Текст книги "Драконы Новы (ЛП)"
Автор книги: Элис Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Из ее пальцев, как по волшебству, вырвались когти. Рот Арианны искривился в диком оскале, и прежняя чувственная женщина полностью утратила свою дикую и столь же захватывающую сторону. Магия Квареха усилилась, когда он по-новому осознал, что он зажат у нее между ног, и каждая жизненно важная точка находится на расстоянии вытянутой руки.
– Мне нужно научиться пользоваться ими. – Арианна зачарованно перебирала руками. – Почему бы нам не помочь друг другу?
– Хочешь со мной померяться силами?
– Я всегда могу уговорить Каина, – сказала она так легко, словно гордый Дракон уже согласился.
Кварех положил руки ей на бедра. Они были широкими, под мышцами и плотью скрывались крепкие кости. Он оттолкнул ее настолько, что она осталась стоять. Лицом к лицу, на одном дыхании, он держал ее в своей хватке гораздо дольше, чем это было необходимо, просто чтобы почувствовать ее пульс под своими пальцами.
Она не отстранилась, она позволила ему держать себя. Этот факт он почему-то прекрасно осознавал, несмотря на то что у него не было причин на это. Ни он, ни кто-либо другой никогда не прикоснется к ней, не обнимет ее, не удержит, если она сама этого не пожелает.
– Ежедневно на закате. – Кварех боролся с желанием притянуть ее к себе. Прижать ее к своему телу так крепко, чтобы они уже не знали, где кончается один из них и начинается другой.
– Уже закат, Кварех'Рю, – тихо заметила она.
– Наверное, да. – Хотя он уже давно любовался тем, как закат освещает ее белые волосы. – Ты готова?
– А разве я когда-нибудь не готова? – Она одарила его тем, что Кварех осмелился бы назвать жеманной ухмылкой.
Это был вопрос, на который он был в восторге от того, что не мог ответить.
23. Петра
Петра провела когтями по недостроенным перилам, которые вели вниз с ее личного насеста в Поместье Син. Пусть никогда не говорят, что она не шла на жертвы ради своего Дома. Ради строительства амфитеатра для Багрового Двора она перераспределила всех рабочих и ремесленников от отделки разных частей поместья.
Прошло несколько сотен лет с тех пор, как на Руане проводился последний суд – давно, когда Дом Син еще был у власти и собрание называлось Кобальтовым Двором. Разрушающееся напоминание о давних днях славы Дома Син, амфитеатр страдал от неиспользования. Никто из Син не хотел смотреть на него, как на позорный шрам, который никогда не перестанет кровоточить.
Петра была полна решимости увидеть это место не только в прежнем виде, но даже лучше, чем прежде. Рабочие будут трудиться без остановки до самого Суда, чтобы завершить ее грандиозные замыслы. Но по сравнению с ними обычное место проведения Багрового Двора на Лисипе выглядело бы скромно. Она хотела установить выдвижные тенты над сиденьями стадиона. Подушки, специально предназначенные для этого суда, были сделаны для каждого места. Водопровод, места в ложах, подача еды и вина – ничего не должно было остаться без внимания.
Если Ивеун собиралась передать им Суд, она должна была показать всем, почему они этого заслуживают.
– Как продвигается строительство? – Каин ждал ее у подножия лестницы.
– Медленнее, чем хотелось бы. – Как это обычно и бывало. – Но достаточно хорошо. Мастер уверяет меня, что мы закончим его вовремя. – До начала суда оставалось всего две недели.
– Собрать сведения о преступлениях Дома Рок оказалось не так уж сложно.
Она фыркнула, как будто так и должно было быть.
– Что-нибудь слышно от Финнира по этому поводу?
– Он передал мне несколько хороших крупиц информации. Те, кто может предъявить обвинения, уже работают над тем, как им самим «раскрыть» эти преступления. – Петра доверяла Каину. Она доверяла ему так же, как и любому другому мужчине – по длине рук и глубине когтей. Но он оказался верным лидером в Доме Син и верным другом Квареху. За эти две вещи она смогла оценить его резкие манеры и сосредоточенный характер.
– Финнир оказался полезен.
– Каким-то чудом, – неохотно согласилась она. Самой полезной информацией, которую она когда-либо выуживала из Финнира, было знание схем Философской Шкатулки. Петра слышала о шкатулке из тех отрывочных сведений, которые ей удалось получить во время последнего восстания. Но только однажды ночью, когда Финнир уже изрядно набрался, он похвастался, что видел эти планы собственными глазами.
После этого оставалось только пить больше вина, почаще посылать Квареха навестить брата и запастись терпением. Мысли о Кварех переключили ее внимание.
– Как поживают мой брат и Химера? – Петра не очень удивилась, когда Каин сообщил ей, что Кварех предпочел тренироваться с Арианной, а не с ним. В этой женщине была определенная привлекательность для Квареха, которой не было у Каина. Петра была склонна позволить Кварех удовлетворить его желания, лишь бы он был готов к выступлению при Дворе, когда придет время. Она поставила Каина в известность об этом.
– Удивительный прогресс. – Каин указал на ближайшую лестницу, и Петра кивнула.
Они молча двинулись вверх, и лестница выровнялась на высокой площадке. С высоты они могли смотреть вниз, на частную яму, которая, как она видела, предназначалась только для ее ближайших родственников. В этой яме было несколько окон, и Петра знала, кто имеет доступ к каждому из них. Она опустила глаза вниз.
Впервые она увидела иллюзию Дракона Химеры. Она была искусной, плотно облегающей ее и гладкой. В ней не было ни единого излома, ни одной причудливой пульсации магии. Пульсация, исходившая от нее, была не более чем обычной магической аурой Дракона. В ней не было ничего, что могло бы насторожить даже Петру, если бы она не знала о ее присутствии.
Арианна широко развернулась вокруг Квареха и впилась кончиками пальцев в его шею – убит. Петра наблюдала, как они отступили и снова набросились друг на друга. Женщина подставила брату Петры подножку, а когда он споткнулся, схватила его за горло – убит. Они снова разошлись и вскоре уже кувыркались, переваливаясь с ноги на ногу, пока Химера не уселась на Квареха, как на подбитого жеребца, прижав кончики пальцев к его сердцу – убит.
– Она очень хороша, не так ли?
– Она известна как Белый Призрак, – нехотя признал Каин. – По крайней мере, она, похоже, заслужила свою дурную славу.
Петра смотрела, как они обходят друг друга, снова и снова. Чем дольше она наблюдала, тем больше тревожилась. И дело было не только в том, что Квареху явно требовалось навести лоск6 за то короткое время, что оставалось до суда. Перед ней была странная теневая марионетка; она была глубже, чем иллюзия, и загадочнее, чем очевидное мастерство женщины.
– Почему они не используют свои когти? – Женщина оскалилась, оскалила зубы и оскалилась, но при этом не пустила кровь. Но ни одна из них не пролила крови.
– Кварех сказал мне, что это было ее решение. Оговорка к их соглашению.
– Он сказал, почему? – Эта мысль показалась Петре слишком нежной. Она не могла представить, что требование Арианны продиктовано простыми сентиментальными чувствами.
Каин покачал головой.
Петра продолжала смотреть, пытаясь осмыслить увиденное. Что-то было не так. Она почти, почти… чувствовала этот запах.
– В ней что-то… не так. – Каин озвучил мысли Петры. – Я подумал об этом в первый день ее приезда. Я ошибочно списал это на то, что она просто Химера, но все гораздо глубже.
– Объясни. – Петра не стала ломать голову над тем, в чем Каин уже начал разбираться.
– Она двигается как Дракон, ведет себя как Дракон.
– Она явно хорошо обучена. – В конце концов, эта женщина разработала Философскую Шкатулку. Так утверждал Кварех.
– Она выше, чем обычный Фен. Ее тело крепче. В ней есть настоящий вес. – Петра не стала возражать, позволив Каину продолжить, надеясь, что он расскажет ей что-то более значимое, чем манеры и мускулы. – От нее не пахнет гнилью.
Петра глубоко вдохнула, словно с высоты своего неясного положения могла почувствовать запах женщины в яме далеко внизу. Так оно и есть, поняла она. Все Химеры, с которыми ей доводилось сталкиваться, яростно пахли гнилью, грязной кровью и украденными органами. От Арианны такого запаха не исходило.
– Даже когда она прикрепила руки Финнира… В ее покоях не было тряпок крови. Она сожгла их вместе с отрезанными частями тела. Вони от этой процедуры должно было хватить, чтобы половина поместья сбежала, чтобы избежать запаха.
– Не было ли в ее комнате следов крови Химеры? – Только кровь Дракона исчезла в воздухе. Кровь Химеры и Фентри оставляла пятна, как и само их существование.
Каин покачал головой. Петра подумала о том, чтобы самой отправиться туда просто ради проверки.
– След крови был, но он не был похож ни на что из того, что я знал – ни на Дракона, ни на Химеру. Она пахла Синским кедром, как Финнир, и жимолостью.
– В комнате должно было пахнуть Финниром, – рассуждала Петра, вспоминая отрубленные руки старшего брата. Но это не объясняло хрусткости и чистоты. – Как ты думаешь, в чем причина?
– Я не знаю… – Каин с трудом справлялся с представленными ему доказательствами. Если бы внешность могла убивать, Химера, которая все еще превосходила Квареха внизу, была бы сражена и молила об освобождении. – Но я знаю, что у нее есть по крайней мере четыре органа Дракона.
– Четыре?
– Глаза и уши были видны с самого начала, даже если она закрыла уши металлом, чтобы они не вытянулись и не стали на концах острыми.
Петра не могла удержаться от того, чтобы не потрогать собственное ухо, приходя в ужас при мысли о таком изувечении одной из самых ярких черт Дракона.
– Руки – теперь, благодаря Финниру, – продолжал Каин. – И ее живот.
– Живот? – с надеждой повторила Петра. Это была не та информация, с которой можно было столкнуться случайно.
– Я видел, как в ее еду добавляли горошины остролиста.
Красный и непритязательный горошек был похож на любую другую блестящую ягоду. Но он вызывал сильное несварение желудка как у Дракона, так и у Фентри. За употреблением небольшого количества обычно следовал день рвоты и поноса. Не смертельно, но крайне неприятно, если съевший не владеет магией в желудке.
– Как подло с твоей стороны, Каин.
– Прости меня. – Он избегал ее сузившихся глаз.
Подрывная деятельность была тем, чего Петра не терпела; это было оскорблением их устоев. Но дело было сделано, и женщина, о которой шла речь, все равно не была Драконом.
– Только не делай из этого привычки. Ты выше этого.
– Я бы не стал. – Он выглядел в ужасе.
– Хорошо. – Петра удовлетворенно продолжила разговор. – Были последствия?
– Никаких признаков.
– Она никак не могла от них избавиться?
– Если она вообще знает, что это такое? Нет. Их добавили в клубничный джем.
– Ты действительно безжалостен. – Она оскалила зубы в благодарной улыбке. Именно это ей и было нужно от Каина. Ей нужен был тот, кто был бы настолько предан их Дому, что рискнул бы разгневать ее ради его защиты.
Он слегка склонил голову. Все восторги улетучились, когда Каин повернулся обратно к яме. Арианна снова победила Квареха.
– Петра'Оджи…
Ей была непривычна нерешительность Каина. Это заставило ее уделить ему еще больше внимания.
– Будь осторожна с ней.
Петра сузила глаза до щелей.
– Думаешь, я не смогу ее убить?
– Я в тебе не сомневаюсь. – Но прозвучало прежде, чем было сказано. – Но она – нечто иное. У нее столько органов, а она не падает. Подумай, какой она могла бы быть, если бы у нее было больше. Больше магии? Больше силы? Она…
– Тебя услышали, Каин, – резко отстранила его Петра. Она не терпела инакомыслия и сомнений в своих рядах. Каин заслужил доброе отношение к себе за то, что расследовал дело этой женщины, – странное сочетание, учитывая его нетрадиционные методы. Она не хотела бы видеть, как он растрачивает ее впустую.
Каин отвесил короткий поклон и грациозно спустился по лестнице. Глаза Петры не отрывались от женщины, стоявшей далеко внизу. Каин не знал этого, но он боялся Совершенной Химеры. Существо, которое было настолько могущественным, что могло поспорить даже с Драконом.
Петра безумно усмехнулась.
Страх одного стал спасением для другого.
24. Ивеун
Драконы всех цветов заполонили Ишвин, самый восточный город острова Руана. Невозможно было взглянуть в любую сторону и не увидеть алого, лазурного или виридианского7. Со своего места Ивеун обозревал в целом непритязательный город. Находиться где-либо, кроме Лисипа, для Багрового Двора было непривычно, но теперь было слишком поздно сомневаться в его игре.
– Сколько людей работало над тем, чтобы привести амфитеатр в надлежащий вид? – спросил он через плечо. Рабы молча наносили на его обнаженную грудь густую пасту, которая на время татуировала его плоть.
– Петра сказала мне, что у нее более пятисот рабочих в любое время суток. – Финнир неловко сидел в центре комнаты позади Ивеуна. Рабы, как и положено, не обращали на него внимания, сосредоточившись на своем хозяине. Однако тот факт, что Ивеун не отстранил его от работы, сам по себе был почетен. Ивеун держал Финнира в ловушке «между», в которой мало кто из Драконов оказывался из-за строгой иерархии их общества.
– Как она нашла мастеров? – Ивеуна до крайности раздражало, что Петре удалось собрать такую экспозицию, которая возвышалась на далеком горизонте. Эта девчонка была назойливой мошкой, которую невозможно раздавить, и она вечно летала там, где ей не место. Мошка, которая стремилась стать осой и уже превратилась в нее.
– Она сказала мне, что призвала все рабочие руки в Поместье Син. Некоторые еще оставались в Неаполе после начального строительства. Остальные? Безымянные снизу, я полагаю.
– Ей так хочется продемонстрировать свою силу, что она опирается на безымянных, которые находятся в тени. – Он оскорбил только себя. Финнир уже был его послушным слугой. Рабы, прислуживавшие ему, сами не имели имен, а значит, не имели душ и цели. Тем не менее, выплеснув свое недовольство на Руану, он немного успокоился. – Я позволю тебе вернуться к ней сегодня вечером, когда закончатся дневные поединки.
– Позволишь? – Голос Финнира стал пронзительным, прежде чем он сумел взять свои эмоции под контроль.
– Разве это проблема, Финнир? – Ивеун поднял руку, останавливая работу слуг. Он повернулся, чтобы взглянуть в лицо Син. Сопернику было сложнее лгать, когда ты активно пытаешься выудить правду из его глаз.
– Н-нет, Доно… – Он побледнел. – После прошлого раза моя сестра настояла на том, чтобы я остался с тобой.
Ивеун остро вспомнил синяки на руках мужчины. Ему захотелось самому разрезать Финнира на куски и заставить его смотреть, как его органы подаются и соединяются с Фентри в наказание за трусость. Голос его был низким рыком, который грохотал по зазубренным камням от волнения.
– Я устроил этот суд на Руане, чтобы наконец узнать правду о том, что произошло на Луме, и о том, насколько далеко простирается власть Петры в нижних землях – возможно, она даже усиливается здесь, на Нове. Ты сыграешь свою роль и вернешься к ней, как блудный ребенок, получивший облегчение и счастье вернуться домой. Ты докажешь свою ценность и дашь мне информацию, которую я ищу.
Финнир покорно опустил глаза.
– Конечно, Доно. Я живу для того, чтобы служить тебе без полумер.
Удовлетворенный, Ивеун снова повернулся вперед.
– Я хочу, чтобы ты нашел любую информацию о Кварехе – о его путешествии в Лум, о схемах, которые он украл. Поговори с рабами, слугами. Если нужно, предложите им лучшую жизнь на Лисипе с помощью благосклонности Доно.
Он никогда бы не позволил рукам Син, непосредственно служившим Петре, быть при нем. Но им не нужно было знать, что он увидит их мертвыми, как только они ступят на порог его дома. Их сюрприз будет восхитительным.
Он бросил взгляд на величественный каменный амфитеатр вдалеке. Улицы уже наполнились музыкой и радостными возгласами. Смех сливался с песнями, мужчины и женщины танцевали вместе. Двор был праздником жизни и смерти, а также всего того, что висело на волоске между этими противоречивыми, но прекрасными силами.
Он приехал на суд на платформе. Это была широкая площадка с низкими перилами и остроконечной крышей, покрытой красной глиняной черепицей с серебряной окантовкой. Деревянная основа и столбы были из красного дерева, окрашенного в глубокий винный цвет. Ткани цвета огня переливались, шелка блестели от солнечного света. Шестнадцать человек несли его по улицам.
Он резко контрастировал с озерно-голубыми вымпелами8 и людьми Дома Син, которые, словно волны, расходились вокруг его метафорической лодки. Ивеун не сводил глаз с женщины, сидевшей рядом с ним.
Колетта Рок'Рю То была худой для Дракона. Она так и не выросла из девичьих лет, ее лицо осталось мягким, а щеки округлыми. Ее уши были направлены скорее вперед, чем вверх, а тонкий и узкий нос прорезался между двумя глазами, которые от этого казались еще больше.
Она была его вишневой женщиной. Она пахла этим фруктом и благоухала им для большего эффекта. Ее кожа была кремово-оранжевой, почти совсем не красной, но напоминала ему сладкие вишни, которые можно выращивать весной. Ее волосы были ярко-красными, как засахаренные фрукты того же сорта. Но ее глаза были поистине поразительны: темные глаза, сияющие глубиной богатого вина. Такого, которое может поглотить человека целиком.
Эти же глаза безучастно взирали на окружающий мир, как будто все это доставляло больше хлопот, чем стоило. Для Колетты, возможно, так оно и было.
– Руана не сильно изменилась с тех пор, как я была здесь в последний раз, – негромко сказала она. Она была скромной и непритязательной противоположностью громкой и властной Ивеун.
– И как часто ты бываешь в Руане?
– Слишком часто, если вообще прилетаю. – Она откинулась на спинку кресла. Сплетники продолжали увековечивать ее слабое и болезненное состояние. Но все, что видел Ивеун, – это лицо женщины, которой было не более чем скучно.
– Я ценю твою снисходительность, Рок'Рю. – Он говорил искренне. Колетта была не из тех, кто покидает свои сады или… развлечения. Но, услышав, что суд состоится на Руане, она без лишних вопросов собрала вещи и села на своего боко.
– У тебя не должно быть никаких сомнений. – Слова прозвучали почти угрожающе, если, конечно, он действительно сомневался.
– В тебе? Никогда. – Более правдивых слов в тот день еще не звучало.
– Кроме того, я нужна тебе. – Ее рот сжался в тонкой и знающей улыбке, которую Ивеун не смог бы отрицать. – Так какую роль я буду играть днем, пока мы здесь?
Он был солнцем, а она – его луной. Вечно на орбите, вечно наблюдает за небом, пока другая дремлет. Таким образом, днем она подчинялась его желаниям и правилам. А ночью – по его.
– Та же роль, что и обычно. Никто не станет вызывать тебя на поединок, если подумает, что это будет жалкая, позорная дуэль с хилым Рю.
Колетта тихонько рассмеялась. Когда она улыбнулась, он увидел, как посерели ее десны, превратившиеся в пепел от ее тайных и скрытных дел.
– Пусть они бросят мне вызов, Ивеун, и посмотрим, как долго они проживут.
Ивеун улыбнулся своей подруге, обнажив зубы. Если кто-то и бросит вызов Рок'Рю, то ответит перед ним. Ивеун никогда бы не позволил другому тронуть свою Королеву. Они должны надеяться, что ответят перед ним. Ведь если бы Колетта захотела, смерть была бы бесконечно более мучительной и затяжной, чем все, что мог придумать Ивеун.
Вблизи амфитеатр выглядел еще более впечатляюще. Каждая пятая колонна представляла собой изваяние Дракона – он не узнал его, но мог лишь предположить, что он важен для Дома Син. За ними простирались широкие, похожие на крылья летучей мыши, поддерживающие второй ярус сидений и аркадные окна, пропускающие бриз сверху. Сапфиры величиной с его голову застилали глаза, зорко следящие за всеми, кто входил через арки внизу.
Их встретил высокий мужчина с кожей цвета морской пены. Его имя исчезло из памяти Ивеуна, превратившись в нечто неважное, но Финнир, похоже, узнал его. Они обменялись напряженным взглядом, прежде чем мужчина повел их по тихой лестнице.
– Син'Оджи подготовила эту смотровую площадку специально для тебя, Доно. – Он поклонился, приглашая Ивеуна и его спутников пройти дальше.
Балкон был высоким, самым высоким в амфитеатре, обвешанный изысками и задрапированный шифоном, который танцевал на ветру. Это была ложа, подобающая Королю, находящемуся среди безымянных и рабов.
Во всех других случаях он настаивал на том, чтобы быть самым высоким в комнате, чтобы возвышаться над всем, что ему принадлежит. Но при дворе он хотел быть в гуще событий. Он хотел быть так близко к яме, чтобы кровь забрызгала его щеки. Он хотел быть…
Ивеун подошел к краю балкона.
… чтобы там сидела Петра.
Женщина с тонкой улыбкой подняла свой бокал с вином Син. Это было сдержанное движение, но все же тихий укол. Ивеун вел внутреннюю войну. Он мог бы потребовать ее место, но тогда он выглядел бы как неуверенный правитель, которому нужно место, чтобы закрепить свое превосходство. Там, конечно, поменял бы его: их помост находился в самом центре арены. Но это место было уместно для тех, кто поддерживал равновесие. Кроме того, он был Рок'Оджи Доно, и он не мог полагаться на Там.
– Вино, – прорычал Ивеун, протягивая руку. Он даже не посмотрел, кто его подал.
Он поднял свой бокал за Петру и долго смотрел на женщину. Она отпила, и он сделал то же самое. Ивеун повернулся и направился к своему месту, практически скрывшись из виду. Нет, он не просил жалости ни у мужчин, ни у женщин. Если бы он сидел над всеми, то выглядел бы как бог, правящий жизнью и смертью и Двором Драконов. Он не делал уступок ни мужчинам, ни женщинам.
Мужчина, проводивший их до ложи, удалился. Остались Финнир, Колетта, Лоссом и двое его самых доверенных родственников. Колетта шагнула вперед, понизив голос до тишины, предназначенной только для его ушей.
– Она хочет сделать из тебя дурака, Ивеун.
– Разве это не обычное дело? – Он сделал еще один глоток из своего бокала.
– Ты вошел в ее дом, чтобы позволить ей сделать это. – Колетта редко держала язык за зубами, в том числе и перед Ивеуном.
– Она станет дурой еще до конца дня, – поклялся Ивеун.
– Проследи за этим, Доно. – Колетта бросила на него предостерегающий взгляд. – Я устала от этой игры, в которую позволила тебе играть.
Рычание вырвалось из его горла, когда его товарищ подошел к одному из мягких кресел. Этот звук превратился в рев, который эхом разнесся по всему амфитеатру. Треть мест все еще оставалась пустой, поскольку высшие эшелоны Драконьего общества медленно стекались сюда после веселья снаружи. Но Ивеун уже устал ждать, и все они действовали по его приказу.
Он бросил свой бокал. Вино взвилось в воздух, словно багровый дождь, и рассыпалось на осколки стекла в яме далеко внизу. Казалось, сам ветер затаил дыхание в ожидании его указа.
– Я прибыл из Лисипа не за вином. – Его голос гремел, отражаясь от каждого столба и человека. – Я путешествовал за кровью. Я прибыл, чтобы проредить мой разжиревший Двор. Я прибыл, чтобы увидеть, кто из вас достоин своих имен, а кто еще не дорос до титулов, для которых был рожден.
Никто не говорил. Никто не дышал.
– Да начнется Багровый Двор! – крикнул он так громко, что зазвенели небеса. – Кто будет первым претендентом?
Мужчина встал, жаждущий чести быть первым в яме, быть тем, чьи ноги коснутся этой освященной и незапятнанной земли. Ивеун оскалил зубы в полном восторге от того, что этот доброволец был из Дома Рок. Неудивительно, что он вызвал на поединок одного из Дома Син за жульничество, совершенное в его карточной комнате.
Вдвоем они перепрыгивали через зрителей и пустые стойки, спускаясь в яму с когтями, зубами и яростью. Без возражений со стороны Ивеуна они столкнулись. Золото забрызгало стены, а из Син донесся запах свежескошенных трав. Он смешивался с запахом черники, исходящим от Рок. Несколько долгих минут они скреблись и царапались, раздирая друг друга в пух и прах.
Но, как и ожидал Ивеун, в конце концов верх одержал Дом Рок.
Он вырвал из груди Синца еще бьющееся сердце. С первобытным криком он поднял его вверх, и золотистая кровь потекла по его руке и капнула на лицо, а затем медленно испарилась в воздухе. Рок поднес сердце ко рту и откусил кусок.
Рок и Син сражались до полудня. На каждого Рока приходилось два Сина. Там мог даже не появляться. Было ясно, кто борется за доминирование в этом Дворе. Ивеун пропустил половину поединков: его место располагалось слишком далеко и высоко для хорошего обзора. Но каждый раз, когда он поднимался на край балкона, бойцы Рока внизу сражались вдвое сильнее и наносили все более жестокие удары.
В результате такого неудачного расположения, когда он наконец понял, что ложа Дома Син заполнена, было уже за полдень. При одном только виде Квареха, лживого ублюдочного брата той суки, которая добивалась его смерти так, словно ей больше не о чем беспокоиться, кровь Ивеуна бросилась в жар.
– Лоссом, – позвал он своего нынешнего Мастера-Всадника. Тот мгновенно оказался рядом с ним. – Вызови Кварех'Рю.
– Доно, у меня нет причин для вызова Син'Рю… – Колебаний Лоссома было почти достаточно, чтобы Ивеун пинком отправил его лицом вниз в яму и позволил тому, кто пожелает, разорвать его на части и облизать кости дочиста.
У них была причина, и не одна сотня раз. Смерть каждого из его Всадников на Луме была бы более чем достаточна для того, чтобы Ивеун приказал любому Року бросить вызов Квареху. Но для этого нужно было признать, что Всадники вообще были на Луме. Ивеун зарычал, попав в ловушку собственного теневого изобретения.
– Придумай.
– Но…
– Я – Доно, Лоссом. Пойми, что это значит. Если я поддержу твое требование о поединке, никто не позволит ему отказаться. – Ивеун отошел от края и направился к своему маяку здравомыслия, лежащему в форме женщины.
По окончании дуэли раздались аплодисменты. Устроитель арены, один из Домов Там, при всей их любви к равновесию, вызвал следующего претендента. Ивеун ждал с нетерпением.
– Я, Лоссом Рок'Анх То, Мастер-Всадник Ивеуна Доно, вызываю Квареха Син'Рю Соха как лжеца и за позор имени Доно в присутствии Рок. – Лоссом не дрогнул и с дерзкой уверенностью завершил свой дерзкий вызов. – Пусть тот, в чьих жилах течет глубокая кровь, живет ради ночного веселья. Пусть тот, чьи заслуги – лишь видимость, будет сведен к крови на земле и позору для своего Дома.
Арена погрузилась в молчание. Каждое ухо ожидало ответа Квареха. Ивеун ждал с ухмылкой. Кварех не мог отступить. Если он усомнится в легитимности, то будет выглядеть трусом, ведь все знали, что Ивеун разрешит поединок. Син'Рю пора было наконец выйти на ринг и навсегда избавиться от забот Ивеуна.
– Я выступаю за Квареха'Рю. – Незнакомый женский голос прозвучал громко и отчетливо.
Ивеун медленно встал и подошел к краю. Он не ожидал, что кто-то встанет на сторону Квареха против его Мастера-Всадника. Это было самым глупым проявлением самоубийственной преданности, которое когда-либо видел Суд. Ведь если падал тот, кто заступался за обвиняемого, то и обвиняемого предавали смерти.
Далеко внизу стояла бледно-голубая женщина с глазами цвета позднего заката и волосами цвета первых утренних лучей. Она занимала свое место в мире с безрассудной надменностью, стоя так, словно была олицетворенным вестником самого Лорда Смерти.
25. Арианна
– Я, Лоссом Рок'Анх То, Мастер-Всадник Ивеуна Доно, вызываю Квареха Син'Рю Соха как лжеца и за позор имени Доно в присутствии Рок.
Кварех напрягся рядом с ней. В его глазах застыла мрачной решимости на пунцового мужчину, стоявшего на краю Королевской ложи. Арианна практически слышала эхо слов, повторяющихся в его голове, когда претендент все еще произносил их.
– Пусть тот, в чьих жилах течет глубокая кровь, живет ради ночного веселья. Пусть тот, чьи заслуги – лишь видимость, будет сведен к крови на земле и позору для своего Дома.
Кварех не шелохнулся. Словно тот, кто называл себя Лоссомом, сплел заклинание, приковавшее его к месту. Арианна быстро оценила Лоссома. Судя по ее ракурсу, высоте амфитеатра и его габаритам, она поняла, что он крупнее Квареха как по мускулам, так и по росту.
Ее взгляд упал на бусы, болтавшиеся у его уха. Он называл себя Мастером-Всадником. Похоже, Ивеун был вынужден взять с собой менее опытным бойцом после того, как другие Всадники не вернулись из Лума.
Она знала, что должно произойти; она насмотрелась этого за день. Кварех встанет, примет вызов, и они и они сойдутся на ринге. Больше никто из Дома Син не встал. Это был вопрос для Рю защитить свой титул, и, судя по их тренировкам, предшествовавшим суду, Ари не была уверена в его способности сделать это.
– Я выступаю за Квареха'Рю. – Арианна вскочила на ноги.
– Что ты делаешь? – Кварех зашипел.
– Спасаю твою жизнь.
– Это еще не все. – Он схватил ее за руку, пытаясь потянуть ее обратно вниз. – Драконы не терпят своих Рю или Оджи.
Арианна наклонилась вперед, встретив его на полпути. Ее рот
– Хорошо, что я не Дракон.
– Кто ты? – Голос Короля прозвучал в тишине. тишине.
Она повернулась, чтобы обратиться к мужчине, который воплотил в жизнь все ее кошмарам, к бесформенному злу, которое стояло на Луме, словно бесхвостый скорпион под его сапогом. Она наблюдала за ним весь день, изучала его всеми известными ей способами. Все свидетельства указывали на единственную истину: Король Драконов был не более чем мужчиной.
А мужчин можно убить.
Мужчин можно прижать к земле, разорвать на части и пытать. пока они не взмолятся об освобождении – об освобождении, которое им никогда не дадут.
– Ари Син’Анх Бек, – произнесла она.
Он повернул голову и посмотрел на Петру. Арианна проследила за его взглядом и поймала глаза Каина. Они были круглыми, как блюдца, и искрились гневом. Она одарила его зубастой ухмылкой. Он все еще думал, что она не умеет говорить на Роюкском. Что ж, теперь он знал.
Петра взглянула на нее уголками глаз, но ничего не сказала. Игра Ари сработала. Петра не могла выступить против нее без того, не поставив под сомнение всю эту фальшь. Она не могла проявить к Ари больше заботы, чем к любому другому Дракону. Она должна была игнорировать тот факт, что Арианна была Фентри, в голове которой хранился проект Философской Шкатулки. Кварех не мог смириться с тем, что кто-то заступился за него. А это означало, что она вот-вот отправиться в яму.
– Очень хорошо, Ари Син'Анх Бек. Ты сражаешься за свою жизнью и титул, так же и за Квареха Син'Рю. – Доно дал свое благословение с весельем, уже предрешив финал поединка, и Всадник бросился на трибуны.
Когда Лоссом был уже на полпути вниз, Арианна тоже пришла в движение. Она достаточно понаблюдала за его поведением, чтобы понять, насколько быстро он способен двигаться. Она встретит его в яме.
Запах крови и магии донесся до нее, как только ее ноги коснулись земли. Без воздуха и ветра он задерживался на поверхности, заглушая ее чувства остатками запекшейся крови.
