Текст книги "Ты – всё (СИ)"

Автор книги: Елена Тодорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

47

Я не знаю, как ей сказать эти слова.

© Ян Нечаев

– Слышал, в Японию летите, – протягивает Тоха, останавливая свой въедливый взгляд на Ю.

За столом сидим. Моя рука на спинке ее стула, кончиками пальцев касаюсь голой кожи плеча.

Юния молчит. Смущена и растеряна. Не знает, как себя вести. Как всегда, в такие моменты держится отстраненно и слегка высокомерно. Смотрит на сцену и делает вид, что занудный вой очередного исполнителя всецело поглотил ее внимание.

– Да, по работе. В Окаяму, – делюсь ровным тоном. – Есть цель заключить договор на поставки кое-каких комплектующих.

– Я думал, Германия обеспечивает всем.

– Не всем. Электроника и турбины шли из Италии. Ю пробила, что изготовляют их в Японии, а Италия просто посредник. Хотим этого посредника выключить из производственной цепочки конкретно нашего филиала. Это существенно снизит себестоимость и даст нам преимущество на этапе запуска новых моделей автомобилей.

– Леди Ю такая умница, – заключает Тоха с явным расчетом на какую-то реакцию со стороны Юнии. Смотрит на нее, пока не даю ему знак прекращать. – Понял, – толкает с усмешкой. – Когда свадьба-то, решили уже?

– В сентябре, – отвечаю я, вызывая удивление прежде всего своей невесты.

– Это следующий месяц, – напоминает она взволнованно.

– Да. Следующий. Куда еще тянуть? – последнее фраза – чистая риторика.

– У меня защита диплома, Ян… Который ты, к слову, мешаешь писать, – в голосе Ю появляется напряжение, но я уверен, что это не злость. Я выгибаю бровь, она закатывает глаза. Ребята смеются. – У меня даже наряда нет, Ян. И идей насчет него тоже.

– Можно я тебе платье пошью? – выступает с неожиданным предложением свояченица Чарушина. Все тут же сосредотачивают взгляды на ней. – Обещаю, что не подведу. Знаю, что тебе нужно, чтобы сиять и при этом не потерять своих утонченности, мягкости и нежности.

– Оля – дизайнер-модельер, – поясняет с улыбкой ее сестра и жена Георгиева – Соня. – Сейчас доучивается, но мы с Лизой и Мариной уже сражаемся за ее работы. Кстати, сегодня все мы и девчонки, – указывает на резвящихся рядом детей, – в нарядах от Оли.

– Очень красиво, – быстро оценивает Ю. – Вы все просто очаровательны! Стильные, индивидуальные и естественные. Правда, я в восторге! Нужно обсудить, Оль. Диктуй номер.

Пока девушки обмениваются контактами, все остальные тянутся за бокалами. Все, кроме Илюхи. Тоха толкает для него тост, а он в это время копается в своем телефоне. Кивает, не поднимая головы. Толкаю его плечо. Только после этого прячет мобильник. Сипло прочищая горло, поднимает свой бокал.

– Спасибо. Было бы неплохо, – отвечает на пожелание «двинуться на своем человеке».

И при этом, сохраняя некую отстраненность, с каким-то гнетущим выражением двигает челюстью. Чокаясь, ни на кого особо не смотрит. А потом вдруг на две секунды задерживает взгляд на той самой Оле, и мне на грудь словно пламя ложится. Она зрительный контакт не принимает. Позволяя Илье коснуться своим бокалом ее, смотрит куда-то на стол. Брат тоже быстро переключается на других гостей и с самым беззаботным видом опускается обратно в кресло.

– Мне показалось, или вы с Ольгой знакомы? – спрашиваю на первом же перекуре.

Судя по реакциям, Илюху мой выпад напрягает, но в целом реагирует нормально.

– Ну да, знакомы, – говорит между затяжками. – Пересекались как-то. Она мне понравилась, я ей – нет. Ничего интересного, в общем.

– Похоже, до сих пор нравится. Твой нарочито небрежный тон еще больше вопросов вызывает.

Брат морщит лоб. Выдерживая паузу, смотрит куда-то в пол.

– Не хочу о ней говорить, – отмахивается чуть позже и тут же вставляет сигарету в рот, чтобы задохнуться никотином.

– Ок, – похлопываю его по спине. – Дай знать, когда захочешь.

Кивает. На том и расходимся.

Когда возвращаемся в зал, приглашаю Юнию танцевать, просто потому что хочу ее обнять.

Улавливая смущение, глухо заверяю:

– Все хорошо.

Самому же никак не удается расслабиться. В напряжении перманентно. Что-то мешает отпустить контроль и просто наслаждаться долгожданным счастьем, которое вроде как пашет сейчас на полную мощность. Сохраняется ощущение, словно остались незакрытые вопросы.

Утром, после того как закинул Ю с Агой в торговый центр, даже к отцу за советом обращался.

– Что-то покоя не дает. А я не могу понять что.

– Это беспокойство связано с конкретным человеком?

– С Юнией.

– В чувствах своих ты, насколько я могу судить, уверен.

– Конечно, пап. Уверен.

– Она тебя тоже любит. Это видно.

В кабинете стоит тишина. Мы сидим друг напротив друга и смотрим четко в глаза. Разговариваем откровенно, как миллион раз до этого. Но у меня никак не получается нащупать то спокойствие, которое я обычно в беседах с отцом обретаю.

– Возможно, дело в том, что я не могу сказать ей это слово, – размышляю вслух. – А она ждет. Знаю, что ждет.

– Почему не можешь?

Прикрывая веки, потираю пальцами подбородок.

Нет, мне не нужно вспоминать. Собираюсь с духом.

Открываю глаза. Смотрю на отца, обещая себе быть максимально честным с ним и с самим собой.

– Отторжение к этому слову произошло еще пять лет назад, когда я увидел сообщения, в которых она писала это чертово «люблю» Усманову. Святу, – уточняю, хотя папа, должно быть, и так понимает, о ком речь. – Они тогда встречались. В девятом началось… Помнишь? Я ее, по сути, у него отбил. Задело тогда, что ему и мне одни и те же слова говорила. Пусть, как она говорила, с разным посылом. Свят, мол, дорог как друг. Меня отвернуло. Но я… Взял себя в руки тогда. Преодолел этот затык. Даже пару раз ей сам признавался. Потом эта разлука, заявление, ее замужество, годы уверенности, что не любила никогда… Пустые слова… – дыхания не хватает закончить. Сорвавшись, беру паузу, чтобы восстановить. Пока концентрируюсь на этом процессе, невольно охреневаю от силы сердцебиения. – Сейчас я знаю, что любила. Все эти годы. Ни с кем не была. Брак был фиктивным, чтобы Поверин взял опеку над братом. Надо, кстати, к ним съездить. Мелкий привязан к Ю. Она этого, возможно, не осознает. Надо подсказать, – выдаю все нагромождение мыслей. И снова замолкаю. Прижимая сцепленные в замок руки к губам, раскидываю упорно сплетающиеся в узлы чувства. С хрипом выдыхаю: – Я не знаю, как ей сказать эти слова.

Глаза отца сужаются. Брови толкаются к середине переносицы. Если бы не морщины, которые чеканит возраст, встретились бы. Мне, знавшему папу от и до, заметно, как,моргая, он перемалывает эмоции. В горле собирается ком, ведь посторонний этого бы не понял – сдержан.

Отец неспешно, даже как будто лениво, двигается в кресле. Смещается, словно неудобно стало. Подается вперед. Переводит дыхание. Берет в руку зажигалку. Перекатывает ее по столу – с бока на бок. Обдумывая сказанное мной, долго молчит. Я не тороплю. Зачем? В этом нет необходимости. С привычкой папы взвешивать каждое слово давно знаком. Не напрягает эта тишина. Успеваю расправить плечи, вдохнуть.

Пригубляю принесенный мамой кофе. Жду.

– Помнишь, как заново ходить учился? – хрипло льется пропитанный опытом, силой, мудростью и бесконечной добротой голос отца. Вслушиваясь, замираю. – Тяжело было. На первых шагах зверски больно. С каждым последующим чуть легче становилось, правда? Так же и с любовью, сын. Придется заново учиться говорить. Придется прыгнуть через эту боль.

Грудь сдавливает, но сердце уже не унять. Воюет за территорию как одурелое, а по факту – против себя же. Меня бросает в жар. Кожа вмиг покрывается испариной.

«Я тобой порезалась, Ян!»

Не идет из головы.

– Ю тоже пережила ад, пап, – констатирую без подробностей. – Возможно, дело еще и в этом. Как выдать это чертово «люблю», если тогда не смог быть рядом? Я себя поедом ем за то, что не был рядом, чтобы прекратить все.

– Расскажи ей, почему тебя не было рядом.

– Ты меня видел тогда, пап? Я, блядь, скорее сдохну, чем позволю Ю представить себя таким слабым. Хотелось бы просто забыть обо всем, начать с чистого листа…

– Но так не получается.

– Не получается.

Прижимаю Ю, и тревога отступает на задний план. Фокусируюсь на том, как она пахнет, как ощущается, как выглядит в моих руках.

Моя красивая. Моя родная. Моя нежная Зая.

Девушка, которая была моей мечтой, стала легендой, и скоро будет женой.

«Живой» музыкой нетрудно впечатлить. А если это еще бессмертный мировой бестселлер, то пробирает порой до мурашек. Среди людей есть такие же хиты – к ним возвращаются всю свою жизнь.

Улавливаю, когда у Ю хмелеют от любви глаза, и сам плыву так, что остается только сильнее ее прижимать.

– Расстроилась из-за свадьбы в сентябре?

Спрашиваю не только для того, чтобы снизить градус накала. Стараюсь учитывать ее чувства. Привычке принимать все решения самостоятельно не изменяю, но если узнаю, что Ю в каком-то вопросе со мной не согласна, готов искать варианты.

– Нет… – выдыхает, перебирая пальцами ткань пиджака у меня на плече. Смотрит до определенного момента туда же, чему я даже рад. Потому что, когда она вскидывает взгляд, меня будто током прошивает. Какой бы Ю ни была ласковой и покорной, Бесунию нельзя списывать со счетов. – Ты прав, ни к чему затягивать. Я подумала и теперь даже рада. Знаешь, сегодня немного расстроилась по другому поводу.

– По какому?

– У твоих друзей за эти пять лет столько детей родилось… И вообще, должно быть, много хорошего произошло… А мы их потеряли.

За грудиной ноет, но внешне я, конечно же, остаюсь спокойным.

– У нас впереди тоже много хорошего, Зай.

– Я не хочу терять ни минуты.

Наклоняя голову, приподнимаю брови.

– Тогда что мы тут делаем, Ю?

Ее лицо алеет, но при этом она смеется.

– Поздравляем Илью!

– Уже поздравили. Можно домой.

– Мы так с тобой все семейные праздники пропустим. Это тоже не дело.

Мелодия обрывается на минорной ноте, но моя Ю мне улыбается. Увожу ее с танцпола счастливую.

– Подойдем к моим? – просит, когда уже между столиками идем. – А то весь вечер как будто специально игнорим их.

– По-моему, они прекрасно проводят время, – оцениваю широкие улыбки будущих тестя и тещи.

– Это все благодаря твоим родителям. Хорошо, что они вместе сели.

– Они первые сваты друг у друга.

– Смешно так…

– Что?

– Мои так боялись с вами породниться…

– Очень смешно, – выдаю я. И в самом деле растягиваю губы в улыбке. – У судьбы отличное чувство юмора.

– Мам, пап, ну как вы? Все хорошо? – припадая к спинам родителей, встревает между их головами.

Одной рукой обнимает отца. Вторую не пытается у меня отобрать.

– Все чудесно, дочь, – отзывается Валерия Ивановна, прижимая к щеке Юнии ладонь. – Нам очень весело.

– Точно? Потому что мы с Яном решили пораньше уехать…

Подмигиваю, когда оборачивается, чтобы поймать мой взгляд.

Проходящий мимо Чарушин со смехом закидывает мне на плечи руку.

– Ох уж этот период, когда ни одно торжество невмоготу добыть до конца, – подшучивает, скотина, прямо при родителях.

Я-то ладно. Не смущает.

А вот Ю краснеет тотально.

– Да. Нам пора, – заключаю. – Всем счастливо. Всем пока.

Увлекаю Заю за собой. Она только махнуть на прощание и успевает.

48

Там любят до криков…

© Юния Филатова

Квартира Нечаева. Наш дом. Кухонная зона.

Он уже по пояс обнажен. Внутри меня начинает полыхать огонь неконтролируемого возбуждения. Делаю два торопливых глотка согревающего и поразительно пряного глинтвейна, которым меня так любит баловать Ян. Поймала синдром Одувана, пока он, решая в телефонном режиме возникший в клубе конфликт, резкими движениями развязывал галстук и снимал рубашку. Теперь с удовольствием от него избавляюсь.

Еще глоток. Пожар за грудиной. Сердце – в ударный пляс. По венам – разлив бурных потоков. В глазах – дополнительный блеск. С этими спецэффектами я и слежу за тем, как раздуваются и сокращаются мускулы на спине Яна.

Чисто внешне он мне нравится настолько сильно, что дрожат коленки. Про тягучие спазмы в животе и судорожное поджатие пальчиков ног я и вовсе молчу. Вкупе с личностными качествами мужественная красота Титана вызывает ярчайшее ощущение свежей и безумно острой влюбленности.

То, что мои чувства к нему постоянно усиливаются – все еще пугает меня. Но эйфория, которую я при этом, вопреки всем страхам, испытываю, наделяет желанием испить эту любовь до донышка.

– Сейчас брат поднимется, все решит. У него есть право подписи, – говорит Ян сухо, но я с легкостью считываю переполнившее его раздражение.

Наблюдая, упиваюсь преимуществом, которое, должно быть, лишь сейчас осознаю полноценно. Преимуществом перед всем остальным миром – ведь я реально могу чувствовать Яна Нечаева, даже тогда, когда он подавляет свои эмоции и продавливает исключительно твердость характера.

Отключившись, Ян припадает задницей к столешнице кухонного гарнитура и утыкается в телефон. Пока я с неустанным рвением изучаю его широкие плечи, крепкие грудные мышцы и рельеф бесподобного пресса, он, судя по всему, набирает эсэмэску.

– Столько дебильной волокиты с этим херовым клубом. Придется Илюху дергать, – проговаривает резко.

А я тихо ловлю восторг. Ведь делясь эмоциями, которые обычно скрывает ото всех, он тем самым выказывает доверие ко мне.

– Это бизнес, на территории которого нужно сидеть ночами, – заключаю глубокомысленно. – Ты к этому не готов, да?

Ян поднимает голову.

Изгибая бровь, разбавляет теплоту взгляда пикантной и ничуточки не обидной, а, напротив, веселящей меня иронией.

– Зая, ты хочешь, чтобы я сидел ночами в клубе? – выступает со встречным вопросом.

– Конечно, нет.

Купаясь в его внимании, аккуратно отпиваю вино, которое на этом этапе нашего с Нечаевым взаимодействия ощущается еще более концентрированным, чем пару минут назад.

Внутри меня становится настолько жарко, что кожа, вступая в конфликт с охлажденным сплит-системой воздухом, покрывается испариной и стягивается мурашками.

Опускаю на столешницу локоть, скольжу ладонью под волосы, кокетливо их взбиваю, соскальзываю по щеке назад и без спешки устраиваю кисть под подбородок. Из размещенных по всему периметру квартиры динамиков, на приятной для слуха громкости плывет сексуальный блюз. В этот миг мне кажется, будто я с ним синхронизируюсь. Облизываю губы, улыбаюсь и постукиваю по ним ногтями. Качая головой, слегка встряхиваю волосами – нравится, как они щекочут плечи и спину.

– Помню, что в твоем клубе творится, – замечаю с чувственной провокацией.

Сердце замирает, когда Нечаев улыбается. А едва он откладывает телефон и направляется ко мне, резко срывается на бешеный стук.

Ян обходит остров, за которым я сижу, пока не оказывается у меня за спиной. Подобно тому, как делает это в офисе, ограждает мое тело руками и, сжимая столешницу пальцами, нависает. Мы много успели попробовать, но я все равно вздрагиваю все так же остро, едва происходит контакт его горячей груди с моими голыми плечами.

Взбурлившая в венах кровь собирается у меня на затылке, чтобы через мгновение ударить огненной волной вдоль позвоночника и пустить по всему моему телу ток. Поймав разбившую меня дрожь, Ян прижимается губами сначала к плечу, затем к щеке и будоражаще влажно к шее.

– И что же в моем клубе творится? – шепчет у самого уха.

Я скольжу по теплому стеклу трясущимися пальцами и фиксирую их на бокале, в надежде унять мешающее расслабиться волнение.

– Там занимаются сексом… – выдаю на рваном выдохе, вспомнив в очередной раз Шатохиных. Во время небольшой паузы совершаю столь же шаткий вдох. – Там кусаются до крови… Там целуются до остановки сердца… Там любят до криков… – с каждой фразой все громче выдыхаю. И все более шумно наполняю легкие. – Там нагло лезут в трусы… – с последним выдохом жарко краснею.

– Нагло лезут в трусы? – повторяет Нечаев со смешком.

– Да…

Тишина. Мнимая. Затяжная. Упоительная.

И вдруг Ян вздыхает так же отрывисто, как я. Подавшись вперед, приклеивается к моей спине и жадно обнимает руками поверх плеч.

– Хочу трахаться, Ю.

Я тоже хочу. Градус этого желания сегодня запредельный.

Хорошо, что с Яном мне не нужно скрывать, насколько я испорченная. Да от него и не скроешь. Все чувствует и предугадывает раньше, чем я сама понимаю. И удовлетворяет всегда с лихвой.

Нечаев помогает мне встать. Без слов ведет в зону спальни. На протяжении всего пути я предвкушаю, какой будет наша близость сегодня.

Застываю неподвижно, едва Ян отпускает мою руку. Он разворачивается и начинает освобождаться от остатков своей одежды. Выпрямляет ремень без спешки. Так же медленно расстегивает брюки. Смотрит мне в глаза. А я, невзирая на новый приступ Одувана, опускаю взгляд вниз, чтобы поймать момент, как в распахнутой ширинке появляются белые плавки. Я их уже видела, когда Ян одевался. Но… Ничего не могу с собой поделать, хочу смотреть снова и снова. Низкая посадка, контраст ткани с загорелой кожей, напряженные мышцы, темная полоска волос, выдающаяся выпуклость члена – эстетический вид мужественности Нечаева завораживает.

Меня сражает лихорадка. Перекаты жара и озноба так стремительны, что невозможно не поежиться и с тяжелым вздохом не облизать пересохшие вмиг губы. Во рту много слюны, не успеваю ее сглатывать.

Ян отбрасывает брюки и избавляется от трусов. Совершенно голый садится на кровать. Взглядом зовет подойти. Меня все сильнее потряхивает, но я нащупываю язычок молнии на спине. Хорошо, что задняя часть верха не достигает лопаток. Тяну вниз до тех пор, пока платье не соскальзывает. Переступаю образовавшееся красное облако и иду к Яну.

Глядя мне прямо в глаза, он оглаживает ладонями мои бедра и ягодицы. Собирает мурашек. Заставляет задохнуться воздухом. А пока я, после череды частых и отрывистых вздохов, восстанавливаю эту функцию, Ян, не мешкая, отодвигает в сторону кружево трусиков.

Мокрые губы по животу. Пальцы раскрывают давно размякшую от вожделения плоть.

Со стоном прикрываю глаза. Кладу руку ему на голову, вцепляюсь в макушку. Перебираю пряди. Трогаю уши, чтобы убедиться, что они горят у Титана и просто потому, что могу.

– Тоже хочу тебя касаться… – шепчу, будто в бреду.

В голове сотни грязных мыслей. Не все могу понять, но и избавиться от них невозможно. Стыд, замешанный на похоти, делает меня адски смелой.

Впиваясь ногтями Яну в плечи, давлю на них, побуждая его откинуться на спину.

Весь передо мной. Дурею от этого. Пока в сознании властвуют фантазии, опускаюсь между его ног на колени. Трогаю мускулистые бедра руками. Целую каменный пресс, аккуратно стриженный лобок… Сжимаю ладонью член. Инстинктивно двигаю рукой вдоль ствола.

Ян всем телом вздрагивает.

– Блядь, – выдыхает сипло.

Следом за этим громко и хрипло стонет. Спешно перехватывая мое предплечье, заставляет остановиться. Браслеты соскользнули, касается шрама. Осознаю это, когда он приподнимается.

Боже… Боже…

Я не могу позволить Яну рассматривать неровность, которую он явно почувствовал. Иду на опережение, лишь бы успеть отвлечь – быстро наклоняю голову и заглатываю член.

– Блядь! – практически выкрикивает Титан.

В этом рыке столько потрясающих горловых, столько голода и страсти, столько чувств! А я позорно давлюсь, едва крупная головка ствола прочесывает небо. Издавая не самые привлекательные звуки, спешно подаюсь назад. Заливаясь слезами, пытаюсь сквозь кашель вдохнуть. С огромным трудом захватываю кислород.

Но, утопая в панике, твердо намереваюсь продолжать.

– Стой, – останавливает Ян, сжимая мои запястья с такой силой, что я морщусь от боли. Ослабляет тиски своих рук, прежде чем встречаемся взглядами. – Прости, неумышленно. Не рассчитал, – извиняется за хватку. – Куда спешишь, Зай?

Кусаю губы. Кусаю, кусаю… И вдруг разражаюсь слезами.

Нечаев резко садится. Подтягивает меня вверх. Сажает к себе на колени. Я тут же обнимаю и утыкаюсь лицом ему в грудь. Продолжаю реветь, пока он убирает разметавшиеся волосы и касается пальцами моих мокрых щек.

– Одуван, ты чего?

В титановом голосе самые мягкие ноты звучат. Пробивают душу трепетом, и я плачу еще заливистей.

– Я хотела сделать тебе приятно… – выдаю в горьком отчаянии. – Вышло нелепо… Только опозорилась!.. Я-я-ян… У меня опыта ноль… Ладно, ноль целых одна десятая, если учитывать тот раз, когда я пару раз облизала головку твоего члена в прошлом… – тараторю, продолжая плакать.

А Ян… Он вдруг смеется.

Прижимая меня крепче, трется щекой о мои волосы и несколько раз целует в висок.

– Не плачь.

На миг, и правда, замираю. Осознавая, что растопила Яна Титана, какое-то время дышать не могу.

Это он… Мой Нечаев. Мой.

Скрещивая руки у него за шеей, суматошно покрываю его лицо поцелуями. Пусть это выглядит по-детски, мне сейчас все равно.

– Я люблю тебя, – топлю в нежности. – Люблю, Ян! Люблю! Я научусь искусству минета, обещаю. Думаю, надо просто попрактиковаться.

Он снова смеется. Чувствую, как эта эмоция бурлит в его груди, как колотится при этом его сердце, как подрагивают сильные руки… И у меня поджимаются пальчики на ногах. От них прострелами поднимается по телу электричество.

– Да уж точно никто не рождается с этим «искусством», Ю… Не переживай так.

– Ну как тут не переживать?..

– Не плачь, иначе я не смогу зареванной в рот дать.

– Я-я-ян!

– Жалко такую сопливую.

И снова хохот, вызывающий у меня помутнение рассудка. Растирая слезы по щекам, смотрю на него. И наглядеться не могу.

– Расслабься, сказал. Я прослежу, чтобы гиперусердная Зая не задохнулась. Идем.

Поднимается, заставляя меня встать на ноги. Тянет за руку, пока не оказываемся рядом со стеной.

– Трусы снимай.

– Зачем? – выдыхаю в растерянности.

Ян краешком губ улыбается.

– Так нужно. Снимай.

И взгляд при этом такой горячий, такой бесстыжий, такой безбашенный! Ну точно, будто в прошлое вернулись. Прикрывая глаза, позволяю себе насладиться теми сумасшедшими эмоциями, что он вызывает. Со вздохом поддеваю тоненькую резинку белья. Еще на миг замираю. А потом решительно спускаю по ногам, пока не падают на пол.

Ошеломленно моргая, открываю глаза, когда ощущаю, как Ян связывает чем-то мои запястья.

– Снова этот скучный галстук, – толкаю неосознанно.

– Скучный галстук? – вскидывает бровь.

– Неважно… – заверяю практически бездыханно. Шумно сглатываю. И заявляю: – Не нежничай со мной слишком сильно. Хочу по-настоящему. Так, как тебе нравится.

– Будет грязно, Зай.

– И хорошо. Давай, – подстегиваю, прикидываясь храброй.

Нечаев закусывает уголок губ. Замирает, пристально изучая мое лицо.

– Сегодня мы просто учимся, – напоминает тем серьезным тоном, который вынуждает внимать каждому его слову. И при этом в его глазах столько похоти! Не представляю, как он с ней справляется. Я принимаю лишь визуально и содрогаюсь. Ян хриплым, будто колдовским шепотом добивает: – Но если будешь готова, Зай, я трахну твое горло до пены изо рта.

Понятия не имею, что это значит. Но само по себе обещание меня заводит дичайше.

– Встань на колени, – командует, наматывая на кулак концы галстучной ленты, которой связаны мои запястья. Когда я приземляюсь, он ее натягивает таким образом, что мне приходится вытянуть руки вверх по стене и приникнуть к ней лопатками. Член он сжимает пальцами второй кисти. Выступившую на головке прозрачную каплю размазывает по моим губам. Дурея от аромата его возбуждения, слизываю ее языком, чтобы хорошенько распробовать. Расщепляя солоноватый, ни с чем не сравнимый вкус, схожу с ума от желания. – Теперь разомкни губы и возьми у меня в рот, Ю. Пока учишься, я на контроле. Тебе нужно просто поймать ритм движения.

Завороженно глядя на член Яна, поражаюсь тому, какой он длинный, толстый и при этом идеально ровный. Головка, конечно, выделяется – шире и темнее, чем остальная часть органа. Оплетающие ствол вены бугрятся и едва заметно пульсируют от напряжения. Но именно это я считаю гармонией совершенства.

– Я хочу увидеть, как из него будет литься… – предупреждаю тихо.

– Увидишь.

– Близко.

– Хорошо.

Взмахнув ресницами, размыкаю губы и позволяю Яну толкнуться. В этот раз все проходит удивительно гладко, ведь он не спешит, а в моем рту столько слюны, что она тотчас стекает по подбородку.

Продолжая проникать, Нечаев с вибрацией вытягивает самый длинный и самый, черт возьми, глухой стон, который я у него когда-либо слышала.

«Какой раскаленный… Нужно срочно тушить…» – и это мои последние трезвые мысли этим вечером.