подземелье. Она будет держаться только вдоль ручья.
Дерек исчез за ее спиной, и она зашагала дальше. Флоренс то и дело проводила руками по петлям ружья. Она чувствовала, как напрягается курок, уверяя ее, что ружье взведено и готово. Ей не хватало только одного существа, и она могла вернуться с победой.
По счастливой случайности фазан пробирался вдоль берега с заманчивым воркованием. Флоренс опустилась на колени, держа пистолет наготове. Шум ее шагов перекрыл шум близкого водопада, похожего на купель реки.
Он низвергался с обрывистых скал, устилая неровный склон длинными белыми прядями, которые, казалось, светились в бледных сумерках. Флоренс поднесла ружье к плечу и присела так, чтобы одно колено было приподнято, а другое – уперто в речной камень. Она выровняла зарубки на стволе ружья, наводя его на птицу.
Флоренс глубоко вздохнула и поборола желание закрыть один глаз. Держа птицу под прицелом, она поднесла палец к спусковому крючку и затаила дыхание.
Существо резко подняло голову и удивленно обернулось. Флоренс не слышала, что напугало животное, но не стала медлить и выстрелила.
С треском птица замерла.
Удовлетворенная, Флоренс встала, перекинув ружье через плечо. Это было не так много, как она собирала раньше, но на ночь хватило бы, даже если разделить на пятерых. Флоренс так обрадовалась, что не обратила внимания на то, что чуть не спугнула птицу с водопоя.
Она поняла, что не одна, только когда в ее руках оказались когтистые лапы фазана.
Шум воды, бьющейся о камни, стал стихать. Голова наполнилась оцепеневшим белым шумом, от которого заложило уши. Флоренс моргнула, повернулась, вглядываясь в темноту между деревьями. Она схватилась за револьвер, с замиранием сердца ожидая, что вот-вот что-то появится.
Краем глаза она уловила движение, и Флоренс подняла взгляд на вершину водопада. Длинные когтистые пальцы, ужасно сросшиеся и заскорузлые, перегибались через край скалы. Над краем возвышались рога, похожие на застывшее пламя. Они крепились к скелетному лицу, лишенному кожи и заостренному в острозубом оскале.
Глаза, как у Дракона, светились, несмотря на темноту. Белые на обсидиановом поле глазницы утопали далеко в глубине головы существа. Все руки, ноги, сухожилия – чудовище выглядело так, словно пробудилось от тысячелетней дремоты и теперь искало свою первую пищу.
Низкое дыхание притупило ее чувства. Здесь действовала какая-то злая магия. Не такая, как у Драконов, не такая, как у Химеры. Это было существо, порожденное злобой и убийством…
И оно было не одно.
Одно за другим рогатые чудовища взбирались на скалистый обрыв. Каждый из них пел свой заунывный реквием. Их глаза обратились к ней с инстинктивной целью.
Потная ладонь Флоренс соскользнула с рукоятки револьвера. Ее ноги словно жили отдельно от тела. ее руки не слушались команд. Она не слышала ничего, кроме умопомрачительного дыхания монстров. Она не видела ничего, кроме их светящихся глаз.
В угасающих сумерках она смотрела на кошмар, воплотившийся в плоть.
13. Арианна
Солнце и луна даже близко не были похожи друг на друга. Хотя оба они излучали свет почти равную часть суток, одно было ярким и болезненным, а другое – приглушенным и призрачным. Арианна знала об этом еще до прибытия на Нову, но даже спустя почти два месяца бесполезного пребывания в Поместье Син ее по-прежнему завораживали сменяющиеся фазы луны.
Солнце было постоянным. Каждый день оно сияло в своем вечном шаре. Яркое, слепящее, проникающее сквозь облака в Лум. А вот луна менялась. Она проходила свои фазы, не обращая внимания на тех, кто полагался на ее свет в темной ночи. А раз в месяц она и вовсе исчезала, словно напоминая миру внизу, что им повезло, что она вообще есть.
На Нове Арианна была вынуждена быть похожей на солнце: постоянное, присутствующее, надежное. На Луме ее истинной природой была луна. Она могла быть развивающимся существом, растущим с каждым поворотом календаря.
Застой, в котором она пребывала, уже подходил к концу.
Она придвинула маленький столик к окну, выходящему на запад, чтобы можно было наблюдать за луной, проходящей по небу. Арианна наслаждалась призрачной игрой луны на ее бумагах, тем, как черные линии чернил выделяются на белом фоне. Она старательно записывала все, что показывал ей Каин, и регулярно корректировала свою карту.
Арианна решила, что в камне Новы есть что-то такое, что заставляет его не поддаваться гравитации. Острова плавали, с этим не поспоришь. Почему они плавают, она пока не понимала и, скорее всего, никогда не поймет. Магия была самым подходящим объяснением. Но даже у магии есть правила, которым она должна следовать, и если некоторые камни могут плавать, то почему не может плавать весь камень?
Арианна отодвинула вопрос на второй план, сосредоточившись на том, что имело для нее самое непосредственное значение.
Как только она смирилась с тем, что камень может плавать, она отбросила параметры, на которые опиралась при мысленном воссоздании поместья. Если нет необходимости в опорных балках, несущих стенах или надежном фундаменте, то строение действительно может развиваться так, как сочтут нужным Драконы. Это привело ее к следующему логическому выводу: А что именно они посчитали нужным?
Каина было трудно разгадать, но он разгадал. День за днем Арианна пробиралась к его толстому черепу, пытаясь понять, что важно для него и других обитателей этого мира. Дальше все оказалось на удивление просто.
Боги. Иерархия. Красота превыше разума.
Арианна не знала этого языка, но училась. В процессе она почти точно определила, где, по ее мнению, хранится планер. Ее перо остановилось на полпути, и она забыла о подробном чертеже.
Ноздри раздулись, и она попыталась переварить густой запах, доносящийся до ее носа. Она знала его по всем похожим ароматам, как замок, который мог быть сделан тысячей Клепальщиков, но имел клеймо одного изготовителя. Он был знаком до ужаса. Один запах – и сотня воспоминаний набросилась на нее со злобной целью.
Арианна медленно встала и потянулась за своими кинжалами, вытаскивая их из-под подушек. Обогнув кровать, она крепко сжала их в руках и устремила взгляд на дверь. Запах усиливался.
Это не могло быть так просто. Ее губы скривились, обнажив зубы в свирепом оскале. Жажда крови бурлила в ее жилах с каждым механическим ударом сердца. Ее разум кричал о смерти и мести.
Дверной замок отворился, и ручка повернулась. Арианна выхватила кинжал и отпрянула назад. Дверь распахнулась, и запах затуманил все чувства. Она бросилась вперед и… остановилась.
Кварех смотрел на нее широко раскрытыми глазами, застигнутый врасплох. Острие ее кинжала упиралось ему между глаз. Кровь запеклась на его кончике, перебивая запах кедра с сильным древесным дымом. В руках он держал шкатулку, содержимое которой было настолько важным, что он не рисковал уронить ее даже ради самозащиты.
Арианна задыхалась, ее сознание медленно прояснялось. Она моргнула, и ее глаза зашарили по векам, пытаясь найти источник неприятного запаха. Они остановились на коробке.
– Что у тебя там? – прошипела она.
– Только то, что ты просила. – Кровь тонкой золотистой струйкой стекала по его носу. Он так и не смог отойти от ее кинжала. Дракон глупо доверял ей, полагая, что она не вонзит лезвие прямо в его мозг.
– О чем я просила? – Она соображала медленно, медленнее, чем раньше. Но, несмотря на головокружение, ее разум с ритуальной точностью складывал фрагменты. – Руки?
– Да. – Кварех вытер струйку крови на лбу, как только она убрала клинок. – Так ты приветствуешь Каина?
– Только если он заслужил мой гнев. – Шутка не удалась. Арианна была полностью сосредоточена на руках. – Я почувствовала запах крови и подумала, что, возможно, это какой-то боец…
Ее слова оборвались, поскольку она продолжала сосредоточенно рассматривать то, что он ей принес. Пока что она прикусила язык и не стала спрашивать, где он их приобрел. Она будет оберегать этот вопрос до тех пор, пока не будет готова действовать в соответствии с его истиной. Пока не наступит подходящий момент для мести.
Арианна положила кинжалы на стол и жестом попросила Квареха поставить перед ней шкатулку. Как только он это сделал, Дракон отошел от сосуда на целых два шага. Мысль о том, что сейчас произойдет, явно выбивала его из колеи. Это было достаточным доказательством содержимого шкатулки, чтобы Арианна пока не чувствовала необходимости убедиться в этом собственными глазами.
– Надеюсь, ты знаешь, что делать?
– Знаю. Мне понадобятся три подставных зеркала, нитки, иголка и бинты.
Кварех посмотрел на дверную раму, и Арианна проследила за его взглядом. Она не должна была удивляться, увидев там Каина. Не стоило удивляться и тому, что все Драконы в Поместье Син стояли там, чтобы исследовать сильную вонь, которая теперь доносилась из ее комнаты.
Голубой Дракон цвета морской пены смотрел на нее с отвращением.
– Ты не можешь…
– Принеси их ей, – приказал Кварех. Между его резкими словами не было места для вопросов.
Ноздри Каина напряглись, выгнувшись дугой от отвращения и гнева, но он вышел, как было приказано. Арианна почувствовала злобное удовольствие от его неловкости. Ночь складывалась непредсказуемо. Планы менялись на глазах, новый набор разворачивался, как свиток с истиной, которую скрывали от нее до этого момента. Терпение давало о себе знать.
– Чем я могу помочь? – спросил Кварех.
– Ничем.
– Но…
– Я сказала – ничем. – Она уставилась на него, недоумевая, что в этом единственном слове может быть непонятного.
Дракон моргнул ей в ответ. Он не понимал. Он не мог понять источник ее ярости. Если что, его растерянность была для нее достаточным основанием, чтобы сохранить ему жизнь и не дать ей прижать его к ближайшей стене и сдирать с него кожу снова и снова, пока он не скажет ей то, что она хочет знать.
– Я знаю, что ты собираешься сделать, и ты не можешь намереваться сделать это в одиночку.
– Я собираюсь, и я сделаю это. – Возвращение Каина избавило Арианну от дальнейших изнурительных подтверждений. По крайней мере, кто-то из них был достаточно компетентен, чтобы выполнить ее просьбу и оставить ее в покое. Другой Дракон удалился, окинув Арианну цепким взглядом, а припасы беспорядочно разложил на противоположном краю кровати, словно его нельзя было уговорить войти в ее комнату чаще, чем это необходимо в сложившихся обстоятельствах.
Арианна принялась раскладывать принадлежности на столе. Ее руки двигались с уверенностью, которую давала практика. Она уже делала это с Евой. Бывало и хуже. Это не было восторгом, но и не вызывало страха. Это была наука, как сказала бы Ева. А наука существовала за пределами добра, зла и страха.
– Позволь мне помочь.
– Ты действительно хочешь в этом участвовать? – Ее фиалковые глаза встретились с его золотыми, когда Арианна попыталась проникнуть в его решимость. Это было растение с тонкими корнями, легко пустившее их, когда земля вокруг него была опрокинута. Она почувствовала, как его магия дрогнула раньше, чем его взгляд. – Я так не думаю.
Кварех открыл рот, чтобы заговорить, но Арианна не дала ему этого сделать.
– Я приказала тебе убить одного из своих. Я собираюсь отрезать себе руки, пришить эти и пользоваться ими вечно, как будто я с ними родилась. – Арианна склонила голову набок. – Кровь твоих сородичей уже на твоих ладонях. Не хочешь ли ты пойти дальше?
Он был совершенно обезоружен, и это говорило обо всем. Арианна еще не знала всей глубины правды, но со временем она узнает. Она узнает, кто был первоначальным владельцем этих рук; она только что убедилась, что мужчина, которого она знала просто как «Рафанси» во время последнего восстания, был кем-то из Дома Син.
– Я здесь уже несколько недель, а ты все не можешь со мной разобраться, – напомнила она ему. Боль была настоящей, яркой и злой, как свежая рана. Ей было больнее, чем она думала, и это только еще больше распалило ее пыл.
– Я не действовал от твоего имени или в твоих интересах, – настаивал он. – Но у меня были другие дела. Я не мог позволить себе отвлекаться, а когда я рядом с тобой… Были дела моего Дома.
– Я понимаю, – тихо сказала она, и звук раскрывающейся шкатулки прозвучал громче любых слов. – Потому что ты – Кварех Син'Рю Сох, соткавшийся из синевы самого неба. Я – Арианна Клепальщик, пар, получивший форму женщины. И наши приоритеты пересекаются лишь настолько, насколько твоей сестре выгодно обратиться ко мне за помощью.
У него хватило ума не пытаться возражать. Хотя на его лице отразилось достаточно противоречий, чтобы она на мгновение задумалась, что именно происходит в его голове.
Арианна отбросила колебания, улыбнувшись – выражение, находящееся где-то между измученным триумфом и горькой усмешкой.
– Так что притворись, что это не более чем то, что есть на самом деле: ты заслужил мое доверие. И убирайся.
Когти вырвались из его пальцев, а в его магии было столько же обиды и злости. Она покрывала его поры, как полуденный пот. Она хотела, чтобы он сражался, поняла она. Арианна хотела, чтобы он сказал ей, что она ошибается, и настоял на том, что их связывают не просто совпадающие желания, а некая чистота.
Но Кварех отступил. Он уходил широкими, торопливыми шагами.
Она не обращала на него внимания. В ее словах прозвучала правда, а не горечь, копившаяся в груди в течение нескольких недель, проведенных с Каином. Она была здесь с определенной целью – изменчивой, непостоянной, неуловимой, но все же целью.
Арианна подошла к двери и потащила за собой свободный стул. Она тяжело опустилась на него, положив на колени несколько самодельных инструментов. Проведя пальцами по замку, как любовник, она быстро справилась с панелью. Она была Арианной, и ее не держали нигде, где она не хотела быть. Она не будет делать ничего, чего бы не хотела. Несколько недель она позволяла Драконам думать иначе, но теперь настало время напомнить им, что она сама по себе сила.
За несколько минут и несколько точных движений она разобрала замок до отказа. Арианна встала и развернула стул, для надежности подставив его под дверную ручку. Она не думала, что у кого-то возникнет хоть малейший интерес к тому, чтобы встать на ее сторону, особенно после того, как она предупредила единственного Дракона, который по какой-то необъяснимой причине мог хотя бы наполовину это сделать.
Но она не могла рисковать.
Ей предстояло оказаться в самом уязвимом положении, какое только можно себе представить. Ей предстояло выплеснуть на стол все свои секреты до последней капли крови. И она не станет рисковать свидетелями.
Как по ритуалу, Арианна задернула шторы на окнах, и единственным источником света в комнате стали свечи. Этого света было более чем достаточно, чтобы ее глаза Дракона могли видеть с точностью. Она грузно села за стол, и ее отражение в полированных зеркалах замерцало. Фиолетовые глаза смотрели на нее со всех сторон.
Арианна помнила то время, когда ее глаза были черными. Она помнила, как их жестоко выкололи. Она помнила, как потеряла зрение, и тот момент, когда ей показалось, что она больше никогда не увидит. Она помнила, как смирилась с мыслью, что лицо любимой женщины может стать последним, что она когда-либо увидит.
Ее глаза снова открылись. Острее, яснее, точнее, чем она могла себе представить. Теперь Арианна осматривала свои руки. Это были руки, натренированные Мастером Оливером, руки, способные разобрать замок Клепальщика так, словно это был обычный банковский сейф.
Арианна положила ладонь на стол и потянулась за своим самым острым кинжалом. Ее грудь напряглась. Природа боролась с тем, что она собиралась сделать. Ее разум наводнился эндорфинами, борясь сам с собой. Инстинкт велел ей спрыгнуть со стола и выронить нож. Он боролся с ее рукой, пытаясь заставить ее дрожать, желая, чтобы ее движения пострадали настолько, что она полностью отказалась от них.
Но Арианна была непоколебима. Она не давала желудку утихнуть. Дыхание оставалось ровным.
Нож пронзил ее пепельную плоть. Острый и верный, он пронзил ее до кости. Арианна обнажила зубы, стиснув их с такой силой, что боль пронзила челюсть и проникла в шею. Золотистая кровь растеклась по столу, смешиваясь с костным мозгом, и кости разлетелись на куски.
Ее ждали две руки, такого же цвета, как ее уши. От них исходил тот же запах, что и от того, кто отдал ей органы в знак доверия, а затем предал все, что она любила. Арианна скривила губы. Ее тело дрожало. Но она оставалась сосредоточенной. Она снова возьмет его магию. Она использует ее, чтобы найти его.
Она убьет его в крови, более холодной, чем снег.
Арианна повторяла эту мысль снова и снова, произнося ее как неистовую молитву самого мрачного толка. Она повторяла ее снова и снова, чтобы сдержать агонию, пока ее магия боролась за исцеление тела, чтобы не потерять рассудок после шока.
Она была Арианной Клепальщик. Она была Белым Призраком. И она не должна была кричать.
14. Кварех
Он мог слышать ее.
Он слышал каждый ее вздох. Он слышал каждую каплю крови, брызнувшую на пол. Он слышал каждый тупой стук плоти, служивший леденящим душу напоминанием о том, что происходит за дверью, перед которой он стоял.
Кварех не двигался с тех пор, как был выгнан из комнаты. Он не шелохнулся и тогда, когда услышал, как она тихонько возится с замком. Он не пытался проникнуть внутрь, сломав дверную раму и разбив стул, который она подперла засовом.
Она не хотела его присутствия. Она предпочла сама провести операцию. Это было так же глупо, как и смело. Он испытывал восхищение ее жестокостью и раздражение от того, что она упорно требует нести все бремя в одиночку.
Но такова была Арианна. Она была тем потоком, который затягивал его каждый раз, когда он смотрел на нее. И неудивительно, почему он целенаправленно избегал встреч с ней. Все сложные эмоции в сочетании с притяжением благодеяния были слишком сильны для него. Несколько недель он хотел убежать от нее, и теперь, когда он снова оказался перед ней, буквально вынашивая причину ненависти к ней, он не хотел ничего, кроме как быть рядом с ней. Он хотел сказать ей, что она не должна быть одинока.
Кварех тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он прижался лбом к двери. Он чувствовал яркий, неповторимый запах ее магии. Он был подавляющим, несомненно, из-за крови, пролитой в процессе отсечения ее собственных рук.
Он облизнул губы.
Когтистые пальцы обвились вокруг дверной ручки, и Кварех прикинул, какую силу ему придется применить, чтобы войти. Но даже если бы ему это удалось, что тогда? Что он сможет сделать? Он ничего не знал о методах добавления новых частей к Химере. И, как он полагал, даже без рук Арианны у нее будет достаточно ярости, чтобы оставаться силой, с которой придется считаться.
– Ты будешь ждать там всю ночь?
Глаза Квареха вновь сфокусировались, и он посмотрел через тускло освещенный зал на мужчину, прислонившегося к дальней стене. Каин пытливо уставился на него в ответ. Вопрос не был риторическим.
– Возможно. – Кварех не знал, как ему поступить. Не тогда, когда дело касалось Арианны. Как только ему показалось, что он все понял, женщина вызвала у него другой отклик.
– Почему?
Каин не мог понять. Каин видел лишь Химеру с Лума, жалкую смесь Дракона и Фентри, которая теперь крадет магию у одного из их Домов. Каин не был на Луме все дни, проведенные в путешествии с этой дерзкой и красивой женщиной.
– Потому что она нам нужна.
– Еще больше она нужна тебе. – Каин пересек зал размеренным шагом; его походка выдавала как его смелость, так и готовность повернуться при приказе уйти. Это был тонкий танец, который под силу только Дракону. Но Каин заслужил смелость рядом с Кварехом. Они выросли вместе, почти как братья, и в темных залах поместья Син, где на них никто не смотрел, Кварех сделал их равными.
– И то и другое правда, – признался он.
– Почему? Что нам от нее нужно? – Каин сосредоточился на нуждах Дома.
– Она может сделать Философскую Шкатулку. – На лице его друга отразилось замешательство, и Кварех пришлось уточнить. – Механизм, который создаст совершенную Химеру. Это даст Луму возможность противостоять Доно.
– Нам это нужно? – неуверенно спросил Каин.
– Это изменит ход событий в пользу Дома Син.
– И тогда мы столкнемся с Фентри, которые будут настроены против нас.
– Мы позволим Фентри управлять собой. Петра никогда не хотела быть Доно Лума. За всю нашу великую историю Дом Син никогда не управлял нижним миром. Наши цели полностью совпадают с целями Новы. Нам не нужно пачкать себя… – Кварех прервал свой монолог про то, что Каин не любит Лум, когда Арианна резко вздохнула. Он прислонился к двери, внимательно прислушиваясь и затаив дыхание, ожидая услышать звуки ее трудов.
– Петра должна стать Доно нижнего и верхнего мира. – Преданность Каина была непоколебима.
– Она не станет Доно никакого из миров, если мы не добьемся преимущества над Домом Рок. – Кварех провел слишком много бесед с сестрой, чтобы рассматривать альтернативные варианты. Они перебирали цифры, гипотезы, заговоры и планы на все возможные исходы. Если только Доно не совершит какую-нибудь грубую ошибку – а Ивеун не был известен этим, – набрать силу у Лума было единственным способом склонить чашу весов и заставить Дом Там принять решение.
– Я доверяю вам обоим. – В этом Кварех не сомневался. – Но мне нелегко. – Каин указал на дверь. – Ты отдал ей руки своего брата. Из всех, кто готов принести эту жертву ради Дома, она будет обладать магией прямой крови Оджи.
– И это был выбор Оджи. – Кварех забыл упомянуть, что у нее уже была прямая кровь Оджи, когда она пила от него.
Каин вздохнул.
– Думаю, это тебя обрадует, ведь тебе больше не придется тратить время на ее иллюзии.
– Рад ли я освободиться от этого бремени? Да. – Каин даже не потрудился отрицать это. – Но это значит, что она будет свободно ходить среди нас. Ты дал ей возможность проходить среди наших братьев и сестер, смешиваться с ними, пока сохраняется иллюзия. Я не доверяю ей в своем доме.
– Тогда доверься мне и тому, что я доверю ей.
Глаза Каина, почти отражение глаз самого Квареха, изучали его. Он держал себя в руках и не дрогнул. Если бы он это сделал, слабость отравила бы воды его авторитета. А этого Кварех допустить не мог. Несмотря на то что Каин был ему как брат, дистанцию, которую Кварех держал с Рю, необходимо было сохранять. Петра приложила слишком много усилий, чтобы создать его; он не мог подвести сестру.
– В конце концов, все должно быть замечательно, Кварех. – Мужчина оттолкнулся от стены, к которой прислонился. – Потому что ты прокладываешь опасный курс. – Каин положил руку на плечо Квареха – фамильярное движение, свидетельствующее об искренности его намерений. – Не спускай глаз с этой женщины. Она выпотрошит тебя живьем, если ей это выгодно.
– Никто не знает этого лучше меня. – Он не раз убеждался в безжалостности Арианны на собственном опыте. – Я единственный из нас, кто по-настоящему видит ее. Я единственный в Нове, кто хоть что-то знает об этой женщине.
Кварех посмотрел на Каина с немым вызовом. Неужели тот решил, что время, проведенное с Арианной, дало ему больше понимания этой женщины, чем он сам? Каин слегка сузил глаза, но с легким поклоном головы отошел в сторону, не соглашаясь с мнением Квареха.
Каин исчез в темноте, его фигура растворилась в слабеющем свете масляных фонарей, освещавших зал. Как бы ни хотелось Квареху защищать Арианну дальше, он знал, что не сможет. Каин оценил ситуацию, как и положено опытному тактику. Но Кварех все еще удивлялся, как ему удалось так много узнать из, казалось бы, коротких и бурных отношений с Арианной.
К нему подкралось необычное чувство – ревность к неожиданной осведомленности Каина об Арианне, хотя это было решение Квареха, чтобы он присматривал за ней в первую очередь. Каин был единственным, кому Кварех доверял в том, что он не будет полностью поглощен манерами Арианны, и, похоже, это было правдой. Кварех думал, что ему нужно побыть с ней, чтобы проветрить голову, но теперь сожаление о решении позволить кому-то еще остаться рядом с ней стало внезапным и быстрым.
Некоторое время женщина молчала, но резкое шипение боли вернуло внимание Квареха к двери. Она продолжила путь. Его часы продолжали идти рядом с ней.
Он сидел, упираясь затылком в дверь, отгораживающую его от нее. Он закрыл глаза и прислушался к звукам ее борьбы. Он вспомнил, как впервые наблюдал за работой ее рук на корабле, который они вели, чтобы пересечь внутреннее море между Тер.4 и Тер.5. Они двигались ловко, устраняя неполадки в двигателе с бесстрашной точностью.
Эти руки исчезнут, а на их месте появится что-то новое. Кварех никогда не задумывался об этом при подобных обстоятельствах, но Фентри обладали способностью меняться, расти. Став Химерой, они обзавелись новыми органами и превратились в нечто большее. Он родился в своей коже, и она останется с ним до самой смерти.
