Текст книги "(Не)люди (СИ)"

Автор книги: Елена Сидоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

– Не заберут. Это все, что я могла сделать, чтобы не забрали. Но мне придется туда вернуться, – отрезала Ивэй так и не озвученный вопрос мужа. – Если не приду сама – они заставят, но тогда пострадаете и вы. Ты думаешь, эти лекарства из воздуха появились?

Джонатан промолчал. Он все не убирал руки от головы, а Ивэй тем временем с какой-то непонятной улыбкой налила себе еще виски. Она выпила его, по-мужски запрокинув голову, и, поморщившись, подошла к Джонатану. Обвила его шею руками, прижав голову к своему животу, потом, не дождавшись реакции, опустилась на колени и заставила посмотреть в свои глаза.

– Все будет хорошо, дорогой. Я хочу защитить то, что имею. И их, – она кивнула головой в сторону комнаты, – в том числе. Я не хочу, чтобы Нину и Куда убили в каком-нибудь интернате, а их убьют. Нина слабая, а Куд просто однажды нарвется на большие неприятности... Ты сам видел, как они расцвели, когда мы стали семьей, Джо. Я хочу и дальше видеть их улыбки, а не отчужденность и слезы, которые видела у Нины в лаборатории. Моя работа и моя жизнь начинают приносить хоть что-то хорошее в этот мир.

– Но если ты будешь там, не увидишь.

– Я найду способ связаться с вами... Все будет хорошо, Джо. Обещаю.

И Джонатан, принимая решение Ивэй, закрыл глаза. Он понимал, что больше уже ничего не изменить, что документы, которые Ивэй протянула ему, лекарства, ампулы от которых поблескивали в мусорке, уже никуда не вернуть. Девочка по имени Нина Феррет и мальчик по имени Куд Феррет. Его по документам родные дети...

– Никогда не подумал бы, что ты вытворишь такое без моего ведома. Ты даже ужин без моего одобрения приготовить не можешь, а тут... – он усмехнулся и поднял глаза на жену. – Я сделаю все, чтобы они не попались. Я с тобой.

Эти слова дались ему с трудом и едва не застряли где-то в горле, но он одержал победу над собой. Было уже слишком темно, чтобы Джонатан смог увидеть слезы Ивэй. И дети в соседней комнате вдруг снова закашлялись, заглушив всхлип такой сильной, но такой хрупкой женщины, которая до последнего молилась о том, чтобы муж принял ее единственное за последние десять лет такое вот самостоятельное решение.

Запись третья. Май. Протезы и сказка

[Оглавление]

Оза немного колотило, но мальчик старался этого не показывать. Смотритель давно, очень давно не пересекал порог его комнаты. А теперь собрался неделю тут жить. Все из-за того, что Первую, Вторую и Пятую забрали к Третьей, чтобы перепрограммировать их и внедрить в некий трейлер. За Озом некому было приглядывать в последнюю неделю перед путешествием – Четвертая была занята подготовкой других Эмм, – и эту обязанность взял на себя Смотритель.

И вот, когда снаружи послышались шаги – старик всегда шаркал ногами, – мальчик вытянулся по струнке, сглотнул и уставился на дверь. Смотритель мешкал. Он стоял снаружи – Оз буквально чувствовал это кожей. Просто стоял и чего-то ждал. Мальчик уже хотел было встать и пойти навстречу, но тут дверь отъехала, и Оз замер. Смотритель сделал шаг на автомате, не поднимая взгляда от сенсорной панели в руках. Тихо поздоровался и, немного отойдя от двери, нахмурился. Послышалось тихое шипение створок. Мальчик боялся даже дышать. Смотритель делал вид, что все еще читает.

– Что такое трейлер? – спросил Оз, когда тишина сгустилась настолько, что начала звенеть в ушах. Киборг дернулся, поднял взгляд и даже собрался что-то ответить, но так и не сделал это, отвлекшись на то, чтобы рассмотреть помещение. Он помнил Комнату совсем, совсем другой. Белой, стерильной, безупречно чистой и с минимальным набором мебели... А сейчас Смотритель даже открыл рот от изумления, понимая, насколько это место изменилось. Здесь было много вещей. Действительно много. Непонятно откуда взявшаяся этажерка на шесть секций возле кресла забита всяким хламом, от разноцветия которого резало глаза. Под кроватью расположился целый склад книжек и дисков, несколько даже съехало со стопок на пол. По большому столу разбросаны карандаши, ручки и краски с кистями, похоронив под собой давно не работающую сенсорную панель, такую же, какую держал в руках Смотритель – он видел ее торчащий черный край. Одежда, не помещающаяся в шкафу, свалена в углу на пуфике и развешана по спинкам стульев, которых, к слову, должно было быть только два. А киборг насчитал шесть. На ковре красовались пятна неясного происхождения, вся стена – увешана детскими рисунками Оза. Поверх его же рисунков прямо на стене.

Ужасно яркая комната. Очень много всего – и как же этот ребенок собрался в путешествие?.. Взгляд сам по себе остановился на совсем маленьком чемодане возле ног сидящего на кровати Оза. Мальчик проследил за ним и, чуть улыбнувшись, смущенно хмыкнул:

– Только самое-самое необходимое. Он почти пустой. Просто меньше я не смог найти по всему Городу.

– Надо же. Я думал, ты все это, – Смотритель обвел Комнату рукой, – возьмешь с собой.

– Первая сказала, что в этом нет смысла, – пожал плечами мальчик и завалился набок, все так же скрестив ноги, чтобы скрыть дрожь в теле. – А вы будете здесь всю неделю? А где спать будете?

– На полу. Моим костям вредны мягкие кровати, – усмехнулся киборг и, вынув из пакета, который принес с собой, маленькую подушку, швырнул ее под ноги. – Готово!

Оз рассмеялся. Немного нервно, но с облегчением. Он редко видел Смотрителя в таком настроении. Вечно грозный киборг сейчас без своего халата казался ему маленьким и хилым стариком, в котором не осталось уже ничего, кроме костей, кожи и ехидства. Морщинистое сухое лицо, бесцветные брови, лысая макушка и жидкие белые волосы на висках. Непонятного цвета глаза-щелочки смотрели на мир с вечным недовольством, но сейчас в них виднелась некая растерянность. Руки спрятались за спину, плечи чуть опустились – вот таким Смотритель предстал Озу теперь. Вдали от своей лаборатории он был совсем другим. Таким же смущенным, растерянным и беспомощным, как Оз.

– Скажите, а когда я вырасту, я буду выше вас?

– Наверняка. Даже если не выше – точно шире в плечах. Ты же человек. К тому же мужчина, – пробурчал Смотритель и, достав трубку, начал набивать ее табаком, а потом, видимо, передумав, убрал обратно.

– Здорово... Скорее бы вырасти, – мечтательно прошептал мальчик.

– Многого хочешь, – усмехнулся старик и сел в кресло, тут же в нем утонув. – И что мне с тобой делать? – ворчливо спросил он, нахмурив белесые, еле видные брови. Оз вздохнул и, перевернувшись поудобней, попросил:

– А поговорите со мной. Вот скажите, почему Эммы чаще на колесной платформе, а не на ходячей? И что же такое трейлер?..

Они проговорили не один час. Сначала несколько неуверенно, потом почти дразня друг друга. Оз сыпал вопросами, выуживая из памяти миллионы "а почему". Смотритель старательно на эти вопросы отвечал. Когда старик рассказал про трейлер, мальчик был очень удивлен, узнав, что ему предстоит жить в неком автодоме. Он не представлял, как это – дом на колесах. Комната, которая все время движется. Смотритель смеялся, когда Оз задавал глупые, на его взгляд, вопросы, но тут же осекался, вспоминая, что всю свою жизнь мальчишка провел в Комнате и выходил только в жилую часть Города. Он рассказал Озу про все свои путешествия, с довольным выражением лица наблюдая за реакцией мальчишки – тот почти бесился, когда киборг открывал ему не самые приятные моменты таких путешествий.

Когда в комнату въехала Эмма-04, единственная из Эмм, которая не поедет с Озом на родину Смотрителя, киборг про себя порадовался, что мальчишка теперь, наконец, отвлечется от бесконечных расспросов и отвлечет его самого от воспоминаний. У него уже начала болеть челюсть от разговоров. Оз уставился на платформу дроида и, когда она спросила, что не так, только покачал головой. Смотритель объяснил мальчику, что колесная платформа менее энергозатратна, и Эммы на ней дольше держат заряд. А с ногами они быстро разряжаются, потому что на то, чтобы элементарно держать равновесие при ходьбе, уходит много энергии.

– Ты-то даже не задумываешься, когда ходишь. А у них это определенная программа. Анализ рельефа, расчет длины шага и поддержка вертикального положения... Много процессов сразу, отсюда и такая быстрая разрядка. С колесами проще, – развел руками Смотритель и, приняв из рук Эммы тарелку, вздохнул с неким облегчением.

Оз, тоже приняв обед, удивился, насколько разными были их порции. Суп, пюре с котлетой и овощной салат с вялой травой – у него. Ломтик помидора и ложка пюре – у Смотрителя.

– Чего смотришь? Мне-то явно меньше твоего надо. У меня ни рук, ни половины органов. А ты пока целый. Почти, – усмехнулся киборг, заметив, что Оз вдруг схватился за живот, явно вспоминая о синтетическом желудке. – Ешь.

И Оз начал есть. Жадно глотая пюре, почти не жуя овощи в супе... А Смотритель тщательно измельчал все. Они впервые ели за одним столом. Оз впервые делил с кем-то обед и был этому безумно рад. Еда казалась необыкновенно вкусной.

Смотритель делил обед впервые за пятнадцать лет. В один момент Оз заметил, что киборг плачет, но что-то подсказало ему: не стоит ни о чем спрашивать. Сам расскажет, если захочет.

За неделю им предстояло много друг о друге узнать.

* * *

За четыре дня до отъезда Оза у Смотрителя закоротили протезы. Старик соскочил с пола с жутким воплем, отчего мальчик едва не рухнул с постели, и заметался, хватаясь за плечо и локоть. Оз быстро вызвал Эмму и помог Смотрителю сесть на стул – киборг выглядел ужасно. На глазах выступили слезы, он никак не мог отдышаться и постоянно дергался. На все вопросы лишь что-то невнятно мычал. Эмма приехала спустя буквально минуту и торопливо вколола Смотрителю какое-то лекарство.

– Спасибо... – прохрипел старик и, подняв глаза на дроида, усмехнулся: – Похоже, придется их все же заменить. Сегодня неплохо прихватило.

– Вижу, – согласилась Эмма и, велев сидеть тихо и ждать, уехала за новыми протезами.

– Вы же вот где-то полгода назад их меняли, когда мне операцию делали, – удивился Оз. – Их надо менять так часто?

На этот раз удивился Смотритель:

– Ты слышал? Я думал, ты спишь... Нет, тогда все обошлось простой проверкой. Замену изготовили только месяц назад. Не думал, что они понадобятся так быстро.

Оз подумал, что Смотрителю стыдно, но не понял, за что.

Когда Эмма вернулась, сжимая в руках футляр с новенькими стальными протезами, мальчик почувствовал, что он тут явно лишний, и попытался сделать вид, что его тут нет. Смотритель ругался с дроидом. Киборг не хотел проводить замену при Озе и пытался доказать, что доживет до отъезда мальчишки, но Эмма настаивала на том, что нужно сделать это немедленно. Они спорили, пока Смотрителя опять не ударило током. Он взвыл и, снова схватившись за стыки, сдался. Четвертая тут же принялась за дело. Она сняла старые протезы, оставив киборга в беспомощном полуразобранном состоянии. Смотритель выглядел ужасно смущенным и все время бросал на Оза недовольные взгляды. Мальчик делал вид, что вовсе не смотрит.

– Аккуратней! – вдруг вскрикнул старик, отчего Оз едва не уронил альбом. Эмма подняла руки и покорно дождалась, пока Смотритель придет в себя.

– Все так плохо?

– А ты как думаешь?

– Тогда надо заменить и стыки, – спокойно отозвалась дроид. Киборг побледнел:

– Ну уж нет!

– Ты их не заменял уже лет сорок. Только сами протезы – и то в третий раз. Эту рухлядь надо выбросить.

– Ничего, сорок лет проработали – проработают еще десяток. Не буду заменять.

Оз едва мог сдержать улыбку: Смотритель сейчас как никогда был похож на ребенка. Четвертая это и сказала, и старик обиделся еще больше. Он стиснул зубы и демонстративно отвернулся, а когда Эмма еще раз спросила, менять ли стыки, так и не дал согласие. Сказал только, что подумает над предложением на досуге. Может быть.

Когда дроид уехала в лабораторию, Оз все-таки решил подбодрить старика:

– Ведь если под наркозом, как мне, будет совсем не больно!

– Это тебе не больно, потому что наркоз действует, – буркнул Смотритель и поежился. А потом отвернулся и уткнулся в сенсорную панель, и Озу ничего не оставалось, кроме как заняться своими делами.

Через час мальчик не выдержал и, устав делать вид, что увлеченно читает, рисует, складывает какую-то заковыристую фигурку из бумаги, встал. Смотритель косо посмотрел, как Оз медленно прошел мимо, стараясь заглянуть в панель, и отвернул ее так, что мальчик ничего не разглядел. Оз для вида покружил по Комнате, без надобности переложив вещи с одного места на другое, и в конце концов вовсе вышел, напоследок бросив, что прогуляется до лаборатории. Просто чтобы проветриться. Ему это действительно было необходимо. Находиться в месте, где тяжело дышать, где кричит тишина, он больше не мог. Ему было так гадко на душе, словно он подсмотрел что-то, ему явно не предназначенное. Будто всковырнул чью-то душу. Оз изо всех сил старался заглушить в себе это чувство. Он шел по еле освещенным коридорам и думал. О Смотрителе, о протезах, о том, что на не-людей, оказывается, не действует наркоз... Мысли все равно возвращались к увиденному и услышанному. К Смотрителю и Эмме-04, совсем отличной от остальных Эмм.

Оз понял, что совсем-совсем не хочет идти в лабораторию. Но куда тогда? На крышу? В Город?.. Мальчик вздохнул, отгоняя все мысли окончательно, и, потоптавшись на месте, все же подошел к двери обители Смотрителя. Больше идти ему было некуда. Хоть порассматривает капсулы, а то не был здесь уже неделю или больше.

– Не помешал? – спросил он нарочито громко, чтобы оповестить о своем прибытии – новых подробностей, ему не предназначающихся, он не хотел, – но никто не отозвался. Оз понял, что Эммы нет, и вздохнул, расслабившись. Ему стало немного легче дышать. Мальчик прошел вдоль ряда капсул-инкубаторов и отметил, что большая их часть пуста – видимо, Смотритель приостановил попытки воссоздать человека еще раз. Он провел пальцами по стеклу одной из капсул, постоял немного напротив той, из которой родился сам. Смотритель больше ее не использовал, и поэтому на верхушке, на стальной крышке – мальчик специально притащил стул, чтобы убедиться – виднелся слой пыли.

– Такой маленький домик, – вздохнул Оз и, спустившись, прошел к столу Смотрителя и сел прямо на него, но тут же встал – киборг всегда ругался, если он так делал. Только сейчас мальчик осознал, что он один в лаборатории. Совершенно один. Здесь нет ни Эммы, ни старика. Только он и куча пустых инкубаторов, в которых погибли, не родившись, несколько сотен, а может быть и тысяч людей.

Озу стало страшно. Еще хуже, чем в Комнате, наедине с раскрывшим завесу души Смотрителем. И он поспешил уйти из лаборатории. Мальчик еще долго кружил по коридорам, заглядывая то в прачечную, то в котельную, то еще куда-нибудь. Он даже проголодался, не то от волнения, не то просто от скуки – и решил заглянуть напоследок на кухню. Огромное помещение, заставленное холодильниками и шкафчиками, встретило его стерильностью и прохладой. В дальнем правом углу возился безымянный дроид-повар – один из многих совершенно одинаковых кухонных жестянок. Остальных не было видно, и Оз решил, что, наверное, они уехали в поле взять у не-людей молока и хлеба. Здесь готовили не так уж и много – кухня была скорее большим складом чего-нибудь съедобного. Даже конфеты делали не-люди в своей части Города.

Оз достал из шкафчика у входа мешок с сухарями и принялся грызть их, наплевав на диету. Он подумал, что если бы ему было вредно это есть, предусмотрительные Эммы наверняка опустошили бы этот шкафчик еще полгода назад – Оз ведь довольно часто приходил сюда и таскал из него что-нибудь съестное.

– Голоден? – раздавшийся за спиной вопрос заставил его вздрогнуть. Четвертая проехала к одному из холодильников и, выудив оттуда что-то малоразличимое, отдала кухонному дроиду и задала программу ужина. – Смотритель тебя потерял. Зачем ты ушел без рации?

– Да я не думал надолго уходить. Только проветриться. Что-то случилось? – мальчик беззаботно пожал плечами, но отложил сухари. Наступившее молчание, во время которого Эмма просто стояла и смотрела на него, выталкивало съеденное наружу. – Что случилось, Четвертая?

– Ничего. Просто Смотритель тебя потерял.

– Тогда я вернусь, – пробормотал мальчик. Он кожей ощутил, что Эмма – Четвертая без модуля! – ужасно зла. Или сильно расстроена. Он стиснул мешочек с сухарями, чтобы если что разбавить сводящую с ума тишину наедине с киборгом звонким хрустом. Но его возле двери остановило холодное прикосновение Эммы и ее беспристрастный голос:

– Лучше вот это возьми, – она забрала сухари и сунула тарелку с печеньем. – Это ему понравится больше.

И Оз кивнул, помчавшись к Смотрителю. Убегая на этот раз от пугающей Четвертой.

Старика он увидел еще до того, как свернул в коридор, ведущий к Комнате. Киборг стоял сгорбившись и, глядя на свои руки, курил. Оз впервые видел трубку, про которую рассказывали Эммы, в процессе ее использования и невольно залюбовался.

В коридоре приятно пахло табаком. Вдохнув полной грудью, Оз вдруг закашлялся и выронил тарелку. Печенье рассыпалось по полу.

– И где это тебя носило, позволь спросить? – ворчливо поинтересовался Смотритель и, присев, подобрал одно печенье. Подул со всех сторон и отправил в рот. Мальчик, густо покраснев, опустил голову и сдавленно бросил:

– Гулял.

– Трус ты, парень, – усмехнулся старик и, пока Оз не начал возмущаться, поманил его к себе, прикусив трубку на другую сторону. – Смотри.

Оз заглянул через плечо киборга и увидел, что в руках тот все время держал рамку с фотографией. Оз привык, что все его фото, дурацкие и не очень, хранятся в памяти его сенсорной панели, и для него стало очередной неожиданностью, что карточки в рамках еще есть. По крайней мере, в Городе. Хотя он быстро списал это на возраст Смотрителя – может быть, в его время такие были даже популярны.

На фотографии был изображен Смотритель и кто-то из Эмм – по застывшему лицу и непривычному положению Оз даже не смог определить, какой это дроид из пяти. Как назло, номера на плече не было видно – Эмма стояла вполоборота. Они со Смотрителем были в лаборатории и застыли в торжественной позе по обе стороны от капсулы, в которой было видно что-то наподобие мешка.

– Это, – осторожно ткнул Смотритель на пятно в мешке, – ты. Я тогда, не помню, почему решил вдруг сделать фотографию на память именно рядом с этой капсулой, но буквально через несколько дней после снимка Пятая объявила, что эмбрион прошел критическую точку. Видишь, как все интересно вышло! Ты выжил. И фотография осталась... – голос старика звучал чуть приглушенно, а слова – неразборчиво. Из-за трубки, зажатой в зубах. Оз уже не обращал внимания на запах – он почти не дышал.

Ему хотелось уйти от подавшегося в воспоминания Смотрителя, но почему-то он остался. Что-то заставило его остаться и поддержать разговор.

– Вы здесь совсем такой же, как сейчас. Ни капли не изменились.

– Да я не об этом... – махнул рукой киборг. – Мне как-то говорила то ли Третья, то ли Первая, что ты спрашивал у них, почему тебя назвали Озом. Хочешь узнать?

– Хочу. Я правда спрашивал. И у Третьей, и у Первой. У всех. Но они не ответили. Я решил, что из-за книжки.

– Чего? – Смотритель будто вынырнул из своих мыслей и покосился на него. – Какой книжки? – голос прозвучал растерянно.

– "Удивительный волшебник из страны Оз"^[2], – устало проговорил мальчик, вспоминая полное название. – Я как-то читал ее. Хорошая сказка, – Оз пожал плечами и уставился на Смотрителя, ожидая его реакции. Он вспомнил свой вопрос, те диалоги с дроидами, и им снова завладело любопытство. – Меня назвали в честь страны и ее волшебника?

Смотритель рассмеялся, опуская фотографию и убирая трубку. Хрипло, по-старчески, снисходительно. А потом, запрокинув голову, облокотился о стену и тяжело по ней сполз.

– Скажи мне такое Эмма – отправил бы на диагностику! – старик вытянул ноги и, подобрав с пола еще печенье, неторопливо его съел. На этот раз даже не обдув. Оз, не выдержав, опустился на корточки и принялся собирать все обратно в чудом не разбившуюся тарелку. Старик долго и внимательно на него смотрел. Киборгу казалось, что, наверное, все совсем-совсем не случайно. И та фотография, и именно та капсула, и именно книжка, которая казалась ему ужасно глупой, – все.

Может быть, лже-волшебник Оз, улетев, найдет свой не волшебный дом и тех, кто на него похож?.. Пусть даже его город вовсе не Изумрудный, как в сказке, а Сиреневый.

– Ты выбрал это имя сам, – вдруг сказал Смотритель. Оз дернулся и чуть было опять не рассыпал печенье, но удержал тарелку. Старик дождался, пока мальчик подойдет и сядет рядом, отдал ему фотографию и только тогда продолжил: – Ты хоть раз задумывался, что капсулы пронумерованы?

– Чего?..

– А того. Какая по счету твоя капсула? – Смотритель усмехнулся. Оз, что-то припомнив, побледнел. А потом уткнулся носом в фото, что-то разглядывая.

– Третья! – с каким-то разочарованием выдохнул он и прикрыл рот рукой. Тут же, под смешок Смотрителя, вдруг вспомнил ворчание Эммы-03 в далеком-далеком детстве: "Третий, Третья... Ты четче говори, я не понимаю, кого из нас ты зовешь!"

– Ты еще считать не умел, а буквы уже знал. Некоторые. Латиницу и кириллицу благополучно путал и любил мешать. Тебе было... Года четыре, что ли. Мы с тобой тогда пришли в лабораторию, потому что ты пристал ко мне, а Третья куда-то запропастилась. И пока ты там бегал, номер капсулы прочитал как Оз, а не 03. Мы подумали, что, может быть, стоит тебя так называть, чтобы Эмма не дергалась, когда я к тебе обращаюсь Третьим. Вот и все.

– Вы сейчас очень жестоко разрушили мои фантазии. Я-то думал, вы специально мне имя выбирали, а вы... – Оз, казалось, даже обиделся. Смотритель потрепал его по макушке, подбадривая, и мальчик, вздохнув, улыбнулся. – Ну и ладно. Зато я сам себе имя выбрал. Оказывается.

– И то верно. Пойдем, скоро Эмма должна принести ужин. Я, правда, уже наелся... Только не говори ей, что я ел печенье с пола, ладно? А то как-то не хочется, будучи таким стариком, получать, как в детстве, – Смотритель заговорщически подмигнул Озу, и тот кивнул, покраснев.

Торопливо следуя за почти бегущим Смотрителем, Оз подумал, что старик не так ужасен, серьезен и страшен, как он думал. Ему так же свойственно делать какие-то глупости, вести себя как болван. Наверное, подумал Оз, именно поэтому Эмм-нянек три. Одна для него, одна для киборга и одна на подхвате. Ведь они оба, оказывается, довольно непослушные дети.

Интермедия. Похищенные (не)люди

[Оглавление]

Нина не понимала, куда ее тащат, кричала, спрашивала, но никто не отвечал. Запястье болело, ноги подкашивались, но девочке не позволяли ни секунды отдыха, и она подчинялась, боясь упасть и скрестись по дороге волоком. Рядом пыхтел Куд. Они бежали сначала по песку, загребая полные сандалии мелких камней, потом их вывели на асфальт. Дети задыхались. Кто-то, кто уводил их прочь из домика, и не думал останавливаться. Мужчина выругался сквозь зубы и подхватил Куда и Нину на руки, продолжив бегство.

Взрослые весь день были какими-то странными, будто ждали чего-то нехорошего. Ивэй отвечала на вопросы Нины невпопад, кормила ее кашей, промахиваясь мимо рта так, что в итоге девочка начала есть самостоятельно и опрокинула тарелку. Ивэй даже не ругалась, как обычно. Молча убрала все и, сунув в руки Нины булку, куда-то ушла. Джонатан не отставал от жены ни на шаг.

Куд, оставленный без присмотра, в итоге ел ногами, хотя взрослые запретили ему так делать. Нина, слушая звуки скребущей по стеклу ложки, пыталась представить, как мальчик сжимает край тарелки большим и указательным пальцами одной ноги, как наклоняется, сгибаясь чуть ли не в узел, и подносит ко рту ложку. Он сам не любил так есть – после такого обеда у Куда жутко болел живот. Но тогда не было выхода.

– Как ты это делаешь? – не выдержав, спросила Нина, и Куд, задумавшись, вздохнул. Он долго пытался подобрать слова, но в итоге попросил девочку положить руку ему на плечо. И просто показал ей. Нина, затаив дыхание, наблюдала весь процесс глазами мальчика и тихо повизгивала от удивления и восторга. Ей хотелось повторить, но что-то внутри подсказывало, что это невозможно. И девочка даже не смогла удержать ногой ложку. Куд обозвал ее дурой и велел прекратить. Он не любил, когда она повторяла за ним.

– У тебя есть руки, вот и ешь ими! – возмутился мальчик и обиделся, пообещав больше никогда не показывать Нине такого. Девочка обиделась в ответ и замолчала. А потом и вовсе ушла, оставив мальчика одного.

Куд рассматривал тесную кухню, которая чем-то напоминала ему старый дом отца. Большие белые часы на немного обшарпанной стене, прислушавшись к которым можно только удивиться, насколько они громкие. Длинный рабочий стол, упирающийся немного раздутым краем в плиту, а с другого его конца – раковина с высоким краном и плесенью в углах. Старый дребезжащий холодильник с коричневыми пятнами на боку и сломанной ручкой. Маленький овальный стол, за которым едва уместятся четверо, накрыт клетчатой скатертью. На подоконнике непонятное растение, которое никто никогда не поливал... Здесь было много разного, но больше всего Куду на кухне нравился ковер. Полосатый и разноцветный, такой грубый на ощупь, но гораздо теплее полов, остывающих по ночам. Мальчик тренировался в арифметике, считая красные, синие и желтые полосы. Он уже сносно мог досчитать до двадцати, но полос было больше, и Куд старательно учил цифры, чтобы посчитать их все. Точно такой же ковер лежал и в коридорчике, но там он был тусклый и стертый обувью, со следами уже не отмывающейся грязи и чьих-то ног. В их с Ниной комнате ковра не было вовсе – только однотонные прикроватные подстилки.

– Скучаешь? – спросил Джонатан, появившись на кухне так внезапно, что мальчик вздрогнул. – О, тебя уже Нина покормила?

Мужчина покрутил в руках тарелку из-под каши и хмыкнул. Куд опустил голову и кивнул. Он не хотел, чтобы Джонатан узнал о том, что он ел сам.

– Надо же. И как она не промахивалась? – хитро прищурился мужчина, по чистоте тарелки поняв, что Нина не имеет к произошедшему отношения.

– Сам ложку ловил.

– Молодец... Слушай, малыш, могу ли я доверить тебе одно большое-пребольшое дело? Взрослое дело.

Джонатан уселся напротив Куда. Большой, широкоплечий, он казался каким-то необычно слабым. Но даже так он мог всего лишь парой слов завладеть вниманием Куда и расположить его к разговору.

– Взрослое? Как ты? – Куд заерзал на стуле, усаживаясь поудобнее и наклоняясь чуть вперед. Глаза его заблестели от любопытства.

– Да, малыш. Нет... Куд. Ты уже не малыш, ты совсем большой. И мне нужна твоя помощь.

– Я готов, – не задумываясь ответил Куд. Джонатан, глядя на серьезное выражение его лица, подавил улыбку.

– Завтра к нам в гости придет дядя Тоумас, помнишь, я как-то рассказывал вам про него?

– А, это который идиот? – наивно переспросил мальчик, припоминая, как яростно Джонатан ругался в трубку, а потом долго жаловался Ивэй на некого Тоумаса. Мужчина кашлянул и, усмехнувшись, повел плечами.

– Да, это он. Только не говори так при нем, ладно? Пусть останется тайной. И никогда так не выражайся: это плохое слово.

– Но ты же говоришь его.

– Вот когда будешь большим, как я, тогда будешь так же говорить, ладно?

– Ладно... – нехотя согласился Куд, понимая, что нужно это сделать, чтобы Джонатан доверил ему "большое-пребольшое взрослое дело".

– Так вот. Он придет специально за вами с Ниной, – Джонатан вздохнул, уловив, как мгновенно напрягся Куд, и продолжил уже более мягко. – Вы просто поедете к нему в гости, а я вечером вас заберу. Вам всего лишь нужно его слушаться.

– Я не хочу, – быстро отрезал Куд и, замотав головой, прижал колени к груди. – Не хочу никуда в гости. Почему только вечером? Я не хочу ехать с идиотом. Не хочу без вас. Вы меня отдаете? Как мама? Нас с Ниной? – он разневничался и чуть не упал со стула.

Джонатан закусил губу и поднял руки, останавливая испуганную тираду Куда:

– Нет-нет, послушай! Так надо, ма... Куд. Я не могу сейчас сказать, но поверь мне. Это всего лишь в гости на вечер!

– Папа тоже так говорил. С тех пор я его не видел, и меня забрала мама, – голос Куда дрогнул, и мальчик звонко шмыгнул носом. – А потом мама говорила, что придет. Но не пришла. Ушла и даже не обернулась. Я знал, знал! Она меня вместе с чемоданом отдала!

– Я никуда не денусь. Обещаю. Давай поклянемся друг другу? – Джонатан бойко протянул руку и, схватившись за культю Куда, торжественно произнес: – Клянусь никогда не врать и выполнять обещания! Ну же, Давай! Клянусь слушаться папу-Джо и никогда не вредничать! – он потряс Куда, и тот, вздохнув, опустил голову и тихо пробормотал:

– Клянусь слушаться тебя и никогда не вредничать.

– Ну вот и славно! – мужчина хлопнул в ладоши, но, поняв, что мальчика это нисколько не утешило, обреченно встал и обошел стол. – Я правда-правда никуда не денусь. Вот, в знак того, что я никогда тебя не оставлю, – мужчина стянул с шеи свою подвеску – акулий зуб на веревочке, талисман, на который Куд постоянно заглядывался, втихаря мечтая, чтобы Джонатан ему его подарил. И вот этот момент настал. Так неожиданно, что мальчик позабыл обо всем, с восторгом наблюдая, как папа-Джо надевает ему на шею теплую веревку.

– А Нине ты сказал?

– Конечно, – кивнул Джонатан и, потрепав мальчика по голове, вышел из кухни. Куд выпятил грудь и начал рассматривать талисман. В уши ему ударило тиканье часов.

На самом деле Джонатан ничего не сказал Нине. Обещанный дядя Тоумас приехал следующим утром, и она просто пошла за Кудом по привычке. Потом побежала, ощущая крепкий, почти каменный захват на своем запястье, испугалась, начала кричать и задавать вопросы, но Куд шикнул на нее и толкнул культей. И девочка испугалась еще сильнее.

Тоумас и не думал поначалу бежать. Но план, как уберечь детей от Юсты, который рассказал ему Джонатан, пошел по швам с самого начала, когда полиция приехала на звонок о пропаже малышей не днем, а утром. Они пересекли пляж, потом пробежали четверть квартала до парковки, где мужчина затолкал Куда и Нину в машину и рванул с места – он не мог позволить, чтобы за ними началась погоня. По крайней мере, сейчас.

Детей не должны видеть. Вообще никто не должен понять, что они были здесь этим утром. Единственное подтверждение, что Куд и Нина в этом городе – чемодан с их вещами в багажнике и документы в бардачке. Ивэй и Джонатан все предусмотрели заранее, абсолютно точно продумали легенду о похищении детей. Все, кроме возможного прихода полицейских раньше полудня.

Как только Нина отдышалась, она переползла с одного края сидения на другой и начала тормошить мальчика: