Текст книги "(Не)люди (СИ)"

Автор книги: Елена Сидоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

– Он не просто так, – закончила за него Третья, уже наизусть знавшая, что у Оза ничего не бывает просто так, когда нахлобучила на нечесаную голову свитер. – Иногда дыши при разговоре, а то в обморок упадешь.

Оз на секунду обиделся: она что, никогда этого случая не забудет? Наверняка еще и другим Эммам все рассказала. Но дроид, словно прочитав мысли мальчика, заверила его, что ничего подобного не делала.

– Подожди, я сменю платформу, и пойдем. Пока определись, что тебе необходимо, – и с этими словами дроид, шурша шинами, скрылась из Комнаты, оставив Оза копошиться на кровати.

Она вернулась спустя пятнадцать или двадцать минут – за это время мальчик уже успел сбегать до Смотрителя и предупредить его, что уходит, сдать положенную порцию крови и полюбоваться формирующимся эмбрионом в одной из капсул. Даже попытался придумать ему имя, но решил, что не успеет. Эмма-04 —дроид, как две капли воды похожий на команду его нянек, сказала, что если образец выживет, он может стать таким же, как Оз. Мальчика это замечание не особо обрадовало – он слышал такое едва ли не каждый раз, когда приходил сюда, но чуда еще не произошло. Все образцы оказывались с дефектом. Все умирали до того, как им исполнялся месяц, получая от него лишь имена, которые он записывал маркером на маленьких гробиках. Мальчик за четыре года, что работал со Смотрителем, уже похоронил добрую сотню красивых имен.

Киборг никак не мог повторить Оза. Мальчика это беспокоило с каждым разом все больше и больше. Хоть он и умел ждать, гробики все сильнее ранили его. Он изнывал от одиночества, бессилия и бесполезности. И этот сон, приснившийся ему по мотивам записей в чьем-то дневнике, голос Смотрителя, показались ему шансом, который упускать нельзя. Последним знаком, толчком куда-то. Истоки. Может быть, именно там откроется ответ: что они делают не так?

Эмма пришла на ходячей платформе и в "выходном" наряде. Совсем как обычный не-человек, если не присматриваться и не искать лишние выпуклости железного тела и стыковочных швов деталей. Простой комбинезон на резинке, в котором ходят все не-люди этого города, короткие волосы ежиком, бледные силиконовые губы. Острые плечи, впалая грудь, узкие бедра, средний рост и длинные ступни. Эмма была чем-то похожа на бесформенную женщину и носила женское имя, но в то же время в ней можно было увидеть тощего и слабого мужчину. Она изображала не-человека. Бесполого. Хотя все-таки Оз склонялся к тому, что она больше похожа на женщину. Потому что ее голос был больше женским и рядом с ней Смотритель вдруг становился почти мужчиной. Низеньким, тощим и слабым, но мужчиной.

– Я тебя заждался! – Оз всплеснул руками, и дроид фыркнул:

– Ну, прости, это не секундное дело. Пойдем, – Третья схватила Оза под локоть и быстрым шагом направилась к выходу. – Только недолго, у тебя сегодня вечером осмотр.

– Я помню. Только до канцелярского и обратно, честно, я тоже тороплюсь. О, у тебя новая обувь?.. Старая совсем износилась, да?

Они почти бежали по заснеженной улице заброшенного города так быстро, как могла Эмма. Просто Города, как эту часть называл Оз. Ее расчистили и заключили под сиреневый купол, фильтрующий воздух, воду и прочее, специально для него и тех, кто будет после. Для людей. Кварталы красивых каменных домов, Поле – "технический" район, куда Озу ходить было не интересно. А то, что дальше, обнесли стеной. Маленький изолированный район, в котором уже давным-давно никого нет, но есть все необходимое для жизни будущих людей. Например, магазин с канцелярией.

Оз не знал, что место, оборудованное таким образом, люди назвали бы складом. Для него это был магазин: пришел, распаковал коробку, взял нужные, запаянные в герметичные мешки товары и ушел. Такими были все магазины. Тут и музыкальный салон, откуда Оз таскал диски, а потом после ссор с Эммой приносил обратно уже надоевшие, освобождая место под кроватью. Маленький парк и магазин одежды, строительный и мебельный салоны. Огромный развлекательный комплекс с пустым первым этажом, склады с неинтересными железками и всякими запчастями, еще куча всего и Поле. Огромное Поле, бывшее когда-то целым поселком для не-людей. Сейчас лишь несколько домишек с дроидами и старыми не-людьми, которые вот-вот отойдут в мир иной. Не больше сорока душ. Иногда Оз видел коров или домашних птиц. А весной вдалеке возводились теплицы и делались грядки с морковью, над которыми все лето, сгорбившись, трудились дроиды.

Озу нравилось в Городе. Он старался выходить сюда как можно чаще, но терпеть не мог встречаться со стариками, потому что они его ненавидели. Не смели трогать, но все время повторяли, что он бесполезный бездарный трус, который только все портит. Совсем не похожие на Смотрителя старики, которые просто устали жить впустую, без цели и мечтаний говорили много гадостей. У мальчика после таких встреч все валилось из рук. После таких встреч он хоронил, бывало, сразу несколько неродившихся, как будто старики каждый раз накладывали на него одноразовое проклятие.

Оз заскочил в канцелярский, а Эмма осталась снаружи следить за стайкой голубей, для которых принесла недоеденный черствый хлеб – каждая крошка была дорога. Она ожидала, что мальчишка снова пропадет в недрах магазина на добрый час, как это бывало обычно, но он вышел уже через минуту, причем с набитым разной чушью рюкзаком, и встал рядом с дроидом, глядя на голубей.

– Это так странно, – сказал он, не поворачивая головы. – Я последний, кто вообще ест этот хлеб. Ради меня старики выращивают овощи и держат коров. Они бы и рады уже дружно повеситься, но не могут. Кто им запретил, Эмма?

Эмма не ответила. Ее удивила внезапная смена настроения мальчика и его тон. Она внимательно смотрела на лицо Оза, отчего-то бледное и напуганное, на его глаза, которые ни на минуту не задерживали взгляд на одном предмете. А потом, ничего не спрашивая, сделала шаг назад и скрылась в недрах канцелярского магазина. Ее сенсоры начали пищать от перегрузки – дроид хваталась за анализ всего подряд.

Если бы дроиды могли пугаться, она бы испугалась. Если бы дроиды могли пустить слезу – она бы разревелась. На стене из коробок вилась кривая надпись с потеками красной краски:

«Исчезни, пожалуйста, и дай нам спокойно умереть, Человек!»

Эмма смотрела на эти надписи, записывая их, чтобы потом отдать Смотрителю. Эти не-люди совсем от рук отбились и свихнулись на старости лет от безделья и тупости. Она была зла и расстроена, даже несмотря на то, что не была живой. А Оз на улице плакал, протягивая руки к пугливым голубям, которые так и не решались к нему подойти.

– Идем. Кто-нибудь здесь все отмоет. Забудь, Оз, они все выжили из ума. Забудь это, слышишь? – она дернула его за руку, заставляя встряхнуться, и мальчик, вытирая глаза, кивнул. Он лгал, но Эмма этого не знала и ничего не могла поделать.

Он – человек. Она – дроид. Ей никогда не понять, что именно чувствует Оз. Он знает, что он последний. Он смертен, и, в отличие от не-людей, которые живут уже больше ста лет, ему не светит больше семидесяти: уже в четырнадцать у него искусственный желудок. Настоящий пришлось удалить. Язва. Ужасное питание. Ужасная наследственность. И если так продолжится, его даже замена органов не спасет, поэтому семьдесят лет – самый оптимистичный прогноз.

Оз шел медленно, будто забыл, что торопился, прижимая к груди рюкзак с красками, альбомами, тетрадями и карандашами, смотрел в небо, слушал тяжелые шаги няньки за спиной и думал, что все-таки ничего не бывает просто так. Это знаки, перекрестки, и ему нужно выбирать, что делать дальше. Он окончательно уверился, что должен что-то изменить, – ведь как бы он себя ни убеждал в том, что еще можно что-то сделать, здесь, в Городе, он ничего не сделает. Значит, нужно уговорить старика выпустить его наружу. А там... Для начала "найти истоки". Оз даже понял, какие.

– Эмма, у меня к тебе вопрос, – он остановился только у входа в Комнату, стряхивая с ботинок снег. – Я говорил тебе про фразу из сна, верно? Так вот, я думаю, что это... подсказка, что ли. Истоки. Я не знаю, где искать родину того не-человека, но могу узнать, где находятся истоки Смотрителя. Может, попробовать к ним вернуться, чтобы понять, где он ошибается и что упустил? Вернуться и пройти его жизненный путь, понимаешь? Мне нужно попасть туда, где он родился. А там, может быть, я наткнусь на следы того не-человека. Это тоже может быть полезным...

– Но истоки Смотрителя... – Эмма покачала головой. – Это было сто шестьдесят четыре года назад, Оз! Этого места сейчас, возможно, и нет.

– Все равно. Я должен его увидеть и посмотреть на мир глазами того Смотрителя. Поэтому, пожалуйста, не говори ему ничего про надпись в канцелярском. Потому что это тоже знак. Те не-люди меня подгоняют. Я поговорю со Смотрителем после осмотра и попробую все ему объяснить. Пойдешь со мной, если отпустит? – и, не дожидаясь ответа, мальчик сунул ей в руки рюкзак, а сам побежал в лаборатории. Автоматические двери закрылись за спиной дроида, когда она миновала порог Комнаты, которая без Оза вдруг показалась ей пустой. Эмма еще немного постояла так, что-то анализируя, а потом изобразила вздох, который скрыл едва заметный писк.

Писк, сопроводивший удаление записи об увиденном в магазине.

Интермедия. Любопытные (не)люди

[Оглавление]

От безделья передвинув рамку календаря на нужное число, Саара отметила, что с того момента, как дети переступили порог этого дома, прошел ровно месяц. Вот и кончилось лето. Она с удивлением подумала, что не верит. Ей казалось, будто она возится с ребятишками в этом доме куда дольше. Няня обернулась к сидящим на полу детям, вглядываясь в них совсем другим взглядом, нежели до этого. А они подросли...

Жизнерадостная и болтливая Нина, задающая тысячу вопросов в минуту, сейчас молчала и увлеченно возилась с азбукой дляслепых и книжкой с объемными картинками, сопоставляя слова с образами. А Куд, молчаливый, рассудительный и иногда даже угрюмый, пытался ногами построить башню из кубиков. Он поспорил с Джонатаном, что сможет построить настоящий дом для игрушки-робота, который мужчина купил мальчику. Джонатан смеялся и говорил, что "сделает" Куда, как вернется из командировки через несколько дней. Ногами. Мальчик поддался азарту и уже третий день пыхтел, сжимая скрюченными стопами небольшие кубики и закрепляя их друг на друге. В отличие от Нины, он легко поддавался на такие провокации.

Ивэй задерживалась. Саара понимала, что у женщины начались проблемы на работе, как только та отказалась сдавать малышей в приют и забрала к себе. Видимо, ее должность по умолчанию подразумевала отсутствие детей, а значит, больничных, декретов и прочих сопутствующих мероприятий. Бесплодная Ивэй подходила на роль главного идеально. До тех пор, пока у нее не появились причины не задерживаться на работе и не брать сверхурочные. Женщина стремительно теряла свой вес как профессионал, и ее уже подпирали те, кто метил на лакомую должность.

И вот снова почти десять вечера, а Ивэй все нет и нет. И дети, сидящие в пижамах после купания, зевали. Все еще увлеченные каждый своим делом, но уже сонные. Няня, заправив за ухо седую прядь, вздохнула и поднялась с пола, хлопая в ладоши.

– Так, вам пора бы спать. Время, – Саара посмотрела на часы, и Куд, отвлекшись от башни, проследил за ее взглядом. Потом вздохнул и застыл на месте, позвав Нину по имени. Девочка, вздрогнув, отложила книгу и принялась уверенно собирать разбросанные кубики, будто видела местоположение каждого. Саара открыла рот от удивления, но тут же закрыла. Она окончательно убедилась в том, что в те разы ей не показалось – Нина определенно каким-то образом угадывает, куда смотрит Куд и что он от нее хочет. Будто видит его глазами. Будто это телепатия.

Надо сказать Ивэй, как только она вернется.

– Ивэй все еще не пришла? – Куд привалился к ноге няни, отвлекая ее от мыслей, и та рассеянно кивнула. – Жалко.

– Я могу сама почитать вам сказку.

– Не хочу, – и мальчик пошел расправлять их общую с Ниной постель, закусив край покрывала. Он старался как можно меньше прибегать к помощи со стороны и верил, что отсутствие рук никак не помешает ему жить полной жизнью. Точно так же, как Нина верила, что видеть мир вокруг себя можно не только глазами.

– Эй, Куд, а какого цвета этот... – девочка нахмурилась и еще раз провела пальцами одной руки по выпуклым точкам в левой книге, а другой ладошкой – по контуру рисунка в правой. – Жираф? Да, жираф.

Куд вздохнул и, выпустив изо рта покрывало, сел рядом, потеревшись глазами о коленку.

– Он желтый, как горчица. Помнишь, та гадость, которую ел папа-Джо? Вот такого цвета. А пятна – жираф весь-весь в пятнах – коричневые. Как... Как шоколад. Ну, или какашки. Я не знаю.

– Шоколад и какашки одного цвета?! – ужаснулась Нина. А Куд прикусил язык, еще раз вздохнув.

– Не совсем. Я не знаю. Но похожи, да. Так вот, жираф...

Саара закончила сворачивать покрывало и взбивать подушки. Она привыкла к тому, что Куд, обычно предпочитающий молчать, может говорить часами, если того попросит Нина, рассказывая, что видит. И его лучше не отвлекать – мальчик начинает капризничать и вредничать, а Нина – сыпать тысячью вопросов. Если молчит один, говорит другой. И лучше, когда говорит Куд. Сейчас он хочет спать, поэтому ответит на все вопросы Нины еще до того, как она их задаст. И быстро.

– ... И глаза у него в разные стороны смотрят. Не вперед, а влево и вправо... Ты спишь? – внезапно спросил мальчик, и Нина вздрогнула.

– Нет, – она помотала головой, но тут же зевнула. – Хотя да.

– Тогда пошли спать. Спокойной ночи, няня, – сказал Куд и, юркнув под одеяло вслед за Ниной, завертелся волчком, укрываясь с головой. Нина сонно повторила, и Саара, улыбнувшись, пожелала детям сладких снов.

– Ну вот, а я не успела, – посетовала вернувшаяся спустя десять минут Ивэй, когда няня прикрыла дверь детской, оставив комнату со спящими не-людьми за спиной.

– Нам надо поговорить, – заявила Саара и свернула на кухню.

– Что-то не так? – худая женщина, изнеможенная после работы, забеспокоилась и даже запуталась в собственных туфлях. – Дети?

– Все с ними в порядке, просто... Вы точно обследовали их от и до?

– Насколько это возможно, мы до сих пор не знаем, что за чертовщина творится с их ДНК, – Ивэй затараторила, кивая головой. – Я говорила, у них последовательность странная и некоторые участки цепи как будто вырезаны, а на их место понаставлена всякая чушь... – Ивэй осеклась, вспомнив, с кем говорит. – Тетушка, ты же ничего в этом не понимаешь? Я могу показать данные исследований, если хочешь.

– Не в этом дело! – няня мотнула головой, с силой опуская руку на стол, а потом поджала губы, подбирая нужные слова. – Просто они... Заметила, что Куд и Нина действуют иногда так, словно они один человек? Как будто знакомы с самого рождения? Я, кажется, поняла, почему.

– И?

– Заметила ли ты, как Куд иногда вдруг замирает и молча начинает сверлить взглядом дыру в чем-нибудь? И Нина в этот момент оборачивается и тоже начинает якобы смотреть в ту же сторону! А когда мальчику нужна помощь: одеться там, например, или поесть, или игрушки собрать – он ничего не делает, верно? Только позовет Нину да уставится на ту же игрушку, а она тут как тут, будто все его мысли угадывает. Убирает. Понимаешь? Они будто общаются. Телепатически, в смысле! Она видит его глазами, – сумбурное объяснение Саары заставило Ивэй улыбнуться. А на последней фразе и вовсе засмеяться:

– Телепатия? Я тебя умоляю, тетушка, это невозможно! По крайней мере, со стороны Нины. Мы такие исследования проводили, чуть ли не сеансы экзорцизма, поверь мне.

– Я говорю то, что видела. И не раз, – Саара нахмурилась, заметив что-то в коридоре, быстро выключила свет и тут же почти набросилась на Ивэй.

В кухню неторопливо прошла Нина. Она сначала осторожно касалась пола пальцами ноги, а затем ставила всю стопу и переносила вес. Вела руками по стенам и косякам, едва трогая их, но угадывая свое местоположение. За пределами комнаты девочка все еще ориентировалась довольно плохо и даже из ванной ходила, держась за пижаму Куда. Но вот за ее спиной показался мальчик, так же аккуратно и бесшумно крадясь, и, не заметив в темноте двух забившихся под стол женщин, вздохнул:

– И тут ее нет. Она ушла, а Ивэй все еще не вернулась.

– Тогда я помогу. Давай, ищи, – Нина пожала плечами, и Куд начал что-то искать взглядом.

Саара начала дышать ртом, Ивэй, и так стоя на четвереньках, наклонилась еще ниже, чтобы рассмотреть детей целиком, а не только их ноги. То, что она увидела, потрясло ее и заставило усомниться в том, что она действительно все это видит.

Как только мальчик уставился на графин с водой, отражающий луч лунного света, Нина опустила руки и уверенно прошагала к тумбочке, звонко шлепая по полу. Дотянулась до табуретки, взобралась на нее и, крепко сжав в слабых руках тяжелый графин, повернула его носиком от себя, наклонившись. Куд, подойдя, задрал голову, и девочка безошибочно поднесла воду к его губам, остановившись в миллиметре от них. Нина поила Куда. Она даже каким-то образом предугадала момент, когда мальчик закашляется, и подняла графин выше за мгновение до этого. А потом Куд привел себя в порядок, вытер рот правой культей, почесал подбородком левое плечо, и Нина вновь опустила носик. Потом пила сама, в то время как мальчик воровато шарил глазами по столу в поисках конфет. Девочка облизнулась, словно тоже предвкушала сладости, а потом одновременно с Кудом вздохнула, когда мальчик понял, что высокая ваза по центру скатерти пуста.

– Помоги мне спуститься, – голос Нины прозвучал ужасно громко, и Ивэй чуть не вскрикнула, но Саара вовремя защипнула ей кожу на тыльной стороне ладони. Ивэй забыла о секундном страхе, но ей захотелось завыть – рука у няни сильная.

Куд подставил нормальное плечо Нине, и она, обхватив руками его шею, соскользнула с высокой табуретки, мягко приземлившись на пол. Дети ушли. Саара и Ивэй остались сидеть под столом, почему-то до сих пор боясь дышать. Спустя несколько минут няня, уже не в первый раз видевшая нечто подобное, пихнула застывшую в прострации Ивэй локтем и вылезла, размяв спину.

– И как тебе? – она усмехнулась, наблюдая, как женщина со всех сторон оглядела графин, потом посмотрела на дверной проем, а затем молча закурила, игнорируя правило не курить дома. Она ничего не отвечала до тех пор, пока тлеющий огонек не достиг фильтра. Только после этого подняла глаза на Саару.

– Не знаю. Мне надо подумать... – женщина махнула рукой, и Саара поняла, что сегодня об этом говорить больше не стоит – Ивэй и так будет думать над увиденным всю ночь.

– Кстати, как работа? Время уже начало одиннадцатого, а ты только вернулась. Сегодня позже обычного.

– Разбирала рабочее место, возилась с кучей бумажек. Бухгалтеры донельзя противные, – женщина усмехнулась, но получилось криво, да и руки ее подвели, не вовремя дернувшись.

– Уволили? – испуганно спросила Саара и запоздало прикрыла рот ладонью. Ее глаза расширились от ужаса – Ивэй заплакала. Она, не вытирая глаз, не обращая внимания на потеки туши, открыла шкафчик и, выудив оттуда печенье, которое няня прятала от детей после ужина, начала грызть одно с таким усердным видом, что Саара поняла: Ивэй нужно выговориться.

– Ладно, время позднее, я уж останусь до утра. Ты же не против? Нет? Тогда садись, племяшка, поговорим по душам, как в старые добрые времена. Чай будешь?..

* * *

Как только Джонатан затолкал в багажник последнюю сумку, уместив ее между туристической палаткой и пляжным зонтом, он, наконец, озвучил, куда собирается отвезти Ивэй с детьми, пока Саара болеет.

– Мы едем на море! – заявил мужчина, горделиво уперев руки в бока. – Я уже арендовал довольно приличный домик на берегу. Это на юге, так что там до сих пор тепло. Наверное, можно даже купаться.

– Но это же!.. – Ивэй захлебнулась от негодования, когда услышала название курортного города другой страны – такие траты они себе позволить не могли даже во снах. А теперь, когда она осталась без работы, и подавно.

– Все в порядке, дорогая. Поверь мне. Все-таки резкое сокращение населения очень хорошо сказалось на ценах. Не смотри на меня так. Я не со зла же. Давай отдохнем, ни о чем не задумываясь, хорошо? Тебя надо как следует проветрить, – он посмотрел на жену так, как смотрят взрослые, уверенные в своем решении, на детей, которые боятся чепухи. Ивэй только кивнула и, забравшись на заднее сидение, пристегнула детей по обе стороны от себя, в душе все же радуясь решению мужа.

Как только машина тронулась, Куд прилип к окошку. Он не отрывался от мелькавших пейзажей всю дорогу, иногда носом протирая запотевшее от дыхания стекло. Он впервые открывал для себя мир за пределами дома отца, парка под окнами и квартиры матери, откуда виднелись только мусорка и шумное шоссе, и это оказалось для него ужасно волнительно.

– Нравится? – спустя несколько часов вдруг шепнула Ивэй, потрепав мальчика по голове.

– Угу, – Куд не обернулся, боясь упустить даже миг созерцания мелькающих лесов, полей и опустевших городишек. Он только вздохнул и поерзал – у него затекли спина и ноги.

Они ехали уже добрых четыре часа, и дети порядком утомились, но Джонатан, обычно очень заботливый и добрый, сейчас словно позабыл о том, что малышам проблематично вынести такую долгую дорогу. Нина старше, и ей немного легче, а вот пятилетнему Куду, несмотря на то, что он оказался невероятно спокойным ребенком, все равно было сложно. Джонатан ругался с кем-то по телефону, стараясь контролировать речь, и Ивэй иногда громко кашляла, заглушая сорвавшееся с губ мужа крепкое выражение.

– Я писать хочу, – внезапно пожаловалась красная как рак девочка. Эта просьба, тихая, но твердая, заставила Джонатана прекратить тираду ругани, и он бросил взгляд на заднее сидение через зеркало. Торопливо прощаясь по телефону, мужчина напоследок обозвал собеседника идиотом и аккуратно припарковался на обочине.

– Заодно пройдемся, – пообещал он, когда дети начали усердно разминаться и ныть, что у них все болит. Куд закапризничал и не позволил к себе прикасаться, хотя Ивэй всего лишь хотела поправить куртку, сползшую с его короткого левого плеча, и забрать любимую сумку мальчика, набитую игрушками.

Они остановились у поля, на котором уже убирали подсолнухи – обычное явление для начала сентября. Вдалеке жгли огромный костер, но запах дыма, слабый и ненавязчивый, достигал и трассы. Нина принюхалась и, позабыв обо всем, схватила Куда за плечо, подталкивая вперед.

– Что там? Я хочу туда! Пойдем, покажи мне, что там?! Расскажи мне, что это такое?!

За время, что они провели рядом, дети уже выработали такую странную привычку: Куд шел впереди, прокладывая путь, а Нина, держась за его плечи, шагала след в след. Так дети научились обходить лужи, ямы, кочки и камни вместе. Куд больше не падал, теряя равновесие, Нина не запиналась и никуда не врезалась. Теперь даже новые, совершенно незнакомые места были для них не опасны.

– Куда вы?.. – Ивэй, замешкавшись, подняла глаза и обнаружила ребятишек, уже резво улепетывающих через поле к костру. Она сорвалась вслед за ними, но тут же рухнула, застряв шпилькой во вспаханной земле. Джонатан засмеялся, говоря, что все в порядке: никуда Нина и Куд не денутся.

– Но она же хотела в туалет...

– Вспомнит. Это же дети, дорогая. Ничего с ними не случится. Пойдем, что ли, тоже посмотрим на костер, подышим дымом, вспомним молодость! – и, захохотав в голос, сорокалетний мужчина, на миг став шестнадцатилетним мальчишкой, подхватил тридцатилетнюю женщину, которая завизжала, как девчонка. И зашагал через поле, ощущая нарастающий удушливый запах костра.

– Он у самой кучи желтый и густой. Как будто твердый. Извивается, как завитушки на обоях. А потом, чуть выше, он белый, как молоко. А еще выше прозрачный и фиолетовый, – монотонно рассказывал Куд.

– Прозрачный? – Нина поднесла руку, тут же ее отдернув. – Горячо. А почему как молоко? Он не пахнет молоком, он вообще странно пахнет.

– Это же костер. Огонь.

– Красный?

– Не вижу.

Ивэй стояла за их спинами, зачарованно смотря на густой столб дыма, который при полном отсутствии ветра принимал самые разнообразные формы. Джонатан махал руками стремительно приближающемуся хозяину поля, который криком пытался заставить детей отойти от огня. Нина снова попыталась потрогать дым. На этот раз она отошла дальше и, запустив руку в витиеватые узоры, захихикала.

– Тепло. Куд, иди сюда. Это здорово! Как будто рука в теплой воде, – и она свободной ладошкой прикоснулась к лицу мальчика. Тот закрыл глаза и заулыбался, на миг сбросив маску угрюмости.

"Совсем как в тот раз!" – ошеломленно подумала Ивэй. Она видела: Куд чувствует дым руками Нины. Он даже приподнял правую культю. Он "трогал" дым ее руками так же, как Нина тогда "видела" графин с водой его глазами.

– Что это за чертовщина? – пробормотала женщина, и эта фраза не укрылась от чуткого слуха девочки, которая тут же одернула ладошку, густо покраснев. Куд вновь стал угрюмым и опустил единственную культю, ссутулившись. С левого плеча, где не было намека даже на сустав, окончательно сползла расстегнутая куртка.

– Я в туалет хочу, – прошептала Нина, и Ивэй, ойкнув, взяла ее за руку, оглядываясь в поисках укрытия. Недалеко за полем виднелся редкий пролесок, но этого, по мнению Ивэй, было достаточно.

– Идем. Подождите нас здесь, мальчики! – она махнула Джонатану, который кивнул в ответ, и торопливо повела Нину подальше: она приучала девочку к тому, что нельзя раздеваться прилюдно и тем более при мальчиках.

Нина, вспоминая прикосновения теплого дыма и образ молочных завитушек, который ей показал Куд, подумала, что было бы здорово, если бы можно было трогать дым чаще. Ей понравилось призрачное скольжение сквозь пальцы, которое не было похоже ни на что ей известное. Лишь отдаленно, совсем чуть-чуть – на теплую воду, если опустить в нее руку и пошевелить пальцами. Но вода была жестче, а дым – почти нежным. Нине даже понравился его запах, заполнявший легкие доверху. Она подумала, что трогать дым – здорово. Она хотела сделать это еще раз, но услышала, как далеко за спиной что-то пронзительно зашипело. Костер погас. Дым исчез, и она поняла это не разумом – сердцем. Она уловила бессловный вскрик Куда: "Не надо!..", но было уже поздно.

Нина еще не знала, что это милое детское желание исполнится. Она еще не знала, насколько ужасным образом могут исполняться желания.

Запись вторая. Ноябрь – конец марта. Мечта и Третья

[Оглавление]

Оз всегда был довольно сложным ребенком. Обычно покладистым, но временами – просто невыносимым. Он мог сбежать в Город в одиночку и залезть на дерево, когда Эммы его обнаруживали, – дроиды даже на ходячей платформе не могли туда забраться. Бывало и так, что самому Смотрителю приходилось покидать Лаборатории и читать лекцию о том, что мальчишка ведет себя отвратительно. Однажды старый киборг даже попробовал снять Оза с высокой ветки самостоятельно, но сорвался и сломал ребро. Оз с тех пор обходил деревья, но забирался куда-нибудь еще. Он мог бить посуду и крушить комнату, поругавшись с одной из Эмм или Смотрителем. Ему в голову приходили неожиданно бредовые идеи, которые Оз спешил воплотить в жизнь, но ему просто-напросто не позволяли этого, и мальчик обижался. Он долго, очень долго дулся на всех за то, что ему как-то запретили пожить в одной из заброшенных квартир Города. Доводы про насекомых, плесень, бактерии, пыль и прочее он даже слушать не хотел, считая, что все, что его окружает, ему подвластно и позволено.

Никакие аргументы, что он, единственный человек, может пострадать от той же плесени или даже простуды, мальчик категорически не хотел слушать. Он просто игнорировал их все. Будучи особенным, Оз чувствовал себя особенным и порой требовал к себе такого отношения. Пользовался своим положением и статусом без зазрения совести. А ответственности боялся. Лелеял надежду, что кто-нибудь придет и скажет: теперь Оз не в ответе за все человечество, он может быть свободным и делать все, что ему вздумается. Но никто не приходил. А груз на плечах давил на мальчика. В такие моменты он ненавидел себя и свое существование, пустое и бесполезное.

Однажды дошло до того, что он, сильно поссорившись со Смотрителем и Эммой-01, попытался покончить с собой.

"Я не хочу быть избранным! Я не просил, чтобы меня создали таким!.. Единственным и незаменимым только на словах", – глядя вниз с крыши, думал тогда Оз. И, не найдя поддержки даже внутри самого себя, спрыгнул с нее – шагнул в пустоту, зажмурив глаза. Тогда он не разбился. Как будто нарочно перевернулся в воздухе и, ударившись о неработающие провода, упал в кусты. Лишь оцарапался и немного вспорол живот. Это было почти год назад. С тех пор вокруг всех доступных ему крыш была натянута сетка, не позволявшая пролететь и трех метров. В Город его больше не пускали одного. А колюще-режущие предметы надежно прятала Эмма. Точнее, Эммы – они все что-то выискивали и забирали время от времени. Ножницы Озу выдавались под присмотром. О веревках и речи быть не могло.

А ему было стыдно. Позже он понял, насколько тот поступок был глупым. Насколько рано он сдался.

Сейчас мальчик, стоя на крыше, просто смотрел вниз, и высота четырех этажей казалась ему огромной. Он снова и снова возвращался к тому разговору в лаборатории.

Смотритель никуда его не отпустил. Даже не дослушал, заявив, что не может позволить "такому ценному человеку" покинуть пределы Города и вообще этот человек совершенно не думает головой, прежде чем что-то говорить и планировать. Оз настаивал, что возьмет с собой Эмму. Смотритель ответил, что не поменяет своего решения, даже если мальчик заберет все пять Эмм. Старый киборг, считая просьбу очередной прихотью, эгоистичным "хочу", украл у Оза последнюю надежду быть полезным и по-настоящему ценным как личность, а не набор биоматериала. Оз вдруг почувствовал, что больше не хочет пытаться. Как тогда, год назад.

– Попробуй еще раз! Ты пробовал озвучивать не только желания, но и доводы к ним? – Эмма-03, единственная, кто прошел за ним сюда, уперла руки в бока и склонила голову набок. А потом, не дождавшись ответа, изобразила вздох и подъехала ближе. Оз продолжал молчать, глядя вниз. Он думал, что жизнь ужасно несправедлива с ним. Опять.

– Эй, ты меня слышишь? – она, казалось, забеспокоилась. Пискнули сенсоры, на теле Оза отозвались датчики. Дроид сканировала его с ног до головы, проверяя все жизненные функции. Оза впервые взбесило подобное вторжение в личное пространство.