Текст книги "Шкатулка с секретом (СИ)"
Автор книги: Елена Комарова
Соавторы: Юлия Луценко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Глава 1
Аркадия, редакция газеты «День»
– …Вы меня поняли, Фрибес? – повторил Морис. Тот кивнул и, повинуясь движению бровей, поспешно вышел. Морис перечитал записку, которую принес фотограф, недобро усмехнулся, отложил её в сторону и развалился в кресле, закинув ноги на стол.
Главный редактор отличался пунктуальностью и появлялся в редакции всегда в одно и то же время. Его заместитель прибегал раньше на четверть часа и по-хозяйски занимал кабинет Большого Бена. Мориса не интересовали ни аккуратно разложенные на столе бумаги, ни содержимое несгораемого сейфа. Он наслаждался самой атмосферой кабинета большого начальника и воображал себе картины одна красочнее другой.
Под тихий перезвон напольных часов, отмеривших половину девятого утра, он нехотя снял ноги со стола, поправил сдвинутую папку и смахнул несколько песчинок.
Три минуты спустя в кабинете появился Большой Бен.
– Опять сидел на моем месте, – вместо приветствия буркнул он, пролетев мимо заместителя, который раскрыл было рот, чтобы пожелать шефу доброго утра, и продолжил без паузы: – Кофе. Порошок от головной боли. Какие новости?
Дождавшись, когда Большой Бен отставит в сторону пустую чашку, Морис положил перед ним докладную.
– Полюбуйтесь, – с тщательно скрываемым ехидством, сказал он. – Ваш любимчик вчера совершил кражу со взломом.
Фрибес не пожалел красок, расписывая, как сам явился на работу в семь утра, мечтая скорее приступить к исполнению служебных обязанностей. В переводе на вендорский это означало, что фотографу надо было напечатать несколько дополнительных снимков. Следующие два абзаца были посвящены описанию охватившего его при виде вскрытой двери смятения. С замиранием сердца он спустился в подвал и безутешно зарыдал, обнаружив пропажу самого ценного, самого родного, самого любимого фотоаппарата.
– Я велел ему пока помалкивать, – поспешно сказал Морис, когда Большой Бен дочитал. – А сторожа-раззяву хорошо бы жалования лишить. – С этими словами он передал главному записку, обнаруженную под дверью кабинета. – Утренняя почта, шеф.
Большой Бен пробежал глазами записку, потер указательным пальцем размашистую подпись «АБр…» и росчерк до самого края бумажки.
– Полицию вызвать? – спросил Морис.
– Обязательно, – кивнул главный. – У меня этот авантюрист доигрался! «Репортаж века»! «Премия имени Гирша»! Почитай, как красиво излагает.
– Я читал, – хмыкнул Морис. – Для хорошего материала все средства хороши, сами не раз говорили.
– Говорил, и еще повторю. – Большой Бен обрушил кулак на столешницу. – И первый пожму Бенару руку, когда придет время. Ну, чего стоишь? Работы мало?!
Морис отшатнулся от грозного рыка, но на ногах устоял.
– Работа есть всегда, – дипломатично сказал он. – С полицией неясно.
– Что неясного? Налицо злостное преступление – кража со взломом. Наворотил дел господин Бенар. Пусть отвечает. Думал, я его по головке поглажу?! У-тю-тю, малыш, – главный сделал козу, – воровать нехорошо, останешься без сладкого. Так что ли?!
Морис попятился.
– Стоять! – рявкнул главный. – В редакции чтобы ни гу-гу. Фрибеса отправь куда-нибудь в город, пообещай премию в конце месяца. За твердую гражданскую позицию.
– Да, шеф! Будет сделано, шеф! – Морис выпятил грудь и округлил глаза.
– Глянь расписание поездов до Майердола, – Большой Бен перевел дух и заговорил уже более спокойно. – Пусть Бенар едет за своей сенсацией. Талантливый парень, – он прищелкнул языком. – Пороли его только в детстве мало. Ну, ничего, я научу его…
– Чему, шеф? – подал голос Морис, когда главный вдруг замолчал на полуслове.
– Честь блюсти репортерскую, – хохотнул Большой Бен и махнул рукой, отпуская заместителя.
* * *
Село Красная горка
Тропинка петляла, то ныряя в васильковый овраг, то взбираясь на пригорок, поросший бурьяном. Пасторальную картину дополняли козы, привязанные на лужайке к колышку, невысокий забор справа от тропинки, на котором висело два щербатых горшка, и бесконечный сочно-зеленый луг, уходящий вдаль, к пронзительно синему горизонту. Шагов пятьдесят вдоль забора – и путешественники оказались на главной улице села Красная горка.
Одноэтажные выбеленные домики под двускатными крышами, расшитые занавески на окнах, белье сохнет прямо на заборах. На одном из крылечек умывается крупный серый кот. В ближайшей канаве копошатся четыре карапуза, два щенка и один очень довольный поросенок. Поодаль у колодца набирают воду прекрасные – как писал Александр Готье в романе «Поцелуй русалки» – селянки с украшенными яркими лентами косами и крупными бусами. Селянки стреляли глазами в сторону путешественников и от души смеялись.
Карел кивнул спутникам, увлекая за собой. У одного из заборов он остановился, сдвинул шляпу на затылок и позвал:
– Тетушка Ага-ата-а!
– Ларри, ты что ли? – послышалось в ответ. В доме звякнуло, грохнуло. На крыльцо вышла полная женщина с ведром воды и грязной тряпкой.
– Это я, тетушка Агата, – сказал младший Малло. – Бог в помощь.
– Карл! – женщина поставила ведро и всплеснула руками. – Опять ты! И чего тебе неймется?
– Вот, гостей тебе привез. Пустишь переночевать?
Тетушка Агата, вдова полкового врача (в селе её прозвали полковником, а мужа, когда тот был жив, звали, соответственно, подполковником), окинула всех оценивающим взглядом.
– Стало быть, барышню в дом, – сказала она, – а вам – княжеские хоромы.
– Сеновал, – пояснил Карел, полуобернувшись к остальным. – Заверяю вас, изумительное место. Я ночевал там в прошлый визит.
– Сеновал подойдет, – ответил за всех Джарвис. – Дорого возьмешь, хозяюшка?
– Нет, – засмеялась она. – Вас много, управитесь за день.
В её доме было опрятно и светло. Стол украшала свисающая до пола скатерть, на комоде, полочках, подоконнике лежали ажурные салфетки, в спаленке на подушки было накинуто красивое покрывало. Целую стену украшали фотографии многочисленного семейства тетушки Агаты.
– Это вот сестра с детишками, – с удовольствием принялась рассказывать и показывать она, заметив, с каким интересном рассматривает портреты Андрэ. – Это я, в прошлом году в Аркадии на ярмарке были, зашла в портретное ателье. На Южной портовой, знаете? Это племянник мой с товарищами по университету…
– Андрэ, вы увлечены фотографией? – заметила Юлия.
– Моя маленькая слабость, – отозвался тот, бросив последний взгляд на снимки.
После простого, но сытного обеда молодые люди отнесли багаж на сеновал, где им предстояло провести ночь, а потом, переодевшись и засучив рукава, приступили к физическому труду на лоне природы. Потому что физический труд, как известно еще с древних времен, всячески облагораживает дух и укрепляет тело. С первым, правда, вышла небольшая заминка: поблизости от обширного огорода тетушки Агаты оказалась речка, по берегам заросшая ивняком, и вскоре все, побросав лопаты, уже плыли к другому берегу наперегонки.
Юлия осталась в доме развлекать хозяйку, а Джарвис и Довилас разошлись в разные стороны. Один – лечить овцу от копытной гнили, а второй к соседям, где, по словам хозяйки, ночью все время кто-то завывал под крышей.
Незаметно подкрался вечер. Джарвис обошел сарай кругом, покачал головой. Прищурился на зажигающиеся в густо-лиловом небе первые звездочки. Ференц и Карел сидели на траве, прислонившись к стене, и отдыхали от дневных трудов. Репортер составлял компанию Юлии и внимал историям тетушки Агаты о временах оных. Марк еще не вернулся от соседей – по всей видимости, источник таинственных звуков оказался весьма несговорчив.
– Давайте-ка, юноши, погуляйте четверть часа, – велел Джарвис.
– Что ты собрался делать, дядя? – спросил Карел, прихлопнув сразу несколько назойливых мошек.
– Не знаю, как вы, но мне лично не нравится перспектива стать кормом для местных насекомых, – отмахнулся Джарвис не то от племянника, не то от комара. – Четверть часа.
– Неужели ты изобрел средство от кровососов?! – воскликнул Ференц. – Возьми патент!
– Идем, он все равно не расскажет, – хмыкнул Карел, потянув его за рукав.
Тетушка Агата выделила своим гостям несколько одеял и подушки. Получились сносные постели, устроенные прямо в сене.
Марк явился после одиннадцати. Магическая паутинка, опутавшая весь сарай до самой крыши, пропустила его без возражений.
– Это вы, Довилас? – подал голос Джарвис. – Где вас носит? Входите скорее, комаров напустите!
Через щели в крыше лился лунный свет. Марк не смог удержаться – зарылся лицом в одуряюще ароматное сено. Кажется, он даже заурчал от удовольствия, как сытый кот после миски сметаны. Джарвису, во всяком случае, послышалось что-то такое, и он немедленно сказал:
– Что вы там бормочите, Довилас?
– Детство вспомнил, – отозвался Марк, переворачиваясь на спину и разглядывая потолочные балки.
– Вы родом из деревни? – спросил Бенар.
– Нет, но летом меня отсылали к дальним родственникам в село под Тером. Пока мне не исполнилось тринадцать.
Репортер подождал, но профессор, кажется, не был склонен продолжать. Однако было в его голосе что-то такое, странное.
– А почему так? – спросил Ференц. Стало быть, показалось не только Бенару.
– Опять геройствовали, Довилас? – Джарвис зашуршал сеном, устраиваясь поудобнее.
– Болел, – усмехнулся Марк.
– Бросьте, – протянул Джарвис. – Расскажите эту историю.
Марк негромко засмеялся.
– Будете разочарованы, – предупредил он.
– Посмотрим, – сказал Джарвис.
– Мы тогда пошли с приятелями на реку через луг. Там паслись лошади – три или четыре, не помню. И нам пришло в голову покататься. В тринадцать лет всегда и небо кажется выше, и реки глубже... В общем, один мой приятель взгромоздился верхом и то ли чихнул, то ли просто громко что-то сказал. Лошадь дернулась, он съехал вниз, под копыта, я нырнул за ним, дернул за руку что было сил... Дальше помню только как искры из глаз посыпались, потом провал. И вот я лежу в постели, а надо мной родители со скорбными лицами, еще какие-то люди…
– Лошади целы остались? – каким-то странным, как будто чужим голосом спросил Джарвис.
– Целы, только напуганы, – отозвался Марк. – Мне потом рассказали, что я их в разные стороны раскидал – такой получился выброс магической энергии. До этого я и не подозревал о способностях.
Луну полускрыли облака. За стенами сарая разочарованно зудели комары, не имея возможности проникнуть внутрь.
– Тринадцать, – протянул Джарвис. – Поздновато для магов. Я помню, Ференцу было восемь, когда...
– Дядя, – воскликнул Ференц, – умоляю, только не эту семейную байку! Уже почти полночь, давайте спать. У нас на завтра запланированы подвиги.
– А вставать с петухами, – заметил Карел, зевая. – Причем в буквальном смысле. Они тут голосистые.
– Вот спасибо, – буркнул Джарвис, натягивая одеяло до макушки.
Снова показалась луна. Марк прикрыл глаза рукой, да так и уснул.
В лучах лунного света кружила таинственным образом обошедшая кордоны Джарвиса ночная бабочка. Крупная, серая, с мохнатыми крыльями, совершенно не похожая на своих изящных и ярких дневных родственниц. Жутковатое напоминание, что у ночи свои законы. Сквозь открытое окошко-отдушину проглядывал кусочек звездного неба. В такую ночь, как поют в народных песнях, в самый раз встречаться влюбленным или творить чародейства магам. Но расположившиеся на сеновале маги сборников фольклора не читали и традиции не чтили.
Андрэ повернулся на бок и с завистью посмотрел на вдохновенно посапывающего Карела Малло. Чуть дальше растянулся на сене его старший брат, которому снилось, судя по выражению освещенного луной лица, что-то профессиональное. Профессор Довилас, наоборот, почти растворился в тенях, но и ему, похоже, спалось сладко. Лишь один несчастный репортер, несмотря на активный дневной труд в огороде, последующее купание и сытный ужин вечером, тщетно пытался побороть бессонницу.
Он снова перевернулся на спину, бездумно глядя перед собой. Привыкшие к полумраку глаза отчетливо различали в дальнем углу черенок больших вил, какую-то тачку, грубую лестницу, ведущую на второй ярус с наваленными пластами сохнущего сена.
С улицы донесся отдаленный собачий лай, но не успел репортер чертыхнуться, как псы смолкли, уступая место другим нарушителям покоя: местная молодежь явно предпочитала отсыпаться зимой. Шаги, смех, потом красивый девичий голос затянул песню, снова прервался смехом, вступили мужские голоса с веселыми частушками. Кому-то сейчас весело, вздохнул репортер, когда компания прошла мимо и вновь воцарилась тишина.
Карел всхрапнул и перекатился почти под бок, оставив на сене любимую шляпу, которую, как он рассказывал, единственную успел спасти из горящего дома. О злоключениях младшего Малло Андрэ уже знал во всех подробностях и в который уже раз подумал, что этот молодой человек обладает редкостным везением. Правда, даже оно с трудом компенсирует неисправимо авантюрную натуру…
Шаги. Мужские. Крадущиеся. Скорее всего, вор ищет, чем бы поживиться – вряд ли кто-то станет бродить кругом на цыпочках без дурных намерений.
Бенар бесшумно встал на ноги и подкрался к широкой щели, одним глазом пытаясь рассмотреть человека по ту сторону. Увы, мало что получилось – по смутной тени в нескольких шагах от себя он мог разобрать лишь, что незнакомец ростом несколько выше среднего и худощавого сложения. Затем ночной гость подошел ближе и оперся рукой о стенку, будто раздумывая, делать ли следующий шаг. Пальцы репортер сомкнулись на рукоятке револьвера. Постояв так недолго, незнакомец мотнул головой, отвернулся и отправился прочь.
Мысленно обругав себя, Андрэ вздохнул и осторожно, чтобы не потревожить скрипом спящих магов, толкнул дверь, выскальзывая наружу.
Темные кроны деревьев выделялись на фоне лилового неба, словно вырезанные из бумаги. Оглушительно трещали сверчки, над головой пронеслись две молчаливые крылатые тени, которых Андрэ сначала принял за ночных птиц, но потом понял, что это летучие мыши. Человека и след простыл; кем бы тот ни был, он прекрасно ориентировался во владениях тетушки Агаты. Скрипнула калитка в дальнем конце, и репортер устремился туда.
Он снова опоздал, успев заметить незнакомца, когда тот уже исчезал за углом соседнего домика. Преследовать его ночью резона не было – он мог затаиться где угодно. Да и по какой причине? Мало ли зачем ему понадобилось заглянуть в соседний двор. Нужны доказательства серьезнее одной интуиции.
Андрэ почти обошел дом кругом, когда заметил в саду знакомую женскую фигурку. И замер на месте.
Юлию разбудил кошмар. Какой именно, она не поняла. Память не сохранила образов. С минуту она недвижно лежала, прислушиваясь к звукам снаружи, потом выпрямилась и села на кровати. Стук сердца успокоился, но осталось неприятное ноющее ощущение.
В темноте зажглись два желтых огонька, и в полосу лунного света на полу прыгнула хозяйская полосатая кошка. Припала к полу, будто на охоте, взъерошила роскошные усы, не спуская взгляда с молодой женщины, и пошла к ней, аккуратно переступая мягкими лапками – ни дать ни взять, благородная девица, выбирающая путь после дождя. Юлия склонилась к ней, погладила по голове, вспоминая старое поверье, что кошки могут отгонять зло и страшные сны. Может, охотница поэтому прервала свои важные занятия? Кошка потерлась пушистым боком о ноги, мурлыкнув пару раз, будто успокаивая и заверяя, что уж в ее-то доме гостье ничего не грозит, и, сочтя свой долг выполненным, снова одним прыжком метнулась в сторону и исчезла из виду.
Над ухом противно зазвенел комар. Юлия, не глядя, щелкнула пальцами, и писк умолк. Сняв со стула огромную шаль, подарок хозяйки, она набросила её на плечи – ткань окутала почти до колен – и, стараясь ступать как можно тише, прошла к двери в сад.
Прислонившись к толстому стволу, она глубоко вдохнула теплый ночной воздух, подняла голову и прищурилась, словно всматриваясь вдаль. Почти на самой границе, куда достигали её силы, нашелся источник – темное, мрачное, клубящееся и полное сырой и чуждой силы место. Проклятое поместье.
К отдаче Юлия приготовилась заранее и лишь поморщилась от быстрого укола головной боли. Пожалуй, нужно колдовать чаще, подумала она. Практиковаться и привыкать, чтобы потом не падать в полуобмороке в объятия репортеров.
Закутавшись в шаль плотнее, она обернулась и увидела привидение. Мраморно-белое лицо, темные провалы глаз, ткань савана…
– Доброй ночи, госпожа Малло, – сказал призрак голосом Андрэ Бенара и добавил обеспокоено: – Что-то случилось? Вы так побледнели…
Их разделяли несколько шагов и невысокая ограда, которую молодой человек перемахнул в мгновение ока. Юлия закусила губу, чтобы сдержать нервный смех.
– Это лунный свет, – сказала она. – Я вас приняла сперва за призрака. Знаете, неупокоенный дух какого-нибудь несчастного графа, отравленного ревнивой возлюбленной. Правда, им полагается не бродить по сельским улицам, а печально стенать в стенах мрачных замков.
– Это ужасно скучно, – решительно отверг идею Андрэ.
– Вам не спится?
– Не спится. Вот, вышел прогуляться. А вы?
– Я почувствовала чужую магию, – ответила Юлия и, перехватив непонимающий взгляд, объяснила: – Я не очень хорошо колдую, в нашей семье сильнейший – дядя, потом Ференц, а нам с Карелом перепало куда меньше. Но бывает, что в таких случаях развивается какая-то одна способность, в которой мы можем превзойти многих. У Карела это дар к определенного рода магии, у меня – чутье на чужое колдовство. Я ощущаю и понимаю гораздо более дальние и тонкие чары, чем даже дядя Карл. – Она помолчала, прежде чем продолжить. – Это дар взломщиков. Я вижу нити и потоки, которые нужно обойти и изменить, чтобы снять заклятье. Временами я благодарна судьбе за то, что она не одарила меня силой.
Да, наверняка многие захотели бы заполучить такой талант и использовать его. Даже Карл Джарвис, возможно, не сумел бы защитить племянницу, понял Андрэ.
– И что вы чувствуете сейчас? – осторожно поинтересовался он.
– Страх. Такие… противные ощущения, честно говоря. И они не мои. Я думаю, это воздействие поместья. Вы говорили, там случилось что-то ужасное со следователями?
– С вашего позволения, я расскажу подробнее утром, когда солнце встанет, – вздохнул репортер. —У меня от этой истории был мороз по коже даже при свете дня, когда я читал документы. Скажите, Юлия, а вы можете как-то закрыться от этого воздействия?
– Могу, наверное, – кивнула та. – Правда, раньше не пробовала, но знаю, как это нужно делать. Это не очень-то приятно. Словно ты добровольно отказываешься видеть мир в цвете или отсекаешь половину всех звуков.… Простите, вам, наверное, такие подробности не интересны.
– Очень интересны, – покачал головой Андрэ.
Юлия вдруг хихикнула.
– Взглянуть на нас со стороны, – заговорщицки понизив голос, произнесла она, – просто иллюстрация из романа. Сцена побега героини. А мы ведем беседы на научные темы!
– Ну, я могу вас похитить, – с деланно серьезным видом протянул он. – И продолжим научные беседы в пути.
– Спасибо, – тонкие пальцы молодой женщины коснулись его щеки, он накрыл их ладонью и совершенно ясно понял, что мысли, не дававшие покоя уже несколько дней, наконец-то оформляются в слова, которые очень хотят быть произнесенными.
– Юлия, я…
– Спокойной ночи, Андрэ.
Он понял. Отпустил её руку, поклонился, отступив на шаг.
– Спокойной ночи, Юлия.
– Если вас все еще мучает бессонница, – добавила она, – я могу вас заколдовать.
– Вы это уже давно сделали, – без тени улыбки ответил репортер.
…Земля вокруг амбара была сухой, но следы все же сохранились, а полная луна давала достаточно света. Опустившись на корточки, Бенар изучил опечатки сапог, оставленные таинственным ночным гостем. Несколько деталей привлекли его внимание. Он задумчиво поцокал языком, и сделал мысленную заметку – аккуратно расспросить утром госпожу Агату.
«Паутинка» Джарвиса беспрепятственно пропустила его обратно, а спящие маги никак не отреагировали. Ну и замечательно, чем меньше будут знать о ночной вылазке, тем лучше. Он опустился на сено, устраиваясь поудобнее, и прикрыл глаза.
– Нашли что-то интересное? – спросил шепотом Карел.
– Только полюбовался красотами местного ландшафта, – так же тихо ответил Андрэ, отворачиваясь.
– Полезное занятие, – одобрил младший Малло и зевнул.
Репортер ничего не ответил. Уже через несколько минут к нему, наконец-то, пришел долгожданный сон, крепкий, без сновидений, в который он упал, как в омут.
Его разбудили громкий крик петуха и прочувствованная тирада Ференца, спросонья запустившего в нахальную птицу чем-то из боевого арсенала, промазав на полметра.
Утром к колодцу выстроилась небольшая очередь. Джарвис, сурово глянув на племянников, уверенно оттеснил молодежь в сторонку, затем встретился взглядом с Марком Довиласом и галантно поклонился, уступая профессору место у кадушки. Тот пожал плечами и сделал неопределенный жест, признавая первенство возраста и опыта. Наблюдавшие за дивной пантомимой трое молодых людей синхронно возвели очи горе. Но затем Карел нарушил настроение момента сдавленным хрюканьем.
Марк плеснул водой в лицо, прогоняя утреннюю сонливость. Как и предупреждали накануне, деревенские вставали с петухами, и даже привыкнув за многие годы в Ипсвике к ранним подъемам и утренним лекциям, профессор ощущал дискомфорт. Ледяная вода приятных ощущений не добавила, но хотя бы разогнала остатки сна.
Промокнув лицо полотняным полотенцем, он задумчиво провел пальцами по подбородку, отмечая, что нужно бы сходить за бритвенным прибором. Джарвис уже наводил красоту, пристроив зеркальце на толстой ветке старой груши.
Карел просто умыванием не ограничился, а стянул еще и рубашку, намереваясь переходить от сна к активной деятельности самым радикальным способом. Марк переглянулся с Ференцем и Андрэ: в своем отношении к обливаниям с утра пораньше холодной колодезной водой они, кажется, были солидарны.
Младший Малло выглядел неплохо. Уж точно куда лучше, чем в катакомбах, где они с Джарвисом его нашли. И на здоровье не жаловался – наоборот, был бодр и весел, заведя на ходу какую-то очередную байку, то ли на археологическую, то ли на этнографическую тему. Но профессор, привычно просматривая полиморфичекую оболочку «пациента», снова отметил проступающие черные пятна. Уничтожить их было несложно, собственно, он как раз собирался этим заняться, но невозможность побороть болезнь, а не только её симптомы, угнетала. Джарвис, отложив бритву, понимающе кивнул.
Зато здесь, неподалеку от узла заклятья, магические связи наконец-то локализовались и в них начала проступать система. Осталось добраться до поместья, проверить на месте и найти ту самую нить, разорвав которую они спасут Карела.
Постояльцы как раз успели закончить приводить себя в порядок, когда на крыльцо вышла хозяйка дома и позвала их к столу. Ели здесь просто, но сытно и обильно, и глядя на возвышающиеся горой оладьи, к которым прилагалась огромная миска со сметаной, гости испытали нечто вроде благоговейного ужаса. Компанию им составляла только тетушка Агата, поскольку прочие домочадцы уже давно были заняты в поле, на бахче и в огородах. Пусть горожанам и казалось, что они встали неприлично рано, но по деревенским меркам их скорее сочли бы настоящими сонями.
Утолив утренний голод – точнее, жестоко с ним расправившись – маги и сочувствующие продолжили обсуждение планов на свежем воздухе. План, правда, состоял из одного-единственного пункта большими жирными буквами: поместье Майердол.
Жители Красной горки были без сомнения людьми храбрыми и предприимчивыми, раз рискнули поселиться в этих местах. Но даже они предпочли сохранить приличную дистанцию между собой и проклятым поместьем. Путь до Майердола в лучшем случае занял бы несколько часов, а дороги, проложенные торговцами на запряженных волами возах, обходили его стороной, как и наведенная недавно железная дорога. Никто не хотел рисковать. Впрочем, Карел Малло, единственный из всей компании уже бывавший в Майердоле, заверил товарищей, что прямую дорогу он знает и готов стать проводником. И даже успел договориться о лошадях, предусмотрительно не упоминая истинной цели их вылазки. Ездить верхом, к счастью, умели все.
– Значит, нам понадобится пять лошадей, – решил Ференц.
– Шесть, – поправила его Юлия.
– Дорогая сестра, – вкрадчиво начал Карел, – я понимаю твои намерения, но не уверен в их благоразумии. Тебе лучше остаться здесь, в безопасности…
– Дорогой брат, – в тон ему ответила молодая женщина, – я ценю твою заботу обо мне, но позволь мне самой принимать решения. Кроме того, – она подняла руку и проявила алую ленту, связывающую её с Карелом, – поскольку доподлинно неизвестно, как именно действуют чары поместья и как они повлияют на тебя, я считаю нужным присутствовать там. – Об уловленных ночью отголосках она рассказывать не стала, сочтя при свете дня свои ощущения чересчур драматичными и, пожалуй, антинаучными.
– Логичное решение, – вынужденно признал Марк.
– В таком случае, Юлия, – вздохнул Ференц, вставая, – тебе придется переодеться.
Что старшая сестра наверняка откажется мирно ждать их в селе, Ференц предчувствовал заранее. Порукой тому было знание её характера. Мягкая и спокойная внешне, она, когда было нужно, превращалась в кремень, а переубедить её можно было лишь непробиваемыми доводами, коих сейчас у них не было. Поэтому в лавке у морского порта он присматривал вещи не только для младшего брата. Но еще оставалась надежда, что Юлия передумает при виде наряда. И эта надежда чуть было не осуществилась.
– Что это? – ледяным тоном вопросила сестра, осторожно и даже слегка брезгливо касаясь темно-синей ткани.
– Штаны, – Ференц почувствовал, что его лицо начинает заливать краска. – Последняя новинка моды в колониях.
– Восхитительно, – произнесла Юлия. – Ты всерьез считаешь, что я надену это?
Брат закатил глаза и развел руками, всем своим видом демонстрируя, что принимать решение по этому вопросу должно лишь ей, и что лично он совершенно ни при чем. Возможно, оскорбленная в лучших чувствах женщина и в самом деле пересмотрела бы свое намерение посетить Майердол, но все карты смешал Карел.
– Юлия, в Майердоле ты просто не пройдешь в юбке. Все заросло, бурьян в рост человека и премилое болото по соседству. Нужны штаны и сапоги, иначе никак.
Женщина вздохнула и еще раз провела ладонью по ткани.
– Ужасно, – согласился Марк Довилас. – Однако, этот…эээ…предмет одежды в данном случае кажется мне достаточно…практичным. Насколько я могу судить, это материал растительного происхождения, не тяжелый, но достаточно плотный, чтобы защитить от колючих растений и насекомых. Для нашей конечной цели вполне достойный вариант.
– Ну что ж, – Юлия усмехнулась одними уголками губ, – пожалуй, это и в самом деле…практично. – И с этими словами она собрала разложенные на скамье вещи и скрылась в доме.
Переодевание заняло некоторое время, но, закончив его и окинув оценивающим взглядом свое отражение в зеркале, Юлия решительно выдохнула и попробовала вспомнить прочитанные романы, предлагающие вниманию читателей подобные сюжетные ходы. На память пришло сразу же не менее полдюжины названий и героинь. Возможно, многие сочли бы подобный внешний вид…кхм…романтичным. Она распустила волосы, несколько раз прошлась по темно-каштановым, почти черным прядям гребнем, откинула их назад и подумала, что, пожалуй, новый образ не лишен даже некоторой изюминки. Затем, собрав локоны в крестьянский простой узел, она подхватила шляпу и вышла на крыльцо.
Взгляды мужчин обратились к ней, как по команде, и в первый миг она даже растерялась. Наконец, Ференц кашлянул и произнес:
– Неплохо.
Юлия ответила ему насмешливой улыбкой и перевела взгляд на остальных.
– Моя девочка – настоящая красавица! – гордо сказал Джарвис.
– Да, сестричка, – задумчиво сказал Карел, – ты теперь совсем как в той пьесе, где девушка выдавала себя за своего брата. Только вот никак не вспомню, зачем ей это понадобилось, то ли он погиб, то ли она только думала, что погиб…
– Это две разные пьесы, Карел, – засмеялась Юлия.
– Главное, я помню, что в конце там все поженились! – подвел итог младший брат, забрал шляпу из рук сестры и одел ей её на голову. Потом заботливо поправил и кивнул, полностью удовлетворенный результатом.
Юлия повернулась к Андрэ.
– Я пристрастен, – улыбнулся тот. – Но вы прекрасны в любом наряде. – Его взгляд скользнул по её шее, задержался на вышитом вороте сорочки, и она отстранилась, опасаясь, что слишком пристальное внимание Андрэ могут заметить и неправильно истолковать. Хотя, что уж тут толковать-то… Она быстро глянула в сторону и с облегчением поняла, что ни её родственники, ни профессор не стали свидетелями этой сцены.
– А сапожки вы с собой захватили? – вдруг спросил Бенар, и молодая женщина мысленно его поблагодарила за смену темы.
– Нет, я же не думала, куда меня занесет, – покачала она головой. – Я купила их здесь, вчера. Госпожа Агата порекомендовала мне местного сапожника. Настоящий мастер.
Обувка и впрямь была хороша: добротная кожа, аккуратные швы, необычно элегантная для произведения деревенского сапожника форма. По краю голенища – яркая узорная отделка, а подковки на каблуках, даром что не видные глазу, тоже могут служить украшением.
– Вы правы, Юлия, – со странным выражением в голосе отозвался Андрэ. – А где найти этого мастера? Я бы тоже хотел взять пару сапог. Про запас.
– Я вам покажу, – пообещала она. – Знаете, он родственник нашей хозяйки.
– Позже, – сказал незаметно подошедший к ним Джарвис. – Сейчас пора в путь.
Лошади ждали у ворот. Старый взломщик первым вскочил в седло и тронул бока коня каблуками сапог.
