Текст книги "Ты – всё (СИ)"

Автор книги: Елена Тодорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

45

Я хотел тебя присвоить, Ю.

© Ян Нечаев

Лето. Суббота. Вечер.

Прогулка по району Ю до наступления сумерек – хреновейшая идея. Народу во дворах столько, что рябит в глазах и шумит в ушах. Подуставшие мамки с орущими фальцетом детьми, козыряющая жаргонами пацанва, сверкающие ярким боевым раскрасом соски, спорящие за политику[1] мужики и, конечно же, круглосуточный стационар по лавкам – бабулинг[2] в работе.

Все нормально. Жизнь идет.

Юния незаметно одергивает джинсовые шорты и вежливо здоровается с прищурившими соколиные глаза матронами, не догадываясь, что оценивают они сегодня не ее одежду, а четко по точкам все то свежее золото, которое на ней сейчас поблескивает.

Нас же с семьей по приезду засекли. Взглядов не сводили, пока от машин к подъезду шли.

– Засватали? – интересуется у Юнии самая любопытная старуха с улыбкой, которая якобы должна выглядеть доброжелательной.

Моя девочка краснеет так ярко, будто дальше у нас прям перед ними свадьба, брачная ночь и демонстрация окровавленной простыни.

Беру ее за руку.

«Хуй вам всем», – передаю телепатически, когда твикс бабок разной комплектации с напудренными носами осмеливается изучать меня.

Поняв, что на мне ни разогнаться, ни догнаться не получится, кисейные дамы быстро сбрасывают скорость. Глаза вращаются и мечутся по кустарникам, как потерпевшие крушение самолеты.

– Да, засватали, – отвечает Ю твердо.

Заручившись моей поддержкой, явно чувствует себя увереннее.

Не могу не гордиться этим.

Моя девочка. Моя.

– Так, а разве ж можно сватать разведенную? – толкает одна из «скрепных» старух с той же ехидной улыбочкой.

Ю вздрагивает. Вытягиваясь стрункой, напрягается.

Стискивая челюсти, с трудом сдерживаю в себе зверя. Смеряю «язычницу» сарафанного радио ледяным взглядом.

– Нам можно, – заверяю жестко. – Всего хорошего, – припечатываю тем же тоном.

И увожу Юнию.

– Боже… – бормочет она по пути к машине. – Им же теперь обсуждений – на месяц вперед!

– Пусть обсуждают. Нам-то что, – отмахиваюсь с безразличием, которым надеюсь заразить Ю. Неспешно разминая пальчики тонкой и хрупкой кисти, второй рукой открываю перед ней пассажирскую дверь. – Садись, – киваю и сжимаю напоследок ее ладонь. – Прокатимся в укромное место.

Юния послушно ныряет в салон.

Дождавшись, когда спрячется, захлопываю дверь. Пока обхожу машину, снимаю пиджак. Бросаю на заднее сиденье. Уже за рулем расстегиваю верхние пуговицы рубашки и подворачиваю рукава. С кондиционером, конечно, не спарился бы и полностью зашитым, но дело сейчас не в градусах.

Испытываю адское желание расслабиться.

«Я люблю тебя так сильно… Я люблю тебя так, как любят в жизни только раз!»

Минут сорок пять прошло с тех пор, как Юния выдала это признание. Минут сорок пять я пропускаю его через встроенный в башке шазам.

Зачем?

Ищу совпадения с теми фразами, которые она говорила раньше. По всем словам тестирую. Обнаруживаю тождество, естественно. Однако оно неполное.

«Я люблю тебя так, как любят в жизни только раз…»

Только раз. Вот, что главное.

Понял в ту же секунду, как услышал. Но отпустить до сих пор не могу. Прокручиваю безостановочно. Сердце каждый раз реагирует. Вздрагивает так четко, словно отдельный организм. Берет за душу, безусловно. Еще как берет! Трясет по высшему разряду.

– Родители не обидятся? – выдает свои переживания Ю. Перевожу дыхание, прежде чем направить в ее сторону взгляд. Любуюсь ею, дыхание спирает. – Как думаешь? – спрашивает, не подозревая о том, какой внутри меня шквал бесоебит.

– Думаю, поймут, – проговариваю тихо, чтобы скрыть излишнюю сиплость голоса. Вроде как между делом, без какой-либо изобличительной скованности прочищаю горло. – Мы отбыли основную часть. Вопрос решенный. Даже если не вернемся, проблем не возникнет. Объяснение с обеими сторонами беру на себя. Едем?

Ю улыбается со слезами на глазах.

Когда выгибаю вопросительно бровь и тянусь к ней, чтобы взять за руку, с каким-то рваным смешком мотает головой… Мол, ничего.

– Я просто вспомнила… – задохнувшись, замирает. С улыбкой обмахивает свободной ладонью лицо. Борется со слезами. – Ты… – застывает на мне тем самым взглядом, из-за которого пробивает судорогами мышцы передней части всего корпуса – от груди до паха. – Ты сейчас очень сильно напомнил мне… Моего Яна Нечаева пятилетней давности… Почти пятилетней… Ну ты понял… – она то смеется, то задыхается, то застывает. Я и сам с трудом функционирую. Чувствую, как рассудок сбегает, и как захватывает все стратегические пункты сердце. Оно, блядь, на грани, а тащить берется за семерых. Запинается, когда Ю резко подается вперед и обхватывая ладонями мое лицо. – Мне нужен мой Ян Нечаев, – шепчет, глядя не просто в глаза. Сразу в душу. – Очень сильно нужен.

Простые слова. Но, сука, сколько в них смысла.

Со вздохом опускаю веки. Накрывая ее руку своей, сглатываю. Поглаживаю пальцы, пока не торможу на кольце, которое сегодня надел. Машинально прокручиваю и едва заметно трусь о лицо Ю своим. Настолько незначительно это движение, что кажется, является лишь плодом моего воображения.

– Еще… Я хотела тебе сказать, Ян… – шелестит так тихо, а у меня дрожит нутро. – Я ждала тебя… Долго-долго… Боже, всегда!.. Хоть и пыталась убедить себя, что ты этого недостоин… Ты исчез, на меня все напали… Родители, твои бывшие девчонки… Я сама… Не справилась… В один момент… Мм-м… Оказалась в кабинете психотерапевта…

Медленно поднимаю веки, чтобы встретиться с Ю взглядами.

– Когда начались порезы? – толкаю практически бездыханно.

В груди словно воронку засасывает. Нормальный режим вентиляции нереален.

– Да… Почти сразу…

– Почти?

После этого Ю слегка отстраняется и низко свешивает голову, лишая меня возможности видеть свои глаза. Прижимая к губам кулак, всхлипывает и начинает тихо плакать.

– Я ходила к психотерапевту до того, как начала делать порезы… Скрывала… Пока Наталья Юрьевна до меня достучалась, там места живого не было… Я не могла дождаться, когда заживут свежие раны… Делала еще и еще… Пока не стало страшно от осознания, что не могу остановиться… Рассказала, и началась чуть другая терапия… Я справилась, но бритву продолжала носить. Знаешь, мне казалось, что таким образом я сама свою жизнь контролирую. Лезвие всегда под рукой, а я не трогаю его. Будто я сильнее. Хах, – усмехнувшись с самым несчастным видом, поднимает взгляд. – С Повериным ничего не было. Мы встретились в клинике. Он брата водил, пока их мама находилась в стационаре онкодиспансера. Она… Она в петлю лезла, и Натан это увидел. Мы общались. Сдружились. Ну ты знаешь, как я умею дружить. Самоотверженно – так сказала врач, – кривит губы в улыбке, а кажется, словно захлебывается горечью. – Один раз я осмелилась попросить что-то для себя… Увидела тебя, мир пошатнулся… Не понимала, зачем ты приехал именно к моему дому… Осознавала лишь свой страх снова сломаться… Ты стоял там, а у меня сердце уже не билось… Я не чувствовала пульса… Со мной такое было один раз…

– Со мной тоже, Ю.

– В тот день, когда узнала, что были еще Заи, – уточняет она.

– В тот день, когда узнал, что ты написала заявление, – хриплю я.

Юния сжимает губы и качает головой.

– Это мама… Смешно, но она была уверена, что добровольно я с тобой не могла переспать. Представляешь? Дескать, я у них такая хорошая! Знала бы она, как я кончала с тобой! Нет, правда, смешно. Я не знаю, как еще на это реагировать, лишь бы не психовать. Не хотелось бы, чтобы ты сейчас на нее злился… Мама тоже изменилась, поверь.

– Как я могу не верить, если ты говоришь.

– А тогда… Она со своим знакомым следователем нарушила закон. От моего имени накатали это заявление. Я забрала, как только смогла!

– Вернемся к Поверину, – напоминаю о том, что тогда лишило, на хрен, всякой надежды и причинило боль, побившую по силе весь гребаный год реабилитации.

– Да… Я попросила его меня поцеловать, чтобы ты увидел…

– Я увидел. Решил, что ты счастлива с другим.

– Так и планировалось… Боже… Прости… Мне казалось, что ты меня использовал… Получил, что хотел, и ушел. Так все говорили.

– Запомни, Зай: уходят не тогда, когда получают то, что хотели. А наоборот: когда получают не то, что хотели. По первому сценарию – желаемое за одну ночь не отпускают. Его берегут. Стремятся любыми путями присвоить, понимаешь?

– Да, – толкает сдавленно.

– Я хотел тебя присвоить, Ю. Я собирался на тебе жениться. Я принял это решение еще в тот день, когда ты пела на футбольном поле. Помнишь этот выездной матч? – дожидаюсь, пока изумленная Зая кивнет. – В тот день я поклялся себе, что ты станешь Нечаевой. И делал все, чтобы эту мечту осуществить. Пока не вмешались обстоятельства, вынудившие меня улететь в Германию.

– Я-я-ян… – суматошно гладит мое лицо руками. – Мне страшно думать, что это были за обстоятельства.

– Не думай.

– Так просто?

– Так просто, – выдыхаю, убирая приклеившуюся к ее влажной щеке прядь. – Я здесь, Ю, – прохожусь ладонями по ее волосам. – Я с тобой. И всегда буду.

– Ты мой ключ к себе, Ян. Ты мое лекарство от всех болезней. Ты мужчина, которым я восхищаюсь.

Сердце снова на грани. В нем рваные раны. Но каждая заполнена эфиром любви, о которой Ю продолжает говорить.

– Я люблю тебя… Хоть часто кажется, что любить тебя по сложности равносильно тому, чтобы строить новый мир. Я к этому готова. С тобой чувствую силу. И за это люблю еще больше. Прости, не могу об этом молчать.

– Все нормально, – храбрюсь, выдерживая характер.

– Терпимо? – переспрашивает с долей иронии.

Сдвигая брови, хмурюсь. Но одновременно с этим глажу ее и через боль улыбаюсь.

– Терпимо, Зай, – подтверждаю, уже не замечая того, как без конца поправляю ее волосы. – Значит, с Повериным совсем ничего не было? – уточняю с ебучим терпением Титана.

– Не было. Мы расписались, чтобы получить реальный шанс на опеку над Натаном. Ты же сам все понял. Говорил, что думаешь, будто я ни с кем, кроме тебя, не спала. Ты понял. Ты все понял, – повторяет несколько раз.

Меня ослепляет эмоциями. Морщусь от них, но продолжаю улыбаться. И нежно гладить Юнию тоже не прекращаю.

Вопреки заранее выставленным блокадам, проскальзывает похоть. Разгоняет кровь. После первого же круга сгущает, наполняя плоть жгучим жаром и разбивая ткани ломотой. Требует незамедлительного утоления голода.

– Боялся поверить, – хрипло объясняю свои сомнения.

– Боялся? Не верю. Ты неспособен, Ян.

Польщенный ее выводами, усмехаюсь.

– Пусть так. Разубеждать не стану.

– А можешь мне сказать… Что ты подумал, когда увидел меня в этом году?

– Подумал, что за новую ночь с тобой пережил бы весь этот кошмар еще раз.

– Весь этот кошмар? Ты про разлуку?

– Не только.

– А про что?

– Мне тебя не хватало каждую чертову минуту из этих гребаных четырех лет, что еще я мог подумать? – возвращаюсь к сути вопроса, чтобы отвлечь ее от неудобных для себя расспросов.

– Четыре с половиной. Почти пять, – поправляет Ю со вздохом.

– Четыре, – настаиваю я, прежде чем выдать безопасный секрет. – Я приезжал к универу весной, как только вернулся в Одессу. И потом – все это время до нашей встречи в июле.

– Я-я-ян… – протягивает растерянно. – Я не знала.

– Конечно, не знала. Потому что я этого не хотел.

– Тогда ты решил заманить меня в свою компанию?

– Заманить… – усмехаюсь, якобы это слишком яркоокрашенный глагол. Вот только «якобы» здесь главное слово. Подтверждаю ведь: – Тогда.

– Ох, Ян Романович… – вздыхает и ненадолго замолкает. – Едем домой? Мне еще много нужно тебе рассказать.

– Едем. Мне много нужно тебе показать.

[1] Предлог «за» здесь использован намерено. Так говорят в Одессе.

[2] Бабулинг – соединение слова «бабушка» и термина «буллинг».

46

Ты в моем сердце один.

© Юния Филатова

Быть представленной родственникам и друзьям Нечаевых в качестве невесты Яна мне выпадает на следующий же день после сватовства.

Илье двадцать один. Банкетный зал в одном из помещений развлекательного комплекса, которым владеет мой Нечаев. Уютное торжество. Ненавязчивая и приятная праздничная программа.

И вдруг на сцене вместо поп-группы, которую все ждали после объявления ведущего, появляется Агния. С огромным белым питоном на шее она идет под фанфары к микрофону.

– О Боже… – выдыхаю я шокированно.

Следом стынут улыбки наших родителей. Еще секунду назад по всем внешним признакам было понятно, что они успешно «переобулись» и успели вкусить чувство гордости за то, где и в каком статусе мы все сегодня находимся.

– Что это?.. – шепчет неживым голосом мама.

Папа краснеет и с хорошо заметным желанием провалиться под землю воровато оглядывается.

Господи… Он явно надеется, что присутствующие еще не успели узнать, кем приходится нам Агния.

Я сама не знаю, куда себя деть. Но от сестры отказываться точно не собираюсь.

Пока играет красивый музыкальный проигрыш, осторожно оцениваю реакцию будущих родственников.

Братья Нечаевы, включая моего Яна, поджимая губы, мрачно хмурятся. Егор, у которого рефлекс беситься из-за Агуси, уже миг спустя свирепеет. А вот обалдевший поначалу Бодя растягивает губы в хитрой ухмылочке. Совершенно очевидно, что в этот момент в его шальной головушке созрел очередной коварный план.

«Надо бы проследить за ним…» – успеваю сделать зарубку, прежде чем посмотреть на родителей Яна, которых он еще вчера как бы между делом просил называть мамой и папой.

Вроде так положено после сватовства.

Я полночи думала, как решиться на подобное.

Уф, Боже… Сейчас не об этом, конечно. Слава тебе – что Роман Константинович, что Милана Андреевна улыбаются!

– Смотрю, у вас все в семье голосистые, – сухо комментирует Ян, когда Агния, красиво извиваясь вместе с этим питоном у микрофона, начинает петь одну из вариаций «HappyBirthday to you».

«А то, что у нас все долбанутые, ты не заметил?» – вступаю с ним в диалог лишь мысленно.

Из внешних реакций на моем лице – неловкая улыбка.

Нечаев перебирает пальцами у меня на талии, сжимает чуточку крепче, а я с досадой вспоминаю, как еще утром, гуляя с Аги по торговому центру, думала, что наши шикарные вечерние платья станут единственным, на что сегодня обратят внимание гости. Уверенность как рукой снимает. Нервно и достаточно громко сглатываю.

А гости тем временем, с подачи Романа Константиновича, на финальных аккордах бурно аплодируют Агнии.

– Браво! – выкрикивает Милана Андреевна, когда сестра заканчивает. – Это было еще фееричнее, чем на дне рождения Егорки!

Хоть бы ваш Егорка после этих слов не почувствовал себя обделенным… Устроят ведь тут смертельное шоу! А Илья даже довольным не выглядит – продолжает хмуриться.

– «Фееричнее, чем на дне рождения Егорки…» Это еще что, черт побери, значит? – доносится до меня папино бормотание.

Но, к счастью, его мастерски заглушает Роман Константинович.

– Спасибо, дочка. Уноси своего зверя в клетку и спускайся к нам.

Агния, сверкая от довольства, словно новогодняя елка, изящно удаляется. Только вот… Не знаю, можно ли рассчитывать на ее быстрое появление, учитывая то, что следом за ней за кулисами исчезает Егор. А пару секунд спустя – и Богдан.

– Боже, Ян… – выдыхаю взволнованно. Потянувшись к нему, шепчу на ухо, чтобы ненароком не услышали мама с папой: – Проконтролируй, чтобы они ее не сожгли.

Нечаев молча смотрит за кулисы, а во взгляде его читается мат.

– Илья, – подзывая брата, коротко указывает на меня, мол, присмотри. – Под твою ответственность.

Младший тут же шагает ко мне, и через мгновение Ян уходит.

– Почему твоя сестра так любит эпатировать? – бубнит Илюша, глядя на меня каким-то нетипичным образом – по касательной, едва задевая. – Почему она не такая, как ты?

– Агния королева, – отвечаю с улыбкой. – Если ей не оказывают должного внимания, она самостоятельно провоцирует вокруг своей персоны ажиотаж.

– Трындец, как все сложно.

– Да, с ней непросто. Но и скучно не бывает.

– Не сомневаюсь. Только мне такие не нравятся.

Я замираю. Вглядываюсь в его лицо пристальней, чем позволяют правила приличия.

– В каком смысле?

Скулы парня розовеют.

– Не то чтобы я имею что-то против нее… Вроде как все разногласия между нашими семьями утрясены, и скоро мы станем одной большой родней. Говорю скорее о, эм-м, симпатии. Она очень красивая. Блядь, прям очень. Но поведение… Мне такие девушки не по вкусу.

– И хорошо, Илюш. Агния с детства в Свята Усманова влюблена, – выдаю я для самой себя неожиданно. – Правда, совсем недавно она заявила, что первая любовь не может длиться вечно. Дескать, это еще не серьезные чувства. А вообще… Она много что говорит. И каждый раз разное. Сама себе противоречит.

– Херово, – мрачно заключает Илья.

– Ты только, ради Бога, не передавай мои слова Егору, – спохватываюсь я.

– Почему я должен ему это передавать?

Застываем, уставившись друг на друга как два барана. В несознанку играем. Вместе делаем вид, что между Агнией и Егором не происходит ничего царапающего всем окружающим нервы.

– Просто подумала… Мало ли…

– Если ты к тому, что я чесал, пока Яна не было, тебе… Извини еще раз. Я тысячу раз пожалел.

– Да нет, – спешно выталкиваю я. – Не поэтому так сказала. Перестань извиняться. Расстались мы с Яном не из-за тебя.

– Не из-за меня, – соглашаясь, долго смотрит в глаза, будто еще что-то сказать хочет. Хочет, но не может. – Я солидную лепту в этот разлад внес.

– Давай не будем о плохом. Все-таки у тебя день рождения, – переключаю его, а по большей части себя. – Положено веселиться.

– Да.

Как раз в этот момент на сцену выходит та самая поп-группа, а Милана Андреевна приглашает гостей за столики.

– Черт… – выдыхаю я.

– Что случилось? – тут же откликается Илья.

– Да ничего, – отмахиваюсь. – Не хочу тебя гонять.

– Говори.

– Я сумочку у Яна в кабинете оставила, а там браслеты, которые я хотела надеть.

Собираясь на торжество, поняла, что ни одно из моих обычных украшений для рук не подходит к эффектному, но очень утонченному красному платью. Пластырь на запястье тоже смотрелся дико. Обратилась за помощью к маме, она привезла свои золотые браслеты. Да только надеть их я не успела. Самой было неудобно, а Яна просить не рискнула, ведь в таком случае он бы уставился прямо на мою татуировку. Думала, позже вернусь в кабинет с Агнией. Так она взяла и пропала.

Чувствую себя голой. Тревожусь о том, что Ян случайно за руку возьмет и нащупает шрам.

Нет, я, конечно, понимала, что скрывать вечно случившееся нельзя. Просто пока еще не готова ему рассказать.

– Я принесу, – вызывается Илья без заминки. – Останешься с мамой.

Милана Андреевна вроде была далеко, и вдруг оказывается рядом с нами. Точно мама-спецназ – чувствует, когда нужна своим детям.

«Своим детям…» – прокручиваю это в голове, и глаза начинают слезиться.

– А где моя любимая свинюка? – оглядывается в поисках Богдана.

– Он с Яном и Егором, – успокаиваю ее, надеясь, что это правда. – Сейчас придут.

Ободряюще улыбаюсь.

Но буквально пару секунд спустя нас отвлекает появление припозднившихся гостей.

– Пойдем встречать, дочка, – зовет Милана Андреевна. – Папа у дальних столов, не увидит.

И снова ее отношение безумно сильно трогает меня.

Шатохины, Георгиевы, Фильфиневичи, Чарушины, Бойко – узнаю, пока шагаем им навстречу. Пять лет назад мы с Яном гоняли с этими ребятами в футбол, прыгали по лужам и летали на самых опасных аттракционах в Луна-парке… И вдруг… У них столько детей! Ошеломленно пытаюсь пересчитать выводок, но быстро сбиваюсь. Зато почти каждого ребенка я могла бы назвать по фамилии, настолько они похожи на своих родителей – нереально красивые девочки Шатохиных, крепкие, высокие и не по-детски серьезные мальчики Георгиевых, маленькая и яркая, словно Дюймовочка, дочка Фильфиневичей, обаятельный улыбака Кир Чарушин и две его милые сестрички, прекрасный ангелочек и мелкая егоза Бойко.

Не понимаю сейчас, как не узнала в первую встречу Шатохина. Просто уму непостижимо!

– Добрый вечер! С именинником вас! – выступает за всех Артем Чарушин.

– Добро пожаловать, ребята! Очень рада всех вас видеть! Илья сейчас подойдет. А это, – обнимая, Милана Андреевна выдвигает меня чуть вперед, – прошу любить и жаловать, невеста Яна и моя первая долгожданная дочка – Юния.

– Невеста? – удивляется Шатохин. – Когда успели?

– Тоха, в таких случаях принято поздравлять, – басит Георгиев, постукивая друга по плечу.

– Да я поздравляю, поздравляю.

– Поздравляем! – восклицают радостным хором их жены.

– Скоро, значит, на свадьбе погуляем, – активизируется Фильфиневич. – Ух, я начинаю готовиться!

Это заявление ребята поддерживают дружным смехом. Я тоже улыбаюсь, хоть и краснею.

– Давай, старик. На тебя весь расчет, – смеется Бойко. – Надеюсь, вы с Тохой еще не разучились крутить свои звездные вертухи.

– Обижаешь, – хмыкает Филя. Указывая большими пальцами себе на грудь, самодовольно добавляет: – Этому телу суждено летать.

– А этому – падать, – хохочет Чарушин, поглаживая Тоху по голове.

– Иди ты бегать, дорогой родственник. Я один раз упал. С тех пор навык повышен до уровня Бог, – козыряет тот.

– Один раз, но метко. Шрам на полбороды.

– Тёма, это не смешно, – не выдержав, бросается защищать перед братом мужа Марина.

Чара со смехом сгребает ее и, отрывая от пола, слегка кружит.

– Прическа, – возмущается она и тут же смеется.

Я внезапно вспоминаю секс Шатохиных, в этом же здании, только этажом выше, и вспыхиваю еще ярче.

В ту же ночь случился наш с Яном первый послеразлучный кровавый поцелуй. Если измерять временными рамками, это было совсем недавно. А по событиям, кажется, будто минимум год прошел.

– Милана Андреевна, Юния, познакомьтесь, – выступает из общей толпы обычно тихая Лиза Чарушина. За собой вытягивает симпатичную, худенькую и на первый взгляд зажатую брюнетку. – Это наша с Соней младшая сестра – Оля.

– Очень приятно, – отзываемся мы с мамой, не жалея улыбок.

– Просим всех к столам, – добавляет Милана Андреевна, подкрепляя приглашения широким жестом. Ребята проходят вперед. Мы чуть позади держимся. – Эта Оля с мужем развелась. Младенец без отца остался, – в голосе будущей свекрови неподдельное сочувствие звучит. Меня пробирает до мурашек. – Чарушины забрали к себе, потому как этот ее неадекватный бывший муж настырно лезет в дом.

– Бедная.

– Да… А вот и наш сокол, – восклицает, завидев Илью издалека. Только он нас не видит. Смотрит куда-то в толпу. – Ох… Узнаю этот взгляд, – шепчет Милана Андреевна взволнованно. – Похоже, только что произошло знакомство с моей третьей невесткой. Ну что ж… Пусть Бог благословляет.

Я лишь киваю. Слишком ошеломлена чередой событий, чтобы что-то говорить.

Илья помогает мне надеть браслеты, без конца поглядывая в сторону ребят, которые, поздравив его, успели рассесться за столиками. Меня такой расклад, конечно же, более чем устраивает.

– Это Оля. Младшая из Богдановых, – информирую осторожно.

– Да… – хрипит Илья сдавленно. Прочищает горло. – Я в курсе. Идем за стол.

Не наседаю, хотя любопытство раздирает. Хм, даже не любопытство, а некое беспокойство за одного из Нечаевых. Замолкаю, потому что не люблю лезть в душу.

Дойти до столика не успеваем. Из закулисья появляются Агуся, Ян и остальные братья Нечаевы. Слава Богу, все выглядят целыми. Но сестру Ян, что уже стало привычным, как зачинщика всех ссор, ведет за руку. Богдана-то так не схватишь. Нет, Ян не будет брата позорить перед гостями. Аге же все нипочем. Рядом с моим Нечаевым она, конечно, притихает и ведет себя удивительно покорно, но при том обиженной не кажется.

Только при близком осмотре замечаю у сестры и Егора царапины.

Неужели подрались?

Господи…

Виновато смотрю на Яна, когда он сдает Агнию нашим родителям и подходит ко мне.

– Все нормально, – заверяет он.

Но при этом какой-то нерв под глазом у него дергается.

Чудно.

Прижимаюсь, едва обнимает. Целую в подбородок – туда, где через пару часов появится колючая щетина. Он как-то резко замирает, переводит дыхание и смотрит на меня так, что внутри все переворачивается.

Застываю с каким-то странным ощущением, будто вот-вот грянет взрыв.

Нечаев спускает взгляд к моим губам и говорит:

– Ты в этом платье, пиздец, мне кровь сворачиваешь.

С этой фразой мощным, будоражащим и дурманящим сексуальным облаком окутывает. А целует в лоб. С нежностью и уважением, от которых не то что щемит сердце. Оно скрипит! С каждым ударом все сильнее.

– Охуеть, какая красивая, – выдыхает в ухо.

И меня накрывает дрожью.

Ян опускает взгляд вниз. На грудь смотрит. Видит мурашки.

– Блядь… – тихо, но будто сокрушается. Я едва дышу. – Знаешь, что сейчас понял, Зай? Даже в статусе, с Нечаевским кольцом на пальце тебя ревную.

Мне бы раскокетничаться, как это умеет делать Агния, а я пошевелиться не сразу решаюсь. И непонятно, чего боюсь. Наверное, по-прежнему есть опасение, что все резко закончится.

Прижимаюсь ближе, пока грудь не расплющивает о его грудь. Под тканью, которая вдруг начала ощущаться колючей, горят и пульсируют соски. И там, внизу живота и промежности, уже настоящий водоворот эмоций.

– Ты в моем сердце один, – шепчу с томными нотками, которые невозможно загасить.

Он морщится. Касается лицом моего лица. Тихо вбирает воздух. И целует в губы – с той же особенной деликатностью, которую проявляет на людях, но при этом властно, заявляя свои права на меня.

Чувствую себя пьяной, хотя еще ни грамма не пригубила. Голова кружится. А в груди дрожь трепета оживает.

– Надеюсь, я не сплю… А если сплю, то не хочу просыпаться.

– Ты не спишь, Ю. Я с тобой.