Текст книги "Шкатулка с секретом (СИ)"
Автор книги: Елена Комарова
Соавторы: Юлия Луценко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
– Ты очень изменился, Пауль, – сказал он, выпустив дым колечком.
– Просто ты не видел меня много лет.
– Возможно.
Они помолчали.
– Я люблю Аркадию. Это прекрасный город. Это мой город, – сказал Пауль. – И я никому не позволю в нем хозяйничать без моего ведома.
Джарвис прищурил единственный глаз, внимательно посмотрел на собеседника, но ничего не ответил. На рассвете им предстояло ехать на железнодорожную станцию.
Глава 12
Аркадия, улица адмирала Келера
Представитель отдела магической безопасности был дороден, серьезен, чрезвычайно вежлив и обстоятелен. Простите за беспокойство, господин Герент, это простая формальность, всего несколько вопросов… Что вы, что вы, никакого беспокойства! Желаете выпить? Еще ни разу Пауля Герента не допрашивали столь респектабельные господа.
Накануне, едва успев раздать срочные указания, он прямо с железнодорожного вокзала уехал в Главное управление полиции, где благополучно передал в руки правосудия беглого террориста. Долини, на которого недолгое пребывание в обществе Пауля произвело неизгладимое впечатление, был кроток, аки агнец, и всем своим видом демонстрировал страстное желание вернуться в родную камеру.
Начальник управления рассыпался в благодарностях, попутно не позабыв упомянуть о положенном за поимку государственного преступника вознаграждении. В ответ развеселившийся Пауль произнес исполненный эмоций спич о гражданском долге и патриотизме. От награды он отказался, заявив, что предпочитает передать деньги в аркадийский Фонд реставрации памятников архитектуры. «Вот пример истинного гражданина!» – умиленно выдохнул глава полиции, пожимая ему руку. И предложил поехать в Страгат – ведь господину Геренту, наверняка, захочется увидеть, как будет возвращен на законное место опасный преступник. Тюрем, сколь бы старинных, прославленных и исторически значимых, Пауль по вполне понятным причинам не любил, но неожиданно для самого себя согласился на экскурсию. Через час он уже любовался камерами, в которых при разных обстоятельствах коротали дни самые разнообразные и выдающиеся личности, внимая историям о знаменитых арестантах Аркадии.
Домой он добрался лишь после полудня, с порога попав в объятия Тоби Штайна, чуть не прослезившегося при виде живого и здорового друга. К счастью, на помощь устремился верный Дженкинс, отправивший хозяина – безукоризненно вежливо, но оттого не менее непреклонно – приводить себя в порядок и готовиться к обеду. Остаток дня прошел в беседах – Тобиас вцепился в него словно клещами и не отпустил, пока Пауль не поведал ему историю своих приключений, правда, кое о чем умолчав. Но Штайн все равно слушал, едва ли не раскрыв рот, как ребенок, которому рассказывают сказку о рыцарях, волшебниках и заколдованных сокровищах.
На этом история, однако, не закончилась: уладив с местной полицией вопросы по поводу беглого преступника, Пауль готовился к неизбежному визиту представителей магической безопасности. Хотя Джарвис и заверял, что все удалось надежно спрятать, а на опыт и компетенцию старого взломщика в подобных противозаконных делах можно было положиться, Пауль предпочитал заранее подготовиться к возможным осложнениям – так советовал уже его личный опыт. Посетитель из соответствующей службы явился на следующий день.
Так что, сейчас Пауль сидел в своем кабинете, потягивал коньяк, играл со следователем в словесные шахматы и ждал подходящего момента, чтобы сменить эту игру на другую, где можно будет использовать припасенную в рукаве пару тузов.
Ждать пришлось не очень долго. Дженкинс вошел в кабинет незаметно, как тень, склонился к уху хозяина и что-то прошептал. Ответный кивок – и уже через несколько секунд к Геренту и следователю присоединился ведущий специалист Аркадии в вопросах практической магии профессор Мартин Дейтмар. Такого поворота событий представитель Закона явно не ожидал.
– Я, как вы понимаете, являюсь полным профаном в магии, – сказал Пауль. – Поэтому пригласил господина профессора дать свою экспертную оценку событиям.
Следователь вежливо поднял брови:
– Иными словами, вы подтверждаете, что находились в окрестностях Майердола?
– Я этого с самого начала не отрицал, – невозмутимо пожал плечами Герент. – Мы с профессором Дейтмаром договорились о поездке заранее.
– Да, именно, – согласно кивнул Дейтмар. – Как вам известно, – это уже к следователю, – господин Герент – известный меценат, радеющий о развитии искусства и науки в нашем городе. – Пауль скромно улыбнулся. – Поэтому, когда он упомянул во время одной из наших встреч, что хотел бы взглянуть на Майердол, так сказать, с близкого расстояния, мы охотно пошли ему навстречу.
– Я подумывал выкупить этот надел и построить загородный дом, – добавил Пауль. – С возрастом начинаешь уставать от городской суеты. Хочется, знаете ли, тишины, покоя и близости к природе. И конечно, – опередил он вопрос гостя, – мне известно о многочисленных слухах и легендах, окружающих это место, но я человек практического склада характера. Два с половиной года назад я уже обращался к магам с просьбой оценить степень опасности.
Он выдвинул один из ящиков стола, достал несколько документов и толкнул их по столешнице следователю. Тому хватило лишь одного беглого взгляда на подписи и печати, чтобы понимающе усмехнуться – первый раунд их поединка остался за Паулем Герентом.
– Согласно этому заключению, – продолжил Герент, – магический фон в поместье Майердол за последние годы стабилизировался, и я решил выехать туда и осмотреться на месте. Господин профессор был очень любезен, согласившись сопровождать меня в поездке.
Мартин Дейтмар склонил голову, понимая, что настала его очередь. Рассказ, украшенный обильной научной терминологией, длился почти десять минут – профессор не признавал общих мест – и к его концу на следователя было жалко смотреть. В завершение Дейтмар эффектным жестом извлек еще с десяток бланков, разукрашенных не менее грозно выглядящими печатями, и торжественно вручил документы официальному представителю магической безопасности. Тот убрал их в папку и, поблагодарив Пауля за гостеприимство, с довольно мрачным от осознания поражения видом покинул кабинет. Герент шутливо отсалютовал закрывшейся за его спиной двери бокалом и повернулся к магу.
– Замечательное выступление, – сказал он. – Снимаю шляпу и рукоплещу. Надеюсь, эти документы легитимны?
– Разумеется. Мы с коллегами едва успели подготовить необходимые заключения о естественных причинах происшествия в поместье, опираясь на мои замеры и расчеты. Отмечу, что работа затребовала немало усилий, не говоря уж о том, что кое-кто ради этой задачи был вынужден прервать отпуск…
– …что я уже компенсировал, если не память не изменяет, – напомнил Пауль.
– О да, мы безмерно благодарны за ваше щедрое пожертвование. Оно пойдет на оснащение наших лабораторий последними техническими новинками. Академия всегда на острие науки! И хотя я надеюсь, что служба магической безопасности больше не потревожит ни столь занятого человека, как вы, господин Герент, ни вашего покорного слугу, возьму на себя смелость напомнить также, что повторные визиты в полицию могут быть крайне утомительны.
Пауль молча полез за чековой книжкой. Маг довольно улыбнулся, когда перо вывело первую цифру, потом ноль, еще один, и еще один…
– Библиотечные фонды нашей библиотеки также нуждаются в пополнении, – намекнул он.
Перо замерло, Герент отложил его и аккуратно оторвал чек.
– Похороны с почестями и оркестром за мой счет, – сказал он. – Имейте совесть, Дейтмар!
– В Аркадии? Вы, должно быть, шутите! – хохотнул тот, пряча драгоценный чек во внутренний карман пиджака. – Желаю всего наилучшего и, с вашего позволения, откланиваюсь.
Проводив профессора, Пауль вернулся за стол и достал из потайного ящичка шкатулку хана Менгу. Красивая вещица, подумал он, безотносительно всех историй.
Внутри хранился только один предмет: металлический цилиндрик с карандаш толщиной и чуть короче мизинца длиной – футляр, сберегающий последнюю из сохранившихся реликвий. Выложив заколдованную иголку, Герент на всякий случай отошел на пару шагов, сложил обе половинки цилиндрика и надавил на противоположные концы. Металлическую вещицу в его руках окутало ровное зеленоватое свечение и протянулись к иголке светящиеся волокна.
Пауль не был магом, но в некоторых аспектах разбирался ничуть не хуже дипломированных чародеев. Сам Карл Джарвис признал это, передавая ему самолично изготовленный артефакт-ключ к управлению трансформацией меча.
Он даже не заметил финал колдовства: только что была стальная иголка в сплетении магических нитей, и вдруг ничего этого нет, зато на столе красуется меч: прямой, простой, почти без украшений. В музее он видел несколько подобных клинков, богато изукрашенных, больше для парадов, чем для боя. Этот меч принадлежал воину.
Ладонь сомкнулась на рукояти. Пауль взмахнул мечом.
– Красиво, – донеслось от двери.
Герент положил оружие обратно на стол и приветливо кивнул Тоби Штайну.
– Да, красиво, – согласился он. – Но я все же предпочитаю револьвер. Или старый добрый нож, лучше ничего и не придумаешь. – Он нежно провел кончиками пальцев по рукояти. – А представь, каково было орудовать таким мечом в сражении?
– Не хочу, – покачал головой Штайн. – Наш мир здорово изменился за последние четыре века и, признаться, меня устраивает его нынешнее состояние. Эта музейная редкость – твой трофей из Майердола?
– Он самый. – Пауль обошел свой стол и критически изучил противоположную стену, потом взял меч со стола и поднял руку, примеряя. – Как тебе кажется, подходящее место?
– Лучше поднять чуть повыше и сместить влево.
– Я так и думал.
В кабинет опять вошел Дженкинс, неся правой рукой на подносе стакан с чем-то светло-золотистым, а левой – молоток и гвозди. Стакан сразу же перекочевал к Штайну, инструменты – к хозяину дома, а камердинер с привычно невозмутимым видом отправился на кухню за табуретом.
– Не рискованно? – Тобиас устроился в любимом кресле, устроив бокал на подлокотнике. – У тебя здесь разный народ бывает.
– Боишься, что захотят украсть? – засмеялся в ответ Герент, любовно вытирая лезвие мягкой тканью. – Никому и в голову не придет, что это за меч и чей. Помнишь, как выглядит в музее оружие времен Второй династии? А этот веками был спрятан магически, и время никак на него не повлияло.
Сложив металлический футляр обратно в шкатулку, он закрыл её и пристроил на книжной полке. Пространство пронзили синие лучи, коснулись пальцев Пауля и устремились сквозь них к реликвии. Шкатулка засветилась таким же ясным синим цветом и погасла. Отныне любая попытка прикоснуться к артефакту посторонним сразу же приведёт в действие систему безопасности.
– Кстати, – подал голос Штайн, – твое распоряжение выполнено. Билеты на дирижабль доставили в «Магнат» и передали Джарвису лично в руки. Рейс Аркадия-Ранкона, первый класс.
– Я в тебе не сомневался, Тоби. У тебя есть какие-то важные планы на сегодняшний вечер?
– Пока ничего не планировал, – пожал плечами Тобиас.
– Замечательно. Тогда я жду тебя на ужин. Праздничное меню уже составлено, но я его разглашать не буду – Дженкинс мне этого не простит. Единственно могу заверить, что готовится нечто волшебное.
– Я так понимаю, – задумчиво произнес Штайн, – ты приглашаешь тех, с кем пережил Майердол? Этих ольтенских магов?
– И еще кое-кого из Аркадии. Да ты и сам их знаешь – племянника Карла и одного репортера из «Дня».
– Секундочку, – Тоби поставил пустой бокал на стол. – Случайно, не Андрэ Бенара? – Герент кивнул. Штайн задумчиво потер переносицу. – Боюсь, вряд ли этот молодой человек сумеет оценить мастерство твоего камердинера. Разве что ему доставят…хм…образцы в Раштатт.
Пауль молниеносно обернулся к другу.
– Объяснись, – потребовал он. – Что он делает в Раштатте?
– Сидит. Ждет суда. Его вчера арестовали.
Хозяин молча подошел к бару и достал початую бутылку коньяка.
– Вопрос, – ровно сказал он. – Точнее, два вопроса. Первый – какого дьявола Андрэ Бенар арестован, ведь я уладил все вопросы с этим молокососом Долини. Второй – почему мне не доложили?
– Отвечаю, – в тон ему ответил Тоби. – Первое, Долини здесь ни при чем. Бенар был арестован за кражу со взломом – умыкнул из редакции какое-то ценное оборудование. – Пауль вздохнул, припоминая громадный чемодан и камеру, которая, конечно же, не могла быть по карману простому репортеру. – Второе – ну так я сейчас и докладываю.
Герент ударил кулаком по столу – письменный прибор, звякнув, подпрыгнул в воздух.
– Дженкинс! – рявкнул он. Камердинер появился в мгновение ока, с табуретом в руках, и, оценив настроение хозяина, вытянулся по струнке, ожидая распоряжений. – Подать мой экипаж. Я еду в Раштатт. Тоби, ты со мной. – Помощник кивнул. – Готовься к ужину, – это уже Дженкинсу.
– Слушаюсь, господин Герент, – ответили хором оба.
* * *
Тюрьма Раштатт
Ключ поворачивался со скрежетом и заедал на последней четверти оборота. У замка явно имелось свое мнение: вы подумайте-ка получше, точно ли нужно двери открывать – сюда ведь попадают не за членство в Обществе любителей исторической архитектуры. Надзиратель, ругнувшись вполголоса, пошевелил ключом в скважине, что-то щелкнуло и замок с неохотой уступил. Тяжелая дверь так же неторопливо открылась, впуская в камеру посетителя. Лежавший на узкой койке у стены единственный заключенный приветливо помахал ему рукой.
– Рад тебя видеть, Руди. Проходи, гостем будешь.
…Андрэ Бенара арестовали прямо на железнодорожном вокзале после прибытия из Майердола. Любой сказке рано или поздно приходит конец и, увы, далеко не все волшебные истории завершаются фразой «и жили они долго и счастливо». Несколько дней слились в один прекрасный сон, в котором нашлось место и магии, и любви, и совершенно безумным ночным посиделкам в проклятом поместье. Но неизбежно настает рассвет и пробуждение от грез, какими бы прекрасными они ни были. Еще когда их сонная из-за раннего пробуждения компания садилась в вагон на станции у Красной горки, Андрэ уже это понимал. И горько усмехнулся, заметив на перроне сержанта Рудольфа Синоваца в форменной одежде. Ваша сказка подошла к концу, господин репортер.
За что Андрэ был благодарен приятелю от всей души – это за то, что тот не стал арестовывать его при попутчиках. Оба прекрасно понимали, что никуда он не сбежит. Руди позволил ему попрощаться с остальными, а сам Андрэ умудрился даже увильнуть от совершенно невинных на первый взгляд вопросов Пауля Герента, явно что-то заподозрившего – отделался какой-то байкой о срочных делах в редакции, из-за которых вынужден немедленно туда и ехать…нет-нет, господин Герент, не стоит беспокойства, доберусь сам, спасибо за приглашение. Проводив удаляющийся экипаж, он нашел в себе улыбнуться приятелю: «Доброе утро, Руди. Ты сегодня рано».
Потом наручники на запястьях, поездка в участок и несколько допросов подряд. Он успел еще порадоваться, что историю с террористом не затронули, хотя, все могло быть впереди. А с другой стороны, и предъявленного обвинения в краже с взломом хватало за глаза. Он даже не пытался отпираться, сразу признав свою вину. И закономерный финал истории – тюрьма, в которой предстояло ожидать суда. Почти новелла с моралью.
В Страгат он не попал – в знаменитой королевской тюрьме не принимали обыкновенных воров. Зато у репортера Андрэ Бенара появилась великолепная возможность рассмотреть изнутри новенькую, всего три года как построенную тюрьму Раштатт. Когда-то он даже выполнял репортерский долг на её открытии, весьма пышном и торжественном. Оркестр играл что-то бравурное, а господин бургомистр Бернард К. Бернард произнес пламенную речь о человеколюбии и помощи заблудшим душам. Начальник новой тюрьмы, которому также предоставили слово, пошутил, что Раштатт столь комфортабелен, что преступники сами не захотят его покидать, и публика с готовностью поддержала его смехом и аплодисментами…
– Ты присаживайся, Руди. Извини, что ничем не угощаю, нас тут не балуют.
Четыре шага в ширину, пять в длину, белые стены, под самым потолком – окно, зарешеченное изнутри толстыми железными прутьями, под окном – крохотный столик с табуретом. Еще самая обычная койка с тощим матрацем, покрытым серым одеялом. Настоящий дворец, если сравнивать с общими камерами в старых тюрьмах.
– Стихи пишешь? – Синовац кивнул на валяющиеся на столике бумаги.
– Нет, – Андрэ покрутил в пальцах карандаш и тоже положил его на стол. – Поэт из меня никудышний. Да и «Баллада тюрьмы» уже написана, а после нее любая другая попытка обречена на провал. Все уже сказано до нас, Руди. Могу попробовать свои силы разве что в жанре зарисовок.
– Обойдешься, – отрезал сержант. – Собирайся, беззаконник, и на выход. И ничего не забудь!
Андрэ смерил друга недоверчивым взглядом: выходя из тюрьмы, в камере нельзя оставлять никаких личных вещей, чтобы больше не вернуться, старая примета… его освобождают?
– Ну и чего ты ждешь, поездку в Эрдвац за счет бургомистра? – повысил голос полицейский. – Так не жди, её не будет.
Репортер соскочил с кровати и принялся лихорадочно сгребать со стола бумаги и рассовывать их по карманам. Руди прислонился к стенке и хмыкнул.
– Готов! – доложил Андрэ через несколько секунд.
– Под матрац заглянул?
– Даже под кровать залез.
– Смотри мне. Я, конечно, время от времени думаю, что здесь тебе самое место. Но не хочется, чтобы ты сюда действительно угодил надолго. – Тяжко вздохнув, Руди подошел к приятелю и отвесил ему душевный подзатыльник. – Знаешь, за что?
– Точно – нет, но могу предположить где-то пять или шесть вариантов.
– Тогда я еще мало тебе выписал. Иди уже.
Конфискованные одежду, оружие и другие вещи, начиная с перочинного ножа и заканчивая носовым платком, вернули на выходе из тюрьмы. Андрэ поставил подпись на документах, подтверждая, что получил на руки отобранное и, подумав, спросил, нет ли в тюрьме книги отзывов? Шутка, стоившая еще одного тычка под ребра от Руди, персонал не шокировала. Более того, означенную книгу репортеру подали через пару секунд – начальник Раштатта очень любил свою работу, а конкуренция со стороны Страгата с его богатой историей и выдающимися заключенными стимулировала фантазию. Полистав страницы, Андрэ понял, что на этот раз смеяться последним будет не он, но вывел несколько строчек с благодарностью за чудесное времяпрепровождение, пока Синовац не взял его за локоть и не потащил прямиком к выходу.
– Забирай, – сказал он на улице, протягивая маленький плоский сверток. – Сдается, это твое.
Андрэ нащупал гладкую поверхность под тонкой бумагой и почувствовал, как бешено заколотилось сердце.
– Я их забрал из конфискованных вещей, – вздохнул Руди. – Полицейский при исполнении, ворующий вещественные доказательства. Вот до чего я докатился, с тобой общаясь!
– Спасибо, – искренне поблагодарил репортер, пряча две фотографические пластинки во внутренний карман куртки – их он отложил еще в Майердоле, чтобы проявить и напечатать снимки сразу же по возвращении. Общий портрет всех участников приключения и фото, где они с Юлией. Вместе. Даже мысль о суде не терзала его так, как предположение, что с ними могло что-то стрястись. Но – слава белобрысому ангелу-хранителю в чине сержанта.
– Куда теперь? – спросил полицейский.
– Сначала домой, потом в редакцию, – неопределенно пожал плечами репортер. – Если, конечно, меня пустят на порог, а не спустят с лестницы.
– Ну, тогда удачи, – пожелал Руди.
Вновь они пожали друг другу руки, прежде чем разойтись каждый по своим делам: сержант Синовац – ловить преступников, а репортер Бенар – писать об этом. Если, конечно, он все еще репортер. Кроме того, имелась одна идея, обдумать которую помогло вынужденное безделье в камере.
Засунув руки в карманы, Андрэ неторопливо направился в сторону своего дома, решив прогуляться и поразмыслить. На противоположной стороне улицы он заметил знакомый экипаж, а рядом с ним – две не менее знакомые мужские фигуры. Бенар приветствовал их легким поклоном и совершенно не понял, почему Пауль Герент проигнорировал его вежливость, дернув резко рукой, словно сжимая чье-то горло, да и в целом выглядел таким раздосадованным. И чему рассмеялся Тобиас Штайн – тоже осталось загадкой.
* * *
Редакция газеты «День»
Душ, свежая рубашка, чашка крепкого кофе, потом еще одна, сигарета. Андрэ надеялся, что под размеренный шаг мысли прояснятся и придет решение, что делать дальше. Увы, пока понятно было только одно: будущее туманно и неясно. Он на свободе, что не может не радовать, обвинения сняты – похоже, начальство решило не преследовать своего сотрудника. Хотя, не затем ли, чтобы не ставить пятно на репутацию газеты? Своего рода последняя милость Большого Бена.
Андрэ затушил сигарету в пепельнице и придвинул блокнот. Следовало привести в порядок заметки по Майердолу. Он пролистал страницы, одну вырвал, скомкал и выбросил, на другой, усмехнувшись, жирно зачеркнул несколько абзацев. Закрыл блокнот и отложил в сторону, занявшись набросками, сделанными в Раштатте.
Сенсационный материал – такого в газете еще не было – вполне мог бы послужить козырем в переговорах с начальством. Снимки наверняка уже у них – Фрибес должен был успеть их проявить и напечатать, но сами собой они репортаж не составят. Нужен рассказ. И можно бы намекнуть, что в городе выходит не только газета «День».
От этой мысли стало противно.
Нет. Если в Аркадии все в первую очередь ищут выгоду для себя, то он докажет Большому Бену, что выгоды от такого талантливого и решительного сотрудника, как он, несоизмеримо больше.
В пачке осталась последняя сигарета. Андрэ зажег ее, глянул на тлеющий огонек – и отложил на край пепельницы.
Есть ведь и другие обстоятельства. Сенсация для публики, рост тиражей… совершенно ненужная огласка для героев его репортажа. Конечно, их можно вывести под псевдонимами, кое-кого не упоминать вообще. Да и Паулю Геренту в Аркадии бояться нечего, а ольтенцы вернутся домой…
Андрэ вспомнил старого взломщика Карла Джарвиса и его племянников, вспомнил профессора Довиласа. Юлию. Людей, которые спасли Аркадию. Будет несправедливо, если об их подвиге не узнают. Они заслужили благодарность.
Или об этом возможно поведать в иной форме.
Ладно, не стоит засиживаться. Главное, чтобы его не вытолкали взашей из кабинета начальства. Тогда придется на некоторое время отложить важный разговор. Хотя, два дня назад он пил вино в невообразимой компании в проклятом поместье среди смертоносных призраков, точно не зная, сколько еще часов жизни отмеряет ему судьба. После подобных переживаний как-то иначе начинаешь относиться к будничным жизненным неурядицам.
– Так-так-так, господин Бенар, – услышал он голос старого Ганса. – Я понимаю ваше нежелание разговаривать со мной, но сегодня вам придется ответить на некоторые вопросы.
Интересно, подумал Андрэ, это он забыл запереть дверь или у домовладельца есть универсальный ключ от всех замков?
– Добрый день, милейший господин Га…
– Я вам не милейший, и сегодня определенно недобрый день. Недобрый для вас, господин. Я пришел сказать вам вот что: вы должны мне, господин Бенар. Вы должны мне деньги.
– Послушайте, – устало отмахнулся Андрэ, – я заплачу. А сейчас прошу вас уйти, у меня совершенно нет времени.
– У вас нет времени, а у меня нет желания продолжать сдавать вам квартиру, – сказал Ганс. – Вы заплатите мне сейчас или сядете в тюрьму за долги. А я сдам это прекрасное помещение кому-то более надежному и платежеспособному!
Андрэ сощурился. Песня домовладельца была ему хорошо известна. С нее начинался чуть ли не каждый месяц, ею же, как правило, он и заканчивался. Сегодня спорить, убеждать, умолять не было ни сил, ни – он бросил взгляд на часы – времени. Ну что ж, в репортерском деле приходится быть и сыщиком, и актером. Осталось только подобрать подходящую роль.
Он потянулся к брошенной на кровать куртке и рассеянно пошарил в карманах. На свет появился один из трофейных револьверов, он отложил его в сторону небрежно, закинул ногу на ногу и смерил квартировладельца взглядом.
– Господин Ганс, – произнес он, стараясь воспроизвести интонации Пауля Герента, – это ваш дом. Вы вольны поступать с этой квартирой как сочтете нужным. Но вряд ли вы найдете другого такого сговорчивого постояльца, как я. Даю слово чести, что заплачу все, что причитается. – И подкрепил свои слова легкой улыбкой.
Домовладелец сглотнул, опасливо покосился на револьвер и попятился к двери. Андрэ даже не обернулся, когда за его спиной захлопнулась дверь. По крайней мере, разговоров о деньгах не будет несколько дней. А еще Ганс наверняка разнесет по всему дому убийственную новость – квартирант с третьего этажа опасный тип! Угрожал ему, почтенному гражданину, оружием!
Но это сейчас не важно. Тем более, долг он все равно вернет через несколько дней. А потом съедет.
В пепельнице догорала сигарета, к которой он так и не притронулся. Андрэ затушил её, сунул блокнот в карман и, на ходу набрасывая пиджак, выскочил из квартиры.
…Переступать порог редакции было немного боязно и от этого стыдно. Он рисковал жизнью в Майердоле, поймал опасного преступника, провел ночь в тюремной камере! Вряд ли гнев большого начальства будет страшнее.
Но встретили его на удивление спокойно. В редакции все было по-прежнему – кто-то скользнул по нему равнодушным взглядом, кто-то приветливо помахал рукой, Феликс Ленц, как всегда на бегу, хлопнул по плечу и пообещал рассказать какую-то невероятную сплетню. Значит, сегодня никто не отмечает юбилей, не празднует рождение наследника и не оплакивает скоропостижную смерть дядюшки.
В кабинете главного редактора он начал свою речь с извинений, одновременно цветистых и прочувствованных. Не дослушав, Большой Бен отмахнулся и кивком указал Андрэ на стул, а сам полез в ящик стола, достал оттуда папку, неспешно развязал тесемки и начал выкладывать фотографии.
Особенно впечатляющими вышли снимки профессора Довиласа со старшим из братьев Малло: их окружало сияние, с пальцев срывались вихри… правда, изображение вышло несколько смазанным – магические потоки всё время в движении, поэтому фотографировать их очень сложно.
Некоторое время в кабинете царило молчание. Андрэ рассматривал фотографии, Большой Бен наблюдал за ним, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку кресла.
– На самом деле было гораздо красивее, – наконец произнес репортер. – И страшнее. Можно мне копии снимков?
– Они и так ваши.
– Нет, они ваши, – возразил Андрэ. – Шеф, я… – Он решительно вскинул подбородок. – Я принес извинения и, если потребуется, принесу их еще раз. Последствия моего поступка были закономерны, однако…
– Ага! – перебил его Большой Бен. – «Закономерны», вы сказали. Быстро выучили урок.
Андрэ собрал снимки обратно в папку, отложил её в сторону и протянул главному редактору несколько исписанных листов.
– Снова Долини?
– История его повторного задержания. Можно поставить в пару с тем интервью, которое вы не приняли. Правда, теперь Долини – это так, мелочь. Материал по Майердолу пойдет в печать?
– Нет, – сразу ответил главный.
– Я так и знал, – вздохнул Андрэ. – Не удивлен.
– И, кажется, не огорчены, – заметил Большой Бен. Он покосился на рога над своей головой и почесал ухо.
– Огорчен, и очень, – возразил репортер. – Но был готов к чему-то подобному. Пауль Герент?
Большой Бен некоторое время молча барабанил пальцами по столешнице, потом сказал:
– И он тоже. Но дело не только в его просьбе. Кажется, я уже говорил, что отмечаю в вас кое-что весьма важное для репортера, но не менее того – для человека. Азарт – да, чутье – да. И талант или, как это говорят, искра… – Бен потер лоб. – Но я не об этом. На вашей совести есть, есть грешки разной степени тяжести. Безгрешны только дураки и блаженные. Вы – репортер у меня в «Дне», то есть, никак не дурак. Умным людям стоит задумываться время от времени, какую цену мы заплатим за сенсацию. То, что вы готовы заплатить, я знаю. Но готовы ли те люди, герои вашего репортажа? Вы ведь всё понимаете, не так ли?
– Спасибо, – пробормотал репортер. – Верьте или нет, но только этим утром я размышлял об этом и пришел к схожим выводам. Поэтому, у меня есть встречное предложение. Вот, ознакомьтесь. – И он протянул главному еще несколько исписанных листов.
Главный редактор нацепил на нос очки и погрузился в чтение, после некоторое время пристально рассматривал что-то на стене за спиной Андрэ и наконец сказал:
– И вы намеревались держать это в тайне?
– Значит, вам нравится, – скрыть довольную улыбку не удалось.
– Скажем так, я вижу потенциал. И насколько события будут соответствовать случившемуся?
– В основном. Но я оставляю простор для фантазии.
– Сколько хотите за роман?
Андрэ назвал сумму. Большой Бен вздернул одну бровь.
– Вот что, молодой человек, – сказал он. – Я ценю то, что вы принесли материал в нашу редакцию. Романы с продолжением, как вы знаете, уже давно публикуются на страницах «Дня». Это интересно читателю, а значит, интересно и нам. Публика любит авантюрные истории, от которых захватывает дух. Но будем реалистами. Редакция не может заплатить вам выше вот этой суммы. – Он нацарапал карандашом несколько цифр на полях одной из страниц с набросками к будущей книге. – Я приму ваш материал о Долини. И тот, с интервью, тоже. В новых обстоятельствах считаю целесообразным это опубликовать. Ваш материал на первой странице, господин Бенар! За это причитается, скажем, столько… – еще несколько цифр. – Но сниму с вас кое-то в качестве моральной компенсации. – Новые цифры и знак «минус». Андрэ загрустил. – Вы исчезли с казенным фотографическим аппаратом, который стоит кругленькую сумму, между прочим. Потом вернулись, и не с пустыми руками. Просмотрев фотографии, я решил забрать заявление из полицейского участка. Но на это ушло мое время. А время стоит денег. Итак, плюс гонорар за Долини, минус ущерб мне… – Большой Бен вывел под чертой окончательную сумму. – Согласны?
– Да, – без колебаний ответил Андрэ. Сумма оказалась ниже, чем он назвал в первый раз, но выше той, на которую он рассчитывал.
– А теперь ступайте, – велел Бен. – Возвращайтесь в понедельник, даю отпуск на несколько дней. Вот это, – он быстро черкнул несколько строчек на чистом листе бумаги, – отдайте Морису. – Он выдаст вам деньги.
– Да, шеф, – Бенар козырнул и вышел, прихватив папку с фотографиями и свои заметки.
Оставалось еще одно дело. Наверняка, в это время дня Фрибес будет колдовать у себя в фотолаборатории.
