Текст книги "Ты – всё (СИ)"

Автор книги: Елена Тодорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)

ЭПИЛОГ

Двенадцать лет спустя

Лев Нечаев: Пап, я немного волнуюсь.

Сообщение от сына прилетает в разгар совещания. Я отвечаю без промедления. Какую бы должность не занимал, дети – мой приоритет. За минуту, которую потрачу на то, чтобы поддержать своего ребенка, производство не встанет.

Ян Нечаев: Умойся холодной водой. Глубоко вдохни и медленно выдохни. Мысленно прокрути все то, что я тебе вчера говорил. Итоговый результат – отражение нашего отношения к делу. Ты много тренировался. Ты талантливый. Ты сильный. Ты смелый. Ты очень крутой. Я с тобой. Ты заряжен. Просто позволь всему этому работать. Мы с мамой верим в тебя. И очень тобой гордимся. У тебя все получится.

Лев Нечаев: Спасибо, пап!

Ян Нечаев: Люблю тебя.

Лев Нечаев: И я тебя.

Батеринство – топ.

Благодаря отцу, который, несмотря ни на что, всегда был примером, и братьям, которые на протяжении долгого периода времени нуждались во мне, я смог коснуться этой истины в молодом возрасте. Но познать эту самую истину доподлинно мне довелось, только когда родились мои собственные дети.

Когда я впервые взял их на руки.

За спиной будто дополнительные крылья открылись. И все мое нутро, содрогнувшись, глобально перестроилось.

Отцовство – это источник энергии. Локомотив идей и решений. Гарант смелости. Усиление стойкости.

Это высшая степень признания. Высшая степень ответственности. Высшая степень счастья, которое в один момент становится доступным тебе на каждый божий день.

Но начинается все с любви к женщине. В моем случае – с любви к девчонке.

Столько лет прошло, но образ той робкой Одуван ярок и свеж. Я могу перепутать даты, запамятовать очередность событий, упустить из виду детали, которые за сроком давности утратили важность, но никогда не забуду ту, которая, прокравшись однажды в сердце, навсегда запала в душу.

Усмехаюсь своим юношеским воспоминания.

Четыре года назад эта девчонка заместила меня на должности начальника отдела управления. А прямо сейчас, стоя за трибуной, она мастерки держит внимание всего конференц-зала. Зная, что Юния, невзирая на кипящий в ней энтузиазм, чутко следит за моими движениями в ожидании знаков, которые я ей в такие моменты периодически подаю, касаясь пальцами циферблата часов, напоминаю о времени.

– Все планы в свободном доступе. Прошу всех сотрудников ознакомиться детальнее. На эту минуту у меня все. Регламент исчерпан. Все свободны. Всем удачного завершения дня, – плавно заканчивает жена.

Я поднимаюсь. За мной, шелестя бумагами и гремя стульями, подрываются остальные члены собрания. Вездесущая Лукреция Петровна, выскочив из-за стола, перехватывает устремившуюся ко мне Ю.

– Юния Алексеевна, я хотела уточнить по трансмиссии для новой модели. Договорились ли вы с Японией?

– Да, договорились. Комплектующие будут идти от них. Юристы уже готовят допсоглашение, – тарахтит жена на ходу.

Глава отдела снабжения не отстает.

– Юния Алексеевна, у меня к вам еще несколько вопросов…

– Лукреция Петровна, я очень спешу. У моего старшего сына матч, – акцентирует Ю, давая понять, что именно это важнее всего сейчас.

– О-о, конечно. Дети – это святое.

Только матери могут обмениваться такими эмпатичными улыбками, когда речь заходит о детях.

– Все вопросы пишите, пожалуйста, на мейл, – курирует жена, пока я забираю у нее сумку и помогаю надеть пальто. – Я вечером из дома отвечу.

– Хорошо. Удачи вам на игре!

– Спасибо. Вы от нас своей Катюше привет передавайте, – выкрикивает Юния уже на выходе, оборачиваясь.

– Обязательно передам!

За дверью конференц-зала мы с женой, не сговариваясь, ускоряемся.

– Ой, – спохватывается Ю в одно мгновение. Тянется за сумкой, которая так и осталась в моей руке. – Давай сюда. Забыла о ней.

– Ладно уж. В школе тебе рюкзак стремался носить. Восполню в тридцать семь.

Ю со смехом заскакивает в лифт. Прислоняется спиной к хромированной стене, пока я тычу нужные кнопки.

– Не поздновато ли, Ян Романович? – дразнит Бесуния.

– Лучше поздно, чем никогда, – выдавая эту заезженную фразу, всем телом к ней прижимаюсь.

– Мм-м… Тебя на романтику потянуло, – мурлычет Ю, подставляя губы.

Да, нам уже до хрена лет. Да, у нас пятеро детей. Да, мы занимаем руководящие должности в крупнейшей европейской компании. Да, мы в курсе камер. И да, мы целуемся в лифте. Не в первый раз. Где еще успевать? Смотрим друг другу в глаза. Милуемся.

– И не только, – давлю Юнии в живот пахом.

Член каменеет, мечтая протаранить ту часть маленькой Заи, которая находится под Пушком.

Называю ее так, она возмущается:

– Хулиган ты, Ян Романович.

– Рядом с тобой рефлекс на движения бедрами срабатывает. Я так тебя хочу, что в эту секунду готов ебать воздух.

– Это вариация фразы: «Я готов целовать песок, по которому ты ходила»? – толкает Ю иронично.

Встречаясь взглядами, на всю кабину смеемся.

Да, ржать и трахаться для нас – по-прежнему любимейшая часть досуга. Тем более что с годами моя Зая стала смелее и раскованнее. Часто выступает инициатором и первого, и второго.

– Я просто перестала бояться, что ты обо мне подумаешь. С тобой я могу быть собой. С тобой я свободнее, чем с самой собой. И это та-а-ак круто! – поделилась в первые годы после свадьбы, но я до сих пор помню.

Система оповещает о прибытия лифта на первый этаж, и я неохотно отхожу. Прежде чем двери кабины разъезжаются, под смешки Юнии поправляю член в брюках и прикрываю низ тела пальто.

– Я люблю тебя, хулиган-романтик, – выдыхает мне в ухо моя прекрасная жена-плутовка.

Из-под ресниц смотрю на нее, когда вскидывает свой шаловливый взгляд. Не двигаюсь, пока целует меня в щеку. Все происходит довольно быстро. Ответить не успеваю. Ю выходит из лифта и я, нацепив суровую маску руководителя, иду за ней.

Поездка до стадиона тянется бесконечно.

– Успеваем? Не успеваем? – нервничает Ю.

– Мы всегда успеваем, – успокаиваю ее, хотя времени реально впритык.

С непроницаемым лицом ищу пути вклиниться в плотный поток машин, не создавая аварийных ситуаций. Благо какой-то добрый человек моргает фарами, впуская. Влившись в ряд, на автомате жму на аварийку, чтобы отблагодарить.

– Дай тебе Бог здоровья… – бормочу на автомате.

Ю в это время продолжает раскручивать свои нервы.

– Для меня очень важно, чтобы Лев увидел нас до начала игры.

– Для меня тоже, Ю. Я был на его месте. Знаю, что он чувствует. Мы обязательно успеем.

Едва вижу окно, резко выкручиваю руль, чтобы, нарушив ПДД, выйти на обгон в неположенном месте. Остро перестраиваюсь несколько раз подряд. Ю молчит, хотя обычно в такие моменты ругает.

– Вот же гадство… – сокрушается, когда тормозим на «красный».

– Сорри, родная, над светофорами я не властен.

Обмениваемся взглядами.

Ю кривит губы в слабом подобии улыбки и шепчет:

– Можно я поною, пока мы едем?

– Ной, – спокойно даю добро.

В этот миг включается «зеленый». Концентрируясь физически и мысленно на дороге, еще парочку опасных трюков выполняю, но при этом внимательно слушаю то, что говорит жена.

– Я из шкуры вылажу, чтобы успевать все, что мы на себя взвалили. Мне так страшно обделить детей.

– Мы не обделяем. Мы справляемся, – говорю ровным тоном.

Действия же совершаю резкие, будто мы на «Формуле-1». Юния вцепляется в дверную ручку, но не комментирует.

– Я обожаю нашу компанию. Но та-а-ак виню себя за то, что продолжаю работать. Временами сама на себя ору. Ну, что-то вроде: «Боже, женщина! У тебя пятеро детей! Сядь дома и вари борщи!»

Рассмеявшись, ловлю руку Юнии, чтобы переплестись с ней пальцами. Невольно мелькает мысль, что делаю это уже девятнадцатый год подряд. Если исключить, конечно, годы вынужденной разлуки.

– Ты и так варишь борщи, Ю.

Целую ее нежную ладошку. С ней же переключаю передачи, чтобы рвануть через освободившуюся полосу.

Зая на этот маневр только охает.

– Ну не так уж и часто я их варю.

– Достаточно.

Такой же долбоеб, как и я, выскакивает, чтобы подрезать на очередном вираже. Сжав челюсти, по устоявшейся привычке проглатываю ругательства. Все получается неосознанно. Обычно ведь на задних сиденьях сидят дети.

– Знаешь… – шепчет Ю. Я машинально поглаживаю ее пальцы. – Если мы вечером задерживаемся, и дети, упаси Господи, засыпают без нас – для меня это удар! Вот серьезно. Я потом ночь не сплю, так корю себя.

– Сколько раз в месяц так случается, Ю?

– Ну… Раз… Может, два…

– Вот. Раз в месяц, – подчеркиваю я. – На общую атмосферу это не влияет.

– Думаешь, нестрашно?

– Уверен. Наши дети счастливы. Это видно. Они не обделены. Скорее, наоборот.

Пока я пытаюсь совершить очередной дорожный прорыв, Юния огорошивает мыслью, которую, как повелось, выдает вслух:

– Может, мне в новый декрет пойти…

Мой хохот, должно быть, и за пределами нашей машины слышен.

– Такое лечение против трудоголизма только ты, моя Зая, могла предложить.

Ю краснеет, но смеется вместе со мной.

– Ну а что? Тогда я точно на пару лет дома засяду. А может, и на совсем.

– Ну да, с семью детьми будет уже сложно работать, – дразню ее я.

– О Боже… Почему ты сразу думаешь про двойню?

– Потому что у нас две пары двойни, – снова смеюсь я.

Она тоже хохочет.

– Иначе мои женские хромосомы ген Нечаева не перебивают.

– Действительно. Мы же выпускаем королевские двойни.

– Я-я-ян, – со смехом протягивает. – Что значит – выпускаем? Выпускаем – это про завод.

– Да ладно тебе. У нас и свой мини-завод пашет как надо. Не думал, что моя Одуван такая сильная конкурентка Нечаевскому станку, – продолжаю юморить, с наслаждением наблюдая за тем, как она хохочет. – Лев и Любочка. Марсель и Милана. Только Лёнька один проскочил.

– Это было между двойнями. Я была не в ресурсе. Подловил, Нечай.

Ржем, не переставая. В этот момент борзеть на дороге даже лучше получается. Налегке всех обставляю, будто мне снова двадцать.

– Давай Ромку родим, – предлагаю, подмигивая Ю.

– Моя мама Лерку ждет, – парирует она.

– Серьезно? А другие дети, случайно, постараться не хотят? – намекаю на брата с Агнией. – Может, там папа Алексей еще кого-то ждет. Да-а-а, нам еще рожать и рожать!

– Да что нам стоит! Мы всего-то три раза в роддоме были!

– Во-о-от. Останавливаться явно рано, Зай!

Незаметно для Юнии доезжаем до стадиона. Если упустить, каких выкрутасов мне стоило добраться вовремя, могу сказать, что и для меня тоже.

С парковки и до нужных мест в первом ряду натуральным образом бежим. Взявшись за руки, несемся сквозь толпу. На трибунах поют, аккомпанируя себе ритмичным постукиванием ботинок. Оглядываюсь на Ю, ловлю в фокус ее взгляд. На миг кажется, что нам снова восемнадцать-девятнадцать, и выходить на поле предстоит мне.

Но нет. Не мне.

Однако я не расстроен. Футбол давно отпустил. И даже детей к нему намеренно не привлекал. Лев как-то сам интересоваться стал. Мы с Юнией просто поддержали.

Добравшись до нужным мест, здороваемся с родителями, которые привели на матч остальных детей. Обнимаем и расцеловываем ребятню.

Как и когда-то давно, Ю надевает поверх блузки футболку с фамилией Нечаев. Одно отличие – на ней не мой номер, а номер нашего сына. Но знаете что? Это еще круче. Это намного важнее. Это весомее. Настолько, что у меня под ребрами горит.

В этой суете накидываю руку ей поверх плеч, притягиваю к себе и на глазах у всех целую.

– Люблю тебя, – выдыхаю, поймав удивленный взгляд Заи.

Она просто молча прижимается к моим губам своими.

Вообще в Нечаевских футболках вся родня. Включая тестей, которые до определенного периода жизни не только фамилию мою презирали, но и сам спорт. Теперь с флажками за внука болеют. Николаич даже в вувузелу дудит. Хах, такая вот штука – жизнь.

Команды выбегают на поле. Лев, моя маленькая копия, оборачивается, чтобы найти нас на трибунах. А найти нас несложно – мы орем и, как одурелые, машем. Ю посылает воздушный поцелуй.

Разулыбавшись, сын уверенной ракетой несется к начавшей построение команде.

– Вот это он реактивный, – протягивает пятилетняя Милана. – Почему все мальчишки такие подорванные?

– Не все, – хмыкает наша, как говорит Юния, Любчик. – Настолько неудержимые лишь Нечаевские. Маме с папой надо памятник ставить.

Мы с Ю переглядываемся и смеемся.

– За Марса отдельный, – поддерживает Милана сестру.

А Марсу как с гуся вода. Скосив на нас взгляд, по-хулигански шмыгает носом и возвращает внимание на поле. Ближайшие сорок пять минут будет сидеть спокойно. Футбол – единственное явление, которому удается удерживать его на месте так долго.

Леониду, который, по примеру моего брата Егора, занимается хоккеем, на матче скучновато. Но он старается не буянить и поддерживать Лёву, как тот поддерживает его.

Борьба на поле разворачивается оживленная.

Я долго сидеть на месте не могу. В какой-то момент подхожу к ограждению. Малышня почти сразу же подскакивает за мной. Трутся у борта и без конца обсуждают поединок. Чаще всего Марс разъясняет Милане какие-то моменты. Я почти весь матч молчу. Только поправляю младшего сына, если слышу что-то не то.

Играть тяжело. Но еще тяжелее за этой игрой наблюдать и не иметь возможности вмешаться.

Когда Лёва ищет меня взглядом, условные знаки ему подаю. Либо же просто в поддержку трясу кулаком.

Весь матч на нерве. Отпускает, только когда сын на последних секундах засаживает в ворота противника решающий гол. Лев кричит почти так же победоносно, как выдавал в роддоме. Я смеюсь, но на деле на полную катушку мандраж пробирает. Когда сын подбегает к борту, вместе с Ю перегибаемся, чтобы обнять его.

– Отлично сыграл, чемпион, – треплю по волосам, пока прижимаю к груди.

И пытаюсь справиться с подпирающим горло комом.

– Я сначала разволновался. Сердце вылетало, – тарахтит Лев с горящими глазами. – Но я взял себя в руки, пап. Как ты учил, подумал. Прокрутил все. И ка-а-ак пошло! Видел-видел, я твои фишки применил?

– Видел. Молодец.

Поздравляем его всей родней, пока маленьких чемпионов не собирают на награждение.

– Идиот, – фыркает Любчик, когда ей подмигивает пацаненок из команды Лёвы.

– Эй, – протягивает Ю шокированно. – Ну зачем ты так грубо?

Я хохочу больше с реакции жены, чем с того, что выдала наша Любовь.

– Все, понятно. Зять пошел. Надо присмотреться.

– Па-па!

Обнимая дочь, еще громче смеюсь.

После игры зовем к себе родню, чтобы отметить. Дети, естественно, еще на стадионе в ажиотаж приходят. Пока мчим по трассе, визжат и машут руками форсирующим на мотоциклах Богдану и Натану. Юния накручивает громкость на стереосистеме. Вместе с детьми подпевает Нирване.

– Когда я вырасту, я тоже так рассекать по дорогам буду, – задвигает Лёва.

Он уже хорошо ездит. Но, естественно, дальше площадки у дома мы его не выпускаем.

– Да вы, походу, все рассекать будете, – смеется Ю. – И никуда нам с папой от этого не деться.

– Угу. Вы сами как гоняете! Ух! – толкает Марс.

– Мама лихачит, – поддерживает Лёнчик.

Ю выкатывает глаза, но возразить ей нечего. Я только качаю головой и хохочу.

Дома, пока женщины накрывают на стол, дети играют в саду. Но стоит позвать их за стол, начинается движуха, граничащая с хаосом.

– Я царь зверей, – выдает Лёва, пока Ю рассыпает по тарелкам детворы пюреху.

– А я царь Спарты, – парирует Леонид.

– А я царь галактики, – подключает к спору Марсель.

– Вы обезьяны, – ехидничает Любовь.

Миланка смеется и выдает:

– А я королева. Вы все мои поданные.

– Это тебя тетя Агния научила? – сходу выкупает фишку Валерия Ивановна.

– Угу.

Юния занимает свое место рядом со мной. Накрывает рукой мою руку. Я машинально поворачиваю ладонь, чтобы сжать ее пальцы.

Не то чтобы кто-то из нас был так наивен, рассчитывая на спокойный ужин. Но когда на Марса накатывает прозрение, глаз у тестя все-таки дергается.

– Самурайский меч! Где мой самурайский меч? – вопит малой, на полном серьезе готовый выскочить из-за стола и отправиться на поиски.

Я перехватываю его внимание и даю знак, чтобы оставался на месте, пока не закончит с едой.

– А мой самурайский меч всегда со мной, – выпаливает старший сын с самым важным видом. – В штанах, – уточняет, прежде чем я успеваю среагировать.

– Фу-у-у, – затягивают девчонки.

– Лев! – возмущается Юния. – Что за шутки за столом?! Поросенок.

Я кулак показываю.

Ну а все остальные, конечно же, хохочут.

– С яйценосителями сложно, – заключает авторитетно Богдан.

– Вот ты мне когда-то пожелал троих таких же Нечаевых родить, – вспоминает Ю давнюю историю.

Боде тогда было меньше, чем Лёве сейчас.

– Я иначе сказал, – краснея, признается он.

– Неважно, – отмахивается Ю со смехом. – Меня другое интересует. Ты сказал, что я не выдержу. Что думаешь сейчас? Я справляюсь?

– Естественно. Сейчас ты – мой любимый брат, капитан Зая. Предводитель Нечаевых!

Все смеются. Но гогот детей прям перепонки рвет. Они обожают шутки Боди.

– Агния – петарда, – продолжает мой младший брат. – А ты – как вечный огонь. Ума не приложу, где ты столько энергии берешь.

Ю улыбается, а в глазах слезы блестят. Большим пальцем в мою сторону показывает.

– Мама! – вопит Милана. – Так тыкать нельзя!

– На папу можно, – сморщившись, выкручивается жена.

– Ну вот, – подбиваю я. – Начались исключения.

– Да, есть люди-исключения. Люди-хиты, как ты мне когда-то сказал.

– На них можно показывать пальцем? – смеюсь хрипло, а у самого в груди искры летят.

– С ними можно ВСЁ! – выдает моя Зая с апломбом.

Есть фразы, которыми она меня размазывает, превращая в кашу. До сих пор. Эта фраза – одна из них.

Чтобы пережить ее, тянусь и целую жену в губы.

Выпрямившись, поднимаю бокал с шампанским.

– За нашего сына Льва. За чемпиона, которым мы гордимся не только на поле, но и вне его границ.

Родня поддерживает – присоединяются к моим словам и задорно чокаются.

Ужин проходит на позитиве. Но при наличии пятерых детей не чувствовать легкую усталость и шум в голове после того, как все заканчивается – невозможно.

– Знаешь, чего я сейчас хочу? – выдыхает Юния, когда, уложив всех по кроватям, наконец, в своей спальне оказываемся.

– Ты идешь в ванную, набираешь джакузи, раздеваешься и забираешься в воду. Я приношу красное крепленое и закуску. Мы занимаемся любовью, – читаю ее мысли.

Естественно, удачно. Улыбается моя Зая.

– Ты идеальный муж.

– А ты идеальная жена.

Зря время не теряем. Без лишних слов приступаем к выполнению изложенного. Когда я возвращаюсь из кухни, застаю Ю там, где и хотел – в джакузи.

Опускаю поднос с вином и фруктами на специальный выступ. Включаю музыку, раздеваюсь и забираюсь к ней.

– Что это? – смеется жена, когда становится понятно, что за песню врубил.

– Сказать, что ты всё – не сказать ничего. Ты выше, чем солнце, ты ярче его, – подпеваю я Михайлову. Она закидывает руки мне за шею и быстро подключается к нашему дуэту: – И я не смогу без тепла твоего. Сказать, что ты всё – не сказать ничего!

После припева хохочет.

– Может, переключим?

– Мне все равно, что фоном играет…

Прижимаю ее крепко-крепко. Зацеловываю шею.

– Надеюсь, у тебя безопасные дни, – выдыхаю хрипло, не претендуя на серьезность. – Потому что я все взял, кроме презервативов. Неудобно было их в зубах тащить.

Представляя это, Ю вновь смеется.

– Если скажу: «Да»… Ты поверишь?

– Конечно.

– У тебя всегда было плохо с биологией.

– У меня с ней всегда было заебись. Я просто уже тогда мечтал тебя тр… поцеловать.

– Ты неподражаем, Ян Нечаев!

– Я просто тащусь, когда ты говоришь, что хочешь от меня детей, Юния Нечаева. Это больше, чем признание в любви.

– Так и есть. Я готова от тебя рожать и рожать.

– Будем как пещерные люди.

– Не прибедняйтесь, мистер вице-президент.

– Ни в коем случае.

– Ох… С третьей двойней нас покажут по телевизору.

– Нас там уже показывают, – отмечаю по факту.

– Не из-за детей!

– Ну и ладно. Засветимся еще и с ними. Давай, Зая, бери разгон от Одувана до Бесунии.

– Беру, Ян.

Да только не успевает. Я разыгрываю первым – впиваюсь в ее рот, как тот самый хулиган. Целуя, поглощаю. Но вместе с тем и всего себя отдаю.

– Я сверху, – это мы выпаливаем мгновение спустя в один голос.

И смеемся друг другу в губы.

– Я, конечно, уступлю даме.

Юния седлает и крайне быстро кончает. Я знал, что так будет. В воде с ней так всегда. Перехватываю инициативу, когда спазмы ее норки стихают. Вытащив на возвышение, раскладываю на мраморной поверхности, которую мы регулярно используем для секса. Вбиваюсь в жаркое лоно, пока не чувствую, как Юния достигает оргазма во второй раз. Безумно содрогаясь, изливаюсь.

Долго отходим. Поглаживаем разгоряченные тела друг друга и лениво целуемся.

Когда силы возвращаются, опускаемся снова в воду. Пьем вино, едим фрукты, строим какие-то планы, просто общаемся, дуркуем и, конечно же, ржем.

Нежностью накрывает уже в спальне. На исходе сил это чувство всегда набирает мощности. Склоняясь над Ю, ею дышу. И не могу надышаться.

– Я люблю тебя, – выдыхаю, едва встречаемся взглядами. Задерживая контакт, вытаскиваю наружу все, что годами в душе ношу. – Но эта любовь – не то, что я испытывал, когда ты только стала моей. Сейчас мои чувства приумножены в бесчисленную тучу раз, Ю. На каждого ребенка, что ты мне родила. На каждую ласку, что ты мне подарила. На каждый день, что ты была рядом.

– Ох, Ян… Мой дорогой Ян Нечаев… Мой Титан… Мой мужчина… Мой родной… Мои чувства к тебе растут с тем же темпом. И будут продолжать расти, потому что…

– Нам еще бежать и бежать, – заканчиваю фразой про десантника, которую Ю в какой-то момент стала использовать вместе со мной.

Потому что мы друг для друга – не просто «люблю».

Мы друг для друга – семья. Мы друг для друга – преданность. Мы друг для друга – навсегда.

Господи… Дай нам силы. Дай.

______________