Текст книги "Имя твоё - человек (СИ)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

   Вряд ли этот афганец подозревал, что хрупкий с виду катэри способен одним ударом отправить его к столь обожаемому Аллаху. Просто кипятился, не зная, как себя вести с нечеловеком. Тот в ответ на проклятия ...улыбался. Уж подавно наёмник не знал, что под улыбкой "сын помоечной кошки" спрятал смятение и неуверенность.

   "Спокойно, – одёрнул себя Хентиген. – Деваться ему некуда, иначе давно бы начал грозить оружием. Такой подчинится силе – покажем ему силу".

   Будь у него примитивная химическая громыхалка, как у землян – пристрелил бы не глядя. Импульсником лучше всего воздействовать на убогое воображение примитивных существ, наивно полагавших себя разумными, в тёмное время суток. Но сейчас...

   Хазруддин внезапно взвизгнул и, пролетев спиной вперёд несколько шагов, эффектно приложился о ствол гигантского дерева. Речь свою, как и следовало ожидать, он прервал. Видимо, отложил до лучших времён.

   – Ты посмел спорить с командиром, сын ишака? – вежливо поинтересовался Хентиген, изящным движением отряхивая кисти рук. Так, словно ему пришлось копаться в мусорной куче. – Тебя никто не принуждал идти со мной. Значит, ты будешь делать то, что я прикажу, иначе от тебя и твоего сброда не останется даже пепла.

   – Там – смерть! – прорычал Хазруддин, не без усилия восстановив дыхание.

   – Смерть везде, – тоном философа проговорил катэри. – Убьют тебя тари или не убьют – зависит только от тебя. А я, если вздумаешь перечить, убью тебя стопроцентно... Встать!

   Фельдфебельский рявк настолько не вязался с обликом сказочно прекрасного существа, что ни у Хазруддина, ни у его людей не возникло и тени сомнения. От изящного "кошачьего сына" вдруг повеяло ледяным холодом и запредельной жутью. Воин. Командир. Опытный убийца. Пусть не человек, но от этого только страшнее – никто не знает, что от него ждать в следующий миг. Спокойно пошлёт в атаку, а потом велит своим воинам перебить тех, кто уцелеет?

   Тонкая, едва заметная усмешка скользнула по губам Хентигена. "Мясо" в должной мере прониклось и готово к употреблению.

   – Приказ остаётся в силе, – сухим командирским тоном проговорил он. – По местам.

   13

   – Вряд ли они вняли голосу разума, – процедил Сэн-Анир. Сам он занимал удобную позицию на втором этаже, чуть правее ворот. Люк вентиляционной системы превратили в бойницу, поскольку оттуда очень хорошо просматривалась вся площадка перед въездом. Разумеется, бойница была должным образом замаскирована, и снайпер сообщал о своих наблюдениях по комму. – Я вижу лёгкую броневую машину и три группы пехотинцев.

   – Постарайся как можно скорее вывести из строя бронемашину, – сказала Да-Рэй.

   "Остальных мы возьмём на себя", – Аня угадала недосказанное.

   – Как поведут себя земляне? – Да-Рэй на этот раз воспользовалась приватным каналом. Присутствие Аниных земляков в стане противника и так смущало бойцов отряда, незачем подпитывать это смущение лишний раз.

   – Эти? – хмыкнула подруга. – Эти теперь будут осторожничать. Они знают, что тут есть шурави, но не знают, сколько. А шурави они опасаются, и вполне по делу.

   – Кто такие шурави?

   – Так они называют мой народ.

   – А как их называете вы?

   – "Духи". От слова "душман". На их собственном языке это означает "враг".

   – Значит, враги... Они будут сражаться насмерть?

   – Вот тут не знаю. Они же не в своих родных горах, а на чужой планете. Возле атомной станции. Будут осторожничать. Но если почувствуют слабину...

   – Я поняла. Не переживай, Ань-Я. Мне тоже страшно.

   – Спасибо за утешение, – нервно хихикнула Аня.

   – Сенсоры засекли накопление энергии в излучателях бронемашины, – сухо доложил кто-то из тари.

   – К бою! – скомандовала Да-Рэй.

   Три тонких луча выметнулись из-за густых кустов, за которыми катэри спрятали свой броник. Учли наличие у противника меткого стрелка, вооружённого жутким копьемётом. Лучи упёрлись в створки ворот... и ничего не произошло. Тари строили станцию с расчётом на падение метеорита, укрепили на совесть. Впрочем, катэри тоже вряд ли рассчитывали, что смогут высадить ворота с одного залпа: из-за верхушек исполинских деревьев неспешно выплыли два коричневых силуэта.

   – Ракеты – залп!

   Шесть небольших ракет, оставляя за собой едва заметные инверсионные следы, выметнулись из скрытых пусковых установок и расцвели огненными цветами разрывов ...на поверхности защитного поля. Это никого из защитников станции не удивило – было бы очень странно, если бы катэри не извлекли урок из лесной засады и не сложили два и два. Но и тари тоже оказались далеко не такими мирными простачками, какими их изображало Верховное Командование Каттэ.

   – Лучевые установки – средний импульс, максимальная длительность – огонь!

   Ослепительно белые тонкие лучи упёрлись в защитное поле десантных ботов. Поле тут же обозначилось тревожным синеватым светом.

   – Я слышу, – голос Сан-Гира, давно уже прощупывавшего эмоциональные и мысленные сферы противника, срывался от волнения. – Они обеспокоены... Нет – напуганы. Поле... Долго не выдержит...

   – Установки тоже долго не выдержат, – мрачно буркнула Эн-Мир, следившая за показаниями приборов.

   "А ты выйди к ним и обрадуй, пацифистка эдакая", – зло подумала Аня. Начальница станции ей сразу и прочно не понравилась. Действительно – это какие мозги нужно иметь, чтобы во время войны следовать букве закона, написанного для сугубо мирного времени?

   Катэри явно не знали, каков на самом деле ресурс энергетического оружия противника, и решили не рисковать. Нойгеш говорил, у них должны быть системы подавления лучевых установок. Может, даже и на этих ботах такое стояло, кто знает. Только летательные средства катэри, ответив огнём из всех турелей, резво сдали назад, под защиту деревьев. То ли Нойгеш переоценил их оснащённость, то ли решили не рисковать без особой необходимости. Хотя сейчас от их присутствия в воздухе толку было никакого: ответный залп вскрыл стальные ворота как консервную банку.

   – Сейчас полезут... – коротко вздохнула одна из девушек, тщательно, но безуспешно скрывая свой страх.

   "Сейчас пустят вперёд свой броневик, а под его прикрытием уже полезут, – подумала Аня. – Для них первейшая задача – вывести из строя нашу защиту. А защита – это не лучевые установки. Это мы сами..."

   Лучемёты медленно ползущего броника уже наводили беспорядок в транспортном коридоре за разбитыми воротами. Что-то загорелось, тяжёлая вонь поползла по коридорам, заставив тари надеть маски и включить фильтрацию воздуха. Сработала противопожарная система, выпустившая в коридор облака мельчайших капелек какой-то жидкости, способной, по словам Да-Рэй, погасить самые горючие смеси... Из замаскированного окошка вылетела огромная стрела. То есть, её полёт не был замечен никем, пока эта стрела не воткнулась в броневой лист медленно ползшей машины. Миг спустя прозвучал взрыв. Ане показалось, что лобовую броню разворотило не хуже, чем ворота от залпа ботов, но это было не так. Катэри, оказывается, в лесу не только с ловушками воевали, но и доукомплектовывали свою технику за счёт вышедших из строя единиц. Стрела со взрывающимся наконечником только сорвала один из бронелистов. Катэри и яростно бранившиеся моджахеды тут же открыли беспорядочный огонь по предполагаемой засаде: маскировка пока надёжно скрывала стрелка. Сэн-Анир, мгновенно оценив ситуацию, выстрелил ещё. Попал. В смотровую щель. Изнутри донёсся звук взрыва. Достаточно громкий и красноречивый, чтобы догадаться о судьбе экипажа. А снайпер, понимая, что оставаться на прежнем месте нет смысла, активировал мины-ловушки и спустился вниз к отряду. Свою задачу он выполнил на отлично.

   Броник остановился в каком-то десятке метров от ворот. И, поскольку его орудийные турели превратились в кучку бесполезного хлама, прикрывать пехоту было нечем. Тари тут же заняли огневые позиции.

   "Замечательно, – Аня бегло осмотрела видимое на экранчике комма поле боя – площадку у ворот – где пехотинцы-катэри и их союзники-моджахеды сгрудились в "мёртвой зоне" за броником и под ним, огрызаясь короткими энергоимпульсами. – Сейчас ихний фюрер скажет духам "фас", а сам будет отслеживать наши огневые точки. Бородатые нам тоже какой-нибудь вред да нанесут. А там можно и свою десантуру посылать... Сколько их? Двадцать восемь вместе с духами? А сколько по кустам сидит, ждёт результатов первой атаки? Два НЛО, плюющихся огнём, тоже им в актив... Допустим, боты лучемётами отгонят. Но никто не знает, насколько этих лучемётов хватит..."

   Всё это Аня коротко изложила Да-Рэй по комму. Опять-таки по приватной линии, дабы не смущать бойцов.

   – В кустах их не меньше тридцати, – сразу сказала Да-Рэй. – Тепловые сканеры есть не только у катэри. Во-вторых, мы засекли движение воздушных объектов. Очень быстрых. Во всём диапазоне одни помехи, и я не знаю, враги это или друзья. Если враги, нам стоит уйти в глухую оборону и держаться до последнего вздоха. Если друзья – нам повезло.

   – Как думаешь, катэри знают, кто там явился?

   – Вряд ли. Мы снимаем телеметрию со старой станции слежения, она связана с этим пультом подземным кабелем. А им мешают определиться их собственные помехи.

   – Значит, постараются взять нас с наскока.

   – Не получится.

   – А они об этом не знают, – хохотнула Аня. И включила комм на общую связь. – Сан-Гир, внуши им уверенность, что они смогут захватить станцию с одной атаки.

   – Я... попробую, – ответил мальчишка. – Там разные существа. Те, что похожи на землян, менее устойчивы, я очень хорошо читаю их мысли. Катэри сильнее, но не хотят умирать.

   – Они так легко убивают и так тяжело принимают мысль о собственной смерти? – удивлённо произнёс кто-то из станционных инженеров.

   – Парадоксальная логика, но в этом есть смысл, – ответила Касу-Мин. Аня давно заметила, что тарийка с редкими для своего народа серыми глазами была склонна пофилософствовать. – Если вспомнить, чему учил Наставник...

   – Сейчас не время для дискуссий, – Да-Рэй прервала её рассуждения в самом начале. – Нас вот-вот атакуют.

   Но Да-Рэй немного ошиблась: у них ещё было время. Совсем чуть-чуть.

   Неизвестно, что и как внушал противнику Сан-Гир. Аня, понятия не имевшая о таком важном для тари сегменте мозговой деятельности как телепатия, могла только строить предположения. Но подействовал гипноз Сан-Гира немного не так, как она ожидала.

   – Эй, шурави! – из-за броника послышался голос с характерным акцентом. – Ты смелая женщина! Сдавайся! Будешь моя жена, любить буду, подарки дарить буду!

   – Шутник, блин... – буркнула Аня.

   Она не собиралась отвечать бородачу, тешить его самолюбие. Зачем? Разве только время потянуть. И тут, что называется, чёрт за язык дёрнул.

   – Ишак тебе и жених, и невеста, джаляб! – крикнула девушка. Гулкий коридор, словно рафинированный викторианский аристократ, услышавший вульгарное выражение, собрал эти оскорбительные для любого мусульманина слова и вышвырнул наружу. – Иди сюда, сукин сын, я вытру об тебя ноги!

   Будь моджахед поумнее, он бы постарался отвлечь дерзкую женщину разговорами. Этот явно не был обезображен интеллектом – обиделся сразу и всерьёз. И, подстёгнутый снизошедшей на него уверенностью в собственной непобедимости, ринулся в атаку...

   14

   "То, что было раньше – не война. Вот это – война, чтоб ей пусто было!"

   Аня запомнила этот бой кусками, обрывками, высверками излучателей и всполохами работающих на предельной мощности гауссовок. Криками. Стоном гнущегося и рвущегося металла. Дымом, вонью, лужицами разноцветной крови на полу. Не запомнилась лишь сама драка. Может быть оттого, что закончился бой слишком быстро...

   ...Афганец оказался на удивление ловким. Или невероятно везучим. Умудрился проскочить смертельные десять шагов на одном дыхании и не поймать ни одной металлической стрелки. Ворвавшись в коридор, сразу же продемонстрировал тари преимущества опытного бойца перед новичком – два трупа и один тяжело раненный. И опять-таки не получил ни единой царапины. При этом бородач то поминал Аллаха, то, перейдя на коверканный русский язык, требовал подать ему "дочь шайтана" живой или мёртвой. Желательно живой. Чтобы быстренько сделать мёртвой и спокойно идти дальше. "Дочь шайтана" в этот момент, матерно ругаясь, короткими очередями давала понять засевшим за подбитой машиной катэри, что броня от тарийских стрелок спасает далеко не всегда. Засевший рядом Сэн-Анир стрелял вообще одиночными, но Аня готова была поспорить, что этот точно не промахнулся ни единого раза. А ведь тоже когда-то был пацифистом... Сзади что-то вспыхнуло. Громыхнуло – в туннеле-то акустика великолепная – так, что половина присутствующих заработала контузии разной степени тяжести. Сэн-Анир и ещё двое бойцов куда-то помчались. Да-Рэй что-то кричала, но Аня её почти не слышала. На кучу мешков вспрыгнул какой-то шустрый моджахед, навёл свою пушку на Касу-Мин... Аня сама не понимала, как ей удалось выстрелить раньше "духа". Не убила, но заставила крепко призадуматься о смысле жизни. Правда, с твердосплавными стрелками в плече на философию точно не потянет. Пока афганец, завывая, пытался выдернуть посторонние предметы, мешавшие ему заниматься делом, Касу-Мин так же неожиданно для самой себя вспрыгнула на ноги и от всей широкой тарийской души наградила его крепчайшей оплеухой. Афганцу этого хватило за глаза... А вот что было дальше... Что же было дальше?

   Касу-Мин с обожжённой спиной. Серые глаза словно ослепли, она судорожно хватает ртом прогорклый от гари воздух. Царапает пальцами крышку поясной аптечки и не может открыть... Эн-Мир, ползающая между заграждениями и подбирающая раненых... Двое бойцов – телохранителей Сан-Гира – поваливших своего подопечного на пол и ведущих ожесточённую перестрелку с ворвавшимися в коридор "тенями". Катэри-десантники всё-таки пошли в атаку... Да-Рэй – правая рука висит плетью, зато левая сжимает жутких размеров ножик. А на ноже умирает "эльф", грязно-зелёная кровь стекает по клинку... Снайпер, притащивший с двумя помощниками одну из демонтированных лучевых установок – инженеры без лишних расспросов бросаются подключать её к пульту и энергосистемам. Как они раньше не сообразили... "А вот и старый знакомый. Тот самый голосистый моджахед, что страстно желал встречи. Что ж ты делаешь, сволочь? Прикладом по лицу... Оружие из рук выбил... Что-то ещё кричит, гад... Не раскисать, младший офицер Ань-Я! У тебя же нож есть!.. А вот так, получи и распишись! Что, не нравится?.. У, сука, да кто ж тебя, такого красивого, драться учил?"

   В кровь разбитое лицо. Левая кисть отнялась – кажется, сучий потрох капитально протоптался по пальцам. Она лежит на полу, а афганец, явно получая эстетическое удовольствие, уже занёс ногу для последнего удара... Откуда-то слева налетела белёсая тень, заоравшая по-тарийски: "Не смей!" – и моджахеда как лавиной снесло. Аня даже удивиться не успела. Зато подумала, что если охранявшие Сан-Гира бойцы живы, Да-Рэй им после боя устроит головомойку за то, что упустили подопечного. Всё тело выше пояса было сплошной болью, ног она не чувствовала вовсе. Но сознания, как ни странно, не теряла. Даже смогла ничего не чувствовавшей левой рукой со второй попытки открыть поясную аптечку и вколоть себе стимулятор из заветного шприца. Секунд через тридцать грохочущий туман, в который начала проваливаться Аня, отступил... Охранники Сан-Гира загораживали весь обзор: заняли освободившуюся огневую позицию и деловито постреливали по врагу. А в относительной безопасности – то есть, за баррикадой – катался воющий ком: мальчишка-телепат, напрочь забыв о своём даре, схватился с матёрым моджахедом врукопашную и полное отсутствие боевого опыта с лихвой компенсировал знаменитой силушкой богатыр... то есть, тарийской. Афганца, собственно, уже оседлали, связали его же поясом и деловито паковали в ящик из-под боеприпасов. При этом моджахед брыкался и как-то совсем не по-мужски верещал, а воспитанный тарийский мальчик именовал пленника не иначе, как "родившимся без мозга" и непонятно как прожившим столько лет без вышеозначенной части тела. Аню, несмотря на всю серьёзность ситуации, начал трясти нервный смех. "Как без мозгов прожил? Да запросто... У нас на Земле это сплошь и рядом... когда без мозгов..."

   Она не сразу заметила, что стрельба стихла: атака захлебнулась, уцелевшие катэри и наёмники-афганцы отошли на прежние позиции. Но и защитники станции понесли немалые потери. Убитых Аня видеть сейчас не могла, но количество тяжелораненных впечатляло: когда Эн-Мир на руках отнесла её в уголок, отведенный под полевой госпиталь, там оказалось около полутора десятков бойцов и столько же работников станции.

   – Жива?

   Хриплый облегчённый вздох рядом. Аня с трудом повернула голову: всё, что по левую руку, она видеть не могла, пришлось напрягать остатки сил и шевелиться. Касу-Мин. Лежит на животе: вся спина – сплошной ожог, зрачки расширены так, что не видно радужки. Успела-таки вколоть себе стимулятор. Теперь бодрится.

   – Вроде жива... – просипела Аня, с трудом разлепив разбитые в кровь губы.

   – А пистолет тебе сейчас зачем?

   Только сейчас до девушки дошло, что в уцелевшей правой руке она изо всех сил, до побелевших костяшек, сжимала рукоять тарийского пистолета. Большую, неудобную для человека рукоять... Это как так получилось? Она же вроде собиралась стрелять в моджахеда, но тот оказался быстрее и сильнее.

   Ах, вот оно что...

   "Нойгеш узнает – сам меня прибьёт..."

   Пистолет благополучно пребывал в состоянии "на предохранителе".

   Аню затрясло от вновь нахлынувшего нервного смеха. Пистолет вывернулся из онемевших пальцев, брякнулся на твёрдый пол, но никому уже не было до него дела. Касу-Мин с неподдельным изумлением наблюдала за странной инопланетянкой. Что тут смешного-то? Внезапно смех оборвался коротким воем: залитое странной красной кровью лицо гостьи с планеты Земля исказилось судорогой боли.

   – Помогите ей! – испуганно закричала тарийка.

   "Помогите ей!"

   Помогите ей... помогите... кому помогать?..

   Это было последнее, что донеслось до гаснущего сознания. Громадная, ни с чем не сравнимая боль, пронзившая тело, заставила сработать "предохранители", заложенные миллиардами лет эволюции. Нервная система просто отключилась, спасая человеческий организм от неизбежного болевого шока и смерти.

   Но нет. Что-то ещё краешком зацепило меркнушее сознание. Что же это было?

   "Не умирай! Не смей умирать!"

   Какой знакомый голос... Кто это?..

   Разве сейчас это так важно?

   Темнота и тишина поглотили все звуки, милосердно растворили в себе. Только откуда-то – из прошлого? из настоящего? неважно... – донёсся добрый женский голос, нежно напевающий колыбельную.

   Спи, моя доченька, спи, моя заюшка,

   Спи, моё счастьице, баиньки-баюшки.

   Кошка пушистая спела нам песенку,

   С крыши на небо построила лесенку...

   Мама?

   Мама. Как хорошо рядом с ней. Можно ни о чём не думать – просто свернуться калачиком и уснуть... А кошки лесенок не строят, точно-точно! Это даже дети знают, вот!..

   ...Звёздочка в небе сияет нарядная.

   Спи, моё золотце, спи, ненаглядная...

   Мама... Звёзды... Ночь на мягких кошачьих лапках... Спать, спать...

   Глава 9. Медные трубы.

   1

   Полгода спустя.

   "Наверное, так древние люди представляли себе рай".

   Санаторий, куда отправили выздоравливать собранных буквально "из запчастей" защитников Тарины, утопал в зелени. И пусть это была не изумрудная зелень земной листвы и травы, а тёмная, с едва заметным синеватым отливом зелень тарийская, пусть в кронах гиганских деревьев пели неведомые песни незнакомые птицы, а в небе сияла бледная арка планетного кольца, всё равно Аня не могла избавиться от странного ощущения: "Я дома". На чужой планете, в Бог знает скольких световых годах от Земли – дома.

   Может, потому и возникла мысль о воплощённом земном рае? Только почему так грустно? Может быть, потому что это всё-таки не Земля?

   Тари не стали мостить плиткой протоптанные в парке тропинки. Пациенты – то есть, выздоравливающие – свободно гуляли по территории, которую никто даже и не думал ограждать забором. Ходили в ближайший посёлок, медитировали на берегу невероятно прозрачного озерца, просиживали в санаторной библиотеке, имевшей, как и все подобные тарийские заведения, абсолютно свободный доступ во всепланетную сеть, иногда засыпали где-нибудь на лужайке. Только браслеты с больничными коммами – которые опять-таки никому не приходило в голову снимать – сигнализировали о времени трапезы или прописанных лечебных процедур. Вот кормёжку и процедуры пропускать не стоило, здешние медики строго за этим следили. Нарушителей ждала крупная головомойка и продление лечения ещё на несколько дней. Смешно? А вот тари почему-то не смеются. Аня давно заметила, что для хозяев планеты вынужденное ничегонеделанье – чуть не самое худшее наказание, словом "бездельник" они ругаются, а уж если кого назвали "бесполезным членом общества"... Словом, когда комм пискнул сообщением о скором ужине, она постаралась как можно скорее оказаться в районе столовой.

   Санаторий был мало похож на коробчатые земные здания того же назначения. Тари ухитрились так встроить несколько десятков корпусов в поросший лесом горный склон, что комплекс становился похож на знаменитый японский сад камней – куда ни стань, всё равно всего не увидишь. К тому же, большая часть процедурных помещений находилась внутри горы. Здесь тоже знали о целебных свойствах соляных пещер, и превратили древнюю копь в лечебницу. Горные источники – как наземные, так и подземные – тоже входили в моцион, как в качестве питья, так и в виде лечебных ванн. А великолепная природа и неизменное дружелюбие тари довершали благотворное воздействие процедур и лекарств почти буддийским мироощущением.

   О здешнем звёздном небе Аня вспоминать не хотела. От взгляда на это безмолвное торжественное великолепие хотелось плакать. Лечащий врач, понимая состояние инопланетной пациентки, на обычном для тари созерцании звёзд не настаивал.

   Деревянные столы и табуреты стояли между деревьев, под грубовато сколоченными навесами, крытыми лапником: столовую тари организовали в старинном, можно даже сказать, древнем стиле. Еду подавали не в невесомых одноразовых пластиковых тарелочках, а в деревянных мисках, украшенных незатейливой резьбой. В качестве столового прибора выступала деревянная же ложка, поразительно похожая на своих земных сестёр. Только в полтора раза больше. Ане всегда выдавали детскую ложечку и постоянно острили на эту тему. Впрочем, старинная похлёбка была вкусной и питательной, шутки – не обидными, потому никакого дискомфорта не возникало. Но пробиться через психологическую стену, которой она себя окружила, оказалось не под силу даже тарийским психологам.

   Время словно остановилось. Жизнь по какой-то неясной причине вдруг утратила всякий смысл. Только в снах – точнее, в непрекращающихся кошмарах – она снова стреляла во врага, снова боролась с тем моджахедом... и снова умирала. Как сказал лечащий врач, младший офицер Ань-Я вернулась с того света, но не вернулась с войны. И он, сумевший за свою долгую жизнь исцелить сотни тари, не знал, что делать. Тарийских бойцов, убивавших, умиравших и усилиями лучших врачей планеты возвращённых к жизни, он смог "вернуть". Здесь – словно бился головой о стенку. Конечно, доктор мог бы махнуть рукой и списать провал на особенности инопланетной психики, но это не позволила бы ему профессиональная гордость. Аня тоже не досконально разбиралась в тарийской психологии, но мотивы доктора понимала. И только грустно улыбалась, когда он снова пытался до неё достучаться.

   "Зачем всё это? Зачем?.. Лучше бы я тогда сдохла..."

   Старик, конечно, прекрасный психолог, но только среди своих. Вряд ли он поймёт – без намёков со стороны – что человек, как и тари, не может нормально существовать без цели в жизни. Ну и что, что на Тарине она чувствует себя как дома. "Как дома" – это всё равно не дом. Не Земля. Когда доктор это поймёт, он всё равно ничего не сможет поделать. Не в его силах. Так зачем огорчать хорошего ...нечеловека?

   Нойгеш – тот да, прекрасно понимает, в чём дело. И молчит по той же причине. Когда не можешь помочь, не пытайся утешать – древняя руннийская солдатская мудрость, почти забытая на У-Найте. Супруг ухитряется относиться к ней одновременно и как к любимой женщине, и как к солдату, ловко балансируя между этими крайностями. Вот так, между житейскими подробностями, он и рассказал жене, чем закончился бой за станцию Бирнагэ в частности и война вообще...

   ...На допросе катэрийский командующий даже не пытался отрицать, что отдал приказ о сбросе мощных орбитальных зарядов. Не скрывал, что именно яростное сопротивление тари и стало причиной такого приказа. Сожалел лишь о том, что он остался неисполненным – именно потому, что неблагодарные тари яростно сопротивлялись попытке их цивилизовать. Ведь посланцы Каттэ прибыли сюда именно для блага самих аборигенов, ибо без отеческой опеки высшей расы те были обречены на безрадостное прозябание вдали от истинной цивилизации. А на замечание руннийского офицера, что тари прекрасно живут и без посторонней помощи, всем бы так жить, только презрительно скривил красивые губы. Варвар, что он понимает в цивилизации?

   – Полагаешь, я не знаю, о чём ты сейчас думаешь? – подозрительно дружелюбно мурлыкнул рунн, прохаживаясь по залу. – Забудь о заклинаниях ваших верховных шаманов, ушастый, и включи мозги. Твои офицеры давно поняли, что к чему, и дали показания. Поверь, этих показаний достаточно, чтобы вышвырнуть тебя в открытый космос без гермокостюма. Если бы любезные хозяева планеты не были против, я бы так и сделал. Но твою судьбу решают они, а не я. А я, честно говоря, понятия не имею, что они для тебя придумают. Ребята они вообще не злобные, но после подсчёта своих потерь способны рассердиться всерьёз. Может, ты сам взвоешь и запросишься на прогулку в открытый космос, кто знает?

   – Что тебе от меня нужно, рунн? – катэри старался держаться гордо и независимо, но со скованными руками это получалось как-то очень неубедительно.

   – Не прикидывайся дурачком, ушастый. А то ты не знаешь, чего мы хотим от высших офицеров катэри.

   – От моей откровенности ты ничего не выиграешь.

   – От твоей откровенности, дружочек, напрямую зависит твоя жизнь. Если будешь молчать, тари вполне могут сдать тебя твоему командованию. Сами не догадаются – я уж расстараюсь, намекну. Как думаешь, ваши державные старички поверят, что ты не раскрыл врагу Самую Страшную Государственную Тайну Каттэ? Ой, сомневаюсь...

   Насмешливый тон рунн подействовал не в пример эффективнее любых криков и угроз. Неизвестно, как поступили бы тари, а вот этот ...этот "умаби" вполне мог сдержать обещание. И вернуть его на Каттэ. Живым, здоровым и пребывающем в гордом одиночестве. После чего соответствующие офицеры начали бы задавать ему соответствующие вопросы в соответствующем помещении. М-да, такой участи он и злейшему врагу бы не пожелал. Проклятый рунн. Этот точно знал, чем можно пронять катэрийского офицера...

   Доступ к базе данных личного компьютера командующего эскадрой – бортовой комп крейсера благополучно помер – восполнил большинство пробелов, и Нойгеш излагал события в чёткой последовательности. Рассказал, что бои шли не только за стратегически важную станцию Бирнагэ, но и за две подобные станции, и за противометеоритные установки. На более массированные атаки у катэри просто не хватило бы сил, а они, к тому же, ещё и распыляли эти драгоценные силы на штурм никем не охраняемых заводов, не имевших стратегического значения с точки зрения тари. Нойгеш заострил внимание на одном забавном случае, когда катэри ворвались на сырьевой склад завода, выпускавшего точную электронику, одного из сотен подобных на планете. Солдаты, вместо того, чтобы зачищать территорию от возможного противника, бросились распихивать по карманам слиточки золота, платины, осмия и других редких металлов. Мародёрствовали вовсю, не забывая поражаться беспечности тари, спасавших статуи, картины, кристаллы с записями, гибнущих при обороне никому не нужных книгохранилищ и музеев, и бросавших без присмотра истинные ценности. Отяжелевших от награбленного вояк повязали без особых проблем, причём сделали это не "спецназовцы", а добровольцы из числа работников завода. "Знаешь, дорогая, я просто охренел, когда мне их сдавали. Тари отобрали у них оружие, но обыскать не догадались. Я приказал... Да-а, такой кучи золота я за всю жизнь не видел, а ведь не в бедной семейке рос... Интересно, как они рассчитывали оторвать свои задницы от земли, когда думали подниматься на орбиту?.." Словом, и катэри, и тари действовали в соответствии со своими жизненными ценностями, а в результате получался дурдом. Если, конечно, речь не шла о прямом боестолкновении, когда всё всем понятно с начала и до конца.

   Что же до Бирнагэ, то авиация тари появилась над объектом аккурат в тот момент, когда офицер Хентиген – кстати, один из немногих, кто не сдался в плен добровольно а сражался, пока свои же не вырубили дружеским ударом по затылку – снова отдал приказ идти в атаку. Самолёты противника расстроили его планы, сходу расстреляв половину боезапаса по ботам. Те огрызнулись ответным огнём, но защита десантных "корыт" не выдержала массированного обстрела и тихо сдохла, после чего тари осталось лишь добить эти посудины. Вот тогда тарийские самолёты "причесали" местность на подступах ко входу на станцию так плотно, что катэри и считанным уцелевшим афганцам пришлось забыть обо всём, кроме выживания. Потому что из ворот станции вышли весьма решительно настроенные её защитники. Уже понюхавшие пороху и пролившие кровь врага. Гневный женский голос, раздавшийся в динамике системы внешнего оповещения, заговорил на "языке общения", который катэри специально создали для "низших". Предложение сдаться было встречено без особого энтузиазма, но когда Хентиген приказал открыть огонь... Словом, бесчувственного, но связанного для пущей надёжности офицера передали потрёпанным и не по-тарийски злым победителям как доказательство сугубо мирных намерений. Тари подарочек приняли, но отпускать "мирных туристов" и не подумали. Мало ли что.

   А в космосе события развивались совсем не так, как планировал господин командующий. Один из эсминцев, подбитый в самом начале боя, давно перешёл на траекторию падения. Второй, где умудрились восстановить защитное поле примерно на треть мощности, отстреливал выявленные "сюрпризы" тари. А крейсер служил базой для авиации и десанта. Со слов высокопоставленного пленника, повреждения, полученные крейсером от мазеров и бомб, начинённых стальными шариками, оказались не фатальными, но некоторые системы корабля работали буквально на фанатизме техников. Когда начальник технической службы, захлёбываясь и глотая слова от страха, докладывал господину командующему, что защитный контур одного из реакторов пошёл вразнос, в рубке на несколько мгновений повисла пугающая тишина. Все – от самого командующего до последней связистки – прекрасно знали, что такое реактор без защиты. Потому приказ о его глушении был встречен с пониманием и энтузиазмом. Казалось бы, что такое выход из строя одного реактора, если на борту их шесть? Не всё так просто. Лишь два реактора из шести, самые мощные, обслуживали маршевые двигатели, и загнувшийся был одним из этой пары. Теперь, если припечёт вернуться – а все понимали, что к тому идёт – на разогрев движков и прыжок потребуется куда больше времени, и то при условии отключения многих резервных систем и переброски части энергии со вспомогательных реакторов. Но уйти, оставив за собой непокорённую планету? Душа командующего обливалась кровью при одной мысли об этом. Десант фактически уничтожен, те немногие, что ещё выполняют боевую задачу, можно считать, покойники. Или пленники, что не лучше. Заатмосферная авиация потеряла почти весь состав, на крейсер вернулись лишь полтора десятка потрёпанных машин, ведомых измотанными до предела пилотами. Даже соотношение потерь – десять тари на одного катэри – почему-то не утешало. Ладно – тари не дикари с каменными топорами, а продвинутая в техническом плане раса, уже начавшая осваивать космос. Потерпеть поражение от таких врагов не позор. Позор – если поражение останется неотомщённым. Вот тогда-то и прозвучал приказ о сбросе мощных орбитальных бомб, способных стереть с лица планеты гигантский город или целый населённый регион.