Текст книги "Зимние волки полуночи"

Автор книги: Елена Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

– Это… это ведь твоя боль?.. и твой страх, да?.. – растеряв все остатки страха, я заговорила первое, что пришло в голову, понимая, что все равно говорю истину. Удержать. Любой ценой. Я должна это сделать. – Роллон, я не знаю, чего ты так боишься и что, какие события оставили у тебя в сознании такую печать боли, что ты сам кричишь от этого. Но, понимаешь, от этого никому ведь не будет лучше. Даже тебе. И если ты не вернешься, ты не решишь всех своих проблем. Роллон… вернись, пожалуйста. Я знаю, ты не понимаешь, что я сейчас говорю, и, скорее всего, когда вернешься, забудешь все, но я просто прошу попытаться понять. Роллон… ты всем нужен. Да, я знаю, что ты уже устал быть нужным всем, устал мчаться кому-то на помощь по первому зову, устал чувствовать себя героем. Роллон, не вынуждай меня, потому что я сама никогда не смогу простить себе этого, даже если и буду знать, что защищалась. Роллон!

Я зря резко выкрикнула последнее слово, потому что тварь внезапно сорвалась с места и умчалась в неизвестном направлении.

– Роллон! – я была уже в отчаянии, кидаясь к бездвижному телу. Встряхнула мужчину за плечи, надеясь хотя бы так вернуть его. – Роллон, очнись! Вернись, пожалуйста! Прошу!

– Ты так ничем ему не поможешь, – услышала я знакомый голос эльфа, стоящего рядом, и о котором я успешно позабыла. – Это не просто потеря сознания.

– Я знаю! Но у меня уже нет сил на то, чтобы бегать за ним по городу. Роллон!

Совершенно измотанная, лишенная уже практически всех сил, я просто уронила голову Роллону на грудь и разрыдалась. Разрыдалась, как глупая, сентиментальная девчонка, которой не была никогда. Но у меня больше не было сил, их не осталось даже на терпение.

На макушку упали первые капли начинающегося дождя, но я их не заметила через плач. Как не заметила и того, что чья-то рука слабо провела по моим волосам, словно подбадривая. Что? Рука?.. Рука!!! Про слезы я мгновенно забыла, поднимая голову и снова сталкиваясь взглядом с все теми же сине-зелеными глазами. Но теперь в них не было уже ничего звериного…

Я не знаю, удобно ли ему было лежать на мокром холодном камне, но я просто крепко-крепко обняла его, слабо улыбнувшись.

– Ты все-таки справился… – дождь зарядил сильнее.

Роллон осторожно отстранил меня, поднимаясь. Лицо его было как никогда серьезно. Он обвел местность вокруг взглядом, исполненным решимости. Вытянул вперед обе руки, и по ним забегали, переплетаясь, лучи противоположных цветов. Я не знала, что он хочет делать, но не стала мешать, прекрасно понимая – Роллон знает, что делает. Всегда.

– Я отпускаю свою боль, – тихо проговорил он, и внезапно прямо перед ним возник тот зверь, которого я упустила буквально несколько минут назад. Только сейчас грозный полудракон уже не выглядел таким материальным. Он словно таял на глазах, становясь прозрачным. Через массивное туловище уже просвечивала мостовая. Роллон напряг кисти, продолжая. Его голос звучал немного глухо, а может быть, мне это просто казалось. – Я отпускаю свой страх, – с этими словами зверь стал почти невидимым, вокруг него засеребрилось памятное марево. Зимний волк глубоко вдохнул перед тем, как произнести заключающую фразу: – Я принимаю себя.

После произнесения этой фразы зверь исчез, целиком растворившись. На несколько секунд Роллона объяло сияние, а затем все стихло. Он слегка улыбнулся умиротворенной и спокойной улыбкой.

– Спасибо, – сказал он, глядя на меня.

– За что? – я пожала плечами. – Все-таки это моя работа.

– Работа? Спасать всех, кого ни попадя?

– Нет, это скорее, твоя привилегия, – подумав, решила я. – Моя работа – не допускать того, чтобы по Ателлену шастали всякие твари вроде зеленых полудраконов.

– Роллон, – как всегда, без приглашения влез в разговор Лентарн. – Я надеюсь, ты понимаешь, что нельзя допустить того, чтобы это повторилось вновь. В следующий раз ты можешь себя не пересилить.

– Я надеюсь, что следующего раза не будет, – помрачнев, сказал Роллон. – Лентарн, я думаю, ты знаешь, что нужно делать.

Эльф коротко кивнул, исчезая, а я повернулась к Зимнему волку.

– Что ты хочешь делать?

– Лентарн по моей просьбе должен изготовить талисман, который будет меня сдерживать. Точнее, сдерживать мою вторую силу.

– А сам не можешь? – ехидно прищурилась я, с удовольствием замечая легкое беспокойство во взгляде мужчины, мазнувшем по кровавым пятнам на светлой ткани рубашки.

– Могу, но это займет в несколько раз больше времени, – в принципе, он мог этого и не говорить. Как маг, я прекрасно знала, что колдовать по отношению к себе сложнее, чем над кем-то. Да и спросила-то, в сущности, просто так. Внезапно я кое-что вспомнила. Как всегда не вовремя, конечно, и как всегда, срочно.

– Слушай, а как у тебя дела с книгой? – поинтересовалась я, с интересом наблюдая за реакцией.

– Какой книгой? – удивленно переспросил Роллон. Н-да, такого поворота событий я точно не ожидала. Я чуть приподняла брови, и свершилось чудо. – А, ты про «Сагу»? Продвигается.

– Когда ты только успеваешь? – хмыкнула я, срывая листок и разминая его в пальцах.

– Да вот, пишу помаленьку, в промежутках между спасанием прекрасных девиц, – усмехнулся мужчина.

– А если бы ты меня не спасал, то так бы до сих пор и бегал в зеленом обличье, но за комплимент спасибо. Кстати, а где ты живешь? – вдруг спохватилась я, вспомнив, что до сих пор меня слегка озадачивало.

– Здесь, в городе, у меня есть небольшой дом, так что обитаю я не с нищими в подворотнях.

– Надеюсь, дом остался еще не с тех времен, когда ты был официально жив.

– Нет, конечно, – Роллон передернул плечами, представив сие жуткое зрелище. Хотя, к примеру, дома остроухих паразитов, поддерживаемые магией проживающих в них хозяев, могли стоят веками. Причем максимальный ремонт, который делали в своих домах эльфы, заключался в нанесении на колонны новой резьбы, взамен стершейся от времени.

Я широко зевнула, с наслаждением подумав о том, как сейчас приду и лягу спать. Однако зевок резко прекратился, когда я вспомнила о кое-чем еще.

– Тут, кажется, меня кто-то на поиски Священного города с собой звал… – завела я, искоса взглянув на Роллона.

– Да ну? – фальшиво удивился он. – И кто же?

– Да вот бегает тут по городу один такой тип, белобрысый, с серебряным обручем и в черной мантии. Не знаешь такого?

– Лентарна-то?

– Балбес, – прошипела я, имея в виду то ли Роллона, то ли Лентарна, и стирая с лица улыбку. – Ты ведь, кажется, горел желанием обрести мудрого помощника.

– Я?! – судя по лицу, Роллон подумал, что он тогда был либо в состоянии аффекта, либо сильного опьянения. Второе отметалось сразу же, так как Зимний волк никогда не пьянел. А еще он, кажется, подумал, что у него склероз. – Что ж, если ты найдешь мне мудрого помощника, я согласен на его помощь.

– Ты самый невыносимый, мерзкий и противный тип из всех, с кем мне когда-либо довелось общаться! – в сердцах бросила я, откинув за спину растрепавшуюся косу. – Между прочим, ты действительно дал обещание.

Выпалив это, я сделала пару больших шагов, а затем круто развернулась, собираясь сказать еще что-нибудь. И застыла, словно пораженная громом.

Место, где только что стоял Роллон, опустело. Этот… очень-очень нехороший и бессовестный даже не человек дождался, пока я отвернусь, да и телепортировался куда подальше отсюда.

Правда, зря он это сделал – уйти ему от меня все равно не удастся – слишком интересно, чтобы я так легко от этого отказалась, согласившись со здравым смыслом. И потом – обещание ведь действительно уже дано.

Усмехнувшись сему факту, я облегченно зашагала домой, предвкушая то, что мне наконец-то удастся выспаться. А Роллон… да леший с ним, если захочу, то я смогу его найти. Хотя бы через Астрал, в котором он вопреки всем законам отражается. Неужели он до сих пор не скрывает свои чары, позволяя отслеживать их всем кому не лень? Один раз его засекла даже я, а о профессионалах даже и говорить нечего. Нужно проверить… вот только зайти в какой-нибудь темный закоулок, а то валяющееся прямо посреди улицы чье-то тело вряд ли вызовет у кого-то положительные эмоции. В худшем случае рядом с одним бесчувственным телом может появиться еще несколько.

Свернув в двор-колодец, чуть тронутый лучами восходящего солнца и посему еще укрытый ночным полумраком, я зашла в самый мрачный угол. Расслабилась, отпуская душу бродить по метафизическим катакомбам, и блаженно прикрыла глаза.

Отфыркавшись и отплевавшись, я поднялась на ноги и покрутила головой, пытаясь понять, на каком свете нахожусь. Оказалось, что все правильно – ни на каком, а в Астрале. Однако выглядел он уже немного по-другому. Вместо обыденной серости и парящих в воздухе клякс, я очутилась в привычном мне Ателлене, только… другом. Ничего четкого, определенного… смазанные лица и очертания людей, лишь некоторые из них были четкими. Впрочем, я быстро поняла, почему все так – те, кто со смазанными чертами – это люди, отображающиеся в Астрале, но не находящиеся сейчас в нем, а люди с четкими контурами – маги, вошедшие в Астрал. А мир остался в принципе тем же – отпечатком, запечатленным здесь. Это просто что-то вроде иллюзии, но полуматериальной. Отпечаток моей памяти.

Видимо, мой уровень начинает повышаться. Надо сказать, что это меня приободрило и обрадовало – значит, все-таки я чему-то научилась кроме того, что теперь великолепно умею убивать, умирать и оживать. Как Терминатор из земного фильма…

Так, что-то я отвлеклась… сотворив небольшой поисковый кристалл, я настроила его на волну Роллона и отправила в поиск по всему Астралу. Легко оттолкнулась ногами, воспарив и не затратив на это действие ни малейшего усилия.

Хорошее это заклинание поиска, жаль что действует только в Астрале. А у меня все еще не тот уровень, чтобы воплощать частицы астрального мира в материальный облик.

Через некоторое время ожидания, которое я скоротала, рассматривая нематериальный Ателлен с высоты птичьего полета, кристалл вернулся, разочарованно пропищав отказ. Значит, Роллон все-таки подстраховался. Жаль.

Вынырнув назад в свое тело, я откашлялась и поднялась с холодного камня. Снова направилась домой, стараясь особо не попадаться людям и нелюдям на глаза, поскольку видок у меня был еще тот. Все, кого я поневоле все-таки встречала по пути, шарахались в разные стороны. Впрочем, скоро я начну к этому привыкать, а по городу поползут слухи о мертвой рыжей девке, ходящей по улицам в окровавленной одежде и предвещающей смерть. А я-то еще думала – откуда у земных ирландцев пошло поверье о баньши? Видимо, в те далекие времена боевые маги тоже могли переноситься между мирами и бродили по Земле, пугая доверчивых людей.

Но самое яркое впечатление я сумела произвести на сестру, сидящую в гостиной и поджидающую меня с бала. Судя по ее лицу, вытянувшемуся, когда я вошла в комнату, Велера ожидала увидеть меня, во-первых, в том же красивом облачении, а, во-вторых – радостную, смеющуюся и улыбающуюся. Сестра никак не могла ожидать того, что я заявлюсь с приема с растрепавшейся косой вместо уложенной прически, в разорванной и испачканной непонятно чем (это через пару минут созерцания до нее дошло, что это кровь) рубашке, грязных штанах и сапогах вместо платья да с еще и на редкость недоброй и раздосадованной гримасой на лице.

И еще я сама удивилась – что меня понесло в гостиную? Шла бы через холл сразу на лестницу, избежав при этом кучи ненужных и бесполезных вопросов.

Вера неторопливо пришла в себя, от увиденной картинки на несколько секунд потеряв дар речи. Оглядела меня с ног до головы совершенно круглыми глазами и, наконец, произнесла:

– А где…

– Платье и все прочее? – догадалась я. – Наверху, в комнате лежит. Видишь ли, возникли… э-э-э… некоторые проблемы и непредвиденные обстоятельства.

– Я вижу… – потрясенно выговорила Вера.

– Ну… так я пойду, приму ванну и лягу спать, хорошо? – радостно решила я, не давая ей опомниться и начать меня расспрашивать. Все-таки хорошо, что после бала, на котором присутствовал, отец снова отправился на Землю на неопределенный срок, а то после исповеди их на пару с сестрой пришлось бы откачивать. Я же к таким историям, кажется, скоро уже начну привыкать и считать неотъемлемой частью жизни.

9

– О, ты как раз вовремя, – радостно возвестил Лентарн, узрев соткавшегося прямо посреди комнаты Роллона. – Амулет готов, я вплел туда образец твоей силы – для узнавания.

– Великолепно, – подойдя ко столу, мужчина сгреб с него камешек на тонкой цепочке и аккуратно надел на шею. – На какое время его хватит?

– Думаю, что не больше, чем на пару месяцев, – неопределенно пожал плечами эльф, опускаясь на стул.

– Так мало? Предыдущий держал полгода.

– Предыдущий был выполнен еще в Эллегионе, так что удивляться нечему. К тому же тварь с каждым днем все сильнее. Ты уверен, что твой разум сможет спокойно воспринять такую внутреннюю борьбу?

– Я не уверен ни в чем.

– Но ты можешь распахнуть двери своей души, и он вновь займет положенное место. Тебе станет легче. Это…

– Я знаю, что это мои боль и страх, воплотившиеся материально. Но я пока не могу позволить себе бояться чего-то, равно как и чувствовать боль.

– Ты не сможешь долго бороться сам с собой, – покачал головой Лентарн, внимательно глядя на друга. – Ты не привык ощущать боль, равно как и не привык бояться. Этот зверь – далеко не страж Последнего Коридора, которого ты давно уничтожил, хотя и говоришь всем ложь. Это – ты сам, вся твоя душа и чувства, оказавшиеся в заложниках воли. Чересчур сильная воля тоже приводит к плачевным последствиям. Прими себя.

– Я не могу, – сжал губы Роллон. – Во всяком случае, сейчас. Если я сделаю это, то потеряю то преимущество, которым обладаю.

– Ты будешь жалеть о том, что потерял бесчувствие? – вскинул бровь эльф. – Ты думаешь, что это преимущество? Возможно, лишь в битве. Но не в жизни.

– Когда ты начал так рассуждать?

– Когда погиб Эллегион. Если ты не помнишь, то я был единственным с Той Стороны, перенесшимся в будущее вместе с тобой. Хорошо хоть, что мне назад возвращаться не придется, – буркнул он куда-то в сторону, и продолжил: – Ты ведь почти человек, кем ты всегда хотел быть. Так что же случилось?

– Я должен сейчас быть таким.

– Должен?! Мы всегда были что-то кому-то должны. Проходя обряд, давая присягу, сражаясь… даже умирая. Но старые клятвы и законы отжили, канув в небытие, и теперь ты никому ничего не должен. Кроме возвращения силы назад, конечно. Но это обязательство – единственное.

– Но я не смогу быть настолько же сильным, приняв себя.

– Неужели тебе так нравится бороться с самим собой? С той частью себя, что еще живет в тебе? Кто говорил мне о том, что нельзя быть настолько холодным и бесчувственным? Не знаешь? Не твои ли это были слова? – судя по тону, которым говорил Лентарн, он был в состоянии легкой ярости, доведенной почти до бешенства.

– Если я приму все, то не смогу работать, – упрямо проговорил Роллон, смотря в глаза Лентарну.

– Это говоришь не ты, – мужчина горько покачал головой, поднимаясь. – Не тот человек, которого я когда-то знал. Посмотри в зеркало – во что ты превратился? Ты не можешь даже разобраться в себе и решить все свои проблемы, не говоря уж о чужих. Говоря о том, что ты станешь слабее, ты теряешь силу с каждым днем, тратя ее впустую – на обуздывание того, что не нуждается в этом. Куда исчезли все человеческие чувства, на которые ты когда-то был способен? Неужели вместо боли, страха, жалости, любви и остального остались только долг, сила и холод? Но твой долг – помогать людям. Как ты будешь делать это здесь, в мире людей и людских чувств, где Эллегион с его устоями остался лишь в редких мифах? Ты не сможешь помочь никому, пока не разберешься со своими проблемами. Время еще есть – тебе вполне его хватит на все. Переосмысли свой мир и свои устои… ведь ты же становишься прежним, напрочь забывая о них. А доводы, приведенные тобой – пустой звук, ничего не значащий здесь набор слов. Это не Эллегион, в этом мире чувства и эмоции значат очень многое. Даже больше, чем ты думаешь, – сказав эту тираду, Лентарн оставил Роллона одного, растворяясь в воздухе. Уже полупрозрачный, он повернулся к Зимнему волку. – Если я тебе понадоблюсь для работы – я у себя дома. Но все же подумай над тем, что я тебе сказал. Пока.

Вдохнув носом запах озона, Роллон глубоко вздохнул, подходя к окну и выглядывая на улицу. Слова Лентарна его озадачили, причем озадачили крепко. Роллон сам видел, что он, до сих пор ведомый долгом, убеждает, именно убеждает себя в том, что только что сказал сам. Он понимал, что зверь, явившийся ему – был лишь предупреждением, гласящим, что только он может справиться с собой. Иначе – он медленно снова станет той самой куклой, в которую со временем превращались все Зимние волки. Но почему так? Роллон не мог дать ответ на этот вопрос. Ведь на какое-то время ему стало намного легче, он снова стал таким же, каким был до инициации.

Возможно, Лентарн прав, и он действительно бежит от себя. Боязнь провала… боязнь… это страх, что все провалится, и все его действия будут напрасны. Значит, он все-таки способен чувствовать. Ведь смог же он вернуться, вслушавшись в слова Литы.

Ему немного непривычно было думать о себе, о том, что у него тоже могут быть чувства, но он думал об этом. Думал о том, что еще совсем недавно все было в порядке, и о бесчувственности не было и речи. Да даже на балу…

А потом он начал обо всем задумываться. Мысли. Если принять… подумать о себе. Да и не только о себе, а о людях, которые его окружают. Этот зверь… одним движением руки порвав тонкую цепочку, Роллон сорвал медальон с шеи. Немного покачал в руке, вглядываясь в светлый камешек с прожилками. А затем легко отпустил, позволив ему упасть на каменный пол, брызнув во все стороны осколками.

Зимний волк позволил себе усмехнуться. Только мысли, ничего больше… нужды в амулете нет, зверь больше не вылезет.

Потому что зверя уже нет. Он исчез, сегодня утром, буквально пару часов назад, когда он отпустил и одновременно с этим принял то, от чего так стремился убежать. Но только сейчас он это понял…

Это ведь нормально – чувствовать все. И даже то, что раньше было незнакомо.

Роллон глубоко вздохнул, припоминая последние две недели. Водоворот жизни, и… водоворот эмоций. Неведомое доселе чувство, пронзившее мозг и душу.

Нет.

Он еще помнил его, по Эллегиону. Эллегион… это слово оставило лишь горький привкус во рту да воспоминание, от которого не осталось даже горечи. Прошлое отпустило? Скорее всего. Он сам отпустил прошлое и все, что было? Вероятнее.

Айлитен… вспомнив ее, он ощутил лишь легкий укол в сердце – свою вину за все. А любовь и боль… все прошло, развеявшись призрачными тенями вдали. Почему так быстро? Все произошло так недавно и так внезапно… он прекрасно знал, что она была для него куда больше как просто знакомая, просто он сам тогда не понимал всего. Но сердце не болело, отпустив то, что раньше было так дорого. Просто свойство их народа?.. или это она попросила у богов, чтобы было так? А может быть, он попросил…

В комнате ощутимо похолодело, легкий порыв ветра, дунувшего непонятно откуда, взлохматил Роллону волосы, подтверждая догадку.

Я попросила за нас. За тебя. Мне хорошо… пусть будет хорошо и тебе…

Он не услышал, лишь понял. Вместе с фразой, донесенной ветром, в голову пришло странное осознание. Чего? Он пока еще не до конца понял это сам. Но был уверен в том, что догадка близка.

Прости. Я любил тебя, но все сошло на нет. Не вини меня в этом – ты сама просила за это. Боги были милостивы.

Тряхнув головой, Роллон поправил обруч. Улыбнулся, той самой ослепительной улыбкой, которой мог улыбаться до Обряда.

Впрочем, он этого не знал. Знал лишь другое – того, что произошло, не бывает в жизни.

А может, и бывает? А может, стоит проверить?

Может…

Безрассудство, построенное на случайной встрече.

Случайной ли?

Он понял, что к чему. Как и просил Лентарн, разобрался в себе. И принял одно решение, не зная, правильно ли поступает. Наверное, да.

Взглянув на лучи солнца, он вспомнил волну медно-золотых волос, рассыпавшихся по плечам. Глубокие глаза, взглядом читающие душу – во всяком случае, так казалось ему. Легкую улыбку…

Да.

Через пару секунд в комнате стало пусто и тихо.

Остался только вездесущий запах озона, проникающий здесь, пожалуй, повсюду.

10

Мурлыкая себе под нос какую-то игривую эльфийскую песенку, я поднялась наверх, в свою комнату, с главным желанием – залезть в большую ванну, наполненную горячей водой с апельсиновым маслом. Откинуться на спину, блаженно прикрыв глаза, и наслаждаться так пару часов, пока вода не остынет и не придется вылезать из воды вынужденно… а потом – расслабляющий массаж и крепкий здоровый сон на прохладных шелковых простынях под тихие рассветные звуки, доносящиеся из открытого и задернутого лишь прозрачной занавеской окна…

На деле все оказалось гораздо прозаичнее. В ванной я вместо до краев наполненной мраморной ванны обнаружила торчащие из пола трубы и бригаду озадаченных ремонтников. Кое-как выгнав их, пришлось помыться из стоявшей же там кадки с ледяной водой, на нагрев до состояния парного молока которой потребовалось отдать все оставшиеся силы. Естественно, ни о каком расслаблении, равно как и апельсиновом масле не было и речи – а осталось только раздражение, направленное на смену водопроводных систем и связанные с этим неудобства.

Кое-как ополоснувшись (воды еле хватило на то, чтобы смыть мыльную пену с волос и кожи), я запахнулась в просторный халат, снова впустила изнывавших от безделья ремонтников в ванную, и прошла в комнату. Но не успела я переодеться в ночную рубашку и блаженно растянуться на долгожданных шелковых простынях, как обнаружила еще кое-что, а точнее, кое-кого, вызвавшего у меня только недоумение. Странно, что я не учуяла его раньше – впрочем, сильный запах шампуня затмил для меня все остальные, гораздо более тонкие.

В кресле, придвинутом к окну, спокойно развалился Роллон. Причем, судя по всему, сидел он там давно и терпеливо ждал, пока я вымоюсь и переоденусь. Стоп. Так он видел, как я переодеваюсь?!!! Возмутившись этим до глубины души, я без предупреждения кинула в него подушкой.

– Лита, с тобой все в порядке? – устало поинтересовался он, кидая подушку обратно – она приземлилась в полуметре от меня, оставив на шелке причудливые складки.

– Да. Кстати, с какой это поры Зимние волки без предупреждения вламываются в спальни к благовоспитанным девушкам, беззастенчиво рассматривая их, пока они переодеваются после ванной?

– Радуйся, что я в поисках тебя в ванную не полез, – спокойно заметил Роллон, до сих по продолжая меня разглядывать. Я поздно спохватилась о том, что тонкое кружево в принципе ничего не скрывает, и поспешно натянула одеяло до подмышек.

– С тебя станется, – пробормотала я, выжидательно смотря на него. – Зачем пожаловал?

– Может быть, соскучился.

– Не валяй дурака, – хмыкнула я, прекрасно осведомленная о том, как обстоят у Зимних волков дела с личной жизнью. Говоря это, я и не думала о том, что могу этим хоть как-то задеть Роллона. Но по чуть дрогнувшему кончику губы я поняла, что это не так. Да что с ним? И что со мной, раз я смогла задеть Зимнего Волка?

В том, что что-то не так, можно было удостовериться, заглянув Роллону в глаза. Он смотрел на меня внимательным и каким-то немного странным взглядом. Словно читал меня как раскрытую книгу, все мысли и чувства. А я позволяла читать их, не скрывая ничего – все и так было написано у меня на лице.

Романтика рассветного утра манила, затягивая и приобщая нас к себе. Я чуть подалась вперед, внимательно разглядывая Роллона и сердцем чувствуя, что хочу отправиться с ним куда угодно и зачем угодно, прекрасно зная, что он никогда не даст меня в обиду. Не знаю, о чем думал он, но взгляд у мужчины был таким же, как перед балом. Хотя нет, не таким же – сейчас он стал проницательным, приобретя львиную долю нежности. Я сидела, и хотела, чтобы эти мгновения длились долго-долго… чтобы они не кончались никогда, а если уж когда-нибудь и закончились – то только не сейчас… Сердце едва ощутимо дрогнуло, растапливая лед отчуждения, которое доселе все-таки присутствовало между нами.

И тут я оглушительно, на всю комнату, чихнула и закашлялась. Доселе витавшая в помещении романтика развеялась вмиг, разлетевшись в разные стороны рваными хлопьями. Кажется, я немного простыла – еще бы, после ночной пробежки под проливным дождем в мокрой рубашке. Да еще и ливень был совсем не летний – холодный, почти ледяной – в противовес стоявшим некоторое время жарким дням. Готова поспорить, что еще по крайней мере несколько дней такие грозы обеспечены.

Откашлявшись, я подняла на Роллона взгляд.

– Так зачем ты пришел?

– Я же сказал – соскучился, – невозмутимо ответил он, барабаня пальцами по деревянному подлокотнику.

– Извини, если я сейчас буду чересчур груба – но я очень хочу выспаться. Я не спала почти двое суток – те два часа в лодке вряд ли можно назвать здоровым сном – и теперь буквально валюсь с ног. Если я не посплю хотя бы пару часов, то весь день буду ходить как сомнамбула, мечтающая лишь об одном. Если ты сам можешь не спать неделями – пожалуйста, дело твое. Но я – не Зимний волк и не борец за спокойствие на улицах, а всего лишь студентка, человек, – выпалив сей монолог, я откинулась на подушки, с наслаждением предвкушая, как сейчас засну.

Размечталась! Роллон не мог позволить мне такой роскоши. Подойдя к кровати, он сел на краешек и внимательно посмотрел на меня. Я ответила ему таким же, правда, с долей недоумения, взглядом.

– Ну что? – буркнула я, чуть приподнимаясь на локтях.

– Да так… мне нужно тебе кое-что сказать, – помедлив, наконец выговорил он.

– Ну так говори! Или я сейчас усну, – твердо заявила я, тряхнув головой. Вместо того чтобы вообще что-нибудь говорить, Роллон задумался. Взглянул на меня еще раз… а затем неопределенно махнул рукой и поднялся.

– Хорошо, спи, – согласно кивнул он. – До свидания.

Я рассеянно и удивленно что-то промямлила, наблюдая за тем, как он тает в воздухе. И что этим мужчинам надо, а главное – как их поведение понять? Пришел, сказал что соскучился, а затем попрощался и ушел. Спрашивается – зачем тогда приходил?

Нет, мне эту загадку не разгадать, определенно. С облегчением откинув и все связанные с этим проблемы, я наконец смогла откинуться назад. Сон наступил незамедлительно, я даже не успела это заметить.