Текст книги "Зимние волки полуночи"

Автор книги: Елена Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Зимний волк точно знал, что «Сага» – последняя из всех его книг. А потом… потом он либо закончит свое дело и вернется в умерший Эллегион, либо его ликвидируют тут. Почему произойдет второе, Роллон не знал. Знал лишь только, что рано ли поздно это произойдет… скоро, очень скоро, через несколько дней поезд прибудет во Владивосток. Нужно встретиться со знакомыми. Может, они что подскажут… может быть… не по сюжету книги, конечно, а по сложившейся ситуации. Вряд ли, правда, они смогут подсказать что-нибудь дельное. На предмет силы все было давно обыскано с помощью магии, но результата не было до сих пор.

Взглянув в окно, с которого еще не смылись следы грязного сапоги и руки, Роллон внезапно усмехнулся. То, что делала Лита вечером на крыше поезда, его интересовало мало. Может, она так своеобразно активно отдыхает… Хотя нет… от Роллона не укрылся зачем-то восставший из гроба мертвец, но он придал ему такое же значение, как если бы это была муха, залетевшая в купе. Впрочем, мертвецу он тоже был совсем неинтересен – тот принял его за хозяина, которому нужно беспрекословно подчиняться. Как ни не хотел Роллон убежать от того, кем он был рожден, все-таки кровь взяла свое. Конечно, можно было приказать мертвецу вернуться в гроб, но он не стал этого делать. Пусть уж лучше Лита потренируется, к тому же это действие могло вызвать вполне ощутимые возмущения магического фона, которые Лита, как маг, могла почувствовать. Впрочем, вряд ли она профессионал. Маг высшей степени, мастер, сразу бы разглядел его сущность и силу, спрятанные за маской обычного человека. У Литы же сила, которой она владела, чувствовалась, впрочем, Роллон коснулся ее лишь поверхностно, желая убедиться в своей догадке. Какая именно у нее стихия, и что это за сила, он не стал смотреть, хотя ему что-то и показалось знакомым. Ему хватило поверхности. Лита только начинающий маг. Либо учится на последнем курсе Ателленского Университета Магов, либо только что его закончила. Роллон бросил взгляд на левую руку девушки, лежащую поверх одеяла. На плече была нанесена небольшая тонкая татуировка, которая для человека, если бы люди и могли ее видеть, могла показаться простым переплетением линий, однако Роллон прекрасно ее узнал. Еще тогда, давно, когда он жил в Эллегионе, он видел много таких татуировок. Такую делали каждому, кто поступал в Университет, по окончании каждого курса к простому рисунку добавлялся определенный элемент. Всего их, кроме основного, должно было быть пять. Здесь не хватало одного. Значит, она окончила лишь четыре курса. Тогда ясно, почему она не смогла распознать мага в нем – узнать колдуна, а тем более Зимнего волка, под такой успешной маскировкой, мог только выпускник Университета такого же, а лучше и выше, уровня. А учуять его вторую сущность не под силу даже оборотню…

Во сне девушка перевернулась на бок и пробормотала что-то неразборчивое. Роллон еще раз внимательно оглядел ее. Чем-то она напоминала ему Айлитен. Немного именем, а еще – медного цвета волосами, которые вьющимися локонами рассыпались по подушке. Что касается лица… его Роллон смутно помнил. Хотя и видел каждую ночь. Просто его народ, чьим представителем являлась и Айлитен, обладал одной характерной особенностью – после смерти образы умершего начинали очень быстро стираться из памяти. Во всяком случае, черты лица. И вспоминалось все лишь тогда, когда смотрели на портрет. Роллон хорошо помнил Айлитен – волосы, фигура, голос, манера себя вести… а лицо выходило как будто смазанным, все больше отдаляясь. Она уже давно стала иллюзией, чем-то таким, чего уже нельзя увидеть или коснуться… красивой картинкой в памяти, навсегда ставшей прошлым.

Нет. Не думать. Главное – не думать и не вспоминать. Потому что тогда сразу приходило это ненавистное, неприятное чувство вины. Он виноват во всем сам. Во всем. Он мог ее переубедить… не смог. Всемогущий Зимний волк не смог убедить обычную девчонку… нет, не обычную, и далеко не девчонку. Когда они познакомились с Айлитен, ей уже минуло сто лет… но для него она все равно оставалась девчонкой, слишком мало знающей о жизни и смерти… способная к некромантии, выбранная их лидером, она, тем не менее, не любила ее и именно поэтому чуть ошиблась, генерируя заклинание… ошибка… ценою в жизнь мира Мудрейших, изначальной расы, о родстве с которой так любят кричать на каждом перекрестке эльфы. Нет, от того не осталось даже отголосков в прошлом.

От мрачных мыслей Роллона отвлек резкий звук талисмана, лежащего в сумке. Зимний волк поспешно схватил круглый прозрачный камень в серебряной оправе и зашел в душевую, плотно закрыв за собой дверь. Уже там он нажал на своеобразную кнопку. В воздухе соткался полупрозрачный силуэт человека на вид лет тридцати.

– Ты что, сдурел? – сразу и без предисловий шикнул на него Роллон. – Между прочим, передатчик могли услышать.

– Извини, виноват, – развел руками мужчина. – Но дело срочное. Ты когда приезжаешь во Владивосток?

– Дней через пять. Это и есть твое срочное дело?

– Нет, конечно. Стал бы я из-за такой ерунды тебя беспокоить. Просто у нас наблюдаются небывалые возмущения магического фона. Какая-то гадость, судя по всему, из Эллегиона.

– Нежить?

– Именно.

– Дело рук моего любезного отца?

– Вряд ли, скорее, побочный эффект. Такого количества нежити я не видел с момента рождения.

– А я тут при чем?

– Нежить много убивает. Магов, естественно, простые жители ее не интересуют. Местные маги уже не справляются с таким натиском. Жители пока ничего не знают, но вскоре неосторожные, посредственные маги у нас закончатся, и ситуация может выйти из-под контроля.

– А что, сейчас вы ее контролируете?

– Более-менее, – по лицу мага было понятно, что они контролируют ситуацию примерно так же, как таракан – снежную бурю.

– Неужели? – скептически хмыкнул Роллон.

– Нам нужен ты. И как можно быстрее.

– Почему это? Вообще-то, пару недель назад к вам прибыл Лентарн. Вам мало одного Зимнего волка?

– Лентарн тяжело ранен, и поэтому временно выпал из жизни магического мира. К тому же нам нужен не просто Зимний волк, а именно ты. Мы имеем дело с нежитью, тебе это понятно?

– Для меня с нежитью все закончилось тогда, когда погиб Эллегион. И больше я с ней дел иметь не буду и не хочу.

– Роллон, ты был рожден для того, чтобы повелевать ими. Неужели тебя не зовет твоя кровь?

– Зовет. И именно поэтому я не хочу иметь с ними ничего общего.

– Ты говоришь, как мальчишка, а не как член высшего органа политической власти Эллегиона.

– Возможно. Но этому мальчишке уже давно исполнилось три века. И Эллегион уже мертв.

– Ты что, боишься смерти?

– Боюсь? Смерти? Нет, я даже мечтаю о ней. Но не ухожу лишь по одной причине – я уже умирал, и мне там понравилось куда меньше, чем здесь. Я просто не хочу становиться тем, кем должен.

– И ты не остановишь нежить? Ты же можешь сделать это. Можешь. Просто не хочешь.

– Я знаю, что я могу. И ты прав – я не хочу. Я не нежить и не смерть, чтобы управлять ими.

– Ты тот, за кем они слепо пойдут куда угодно. Стоит только приказать. Для них ты наравне с Танатосом. Нежить будет беспрекословно подчиняться тебе, как своему богу, чьим сыном ты являешься.

– Я не бог. Я почти человек.

– Ты далеко не человек, и ты это знаешь. Я не прошу тебя управлять ими, я прошу лишь одного – прикажи уйти. Неужели это так сложно сделать для тебя? Даже камень иногда может треснуть. Можешь ты хоть на один раз расплавить стальное сердце? Посочувствовать? Пожалей людей.

– Жалеть? Людей? Ты смеешься. Я не способен на это.

– Ты настоящее чудовище.

– К сожалению, да. И тот, которого ты называешь моим отцом, сыграл в этом большую роль. Неужели ты думаешь, что я сам согласился бы на это? Жить в вечно окружающей смерти… это хуже смерти. Она – хотя бы спасение. Хорошо, я прикажу им уйти. В последний раз. Я еще раз повторю – я не желаю иметь с нежитью ничего общего. Но маги, которые мне нужны, могут погибнуть в этом городе. Если уж дело такое срочное, могли бы открыть индивидуальный портал.

– А всемогущий Зимний волк не может этого сделать?

– Могу. Но тогда нежить явственно почувствует меня. И Танатос тоже.

– Нет, открыть индивидуальный портал мы пока не можем – все силы брошены на уничтожение нежити, заполонившей город.

– Я буду через пять дней, – мрачно буркнул Роллон магу. Тот кивнул и начал таять.

– Кстати, у нас есть новости, которые могут быть тебе интересны, – сказал маг на прощание. – Но это не разговор по передатчику. Насчет Ворот и Эллегиона.

Выключив передатчик, Роллон со злостью двинул кулаком по металлической стенке, на которой явственно обозначилась глубокая вмятина. Щелкнув пальцами и ликвидировав ее, он вышел в купе. Надоело.

7

Поезд резко снизил скорость. И почему машинисту нужно было сделать это именно тогда, когда я несла в руках чашку с горячим кофе? И не просто горячим, а почти кипятком – проводница недавно вскипятила титан. Естественно, моя рука дернулась, и почти вся жидкость выплеснулась… Антону на ногу. Поезд на более медленной скорости поехал дальше, а я не знала, что со мной сейчас будет. Наверное, инфаркт. Мало того, что я всю дорогу надоедала писателю своей болтовней, так еще и сейчас, когда в кои-то веки решила сама налить себе кофе, выплеснула весь его на него. Не знаю, кому стало более дурно – мне, которая представила себе, как красочно меня сейчас будут убивать, или Антону, который вообще ничего не заметил. Точнее, он заметил на своих брюках пролитый кофе, но он не придал никакого значения тому, что это был кипяток.

– Что с тобой? – невозмутимо поинтересовался он.

– А-а-а… э-э-э… – это было единственное, что я смогла выдать в прединсультном состоянии.

– Ты про кофе? Ничего страшного, я никогда не любил эти брюки. Если ты не против – выйди, мне нужно переодеться.

– Э-э-э… видишь ли… ты что, не заметил?

– А что я должен был заметить?

– Я ошпарила тебя кипятком! – на одном дыхании выпалила я. Антон выглядел слегка недоуменным. Он потрогал чашку у меня в руке и хмыкнул.

– Действительно, кипяток, а я и не почувствовал. Нет, со мной все в порядке. Все-таки ты можешь дать мне переодеться? Мы прибываем через пару часов, а я не хочу выходить в город в таком виде.

Я машинально послушалась и вышла в коридор. Это что, горяченный кофе успел остудиться за время полета? Нет, это противоречит всем законам физики. А что тогда? Или он остыл, пока я несла? Потрогав чашку, которую все еще держала в руках, я поняла, что это не так. Но почему тогда Антон ничего не почувствовал? Может, у него просто болевой шок? Наверное… сейчас мне точно станет плохо… довела человека до болевого шока. Кажется, во Владивостоке первым делом мне придется лечь на долгое время в психушку.

– Ты все? – крикнула я в купе.

– Да, – донеслось оттуда. – Заходи.

Осторожно, словно боясь возмездия за содеянное, я вошла. Антон, как ни в чем не бывало, сидел за столом и листал какую-то газету. Видимо, он все-таки заметил мой настороженный взгляд, потому что чуть недоуменно спросил:

– Что-то не так?

– Д-да… то есть нет… то есть… тьфу ты, я совсем запуталась. Ты что, совсем ничего не почувствовал? Ты не почувствовал кипятка?

– Почувствовал, конечно. Просто слишком часто со мной случаются подобные мелкие неприятности, чтобы постоянно обращать на них внимание. Да ничего страшного, ты же мне не на голую кожу вылила. Поболит пару дней и пройдет, – Роллон очень надеялся на то, что девушка поверит в это. Это же надо было забыть то, как люди реагируют на боль! Для самого Роллона она была чем-то вроде незначительно помехи, на которую не нужно обращать внимания. А тут всего лишь какой-то горячий кофе… только вот брюки испорчены, теперь придется еще искать, куда их выбросить – не самому же стирать. Уж что-то, а более-менее нормально стирать он за все годы жизни так и не научился. Но она все-таки человек, хотя и маг.

– А-а-а… теперь все ясно, – пробормотала я, удрученно глядя на то, что осталось в чашке. Сходить, что ли, еще налить? Нет, не буду расшатывать свои и так вконец измученные нервы. К тому же мы правда скоро приезжаем во Владивосток. Наконец-то. Эта неделя, которую я ехала в поезде, показалась мне по меньшей мере вечностью – так здесь было скучно и монотонно целыми днями. Я уже даже питала надежду на какого-нибудь завалящего зомби или призрака, чтобы развеяться. А так… Антон даже свои рукописи почитать не дает, тоже мне, принципиальный. Видите ли, они все не закончены. Попробовала даже домашней работой, заданной на лето, заняться – длиннющий доклад на тему нежити и ее разновидностей. Но, несмотря на то, что у меня даже было немного материала, мне было скучно это делать. Через десять минут после работы над работой (н-да, забавно звучит) мне неистово хотелось спать и я начинала зевать. К тому же частью работы был анализ образца тканей нежити, коего у меня не было. Это ж надо было – не додуматься взять частичку того мертвеца, которого я недавно уничтожила. Где я еще один такой экземпляр найду? Не самой же выкапывать и оживлять с помощью некромантии… ненавижу некромантию.

– Лола!.. – остановил меня его голос.

– Что? – весело обернулась я, от чего длинный, ниже пояса, хвост темно-рыжих волос качнулся в такт серебряным серьгам.

– Практикум?

– Да. Как всегда – упыри преследуют и днем и ночью.

– Но-но! Попрошу без личностей! – рассмеялся он.

– Я не имела в виду тебя. Просто на старом кладбище завелся черный колдун, оживляющий мертвецов почем зря.

– Тебе помочь?

Мотнув головой, я отогнала старое воспоминание. Нельзя. Моя жизнь началась заново, с той весны утекло много воды.

Мы что, уже подъезжаем? За мыслями я и не заметила, как на пути у поезда вырос город. Владивосток… была здесь всего один раз, но недолго и мало что помню. И знаю про этот город только то, что он находится о-о-очень далеко, в заливе Золотой Рог и что недалеко оттуда живут японцы (сравнительно недалеко, конечно). А еще здесь находится дом моей мамы. Дом, в котором она жила на Земле. В нем-то я и хотела пожить. Папа, правда, отговаривал меня от поездки сюда, но я настояла, да к тому же от задания-то все равно отвертеться не удастся. Уж слишком мало я знала о своей маме, хотелось окунуться в ее атмосферу. Правда, мой отец уж очень отговаривал меня тем, что сейчас здесь полно нежити – ха, нашел чем отговаривать. После этих магических слов «полно нежити», я, наоборот, встрепенулась и еще больше захотела в этот город. А где еще я смогу собрать немного материала для работы? Наконец поезд совсем замедлил ход, а потом замер, не двигаясь. Я схватила свою сумку и хотела уже выйти, но на пороге купе обернулась к Антону, который смотрел куда-то вдаль, в окно.

– Антон… – тихо позвала я. Он чуть удивленно обернулся.

– Да?

– Закончи сагу. Мне же интересно, – улыбнулась я, накидывая ремень сумки на плечо.

– Неужели? – Антон отобрал у меня тяжеленную сумку. – Давай помогу.

– Правда. Мне интересно, что будет в конце, который ты еще не придумал.

– Забавно.

– Что?

– Мне тоже это интересно, – мы вышли на мокрую от дождя платформу. Неподалеку я увидела Велеру, или, как ее звали на земле, Веру. Сестра стояла, прислонившись к какому-то столбу. Увидев меня с Антоном, ее глаза чуть округлились. Придется ее разочаровать.

– Да ладно, ты гений.

– Смеешься, да?

– Нет. Ну все, мне пора. Приятно было познакомиться, – сказала я, забирая из рук писателя свою сумку, которую тот держал без малейших усилий.

– Взаимно, – усмехнулся он и, повернувшись, зашагал с вокзала. Я хотела идти к сестре, но оказалось, что та уже стоит рядом.

– О, привет, Вер, – поздоровалась я.

– Привет, – весело ответила она. Судя по тому блеску, который я заметила в глазах сестры, сейчас начнутся неизменные вопросы. И, естественно, мое предчувствие меня не подвело. – Кто это был? Такая лапочка…

– Попутчик, – мрачно буркнула я, направляясь к выходу из вокзала.

– И как зовут этого попутчика?

– Антон.

– О, прогресс, ты знаешь его имя. А ты…

– Если ты хочешь спросить меня – влюбился ли он в меня за неделю, пока мы ехали в поезде, влюбилась ли в него я, взял ли он у меня телефон или задать подобные вопросы, у меня сразу же есть ответ – нет. Он писатель, я про него ничего не знаю, он про меня тоже, встречаться я с ним не буду и не желаю. Довольна?

– Нет. Почему ты ни с кем не хочешь встречаться? Ни с кем…

– У меня нет на это ни времени, ни желания, – отрезала я, повернулась к сестре лицом и продолжила: – Ты поняла – я не хочу ни с кем встречаться. Мне хорошо и без этого. Если ты до сих пор не смогла понять, что жить без любви и привязанностей мне нравится, то пойми это хотя бы сейчас.

Резко повернувшись, я быстро зашагала по улице к серебристому автомобилю Веры, стремясь уйти от мыслей. Но ветер донес до меня сказанную сестрой фразу:

– Ты просто боишься. Ты не хочешь влюбиться или привязаться к кому-то, потому что боишься того, что все снова может повториться.

– Откуда ты знаешь? – окаменела я.

– У тебя на лице все было тогда написано. Вот я и поняла.

– Ты ничего не поняла… ты не можешь понять того, что случилось.

– Возможно… но я понимаю.

– Тогда не лезь больше с бессмысленными расспросами и лекциями про счастливую любовь. Что бы ты ни говорила, ее не бывает. Слышишь?! Не бывает! – с этими словами я села в машину и с силой захлопнула дверцу.

По городу мы ехали молча. Я не желала разговаривать, закопавшись в свои воспоминания, Вера была на меня обижена. За стеклом автомобиля проносились дома и люди, над городом уже медленно опускались ленивые летние сумерки. Ехали мы, судя по всему, на окраину. Именно там, в самом чистом районе располагался частный дом мамы.

– Долго еще? – буркнула я, отрываясь от окна.

– Нет. Мы скоро приедем. Там небольшой райончик, только частные дома… чистый воздух, даже мелкая речка есть. Тебе понравится.

– Я здесь уже была. Два года назад. Жила пару недель…

– Да, но ты была здесь по делам и вряд ли много помнишь.

– Ты права. Все так закрутило… я вообще мало что помню о доме. Мне тогда было не до того. Какой он?

– Довольно большой, двухэтажный… да что я тебе объясняю, сама увидишь. Мы уже почти приехали.

Вскоре Вера остановила машину около какого-то дома. В окне на первом этаже горел свет. Я вылезла и с наслаждением вдохнула свежий воздух, пропитанный запахом цветущих лилий. Хорошо! Посмотрев на небо, я улыбнулась. Хотя и было еще довольно-таки светло, ясно выделялась блеклая полная луна, сейчас еще почти незаметная. Обычный человек вряд ли смог бы различить. Но я не обычный человек и, как маг, ярко чувствую приближение полнолуния. А заодно и вижу…

– Пошли! – сестра поманила меня рукой. Я послушно двинулась за ней, нехотя волоча тяжелую сумку. Зайдя в просторный холл, я хотела позвать папу, но вовремя прикусила язык – из кабинета на первом этаже доносились два мужских голоса.

– Вельндар, сколько раз тебе повторять – если вы используете в заклятье на уничтожение нежити переменную Свейтерванна, то она даст обратный эффект – откроется еще один, лишний k'essel meira nut'e, только в мир с нежитью. Она еще больше хлынет в город. Вы хоть раз использовали настолько глобальное заклятье? – знакомый голос, приятный, чуть холодноватый и властный, в данный момент очень недовольный. Где-то я его уже слышала.

– Вообще-то… нет, – донесся до меня голос папы. – Но теоретически должно сработать, – Хм, видимо, кому-то все-таки удалось убедить его в том, что он не прав, потому что голос звучал не слишком уверенно. Я даже немного зауважала того незнакомца, который совершил этот подвиг.

– Только теоретически! На практике заклятье с этой переменной в корне даст совершенно непредсказуемый результат! Поверь хотя бы мне. Если вы вплетете эту переменную в корень заклятья на глобальное уничтожение нежити, как вы того хотите, то ее станет, наоборот, еще раза в два больше.

– Но не могу же я один противостоять Совету!

– Половина сомневается в правильности! К тому же, дорогой Вельндар, смею тебе напомнить, что Зимние волки никогда не ошибаются. Скажи Совету, хотя нет, я лучше сам скажу, что если они используют заклятье с этой ни разу не доказанной переменной, то я пас. И уезжаю завтра же.

– Ты не сможешь…

– Почему? Для меня эти люди ничего не значат. Я их не знаю, они меня, и мне наплевать на их судьбы! В своей жизни я видел и не такое. А кроме меня приказать отступить нежити некому. Кого вы позовете? Моего отца? Его это зрелище, я думаю, даже забавляет.

– Роллон! – рявкнул папа.

– А ты не ори. Ладно, согласен, я слишком погорячился, я не собираюсь уезжать. Я всеми силами ненавижу нежить, она убила мой мир, я помогу вам, если имею такую возможность, не считай меня законченным чудовищем. Просто у меня был трудный день. Но, естественно, я потребую небольшую услугу.

– Ну, хорошо… я сам тебе верю. Просто я знаю, что может случиться. И я уверен, что Большой Совет нас выслушает. Да, кстати, пока ты не ушел – Обряд будет завтра. Ты все еще настаиваешь на нем?

– Да, это мое условие. Я не знаю, смогу ли я долго сдерживать самого себя. Ритуал просто необходим.

– Хорошо. Мы попробуем. Ты готов снова пройти по Последнему коридору?

– Да, – это было последним, что я слышала. Дальше раздался негромкий звук, я почувствовала небольшое волнение магического фона, словно рябь пробежала по воде, а потом все стихло. Видимо папин собеседник (я бы даже сказала, соспорщик) телепортировался прямо из кабинета.

– Пап!.. – крикнула я. – Пап, я приехала.

Дверь из кабинета отворилась, я мельком увидела стоящи на столе магический кристалл-передатчик, а затем из комнаты вышел отец. Он выглядел уставшим и взбешенным одновременно. Интересно, с кем он так долго спорил? Ведь судя по всему, и разговор начался не минуту назад. Впрочем, какая разница?

– Привет, – поздоровался папа, устало потирая переносицу и отбрасывая с лица темные волосы. – Я по тебе уже соскучился. Мы так давно не виделись, но прошу меня извинить – у меня сейчас нет времени. Ты приехала в неспокойное время, много работы. Но ты не волнуйся, отдыхай. А мне пора.

– Ты куда? – удивилась я.

– Через четыре минуты заседание в главной палате магов. Я не могу на него прийти или опоздать.

– Оно очень важное? – безнадежно спросила я.

– Да. Весь Совет соберется, даже эльфы придут.

– Эльфы? Откуда?

– Из параллельного мира, конечно. К тому же ты что, не помнишь – несколько состоят в Совете, они же не уходили из него уже несколько веков.

– Да, конечно. И когда ты придешь?

– Скорее всего, завтра вечером.

– Что? – охнула я. – Когда?

– Завтра вечером. Я же сказал – много, даже слишком много работы.

– Да что случилось-то?

– Ничего особенного. Да отдыхай, ты же на каникулы приехала. К тому же слишком опасно, – буркнул он себе под нос. К его сожалению, я это услышала.

– Что опасно?

– А, что? – папа, кажется, решил прикинуться дурачком. Нет, милый, не пройдет, это моя привилегия.

– Ты забыл, что у меня очень тонкий слух? Наследство, видите ли. Кстати, – вдруг резко вспомнила я. – Какое заседание? Сегодня же ПОЛНОЛУНИЕ!!!

– И что это меняет? Чудесная погода…

– Это меняет все! Как ты объяснишь Совету твое странное состояние в полночь – когда начнутся удлиняться клыки, скажем…

– Неужели ты думаешь, что в Совете про мои странности не знают? – фыркнул папа, из чего я заключила, что знают, но еще ни разу не видели и вряд ли горят таким желанием.

– Сегодня же именно тот день, когда ты не сможешь себя контролировать! – гневно потрясла я сумкой, потом одумалась и поставила ее на пол, чуть не отдавив себе ногу.

– С чего ты это взяла?

– С того, что лишь в одно полнолуние в году ты превращаешься в неуправляемого волка. И оно выпадает на сегодня!

– Ничего. Там много магов. Они смогут меня нейтрализовать и погасить второе начало. Волчье. О, всемилостивые боги! – охнул папа, мельком взглянув на часы. – Мне уже пора! До свидания, – с этими словами он щелкнул пальцами, меняя обычную одежду на длинную черную, расшитую серебром мантию. Я только вздохнула – у меня так никогда не получается. На лбу появился тонкий серебряный же обруч, ярко выделяющийся на иссиня-черных волосах.

– До свидания, – буркнула я, кисло наблюдая за тем, как он тает в воздухе. Интересно, когда начнется переполох? Наверное, когда заклинания на погашение второй сущности станут бессильными.

Дело в том, что у моего отца есть одна странность – он оборотень. Правда, оборотень истинный и обычно у него есть выбор ипостаси, и он может менять ее на свое усмотрение. Но есть одно полнолуние, которое в этом году выпало на сегодня, когда он не может сам выбирать ипостась и превращается только в волка, причем в течении часа совершенно неуправляемого. Потом разум возвращается, но обличье, тем не менее, остается прежним, то есть волчьим. Я представила себе буйную радость Совета, пытающегося усмирить волка размером с приличного теленка, и невольно улыбнулась. Мне, хвала богам, его дар достался лишь наполовину. Ни в одно полнолуние в году я против своей воли не превращаюсь ни в кого, да и волчица у меня поменьше намного, зато у меня есть свобода выбора обличья в любой день, время года и суток. Удобно. Мы еще на Хэллоуин и в Вальпургиеву ночь ходили по сокурсникам и их пугали, предварительно вымазав мне морду красной краской. Особенно весело было, когда я блестела глазками. К моему счастью, маги относились к истинным оборотням лояльно.

– Пошли. Разложишь вещи, – Вера потянула меня к лестнице, выведя из задумчивости. – У них сейчас буквально каждый день совещания.

– А по какому поводу?

– Да так, небольшие проблемы. Ладно тебе, ты же приехала сюда отдыхать, а не работать.

– А почему ты не на Совете?

– На большой меня пока не пускают, а на обычном я уже была.

О боги, Большой Магический Совет… он созывается только в крайних случаях. Ты приехала сюда отдыхать! А я не умею просто отдыхать, мне неприятности нужны, я без них жить не могу, наверное.

– Большой совет? В честь какого события?

– Да, неважно. Ты же приехала отдыхать? Вот и отдыхай.

– Я работать приехала! У меня задание – убить черного колдуна! Вера?

– А что, тебе задание не отменили? – изумилась сестра. – Должны были, это же очень опасно… я скажу папе, он поговорит с мастером.

– Не надо ни с кем разговаривать. Лучше скажи мне, что произошло!

– А ты разве не знаешь? Магов, еще не окончивших Университет, не пускают во Владивостокскую область, их на границе разворачивают и отправляют домой. Я еще удивилась тому, что тебя пропустили.

– Да почему?

– В городе необычный разгул нежити.

– И только из-за этого созывается Большой Совет? Не верю.

– Об остальном даже я не знаю, – покачала головой сестра. – Но что-то явно произошло. Такого наплыва нежити ни один город не видал с основания. Папа был прав – ты приехала в очень неспокойное время. Ты бы поехала домой…

– Почему это? – возмутилась я. – Я работу пишу по нежити и никуда отсюда не уеду! Тут этот самый материал по улицам бегает…

– Ты не поняла – это очень опасно! Они могут напасть на тебя, – сестра была немного взбешена моим непониманием суровой действительности.

– О какой опасности ты говоришь? Я маг.

– Они нападают только на магов, – веско проронила сестра. – Так что будь осторожнее, если не хочешь уезжать. Иначе тебе же будет хуже. В заколоченном гробу будет темно.

– Хватит, а!

– Я же за тебя волнуюсь, дурочка, – беззлобно ответила сестра. – Твоя комната третья слева.

– Я помню.

– Ужинать будешь?

– Нет, спасибо. Я не хочу.

– Да, кстати, мы ничего не меняли в твоей комнате. Ты сама просила, помнишь? Даже не убирались…

– Я все прекрасно помню, – кивнула я.

– Лита… все-таки уезжай, пока тебя не ранили. Более опытные маги, чем ты, были ранены.

– Я не собираюсь ни во что влипать. Я собираюсь лишь тихо выполнить задание и вернуться назад, – сказала я, а про себя добавила: – Если получится.

Вера тоже поднялась, я услышала звук закрывающейся двери. Что ж, я тоже, пожалуй, пойду. В комнате нужно прибраться – там, наверное, пылища… за два года-то, конечно.

Тихо отворив дверь, я вышла в залитую уходящими лучами солнца комнату. Оглядевшись, я усмехнулась. Все осталось точно так же, с тех пор, как я была здесь в последний раз – брошенная в спешке на стул одежда, на столе свитки, ручки, раскрытая книга. А в ящике, я готова была поклясться, лежит старая фотография. Дабы удостовериться в этом, я выдвинула ящик. Так и есть. Фотография двухлетней давности, на ней я смеющаяся, в светло-голубом платье, с еще длинными, гораздо ниже пояса, волосами, забранными в хвост. Семнадцатилетняя девчонка… впрочем, я не слишком изменилась с тех пор. Но все-таки изменилась.

Я еще покопалась в ящике и достала из него старинный медальон в тяжелой оправе. На обратной стороне было выгравировано: K'antess Veirot Selloisen Onte L'lliaortenn.

– Вот, возьми, – тяжелый серебряный медальон закачался на цепочке, мягко опустившись мне в ладонь. Против бытующего мнения, истинные оборотни не испытывают к серебру никаких неприятных чувств, поэтому пальцы спокойно сомкнулись вокруг оправленного в благородный металл камня.

– Зачем?

– Это еще и амулет, – клыкасто улыбнулся он, откидывая за спину волосы. – На удачу, довольно надежный. Возможно, тебе пригодится, особенно если учесть, какая тебя ожидает работа.

– Спасибо, – улыбнулась я, пряча подарок в карман.

Почему я в тот вечер не взяла этот медальон с собой? Возможно, тогда еще можно было бы все поменять…

Я грустно улыбнулась, снова отгоняя нахлынувшие воспоминания. Впрочем, бесполезно, они пропитывают это место. Но сейчас не время для них. Слишком хороший вечер. А значит, нужно его слегка оживить. Я достала из сумки диск, нажала на пару кнопок панели магнитофона. Комнату заполнила веселая, жизнерадостная музыка. Вот теперь-то лучше. Даже работать захотелось. Я переоделась в удобную одежду и закатала рукава. Что ж, приступим…

Через пару часов я плюхнулась в кресло, уставшая, как собака. Впрочем, неудивительно – за эти два часа я разобрала три шкафа, вымыла окно и пол, а также разложила все вещи. В столе теперь тоже воцарился порядок. Зато на меня теперь было страшно взглянуть – волосы растрепались, одежда на мне была из категории «того, что не жалко», к тому же после двадцатиминутного ползания под кроватью лицо у меня было интенсивно-помидорного окраса. Этакая наглядная иллюстрация к детским страшилкам. Взглянув на себя в зеркало, у которого от меня начались нервные судороги, переходящие в истерический хохот, я направилась в душ. Пока я отмывалась от всей грязи и пыли, на улице успело стемнеть. Когда я вышла из душа, завернувшись в длинное махровое полотенце, то мое внимание привлекло непроницаемое черное небо, усыпанное звездами, среди которых в своей величественной красе выделялся яркий диск полной луны. Постояв около минуты и с тоской взирая на луну, я решила немного прогуляться. В конце концов, я ни во что не собираюсь впутываться.