Текст книги "(Не)люди (СИ)"

Автор книги: Елена Сидоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

– Прекрати! – вскинулся мальчик и, оттолкнув Эмму с такой силой, что она на своей двухколесной платформе повалилась на спину и застряла между плит, зашагал обратно. – Не утешай меня! Бесполезно все это. Смотрителю плевать на меня – ему нужно только мое ДНК. Не я, а гены.

– Неправда.

– Да что ты говоришь? – съязвил Оз. – Он даже не дослушал, он никогда меня толком не слушает. Да что там – ты сама все видела! Я захотел помочь, проявил эту самую... Как ее... – мальчик замялся, подбирая слово, и через несколько секунд щелкнул пальцами: – инициативу! Вот! И что? И на тебе. Да чтоб вы все подохли, как люди! – в сердцах крикнул Оз и с силой хлопнул дверью. Сбегая по лестнице, он в душе надеялся, что упадет и свернет себе шею. Тогда всем будет плохо, как ему! Но ноги не подкашивались, а падать намеренно... Оз признавал, что он трус. С трудом, но признавал.

– Подними меня! – с крыши донесся громкий зов Эммы, и мальчик против воли остановился – тело само замерло и побрело назад. На глазах выступили слезы.

– За что он так со мной? – Оз утер лицо рукавом кофты и поднял корпус дроида, пыхтя от тяжести. Эмма, занявшаяся сбившимися настройками, не ответила.

– Дурак ты, – буркнула, наконец, она и схватила мальчика за руку, больно сжав запястье. Оз взвыл, но Эмма не обратила на это внимания – целенаправленно поехала к лифту, попутно отправляя Смотрителю сообщение. Она тащила Оза по коридорам, он не вырывался, хотя начал плакать уже не от обиды, а от боли.

Дроид буквально зашвырнула мальчика в Комнату и, закрыв электронный замок на двери снаружи, поехала в лаборатории, стараясь успеть до того, как системы окончательно сойдут с ума и она отключится. Если бы дроиды умели злиться так, как злятся люди – Эмма начала бы крушить все подряд и кричать неприличные выражения в адрес подопечного и начальника. Батарея зарядки стремительно теряла проценты.

– И не подумаю! – Смотритель обернулся, едва зашипели двери лаборатории, отвечая не на появление Эммы, а на ее сообщение. – Он останется здесь! Это так рискованно, неужели твой электронный мозг перестал это понимать? Не уподобляйся эгоистичному...

– Неужели твой органический мозг перестал понимать, что это единственное, что может его спасти? – с порога накинулась Эмма. Смотритель на мгновение пожалел, что при создании пятерки Эмм во все были установлены эмоциональные модули – сейчас у Третьей он работал на полную, грозясь сломаться. Предупреждающий писк въедался в уши.

– От чего? Вы его избаловали!

– От него самого. Он опять был на крыше и страдал, что бесполезен. Намек понят? – Эмма дернула рукой, копируя крайне недовольное движение мужчины из какого-то фильма, и сразу же вернула ее на бок. Но тут послышался писк, и дроид будто погасла: вернулась в исходное положение на платформе, опустила руки, сцепив ладони, и посмотрела уже вполне спокойно: сработало автоматическое отключение все-таки вышедшего из строя модуля. – Он искренне считает, что это последняя возможность как для разработки, так и для него самого. И если ты не дашь ему пойти этой дорогой, он сгинет. Эгоизм или нет, но это самостоятельное решение Оза. И ты обязан с ним считаться – он уже не ребенок. Будешь его и дальше подавлять, и он точно найдет способ наложить на себя руки, – монотонно проговорила она, и Смотритель поежился.

– Я с ней согласна, – вставила проезжавшая мимо Эмма-05, делая вид, что ей мало интересен этот разговор. – Мне нравится идея отправить его на восток... Может, так хоть что-то сдвинется с мертвой точки.

Киборг толкнул Пятую, и та с фырканьем уехала дальше заниматься своими делами. Старик опустился на стул и ссутулил плечи, подавив в себе желание подтянуть еще и колени. Он все прекрасно понял, и это напугало его.

– Вернуться на восток... Я думал над этим, если честно, но чтобы Оза туда... Это точно может помочь исследованиям? – грозно спросил он и тихо, неуверенно добавил: – И ему?

– Да. Твоя память несовершенна, а интуиция давно отдала концы. Оз чувствует, что ты близок к решению проблемы, но каждый раз ошибаешься в одном и том же месте. Он хочет найти эту ошибку. И он уже понял, что она не здесь, а там. Мне тоже кажется верной тактика "вернуться к истокам". Ты не в состоянии уже проделать это путешествие, а мы, дроиды – не сможем понять, даже если что-то найдем. Это подвластно только живому. Человеку, заметь. Позволь ему помочь, реально помочь, а не тыкаться с тобой в одни тупики, – Эмма-03 приблизилась и доверительно положила руку на плечо Смотрителя. Так, как всегда делал он, когда пытался в чем-то убедить Оза. – Он, наконец, нашел свое предназначение, Смотритель. Ему был дан знак свыше.

Смотритель одарил Эмму взглядом "и ты туда же" и вздохнул, ничего не ответив. Он раскачивался взад и вперед, хмурил морщинистый лоб и издавал странные звуки, проговаривая свои мысли. А потом закрыл глаза.

– Я так понял, этот "знак свыше" – выходка в магазине, да?.. Хотя это не так уж и важно. Хорошо. Даю максимум полгода на то, чтобы подготовиться и проверить, насколько он решителен. Пусть этот упрямец включается в работу: мне нужно взять как можно больше его образцов. На всякий случай. И придется усилить тело – мало ли...

Эмма кивнула. В Комнате раздался грохот упавшего стула – мальчик носом прилип к экрану, откуда велась трансляция, передаваемая Третьей из лаборатории.

– Не может быть... – прошептал Оз, а затем, упав на колени, рассмеялся. – Получилось?!

Он не спал всю ночь. Дочитал дневник, потом перечитал его еще раз, сделал заметки и даже попытался составить маршрут до родного города Смотрителя, прочертив одну прямую линию от лаборатории до него. Мальчик ужасно собой гордился, веря, что это и есть настоящая подготовка к путешествию. К его первому большому путешествию в мир за пределами Города. Он воображал что-то совершенно новое, необычное, представлял пейзажи из фильмов, заброшенные улицы и дома... Ему было невдомек, что настоящее путешествие – это нечто очень и очень сложное, опасное, а в его мире и в его время – дело к тому же рискованное и сомнительное. Ему было невдомек, что путешествие детей из книг, которые давала ему Эмма, чистой воды баловство. А фильмы, по большей части добрые комедии, лишь одна сторона жизни.

Мальчик позабыл о том, что ему нужно будет к чему-то готовиться целых полгода. Увлекшись мечтами и планами, он не заметил, как уснул прямо за столом, прилипнув щекой к карте. Эмму он так и не дождался. Она вернулась только на следующий день, ближе к обеду. Точнее, не она – Эмма-02.

– Ну и идиот же ты! – с порога заявил дроид, вываливая на стол поднос с едой. Оз, лишь увидев обед, понял, насколько голоден.

– Что-то стряслось? – спросил он, так и не отведя взгляда от пирога. Он его гипнотизировал и уже мысленно поедал, собирал пальцами крошки с блюдца.

– Он еще спрашивает! – закудахтала Вторая. Оз скривился. Он не любил эту ее черту – другие Эммы не кудахтали. И уж тем более не махали так руками. Первая вообще не поднимала их лишний раз, а Третья либо упирала в бока, либо отсекала что-то резко и всего один раз за разговор. – Поздравляю, глупый ребенок, твоя "подготовка" теперь уже точно растянется на полгода, даже не думай свалить раньше! Нужно как минимум месяц, чтобы привести в порядок Третью, а потом еще и перепрограммировать ее и нас с Первой заодно. Мало того что ты помял корпус, так она еще и перегорела из-за тебя. Подумать только: уронить Третью при таком количестве включенных программ! Даже дроида довел! Ты вообще в курсе, что нужно изготавливать новую батарею, модуль и восстанавливать процессор? И где? В пустом-то мире? Из чего собирать все это, ты не думал?!

Оз ужаснулся. Едва накинувшись на пирог, он отложил его в сторону и уставился на няньку.

– Она сломалась?! Где она сейчас? Я хочу к ней!

– Бесполезно, – Вторая толкнула вскочившего мальчика обратно на стул. – Ее отключили, так что даже если придешь – толку никакого. Но она оставила тебе, глупому ребенку, послание. – и Эмма-02 замерла. Глаза немного угасли. Из динамика во рту зазвучал записанный голос Эммы-03:

– Я уже предвкушаю твои попытки самому организовать сборы и подготовку и заранее говорю: даже не думай. Послушай меня, пожалуйста, Оз. Не торопись. Во-первых, делай все так, как велит тебе Смотритель. Если не хочешь, чтобы он передумал. Поверь мне, у него большой опыт в путешествиях, да и знает он больше – тебе это пригодится. Во-вторых, забудь все свои сказки. То, что мы собираемся сделать, не похоже на твои романы ни капли. Вторая передаст тебе диски и книги. Постарайся вдумчиво их просмотреть и прочитать. Также она будет отвечать за твою физическую подготовку. Ты слаб, Оз, и это нужно исправлять. Первая будет консультировать тебя по поведению снаружи Города. Я вернусь, как только меня отремонтируют. И да, кстати, знай: я просмотрю все записи Эмм. И если ты будешь вести себя как самовлюбленный болван, я дам тебе в глаз, понял?

Голос Третьей звучал мягко, но многообещающе. И Оз ни на секунду не засомневался, что она исполнит свою угрозу. Особенно после того, как он ее сломал.

– Понял, – зачем-то ответил Оз. Эмма-02 вздохнула и снова включилась.

– Ну, несносный ребенок, что думаешь? – ехидно поинтересовалась она, явно имея в виду последнее предложение.

– Где диски и книги? – вопросом на вопрос ответил Оз. Дроид улыбнулась, растянув искусственные губы, и открыла багажный отсек четырехколесной платформы. Мальчик удивился: и как он раньше не заметил, что Эмма приехала в таком громоздком виде?

* * *

Ряд операций ему начали делать уже через неделю. Семь дней жесткой диеты – и вот сам Смотритель занялся хилым телом подопечного. Старик-киборг с ужасом понял, что почти запустил Оза: мальчик был пухлым и слабым, его мышцы – дряблыми, а кости пугающе ломкими. Сравнивая данные развития среднестатистического четырнадцатилетнего подростка из прошлого и данные развития Оза, Смотритель расстраивался все больше и больше. Физически Оз едва тянул на десять лет.

Киборг решил начать с операций по усилению мышц и органов, гадая, выдержит ли мальчишка или начнет ныть. По его приказу Эмма-04 ввела в тело Оза импланты, укрепила некоторые связки и сосуды и проверила состояние желудка. Глядя на дроида, старик на всякий случай сделал себе заметку попросить Юко записать такие расширения и для других Эмм, чтобы они смогли в экстренной ситуации прооперировать мальчика. Киборг ужасно волновался, когда подавал Эмме инструменты и помогал с операцией, однако его руки его не дрогнули ни на мгновение. Слишком велика ответственность. Он не мог позволить себе ни страха, ни слабости, ни тем более ностальгии. Голова работала как часы. Эмма-05, бывшая ассистентом, так и простояла всю операцию, держа наготове шприц с успокоительным, который, к счастью, не понадобился.

– Надо бы самому провериться: правая у меня что-то хуже двигается, чем левая, – пожаловался Смотритель, когда все закончилось, скорее чтобы угомониться самому.

– Этим протезам уже больше пятнадцати лет. Может быть, настало время их сменить? Мне сделать анализ? – спросила Эмма, и старик кивнул. Он смотрел на лицо спящего под наркозом мальчика, который пришел на операцию с ужасно решительным видом, почти с нежностью, в то время как дроид, не ожидавшая согласия, подключившись к протезам, сканировала их до миллиметра.

– Правая на замену.

– Сделай запрос на сборку новой. Надеюсь, стык в порядке?

– А ты до сих пор боишься боли? – усмехнулась Пятая. Киборг фыркнул.

Оз подумал, что последняя фраза ему приснилась. Смотритель – и боится чего-то?.. Не может такого быть. Мальчик так и не понял, приснился ему разговор Эммы с киборгом или нет. Он смог окончательно очнуться только спустя сутки и тут же позабыл обо всем: воздух в палате всколыхнул короткий, еле слышный стон боли. Оз, сжав зубы, беззвучно заплакал.

Следующие четыре месяца он страдал. Как только оправился от операции и покинул лечебный отсек, дроиды с энтузиазмом приступили к работе. Эмма-02 была непоколебимой и заставляла его отказаться от сладостей. Сначала ходить, а потом и бегать на дорожке с каждым днем все больше. Она пыталась принудить к отжиманиям, когда все швы окончательно затянулись. Понемножку нагрузка возрастала, а Оз начал меньше уставать. Он подтянулся, похудел и немного раздался в плечах. Мышцы по всему телу вскоре перестало ломить по утрам.

Мозг тоже перестал болеть. Сначала строгая Первая, взявшая на себя теоретическую подготовку, чтобы разгрузить Вторую, велела ему пересказывать страницы из книг, потом – сцены из фильмов с цитатами. Затем задавала каверзные вопросы, и на каждый неверный ответ прибавлялся еще один раздел или фильм. У Оза стали постоянно слезиться глаза от экрана, зато начала систематизироваться полученная информация. Он распрощался с иллюзиями большого путешествия и начал испытывать даже страх. Перед ним открывались все новые и новые трудности, нюансы. Он узнал много такого, о чем даже не подозревал. Ночевка в палатке, в качестве экзамена устроенная Первой и Второй в середине марта, и вовсе перевернула его представление о жизни.

– У тебя изменилась кровь, – нахмурился Смотритель, глядя на результаты анализов. – Диета?

– Ни грамма конфет. Уже четыре месяца!

– И правильно! Нечего засорять кровь лишним сахаром. К тому же откуда в дороге у тебя будут конфеты? – пробурчал старик и снова склонился над монитором, на котором постоянно выскакивали новые данные обследования. Оз привычно смотрел по сторонам, не надеясь найти что-то новое, шмыгал и потирал нос.

– Зажил уже? Может, тебе на всякий случай пластину какую-нибудь поставить на него? – спросил Смотритель, вспомнив, как глупо мальчишка разбил нос, споткнувшись о край палатки, которую сам же и ставил. Оз обиделся и фыркнул. Смотритель не отреагировал. Он думал, что еще можно сделать, чтобы максимально обезопасить ребенка от травм, и где взять успокоительные таблетки для себя. После того, как Смотрителя едва не хватил удар при виде единственного человека на Земле, последней надежды с разбитым и грязным лицом, у старика шалили нервы.

На руке Оза завибрировал передатчик.

– Мне пора на обед, – коротко сообщил он и, дождавшись утвердительного кивка, натянул футболку и побежал в Комнату. Нарушить данное Третьей обещание, что он станет послушным ребенком и не будет делать глупостей, Оз боялся. Потерять доверие, которое она завоевала у Смотрителя, фактически подставить ее – он и мысли об этом не допускал. Поборов в себе обиды, пережив эгоистичную жалость к себе, мальчишка начал понимать: все, что говорят ему взрослые, правильно, а он просто упрям, как осел.

Оз незаметно, едва-едва, но начал взрослеть, превращаться из мальчишки с капризным характером в рассудительного паренька, готового идти к своей цели любой ценой.

Интермедия. Простуженные (не)люди

[Оглавление]

Куд радостно носился по домику уже третий час. Нина носилась за ним и что-то восторженно верещала, пытаясь ощупать новое приобретение мальчика. У Ивэй кружилась голова. Джонатан перестал обращать внимание на детей в принципе и уткнулся в ноутбук с новым проектом, надев наушники.

Дети радовались самодельным протезам Куда. Мальчик даже мог поднимать правую руку – не сгибающаяся конструкция, надетая на культю, создавала видимость настоящей конечности. Хоть ладошка, облаченная в перчатку, и была всего лишь частью списанного пластмассового манекена. Дети радовались и этому.

Куд вернулся к зеркалу, от которого отошел две минуты назад, и опять начал перед ним крутиться. По его словам, засунутая в карман джинсов левая рука смотрелась круто, а правая, болтавшаяся вдоль туловища, выглядела настоящей. Нина, ощупывавшая мальчишку, кивала, соглашалась с каждым его словом и точно так же совала руки в карманы. Ивэй изредка улыбалась. Джонатан хмыкал, когда поднимал глаза, отвлекаясь от работы. И вот, когда дети пронеслись мимо в очередной раз, он все же поинтересовался у Ивэй:

– Столько радости из-за одного разобранного манекена. Как ты сделала плечо? На чем оно держится?

– Вырезала ножницами с того же манекена. Кстати, Куд, – она обернулась к мальчику, – не натирает? Я вроде смягчила край, но все же. Подойди, я посмотрю, – утомленная детьми, жарой и бездельем женщина оживилась и поманила к себе детей. Куд, толкнув плечом Нину, радостно подбежал, утверждая, что все прекрасно.

А футболка, оказывается, уже начала пропитываться кровью.

– Мамочки, да у тебя тут все в мясо! – закричала Ивэй и рывком стянула с Куда одежду. Правая рука упала на пол, левую, привязанную к телу, сдернула женщина, обнажив недоплечо. – Джо, неси аптечку! Быстро!

Куд понял, что ему больно, только когда об этом сказала Ивэй. И разревелся не то от страха, не то от боли. Девочка, проведя пальцами по ране, понюхала кровь, попробовала на вкус, но так и не поняла, почему вдруг завизжал Куд, почему он начал ее обзывать и ругаться. Она попробовала еще раз притронуться к плечу, но почувствовала удар – Куд отбил ее тянущуюся ладошку. Нина обиделась и сделала шаг назад, пытаясь отгородиться от слов мальчика. Потом еще один, когда Джонатан отодвинул ее и рухнул на колени. Потом еще. И еще. Нина уже выучила этот домик. Каждый его угол и порог, поэтому ей было несложно выбраться незаметно. Ивэй приучила ее запоминать, куда девочка поставила обувь, повесила шляпу и прочее.

Мальчик снова взвыл, и Ивэй отдернула руки от его плеча, тихо пискнув извинения. Ее напугало такое поведение обычно спокойного и тихого ребенка. Бинт все время сползал, Куд ревел в голос, отчего закладывало уши, а Джонатан беспомощно махал огромными руками над его головой, боясь прикоснуться, но желая помочь.

А снаружи прогремел гром. Где-то далеко-далеко, и никто не услышал. Только Куд уловил какой-то шум, но тут же позабыл о нем. На небе сгущались тучи. Надвигался шторм.

– Ну? – спросила Ивэй, отставляя в сторону кружку с молоком. – Легче? – она потрепала Куда по волосам и еще раз поднесла молоко к его губам, но он замотал головой, отказываясь. Потом кивнул, отвечая на вопрос, и оглянулся. Он чувствовал себя разбитым и ужасно уставшим. А еще чего-то явно не хватало. Чего-то, что он упустил, пока орал от боли и страха.

– Молодец. А тебе иди и извинись перед Ниной, – голос Ивэй стал жестким. Как всегда, когда она была недовольна поведением детей. Раз она заговорила таким голосом, извинений теперь точно не избежать.

– Не хочу, – мальчик тут же нахмурился и сгорбился, пряча нос в коленках. Он задел ухом перебинтованное плечо и зашипел от боли. Нина так сильно ткнула его прямо в мозоль, а он должен извиняться? Пусть сама извиняется!

– Хочешь. Она же девочка.

– Неправда! – вскинулся Куд. – Вот это неправда! Мы с ней... – он резко замолчал, когда Ивэй дала ему звонкий подзатыльник.

– Не спорь. Ты ее обидел, так что не упрямься и иди!

Женщина жестко указала на дверь и сузила глаза. Куд понял, что если он помедлит еще хоть секунду, опять получит. И, проглотив рвущееся наружу негодование, слезы и обиду, сполз со стула. Но не успел дойти до двери – его остановил Джонатан. Мужчина положил руку на макушку Куда и кашлянул, заставив Ивэй обратить на себя внимание, и, когда та подняла на него глаза.

– Нины нет, – спокойно и твердо сказал он. Так, что у Ивэй сразу пропали все-все вопросы. Ей вспомнилась дверь, на которую она тогда не обратила внимания. Хлопнувшая от непонятно откуда взявшегося сквозняка... Она метнулась к порогу.

– Черт подери! Обуви нет! – она всплеснула руками, схватила телефон и распахнула дверь. В домик ворвался холод, смешанный с запахом свежести. Снаружи вовсю бушевал ураган. Волны угрожающе поднимались выше человеческого роста и остервенело обрушивали на песок белесую пену, чтобы потом снова проглотить ее. Косые струи разрезали воздух и впивались в порог, словно копья. А по коже – будто кислотой, только ожогов не хватало. Ивэй поежилась. На небе сверкнула молния.

Куд не услышал, что взрослые прокричали друг другу, – его оглушил гром. Мальчик испугался и попытался зажать уши коленями. А когда приступ ужаса прошел, он обнаружил, что Ивэй осталась в домике одна. Джонатана уже нигде не было – только еле слышные ругательства где-то за шумом шторма. Куд рванул было следом, ни о чем не думая, но женщина его остановила.

– Папа ее найдет. Не беспокойся, Куд, – заверила его Ивэй. Голос ее был твердым, а вот взгляд – нет. Она смотрела наружу, поджимала губы и не знала, куда деть руки.

– Но!.. – на мальчика явно не подействовали ее слова. Он попробовал "соединиться" с Ниной, как они часто делали это, когда были рядом, но ничего не получилось. Отозвалась только тишина и пугающая опустошенность, будто что-то просто взяли и вынули из души. И это еще сильнее напугало его. – Она же слепая! И дождь. И вообще!

– Папа ее найдет, – твердо сказала Ивэй еще раз, а потом вдруг упала на колени и обняла Куда. – Надо подождать. Давай просто подождем, хорошо?..

* * *

Нина прижимала руку, которую ударил Куд, к груди. Он на нее накричал, обозвал по-разному. И за что? Она просто хотела знать, почему он разревелся, почему ему больно и насколько сильна боль. Ведь это всего лишь царапина, подумаешь, чуть-чуть натер плечо. Чего обзываться-то?

– Я не дура... – пробормотала девочка и подышала на замерзшие пальцы, согревая их. Потом обхватила себя за плечи и сгорбилась, надеясь, что хоть так согреется.

Ноги обжег холод дождя, и Нина, вздрогнув, отползла немного назад. Она старалась не думать о том, что действительно заблудилась. Сначала шла вдоль берега, слушая прибой и думая о своем, потом не заметила, как прибой сменился людским гвалтом. А запах воды – городской духотой.

Потом началась буря. Ее толкали, пинали, наступали на ноги... Девочка кружилась, стараясь удержать равновесие, вместе с толпой куда-то бежала, скрываясь от ливня. Вскоре нашла убежище – какую-то лазейку, не похожую ни на что, ей знакомое. Здесь было ужасно тихо – даже шум ливня и крики людей почти не слышны. А пахло плохо. Нине не нравился этот запах – он неприятно оседал какой-то вонью на языке и щекотал горло. Хотя где-то поблизости пахло булочками. Свежими, пышными, с вкусными начинками и посыпкой из корицы. Живот предательски урчал. Девочка изредка кашляла и ежилась, все сильнее подтягивая ноги и крепче обнимая себя за плечи. Она продрогла до костей. Ее скручивало от голода.

Вскоре девочка сдалась и, собрав волю в кулак, начала пробираться вдоль лазейки, держась руками за стену и внюхиваясь, вслушиваясь в каждый шорох. Вот она, булочка... Кто-то грубо схватил ее за руку, едва пальцы успели нащупать выпечку, и вытащил прямо под ливень.

– Эй! А ну пошла отсюда! Пошла, пошла!

Как только косые струи начали резать кожу, тело прошибла судорога. Лицо обожгла пощечина.

– Чтоб на глаза больше не попадалась, бродяжка! – прокричал незнакомый голос прямо в ухо. И снова толчок, а за ним чувство, что вот-вот последует удар. Интуитивно Нина закрыла лицо руками и зажмурилась, но потеряла равновесие и упала на землю. Асфальт оцарапал локти и коленки, а холод воды принес боль. Нина заплакала.

– Руки от моей дочери убрал! – грозный голос Джонатана донесся откуда-то . Рядом кто-то сдавленно охнул после удара. Потом были шум и возня. Джонатан ругался. Крепче, чем тогда в машине, и Нине было страшно. Ее ведь накажут? За то, что она потерялась, за то, что вот так вот... Джонатан ведь часто ругал их с Кудом. Ивэй, конечно, тоже, но ее Нина не боялась. Девочка боялась отца в ярости.

– Наконец-то нашлась! – с облегчением вздохнул мужчина, обнимая дрожащую Нину. – Знала бы ты, как мы перепугались!.. Эй? Нина? – он непонимающе взглянул на замершую девочку, которая, кажется, даже не дышала. Только подняла голову, словно всматриваясь в лицо мужчины, криво усмехнулась – совсем по-взрослому, не веря, – и всхлипнула. А потом со вздохом повисла, потеряв сознание.

* * *

Они ждали Ивэй, умчавшуюся куда-то в другой город за лекарствами, сидя на пороге. Пристыженный, полный сожалений Куд и угрюмый, уставший и взволнованный Джонатан. Они оба смотрели на небо, чистое, без следа недавней бури, и слушали море, стараясь отгородиться от хрипов, доносящихся из спальни позади.

Нина заболела. Простудилась во время шторма и уже третий день не могла прийти в себя, то просыпаясь от удушья на каких-то несколько минут, то забываясь в бреду. Она кашляла так надрывно, что Куд всерьез опасался, что однажды, закашлявшись, девочка выхаркнет собственные легкие. Или захлебнется. Или еще что-нибудь. Он не отходил от ее кровати ночью, карауля сон и следя за тем, чтобы девочка не перестала дышать. Он извинялся перед ней, думая, что она слышит каждое его слово, рассказывал всякую чушь и пытался даже шутить. Читал ей книжку, не выговаривая половину слов...

Протезы Куд старательно игнорировал. Он ни разу даже не взглянул на сложенные под кроватью руки. Будто хотел, чтобы они, причина его плохих слов, побега Нины и ее болезни, пропали. Но те продолжали лежать и мозолить глаза, так что Куд изо всех сил пнул пластмассовые протезы ногой, отправив их в темную щель между кроватью и стеной, после чего потопал к Джонатану, сидящему на пороге.

Сейчас мальчика ужасно клонило в сон, немного тошнило и лихорадило, но он изо всех сил старался держаться. Надо дождаться Ивэй, она обещала привезти лекарства для Нины... Но куда она уехала так надолго? Ведь аптека совсем-совсем близко – как-то Джонатан водил туда Куда и даже купил что-то вкусное, похожее на шоколад.

– Папа-Джо, а почему мама тебя быстро вылечила, когда ты заболел, а Нину не может? Зачем ехать в другой город?

Джонатан не отвечал. Солнце светило прямо в глаза, и Куд вскоре почувствовал, как они начинают болеть. Но мальчик ждал ответа, и мужчина вскоре сдался.

– Понимаешь, малыш... Вам не подходят обычные таблетки и сиропы.

– Почему? – обиженно спросил Куд и насупился. – Мы что, какие-то не такие?

– Не такие. Вы немного отличаетесь от людей. Вы не-люди, – неосторожно сказал мужчина.

Куд, вдруг вспомнив мать, которая всегда попрекала его тем, что он не-человек, взорвался:

– Это потому что она слепая, а я без рук? Только из-за этого не-люди?! Почему?! Почему?.. – мальчик осекся и, неуклюже оступившись, рухнул на Джонатана. Мужчина, на мгновение закрывший глаза рукой, упрекая себя за глупость, тут же вскочил, перехватил застонавшего Куда и, прижавшись губами ко лбу ребенка, крепко выругался: у мальчика был такой же, как у Нины, жар. Заразился? Или это перенапряжение? Не нужно было позволять упрямцу не спать всю ночь, он же еще такой маленький! А Куд обессиленно зашептал:

– Я не хочу быть особенным. Я же такой же, как вы. Я человек. Не выродок, не отродье, я Куд...

Он что-то еще бормотал, но Джонатан не слушал. Он не понимал, как пятилетний ребенок мог сказать такое, как он вообще мог додуматься до таких страшных слов, и гадал: все из-за Хельги? Эта истеричка настолько искалечила его сознание, что он всеми силами отвергает свою сущность уже в каких-то пять лет?

Ивэй приехала только поздно вечером. Изнеможенная, с воспаленными глазами и жутко злая, она ужасно расстроилась, что и Куд заболел, дрожащими руками сделала детям уколы и, когда Джонатан начал было что-то спрашивать, огрызнулась:

– Не хочу ничего слышать и говорить. Есть, душ и спать. Сейчас же! – и, громыхая дверями, о чем-то своем тихо ругаясь, начала носиться по домику. Джонатан не лез – он остался с детьми, которых Ивэй, обычно заботливая, сейчас бросила. Их все еще лихорадило. После уколов, кажется, жар только усилился. Помогут ли эти странные лекарства, привезенные непонятно откуда и вообще представляющие из себя непонятно что? Он прижал ладони к лицам детей и вдруг понял, что все это время его ужасно глодали страх и некая ненависть. Они, так похожие на него и Ивэй, совсем обычные дети, вдруг никак не реагируют на обычные лекарства, растут, кажется, быстрее, чем им положено, и вообще... Они не люди. Совсем не люди, они что-то совершенно другое, чужое, неправильное, забирают у него Ивэй, ломают жизнь своим присутствием и... Ему с трудом удалось успокоиться и отогнать такие низкие мысли. Джонатан отнял руки от лиц Куда и Нины, оставив на их щеках следы сжатых пальцев, неумело укрыл одеялом, подоткнув, и тихо вышел из детской спальни. Он ненавидел себя за такие – пусть всего и на минуту – мысли.

А потом его отвлекла Ивэй. Перед самым сном, вдруг прижавшись к мужу, она прошептала не то с сожалением, не то с усмешкой:

– Наверное, ты меня убьешь, дорогой, за то, что я натворила. Но это необходимо. Поверь мне... – и, не договорив, тут же уснула, расслабив посеревшее лицо, и складка на ее лбу разгладилась.

К утру детям стало лучше. Нина больше не бредила, Куд даже смог самостоятельно дойти до туалета и обойтись без помощи. Джонатан не мог заставить себя даже взглянуть на детей, не то что подойти к ним. Еще его ужасно волновал вопрос: о чем вчера говорила Ивэй? За что он должен ее убить? За что же, после его подобных мыслей?

Женщина будто и не видела его состояния. Она, вдруг вернувшись в норму, возилась с детьми, кормила их с ложки и всячески подбадривала. Даже откуда-то приволокла новую книжку для Нины. К вечеру, когда дети уснули уже почти спокойным сном, когда они больше не хрипели и не кашляли до мурашек надрывно, Джонатан все-таки заставил Ивэй поговорить с ним.

– Это... – она явно не знала, с чего начать, и это беспокоило его сильнее. – Просто... Там, в столице, я слышала, такие настроения пошли... В общем, их заберут. Нину и Куда. Это точно, меня предупредили те, кому я могу доверять.

– Куда? – опешивший Джонатан не мог больше ничего спросить и опустился на скрипучий старый стул. – Почему?

– Потому что они не-люди, дорогой. Их сейчас всех изымают из семей, таков приказ правительства и что-то там еще... Я не знаю. Я только знаю, что их теперь лишат прав человека. Кто-то что-то доказал, я слышала про какую-то большую трагедию из-за не-людей... Юста снова открывает проект по их изучению, только теперь это будут не невинные эксперименты, как с Ниной. Теперь дети будут как подопытные кролики, Джо, – она замолчала и поднесла руки к лицу. А потом вздохнула и, подавив дрожь, усмехнулась: – Похоже, мне придется оставить их на тебя. Понимаешь?

И Джонатан понял. Это понимание заставило его тихо порадоваться, что он сидит, а не стоит.

– Ты опять связалась с Юстой?.. Зачем?! Раз теперь их изымают – их же на опыты заберут! И ты, не кто-то другой – ты! – будешь ставить на них эксперименты!

Из комнаты послышался приглушенный кашель и шорох одеял, и мужчина замолчал на полуслове. Ивэй, воспользовавшись моментом, опрокинула в себя рюмку чего-то очень крепкого и протянула мужу маленькую папку, которую прятала в ящике стола.