Текст книги "Зимние волки полуночи"

Автор книги: Елена Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Я снова погрузилась в свои мысли – эльфийка сказала то, что давно уже вертелось у меня в мозгу, не находя нужного решения. Кажется, Роллон тоже думал об этом – во всяком случае, он немного смутился от этой прямолинейности.

– Этот город возможно вырвать из этого мира? – наконец спросил он, немного подумав над только что услышанной фразой.

Я с надеждой подняла голову, взглянув на холодно-бесстрастное, но все же светившееся беспокойством лицо эльфа. Тарр покачал головой, темная прядь хлестнула его по щеке.

– Этот город слишком сильно вплетен в мир. Но как только он снова появится, все люди будут думать, что он был там всегда, а насчет технологий… машин и самолетов здесь не будет, я не позволю этого как глава городского совета. И толпы туристов сюда пускаться не будут. Не волнуйся – мы придумаем что-нибудь, хотя, видят боги, нам уже ничего не нужно и не хочется, – он вздохнул, и в его глазах я прочитала смертельную усталость. – Бессмертие – худшая кара, которой боги наказали нас за непокорность и своеволие. Темные эльфы хотя бы имеют право на смерть.

Он помолчал примерно с полминуты, а затем громко щелкнул пальцами – словно вспомнил что-то очень важное.

– Я знаю, кто мог это сделать, и это связано с Лентарном, – сказал он. – Тебе говорит что-нибудь имя Иллеа?

Роллон немного изменился в лице – судя по всему, припомнил. Во всяком случае, в глазах появился энтузиазм.

– Спасибо. В таком случае мы пойдем?

– Иди, – Тарр вяло махнул рукой. – И да пребудет с тобой вечная благодать, иэлл Танатос.

На этот раз Роллон не сморщился и не показал эльфу кулак – коротко усмехнулся и кивнул, поднимаясь и выходя из дома. Я поспешила за ним, стараясь не отставать, чему мало способствовали шпильки-иглы и длинное платье.

– Слушай, а в Гантроте эльфы все такие? – осведомилась я, когда мы отошли на достаточно большое расстояние от этого действительно почти что дворца.

– Какие?

– Холодные, учтивые и прямолинейные!

– Лита, Тарру уже больше четырех тысяч лет, как он может еще себя вести? С шутками и прибаутками носиться вокруг, радуя глаз плясками, а слух – глупыми фразами? Он эльф, потомок одного из самых знатных родов, и другое поведение, кроме соответствия этой модели, считает для себя неприемлемым.

– А почему он назвал тебя Сумеречным? – задала я еще один вопрос, хотя, казалось, и знала на него ответ.

– Жизнь и смерть, слившаяся в одном человеке. Эльфы называют меня только так, – усмехнулся он. – А вообще этот народ называет Зимних волков полуночниками, и они, в принципе, правы. Все волки – пустые оболочки, лишенные души, которую у них забрали во время обряда. Приятно осознавать то, что я избавился от этой участи еще тогда и даже в то время во мне оставалась хоть малая капля от того, что люди привыкли называть человеком.

– А Лентарн?

– А что Лентарн? Он тоже стал нормальным с точки зрения психологии. Я не знаю, почему происходит возвращение душ и почему мы снова становимся теми, кем были, но знаю одно – может быть, он и считал себя полноценным Зимним волком, на самом деле это было далеко не так.

– Кстати, а куда мы идем? – вовремя спохватилась я, заметив, что тупо следую за Роллоном, не разбирая дороги. Мужчина свернул, и перед моим взором предстала улочка, достаточно узкая, но не то что нимало не потерявшая, но даже выигравшая от этого.

– Сейчас узнаешь, – Роллон твердым шагом подошел к двери, окаймленной витражом и негромко, но требовательно постучался.

Реакция на стук последовала незамедлительно – дверь распахнулась, и перед нами предстала молодая девушка, судя по всему, тоже из эльфов – из-за шелковых прядей волос выглядывали острые кончики ушей.

Надеюсь, что это не одна из его многочисленных, но, к счастью, бывших любовниц. Хотя Роллон сказал, что эльфиек среди них вроде бы и не было, да и шли мы к кому-то, связанному с Лентарном.

Роллон коротко кивнул, приветствуя, девушка едва заметно улыбнулась в ответ, жестом приглашая нас в дом – небольшой, но наполненный светом и настолько естественной изысканностью, насколько это вообще могло быть. В этом все эльфы – если уж что-то и делают, то доводят до совершенства. Ступая за девушкой, мы прошли в светлую полузал-полукомнату, и я у меня с губ едва не сорвался восхищенный вздох, настолько все здесь было красиво и совершенно. Утонченно…

Указав нам на резную, покрытую затейливым узором скамью, Иллеа опустилась напротив.

– Вы пришли из-за записи в книги? – с ходу спросила она, внимательно посмотрев на Роллона. Тот кивнул.

– Но как…

– Именно поэтому я это туда и вписала – так и думала, что когда-нибудь вы вернетесь. А Лентарн… – она хотела продолжить, но осеклась, замолчав. По нежному лицу пробежала тень отчаяния и несбывшихся надежд. Я вопросительно взглянула на Роллона, но он только качнул головой. «Не сейчас», – прошептали губы.

– Лентарн остался за границей. Как только мы снимем с города паутину и вытащим его из временной петли, он придет.

– Он жив?

– Да. Помоги нам, если ты хочешь его снова увидеть. – Если, конечно, знаешь как…

– Я знаю, что нужно делать, – Иллеа заправила за ухо выбившуюся прядь и поднялась с резной скамьи, на которой сидела все это время. – Но у меня не хватит на это сил, и если вы поможете, то вместе мы сможем вырвать город из временной петли. Боги тоже не дураки, и сразу же после того, как временная петля оказалась затянута, они оставили в книгах упоминание о том, что можно сделать для ее ликвидации. Но ни у кого в городе не хватит силы на то, чтобы сделать этого – разве что у существа, почти что равного богам. Все было предрешено заранее, и они знали, что ты явишься. Не спрашивай меня, откуда, я сама этого не знаю.

Девушка подошла к резному шкафу, открыла дверцы и надолго залезла в него, сосредоточенно начав там рыться. Когда эльфийка наконец вынырнула из темных глубин, то она держала в руках толстенный том, покрытый пылью.

– Еле нашла, – она положила его мраморный столик, и страницы зашелестели, перелистываясь без посторонней помощи – боги помогали нам, зная, что час все-таки настал. – Вот, – она ткнула пальцем в длинное и витиеватое заклинание, занимавшее пол-листа. Его нужно произнести, а чтобы оно подействовало, нужно действительно поверить в то, что миру нужен этот город. Канва города, сплетенная из эмоций и воспоминаний, должна понять, что порыв искренен, и тогда он вырвется из любой клетки. Но, конечно, при всем этом нужна еще и подпитка силой. Ясно?

Я кивнула, Роллон тоже. Жестом попросив эльфийку, не обладающую магической силой на должном уровне, отойти в угол, он повернулся ко мне. Сплелись руки, словно мы давали друг другу клятву на крови, повисла тишина.

И в ней зазвучали слова…

Древние, как сам мир, письмена, казавшиеся волшебными. Я не знала божественного языка, на котором было написано заклятье, но слова произносились безошибочно – я чувствовала это, чувствовала каждой клеточкой тела, каждым нервом, каждой эмоцией и чувствами, натянутыми до предела… Мы говорили одновременно, словно диалогом, и по мере того, как количество произнесенных фраз увеличивалось, голоса крепли, становились тверже и увереннее, а простое заклинание переросло в песню, в музыку ветра, в шум капели и тонкую мелодию мирозданья. Мы говорили, и в каждое слово, каждую букву, каждый звук – вливали силу, подтверждая сказанное. Слова летели, оплетая город, играя на солнце бликами и расцветая гравировками, которых никто не видел… Сплетенные руки начали немного дрожать от напряжения, но остановиться и разомкнуть крепкое рукопожатие мы были уже не в силах – да и, признаться, совсем не хотели этого.

Мне не хотелось прерывать эти минуты, когда я сама как никогда чувствовала себя всем миром, когда я чувствовала себя наравне с богами, на секунду поверив, что так может быть… Мне казалось, что я лечу, парю над миром, и пою… и я почти физически чувствовала, как рвутся и опадают со стеклянным, да нет, хрустальным звоном границы, до сих пор сдерживавшие время, как рвется эта петля, столько лет затянутая на этом месте… Я ощущала все это, и не переставала говорить, глядя и не видя лицо человека, застывшего прямо передо мной. Я знала – он испытывает то же самое. Он действительно поверил, и он так же, как и я, ощущает это все. И верила я…

И мы летели…

Когда резерв маны окончательно истощился, а заклинание завершилось, я словно бы вынырнула из воды. Было такое ощущение, как будто меня на несколько минут вырвали из этого мира, а потом вернули – через несколько тысячелетий. Какое-то странное чувство… но от этого не менее прекрасное.

Я с трудом разогнула онемевшие от долгого нахождения в одном положении пальцы, и огляделась. Девушка, замершая в углу, улыбалась, глаза Роллона светились жизнью.

Значит, получилось.

10

Всю дорогу до замка он нес меня на руках, не обращая на слабые возражения и просьбы поставить меня на землю, дав пойти по-человечески. Собственно, просьбы говорились исключительно для проформы, и по-человечески пойти я бы не смогла – ноги дрожали от пережитых ощущений и от всей той гаммы эмоций, которую пришлось испытать за достаточно малый промежуток времени.

Если честно, я так толком и не поняла, что именно мы сделали и как нам удалось выдернуть город из временной петли, вернув его в Нить времени. Но главное ведь результат, правильно?

Правильно. Дело осталось за малым – всего лишь снять с города паутину, никого не впускающую и никого не выпускающую, а потом жить спокойно. Вопрос был в том – как ее снять, поскольку об этом, как выяснилось, не знали даже боги (Роллон честно пытался до них достучаться и спросить, но получил в ответ лишь неопределенное молчание). Но сейчас это было не главным, и мы решили отложить решение этой проблемы хотя бы до завтра, поскольку после проведения этого не слишком сложного обряда магических сил даже у Роллона не осталось вовсе, и мы были совсем не в состоянии колдовать, даже на бытовые темы. О глобальном снятии с города явно кем-то наведенной защиты на сегодня не могло быть и речи, так что Роллон никуда не спешил, неторопливо шагая по мощеным улицам со мной на руках, а я уж тем более была не против спешки, хотя уже за полпути отдохнула настолько, что смогла бы встать на ноги и побежать, причем шпильки служили бы при этом незначительной помехой.

Но я скромно молчала, даже не засыпая Зимнего волка огромным количеством вопросов – так, уточнила пару аспектов и с удовольствием погрузилась в пучину лени, позволив телу полностью расслабиться, а мозгу – не работать.

Уже на втором этаже, куда он не поленился меня доставить, я наконец слезла с Роллона, почувствовав под ногами твердую опору. Зимний волк, правда, порывался донести меня прямо до кровати, на что я высказала ему, что если он и считает меня больным инвалидом, то я о себе пока несколько другого мнения и вполне могу дойти сама.

По-моему, он обиделся, и я снова отругала саму себя за то, что не могу прожить ни дня без хотя бы маленького, но конфликта.

– Не сердись, – я провела кончиками пальцем по его щеке, ощутив гладкую кожу, а в следующий момент едва не отпрянула от неожиданности, когда он резко наклонился, ища мои губы. Нашел-таки.

Поцелуй вышел горячим и пряным, а еще, пожалуй, требовательным. Губы Роллона, казалось, не подчинялись мозгу и здравому смыслу, а также осознанию того, что мы стоим посреди коридора, где нас запросто могут увидеть слуги (а значит, уже к завтрашнему утру весь Гантрот будет обсуждать личную жизнь сиятельного тан вэна), и дарили осторожные, но жаркие поцелуи, опускавшиеся от моих губ ниже по шее.

Когда мы бочком протиснулись в ближайшую комнату, как раз таки оказавшуюся спальней, они спустились уже до ключиц. Махнув рукой на здравый смысл, я сама поцеловала Роллона, чуть отстраняясь и позволяя расстегнуть крючки на шелковом платье. Обидевшись, здравый смысл ушел, не попрощавшись, но мстительно пообещав вернуться, а я с разбега нырнула в горячую и ослепляющую волну, уже вздымавшуюся где-то внутри.

Рассудок вернулся чуть позже, когда пряжку на штанах Роллона заело, и она наотрез отказалась расстегиваться, мешая стянуть самый мешающий и не особенно важный предмет одежды. Промучившись с ней около минуты, я уже подумывала над тем, а не поддаться ли голосу разума, упрямо твердившему о том, что даже малейшим образом связываться с человеком, который вскоре должен будет уйти, глупо и неосмотрительно, но примерно на середине вдохновенного монолога разума пряжка все-таки поддалась, и я снова махнула рукой на трезвый и холодный разум. Я была словно пьяна, и не хотела думать, что, в сущности, мозг прав, говоря мне о том, что если бы это была просто постель – без любви и даже слабого намека на нее, он бы не возражал. Он говорил мне, что это глупо, что я зря влюбилась в Роллона, и что мне будет потом больно отпустить его в прошлое.

Я знала и это. И не слушала, делая то, чего хочу именно сейчас.

Просто знала, что никогда и ни за что не буду об этом жалеть.

– Согласен – ты не инвалид, – наконец-то справившись с дыханием, сказал Роллон, тупо глядя в потолок и рассеянно накручивая на палец рыжую прядь.

Я ничего не ответила, неопределенно махнув рукой и ощущая, что медленно проваливаюсь в дрему, укрывающую меня мягким сонным пологом. В комнате было хорошо – за окном уже стемнело, и помещение освещалось теплым золотисто-оранжевым шариком жидкого огня, трепыхавшегося над бронзовой статуэткой дракона, застывшего на небольшом мраморном столике с распахнутой и направленной вверх пастью. Правда, выражение морды у дракона было какое-то страдальческое, словно с небес только что низвергнулся ливень, а дракон оказался огненным, не переносящим воду на дух – при всех своих преимуществах над остальными существами, огненные драконы не подлетали даже к озерам и рекам, непонятно как обходясь без питьевой воды. Я искренне не завидовала жителям Восточной Отмели – государства, где небольшие драконы являлись основным средством передвижения. Особенно там любили именно огненных драконов, обладающих великолепными характеристиками, но каждый дождик воспринимающих как личную трагедию и в эти дни отказывающихся не то что летать, а даже вообще выползать из ангара. К счастью, в Ателлене мода на драконов только начала распространяться, не достигнув пока своего апогея. Если честно, я надеялась, что не достигнет никогда – эти существа очень отрицательно относились к оборотням, не любя их и делая мелкие гадости при любом случае.

– Нам нужно снять с города паутину, – лениво и безо всякого энтузиазма сказала я, поворачиваясь на бок и мигом оказываясь в кольце теплых рук, почему-то пахнущих яблоком.

– Надо, – в голосе Роллона энтузиазма было еще меньше. – Но, может быть, займемся этим не сегодня?

Я согласно мурлыкнула, почувствовав на шее теплое и умиротворенное дыхание. Чуть приоткрыла глаза, внимательно рассматривая лицо мужчины, на котором так и было написано то, что он меньше всего в данный момент хочет вспоминать о каких бы то ни было делах, пускай даже и жизненно важных.

Странно… сейчас из его черт ушло то, что так испугало меня буквально несколько дней назад. Роллон не казался больше выгоревшим на солнце рисунком, черты лица вновь наполнились жизнью. Впрочем, я заметила это еще и сразу же после прочтения заклинания, словно бы оно вернуло жизнь и Зимнему волку, вновь раскрасив его красками и цветами.

Я уже засыпала, когда почувствовала прикосновение мужских рук, а затем и настойчивые, немного нетерпеливые поцелуи, на которые мое тело, хотя и расслабленное, все равно отвечало.

– Роллон, я хочу спать! Роллон!.. Роллон… зараза…

11

Еще не до конца проснувшись, я через еще не ушедшую легкую дрему слышала доносящиеся с улицы звуки, отчетливо различая шум моря и пронзительный, словно тоска, крик чаек. Мне было так хорошо, к тому лежать на руке Роллона было более чем удобно, а то, что она, по идее, давно уже должна была затечь, меня почти не волновало. Он ведь все равно через сон не чувствует…

И посреди этого умиротворения внезапно раздался стук в дверь! Сначала неуверенный и тихий, через пару секунд он перерос в достаточно громкий и требовательный.

Я принюхалась, раздумывая над тем, открыть или не надо. Человек, девушка, шестнадцать лет. Судя по всему, служанка. Вот леший, какая настойчивая!

Лениво открыв глаза, я взглянула на Роллона. И поняла, что если сейчас его растолкаю, то кара настигнет меня тут же. Нехотя отодвинув руку мужчины, еще безмятежно и бессовестно дрыхнувшего, я поднялась и, осторожно придерживая норовившую соскользнуть к ногам шелковую простыню, подошла к двери, чуть ее приоткрыв. На пороге и впрямь стояла девушка, робой взглянувшая на меня и явно не ожидавшая того, что дверь в спальню тан вэна откроет вовсе и не Роллон. Хм, так значит, наши вчерашние поцелуи в коридоре они не заметили… странно.

– Мне нужен повелитель, госпожа, – пролепетала девушка, почему-то краснея, и я, поняв, в чем дело, подтянула простыню повыше, пригладив немного взлохмаченные и перепутанные волосы.

– Повелитель?.. – я откинулась назад, посмотрев на кровать и узрев на ней разметавшегося по жемчужному шелку Роллона. Будить его сейчас было бы просто кощунством. – Повелитель спит, но если что-то важное, я могу ему передать, – дружелюбно улыбнулась я, ухитрившись при этом зевнуть.

– Передайте ему, госпожа, что прибыл его друг, сиятельный Лентарн тан вэн Эссер…

– Передай этому ушастому нахалу, что Роллон еще наслаждается сном, – перебила я, не желая слушать длинный перечень всех родовых имен и земель, следовавших за именем, и между делом соображая, что могло привести Лентарна сюда. Впрочем, если сам в спальню пока не примчался, значит, не такое уж и важное у него дело. – Отведи его в библиотеку, что ли, предложи какого-нибудь слабого вина… Он сказал, что дело срочное?

– Нет, – ошарашенная такой прямолинейной просьбой, кивнула служанка.

– Чудесно. Тогда принеси или распорядись насчет фруктов. Прямо сюда, – попросила я, захлопывая дверь и снова направляясь к постели.

Фрукты принесли на удивление быстро, и теперь блюдо с красивой и яркой горкой, возлежавшей на нем, стояло прямо на кровати, а я лениво ощипывала гроздь белого, чуть светящегося на солнце винограда.

– Кто приходил? – внезапно негромко спросил проснувшийся Роллон. В следующий миг его рука потянулась к моей грозди, на которой тут же не осталось ни одной виноградинки.

– Служанка сообщила, что пришел Лентарн, – ответила я, смыкая пальцы на спелом, сочном персике. – Не хочешь кусочек?

– Нет, спасибо, – на миг его лицо немного перекосило. – Но что этот эльф делает здесь?

– Я вообще-то хотела у тебя спросить. Меня интересует то, как он смог пройти через паутину после нас. В принципе, можно сейчас спуститься вниз и все у него спросить…

– Ничего, подождет. Видимо, не такое уж и срочное дело, раз он еще сюда не прискакал, – когда Роллон это сказал, я не выдержала и фыркнула, тихонько захихикав. – Что с тобой?

– Все в порядке, – перестав смеяться, я с ногами забралась на кровать и тут же немного возмущенно охнула – Зимний волк, ловя момент, мигом положил свою голову мне на колени, так обезоруживающе улыбнувшись, что я только вздохнула, вглядываясь в черты его лица.

С Роллоном определенно произошла резкая перемена, превратившая его из холодного, бездушного и жесткого зимнего волка, с которым я совсем недавно познакомилась, в нормального, радующегося жизни человека. Судя по всему, он смог пережить потерю мира и женщины, которую, собственно, и не любил, и теперь просто брал от жизни все, старательно выпивая ее до капли перед там, как уйти отсюда навсегда.

Навсегда… это слово кольнуло словно иглой, заставив меня резко вздрогнуть. Роллон удивленно на меня покосился, но ничего не сказал, лишь чуть-чуть подтянул на себя покрывало и немного поежился. Я тоже зябко повела плечами – из открытого настежь окна дул ветер, утренний, и, как следствие, не самый теплый.

– Кстати, а что это была за девушка, к которой мы ходили? – внезапно поинтересовалась я, отбросив все нехорошие мысли. – И каким образом она связана с Лентарном?

– Это его смысл существования, – коротко ответил Роллон.

– Не думала, что у Зимних волков есть что-то по-настоящему важное, кроме долга.

– Он любил ее еще до того, как стал им. И сейчас, когда над Лентарном больше не властен Эллегион с его традициями и оковами, думаю, что больше всего на свете он хочет с ней встретиться.

– Так пусть сейчас не внизу сидит, а к ней идет!

– Ты знаешь, по-моему, он боится это сделать, – подумав, выдал наконец Роллон.

– Он? Боится?

– Скорее всего, хотя самое горячее желание у него на данный момент – наконец ее увидеть.

– Ясно, – я слегка улыбнулась, про себя отметив, что Лентарна тоже вполне можно считать не только бревном с ушами и хамоватыми манерами. Чуть наклонившись вперед, раздумывая, я поймала на себя слегка недовольный взгляд Роллона – мои непослушные волосы спутанными прядями упали ему на лицо.

Сделав виноватое лицо, я отбросила их за спину, впрочем, они снова вылезли вперед, так что примерно через пару минут Роллон искренне предложил меня подстричь, на что я ответила ему убийственным взглядом. Впрочем, он уже проникся идеей и теперь яростно агитировал на это меня, так что, занятые яростным диспутом и попутно оглашавшие комнату взрывами смеха, мы не сразу заметили, что скрипнула дверь.

– Нет, вы только на них посмотрите! Я, значит, сижу там, вино твое кислое пью, которое у меня уже скоро из ушей польется, а сиятельный тан вэн не то что не спит, так еще и развлекается в компании! – выдав сию гневную фразу, Лентарн окинул нас мрачным взглядом совершенно круглых глаз, немного вылезших на лоб.

– Я тебе тоже рад, – насколько мог хмуро буркнул Роллон, принимая сидячее положение и чуть поддергивая соскальзывающий шелк. – А тебя в детстве не учили, что если тебе сказали, что человек спит, то его нельзя беспокоить?

– Учили, – невозмутимо кивнул Лентарн, оседлав стул и слевитировав себе фрукты. Придирчиво выбрав себе сочное зеленое яблоко, он сделал на нем значительный надкус. – Но ты не человек и ты не спишь, так что какие могут быть претензии? К тому же мне надоело изображать из себя украшение коридора, пока «повелитель почивать изволит, господин», – очень правдоподобно изобразил он служанку.

– А ты вообще как сюда попал? – поинтересовался Роллон, чуть откинувшись назад. – Неужели паутина сошла с ума, и ты смог нормально пройти.

– Вот с этого и следовало начинать! – мигом оживился и так не в меру живой эльф. – А ты что, еще не знаешь? Примерно со вчерашнего вечера паутина почему-то начала мигать. Люди, к счастью, так ничего и не замечают, а мне вполне удалось пройти.

– Но почему? – влезла в разговор уже я, которой тоже надоело изображать из себя немую и глухую статую. К тому же вопрос был действительно серьезным.

– Я хотел спросить у вас, – Лентарн встал и прошелся по комнате. – Но творится что-то странное, и сейчас нам просто необходимо уничтожить ее, а затем отправить в прошлое силу Айлитен, – на этом слове он в упор поглядел на Роллона, прищурившись и буквально прожигая его взглядом. Зимний волк ответил ему точно таким же.

– Так раз такое срочное дело, может, ты выйдешь? – внесла я конструктивное предложение. Поймав на себе эльфийский взгляд, я пояснила: – Мне что, прямо при тебе переодеваться? К тому же ты ведь не хочешь, чтобы при передвижении по городу тебя сопровождали двое полуголых, замотанных в простыни людей?

Ничего не ответив и лишь гневно сверкнув глазами на Роллона, Лентарн вышел, взметнув воздух, а я задумчиво подняла с пола платье. Моя удобная одежда валялась где-то на первом этаже, идти за ней через весь замок не было совершенно никакого желания, так что я натянула его, аккуратно расправив и сначала даже не сообразив, что куда нужно совать.

– Слушай, почему он всегда такой нервный? – глубокомысленно вопросила я, расчесываясь. Роллон пожал плечами.

– Не знаю. Возможно, сказывается слишком большое напряжение и объем работы…

– Вы там что, уснули? – донесся из-за закрытых дверей раздраженный голос Лентарна. – У нас, вообще-то, мало времени!

Тяжело вздохнув, мы синхронно покачали головами и направились к выходу из комнаты. Больше всего на свете мне сейчас хотелось убить Лентарна, но я сдержалась, лишь сжав и тут же отпустив кулак.