Текст книги "Драконы Новы (ЛП)"
Автор книги: Элис Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
– Я никогда не говорил о том, чтобы убить тебя. Ты ведь Белый Призрак, не так ли? Уверен, ты можешь использовать свое воображение, чтобы узнать, как я буду проводить время вместо этого. – Он дико ухмыльнулся, снова показав зубы. – А теперь ты пойдешь со мной в ванные? Или мне придется тащить тебя туда силой?
Арианна с каждой секундой все больше жалела о своем решении приехать в Нову. Она была в меньшинстве, десятки, сотни раз к одному. По отдельности Драконы могли ее бояться, но стая держала ее в ловушке, как раненого зайца. Со всем достоинством, на которое была способна, Арианна убрала кинжал в ножны и выпрямилась во враждебном приседе.
– Веди, – прошипела она сквозь стиснутые зубы. Если ей не удастся сохранить боевое преимущество, она сохранит свою гордость.
Они вошли в тень галереи и проникли во внутренние помещения замка. Пройдя через задние залы и боковые проходы, Арианна не увидела ни одного Дракона, кроме их группы. Но она чувствовала их, ощущала их запах, чувствовала их магию, пульсирующую в потоках воздуха. Это было громко, словно сто человек говорили одновременно. Ее чувства постоянно вспыхивали, узнавая их, пытаясь понять и зарегистрировать каждую магическую подпись. Арианна могла только предполагать, что жизнь на Нове принесла Драконам больше успехов в контроле чувств, чем ей. Арианна надеялась, что это оказалось привычной чертой, иначе ощущения сведут ее с ума задолго до того, как она разберется в Петре, с которой пришла познакомиться.
Слуги ничего не сказали. Они опускали глаза и поджимали губы. По большей части они даже сдерживали любопытные взгляды. Все, кроме одной.
– Зачем Кварех'Рю привел Химеру в наш дом? – спросила Каина на Рокском языке женщина.
– Цель оправдывает средства, – туманно ответил Каин. У него самого явно не было большего объяснения.
– Она пахнет, – прошептала женщина, но не настолько тихо, чтобы Арианна не услышала.
– Запах станет слабее, когда она вымоется. – Они продолжили разговор, как будто Арианна не понимала их разговор. Она придержала язык, избегая говорить на языке Дракона и отказываясь от игры.
– Все Химеры воняют гнилой кровью.
– Я знаю, Довин'Анх, – согласился Каин, уступил, словно убитый горем из-за того, что ему придется терпеть ее запах еще хоть мгновение. – Но наш Рю выступил при поддержке Оджи.
Это заставило женщину замолчать, хотя Арианна все еще чувствовала ее сияющее разочарование. Упоминание о Кварехе вывело из равновесия и Каина, и эту женщину Довин. Арианна не смогла подавить смешок, заслужив растерянный взгляд своих спутников, который был брошен, когда стало ясно, что она не собирается уточнять причину своего внезапного веселья.
Идея Квареха запугать кого-либо, чтобы заставить подчиниться, была просто смехотворна. Она слишком часто ставила Дракона на место, чтобы думать о нем как о чем-то большем, чем… чем… Арианна сделала паузу, пытаясь заполнить пустое место… чем о просто Кварехе.
Наконец они вошли в просторную комнату – еще одно помещение, построенное на фундаменте невозможности. В воздухе висел густой пар, в котором чувствовался аромат полевых цветов, плавающих в бассейне. Целая стена была сделана из рифленого стекла или какого-то прозрачного кварца – Арианна пока не могла определить, какого именно. Она надеялась, что это второе, потому что первое заставляло ее задуматься, о чем именно думали строители, используя такие большие стекла, чтобы противостоять таким сильным порывам.
Одна сторона бассейна состояла из прозрачной стены, создавая иллюзию, что вода остановилась в воздухе. Плитка вокруг была выложена в виде шеврона и блестела от влаги. На небольшом табурете стояло ведро, наполненное водой, от которой шел пар, и множество инструментов, предназначенных то ли для мытья, то ли для снятия кожи – она не могла определить, для чего именно.
Вся группа осталась, два Дракона по обе стороны от двери. Каин бесстрастно прислонился к единственному выходу. Женщина – Довин – подошла к ней.
Арианна сделала шаг в сторону, уклоняясь от ее протянутых рук.
– Я помогу тебе. – Она заговорила на Феннском языке с сильным гортанным акцентом.
– С чем? – Арианна прекрасно понимала, на что намекает. Но она потянула время, чтобы подчеркнуть свое кислое мнение об этом намеке.
– Помыться.
– По-моему, я и сама достаточно хорошо справляюсь с этим.
Каин вздохнул.
– Не будь такой упрямой. Если бы мы хотели твоей смерти, ты бы умерла.
– Как будто вы можете меня убить. – Она продолжала прожигать взглядом. Стоило ей проявить слабость, как они тут же схватили бы ее. Даже если бы она была в меньшинстве, она не позволила бы это себе. – Мне не особенно нужны зрители во время купания.
На лице Каина отразилось замешательство.
Ржавые шестеренки. Осознание обрушилось на нее с силой паровоза. Драконы не отличались скромностью. Половина из тех, кто смотрел на нее сейчас, находились, по ее мнению, в разном состоянии раздетости. Они не понимали и не могли понять, почему она не хочет, чтобы посторонние присутствовали при ее омовении.
Арианна была обнаженной только в присутствии двух людей: Евы и Флоренс. Со своей давно умершей возлюбленной и еще живой ученицей она достигла такого уровня комфорта, который превосходил все приличия и условности.
Но это был не Лум.
Она поднялась над облаками в погоне за новыми возможностями, старыми истинами и счетами, которые еще предстоит свести. Арианна встретилась взглядом с Каином, когда ее руки начали расстегивать ремни. Он даже не моргнул, когда металлические детали лебедки и катушки с гулким лязгом ударились о кафельный пол, расколов одну из витиеватых плиток. Она принялась за застежки своего пальто.
Он заметил молчаливый вызов, веселье, смешивающееся с очарованием в темно-золотых глазах. Она покажет им всем, что способна проявить себя в любой ситуации – на станке, на Нове, в этом мире или в следующем. Один за другим обрывки ее одежды упали, и от жары, царившей в комнате, ее обнаженная пепельно-серая кожа покрылась капельками влаги.
Каин не отрывал взгляда от ее лица.
6. Ивеун
Король Драконов источал недовольство из самых своих пор.
Он чувствовал, как оно вытекает из него, раскаляясь добела и повышая температуру в комнате. Он был один, и это было непривычное ощущение. Леона была рядом с ним на протяжении десятилетий, а теперь ее как будто и не было.
У нее были свои недостатки, как и у всех, но ее преданность уступала только ее свирепости. И в основном ей удавалось сдерживать огонь, пылавший под кожей, даже когда разочарование пыталось взять верх. Он разжигал этот огонь всеми доступными способами, пока он не разгорелся до бела и только для него. Воспитание радикального поклонения Леоны ему было той редкой обязанностью, которая доставляла и удовольствие.
Теперь же годы работы были потеряны из-за того, что показалось ему сигналом спасательного круга.
Ивеун вскинул и разжал когти, скребя ими по стене комнаты, которую он обходил, словно какое-то низкое животное в клетке.
Это была одна из его тайных привычек. Доно, небесный правитель, надзиратель за землей внизу, избранник Несущего Жизнь, при всех своих роскошных дворцах и величественных залах предпочитал уют крошечного пространства для размышлений. Пространство с единственным выходом. Пространство настолько замкнутое, что от одной мысли о том, что он может оказаться в ловушке, его сердце начинало бешено колотиться.
В этом обостренном осознании собственной смертности он обрел ясность. Словно окружавшие его каменные стены, израненные годами скрежета когтей по ним, были единственной твердой вещью, способной сдержать потоки его мыслей. Это было место, где чувство ничтожества снова боролось за господство в его желудке, а когда он вознесся, то вернулся в мир, как милосердный бог.
Леона и Колетта были единственными, кто знал о его тайном логове. Колетта никогда не спускалась вниз: у нее было свое пространство, у него – свое, и они с величайшим уважением относились друг к другу, сохраняя эти барьеры. Они были в три раза эффективнее, потому что сохраняли это разделение, и мир воспринимал их как единое целое.
Ивеун широко улыбнулся: его охватил чистый восторг при одной мысли о Колетте. Он и его подруга, луна и солнце. Они были двумя половинками, вращающимися друг вокруг друга и лишь изредка соприкасающимися.
Но Леона… Она будет ждать на вершине узкой лестницы, ведущей в его личные покои. Она предоставит ему возможность уединиться и ничего не скажет о когтях и вое, которые, без сомнения, время от времени доносятся до нее. Она считала себя более могущественной за это, за знание тайны Короля. Очередное предложение Колетты оказалось удачным, но Леона, свалившая свою жизнь на Лума, оказалась напрасной.
Ивеун зарычал, впиваясь когтями в стену. Кварех Син. Он думал, что только Петра способна вызвать у него столь бурный эмоциональный отклик. Но, похоже, она учила своего младшего брата примерно так же. Каким образом этот жалкий пройдоха смог одолеть его Леону, оставалось загадкой. А то, что ребенок-Дракон вышел из своей предполагаемой медитации, лишь подтвердило это.
Кварех не был смехотворным экземпляром, но и не являлся образцом Драконьей формы. Даже воля двадцати богов не могла перевесить карты в его пользу в поединке с Леоной. Ивеун втянул когти и сложил их на груди, ускорив шаг.
Сибил, сестра Леоны, сказала, что Кварех помог Луму – Химере и Фентри. Ивеун видел, как Леона превращает Фентри в ленту, а Химеру превращает не более чем в точило для своих когтей. Логика подсказывала ему, что столь ничтожные перспективы не могут представлять угрозы для его Мастера-Всадника.
Но логика не подвела, и вот он здесь – без нескольких Всадников, а его Леона исчезла гораздо раньше, чем он намеревался ее убрать. Кварех был жив и снова в Нове. Схемы Философской Шкатулки не были возвращены. Гильдия Алхимиков стала мошенниками – или стремительно шла к этому. И ни на что из этого нет ответа.
Когда все возможные варианты были исчерпаны, оставалось только невозможное объяснение.
Ивеун широкими шагами двинулся вперед. Ему нужна была дополнительная информация, и он знал только один способ получить ее с достаточной степенью уверенности: ему нужен был Дракон изнутри. К счастью для него, у него в запасе был как раз тот самый синекожий червь.
Мир материализовался под его ногами, когда он покинул свое необычное убежище. Он представил себе, что пока он находился в этой крошечной, исцарапанной когтями комнатке, ничего не существовало, что сами боги затаили дыхание и остановили все ради его мыслей. Когда он вышел на свет, мир засиял от их магии и обрел новую форму, проложив ему путь к прогрессу.
Ивеун уперся в стену на вершине лестницы. Она поддалась, и он вышел из прохода, который закрылся, образовав заднюю стену большого очага, занимавшего одну из стен его покоев. Они представляли собой сверкающий контраст с темным, грубо отесанным проходом, в котором он только что находился. Большая кровать на платформе была украшена шелками. Подушки были украшены кисточками из бисера, вырезанного из драгоценных камней. Один только письменный стол потребовал от трех мастеров четырех месяцев безостановочной работы.
Здесь были собраны все его любимые вещи, предназначенные только для него и тех немногих, кого он считал достойными смотреть на них. Ивеун был не в настроении. Он не желал пачкать сущность своей комнаты своим нынешним ожесточением. Он вернется, когда сможет успокоиться, зная, что меры приняты.
В коридоре его ждал ребенок, которого он вынужден был выбрать в качестве своего нового Мастера-Всадника. Ивеун даже не взглянул на мальчишку. Ему едва исполнилось двадцать. Его возраст делал три бусины более впечатляющими, но Ивеун видел лишь, насколько они скуднее, чем у Леоны.
Ему нужно было поскорее созвать Багровый Двор и проверить, насколько сильны его Всадники. Некоторые из них падут, а несколько неожиданных новичков выделятся из общей массы. Ивеун вырвет их из скромной жизни, чтобы занять место на вершине Лисипа. Ему оставалось только надеяться, что среди них появится женщина – потенциальный кандидат на место Мастера-Всадника. Ему было гораздо легче манипулировать существом, против которого он мог бы использовать сексуальность.
– Финнир? – потребовал он.
– Думаю, в его покоях. – Всадник очень привязался к своему господину: он знал, что именно нужно Ивеуну, всего лишь по одному слову.
На шее Ивеуна тихонько позвякивали бусины, а на груди красовалась декоративная пластина с символом Дома Рок. Серебро ярко контрастировало с его кожей цвета вина. Вокруг его талии был простой поясок, удерживающий драпированную ткань спереди и сзади. В остальном его телосложение было очевидным: рельефные мышцы зловеще пульсировали при каждом резком движении.
Даже Всадник отставал на лишние полшага. Нервозность промелькнула в его магии, убеждая Ивеуна в том, что его выбор, как себя преподнести, был вполне обоснованным. Он использовал свою сексуальность против женщин-всадниц и физическое присутствие против мужчин-Всадников. И в том, и в другом случае доминирование было налицо.
В конце концов, Ивеуну было все равно, любят его подчиненные или боятся, лишь бы эмоции были всепоглощающими.
– Доно, – поприветствовал его зеленокожий мужчина и отошел в сторону. Он был родственником из Дома Там, подопечным Доно, чтобы гарантировать лояльность других Домов своему правителю. Но одного его присутствия на Лисипе было недостаточно.
На шее мужчины висела тонкая золотая цепочка. Закалка металла шептала Ивеуну знакомые слова, уверяя его, что его магия – единственная сила, с помощью которой можно контролировать металл. Возможно, для какого-нибудь другого, менее сильного Короля было бы достаточно удерживать самых важных членов семей двух подчиненных Домов, но Ивеун предпочитал украшать своих подопечных петлями, которые он мог затянуть одним движением руки.
Для него превыше всего было господство над Лумом и Новой.
Поместье Рока открывалась с северной стороны, растекаясь по склону холма блуждающими аркадами, соединявшими небольшие шале. Доно улыбнулся, вдыхая сильный аромат полевых цветов и покорности.
Здесь жили его самые преданные подданные. Избранные родственники Син и Там – ближайшие родственники Оджи и Рю из Домов. Доно пригласил их в Поместье Рок и предоставил им одни из самых роскошных жилищ во всей Нове. Они ели как короли и спали как хозяева борделей. Им оказывали государственные почести и управляли делами как в Луме, так и в Нове. О такой жизни многие могли только мечтать.
И все, что он просил взамен, – это их непреклонная и беспрекословная верность.
Он прошел мимо своих покорных подданных, направляясь к одному из средних домов. Ивеун даже не постучал, прежде чем переступить порог величественного однокомнатного шале. Тот, кого он искал, удивленно уставился на него из-за стола, который по качеству едва ли не мог соперничать с письменным столом Ивеуна. Почти соперничал.
– Доно. – Финнир встал, лишь согнувшись в низком поклоне. – Я не ждал тебя этим утром.
– Разве? – Ивеун сложил руки на груди, удлинив шаг.
– Милорд? – На лице Финнира отразилось смятение, которое чувствовалось в его магии. Он явно не посоветовался с шептуном2 Дома Син. Или, что более вероятно, Петра не прислала никаких известий об авантюре Короля этим утром.
Ивеун отмахнулся от обвинений.
– Финнир, кому ты верен?
– Мой Король, я верен только тем, кому я был верен всегда, – вам и Дому Рок. – Его брови цвета потускневшего золота сошлись вместе, прочертив линии на его пудрово-синей плоти.
– У меня нет времени для допроса. – Ивеун преодолел оставшееся расстояние до стола напротив другого человека. – Гильдии в Луме все еще сопротивляются мне. А те, что не сопротивляются, еще не полностью приняли систему, которую я пытаюсь им навязать, – систему, которая является единственным препятствием на пути к тому, чтобы мир внизу был потерян для их собственных устройств, поскольку они высасывают из земли все до последней капли.
– Никто не понимал всей серьезности этого так, как я.
Финнир был умным и находчивым. То, чего ему не хватало в физической силе, он восполнял душевной стойкостью. Это было единственное, что сохраняло ему жизнь на протяжении последних десяти лет. Другой пользы от него семье точно не было. Хотя Ивеун нашел творческое применение своим талантам.
– Я не могу сражаться на два фронта. Я не могу уделять Луму столько внимания, сколько ему нужно, когда меня раздирают изнутри.
Финнир побледнел почти до белизны Фентри. Он слышал все многослойные смыслы слов Ивеуна. После кражи схем они не были в хороших отношениях.
– Чем я могу служить тебе, Доно? Ты – наш единственный истинный Король.
– Надеюсь, ты в это веришь, – подтолкнул Ивеун.
– Ты – все.
Доно верил в это. Без него Финнир давно бы умер. Ивеун знал, что в его руках ключ к будущему, которое искал Финнир. Для Дракона это была позорная сделка – добиваться власти и престижа не на узаконенных поединках. Но Финнир был Син, а Сины ставят цель выше средств, используемых для ее достижения. Они готовы вырезать себе глаз и продать его Харвестеру, лишь бы это пошло на пользу их целям, и именно так Ивеун оказался в этом затруднительном положении.
– Видишь, какое положение я занимаю, Финнир, и когда-нибудь ты получишь то, чего желаешь. – Глаза мужчины загорелись при виде такой перспективы. Само существование Финнира зависело от Ивеуна. Но будущее Короля лежало на плечах младшего Дракона. Брат Петры'Оджи, тот, кто унаследует Дом Син по крови и по рангу, если он каким-то образом победит свою сестру в поединке или если Петра и Кварех внезапно и таинственно будут найдены мертвыми. – А пока мне нужно, чтобы ты поговорил со своей дорогой младшей сестрой. Мне нужны ответы.
Финнир сделал паузу. Петра была той сущностью, упоминание о которой спустя более десяти лет все еще приводило его в уныние. Стыд был просачивающейся раной, и Ивеун надавил на нее, чтобы получить желаемое.
– Что ты хочешь знать? – процедил Дракон сквозь свои слишком тупые клыки.
– Я хочу знать, как Кварех выжил после нападения Всадников. Я хочу знать, что случилось с моими схемами. – Когти Ивеуна разжались при одном только упоминании о чертежах, на которых был запечатлен самый значительный прогресс, достигнутый в создании философской шкатулки на сегодняшний день. – Я хочу знать, что Петра скрывает от меня.
– Милорд, моя сестра, она…
– Никаких оправданий и полумер, Финнир. Ты родился в месяц Лорда Рока. Покажи мне, где лежит твое истинное сердце. – Ивеун положил руки на стол и, отойдя, провел когтями длинные линии по его поверхности. Финнир не один час терпел, пока оттирал их от смолы. Ивеун хотел, чтобы они оставались угрозой для человека до тех пор, пока вся катастрофа, которой были последние три месяца, не останется позади. Доно остановился у двери. – Добейся успеха, и я прощу тебе твою оплошность, когда ты даже упомянул о схемах своей сестре. Провалишься – и я не позволю тебе прожить достаточно долго, чтобы попытаться снова.
Ивеун широко ухмыльнулся, демонстрируя свои злые острые клыки. Он оставил мужчину дрожать, но сам чувствовал себя намного лучше. Предстояло еще многое сделать, но пока это был прогресс.
Как ни неприятно ему было видеть голубую кожу, но преданность Финнира Син'Кин То, старшего сына Дома Син, принесла свои плоды.
7. Арианна
Арианне не пришлось долго скучать.
Комната, в которую ее бросили, была бесполезно прекрасна. Она несколько раз обошла ее по кругу, глядя в высокие окна и пытаясь сориентироваться. Судя по яркому свету, проникавшему сквозь одну из стен, она находилась где-то в центре оси Х замка, на западной стороне. Она догадалась, что и сама находится где-то в центре оси Y.
Через оба окна она могла видеть изгиб резного камня и другие проходы из цветного стекла, усеивающие его поверхность. Окна, выходящие на запад, находились далеко, а стена была гладкой и ровной. Однако другое окно находилось в своеобразном алькове. Рельефная резьба, изображающая летящих птиц по внешней стене замка, позволяла легко держаться за нее руками и ногами, а также укрывала от порывов ветра, которые регулярно доносились из другого окна.
Зачем нужна резьба на внешней стороне замка, куда могли заглянуть лишь избранные, имевшие окна, она не знала. Но, казалось, все в этом месте приводило ее в замешательство и ярость – от выбора декора до самих Драконов, живущих среди них.
На кровати было не меньше десяти подушек. Десять. То есть столько, что ей пришлось бы считать двумя руками. Камин горел весело для расы людей, у которых кожа прочная и толстая, как шкура. Полки были загромождены всевозможными картинами, бобами и странными приспособлениями, назначение которых Арианна не могла понять.
Сначала Каин имел наглость отказать ей в лебедке и кинжалах, заявив, что теперь она находится под защитой Дома Син и такие вещи ей больше не нужны. Арианна отрезала кусок мяса от горла Довин опасной бритвой, пытаясь добраться до своих вещей раньше, чем это сделает «подруга» Квареха.
Это была первая ошибка мужчины. Вторая – когда он пригрозил сжечь ее одежду из-за «вони Лума» на ней. Арианна едва не выкрасила пол в ванной в золотой цвет кровью Дракона, прежде чем подчинилась. Она была в меньшинстве, и у нее не было ни малейшего шанса победить в этой битве, особенно обнаженной, когда нужно было избегать каждой царапины или зазубрины от острых когтей Драконов. Но ее злобность заставила их пойти на компромисс: ее одежда будет выстирана, упакована в коробки и спрятана, пока не будет решено, что с ней – делать.
Удовольствие от того, что они пошли на компромисс, было недолгим, поскольку они, в свою очередь, заставили ее надеть самую оскорбительную одежду, которую она когда-либо носила. Они пытались сделать из нее дурочку, это было очевидно. Две трети рубашки буквально отсутствовали, а юбка была совершенно непрактичной. Арианна была отвратительной швеей, но необходимость – мать изобретения, и она понимала механику и принципы пошива.
Потребовался почти час бормотания проклятий, но в конце концов она переделала несколько найденных в запертой комнате предметов одежды в то, что подходило ей чуть больше. Свободные брюки, застегнутые на талии, облегали колени. Сверху она надела длинное платье-тунику, разрезанное по низу, как и плащ Белого Призрака. Одно лишь ощущение подола на икрах возвращало ей уверенность в трехкратном размере.
Одевшись и поправив одежду, Арианна открыла выбранное ею окно, прижав его к почти непрекращающемуся ветру, чтобы оно было открыто вровень с внешней стеной. Она положила ладони на подоконник и наклонилась. Ничто не смотрело на нее в ответ: туманные облака, сменяя друг друга, застилали мир Лума внизу. Если бы она не знала, что он там есть, то не смогла бы представить, что под этой непроницаемой линией может быть что-то твердое.
Но Лум ждал. Сопротивление нарастало. И Флоренс встала в один ряд с этими мятежниками. Значит, у Арианны не было иного выбора, кроме как присоединиться к ним.
Она шагнула на порог, и ветер поднялся ей навстречу. Глубоко вздохнув, она крепко сжала зажим своего золотого линя, заряжая его толчком магии. Он выскочил из ее пальцев. Катушка на ее бедре зашипела, и золотая леска без сопротивления прошла через редуктор, подгоняемая магией. Он пронесся через узкую пропасть между ее комнатой и каменной кладкой у противоположного окна. По безмолвному приказу Арианны обойма закрутилась вокруг скульптуры, магически закрепившись на ней.
Арианна решительно натянула леску, чувствуя, как напряглись ее ремни. На мгновение она замешкалась, на секунду ее горло сжалось. Ее ноги уперлись в подоконник, а затем – ничего.
Она почувствовала, как ее желудок сжался, а ремни безопасности натянулись, когда она упала свободное падение. Арианна сотни и тысячи раз использовала лебедку, чтобы совершить подобный маневр с высоты, которая означала бы для нее смерть, если бы она ошиблась в расчете расстояния или надежности лески. Но здесь все было по-другому. Огромное небытие, зиявшее под ней, нарастало с пугающей скоростью, грозя поглотить ее, как неважную песчинку в песочных часах времени.
Она крепче ухватилась за леску, почти с силой вдавливая магию в лебедку. Ее спуск замедлился, когда она приблизилась к дуге прыжка. Ари почувствовала, как поднимается вверх, к окну, к надежным креплениям для рук и ног.
Страх был ничем иным, как взглядом в зеркало, известное как смерть, и отражением собственной быстротечности, слишком сильным для многих, чтобы смотреть на него. Но для Арианны он был не более чем инструментом в ее арсенале. Его рукоятка была изношена годами, когда она то и дело хваталась за нее. Страх был знаком по тому, как она брала его в свои руки и использовала так ловко, словно была олицетворением суда времени над всеми смертными.
Прижавшись к стене, она схватилась за один из двух кинжалов, висевших у нее за спиной. Тупой тонкий кончик одного из них прекрасно входил в узкий паз окна. Замки были простыми натяжными засовами; чтобы вывести их из строя, требовалось лишь одно движение запястья и механическая точность, которой Ари обладала благодаря многолетней практике.
Окно распахнулось, и Ари вошла в тихий зал, после чего закрыла за собой дверь. Она знала Каина не так давно, но уже наслаждалась мыслью о том, что высокомерный Дракон охраняет пустую комнату. Арианна знала, что рано или поздно ее обнаружат или она сама решит разоблачить себя. Но пока что она будет бродить по этому плавучему замку на своих условиях.
Арианна крепко затянула в себя свою магию, намотав ее, как клубок, вокруг своего ядра. Она максимально заглушила ее пульсацию, ограничив ее способность излучаться из нее с каждым вдохом. Созданная ею неподвижность была подвержена помехам со стороны другой магии, и Арианна с легкостью избегала нежелательных столкновений.
Замок из камня и стекла был наполнен запахами земли. Нотки мха смешивались со свежей грязью, резкими запахами кедра и сандалового дерева, создавая палитру, которую постепенно можно было определить как «Син». Дважды ей казалось, что она улавливает запах древесного дыма, и она поворачивала к проходам, ожидая увидеть Квареха с другой стороны. Но это был не он, и ей оставалось лишь констатировать, что эмоция, охватившая ее, – это облегчение.
Будет очень неприятно, если Кварех увидит меня сейчас, – настаивала она. Дракон был ей совершенно безразличным
Поначалу Арианна пыталась делать заметки про отдельные запахи Драконов, но это быстро стало невозможным. На Луме аромат каждого Дракона казался уникальным только потому, что Драконов было не так много. Но на Нове запахи стали повторяться, и Арианна начала отсеивать все запахи, кроме самых важных для нее: древесного дыма и кедра.
Больше не заботясь о том, чтобы выследить каждого Дракона в резиденции, Арианна переключила свое внимание на саму резиденцию. Во время обучения в Гильдии Клепальщиков она изучала архитектуру. Это была не ее сильная сторона, но основные принципы она понимала, как и любой хороший Клепальщик. В каждом проекте дизайнера учили в первую очередь обращать внимание на функциональность помещения, а затем учитывать особенности земли и материалов. В результате во всем Луме царила блаженная логика. Все имело свое предназначение, и смысл этого предназначения был прост и понятен.
В половине решений, принятых архитекторами, она не видела смысла.
Коридоры вели в никуда. Комнаты материализовались в самых нелогичных местах. Альков с многомесячными украшениями на каменной кладке был запрятан в безвестности. Повороты и странные соединения делали практически невозможной мысленную карту дворца.
После почти часа блужданий Арианна поняла, что единственный способ найти дорогу обратно в свою комнату – это позволить кому-нибудь из бродячих обитателей обнаружить себя. От этого ее неприязнь к Драконам только усилилась. Конечно, их образ жизни оказался бы таким же отвратительным, как и само их существование.
Она уже собиралась отдать себя в руки очередного встречного Дракона, когда ее нос защекотал аромат лесного дыма. В нем чувствовалась знакомая нотка, которую она не могла отрицать. Кварех. Он был близко.
Словно ищейка, Арианна выслеживала сущность магии как по узким коридорам, так и по широким улицам. Ее уши дернулись, когда запах усилился. Знакомые тона его речи, приглушенные на расстоянии, отдавались эхом, словно невидимый шепот связывал их. Он заразился от нее, а она – от него; теперь ему негде было спрятаться, чтобы она его не нашла, и этот факт не был для нее столь отталкивающим, как она думала.
– … Она даст мне мою армию? – раздался незнакомый голос из-за двери, к которой она шла.
– Для Лума нет ничего, чего бы она не сделала, – ответил Кварех.
Арианна притупила остроту своего гнева при мысли о том, что Кварех правильно описал устройство ее разума кому-то другому, с любопытством ожидая, что еще он может сказать о ней. Если бы она знала, что он рассказывал о ней другим, она могла бы соответствующим образом скорректировать свои действия, когда возникнет необходимость в подрывной деятельности. Она положила руку на щеколду широкой двери, проявляя терпение.
– Очень хорошо, – продолжил женский голос после долгой паузы. – Я скажу этой Химере то, что она хочет услышать.
– Арианна узнает, если ты ей солжешь.
При этой мысли раздался смех.
– Брат, неужели время, проведенное в Луме, притупило твои чувства? Думаешь, я не смогу справиться с Химерой?
Брат. Это означало, что собеседник, несомненно, его сестра – женщина, с которой Арианна пришла познакомиться.
– Она с Лума, но не стоит недооценивать ее за это. Прислушайся к моим советам, Петра.
– Я не боюсь Драконов, поэтому мне нет дела ни до Химеры, ни до Фентри. Я спою песню, которую она хочет услышать, и она отблагодарит меня за это. Тогда я получу свою армию.
Арианна закатила глаза и нажала на дверную ручку. Ненависть бурлила в ее жилах, и она мало что делала, чтобы умерить ее. Она приехала в мир Драконов, позволила обнажить себя перед незнакомцами и обращаться с ними как с простушками. Она должна была где-то провести черту.
– Боюсь, твоя песня не прозвучит, поскольку я уже слышала истинную ее мелодию, – процедила Арианна в знак приветствия.
В одном конце широкой комнаты на втором ярусе помоста сидел Кварех. Над ним возвышалась женщина, кожа которой выглядела так, словно была сделана из глубочайшей синевы океанских вод. Волосы цвета крови Дракона густыми локонами спадали с ее головы. Вместо шока или гнева она широко улыбнулась, обнажив клыки.
Арианна ответила ей тем же.
