Текст книги "Лабиринты чувств"
Автор книги: Елена Ласкарева
Соавторы: Татьяна Дубровина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
– Мы сможем увидеться?
– Да…
– Где тебя ждать?
– Ночной клуб «Русская тройка». Восемь вечера. – И небрежно объяснила Косте: – Путевой лист уточняют.
Глава 5
«РУССКАЯ ТРОЙКА»
Как обычно, они долго грузили аппаратуру в «рафик», потом бегали искали дежурного, чтобы подписать пропуск на выезд, потом оказалось, что забыли в офисе съемочный план…
В общем, хорошо, что к девяти добрались.
Никто, кроме Юльки, не нервничал. Программа начиналась в десять, оставалось время для установки камеры, подключения света…
Костя любил работать стационарно, а не шляться с камерой на плече, толкаясь в толпе. Он запасся штативом, объясняя всем, что изображение не должно прыгать, потому что ему важна картинка на сцене, а не эти сытые и пьяные рожи.
Юлька уже не надеялась на встречу с Квентином. Судьба подарила ей шанс и опять отняла… Он просто решит, что она над ним издевается. Какой дурак будет ждать целый час? Она сама и пяти минут не смогла бы выдержать.
Однако, протискиваясь с кофром сквозь толпу, Юлька поневоле вглядывалась в лица за столиками.
«Русская тройка» была престижным ночным клубам с хорошей репутацией. Раз в месяц полностью менялась шоу-программа, и, надо признать, делали ее настоящие профессионалы. Даже обидно, что их искусство предназначалось лишь кучке избранных и жило такую короткую жизнь… Да и в течение месяца клуб периодически приглашал других артистов, однако своих не давал никому.
Юлька еле уговорила администрацию разрешить съемки. Немного поразмыслив, они решили, что это бесплатная реклама, и согласились.
– Ну и где та обалденная девочка, о которой ты все уши прожужжала? – спросил Костя.
– Скоро увидишь, – пообещала Юлька, зыркая по сторонам.
– Ты кого-то ищешь?
– Нет… просто…
Костя обнял ее за талию и легонько прижал к себе. Шутливо шепнул в ушко:
– Смотри, на тебя уже пялятся… Я один не смогу отбивать тебя от такой толпы…
Юлька повернула голову туда, куда указывал глазами Костя, и чуть сквозь землю не провалилась… В двух шагах от нее сидел за столиком Квентин и смотрел на них в упор…
Краем глаза Юлька заметила, что столик накрыт на двоих. Тугие крахмальные салфетки в серебряных кольцах, бутылка шампанского в ведерке, а в хрустальной пепельнице нервно смятый бычок…
Наблюдательность – оружие журналиста. Значит, он недолго ждет, иначе окурков было бы полным-полно…
Но тут девушка в мини-юбочке и красном кокошнике быстро заменила перед Квентином пепельницу.
– Сервис… – заметил Костя. – Грязного на столе быть не должно. Хай-класс!
А Юлька словно в ступор впала, встретившись глазами с голубыми, прищуренными льдинками. Да еще Костина рука, как назло, лежала на ее талии, эдак по-хозяйски, по-свойски…
– П…привет… – выдавила она чуть слышно.
– Мишка ставит свет, – не расслышав, ответил Костя.
А Квентин чуть сдвинул густые брови и холодно кивнул.
Юлька отвернулась. Глупо сейчас вырываться из объятий и бросаться к нему с объяснениями. Если не дурак, сам поймет, что она на работе. А если дурак… Таковые в ее глазах шансов на успех не имели.
Но почему-то она была уверена, что в уме Квентину отказать нельзя. А значит, пусть сам разбирается.
И она решительно занялась делом. Так приятно чувствовать себя главной. Ведь группа выехала по ее заказу, и именно ей решать, что снимать и как.
Настенька смущенно жалась к ней, теряясь в непривычной атмосфере. Она с восторгом смотрела, как уверенно распоряжается Юлька, как магически действуют слова «группа ОРТ» на вставшего на их пути метрдотеля, на услужливо подскочившего администратора, мигом расчистившего удобную площадку для съемки.
А еще задора прибавляло то, что Юлька просто кожей чувствовала неотрывный взгляд глаз Квентина. Смотри! Видишь, как она умеет!
Свет в зале погас, и на эстраду выскочили несколько девочек «а-ля рюс». Зазвучала музыка, замигали разноцветные огоньки…
Костя поморщился.
– Подожди, – шепнула Юлька. – Сейчас…
Эта худенькая малышка, которая вышла на сцену и скромно встала у края, была бы в шоу-бизнесе открытием сезона, если бы нашелся желающий вложить деньги в ее раскрутку.
Юлька сразу же это поняла, как только впервые увидела Анечку. И откуда у малышки такой сильный звучный голос? Ей даже микрофон не нужен – слышно в самом отдаленном уголке.
Романсы сменялись народными песнями, тягучими и печальными, а потом вдруг следовал озорной разухабистый мотив… И никого не смущало, что «Коробейников» положено петь мужчине. Анечка играла за приглянувшуюся молодцу девицу, и млела, и взглядывала искоса, и подвигалась поближе…
Костя включил камеру, не дожидаясь Юлькиной команды.
Танцевальная группа тоже была на высоте, и фокусник – факир, и полуобнаженный кордебалет, и непременная стриптизерша-змейка… Но все это уже совсем не так впечатляло после Анечки.
– Я о ней материал готовлю в «Космополитен», – сказала Насте Юлька. – Мне большое интервью заказали. Костя, ты сможешь несколько кадров вывести на печать, чтоб фото были?
– А что мне за это будет?
– В щечку поцелую, – пообещала Юлька.
– Мало.
– Ты сперва сделай, а потом торгуйся.
Ребята выключили свет и стали сматывать провода. Самая интересная часть закончилась, на смену вышла новомодная рэп-группа, и народ жаждал танцев.
– Ну, у кого сколько? Скинемся? – Костя вынул из кармана сто долларов. – Погуляем после трудов праведных?
– Э, нет, уволь! – подняла вверх ладошки Настя. – Ты здешние цены видел?
– У меня сто тысяч, – порылся в карманах Миша.
– А я пас, – заявила Юлька. – На правах старшей и вам запрещаю.
– Это еще почему? – изумился Костя. – Мы что, не люди? Давай попляшем, тряхнем стариной!
– А аппаратура? – Юлька сделала «страшные глаза». – Заденут, расколотят… Как объясняться будешь? И шофер ждет…
В другое время все эти проблемы она бы решила в один момент. Камеру с машиной в «Останкино», а самим оттягиваться до утра… Но сейчас ей надо было спровадить группу. Квентин все еще сидел за столиком, потягивая из рюмки коньяк.
И она первая подхватила кофр и двинулась к выходу с твердым намерением поскорее вернуться.
Но опять грузились до неприличия долго. Потом шофер отошел на минутку и пропал на полчаса, потом Костя затеял долгий разговор, и Юльке никак не удавалось улизнуть незаметно…
Наконец уселись, и водитель стал выруливать со стоянки.
– Ой! Совсем забыла! – хлопнула себя по лбу Юлька. – Тормозни, пожалуйста. Я быстро! А впрочем, не ждите! Я на метро доберусь!
И, пока они не успели опомниться, помчалась обратно к клубу.
Квентин уже собрался уходить. Он аккуратно поправил шарф и направился к двери, которую швейцар с готовностью распахнул перед ним… И вдруг стремительное нечто с размаху врезалось головой ему в плечо.
Это «нечто» имело короткие светлые волосы, розовую нежную щечку, маленькое ушко с мальчишеским завитком над ним, и оно пахло не духами, а фиалковой туалетной водой «Цветы России»… Это «нечто» само походило на цветок, на тонкий беззащитный одуванчик на длинном стебле…
– Сорри…
– Простите… – одновременно выпалили они.
И одинаково втянули носами воздух… И синхронно подумали, что именно этот запах хранила соседняя подушка минувшей ночью…
Квентин изо всех сил обхватил Юльку руками, так, что она вскрикнула. И тут же, прямо на пороге, принялся жадно целовать полураскрытые губы…
А швейцар по-прежнему придерживал дверь, потому что они умудрились встретиться как раз посередине.
…Уже позже, в гостинице, после долгих нетерпеливых ласк Квентин сказал со скупой похвалой в голосе:
– Ты красива в работе.
– Только в работе? – нахмурилась Юлька.
– Нет, это я неправильно сказал по-русски… Ты очень красива…
– Да? – Она вытянулась на простыне, откровенно позволяя ему полюбоваться собой. – А что во мне красивого?
– Твои ноги… Тонкие и длинные… Я с ума схожу, когда думаю о том, что они длятся бесконечно.
Его широкая ладонь плавно заскользила вверх от Юлькиной щиколотки, коснулась колена, легонько погладила его и двинулась дальше…
Юлька, как завороженная, следила за этим путешествием.
– Ноги скоро кончатся… – томно предупредила она.
Пальцы Квентина ласково прошлись по бедру.
– Боюсь, я не сумею сказать лучше, чем царь Соломон своей Суламифь… Твой живот, как сноп золотистой пшеницы… Твои соски – спелые виноградины… Твои губы – алые вишни, а груди – два бархатных персика.
– «Песнь песней», – капризно протянула Юлька. – Неужели ты не можешь найти свои собственные слова?
– Дорогая, но я с ним полностью солидарен…
– А я хочу, чтобы ты сам…
– А знаешь, что мне в тебе больше всего нравится?
– Что? – заинтересованно спросила Юлька. – Ноги? Или грудь?
– Голова, – усмехнулся Квентин. – В ней возникает такие нестандартные идеи, что я просто теряюсь…
– За идеи можно любить книжку, – обиделась Юлька, – или телепередачу. А женщину…
– За красоту тела можно любить картину или фотографию, – парировал Квентин. – А я не фетишист.
– Чепуха, – заявила Юлька. – Если бы твои любимые идеи рождались в головешке старой грымзы, уверяю тебя, ты не притащил бы ее в свою постель.
– Откуда ты знаешь? – поддразнил он.
– Ах, так? – Юлька вскочила и закуталась в простыню. – Сейчас я позвоню Веронике Андреевне…
– Это кто?
– Узнаешь. – Она мстительно прищурилась и направилась к телефону.
Квентин одним прыжком догнал ее, подхватил на руки и закинул обратно в кровать.
Юлька вырывалась и капризничала до тех пор, пока он не начал шептать ей на ухо смущенно и неразборчиво:
– Милая… самая лучшая… самая умная… самая стройная…
И Юлька вытребовала признание того, что ноги у нее длиннее, чем у Нади Ауэрман, а глаза больше, чем у Клаудии Шиффер, а талия тоньше, чем у Наоми Кемпбел…
Да, Господи, чего только не скажет мужчина, чтобы угодить своей даме, капризной и желанной…
Глава 6
ДРЕМЛЮЩАЯ СИЛА
Наверное, у каждого человека внутри есть потаенный уголок, в котором до поры скрываются вещи, неизвестные даже ему самому.
Одни называют это «скрытым потенциалом», другие – «резервными возможностями организма», третьи – оккультно связывают с непроработанными астрологическими аспектами гороскопа…
Честно говоря, Юлька никогда не задумывалась над тем, чем она отличается от других женщин. Конечно, кроме своей единокровной сестры. Тут уж, доказывая друг дружке правомерность своей жизненной позиции, они схлестывались жестко и непримиримо.
Но это касалось отношений, а не ощущений. Оля выбирала партнеров весьма прагматично, а Юля – по душевному порыву и взаимным интересам. Но и у той, и у другой постоянно возникали новые увлечения.
Юлька относилась к сексу тоже довольно легко, как к необходимому компоненту близости. Уж если есть чувство, то как обойтись без постели? Ей нравилась даже не столько сама близость, сколько романтический флер внезапной страсти, объяснения в любви, комплименты и признание ее единственной и неповторимой.
А поскольку «герои ее романов» постоянно менялись, то ни к кому из них она не успевала физически привязаться. Да и, честно говоря, особой разницы в «этом деле» между мужчинами не замечала.
Один был остроумнее, другой умнее, третий восхищал эрудицией… А «любовные упражнения» были похожи друг на друга, и сам «процесс» казался изученным досконально. Она не считала себя фригидной, но и особой страсти не испытывала. Так, приятно и интересно…
А вот Олечка изумляла сестру тем, как много значит для нее секс. Иногда она могла рассуждать о своих ощущениях весьма откровенно, и Юлька хмыкала, что у нее просто мозги больше нечем занять.
И вот что странно – выбирала Оля только тех. кто мог предоставить ей материальные блага, удовлетворить ее запросы, содержать, делать подарки… Казалось бы – чувствами тут и не пахнет. Ан нет, она привязывалась к ним как кошка и после очередного разрыва долго страдала именно из-за того, что лишилась сексуального партнера, что ее не оценили как женщину…
Юлька же, расставшись с «прежней любовью», оставалась с ним в прекрасных приятельских отношениях. Ей ничуть не мешало, что бывший возлюбленный продолжает с ней учиться или работать, ходит в одни компании или даже начинает ухаживать за ее сестрой.
Из сердца вон – не обязательно с глаз долой.
Она никогда не вспоминала о совместных ночах, не находя в них ничего интересного для воспоминаний.
Сейчас ее мысли и чувства занимал Квентин. Она лежала с ним в постели, слушала воспеваемые им дифирамбы, ей нравились его прикосновения, его ласки, его сильное мужское тело… И думала она только о том, что есть.
«Я люблю его… Он мне так нравится… Какие голубые глаза… Какие горячие руки… Как лучше сказать по-английски, что он непревзойденный любовник? Это не будет звучать пошло? Черт, я так плохо владею любовной лексикой…»
А Квентин старательно выговаривал русские слова:
– Любимая… Моя прекрасная…
Но смешной акцент делал их какими-то ненастоящими, словно произнесенными на сцене… Наверное, он почувствовал ее недоверчивое отстранение, потому что первым прекратил бессмысленную с его точки зрения болтовню.
К чему слова, когда есть масса других способов показать женщине свою любовь?
Он ласкал и целовал ее, но чувствовал в глубине души, что все равно не владеет ею полностью. Какая-то частичка ее существа постоянно ускользает неуловимо, продолжает контролировать изящество позы, красоту изгиба обнаженного тела… И даже страстные вздохи срываются с ее губ только для того, чтобы он мог услышать их…
Узкая, как у подростка, ступня и маленькая розовая пяточка покорно подрагивали под градом его быстрых жарких поцелуев…
А в ответ лишь короткий, забавный смешок и выдох:
– Щекотно…
Пяточка дернулась и выскользнула из его руки.
Квентин скрипнул зубами. Внутри неожиданно поднялась яростная волна…
К черту деликатность, к черту традиционное поклонение и служение этим странным, хрупким с виду существам, которые умеют так болезненно изматывать!
Это было не чувство, не страсть, а какой-то первобытный инстинкт покорителя…
Квентин всем телом навалился на Юльку, подмял под себя, запрокинул ей голову и впился в губы долгим поцелуем, похожим на укус зверя…
Юлька дернулась, задохнулась от неожиданности…
Но чужой упругий язык с силой разжимал сжатые зубы, проталкивался в рот, обжигал небо… А губы выпивали ее, как бокал, жадно, залпом, словно вытягивая из нее жизненные соки…
Массивное мужское тело втискивало ее в кровать, и она не могла шевельнуться, чувствуя, как слабеют руки и ноги, становятся ватными, непослушными… Словно ненасытный вампир высасывал ее до последней капли…
Твердые, будто железные пальцы стиснули ее бедра, выворачивая ноги, закидывая их вверх, так что пятки 6еспомощно взмахнули в воздухе, а потом нетерпеливо, по-хозяйски принялись исследовать все ее потаенные складочки, наполняя низ живота болезненной, ноющей истомой…
Юлька испуганно замерла, прислушиваясь к своему телу. Оно словно стало чужим и незнакомым. Горячий огонь разливался по нему снизу вверх в ответ на эти прикосновения, и ей хотелось еще больше раскрыться им навстречу…
Она бы вскрикнула, но Квентин не выпускал ее губы, и от этого бесконечно длящегося поцелуя Юлька задыхалась, словно нырнула в глубину бездонной пучины…
Она ощутила мощный резкий толчок внутри, какое-то могучее чудовище ворвалось в нее, заполнило собой все, и продолжало безжалостно ударять, все сильнее и сильнее…
Но боли не было, напротив, не изведанное до этого чувство вдруг приподняло ее вверх, она оторвалась от постели, полетела, подхваченная неземным вихрем, который вертел и сминал ее, словно пушинку…
А перед глазами из бешено вертящегося калейдоскопа вдруг выплыла картинка: огнедышащее жерло печи выплюнуло раскаленный металл, который плавился и стекал крупными жгучими каплями, словно податливый воск…
Нет, это она сама таяла как свеча, сгорая в этом сумасшедшем, неистовом огне…
И когда Квентин в последнем порыве крепко прижал к себе ее бьющееся, вздрагивающее тело, ее больше не было… она больше не ощущала себя и себе не принадлежала…
Медленно, словно выплывая из омута, Юлька возвращалась в незнакомый мир и не узнавала его…
Тяжелая темная портьера на окне… И удивленно возникает в мозгу: это шторы… Большая рука нежно и ласково перебирает ее растрепавшиеся волосы… Это рука…
Кто эта женщина, которая, задыхаясь, ловит губами воздух? Кто она?
И с трудом приходило изумленное осознание: это я…
А Квентин покаянно старался загладить свою невольную «грубость».
– Прости… – шепнул он в маленькое розовое ушко, отведя в сторону мокрый от пота завиток…
Юлька изумленно посмотрела ему в глаза:
– За что?
Это было так ново и так неожиданно… Все ее прежние представления разом смешались и перевернулись вверх тормашками…
Оказывается, любить можно не только душой, не только трезвым рассудком понимать, как сладко соединяться с любимым… Оказывается, можно любить всем телом, каждой его клеточкой, всеми внутренностями ощущать неразрывную, животную связь, словно пуповину, протянутую от матери к младенцу…
И в ее лицо сейчас смотрит единственный на свете человек, который научил ее чувствовать это…
Юлька вдруг всхлипнула, обхватила его за шею, уткнулась носом в широкое плечо… и неожиданно заснула, потрясенная и обессиленная. А он лежал напряженно, боясь пошевелиться, чтоб не спугнуть этот внезапный сон, который ее организм выдвинул как защитный барьер, измученный бурей неведомых эмоции…
– Открой глазки, моя красавица… Уже утро…
Юлька не торопилась поднимать ресницы. Сквозь их пушистую кайму она смотрела на лежавшего рядом мужчину.
Ее голова уютно устроилась у него на груди, а его ладонь согревала теплом ее голые плечи…
– Мне скоро на завод… У меня назначена встреча… У тебя есть дела на сегодня? Ты не опоздаешь?
Какая проза! К чертям собачьим все дела!
Новая, еще непонятная самой себе женщина сладко потянулась под одеялом и всем телом прильнула к нему…
И уже знакомая, сладкая ноющая истома разлилась по ногам, по груди, губы приоткрылись ему навстречу. И предчувствие волшебного мига было сильнее суетливых мыслей о делах и работе…
Откуда взялось это сильное, неистовое желание, эта жадность и раскрепощенность? Неужели оно дремало внутри нее неразбуженное, нереализованное, и она могла бы никогда в жизни его не узнать?
Юльке больше не хотелось слушать комплименты, их тела нашли свой общий, беззвучный язык… И когда Квентин выдохнул: «Май лав…» – она мягко зажала ему рот ладошкой.
– Молчи… Не надо…
Никакие слова не могли бы выразить и описать то, что она чувствовала. Какими жалкими и неумелыми казались теперь ее прежние «опыты». Обычные физические упражнения, возбуждающий спорт, холодные картинки из эротического журнала – не более того…
Странно, со всеми бывшими возлюбленными они понимали друг друга с полуслова, иногда даже говорили одновременно одно и то же, а оказывается, договориться им было труднее, чем с этим человеком, с которым ее разделяет языковой барьер. Оказывается, она играла в страсть, не понимая на самом деле, что это такое. Оказывается, она плескалась на безобидных гребешках волн на мелководье, не подозревая, что существует сокрушающее цунами…
И впервые со страхом Юлька подумала о том, что влюблена. И теперь не сможет жить без этого чувства, как наркоман без привычной порции наркотика. И это пугало неизвестностью, неопределенностью, а главное – пониманием того, что между ними все зыбко и непостоянно.
Они такие разные. Они люди противоположных полушарий, как антиподы. Они соединились на короткое время, но скоро жесткая необходимость разорвет эту возникшую между ними связь…
Сколько сможет пробыть с ней Квентин? Неделю? Месяц? Она даже не спросила, когда он уедет обратно… А ведь это неминуемо случится…
Нет, не надо об этом думать! Надо жить тем, что есть. Вот этим нынешним мгновением, когда они вновь сплетают тела в одно целое, и она опять отправляется в восторженный счастливый полет…
Глава 7
ЧЕМОДАННОЕ НАСТРОЕНИЕ
Оленька вся сияла от радости. Она носилась по комнате, как попало запихивая свои вещи в чемодан.
Юлька удивленно замерла на пороге.
– Ты куда собралась?
– К Сержу! – надменно отозвалась сестра. – Сама же намекала, чтоб я выметалась.
– А… – протянула Юлька. – Ну-ну… – И скептически добавила: – Неужели еще один идиот нашелся?
– Ты ничего не понимаешь! – вспыхнула Оленька. – Это любовь с первого взгляда!
Юлька насмешливо скрестила на груди руки.
– И где же ты его высмотрела?
– На презентации!
– На какой презентации? – фыркнула Юлька. – Ты разве устроилась работать?
– Ой, ну ты просто отсталая! – отмахнулась сестра. – Мне предложили заполнить анкету, где бы я хотела отдыхать, и пригласили на презентацию.
– Где предложили?
– На улице! – как само собой разумеющееся объяснила сестра.
– И ты пошла?
– Конечно!
– А если это какие-нибудь шарлатаны? – не унималась Юлька.
– Умоляю! Какие шарлатаны?! Очень приличные люди. Они сняли зал в Бизнес-центре, туда многие пришли…
– И этот Серж тоже, – кивнула Юлька.
– Ой, – всплеснула руками сестра. – Ты представляешь? Он выиграл офшорный тур со скидкой! Это значит – ты каждый год две недели можешь отдыхать в любой точке земли! Правда, ему предлагали оплатить сразу за пятьдесят лет вперед, но он почему-то не стал… А ведь экономия – просто обалденная!
– Неужели отказался? – фыркнула Юлька. – Ну, слава Богу, значит, не полный идиот… И что же теперь? Вы едете на Багамы? Или куда там еще?
– С путевками будет ясно месяца через три – вздохнула Оленька.
– Ай-я-яй… – покачала головой Юлька.
– Издеваешься? – обиженно засопела сестра.
– Упаси Боже! Я очень рада за тебя. И давно вас посетило это светлое чувство?
– А ты не будешь бурчать? – с подозрением осведомилась Оленька.
– Да мне-то какое дело! – заверила ее Юлька.
– Вчера, – призналась сестра.
Юлька согнулась пополам и принялась сползать по стенке от хохота.
– Что тут смешного? – обиделась Оленька. – Радоватъся должна, что я наконец нашла свое счастье!
– Я радуюсь, – выдавила Юлька. – Только темпы у тебя все убыстряются…
– А что тянуть? – пожала плечами Оленька. – Мы друг другу понравились, трахнулись – полный восторг, квартира у него трехкомнатная, машина «Вольво», путевки со скидкой выиграл…
– Погоди, – перебила Юлька, – я не поняла, что важнее: путевки, квартира или «полный восторг»?
– Это все взаимодополняется, – серьезно ответила сестра. – Если у меня нет «восторга», то на фига мне квартира и машина? А если нет квартиры, то где «восторгаться»?
– Умненький Буратино, разумненький Буратино, – похвалила Юлька.
– Кстати, где мой фен? – спохватилась Оленька.
– А где ты в последний раз сушила волосы?
– В ванной! – охнула Оля. – Ну все! Твои соседушки ему уже ноги приделали… Кстати, ты заметила, что Лидка наш шампунь берет, а потом водой разбавляет?
Она вылетела в коридор, переполненная решимостью закатить грандиозный скандал.
– Только я тебя прошу, сначала поищи, а потом кричи… – метнулась за ней Юлька.
– Дипломатка хренова! Они тут распоясались, как хозяева! А ты тоже имеешь право! – бушевала Оля.
– Имею, имею, успокойся…
Хрясь! Со стуком впечаталась в стену дверь ванной, распахнувшись во всю ширь…
– Ну конечно! Видишь? Нету!
Оля забарабанила в соседскую дверь.
– Лидка! Открой! Борис! Будь мужиком!
За дверью раздалась какая-то возня, а потом послышались тихие всхлипы.
Юлька отпихнула сестру и крикнула:
– Катюша, ты там? Ты одна?
– Да… – несмело ответила девочка.
– Выходи, не бойся…
Щелкнул ключ, и дверь чуть приоткрылась.
– Мы просто хотим с тобой поговорить, – вкрадчиво промурлыкала Ольга. – Твоя мама взяла с нашей полочки такую машинку для волос…
Девочка шмыгнула носом.
– Ты не видела, куда она ее дела? – сладенько тянула Оля.
Дверь распахнулась, и Катюша возникла на пороге, глядя на сестер исподлобья.
– Это не мама, это я… Я хотела отдать… только не могу его из мишки вытащить…
– Откуда? – хором спросили сестры.
Катюша отступила в сторону, и они увидели лежавшего посреди комнаты мехового медвежонка со вздыбленной шерстью, в которой намертво запутались зубья фирменного фена «Браун».
– Так нельзя, – выговаривала потом сестре Юлька. – Ты ребенка насмерть запугала.
– Яблочко от яблоньки! – огрызалась Оля. – Всего пять лет, а уже ворует! Что дальше будет?!
– Она поиграть взяла.
– Конечно, не тебе же вещь сломали!
Юлька села в кресло и сжала ладонями виски.
– Слушай, катись уже, а? К Сержу, Федору, Петру… к кому хочешь. Без тебя тошно…
Ей вдруг ужасно стало жалко себя. Крутится как белка в колесе, прозябает в вонючей коммуналке с дурацкими соседями, а любить бегает украдкой, в гостиничный номер… А может, скоро и бегать станет некуда… Вот кончится у Квентина командировка, закроют визу и…
Она не заметила, как крупные слезы покатились по щекам, сперва медленно, потом все быстрее, сплошным потоком…
Оля что-то бурчала, огрызаясь, расхаживала взад-вперед, собирая косметику. Потом покосилась на замолчавшую сестру и присела перед ней на корточки.
– Юльчик, – ласково, как в детстве, сказала она. – Что случилось? Ты из-за меня, да?
– Не-ет… – в голос заревела Юлька.
Оленька страдальчески скривилась. Все же они были близнецами, и эмоциональное состояние сестры моментально передалось и ей. Она шмыгнула носом и часто заморгала глазами.
– Ой, не могу… Перестань плака-ать…
– Я его люблю…
– И я тоже его люблю… – подвывала Оленька.
– Я не смогу без него…
– И я не смогу… – всхлипывала сестра.
– Я такая дура…
– Ой, дура…
– Совсем голову потеряла…
– Совсем…
Они обняли друг друга и синхронно всхлипывали в унисон. Юлька опомнилась первая. Она приподняла голову и посмотрела Оле в лицо, как в зеркало.
– Кого «его»? – обалдело переспросила она.
– Сереженьку… – пролепетала сестра. – А ты кого?
– Венечку…
Обе облегченно вздохнули и опять обнялись.
– Слушай, Юлька, – отрыдавшись, спросила Оля. – Ты заметила, что мы влюбляемся одновременно?
– Заметила. Ничего странного, мы же близнецы.
– И у нас обеих все быстро кончается… А я каждый раз думаю, что это на всю жизнь…
– А я не каждый раз, я только теперь так думаю, – призналась Юлька.
– И почему-то всегда получается наоборот. Даже страшно… Начинаешь, а уже знаешь, что скоро конец…
Юлька удивленно посмотрела на сестру. Столь глубокая философская мысль впервые посетила ее хорошенькую легкомысленную головку. Она-то считала, что Оленька просто не умеет задумываться над перипетиями своей жизни, просто порхает по ней, как мотылек…
– Не думай об этом, – посоветовала она и чмокнула ее в лоб. – Тебе вообще больше идет не думать.
– Ты опя-ять?
Сестра вновь приготовилась зареветь.
– Я серьезно. Ты нравишься мужчинам именно потому, что с тобой легко, понимаешь? – Юлька вздохнула. – Мне кажется, они вообще терпеть не могут сложностей.
Оленька захлопала глазами и возразила:
– Ну разве Петру сложно было купить мне новую шубу? Себе второй джип купил, а я просила, просила… Думаешь, не обидно? Я для него значила меньше, чем его машина…
– Осенька, – Юлька назвала ее детским прозвищем, – когда ты начинаешь сравнивать себя с вещами, мужчины тоже начинают делать то же самое…
– А ты не смей меня учить! – надула губки Оля. – Не забывай, что я старшая! Женщинам положено дарить подарки, и содержать их положено. А ты со своих бой-френдов что получила? Когда мужчина любит, он все готов к ногам бросить. А тебя в театр сводят, трахнут в парадной, и разбежались…
У Юльки кровь прилила к щекам. Нечестно! Неужели Денис рассказывал Оле обо всех их интимных отношениях?
Сестра поняла, что попала в больное место, и почувствовала свою силу. Она прищурила глаза.
– Сама виновата. Выбираешь болтунов. Фу! Вот из Сержа зато слова не вытянешь! И мне это нравится!
– А ты!.. – в бешенстве заорала Юлька, но тут в коридоре задребезжал звонок.
– Тише! завопила Оля. – Сколько раз? Два или три?
– Два… Это к дяде Васе…
– Нет, три!
Ольга быстро вытерла глаза, на ходу попудрила покрасневший нос и помчалась открывать.
Юлька слышала, как по длинному коридору приближается ее возбужденное щебетание:
– Ну что ж ты так долго? Я жду, жду… Уже все сложила…
– Занят был, – коротко бросил мужской басок.
– А чем? Неужели какие-то дела могут быть важнее меня? Ты скучал? А я просто минуты считала…
В комнату вошел плотно сбитый бугаек в кожаной куртке Оленька вся светилась, вилась вокруг него, как бабочка вокруг лампы…
– Здрасьте, – едва разжав губы, буркнул Серж Юльке, даже не удивившись их поразительному сходству. – Что нести?
– Вот чемодан… – суетилась Оленька. – Только я закрыть не могу…
Парень презрительно глянул на кучу тряпок.
– Брось здесь, – важно велел он. – Тряпье Новые купим.
У него в кармане запиликал радиотелефон. Серж вынул антенну, секунду послушал и отрезал:
– Короче. Разберемся.
Убрал телефон, одной рукой взял чемодан, смахнул лишнюю груду вещей на кровать, закрыл замок и молча пошел к выходу.
– Подожди! – всполошилась Оля. – Я сейчас плащ надену… Где мои сапоги?
– Я в машине, – сообщил ей немногословный Серж, продолжая движение по прямой.
Оленька прыгала на одной ноге, натягивая с сапог, торопливо тыкалась руками в рукава, потом махнула Юльке и помчалась вдогонку за своим Сержем.
А Юлька тихо сползала с кресла, «выпадая в осадок»… Да… на вкус и цвет товарища нет… даже у полных двойняшек…
Коль в руки попал к ней, терпи и не плачь: Вчерашняя жертва – отменный палач… —
вспомнила она свои любимые эпиграммы. -
Мне жаль тебя, мой бедный друг. Прими мое участье!
Несчастный! Говорят, нашел ты в браке счастье!..
