Текст книги "Ты – всё (СИ)"
Автор книги: Елена Тодорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)
25
Забери…
© Юния Филатова
– Я-я-я-ян… – выстанываю в процессе преодоления им бесконечно узкого туннеля, которым является мое несчастное влагалище.
Пока соображаю выставить руки, чтобы ограничить глубину проникновения, Нечаев доходит до упора.
О Боже! О Боже! О Боже!!!
Это, должно быть, больно… Я не могу осознать, потому что накаленный до предела организм контузит удовольствие. Оглушает, ослепляет, сотрясает и разбивает на искрящиеся молекулы. Выгибаюсь в пояснице до предела. В рваном шуме своего дыхания с трудом улавливаю, как трещат какие-то позвонки. Но мне плевать на это. Парализованная скапливающимся в животе жаром, на долгое мгновение застываю. Вздрагиваю и с громким вздохом опадаю, едва по венам поднимается штормовая волна.
Ян близко. Титановая пуля холодит мою и без того трясущуюся грудь. Хриплое мужское дыхание щекочет и обжигает висок. Крупные ладони с яростной силой сжимают бедра.
Кажется, что он цепляется за меня.
Иллюзия, будто ему так же тяжело выносить эту близость – пьянящий яд.
– Ебать, у тебя норка, Зая… – хрипит Нечаев, заставляя содрогнуться не только от экстремальной наполненности и вызванного этим чрезвычайно-чувственного наслаждения, но и от вербального посыла, который он, обнажая нутро, выдает. – Ебать, тугая… Моя… Моя Зая…
Так звучит не Ян Романович. Так звучит Ян.
Парень, в которого я когда-то втрескалась… Хулиган, который, несмотря на всю свою крутость, был открытым, откровенным и искренним в своих ощущениях… Похотливый грубиян, который всегда оставался со мной терпеливым, заботливым и ласковым…
Я не представляю, как справляться с нахлынувшими чувствами. Настолько все хлипко в груди, что страшно дышать. А Ян еще наклоняется и с выразительной дрожью приникает к моим губам.
Впустить его язык в свой рот сейчас… подобно настоящему самоубийству.
Но не впустить я неспособна.
Зажимаю в ладонь застрявшую между нашими телами титановую пулю и, не сумев задержать старт новой фазы стихийной катастрофы, едва чувствую давление влажного языка Нечаева, покорно размыкаю губы.
Захваченный им рот молниеносно наполняется тем самым выдержанным, стойким и хмелящим до потери пульса вкусом. Безумно крепким вкусом мужчины.
Моего мужчины.
Я свихнулась… Блядь… Господи, да! Да, я снова поехала крышей!
Не знаю, как это возможно, но в горячей среде моего рта стремительно размножаются не только биохимические фрагменты ДНК Нечаева, но и мои рецепторы. Этих чувствительных нервных окончаний вдруг становится слишком много.
Меня пьянит. Пьянит так сильно, что связь с реальностью теряется.
Накатывает волнами. Бурными, солеными, пенистыми. Кишащими бесами, как естественными микроорганизмами.
Прилив. Отлив. Шокирующие контрасты.
Если бы один раз накрыло, просто захлебнулась бы и взорвалась. Но нет же… Градус моего удовольствия добирается до наивысшей вершины, позволяет задохнуться гребаной смесью восторга и ужаса, и идет на спад. Благодаря этим циклам, напряжение в моем теле достигает запредельной величины и, что кажется невозможным, но является фактом, продолжает расти даже в негативной фазе.
Язык Нечаева с влажным звуком покидает мой рот, проходится по пылающей плоти снаружи и передает власть его устам. Он прихватывает мою нижнюю губу, мягко оттягивает… Тянет, пока я не приподнимаю ресницы.
Глаза в глаза. И я плавлюсь.
А он… Двигая бедрами, высверливает из меня член, чтобы тут же, заставив меня содрогнуться всем телом, толкнуться обратно. Толкнуться до самого дна. Дна души, которую он так легко вновь поработил.
Простонав, а скорее на самых низких вибрациях промычав, неосознанно дергаю пулю. Кожаный ремешок впивается в напряженную шею Яна. Вижу, как двигается его кадык, когда он громко сглатывает. Стискивая челюсти, раздувает на вдохе ноздри.
Перемещаемся. Минимально, но, Боже мой, так ощутимо.
Вылитые из не менее прочного сплава, чем титан, выпуклые грудные мышцы сокращаются. Завороженно моргаю. С ресниц капают слезы.
– Ян…
Сжав мой вспотевший кулачок, он пытается освободить амулет из захвата.
Но я не могу. Не могу отпустить пулю.
– Нет… Пожалуйста… – бормочу задушенно. Едва различимо и крайне эмоционально. Умоляюще. – Пожалуйста… Пожалуйста…
И Ян, стиснув зубы, оставляет ту в моем кулаке. Крепко обвивая длинные пальцы вокруг моего предплечья чуть выше запястья, начинает очень быстро трахать меня.
Из глубины моего нутра поднимается серия переполненных эмоциями, ощущениями и чувствами звуков. Это и охи, и вздохи, и стоны, и всхлипы, и писк, и самый настоящий крик. На инстинктах отрываю ягодицы от столешницы, пытаюсь вытолкнуть из себя Яна, ускользнуть, сдвинуть бедра… Но он не оставляет ни малейшего шанса на спасение.
Приподнятые вверх ноги лишь дергаются в воздухе. Расфокусированным взглядом улавливаю, как выкручивает мои ступни при отступлении пульсирующего невообразимой мощностью члена. На каждом новом вторжении пальцы подворачиваются… И вся я извиваюсь, насколько только позволяет доминирующее положение Нечаева.
Я стону до хрипа. До потери дыхания. До жжения в груди.
Что-то трещит там. Внутри. Я вот-вот рассыплюсь.
Сердце бешеными ударами разваливает все. Как само еще цело – непонятно. Все остальное разбито в крошку.
Пульс вскрывает вены, заливает огненной лавой всю оболочку и плавит, плавит ее последний слой. Прожигает люто.
– Ян, Ян, Ян, Ян… – повторяю без передышки.
Он просто смотрит мне в глаза и, не сбиваясь с выработанного темпа, вколачивается своим огромным, дико твердым и до странного рифленым членом в мое адски сокращающееся, воспаленное от похоти, влагалище.
Звуки звонких шлепков, которые формируются при каждом ударе плоти о плоть и, словно изгнанные из моего тела демоны, разлетаются по кабинету, все как один свидетельствуют в пользу Нечаева.
Невозможно скрывать завладевшее моим телом удовольствие. Невозможно, конечно. Он видит, чувствует и слышит, как я наслаждаюсь тем, что он меня трахает. Не разрывая зрительного контакта, Ян будто намеренно подчеркивает каждую мою реакцию. Сам ничего не упускает и не позволяет игнорировать мне.
Я пытаюсь взять под контроль свое тело. Изо всех сил стараюсь не быть настолько очевидной.
Но Нечаев в мой сокровенный туннель не только провел электричество. Кажется, будто налепил выключателей по всему пути. И теперь беспощадно бьет по ним, зажигая внутри меня свет.
Загораются лампочки, накаляются, трещат и мигают.
Я, вероятно, какая-то совсем ненормальная, но эта близость заставляет меня еще больше влюбляться в Яна Нечаева.
«Блядь, блядь…» – испуганно выдыхает моя внутренняя маленькая девочка.
«Боже, Боже…» – вторит ей Зая.
Я просто дурею от взглядов Яна, от его прикосновений, от его напора, от той силы, уверенности и власти, которыми он обладает и жестко управляет… От сокрушающих движений его члена.
Если бы не боялась взорваться, незамедлительно впала бы в истерику, потому как грудь забило чувствами уже настолько, что ни единого свободного уголочка не осталось.
Я пытаюсь тормозить эмоции, гасить реакции, не ощущать… Но Ян продолжает топить мою выдержку. Я плавлюсь. Теку. Моя сердцевина изливается жаром похоти.
Слишком остро чувствую, когда Нечаев загоняет в меня член. Он распирает дрожащие стенки влагалища. Задевает самые чувствительные точки. Взрывает все нервные окончания. Таз охватывает жаром. Сила напряжения взлетает до состояния сладкой агонии.
– Я не могу… Не могу… – шепчу неосознанно.
Не могу это терпеть.
Раскрывая бедра шире, позволяю себе прочувствовать то необъяснимо-приятное столкновение в момент, когда бедра Яна врезаются в мои ягодицы. Именно в эти секунды давление достигает пика.
Нечаев это тоже ощущает.
С хрипом стискивает мою талию, прощупывает ребра, добирается до груди, жадно мнет пальцами плоть. Такая сила в каждом движении… Будут синяки.
Но мне плевать… Плевать.
Я расслабляюсь. Максимально.
Отключая голову. Вырубая все лишние функции. Вся моя сущность стекает туда, где пылает пламя. Амнистия для любви. Свобода похоти. Позволяю мышцам размякнуть, разомлеть… Принимать упоительные движения члена.
Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю…
Удовольствие отравляет каждую клеточку в промежности, быстро распространяется по животу, заливает бедра.
Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю…
Чувствительность, которая провоцирует оргазм, поражает не только влагалище. В одуряющих дозах она скапливается у входа, расползается импульсами по половым губам, толкает разряды убийственной энергии к клитору. Воспаляет все. Наполняет бурлящим кипятком крови. Увеличивает территорию объемами.
Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю…
Ян чувствует. Чувствует меня.
Непонятным образом мои ноги оказываются у него на плечах.
Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю…
Нечаев скрипит зубами. Выталкивает из нутра хрипы и рыки, которые не может сдержать, когда срывается дыхание. Прижимает мои ноги к груди. В обхват применяет такую силу, что вызывает боль. Особенно когда вдавливает пальцы в заднюю поверхность бедра.
Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю…
Ян наращивает, наращивает ритм… Удары нашей плоти становятся оглушающими. Громче них только наше дыхание. Задыхаемся, когда запах похоти сжирает остатки кислорода.
Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю… Всхлипываю… Бездыханно замираю…
И, наконец, я взрываюсь. Рассыпаясь на осколки, кричу. Опадая, от блаженства рыдаю.
Волна за волной… Волна за волной… Ошеломительные мгновения безграничного блаженства.
Ян замедляется рывками, словно сбрасывать скорость сложно. Надрывно втягивает воздух. Громко шмыгает. Кажется, будто этими механическими действиями с трудом возвращает на место душу, которую успел вытряхнуть вместе со мной.
Меня сотрясает. Раз, другой… Заметая чувствами, усиливая физические ощущения. Член Яна крайне медленно ходит внутри моего влагалища, но этого хватает, чтобы меня накрыло новой волной экстаза.
– Зая в панике, – выдыхает Нечаев с посылом, который я сейчас неспособна понять.
То ли он сам удивлен моими оргазмами, то ли доволен той чувствительностью, которую вызывает, то ли в самом деле просто дразнит.
Ничего не отвечаю. Лишь дрожу, когда встречаемся взглядами.
Он сам… Не кончает.
– Разъебал заю, – заключает, вгоняя меня в краску.
Температура моего тела достигает критического предела. Мне реально физически плохо.
А Ян… Он извлекает из этого состояния положительные заряды. Трахает, снова трахает меня… Заставляет проживать оргазм за оргазмом.
– Я столько всего нашел в тебе, Ю… – частит отрывисто и крайне хрипло, пока я трясусь после очередного взрыва. – Столько всего, Ю… Со мной… – сиплый вздох. – Со мной моя.
– Прекрати… – молю, когда он возобновляет движения.
Но затыкаюсь, едва ловлю взгляд.
Весь мокрый от пота. С волос прям капает. Разогретый докрасна. Понимаю, что ему гораздо тяжелее, чем мне. Это он двигается. Он доводит меня до оргазмов. И он же каким-то невообразимым образом сдерживает и накапливает свои.
Глаза дикие. Голодные. Жадные. Восторженные. Исступленные. На границе с эйфорией.
Не прекращая двигаться внутри меня, приподнимается настолько, насколько позволяет ремешок амулета, за который я, несмотря на онемение в кисти, упорно держусь. Скользя ладонями по моим изгибам, Ян смотрит на мое тело, как на нечто до безумия желаемое. Трогает соски, сжимает грудь, ведет по ребрам, животу… Все эти действия прослеживает взглядом.
Я от его лица тоже оторваться не могу.
Ян всегда был красивым. Но сейчас… Сейчас набрал той самой головокружительной выдержки. Со мной случается эстетический оргазм, когда я просто наблюдаю за ним.
Большой, крупный, сильный… Разворот широких плеч, литой торс, увитые венами руки, мускулистые бедра… Глаза, губы, жесткий подбородок… Высоко и тяжело вздымающаяся грудь… Перекаты мышц, сокращения… Напряженный до предела, но непобедимый. Неутомимый. Выносливый. Потрясающий.
Трогает мои губы пальцами, проникает в рот. Неглубоко. Просто смачивает в слюне и размазывает ее по нижней части моего лица.
Это странным образом жутко заводит. Настолько, что через все тело разряды возбуждения проносятся.
Ян же продолжает вбиваться в мое тело, будто и не замечает. Хотя все видит. Чувствует. Боже мой, конечно же, чувствует. Меняя темп, напрочь лишает мой организм самостоятельности.
Я вся его… Вся его.
– Ян… Ян… Мой Нечаев…
Сбиваюсь со счету, сколько раз с ним сегодня кончила.
А он продолжает.
Не успокоится, пока не отравит абсолютно все клетки в моем теле. Нет, не успокоится.
На очередном пике так яростно дрожу, что выталкиваю из себя плоть Яна. Громко вскрикиваю, когда член, отпружинив, трескает меня по сверхчувствительной плоти.
Боже мой! Боже мой! Боже мой!!!
Там каждый нерв накален до десятков тысяч ампер. Светопреставление, которое происходит сейчас, способно осветить космос.
С рваными всхлипами глотаю кислород, когда Нечаев, так же явно задыхаясь, ловит мою кисть и заставляет обхватить член.
Он скользкий после меня.
И, блядь… Такой большой!
Сжимаю не потому, что он заставил. А потому что сама хочу.
Рука Яна направляет. Показывает, как двигаться по этой фантастической толщине.
– Дрочи, Зая.
Я снова всхлипываю. Ахаю и свищу, когда задыхаюсь.
В одной руке пуля. В другой член. Аномальность происходящего зашкаливает.
Хоть мое тело и не дает забыть о сотрясающем его сейчас оргазме, умом я это перестаю воспринимать. Заталкиваю на задний план. Глядя на Нечаева, круговыми движениями скольжу по всей длине его восхитительного члена.
Он наклоняется. Наши взмокшие грудные клетки склеиваются. За миг образуют один неразделимый сплав.
– Твое сердце сходит с ума, – обличает Ян.
– Твое тоже, – не остаюсь в долгу я.
Это правда. Кажется, что наши биологические моторы соединились и начали работать как единый механизм.
Целуемся.
Влажно. Шумно. Отчаянно.
По всему кабинету расходятся звуки этой любви.
Любви же?
Эхо страсти плывет. Пьянит пуще прежнего.
Сливаемся.
Горячо. Мокро. Неистово.
Столько Нечаева… Сложно оставаться собой.
Продолжая дрочить член, подтягиваю ноги выше. Пятки в стол вбиваю. Даю необходимое пространство.
Хочу… Снова внутрь себя хочу.
Тру и без того склизкий член о свою пульсирующую плоть. Топлю в соках своего наваждения.
– Готова? – выталкивает Ян отрывисто.
Вместе его член в меня направляем.
Выбивает дух.
Все нервные волокна словно струны рвет. Они превращаются в пружины. И эти пружины такой ток выдают, что в фазе самых высоких внутренних судорог мне кажется, будто я отключаюсь.
А Ян трахает… Трахает.
Целует шею, грудь, плечи… Разве можно быть таким ласковым только ради оргазма???
Прикрываю раздраженные соски. Нечаев нетерпеливо убирает мою руку. Вытягивая ту у меня над головой, всасывает измученные горошинки. Переплетает наши пальцы, как часто делал раньше. Переплетает и стискивает. Именно это вызывает дрожь.
Разряд. Отданная в его власть душой и телом, выгибаюсь. До судорог. До вспышек. До огненного освобождения.
Со стуком опадаю обратно на стол.
Вздохи нездоровые идут. Словно реально предсмертные.
Меня кроет. Тотально кроет.
Колотит.
Горячая. Растекшаяся. Безвольная.
– Я люблю тебя… – шепчу, в страхе потерять пулю.
Нечаев вздрагивает. И, наконец, притормаживает.
Прижимая меня к груди, так ласково гладит ладонью по спине, что у меня выступают слезы.
Задыхаясь, таращусь в потолок. Чувствую себя такой маленькой, хрупкой и зависимой, какой не ощущала уже много лет.
Надо что-то сделать… Выставить защиту. Заблокировать.
Но… Я не хочу. Не хочу.
Ян выпрямляется, и я, не желая терять из захвата его пулю, принимаю сидячее положение. В голове шумит, будто после наркоза. Меня шатает. Но я упорно тянусь за Яном. Почти падаю ему в руки.
Он прижимает к груди и куда-то несет. Прихожу в себя, когда ощущаю под спиной ковер. Рассеянно веду взглядом по ночной панораме.
– Не дергайся… – выдыхает Нечаев, предупреждая о чем-то, что я не особо понимаю.
Пуля выскальзывает из ладони.
Вспышка ужаса. Абсолютная потерянность. Оцепенение.
Сгибая мои ноги в коленях, Ян заставляет меня раздвинуть бедра.
Понимаю, что для стыда слишком поздно, но не могу не смутиться, когда он смотрит на меня в такой уязвимой позе.
Чувствую, как из меня что-то вытекает. Разбухшим и расплавленным ощущается в принципе все. Когда Ян трогает пальцами, возникает ноющая боль. Он соскальзывает пальцами ниже. Между ягодиц тоже мокро… Нечаев трогает там. Закусывая губы, вдавливает палец мне в анус.
Стыдно до жути.
Но…
Выражение его лица отвлекает. Завораживает. Гипнотизирует.
Я готова не просто терпеть все, что ему захочется. С лица такого Яна Нечаева я согласна святую воду пить.
– Пушок… – выдыхает он. Не успеваю я порадоваться тому, что оставил в покое мою попу, поднимает панику пристальным вниманием к волосам на моем лобке. – Мне пиздец как нравится твой пушок, Зая.
С шумом вдыхаю и отчаянно пытаюсь подавить безумнейшую волну смущения, пока Нечаев, пригладив влажные завитки, поднимает взгляд к моему лицу.
Закусываю и без того истерзанные губы.
Ян скользит пальцами по половым губам и проникает во влагалище. Заскулив, инстинктивно дергаюсь вверх.
Он вновь смотрит мне в глаза.
Вызывая секундную панику, наваливается.
– Я быстро, Зая… Потерпи… Еще крапаль…
Выбивая из моего нутра осипший вязкий стон, толкается в мое влагалище членом.
Овладев мной, обнимает. И я улетаю.
Вслушиваясь в натужное дыхание Яна, покорно принимаю все его выпады.
– Пиздец… – рассекает пространство в какой-то момент. Потом еще. И еще. А через мгновение… Не переставая плавно вколачиваться в мое тело, шокирует оглушающим выдохом: – Сука… Сука… Не могу без тебя, Ю! Не могу! Нужна мне. Нужна мне! Навсегда!
Перед глазами плывет, когда внутри сладкая боль разливается. Не думая ни о каких запретах, обвиваю Нечаева руками. Как я могу не обнять? Прикасаюсь, впитывая серию мощных судорог, которые проносятся сквозь его тело, будто ток.
Шрамы… Толстые. Неровные. Нащупываю в двух местах вдоль позвоночника.
И на меня словно потолок обрушивается. Со всеми его плитами, перекрытиями и прочими материалами. Дышать не могу. Даже заплакать сил нет. Внутри все кричит в агонии. Сгорает. Отмирает. Медленно превращается в жгучую золу.
Накрывает лавиной зверски сильных чувств, а я их даже осмыслить не могу, настолько эта буря стремительная. Сокрушающая. После такого… Кажется, не выжить. Все остальное – ерунда.
Но…
Я не готова. Не готова к этому урагану боли.
– Забери… Забери… Забери! – выкрикиваю в панике.
Ян выдергивает из меня член и рывком продвигается вверх по моему телу. Смыкаю губы перед нацелившейся на меня крупной багровой головкой.
Он проводит рукой по стволу и орошает мои лицо и волосы густыми выстрелами спермы. Ошарашенно охая, я неосознанно распахиваю рот. И она попадает внутрь. Стекает по языку прямо в горло. От неожиданности захлебываюсь. Ян наблюдает за тем, как я закашливаюсь, а через три глубоких вдоха инстинктивно глотаю, с яростно стиснутыми челюстями.
– Носом дыши, – советует резким надтреснутым тоном.
Выглядит так, будто ему нестерпимо хочется сунуть член мне в рот. И это как раз не удивляет. Изумляет то, что он по какой-то причине сдерживается. Заставляя мои щеки вспыхнуть, лишь прижимает раскаленную головку к губам.
В воздухе пахнет… Любовью.
Именно любовью. Потому что не все ароматы породил секс.
Есть что-то еще. Неуловимое. Но очень-очень мощное.
Растерянно моргая, принимаю терзающий и одновременно растерзанный взгляд Яна. Судорожно сглатываю, подавившись безумной волной чувств. А затем высовываю кончик языка и слегка облизываю его член.
Он вздрагивает и, грубо захрипев, сам же отстраняется.
Подскакивая на ноги, так же стремительно отворачивается.
– Я в душ, и поедем.
– Ок.
Смотрю вслед, зажав рукой рот. Держусь изо всех сил, несмотря на то, что сотрясает буквально всю. Наизнанку выворачивает боль.
И не за себя. За Яна.
За моего Яна Нечаева!
Даже когда дверь ванной закрывается, стоит перед глазами его красивая, но изуродованная страшными шрамами спина.
Боже… За что? Что это?
А если бы… Если бы он умер?!
Господи… Если бы он умер?! Что тогда?! Что тогда?!
Разражаюсь слезами, едва за стеной начинает литься вода.
26
Черпал эти чувства до дна.
© Ян Нечаев
Господи… Дай мне силы…
Господи… Еще… Еще дай…
Пока иду в ванную, ноги отнимает. Это дьявольская психосоматика. Гребаная херота, которая неизменно воскрешает чувство страха. Именно оно забивает до отказа грудь. Зажимает в тиски сердце. Травит душу. Расползается по крови. Наводняет мозг.
«Забери… Забери… Забери!»
Крик Ю соревнуется с мрачными воплями моих собственных демонов.
На шрамах оставлены ее отпечатки. Пылают следы. Отравляют нервные окончания и заливают ядом клетки. Берут в осаду спинной мозг и, пробравшись по нужным каналам, парализуют находящуюся в моем владении внушительную кубатуру живой плоти.
Шагнув под распылитель, тяжело свешиваю голову. Перегретая Юнией пуля гирей на шее висит.
Выдох. Вдох.
Выдох. Вдох.
Воздух курсирует по дыхательным путям с дрожью и хрипом.
Выдох. Вдох.
Выдох. Вдох.
Смазанным движением бью пальцами по смесителю.
Обрушившийся на распаренное тело ледяной поток принимаю чередой стонов. Разодранную ногтями Заи кожу жжет. Аномально сильно жжет. Но острее всего горят рубцовые ткани. Распахивая рот, с немым криком выпускаю боль.
Дрожь сокрушает. Ноги окончательно слабеют.
Но на колени я не рухну. Не рухну! Даже наедине с собой.
Ищу опору руками. Прислоняюсь к холодному кафелю лбом.
Выдох. Вдох.
Выдох. Вдох.
Тщетные попытки выжить.
Господи… Еще… Еще дай…
Позволяю векам сомкнуться, а мозгу включиться в работу активнее. Темнота глубже погружает. Память, словно порыв сумасшедшего ветра, сгоняет мрачные тучи.
Слова, взгляды, касания… Эмоции, ощущения, чувства, которые этими действиями Ю дарила… Иглы в череп.
«Еще сильнее в тебя влюбилась… Еще сильнее, Ян… Я люблю тебя…»
И проливается хмельной перевар.
С оглушающим громом. С багрово-сернистой молнией. С ослепляющей вспышкой боли.
Раскол в груди. И сердце в порошок.
Взрывоопасная пыльца.
Собираю ее, чтобы забить патроны, которые позже использую против Ю.
Что-то не складывается… Не бьется с реальностью. Не ложится на ноты. Не тянет прогресс.
Порезы от ебаря, а сама… До сих пор будто целка.
И дело не в тесноте ее влагалища.
Мать вашу… Дело в поведении Ю.
Она не катила на опытную. Она, блядь, не канала даже под ту, что была три года замужем. Она держалась почти так же, как в наш первый раз. Искренне пугалась моего напора, стыдилась своей чувственности и, сука, откровенно изумлялась самым обычным действиям.
Иногда казалось, уплывала из этого мира.
Черт…
Когда целовал, воспаряла. Откликалась, пуская не просто в тело. В душу зазывала. И я, выпрыгивая из собственной шкуры, падал.
Падал настолько глубоко, насколько нельзя.
Без парашюта. Без страховочных тросов. Без меток, по которым можно бы было позже вернуться.
«Я люблю тебя…»
Любовь вперемешку с яростью, болью и ложью, которую чувствуешь, хоть и неспособен обнаружить источник.
Но я…
Идиот. Мудак. Шизанутый. Черпал эти чувства до дна. Выбирал породу за породой. Пока не ударился в слой, внутрь которого Юния не впустила.
Что там было? Теперь не мог не думать, как вскрыть эту правду.
Именно ради этого мне стоило остыть, успокоиться и восстановиться. Но, сука, чтобы восстановиться, мне приходится положить полнутра.
Из ванной выхожу человеком.
Только вот…
Трескает и разлетается маска, едва понимаю, что Юнии в кабинете нет.
Расшатывает. Снова, мать вашу, расшатывает так сильно, что землю качает.
Мозг проводит экстренные переговоры с сердцем. И мы приходим к какому-то пониманию.
Первым делом осматриваю кабинет.
Салфетки в урне. Исчезновение рубашки, которую скинул.
После того, как картинка складывается, включаю обзор по камерам. Нахожу Филатову достаточно быстро. Она забегает в уборную на своем этаже за пять секунд до того, как у меня снова начинает барахлить сердце. В руках сумка, телефон у уха – все, что успеваю заметить.
«Вызывает такси», – догадываюсь и прихожу в ярость.
Впрочем, спешно гашу это чувство. Так же стремительно бросаюсь к встроенному в стену шкафу. Сдергиваю с вешалки чистые рубашку и брюки. Пока одеваюсь, позволяю себе разойтись тихой бранью. Собираю грязные вещи, отношу в ванную.
На обратном пути задерживаюсь.
Подхватываю со стола мобилу, закидываю в портфель и застываю. Медля, задумчиво тарабаню пальцами по столу.
Затем наклоняюсь и вытаскиваю из ящика органайзер, который женская половина человечества, по всей видимости, называет косметичкой. Хоть до сих пор не знаю, что именно цепануло забрать, отдавать Ю так просто не собираюсь. Хочу понять, почему возникает тревога каждый раз, когда вижу, как она пилит с этой чертовой штукой в уборную.
Покидаю кабинет, пересекаю коридор, выхожу на лестничную клетку, поднимаюсь на седьмой этаж, тем же ровным шагом добираюсь до уборных… Перед дверью сбивается сердце, но внешне не выдаю никаких реакций. Ворвавшись в женский туалет, вижу в зеркале свою беспристрастную рожу.
Секундой позже ловлю испуганный взгляд Юнии.
В животе стартуют спортивные соревнование. Среди участников – шизанутый движок, который я прикрываю, транслируя миру, будто он стабильный ритм выдает, тогда как стервятника даже нет на месте. Все, сука, переворачивается, стоит лишь увидеть Ю. Когда же память услужливо подбрасывает подробности того, что делал с ней в кабинете, внутри меня начинаются настоящие военные испытания.
Ставлю себе задачу не возбуждаться. И тотчас ее проваливаю. А учитывая то, что белья на мне нет, брюки быстро выдают интересное состояние.
Не меняюсь в лице. С достоинством свой долг несу.
Ю краснеет. Начинает метаться взглядом по помещению. Останавливаю эту панику демонстрацией ее косметички. Останавливаю, а через мгновение разгоняю сильнее.
– Искала? – толкаю с вызовом, суть которого еще сам не осознаю.
– Да… Дай сюда!
По реакциям вижу, что делать этого нельзя.
– Донесу до машины, – информирую тем же приглушенным тоном.
– Мне сейчас нужно.
– Зачем?
Прохожусь взглядом по лицу, волосам, своей рубашке, которой Юния, несмотря на огромный размер, умудрилась придать стиль, гармонирующий с гребаной юбкой и ее общей деловитостью.
– Чудо как хороша, – выдаю с выедающей мозг иронией.
– На самом деле… Мне нужно подкраситься…
Стыну взглядом на воспаленных глазах, пока эта девочка не применяет эффект океана.
– В машине подкрасишься. Я спешу.
Ее рот открывается, двигается, но слова не звучат.
Когда я разворачиваюсь и покидаю уборную, стук женских каблуков следует за мной незамедлительно.
Моя тревога разрастается.
Сука… Она, блядь, распирает мне грудь, словно разорвавшийся баллон монтажной пены. Пустая, пористая, пока еще бессмысленная… Но пиздец какая объемная хрень способна вызвать деформацию тела.
В лифте не могу не смотреть на Ю. Она выглядит так, словно я ее приставил к стене для расстрела. Первую часть пути не дышит, а вторую – вентилирует воздух так взволнованно, что приличным этот процесс просто невозможно назвать.
– Мне домой надо, – всполошенно пыхтит Юния в фойе, когда сжимаю ее локоть, чтобы направить к боковому выходу. Кивая охраннику, молча придерживаю перед ней дверь. – Ян… – оглядывается на улице.
В легкие поступает свежий вечерний воздух. Глотаю его, словно свободу, как ни стараюсь держать зарубу, что серьезным человеком стал. Когда желудок сокращается, сердце совершает сальто, а по венам разливается огонь, усиленно игнорирую Ю.
С тем же наносным хладнокровием открываю перед ней дверь автомобиля.
– Ян…
– Я отвезу домой, – заверяю сухо, лишь бы перестала маячить.
Едва дело завершается успехом, обхожу машину, закидываю на заднее сиденье свой портфель и ее органайзер.
Занимаю водительское кресло.
– Что у тебя с родителями? – спрашиваю, выезжая на проспект и вливаясь в поток плотного движения. – Не похоже, чтобы ты их сейчас слушалась.
Бросив взгляд на Юнию, никаких особых эмоций на ее лице, не замечаю. Изучает свои руки, блядь.
– Дело не в них.
– А в ком же? Зачем домой?
Пожимает плечами. Едва успеваю поймать это движение. И оно, мать вашу, так бесит. Бесит, потому как никаких ответов не дает.
Напоминая себе, что планировал серьезный разговор, на какое-то время замолкаю, чтобы позволить эмоциям отстояться.
Поворачиваю голову, только когда останавливаемся на светофоре. Юния вздыхает и вскидывает взгляд.
Ловлю. Выдерживаю.
– Я делить тебя не буду, – высекаю почти ровно.
Металл в интонациях не в счет. Он часть меня, Ю привыкнет.
– В каком смысле?.. – толкает почти бездыханно.
И вздрагивает.
– Ни с кем делить тебя не буду, – повторяю жестче.
– Ты… Так говоришь, словно я собираюсь с тобой…
– Собираешься, Ю, – перекрываю ее возмущенный шепот.
Она замолкает. Взглядом немало эмоций выдает, но слова жалеет.
Зеленый. Улавливая краем глаза, отворачиваюсь.
Тишина сохраняется до следующего «красного». И даже когда останавливаемся, еще какое-то время затягивается. Все, чем обмениваемся – взгляды. После бартером идет дыхание.
– Знаешь, – проговариваю тем тоном, который обычно использую с Богданом. Неосознанно выбор ложится. Иначе сейчас не получится достать из глубин то, что хочу сказать. Ю замирает. Затаив дыхание, смотрит, как раньше – во все глаза. – Иногда чувствуешь, что сейчас человека отпускать нельзя. Просто нельзя.
«Иначе случится что-то плохое», – заканчиваю мысленно.
Тревога вновь дает о себе знать. Клубится за грудиной темнотой.
– Знаю, – шепчет Ю неожиданно. – Однажды у меня было такое чувство.
– Когда?
– Когда ты уходил, оставляя меня на заснеженной трассе.
И слов этих достаточно, чтобы заставить меня окаменеть. Но Юния ухитряется еще и взглядом добить.
Ощущение, что больше никогда в жизни пошевелиться не смогу, настолько велико, не возникает даже мысли, чтобы сопротивляться.
Экстренным спасением становится пронзительный сигнал сзади. Вздрагивая, отмираю. Отворачиваясь от Ю, бросаю взгляд на светофор, хотя уже понимаю, что там зеленый.
И ни один «красный» нас больше к разговору не подталкивает. До самого дома молчим.
– Поднимемся вместе. Соберешь вещи, – извещаю тоном, не терпящим возражений.
Выдохся.
Ю, очевидно, тоже. Ничего не говорит. Молча покидает автомобиль. Когда оттесняю, не давая забрать чертову косметичку, лишь взглядом испепеляет. Направляясь к подъезду, намеренно быстро двигается. Да только я быстро нагоняю. Ловлю дверь, которую пытается передо мной захлопнуть.
